Текст бизнес-книги "История бостонского душителя. Хроника подлинного расследования. Книга I"

Автор книги: Алексей Ракитин

Раздел: Документальная литература, Публицистика

История бостонского душителя
Хроника подлинного расследования. Книга I
Алексей Ракитин

© Алексей Ракитин, 2019

ISBN 978-5-4496-7559-0 (т. 1)

ISBN 978-5-4496-7560-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть I. Странное лето 1962 года

14 июня 1962 г. Убийство Анны Слесерс

Июнь 1962 г. в Бостоне, крупнейшем городе штата Массачусетс, расположенном на Атлантическом побережье США, выдался тёплым, но пасмурным. В небе постоянно собирались тучи, готовые пролиться дождём, который, как казалось, должен принести свежесть и облегчение. Ожидания эти, однако, не оправдывались, короткие ночные дожди не помогали, и город целыми днями оставался во власти одуряющей влажной духоты. Температура уверенно поднималась с первых дней июня, суля ненормально жаркое лето.

Такая погода заставляла тяжело страдать людей с заболеваниями органов дыхания и болезнями сердца. А ещё она лишала покоя людей с расстройствами психической деятельности. Сейчас уже хорошо известна корреляция между активностью сексуальных преступников и погодными аномалиями, но в начале 1960-х гг. никому и в голову не приходило считать насильников и извращенцев метеозависимыми.

Около 19 часов 14 июня Юрис Слесерс (Juris Slesers) вошёл в дом №77 по Гейнсборо-стрит (Gainsborough street) в бостонском районе Бэк-Бэй (Back Bay) и поднялся на третий этаж, где постучал в дверь квартиры 3F. В этой квартире проживала его мать, 56-летняя Анна Слесерс (Anna Slesers), и сын зашёл за ней, чтобы вместе отправиться на церковную службу.

Поскольку Юрису никто не открыл, тот спустился вниз и прождал в холле около 10 минут. Анна работала швеёй в магазине верхней одежды неподалёку, подгоняла под покупателей костюмы и платья, и иногда её вызывали на работу телефонным звонком в неурочный час. Сетовать на это не приходилось, поскольку работа находилась неподалёку от дома, не требовала затрат на транспорт да и платили Анне 60$ в неделю – весьма достойный заработок по ценам тех лет.

Обобщенная схема Бостонской агломерации. Город Бостон окружен целым поясом городов-спутников, плавно переходящим один в другой, в результате чего территория непрерывной застройки тянется на десятки километров с севера на юг и с востока на запад. Приведенная схема показывает взаимное расположение основных городов и районов, названия которых не раз будут упоминаться в настоящей книге. Это прежде всего сам Бостон и его районы Бэк-Бэй и Роксбари (территория его выделена серым цветом, сплошной линией показана городская граница), а также города-спутники Линн и Малден на севере; Кембридж и Бруклин – западнее, а Квинси – юго-восточнее Бостона. Расстояние от Линна до Квинси по прямой составляет примерно 25 км. Пунктиром показаны основные железнодорожные магистрали, сплошными – крупные автотрассы. Агломерация т. н. Большого Бостона в начале 1960-х гг включала в себя почти 80 муниципалитетов и располагалась на территории 3 округов, число её жителей превышало 5 млн. человек, что соответствовало населению такого города, как Ленинград. Хотя полицейские силы в целом можно охарактеризовать как многочисленные, профессиональные, укомплектованные и хорошо оснащенные, их раздробленность и обособленность самым негативным образом сказывались на результатах работы. Об этом в настоящей книге придётся вспоминать не раз.

