Книги по бизнесу и учебники по экономике. 8 000 книг, 4 000 авторов

» » Читать книгу по бизнесу Судебно-арбитражное толкование норм гражданского права Александра Слесарева : онлайн чтение - страница 3

Судебно-арбитражное толкование норм гражданского права

Правообладателям!

Представленный фрагмент книги размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО "ЛитРес" (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает ваши или чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?

  • Текст добавлен: 26 сентября 2015, 04:00

Текст бизнес-книги "Судебно-арбитражное толкование норм гражданского права"


Автор книги: Александр Слесарев


Раздел: Юриспруденция и право, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +16

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 2. Понятие и способы судебно-арбитражного толкования норм гражданского права

2.1. Понятие толкования норм гражданского права

Толкование невозможно определить без установления его предмета. Между тем этот вопрос является спорным. По мнению одних, толкованию подлежат все законы – старые и новые, «темные» и ясные[63]63
  См., например: Малышев К. Курс общего гражданского права России. СПб., 1878. С. 282; Черданцев А. Ф. Толкование советского права. М., 1979. С. 12–15.


[Закрыть]
. По мнению других, толкование необходимо только в отношении неясных («темных») законов[64]64
  Так, гражданский кассационный департамент сената России неоднократно указывал, что если буквальный смысл закона ясен, то суд обязан руководствоваться им, не прибегая к дальнейшему толкованию, которое допустимо только в случае неясности его буквального смысла (см.: Васьковский Е. В. Цивилистическая методология. С. 51). Как свидетельствует А. Ф. Черданцев, в польской науке широко разделяется принцип clara non sunt interpretanda – ясные законы не толкуются. Польские авторы считают, что исходным пунктом толкования служит сомнение, возникающее при непосредственном восприятии нормы права относительно ее значения. Эти сомнения могут вытекать из неясности, нечеткости (неопределенности) слов и терминов, использованных в норме права; из системных противоречий норм права; из нецелесообразности применения нормы, понятой на основе непосредственного восприятия; из отрицательной оценки применения нормы в том значении, как она понята при непосредственном восприятии, так как это привело бы к решению несправедливому или аморальному (см.: Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 13).
  Как утверждал В. В. Васьковский, среди старых писателей господствовало мнение, будто не все нормы нуждаются в толковании, а только неясные (см.: Васьковский В. В. Указ. соч. С. 90).


[Закрыть]
.

Как свидетельствует А. Ф. Черданцев, последняя точка зрения в российской литературе поддержки не нашла по ряду причин.

Во-первых, поскольку категория неясных норм основана на «непосредственном восприятии», сфера ее применения – непосредственное общение, но не судебное правоприменение.

Во-вторых, непосредственное восприятие профессионалов, основанное на опыте правоприменения, нивелирует ясные и неясные законы.

В-третьих, неопределенность самой категории «неясное», имеющей ярко выраженный субъективный момент: оценка закона в этом плане зависит не только от личности правоприменителя, но и условий, в которых он действует[65]65
  См.: Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 13; Никитин Е. П. Объяснение функции науки. М., 1970. С. 7.


[Закрыть]
.

Полагаем, что не со всеми отмеченными здесь соображениями можно согласиться.

Прежде всего это касается категории «непосредственного восприятия» закона. Видимо, здесь речь идет об уяснении словесного (буквального) содержания закона[66]66
  Так, А. Ф. Черданцев говорит о «простом прочтении», «понимании слова» (Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 13).


[Закрыть]
. Если определенное словесное содержание закона приравнивать к понятию ясного закона и видеть в этой определенности препятствие к уяснению его действительного смысла, то такая позиция представляется неверной.

Между тем определенность содержания и действия закона зависит не только от использованных в нем слов и предложений, но также от соблюдения законодателем логических требований при формулировании нормативных предписаний, от соблюдения им правил законодательной техники.

Таким образом, если у правоприменителя при ознакомлении с законом не возникает проблем с уяснением его словесного (буквального) содержания, но отсутствует ясность в аспекте логическом или специально-юридическом, такой закон нельзя признавать в целом «ясным».

