Текст бизнес-книги "Как выжить, если тебе 20"

Автор книги: Альберт Сагирян

Раздел: Поиск работы и карьера, Бизнес-книги

Мне 14 лет. После моих самостоятельных поездок я почувствовал себя совсем взрослым. По крайней мере, мне так казалось. Живу в своем мире, предоставлен сам себе, родители в моей жизни уже не принимают такого участия, как раньше. Езжу по турнирам и сборам. Папа, когда изредка подбрасывал меня до метро, интересовался, есть ли у меня деньги на проезд. Про себя я думал: «Пап, ну что за вопрос, откуда у меня могут быть деньги?!» Но вслух отвечал: «Да, есть». Мне никогда не хотелось ЧТО-ТО просить, даже у отца. Мне нравилась моя относительная самостоятельность. В конце концов, одежда у меня была, форму мне выдавали, а на метро и троллейбусе я, если не успевал оформить школьный проездной, ездил зайцем и как-то обходился без денег. Конечно, сейчас я понимаю, что моя независимость была мнимой: меня кормили, поили и защищали. Но тогда мне казалось, что я намного независимей сверстников, и это меня сильно вдохновляло.

Сегодня я знаю, что первые самостоятельные шаги – очень важная веха в становлении мужчины. И чем раньше он их сделает, тем будет лучше. Быстрее начнешь формировать самый важный навык, от которого если не все, то очень многое во взрослой жизни зависит.

Мне повезло почему? С одной стороны, у меня патриархальная семья с кавказскими традициями, хоть и размытыми московской жизнью во втором поколении. С другой стороны, я по природе упрямый, независимый и импульсивный. В совокупности это привело к необходимости довольно рано отстаивать свою позицию перед взрослыми.

Мой дед, в честь которого меня назвали, был центром нашей семьи, ее главой: сильным, уверенным, мудрым… Он умел не только вести бизнес (в СССР он руководил несколькими производствами), но и дружить. С ним общались самые разные люди, например Евгений Примаков, Аркадий Райкин, академики и профессора. Все приходили к нему за советом и помощью.

Меня назвали Альбертом. И, как мне с детства говорили родственники, я должен был соответствовать имени деда. Это было вызовом. Не могу сказать, что я этим тяготился. Наоборот, это вызывало у меня интерес. Возможно, будь у меня другой характер, меня бы не сравнивали с дедушкой. Само по себе сравнение подстегивало меня. В остальном мое воспитание оставалось вполне традиционным для советского времени. Делай то, что говорят. Слушайся старших – они знают, как лучше. В детстве многие слышали эти слова.

* * *

Воспитание формирует личность. Каждый ребенок находится в зависимом положении, ищет одобрения взрослых, хочет быть любимым. И старается соответствовать ожиданиям. Но если родительская любовь ассоциируется исключительно с послушанием и хорошим поведением, то это негативно сказывается на дальнейшем развитии человека, потому что он привыкает к послушанию. И если не успевает вовремя выйти из-под родительской опеки, то способность самостоятельно принимать решения и нести за них ответственность не формируется, зато формируется зависимость от чужого мнения и одобрения. Есть второй, более сложный выбор – поступать по-своему. Мне повезло, я довольно рано предпочел этот вариант, хоть это и провоцировало частые конфликты с родственниками.

* * *

Мое желание все делать по-своему часто раздражало мужчин в моей семье. Родственники не могли смириться с тем, что я все время стремился делать то, что сам хотел, а не то, что, по их мнению, было правильным. Свою правоту они доказывали конструктивно: в долгих разговорах, в начерченных графиках и нарисованных таблицах… А я все равно чаще поступал по-своему. Часто слышал в свой адрес: «Ну как так можно?!» Я лишь улыбался в ответ. Я понимал, что заставить меня никто не может. В основном споры были вокруг моего увлечения спортом. Я не хотел учиться, я хотел играть в баскетбол. И не отступал от своего.