Примерно в 19:10 Юрис вторично поднялся на третий этаж и снова постучал в дверь квартиры 3F, сугубо на тот случай, если мама выходила на минуту к соседям и теперь возвратилась. Но ему опять никто не открыл… Это было до некоторой степени странно, поскольку служба в евангелистской церкви, на которую собирались отправиться Анна и Юрис, была для них очень важна. Латышская община Бостона – а Слесерсы были латышами – в середине июня традиционно проводила службы, посвященные памяти жертв «советской агрессии и ГУЛАГа». 17 июня 1940 г. советские войска вошли на территорию буржуазной Латвии, и эта дата сделалась своеобразным днём траура для латышских общин по всему миру. У Слесерсов, переехавших в США в 1951 г., имелся немалый список личных претензий к Советской власти, а потому пропустить церковную службу Анна и Юрис никак не могли.

То, что мама отсутствовала и не оставила никакой записки, вызвало теперь у Юриса беспокойство. Он спустился в фойе, вышел на улицу, постоял минуту или две на тротуаре. Затем он догадался заглянуть в почтовый ящик, чтобы проверить, забирала ли мама почту? В ящике Юрис увидел конверты со счетами и несколько рекламных буклетов – это означало, что мама не проходила мимо ящика с самого утра или даже с предыдущего вечера. Стало быть, она должна находиться в квартире, поскольку жила очень уединенно и не уходила надолго…

Сдерживая накатившую панику, Юрис в третий раз побежал наверх. Опять постучав в дверь и опять не получив ответа, Юрис надавил на неё плечом. Дверь немного подалась, и Юрис понял, что её можно без особых проблем выбить, для этого надо лишь как следует разбежаться. С первого же удара дверь распахнулась настежь, опрокинув стул, стоявший позади неё…

В квартире было темно. Юрис прошёл сначала с гостиную, потом в спальню. Матери нигде не было видно, однако ящики прикроватной тумбочки были выдвинуты, что выглядело странно. Очень странным казалось и то, что у входной двери был поставлен стул – мама так никогда не делала, и никакого смысла в этом не было. По крайней мере, так казалось на первый взгляд.

Лишь войдя в маленький коридорчик перед ванной, расположенный от входной двери направо, Юрис обнаружил тело матери, лежавшее на полу. Анна была облачена в свой синий халат с красной подкладкой, вокруг шеи был туго затянут его поясок. Халат распахнулся, обнажив грудь и живот, но выглядело это так, словно полы раздвинулись при падении тела. Левая нога была вытянута, а правая – отведена вбок под углом в сорок пять градусов и согнута в колене.

Юрис сразу понял, что мать мертва и не прикасался к телу. Сын посчитал, что женщина покончила с собою, повесившись на ручке двери в ванную комнату, но после того, как петля затянулась, и тело обмякло, поясок соскочил, и Анна упала в проход.

Юрис снял телефонную трубку и позвонил в полицию с сообщением о самоубийстве матери – это очень важный момент, который обычно не упоминается даже в англоязычных в книгах и фильмах, посвященных рассматриваемой нами истории. Первый полицейский патруль появился в квартире 3F лишь в 19:49 – это были полицейские Джойс (Joyce) и Бенсон (Benson). Они считали, что едут на место суицида, и точно также считали детективы и криминалисты, приехавшие позже. Это ошибочное суждение подействовало на представителей власти до некоторой степени расхолаживающе, поскольку поначалу они считали, что их явка не более чем формальность.

Когда в начале девятого часа в квартире появились сотрудники отдела расследования убийств сержант Джон Дрисколл (John Driscoll) и детектив Джеймс Меллон (James Mellon), находившийся на месте происшествия фотограф встретил их репликой: «Зря только приехали – это самоубийство». Правоохранителям потребовалось некоторое время, чтобы понять: смерть Анны Слесерс явилась следствием чьего-то злого умысла, а отнюдь не суицидом.

