Текст бизнес-книги "История Гиены. Хроника неоконченного расследования. Книга III"

Автор книги: Алексей Ракитин

Раздел: Общая психология, Книги по психологии

История Гиены. Хроника подлинного расследования
Книга III
Алексей Ракитин

© Алексей Ракитин, 2018

ISBN 978-5-4493-2339-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Возвращение Гиены

Мы не сможем уже с уверенностью сказать, что именно побудило 34-летнюю Мэри Салинас (Marie Salinas) после развода с мужем податься на жительство в Ранчо Кордова. Ещё в январе 1979 г она вместе с обоими детьми – 12-летними близнецами Линн и Гленном – оставила дом в г. Петалума, примерно в 120 км западнее Ранчо Кордова, и перебралась в столичный округ Сакраменто. В конце 1970-х гг число жителей Петалумы едва достигло 30 тыс. человек, место это было тихое и живописное. В этом городке имелось много исторических зданий, сохранившихся после разрушительного калифорнийского землетрясения 1906 г, криминогенная обстановка была довольно спокойной, а самое главное, сранительно неподалёку, немногим более 20 км, находился Тихий океан. В общем, городок этот без преувеличения можно считать вполне подходящим для того, чтобы спокойно жить и воспитывать детей.

Однако, Мэри после развода с мужем-плотником перебралась поближе к столице штата, считая, что там ей проще будет отыскать работу. Женщина несколькими годами ранее закончила курсы бухгалтеров и искала работу в крупной компании. В конечном счёте всё, вроде бы, в её жизни устроилось – она отыскала работу в Сакраменто, а дом, точнее, дуплекс, подобрала в Ранчо Кордова. Она знала, что именно в этом городке пару лет назад совершил свои первые нападения насильника из восточного Сакраменто, но… с той поры он ведь много где успел побывать, верно?

На самом деле перезд Мэри Салинас в Ранчо Кордова оказался решением крайне неудачным. В России про такие переезды говорят «поменять шило на мыло» и, положив руку на сердце, нельзя не признать, что лучше бы Мэри оставалась в Петалуме.

Как бы там ни было, в конце января 1979 г Салинас вместе с детьми въехала в новый, только что отстроенный дуплекс на Филмор-лэйн (Filmore Ln), короткой П-образной улочке в восточной части Ранчо Кордова. Район, в котором находился дом, назывался Натома медоуз (Natoma meadows), в конце 1970-х гг он активно застраивался и облагораживался. В Натома медоуз Гиена никогда не появлялся, очаг его активности в Ранчо Кордова располагалася несколькими километрами западнее.

Но тот, кто внимательно прочёл предыдущие части «Истории Гиены» наверняка запомнил карту, иллюстрирующую возможную локализацию места проживания насильника в 1976 г. Для тех же, кто эту карту пропустил (или позабыл), мы её воспроизведём повторно. Так вот, в область предполагаемого возможного проживания преступника с большой вероятностью как раз попадает район Натома медоуз.

Эта местности к востоку от г. Сакраменто приводилась в книге I «Истории Гиены» для иллюстрации тезиса о применимости методов и допущений «географического профилирования» к анализу локализации мест нападений насильника из восточного Сакраменто. Там же, в книге I, были сделаны необходимые пояснения. Напомним вкратце, что в выделенных штрих-пунктиром участках a) и b) в 1976—1978 гг мог проживать Гиена. Район Натома медоуз, в котором Мэри Салинас зимой 1979 г купила дуплекс, находился как раз в области b).

Гиена, как всякий умный преступник, не совершал там нападений, но если наше предположение верно, то он должен был очень хорошо знать этот район.

Это та ремарка на полях, о которой следует помнить ввиду последующих событий.

Итак, Мария Салинас заключила договор покупки в кредит нового дуплекса и в последней декаде января вместе с детьми въехала в просторную двухэтажную квартиру. Всё, вроде бы, складывалось неплохо. Так продолжалось вплоть до 18 марта 1979 г. В тот день кто-то позвонил по телефону, Гленн поднял трубку и поздоровался. Ему никто не ответил и мальчик положил трубку на рычаг, не придав значения случившемуся.