Следовательно, в основе конструирования, а затем и противопоставления толкования ясных и неясных законов лежит не принципиально различная концепция, как может показаться на первый взгляд, а подмена понятий, различное представление об объеме категории ясного закона. Если сферу применения данного понятия ограничивать лишь словесным смыслом закона, то, конечно, такая «ясность» не должна быть препятствием при необходимости для иного аспекта толкования закона. Если под ясностью понимать отсутствие сомнений в действительном (реальном) содержании и действии закона, имея в виду помимо словесной и его логическую и формально-юридическую стороны, то можно с уверенностью сказать, что ясные законы толковать не имеет смысла.

Иное дело, что наличие или отсутствие сомнений относительно содержания или действия закона определяются не только факторами объективного порядка, например, качеством законодательства, наличием устоявшейся правоприменительной практики по соответствующему вопросу и т. п., но и факторами субъективными – знаниями, опытом, умением конкретного правоприменителя.

Как бы то ни было, но реальная ситуация такова: правоприменитель, считая закон ясным, толковать его не будет. Для него основой толкования является любая форма неясности закона, результат толкования – получение определенного представления о содержании и действии толкуемого закона.

Изложенное понимание предмета толкования может в определенной мере примирить отмеченные выше концепции, показать во многом искусственность их противопоставления.

Таким образом, в содержательном смысле толкование представляет собой процесс познания, основанный на сознательном применении специально выработанных правил. Исходным началом (основой) толкования является установленная неопределенность (неясность) гражданско-правового предписания, его финальным моментом (целью) – устранение этой неопределенности, достижение ясности в понимании содержания и действия правовой нормы.

Под толкованием нормативных юридических актов обычно понимается деятельность по установлению содержания нормативных правовых предписаний в целях их практической реализации[67]67
  См., например: Алексеев С. С. Проблемы теории права. Т. 2. С. 162.


[Закрыть]
.

Вместе с тем структура толкования в литературе осталась спорной. Так, В. Н. Вопленко различает три элемента толкования: уяснение нормативного предписания, его разъяснение и акт толкования[68]68
  Вопленко Н. Н. Акты толкования норм советского социалистического права: Авто-реф. дис… канд. юрид. наук. Саратов, 1972.


[Закрыть]
. По мнению С. С. Алексеева, акт толкования представляет собой лишь внешнюю форму разъяснения, толкование как деятельность по установлению действительного содержания нормативных предписаний складывается из двух элементов: а) уяснения содержания нормативного предписания и б) его разъяснения[69]69
  Алексеев С. С. Указ. соч. С. 162.


[Закрыть]
. При «уяснении» правоприменитель познает содержание нормативного предписания «для себя», а при «разъяснении» – внешне, в определенной форме выражает свое понимание (интерпретацию) содержания нормативного предписания[70]70
  Алексеев С. С. Указ. соч. С. 162.


[Закрыть]
, иначе говоря, толкует норму права для других.

В целом подобная структура толкования обосновывается также и тем, что оно осуществляется в целях практической реализации права. Эта цель определяет и характер познания, и его результаты, в том числе и их проявление в виде разъяснений.

Полагаем, что не со всеми из приведенных мнений можно согласиться.

Как уже отмечалось, отнесение «уяснения» к категории толкования практически не вызывает в литературе возражений. На наш взгляд, уяснение выступает элементом толкования лишь при определенных условиях.

Во-первых, получение информации о тексте закона, конечно, является его уяснением, но если при этом не возникают проблемы понимания его содержания и действия, процесс толкования не возникает. Следовательно, такое уяснение лежит за рамками толкования. Иначе говоря, уяснение, которое не связано с необходимостью решения проблемы неопределенности (неясности) правового регулирования, не является элементом толкования.

Во-вторых, уяснение закона как элемент его толкования означает достижение понимания закона (устранение неопределенности его нормативных предписаний) путем применения специальных методов – приемов и способов толкования.