РОДИТЕЛИ ЧАСТО «ЛОМАЮТ» СВОИХ ДЕТЕЙ, ЧТОБЫ ТЕ ПОСТУПАЛИ СОГЛАСНО ЖЕЛАНИЯМ СТАРШИХ.

Стоит сказать спасибо отцу: он не стал ломать зарождающуюся во мне личность, хотя, наверное, мог бы. Родители часто «ломают» своих детей, чтобы те поступали согласно желаниям старших. Последнее слово все равно всегда оставалось за отцом. На мой взгляд, он дал мне самое ценное – возможность самостоятельно принимать решения и приобретать с раннего возраста необходимый опыт. Сейчас я пытаюсь то же самое передать своим детям, позволяя им принимать самостоятельные решения – конечно, в допустимых рамках, – и понимаю, насколько это было ему непросто.

Помню, как в октябре 1993 года вечером я увидел по телевизору мэра Лужкова, который призывал всех, кому небезразлична судьба российской демократии, пойти на баррикады на Тверской улице и защищать мэрию от путчистов. Москва, 93-й, путч, все меняется, дух свободы и перемен… Появилась возможность на что-то повлиять. Меня это манило и вдохновляло.

В 14 я был уверен: есть правильный путь – демократия, свобода, равенство. И есть неправильный – то, как все было устроено в Советском Союзе. Когда я услышал, как Лужков зовет на Тверскую площадь, я предложил отцу туда поехать.

Отец согласился. Когда мы приехали, там уже была толпа, кто-то сооружал баррикады из всего, что попадалось под руку. Тверская была вся перекрыта от Пушкинской площади до Кремля.

И хотя ситуация на тот момент еще не разрешилась, но все равно казалось, что опасности для жизни нет: в воздухе витало единение, люди радовались. Папа говорит: «Ну все, поехали домой!» А я не хочу и прошу его остаться… И вдруг он отвечает: «Если ты считаешь нужным, оставайся!»

Это казалось невероятным. Сейчас я понимаю, что вряд ли разрешил бы своему ребенку делать то, что отец разрешил мне сделать той осенью 93-го, – остаться на баррикадах в разгар переворота власти в стране.

А тогда… Тогда я остался. И к вечеру началось все самое интересное. И опасное.

Как сейчас помню, что несколько раз приезжали бандиты на черных BMW и привозили нам еду.

Сыр, колбаса, соки… А в это время в магазинах – пустые прилавки, страна голодает. Тогда по дороге в школу у нас был ритуал: мы с друзьями обсуждали, кто и что ел на завтрак. Помню, кто-то однажды сказал, что уже неделю не ел сыра, хотя очень его любит. Мы дома не голодали, отец работал в Академии наук, и ему как-то удавалось справляться. Я вообще не обращал внимания на еду – в детстве ты не понимаешь, хорошо ты питаешься или нет. И чем привычнее еда, тем ребенок счастливее. Бутерброды с маслом и сладкий чай на завтрак меня вполне устраивали. Но вернемся на баррикады.

Почему бандиты приезжали на своих машинах с провизией? У них и у всех, кто вышел тогда на улицы, была одна цель – не вернуться в прошлое, из которого мы начали потихоньку выбираться после распада СССР. Все чувствовали себя равными в этом порыве. Было неважно, бандит ты, ученый или ребенок. Все понимали, что пришло время перемен. Появился шанс на новую жизнь, и в этом состояла романтика 90-х. Никто не знал, что будет дальше, но все ждали, что нового принесет следующий день, какую возможность откроет. Конечно, не всем удалось найти себя в новом мире, и для многих распад Союза означал идейный крах, трагедию, но перемены были неизбежны.

Той ночью на баррикадах кто-то крикнул, что надо зачем-то идти спасать Останкинскую телебашню, и мы все, как зомби, двинулись туда. Это потом, спустя годы, я понял, что пошли мы за агитатором. Наивную толпу из простых людей очень легко привести к нужному действию. Выйдут из группы два человека, и все сразу последуют за ними. Без оружия, без всего. Просто чтобы не выбиться из строя. Я тогда понял, как работает толпа. И как работают лидеры. Когда они возникают, даже непонятно откуда, и когда они уверены в своем праве, за ними начинают следовать – сначала один, потом второй, третий… А куда пойдут трое, последуют и все остальные.