Узел на шее находился спереди, под нижней челюстью слева – при самоповешении узел обычно оказывается за ухом или на затылке. Под головой мёртвой женщины натекла кровь. Её можно было бы списать на повреждение кожи головы при ударе об пол, но фактическое место повреждения кожного покрова, давшее кровотечение, совсем не совпадало с местом контакта головы и пола. Рана эта, находившаяся в волосистой части головы, выглядела довольно странной, непонятно было, чем можно было её нанести, в коридорчике перед ванной просто не было подходящих предметов! Наконец, кровь оказалась в правом ухе, что вообще не соответствовало картине самоубийства. Среди признаков самоповешения нет кровотечения из слуховых проходов… Мусорная корзина на кухне оказалась перевёрнута, а мусор равномерно разложен на полу, словно его пересматривали с целью что-то отыскать. Кроме того, на кухне оказалось небольшое кровавое пятно, частично размазанное. Если женщина вешалась на дверной ручке в коридоре, то как кровь могла оказаться на полу в кухне? И наконец, отсутствовала предсмертная записка – самоубийцы таковые пишут если и не всегда, то довольно часто, причём женщины это делают чаще мужчин.

Детективы довольно быстро заподозрили неладное и пригласили на место происшествия своего начальника, лейтенанта Джона Донована (John Donovan), возглавлявшего Отдел расследования убийств Департамента полиции Бостона (Boston Police Department, сокращенно BPD – в дальнейшем мы будем иногда пользоваться этой аббревиатурой). Сообщение о том, что в дом №77 по Гейнсборо-стрит направляется начальник «убойного» отдела, вызвало среди присутствовавших в квартире полицейских ухмылки и комментарии в том духе, что вам, ребятки, похоже, совсем заняться нечем. Один из полицейских даже предложил пари детективу Дрисколлу на 5$, что смерть Анны Слесерс окажется самоубийством, и начальник отдела вызван почём зря.

Донован, однако, осмотрев место происшествия, согласился с аргументацией Дрисколла и Меллона и приказал им действовать исходя из того, что в квартире 3F имело место убийство.

Место убийство Анны Слесерс в доме №77 по Гейнсборо-стрит на карте Бостона. Жертва проживала в районе Бэк-Бэй, считавшимся в начале 1960-х гг относительно безопасным. Тем не менее, в этой части Бостона сдавалось дешёвое жильё и селились разного рода подозрительные личности. По этой причине проверка ближайшего окружения убитой женщины, её соседей и знакомых, сделалась первоочередной задачей расследования.

Первым, на кого пало подозрение детективов, оказался… Юрис Слесерс. Об этой детали читатель, скорее всего, не найдёт упоминаний в англоязычных источниках – она опускается авторами как малозначительная. А между тем, упомянуть о ней имеет смысл, поскольку она хорошо иллюстрирует ту растерянность и непонимание произошедшего, что сопровождали работу детективов на начальном этапе.

Логика Дрисколла и Меллона на первый взгляд выглядела обоснованной. Ну, в самом деле, почему Юрис Слесерс, увидев обнаженный труп матери, не прикрыл его? Юрис был религиозен и ему ли не знать о «грехе библейского Хама», не скрывшего позор отца? В самом общем смысле «грех Хама» – это сыновья непочтительность к отцу и матери. Почему Юрис оставил тело непристойно открытым, даже полой халата не прикрыл?

Другой интересный момент касался довольно интимной и неочевидной детали. Вставные челюсти умершей женщины находились в стакане с водой, стоявшем на умывальнике в ванной. Анна производила впечатление очень ухоженной женщины – хорошая кожа, маникюр, короткая модная стрижка… Она следила за собой и выглядела младше своих лет. Как такая женщина могла открыть дверь незнакомому человеку, не вставив челюсти?

Ещё одна странность касалась имитации ограбления. Преступник постарался сделать так, чтобы квартира Слесерс выглядела обысканной, однако, на самом деле ничего ценного не похитил. Даже вещи, лежавшие на виду, например, золотые часики Анны, оставленные владелицей на стеклянной полочке в ванной комнате. Их нельзя было не заметить! Тем не менее, преступник проигнорировал дорогую вещь, как и украшения из шкатулки, стоявшей на прикроватной тумбочке. Три ящика в тумбочке были выдвинуты, а шкатулка осталась стоять закрытой, словно преступник её не заметил, что выглядело совершенно невероятным. В том случае, если Юрис действительно убил мать, имитация ограбления легко объяснима!