Таким образом, на наш взгляд, категория «толкование» уже понятия «уяснение» по двум причинам: предметом толкования является лишь неясный закон, между тем как уясняется любой закон; механизм толкования связан с определенными общепринятыми методами (приемами, способами) толкования, уяснение же может привести к пониманию закона и без сознательного использования средств толкования. Следовательно, толкование права – это особый, специфический аспект уяснения права.

Эта особенность заключается также и в том, что толкование права тесным образом связано с его разъяснением – выражением вовне результатов «интерпретации» права правоприменителем.

Вместе с тем необходимая связь «толкования» и «разъяснения» еще не означает поглощения одного другим. Представляется, что здесь мы имеем тот случай, когда толкование (как особая форма уяснения прав) и разъяснение (как особая форма доведения результатов интерпретации права до неопределенного круга лиц) играют в механизме правоприменения, правового регулирования в целом различную роль.

Разъяснение правовых норм является следующим за толкованием элементом механизма правоприменения. По содержанию разъяснение – это доведение результатов интерпретации права до неопределенного круга лиц. Первостепенное значение здесь приобретают вопросы формы изложения данной информации и ее обязательности. Причем форма и обязательность разъяснения взаимосвязаны, вопросы о них включаются в проблему «акта толкования».

Различие между толкованием (уяснением) и разъяснением подчеркивают даже те авторы, которые традиционно объединяют их в единую категорию толкования. Так, B. C. Нерсесянц под толкованием норм права понимает уяснение и разъяснение ее подлинного содержания, подлежащего реализации, и дифференцирует его на два вида: а) толкование – уяснение норм права и б) толкование – разъяснение норм права. Рассматривая первый вид толкования (уяснение), он анализирует вопросы объекта, метода, предмета, способов толкования. Толкование-разъяснение он рассматривает лишь в аспекте специальных форм внешнего публичного выражения результатов уяснения нормы[71]71
  Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. М., 1999. С. 488–500.


[Закрыть]
.

В литературе существуют различные взгляды на природу толкования. Одни считают, что воля законодателя, однажды выраженная в нормах права, остается неизменной, стабильной. Ее и нужно применять. Другие полагают, что норма, однажды изданная, отрывается от своего творца, начинает жить собственной жизнью, независимой от законодателя. Поэтому следует исходить из воли закона, изменяемой, приспособляемой к новым условиям[72]72
  См. подробнее: Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 32.


[Закрыть]
. По мнению третьих, толкование неизбежно включает оба указанных момента, их соотношение зависит, прежде всего, от конкретных социально-исторических условий[73]73
  Алексеев С. С. Указ. соч. Т. 2. С. 57.


[Закрыть]
.

В связи с этим хотелось бы отметить следующее. Право как явление, существующее во времени, может устаревать, не отвечать потребностям современного развития общества. В таких случаях для позитивного регулирования вновь возникших отношений существует, как правило, лишь законодательный путь.

Вместе с тем иногда достаточно «просто» не применять закон, поскольку исчезли (существенно изменились) общественные отношения, на которые он был рассчитан. Закон не применяется, поскольку отсутствует адекватный ему предмет правового регулирования.

Если иметь в виду указанные и подобные им основания, а также отмеченные пределы «модификации» закона посредством толкования, следует признать, что по общему правилу правоприменитель должен исходить из воли законодателя, получившей адекватное отражение в правовых нормах. Лишь в конкретных социально-исторических условиях, главным образом при существенном изменении предмета правового регулирования, допустимо в правоприменительном порядке признание правовой нормы бездействующей.

Иная ситуация возникает тогда, когда ограничиваться «негативной» реакцией правоприменителя (признанием закона недействующим) в конкретной сложившейся ситуации нельзя, когда требуется принять решение как если бы действовал иной закон. В этом случае, на наш взгляд, не исключается вариант установления пробела в праве и применения для разрешения конфликта соответствующего правового механизма.

Кроме того, необходимо иметь в виду, что в ряде случаев законодатель использует специальный инструментарий, позволяющий учитывать «пульс жизни» при применении правовых норм. Речь идет, например, об использовании оценочных понятий (разумности, добросовестности, целесообразности, соразмерности и т. п.). Их использование прямого отношения к толкованию правовых норм не имеет, хотя в определенной мере связано с категорией неопределенности в праве. Разница здесь в том, что неопределенность вносится законодателем посредством оценочных понятий намеренно, преодоление этой неопределенности происходит с использованием иных, чем толкование, методов.