Вечером следующего дня дети отправились спать в свои комнаты наверху около 23 часов. Гленн закрыл дверь в свою комнату, а вот Линн оставила дверь открытой. Она всегда поступала таким образом и эта деталь заслуживает сейчас особого упоминания.

После полуночи – около 00:30 20 марта, во вторник – уснувший было Гленн услышал какой-то подозрительный шорох под окном. Окно его спальни выходило во двор, мальчик поднялся с кровати, выглянул в окно, но в темноте ночи ничего не увидел. Успокоившись, он улёгся обратно в кровать и благополучно проспал до восхода Солнца.

И к собственному счастью пропустил все самые драматичные события.

Где-то в интервале от 04:30 до 05:00 Мэри проснулась оттого, что кто-то тряс её за плечи. Даже не проснувшись толком, женщина поняла, что это – чужак… она закричала и тут же тяжёлый удар обрушился на её левую скулу. «Заткнись!» – прошептал неизвестный и, поскольку Мэри продолжала кричать, ударил её ещё раз примерно в то же место. Четыре раза преступник приказывал Мэри «заткнуться» и каждый раз наносил новый удар в лицо. Наконец, когда женщина замолчала, неизвестный мужчина пояснил, что не собирается причинять ей вред, ему «просто нужны деньги и кое-какие вещи».

Так началось это в высшей степени странное нападение.

Мэри молчала, не зная, что последует далее. Мужчина, убедившись, что жертва управляема, приказал ей перевернуться на живот, после чего связал каким-то тонким шнурком запястья Мэри за спиной. В эти секунды женщина успела частично рассмотреть нападавшего – у него на руках были одеты тонкие нитяные перчатки, какими обычно пользуются строительные рабочие, а на голове находился некий балахон с отверстиями для глаз. Балахон был свободным, он достигал груди и казался грубой самоделкой. Связав руки жертвы, преступник потратил некоторое время на завязывание глаз банным полотенцем. Покончив с этим делом, он в качестве кляпа затолкал в рот жертве какую-то мягкую ворсистую тряпку, как выяснилось позднее, это был шарф Мэри, найденный преступником в шкафу. После этого неизвестный с головой накрыл Мэри одеялом и… включил свет в спальне.

Женщина слышала перемещения неизвестного по комнате и его непрекращающееся бормотание. Прерывающимся шёпотом, с большими паузами, он называл её самыми оскорбительными эпитетами, но выглядело это не очень зло, не очень страстно и потому не очень-то пугало. Казалось, преступник просто повторяет выученный ранее набор фраз.

Покончив с осмотром спальни, мужчина переместился в другие комнаты и побывал везде, кроме детским спален. Преступник не хлопал дверцей холодильника и вообще не выказал интереса к еде или питью. Жильё Мэри он осматривал около 45 минут, в течение этого времени он несколько раз заглядывал в спальню и требовал отдать ему деньги и ценности. Преступник нарочито грубо разговаривал с женщиной, называя её всевозможными оскорбительными эпитетами, хотя ситуация совершенно не требовала подобного хамства. Мэри сообщила преступнику, где находится её кошелёк и в какой шкатулке она хранит ювелирные украшения.