Когда мы пришли к Останкино, было уже темно. И я помню, кто-то сказал: «Все, кому по нужде, – идите сейчас. Потом будет поздно».

То, что я увидел в ту ночь, было похоже на кино: военные действия, шум, крики, перестрелка. Трассирующие пули в черном небе напоминали салют. Они почему-то горели в воздухе. И их полет можно было видеть. Было страшно. Очень, очень страшно.

Потом к нам подошел мужчина в военной форме. «Вы что, с ума сошли, – говорит. – Сейчас наши приедут с оружием, уходите». И нас увели обратно.

Наутро я пошел к бабушке и дедушке, которые жили на Поварской улице, недалеко от Тверской. Дед запер меня в квартире и сказал, что ни на какие баррикады я больше не пойду. И что отцу моему он «вставит».

Я все-таки выскользнул из дома и побежал обратно. Это было 14 октября – финал неудавшегося путча, все уже переместились к Белому дому, я забрался на крышу высотного дома на Кутузовском проспекте и смотрел, как с Дорогомиловского моста танки стреляют по Белому дому.

Будто фильм смотришь.

Представляешь?

Танки. Стреляют. По Белому дому… А мне 14 лет, и я сижу на крыше. Потом я пошел в школу. Чувствовал себя героем, стал всем хвастаться, а когда об этом узнала завуч, меня чуть не отчислили. Женщина советской закалки, она возмутилась: «Мне бы на твоем месте, Сагирян, было бы стыдно!»

Но я правда гордился тем, что побывал там. Я чувствовал, что стал частью истории. Приложил к этому свою руку. Еще почему-то радовался, что больше не надо будет носить школьную форму. Это было романтичное время – вот эти 90-е, голодные, сложные, страшные… Но с ощущением того, что все в наших силах и что все можно изменить.

Я узнал и почувствовал это благодаря отцу. Тогда я даже не понимал, как много значит эта возможность принимать такие важные решения самому. Особенно в 14 лет.

Недавно я послал папе открытку и написал, что люблю его и благодарю. За все, что он делал для меня. Папа не переделывал меня под себя, хотя я был, очевидно, «неудобным» ребенком. Он позволил мне не бояться быть собой. Не убил личность, которая начала зарождаться с раннего возраста. У нас с отцом очень разные характеры. Мне нравится быть на виду, я люблю внимание. А отец – сдержанный, непубличный человек. Сложно воспитывать ребенка, который отличается от тебя. И в воспитании, и в жизни нам всегда легче с людьми, похожими на нас.

Поэтому хочу повторить: папа, я тебе благодарен.

Я понимаю, как мне повезло.

* * *

Ответственность за себя, свой выбор, свои поступки и последствия… Это не просто слова. Все зависит только от тебя. Больше ни от кого. Если считаешь, что кто-то тебе что-то должен, то это не так. Не нужно ничего ни от кого ждать. И чем быстрее это поймешь, тем лучше. Когда все зависит только от тебя, ты контролируешь происходящее, потому что сам можешь, если захочешь, добиться и сделать все что угодно, а не ждать помощи со стороны. И не обижаться на мир, если эта помощь не приходит.

* * *

Важно научиться самостоятельно изучать этот мир и принимать собственные решения. Вообще главный совет, который хочется дать молодым людям, – как можно раньше уходите из-под родительской опеки. Обезопасить ребенка – функция, заложенная природой в родителях, особенно матерях. А мужья с женами обычно не спорят. Поэтому родители часто не одобряют непонятный для них риск, оберегают детей и не дают им права пробовать и совершать ошибки. И эта защита из лучших побуждений в прямом смысле лишает возможности самостоятельно изучать мир и взрослеть.