Таким образом, толкование должно исходить из суверенности, стабильности и неизменности воли законодателя, адекватно выраженной в соответствующей норме. Лишь конкретные социально-исторические условия могут обусловить неприменение нормативных предписаний в соответствующих обстоятельствах, либо его применение с учетом указанных правил о пробелах. Толкование не должно модифицировать волю законодателя, ее цель – устранить возникшую неопределенность в силу неясности (дефектов) формы права (словесной, логической и собственно юридической).

2.2. Способы судебно-арбитражного толкования норм гражданского права

Преодоление неясности правовой нормы должно происходить с использованием определенных методов – правил (приемов) толкования. Приемы толкования имеют свою специфику в зависимости от того, какой правоприменителем выбран способ толкования.

Таким образом, узловым в системе рассматриваемых понятий является способ толкования, который обычно определяется как относительно обособленная совокупность приемов, которые в соответствии с особенностями права позволяют раскрыть содержание правовых предписаний в целях их реализации.

Определяя соотношение терминов «способ» и «прием», С. С. Алексеев отмечает, что прием – это отдельное мыслительное действие, способ – совокупность однородных приемов, образующих обособленный канал специального познания правовых предписаний[74]74
  Алексеев С. С. Указ. соч. Т. 2. С. 176.


[Закрыть]
.

Соглашаясь в принципе с таким определением, хотелось бы уточнить два момента. Во-первых, очевидно, речь должна идти не просто о познании правовых предписаний, но таком специальном познании, которое имеет целью устранение неясности права. Следовательно, на понятие «способ толкования» и его дифференциацию, видимо, должна влиять характеристика этой неясности.

Во-вторых, толкование как мыслительный процесс неразрывно связан с характером интеллектуального инструмента толкования – знанием.

Таким образом, «способ толкования» определяется, с одной стороны, характером имеющейся неясности правовых предписаний, а с другой – характером знаний, применяемых толкователем для ее (неясности) устранения. А если это так, то указанные аспекты толкования должны находиться в прямой зависимости: характер неопределенности нормативных предписаний предопределяет характер знаний, используемых толкователем для ее преодоления.

Если правоприменитель сомневается в содержании и действии нормативно-правового предписания в силу определенных языковых, логических и собственно-юридических факторов, то есть все основания полагать, что соответствующая неясность должна устраняться соответствующим (адекватным) способом. Иначе говоря, языковая неясность преодолевается языковым способом, логическая – логическим, правовая – специально-юридическим.

Таким образом, способ толкования можно было бы определить как особый метод преодоления правовой неясности, обычно соответствующий ее форме (языковой, логической, специально-юридической).

Отсутствие единого подхода к определению способа толкования не могло не сказаться и на их классификации. Так, Е. В. Васьковский считал, что существует две «стадии»[75]75
  Термин «стадия» употреблялся им в значении, близком термину «способ».


[Закрыть]
толкования: словесная, определяющая смысл закона исключительно на основании значения употребленных в нем слов, и реальная, которая применяется для установления действительного, внутреннего смысла норм[76]76
  См.: Васьковский Е. В. Указ. соч. С. 91. Аналогичной позиции практически придерживается В. А. Белов, утверждающий, что известны два главных метода толкования – грамматический и логический. Грамматическое (словесное или буквальное) толкование заключается в установлении содержания толкуемой нормы на основании смысла составляющих ее слов, словосочетаний, предложений, групп предложений и, наконец, всего текста нормы в целом. Логическое (реальное или сопоставительное) толкование нормы осуществляется посредством логических выводов из текста толкуемой нормы, или из ее текста и текста других норм (см.: Белов В. А. Гражданское право. Общая и особенная части: Учебник. М., 2003. С. 35).


[Закрыть]
.