В конце-концов преступник покончил с осмотром жилища, после чего вернулся в спальню, отбросил одеяло, которым была накрыта женщина, и спустил штанишки её пижамы к лодыжкам. Полностью их снять он не мог, поскольку ноги в области лодыжек оставались связаны. После этого преступник спустил с плеч связанной женщины пижамную рубашку, обнажив верх спины. И поскольку в спальне горел свет, мужчина увидел большой безобразный шрам, уродовавший спину Мэри Салинас. Шрам явился следствием несчастного случая, жертвой которого Мэри стала в возрасте 8 лет. Тогда ей в спину попала петарда, вызвавшая оплавление кофточки из синтетического материала, в которую была одета девочка. Вид шрама на спине и плечах поразил, наверное, преступника. Он не прикасался более к Мэри и ничего ей не говорил. На протяжении 3 или 4 минут неизвестный не предпринимал никаких действий. Не ощущался запах крема или увлажняющего лосьона, не было звуков, обычно сопутствующих занятию онанизмом, ровным счётом ничего не происходило. Женщина осталась в твёрдой уверенности, что мужчину смутил вид шрама и его половое возбуждение моментально улетучилось. После паузы, неизвестный назвал Мэри «сукой» и отправился опять бродить по дому.

Впрочем, скоро он возвратился и, приставив нож к шее Мэри, проговорил шёпотом, что у неё остался один только шанс остаться в живых – сказать, где она прячет свои сбережения! Женщина не на шутку испугалась, заплакала и ответила, что у её доме нет никаких денежных сбережений. Мэри ожидала того, что мужчина ударит её ножом и она погибнет, но вместо этого неизвестный вышел из комнаты и… более женщина его не слышала.

Мэри не сразу поняла, что неизвестный покинул место преступления. Потерпевшей пришлось потратить некоторое время на то, чтобы сползти с кровати, кое-как одеть пижаму (которая так и не была полностью снята с её тела) и добежать до двери соседей.

Первый полицейский патруль появился в дуплексе на Филмор-лэйн в 05:50, т.е. спустя 20—25 минут с того момента, как нападавший покинул дом. Понятно, что о каком-либо преследовании по горячим следам говорить было бессмысленно.

Осмотр дома и имущества, принадлежавшего семье Салинас, показал, что преступник похитил 15 украшений из драгоценных металлов, принадлежавших Мэри. По её оценкам, стоимость похищенного превысила 3 тыс.$. Также пропали наличные деньги из кошелька Мэри, но сумма оказалась незначительна – 30$ c мелочью. Продукты на кухне оказались нетронуты. Посторонних предметов в доме обнаружено не было – эта деталь заслуживает упоминания, поскольку, в первых двух книгах мы не раз отмечали склонность Гиены приносить с собой и оставлять на местах совершения преступлений различные мелкие вещицы (жестяные банки из-под различных напитков, лосьоны и пр.).

Судебно-медицинское освидетельствование зафиксировало следы по крайней мере четырёх ударов в левую сторону лица Мэри Салинас. К счастью, женщина не получила серьёзных травм, глаз и ухо не были повреждены, также обошлось без переломов костей черепа. Мэри считала, что нападавший бил её каким-то предметом, возможно, кастетом, фонариком или небольшой дубинкой, но освидетельствование в этой части никакой ясности не привнесло – следов на коже, способных прояснить этот вопрос не оказалось.

Согласно показаниям потерпевшей, нападавший имел рост около 6 футов (т.е. 183 см) и выглядел довольно плотным, другими словами, должен был весить более 80 кг. На голове его была не лыжная шапочка, а нечто, напоминавшее кустарно сшитый мешок с отверстиями для глаз. Ткань, использованная для его изготовления, имела чёрный цвет и казалась тонкой и гладкой (лавсан, тик и т.п.). Как видим, описание нападавшего мало соответствовало классическому облику Гиены, точнее, облику того преступника, которого мы в предыдущей книги обозначили условным именем «Гиена №1» (худощавый, моложавый, подвижный, ростом около 175 см).

Мэри сделала интересное уточнение, связанное с манерой преступника говорить. По её мнению, тот являлся либо заикой, либо заикался прежде. Интервалы между произносимыми словами были странно длинны, при этом сами слова преступник произносил в обычном темпе. Так иногда говорят заикающиеся люди, тщательно контролирующие речь, либо люди, которые избавились от заикания, но сохранили описанную привычку. Женщина отметила и другую любопытную деталь, связанную с речью преступника: тот говорил нарочито низким шёпотом, на самом деле его голос, видимо, был довольно высоким. Это становилось ясно в те секунды, когда преступник отвлекался и начинал говорить обычным голосом.