Наконец, Юрис оказался тем человеком, кто обнаружил тело. К таким людям всегда следует присматриваться – это аксиома сыскной работы – поскольку довольно часто убийцы, особенно действующие спонтанно и близкие жертве, первыми сообщают о произошедшем. Причин для такого поведения может быть несколько, причём они могут быть совершенно разного плана, вряд ли имеет смысл углубляться сейчас в их анализ, но важно отметить, что отмеченный феномен действительно существует. А потому подозрения в отношении Юриса Слесерса появились не в силу профессиональной паранойи, свойственной многим детективам, а явились следствием здравого смысла и полицейского опыта.

Юрис после предварительной беседы на месте преступления был увезен в участок и там подвергнут продолжительному допросу.

На следующий день – 15 июня – была допрошена Майя, младшая сестра Юриса, приехавшая в Бостон из штата Мэриленд, где она проживала с мужем последние два года. Сестра дала показания во всём совпадавшие с информацией, полученной от Юриса, так что историю семьи Слесерс можно было считать восстановленной с достаточной для следствия полнотой.

Анна закончила университет, по образованию была биолог, занималась селекционной работой, вышла замуж, в годы Второй Мировой войны вместе с детьми – Юрисом и Майей – попала в лагерь перемещенных лиц на территории Германии. Там её пути с мужем разошлись, и в дальнейшем они не виделись почти 20 лет. В конце концов, Анна с детьми перебралась из голодной разрушенной войной Европы в США, поселилась в Бостоне. Майя в 1959 г. вышла замуж и уехала в штат Мэриленд, а Юрис остался жить с матерью в одной квартире. Мать и сын разъехались лишь 1 июня 1962 г., т.е. буквально за две недели до гибели Анны! Отношения между матерью и сыном всё время оставались очень сердечными, между ними никогда не бывало размолвок.

Бывший муж Анны был обнаружен в Канаде, там у него была новая семья. По просьбе американских правоохранителей он был допрошен детективами Королевской Канадской Конной полиции, и его показания должным образом были проверены. В результате удалось установить его полное alibi. Да и мотива для расправы над своей бывшей супругой он не имел ни малейшего…

На допросе Юрис Слесерс вёл себя довольно странно и отвечал не так, как, по мнению полицейских, отвечать следовало бы. Спустя много лет сержант Дрисколл вспоминал в одном из интервью, что даже над простейшими вопросами Юрис подолгу раздумывал, и иногда казалось, что он не понимает сказанного ему. Хотя на самом деле это было совсем не так, Юрис прекрасно говорил по-английски.

Трудно сказать, как далеко могли бы зайти детективы в своих подозрениях, но Юрису неожиданно помогли обстоятельства, о которых тот даже не догадывался.

Опрос жильцов дома позволил полиции отыскать ценных свидетелей, один из которых жил прямо под квартирой 3F, а другой – над нею. Оба они вечером 14 июня находились дома и имели возможность слышать странные звуки, доносившиеся с места преступления. Причём, в описании звуков оба свидетеля затруднились: один из них сравнил их со звуками передвигаемой мебели, а второй – с топотом ног плохо танцующих людей. Понятно, что свидетели имели в виду довольно необычные звуки. Что важно отметить – свидетели не слышали криков, собственно, именно это обстоятельство и удержало их от вмешательства в происходившее.

Юрис Слесерс. Фотография сделана спустя сутки со времени убийства его матери, на ней запечатлён Юрис, направляющийся на допрос в здание Департамента полиции. Юрис проверялся на возможную причастность к убийству матери, но полицейские быстро поняли, что смотрят не в ту сторону. Публично ни о каких подозрениях в адрес молодого мужчины никогда не заявлялось.