С точки зрения «классификационной» использование в данном контексте термина «реальное» толкование представляется нам неудачным. Если категория «словесное» толкование отражает одну из форм существования нормы права, и, следовательно, один из способов устранения этой неясности, то термин «реальное» толкование лишь в определенной мере отражает его (иного способа или способов) толкования результат – устранение правовой неясности на основании установления действительного смысла нормативного предписания.

Более предпочтительным нам представляется подход Савиньи, который различал в толковании четыре «элемента»: грамматический, логический, исторический, систематический[77]77
  Он рассматривал предметом грамматического толкования слово, которое является посредником между мышлением законодателя и правоприменителя. Что касаются иных способов толкования, то они соответственно отражают логическое отношение отдельных частей мысли друг другу, отношение толкуемого закона к предшествовавшим ему нормам, касаются внутренней связи, соединяющей все юридические институты и нормы в одно великое целое (см. подробнее: Васьковский Е. В. Указ. соч. С. 94).


[Закрыть]
. По крайней мере, два способа («элемента») толкования соответствуют формам существования права (языковой, логической). Эти способы толкования сочетаются также с соответствующими формами неясности права.

Что касается отмеченных систематического и исторического аспектов толкования права, то они имеют значение для правоприменения, на наш взгляд, лишь постольку, поскольку они способствуют устранению неясности действия нормативных предписаний путем привлечения знаний о внешних для толкуемого предписания факторах. Речь в данном случае идет либо об иных (смежных) нормативных предписаниях данной правовой системы (систематическое толкование), либо о нормативных предписаниях, исторически предшествующих толкуемому (историческое, или сравнительно-правовое толкование).

Поскольку неясность действия нормативного предписания является неопределенностью юридической, и средства ее устранения – знания, касающиеся сопоставления сравниваемых нормативных предписаний, также являются юридическими (хотя и со значительными элементами систематики и истории), на наш взгляд, и систематическое, и историческое толкование должно относиться к специально-юридическому толкованию[78]78
  На это уже обращалось внимание в юридической литературе. Так, С. С. Алексеев отмечал, что, по сути дела, систематическое толкование является продолжением специально-юридического анализа. Отдельная норма выступает в качестве регулятора общественных отношений лишь в системе норм. Он считает, что и историко-политическое толкование вплотную смыкается со специально-юридическим анализом (см.: Алексеев С. С. Указ. соч. С. 181–182).


[Закрыть]
.

А. Ф. Черданцев обосновывает наличие пяти способов толкования: языкового, логического, систематического, исторического и функционального[79]79
  См.: Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 35.


[Закрыть]
.

Помимо отмеченного выше, подчеркнем неоднозначность понятия «функциональное» толкование. Если признать, что «функциональный» аспект толкования может устранять (как и «системный») неопределенность действия (функционирования) нормативного предписания, то такое понятие может иметь право на существование. Различие между ними заключается в том, что при систематическом толковании сопоставляются нормативные предписания действующей правовой системы, а при функциональном – внешние по отношению к действующему праву факторы – предшествующие нормативные предписания (историческое толкование), цели нормативного предписания (целевое толкование).

Иное дело, когда в функциональное толкование включается такой инструментарий, который, на наш взгляд, не имеет отношения к толкованию (хотя и находится в сфере правоприменения). Речь идет, например, о применении оценочных правовых понятий. Действительно, они создают некоторую неопределенность в механизме правового регулирования, но она (неопределенность) возникает, как правило, по воле законодателя, сознательно. Толкование не приспособлено к ее устранению, тем более что нормативное предписание само по себе обычно совершенно понятно, неопределенным является лишь предполагаемый результат правоприменения.

Указанная ситуация, полагаем, охватывается не толкованием, а категорией «судебного усмотрения», когда правоприменительному органу предоставляется право определить меру судебной защиты в зависимости от указанных законодателем обстоятельств.

По мнению С. С. Алексеева, основными способами толкования являются грамматический (филологический), логический, систематический, специально-юридический, историко-политический и функциональный[80]80
  Алексеев С. С. Указ. соч. С. 177.


[Закрыть]
.

С. С. Алексеев, и это необходимо особо отметить, одним из первых обосновал не только самостоятельный характер специально-юридического способа толкования, но и его структуру, а также обратил внимание на близость к нему систематического и историко-политического толкования.