По мнению потерпевшей, преступник имел какие-то проблемы с дыханием, иногда он начинал учащенно дышать, словно задыхался. Подобное прерывистое дыхание можно иногда наблюдать у астматиков при обострении заболевания. Однако, характерного для дыхания астматиков специфического хрипа (свиста на вдохе) женщина не слышала – данная деталь у неё уточнялась особо. Поэтому вопрос о возможной астме у преступника ясного ответа не получил. Тем не менее, нелишне напомнить, что потерпевшие в других эпизодах, связанных с нападениями Гиены, сообщали о странном дыхании (натужном, учащенном и пр.) преступника, так что заявление Марии в целом хорошо соответствовало имевшимся данным.

Дети благополучно проспали всю ночь и оказались разбужены полицейскими и начале седьмого часа утра. Дверь в спальню Линн была плотно затворена и именно поэтому девочка не услышала криков матери в самом начале нападения. Но с вечера дверь была оставлена открытой и это подтвердила сама девочка! Объяснение этой странности могло быть только одно – ещё до начала нападения на Мэри Салинас, злоумышленник обошёл весь дом, точнее, двухэтажную квартиру, обнаружил спящих наверху детей и плотно затворил дверь в комнату Линн.

Мэри считала, что преступник намеревался совершить изнасилование и очень опасалась того, что в качестве жертвы он может выбрать 12-летнюю дочь. Когда же выяснилось, что грабитель поднимался наверх и явно видел спящую девочку, стало ясно, что в качестве сексуальной жертвы Линн явно его не заинтересовала. Учитывая, что и с самой Мэри преступник не совершил полового акта, невольно возникал вопрос: а интересовал ли его секс с женщиной вообще? Может быть, в дом Салинас влез настоящий грабитель, а отнюдь не сексуальный преступник?

С потерпевшей на протяжении последующих двух суток дважды встречались как представители Группы «Западня», так и сержант Кромптон из состава оперативной группы, занимавшейся расследованием нападений Гиены в округе Контра-Коста, имевших место во второй половине 1978 г. (об этих нападениях и работе детективов из Контра-Коста достаточно подробно рассказано в книге II «Истории Гиены»). Кромптон не обладал необходимыми полномочиями для проведения следственных действий на территории округа Сакраменто, но в данном случае он выступал не в роли оперативного сотрудника, а скорее, как консультант, достаточно осведомленный о деталях следствия, чьё мнение представляло интерес для Группы «Западня».

В результате продолжительных, очень детальных допросов Салинас, представители правоохранительных органов склонились к мысли, что в ночь на 20 марта 1979 г на Филмор-лэйн заявился именно Гиена и никто другой. Совокупность основных признаков, а именно – особенности речи, манера и последовательность связывания жертвы и т. п. – довольно убедительно указывали на него. Отмеченные же от присущей ему манеры криминального действия отличия, объяснялись по мнению детективов, как случайными факторами, вроде обезображенной шрамом спины жертвы, так и осознанным намерением преступника запутать правоохранительные органы.

В этой связи следует отметить, что с течением времени данный вывод был поставлен под сомнение. Поведение напавшего на Мэри Салинас слишком уж отличалось от того, что демонстрировал прежде Гиена. Прежде всего, местом преступления явился дуплекс, т.е. одна из двух квартир в отдельно стоящем доме, что следовало признать явно нехарактерным для насильника из восточного Сакраменто. Внимательный читатель наверняка припомнит, что лишь однажды Гиена нападал на пару в дуплексе (речь идёт об эпизоде №24, имевшем место в ночь на 1 октября 1977 г. в Сакраменто) и этот эпизод породил серьёзные сомнения в том, что преступником действительно был насильник из восточного Сакраменто, а не его подражатель. Другим серьёзным доводом можно считать отсутствие у напавшего на Мэри Салинас фонаря и пистолета. Он зажёг свет в комнатах первого этажа, чего Гиена никогда не делал. Если он нуждался в свете, то включал без звука телевизор. Преступник накрыл жертву с головой одеялом, что также следовало признать нехарактерной для насильника из восточного Сакраменто деталью.

Соображений такого рода довольно много – читатель в качестве разминки для ума сам может поупражняться в сравнительном анализе – и на этом основании предположение о действиях преступника-имитатора довольно популярно. Однако, на самом деле к конспирологии такого рода следует относиться скептически. Не следует забывать, что Мэри Салинас несколько раз очень дотошно допрашивалась детективами, знакомыми с мельчайшими деталями расследования. Можно сказать, что эти люди знали всю изнанку следствия, весь тот материал, все те детали, что не никогда разглашались. Они задавали десятки вопросов о мельчайших деталях преступления и уж коли единодушно согласились с тем, что в доме Салинас появился именно насильник из восточного Сакраменто, то это суждение представляется более обоснованным, чем мнение любого, пусть даже самого компетентного, но постороннего человека.

Поэтому, по мнению автора, сомневаться в том, что в ночь на 20 марта 1979 г Гиена прервал свою очередную 3-месячную паузу, вряд ли следует.

Группа «Западня», значительно подсократившаяся с того времени, как преступник переместился в округ Контра-Коста (т.е. с осени 1978 г), лихорадочно принялась за проверку многочисленных подозреваемых, первый список которых появился ещё двумя годами ранее. С тех пор он только разрастался. В этот список было легко попасть, но сложно из него выбыть (подозреваемые обычно удалялись из списка по причине смерти, отъезда на постоянное проживание за пределы штата, заключение в тюрьму на длительный срок и т.п.). Требовалось установить alibi каждого, а счёт таковых шёл на многие десятки, а потом и сотни. После каждого нападения Гиены этих людей проверяли снова и снова, в надежде, что если среди них есть преступник, то рано или поздно он допустит ошибку и его удастся установить. В тех случаях, когда alibi подозреваемого проверке не поддавалось, надлежало реализовать комплекс мер, призванных либо подтолкнуть подозреваемого к признанию вины, либо снять с него подозрения по даному эпизоду. В числе этих мер были допросы с использованием полиграфа, обыски автотранспорта и жилья и т. п.

Это работа была трудоёмка, кропотлива и очень ответственна. Невнимательность или торопливость детективов могли привести к тому, что преступник проскочил бы через «сито» проверки, а это обнуляло результат работы всех, занятых расследованием.

В конце марта с детективами, занятыми расследованием нападения на Мэри Салинас, связались коллеги из округа Ориндж (Orange), расположенного почти что в 600 км к югу. Причина обращения выглядела с одной стороны совершенно фантастично, а с другой – чрезвычайно интригующе. История, приключившаяся в Ориндже, в самом общем виде сводилась к следующему.

В ночь на 8 марта 1979 г в городе Фаунтен-Вэлли (Fountain Valley) в собственном доме на улице Хемлок-стрит (Hemlock Street) была убита 28-летняя Джоан Вирджиния Андерсон (Joan Virginia Anderson). Женщина, видимо, спала, она была найдена в пижаме, обнаженная ниже пояса. Пижамные штаны оказались брошены на пол возле кровати. Помимо неё в доме находились 3-летний сынишка и 10-месячная дочь. О преступлении стало известно по чистой случайности, потому лишь, что соседи обратили внимание на сына Джоан, бродившего под дождём по лужайке перед домом. Как вскоре выяснилось, муж убитой женщины был в отъезде, в командировке, за сотни километров от дома, его alibi было доказано и потому он автоматически выбыл из числа подозреваемых.