В. С. Нерсесянц к способам толкования относит следующие восемь: юридико-исторический, грамматический, логический, систематический, исторический (историко-политический), юридико-терминологический (специально-юридический), функциональный, телеологический (целевой)[81]81
  Нерсесянц В. С. Указ. соч. С. 494. По мнению Е. В. Васьковского, наиболее подробное подразделение толкования принадлежит Форстеру, который различал кроме грамматического толкования еще целый ряд видов: диалектическое, риторическое, историческое, этико-политическое, поэтическое, арифметическое, геометрическое, физико-медицинское и др., в зависимости от того, какие значения применяются при интерпретации (см.: Васьковский Е. В. Указ. соч. С. 95–96).


[Закрыть]
.

Отличие от предыдущей градации в значительной мере «техническое»: с одной стороны, выделяется юридико-историческое толкование (в отличие от историко-политического), с другой – специально-юридическое толкование сводится лишь к терминологическому. Что касается чисто терминологической стороны, то повторы «исторического» в нескольких способах толкования кажутся нам неудачными, впрочем, как и узкий смысл термина «специально-юридическое толкование».

Обзор литературы по указанному вопросу, высказанные в связи с ним положения позволяют сделать некоторые выводы.

В основу классификации способов толкования должен быть положен характер знаний, используемых правоприменителем для устранения неясностей правовых предписаний. Имея в виду дифференциацию неясностей правовых предписаний на языковую, логическую и специально-юридическую и учитывая непосредственную связь между формой неясности и формой знаний, используемых для ее устранения, возможна классификация способов толкования на языковой, логический и специально-юридический. Если первые два способа толкования являются практически общепризнанными, то специально-юридический, как особый способ толкования, широкого признания не получил.

Перечень приемов, позволяющих установить подлинную волю законодателя, выраженную им в правовой норме, вряд ли может быть определен раз и навсегда. Вместе с тем, если говорить о способах толкования, в рамках которых все многообразие приемов выяснения подлинной воли законодателя вряд ли исчерпаемо, как об основных «каналах» преодоления правовой неясности, все же было бы целесообразно «привязать» способ толкования к форме правовой неясности. Соответственно, языковая, логическая и специально-юридическая неясность права должна предопределять языковой, логический и собственно-юридический способы толкования.

Традиционно языковое толкование рассматривается как приоритетное прежде всего потому, что основным информационным каналом познания права является его языковая форма. Естественно, что именно поэтому правоприменитель может столкнуться, прежде всего, с языковой формой неясности права[82]82
  А. Ф. Черданцев отмечает, что в нашей литературе чаще всего используется термин «грамматическое толкование», реже «словесное», «филологическое», «текстуальное». Первые два термина обозначают понятия, узкие по своему объему, не охватывают всех правил языка. Термин же «филологическое», напротив, обозначает широкое по объему понятие, а «текстуальное» обозначает скорее объект, а не приемы, не средства толкования (см.: Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 35).


[Закрыть]
.

Язык, в том числе и права, имеет лексический (слова составляют лексический инструмент языка), синтаксический (определяющий способ сочетания слов в предложении), стилистический (стиль проявляется в подборе слов и употреблении синтаксических конструкций) и другие элементы[83]83
  В. Е. Васьковский в составе словесного элемента выделяет и логический элемент, имея в виду, что между словами в предложениях имеется логическая связь (см.: Васьковский В. Е. Указ. соч. С. 35).


[Закрыть]
.

Применительно к языковому толкованию необходимо подчеркнуть два момента. Во-первых, язык права должен отвечать определенным общеязыковым требованиям, его неясности должны устраняться прежде всего с учетом этих требований. Во-вторых, языковые неясности правовых норм, помимо общих методов, устраняются приемами, носящими специально-юридический характер.

Имея в виду первый аспект проблемы, отметим следующее.

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая

Правообладателям!

Представленный фрагмент книги размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО "ЛитРес" (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает ваши или чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Топ книг за месяц
Разделы







Книги по году издания