Такова была завязка истории. Судебно-медициское вскрытие показало, что Джоан Андерсон была убита серией из 12—15 ударов молотком по затылку. В момент расправы она находилась в кровати в положении лёжа на животе. Перед смертью женщина подверглась изнасилованию, судебные медики получили сперму насильника. Преступник проник в дом через заднюю дверь, которая осталась приоткрытой, и вышел через переднюю. Именно потому, что передняя дверь осталась распахнута, сынишка убитой беспрепятственно вышел утром из дома.

Как стало ясно из показаний Марка Андерсона, экстренно возвратившегося из командировки мужа убитой женщины, из дома пропал молоток, явившийся, по-видимому, орудием убийства. Нападавший, скорее всего, перед тем, как перейти к активным действиям, осмотрел дом. Во всяком случае, он не разбудил детей – а это означало, что он ориентировался в обстановке.

Расследуя это убийство, полиция Фаунтен-вэлли «вышла» на другое весьма схожее преступление, совершенное почти четырьмя месяцами ранее. Утром 21 ноября 1978 г – в интервале от 7 часов до полудня – в собственном доме в городе Гарден Гроув (Garden Grove) была убита 34-летняя Патрисия Нойфельд (Patricia Neufeld), мать троих детей. Фаунтин-вэлли и Гарден Гроув расположены в непосредственной близости, последний севернее первого. Расстояние между местами совершения обоих убийств едва превышало 5 км.

Патрисия оказалась убита в то самое время, когда в доме находились двое младших детей, 3 и 5 лет. Они ничего не увидели и не услышали. Тело матери обнаружил старший из сыновей, явившийся из школы. По его словам, входная дверь в дом была открыта. Как показал осмотр места преступления, приоткрытой оказалась и задняя дверь.

Патрисия Нойфельд (слева) и Джоан Андерсон (справа). Женщины проживали на округа Ориндж на расстоянии около 5 км друг от друга и были убиты с интервалом менее 4 месяцев в очень схожей манере. Детективы вполне логично предположили, что имеют дело с «работой» серийного преступника.

В качестве орудия убийства преступник использовал… детскую кеглю, изготовленную из дерева. Орудуя ею, точно палкой, он нанёс до двух десятков ударов по голове и лицу жертвы, изуродовав женщину до неузнаваемости. Женщина не была изнасилована, но одежда её оказалась снята, что наводило на мысль о возможных сексуальных манипуляциях преступника и соответствующих командах преступника. Особую чудовищность произошедшему придало то обстоятельство, что дверь в спальню, явившуюся местом убийства, преступник использовал в качестве своеобразной «промокашки» – он вытер о неё запачканные кровью руки. Выглядело это, конечно, дико, особенно, если принять во внимание, что рядом находился санузел с водой и полотенцами. В размазывании крови по дверному полотну угадывался некий скрытый смысл, особая нарочитость, оскорбительная демонстративность.

Не прошло и недели со времени убийства Джоан Андерсон, как 14 марта одна из самых популярных газет Калифорнии «Лос-Анджелес таймс» сообщила своим читателям о том, что полиция Фаунтен-вэлли самым тщательным образом изучает вопрос о связи этого преступления с ноябрьским убийством Патрисии Нойфельд. И эта была отнюдь не журналистская фантазия, предположение о действиях серийного преступника лежало, в общем-то на поверхности. Сторонником этой версии являся капитан полиции Фаунтен-вэлли Джон Беддоу (John Beddow), который в последней декаде марте позвонил в Сакраменто, дабы выяснить, как там обстоят дела с розыском Гиены? Ход рассуждений капитана вполне понятен: серийных преступников в Калифорнии не так уж и много, поэтому логично проверить возможную причастность каждого. Особенно в тех случаях, когда в различных преступлениях угадываются явные совпадения манеры криминального поведения.

Капитан Беддоу позвонил в Сакраменто уже после того, как вечером 20 марта Гиена заявил о себе нападением на Марию Салинас. А потому неудивительно, что его сообщение показалось чрезвычайно интересно сотрудникам Группы «Западня», а их информация – важной для для капитана и его людей.

Информация об убийствах в округе Ориндж хорошо согласовывалась картиной произошедшего в Ранчо Кордова нападения на Мэри Салинас. Совпадения выглядели впечатляюще, перечислим основные:

1) Во всех трёх случаях – т.е. убийствах в Гарден Гроув и Фаунтин-вэлли, а также вторжении в дом в Ранчо Кордова – жертвами оказывались женщины с детьми. Дети находились в домах и их присутствие не останавливало преступника. Во всех трёх случаях злоумышленник действовал настолько сноровисто и ловко, что дети ничего не замечали.

2) Во всех трёх случаях преступник проникал в дома жертв через заднюю дверь и выходил через переднюю, которую оставлял открытой.

3) Во всех случаях преступник однотипно избивал жертвы, нанося удары в область головы тупогранным орудием. В случае убийства Патрисии Нойфельд таковым оказалась детская кегля, Джоана Андерсон была убита молотком, взятым в её же доме. Мэри Салинас, оставшаяся в живых, сообщила, что напавший мужчина избивал её каким-то предметом, который она не рассмотрела и не могла описать. Важным представлялось то, что преступник во всех случаях не полагался на силу удара голой рукой или ногой и бил строго в голову, игнорируя другие болевые точки (сердце, почки, позвоночник и пр.). Преступник не душил жертву, не выворачивал суставы и т.п., в общем, можно было говорить, что во всех трёх случаях усматривалась стереотипность предпочитаемого преступником способа причинения травм.

4) Убитая в ноябре 1978 г Патрисия Нойфельд не подверглась изнасилованию, хотя преступник принудил её снять верхнюю одежду. Мария Салинас, подвергшаяся нападению в марте 1979 г, также не была изнасилована, хотя нападавший, казалось, был готов осуществить половой акт и частично её раздел.

5) Типажи всех трёх жертв казались довольно схожи ростом, весом, сложением, цветом волос, возрастом: Патрисии Нойфельд исполнилось 34 года, Джоан Андерсон – 28 лет, Марии Салинас – 34 года. Все женщины имели спортивное сложение, были худощавы, выглядели моложе своего возраста. Патрисия Нойфельд пользовалась очками, которые её старили, но одевала их только при чтении. Все три жертвы имели довольно тёмные волосы, цвет которых можно определить как каштановый, но не являлись брюнетками.

6) Никакого alibi на время убийств Нойфельд и Андерсон насильник из восточного Сакраменто, по мнению детективов Группы «Западня», не имел. Нойфельд была убита в первой половине дня 21 ноября 1978 г, а Гиена нападал 4 ноября и 2 декабря того года (эпизоды №№40 и 41 соответственно). Т.о. он имел вполне достаточный «зазор времени» как до, так и после этого убийства, чтобы уехать за 600 км в округ Ориндж и вернуться обратно в район Залива. Аналогичная картина наблюдается и в ситуации с Андерсон – убийство совершено в ночь с 7 на 8 марта 1979 г, а Гиена напал в Ранчо Кордова на Мэри Салинас лишь вечером 20 марта. В этой связи интересно, кстати, следующее совпадение (заметил ли кто-то из читателей?): от времени убийства Нойфельд до следующего нападения Гиены минули 11 суток, а от времени убийства Андерсон до очередного его нападения – почти 12. В общем-то, совпадения действительно бывают иногда всего лишь совпадениями и ровным ничего не означают, но в данном случае об этой мелочи следовало упомянуть.

Вместе с тем, имелись и серьёзные отличия:

1) Район убийств Нойфельд и Андерсон был удалён от областей, где фиксировалась активность Гиены, более чем на 600 км. Насильник из восточного Сакраменто никогда не забирался в район Лос-Анджелеса, а округ Ориндж находится южнее «Города Ангелов». Правда, этот довод можно было парировать тем, что преступник демонстрировал склонность расширять зону собственной активности – он появлялся и в Модесто, и в Сан-Хосе. Оба этих города удалены от Сакраменто более чем на 120 км по прямой. Гиена явно был очень мобилен и сложно сказать, насколько критично для него «транспортное плечо» в 600 км. Нельзя было полностью исключать того, что он периодически совершал «набеги» в очень удаленные области в те моменты, когда напряженность в районе его постоянной активности слишком возрастала. Население тех округов и городов, где появлялся насильник из восточного Сакраменто, начинало лихорадочно принимать меры по самозащите – люди покупали сторожевых собак, оружие, укрепляли дома и пр. Преступник несомненно сталкивался с тем, что с каждой неделей и месяцем ему становилось всё труднее подыскивать подходящие для нового нападения мишени. Поэтому казалось логичным, что он время от времени брал некоторую «паузу», в течение которой вполне мог отправиться за многие сотни километров, чтобы совершить несколько нападений там, где его не знают и не ждут. Поэтому довод об удаленности округа Ориндж от округа Сакраменто хотя и заслуживает внимания, но не может считаться гарантированным опровержением предположения о причастности Гиены к преступлениям в Фаунтин-вэлли и Гарден Гроув.

2) Патрисия Нойфельд была убита в интервале от 07:00 до 12:00 часов, т.е. в такое время, которое считалось нехарактерным для активности Гиены. Во время встреч офицеров Группы «Западня» c жителями округа Сакраменто неизменно подчёркивалось, что активность насильника приходится на ночные часы, т.е. время до восхода Солнца. Усиленное патрулирование и все засады всегда снимались до 7 часов утра, поскольку никогда после этого времени преступник себя никак не проявлял. По этому формальному признаку можно было сказать, что убийство Патрисии Нойфельд не соответствует присущей Гиене манере криминального поведения. И это возражение следовало считать весьма серьёзным, поскольку распределение активности преступника по времени суток является привычкой устоявшейся. Сексуальные преступники в этом вопросе демонстрируют низкую вариативность, другими словами, они такие же рабы привычки, как и большинство обывателей. Однако… это «однако» будет постоянно преследовать нас во всём, что связано с преступлениями насильника из восточного Сакраменто! Однако, 7 часов утра – это довольно условный порог, к которому преступник не раз приближался или даже переступал. Например, официально считается, что нападение 5 октября 1976 г (эпизод №5, описанный в книге I) закончилось в 06:45. А нападение, предпринятое в ночь на 7 февраля 1977 г (эпизод №13, также описанный в книге I) – в 06:50. После 7 часов утра не раз фиксировалась активность подозрительного автотранспорта в районе совершения преступлений, сообщений такого рода в архиве Группы «Западня» накоплены многие десятки. Понятно, что Гиена старался до 7 часов утра покинуть место совершения преступления, но после этого часа он отнюдь не ложился немедленно спать, а ещё долгое время сохранял активность, призванную замести следы. Поэтому невозможно категорически утверждать, будто в 07:30 или, скажем, в 08:00 он не мог проникнуть в спальню Патрисию Нойфельд только потому, что он не совершал ранее преступлений в это время. Всё-таки, при обсуждений версий некоторый «зазор» времени оставлять необходимо, мы ведь имеем дело отнюдь не с арифметикой и не с геометрией.

3) Гиена демонстрировал очень дозированное применение насилия и сразу прекращал избиения, если жертва демонстрировала покорность. Убийца же Джоан Андерсон и Патрисии Нойфельд, судя по всему, плохо управлял собою. Это возражение также следовало признать весьма серьёзным, поскольку оно указывало на действия людей весьма различных психотипов, однако и его можно было парировать. Никто не знал, как вели себя убитые женщины во время нападения. Поскольку они ничего уже рассказать не могли, догадки на сей счёт можно было строить самые разные. Нельзя было исключать того, что в какой-то момент преступник утратил контроль за ситуацией и убийство для него стало вынужденной мерой.