Сосед снизу был врачом, которому надо было хорошо выспаться перед ночной сменой, и шум наверху его разбудил. Мужчина был чрезвычайно раздражен тем, что ему не дают отдохнуть, и был готов устроить скандал. Если бы наверху раздался хоть один крик, он бы непременно вызвал полицейский патруль и предоставил бы шумным соседям разбираться с правоохранителями, но… обошлось без криков!

Оба соседа указали точное время, когда из квартиры 3F начали доноситься странные звуки. По их словам это произошло в 18:10, подозрительная активность продолжалась не более 10 мин, а на самом деле гораздо меньше. Если считать, что Анну Слесерс убили в интервале 18:10 – 18:20, то получалось, что Юрис к преступлению не причастен, поскольку полиция отыскала свидетелей, видевших его в это время и даже разговаривавших с ним в 5 км от места убийства.

Сосед снизу, кстати, подтвердил рассказ Юриса о времени появления последнего в доме №77. Около 19 часов сосед слышал громкий стук в дверь, затем послышались шаги спускавшегося по лестнице человека, после чего худощавый мужчина в очках – это был Юрис! – некоторое время прогуливался под окнами. Сосед хорошо рассмотрел его в окно и без всяких затруднений опознал.

Помимо этих показаний, существовало ещё одно соображение, снимавшее с сына подозрения. Речь идёт о работающем в квартире 3F музыкальном проигрывателе. Когда на месте преступления появились полицейские, они не сразу обратили внимание на то, что проигрыватель включён, на нём установлен виниловый диск с оперой «Тристан и Изольда» Вагнера, звукосниматель находится в крайнем положении (т.е. воспроизведение музыки окончено), но звуков из динамиков не слышно. Когда же на работающее устройство обратили, наконец, внимание, оказалось, что тумблер его выключения неисправен, а регулятор громкости повёрнут в нулевое положение.

Юрис пояснил, что тумблер «включения – выключения» давно вышел из строя, и по просьбе матери он смонтировал скрытую кнопку на задней стенке проигрывателя, посредством которой его можно было включить и выключить. Преступник, очевидно, ничего о кнопке не знал, но испытывал потребность избавиться от мешавших ему звуков музыки, поэтому он попросту вывернул регулятор громкости в положение «ноль». Казалось довольно очевидным, что Юрис сумел бы решить эту задачу правильно, а стало быть, с проигрывателем возился кто-то другой.

Что показало судебно-медицинское исследование тела Анны Слесерс?

Прежде всего, женщина была крепко побита. В волосистой части головы, в теменной области слева имелась рваная рана размером 2 см * 1,5 см, давшая обильное кровотечение. Оказалась повреждена правая барабанная перепонка, на подбородке слева кровоподтёк и осаднение кожи размером 1 см * 1 см. Помимо этого присутствовали потёртости кожи на шее, но это были не самостоятельные повреждения – они появились как следствие скольжения пояска халата при его затягивании во время душения.

Отмечались прижизненные повреждения слизистых оболочек влагалища, которые могли явиться как следствием изнасилования, так и введения какого-либо инородного предмета вроде бутылки, рукояти швабры и пр. Судмедэскперт затруднился ответить на вопрос, осуществлял ли преступник половой акт с жертвой – спермы не было найдено ни в полостях, ни на теле убитой женщины. Тем не менее, ввиду специфических повреждений вагины сексуальный мотив убийцы особых сомнений не вызывал.

Что явилось причиной смерти? В этой части особых сомнений у судебных медиков не возникло – Анна Слесерс была задушена посредством затягивания петли на шее, т.е. истинная причина хорошо коррелировалась с картиной, увиденной полицейскими на месте преступления. Тело было найдено с пояском халата на шее, однако судмедэксперт предположил, что первоначально для душения жертвы использовался отнюдь не поясок, а нечто иное. Лишь после того, как Анна потеряла сознание, преступник воспользовался пояском.

Судебные медики не обнаружили свидетельств борьбы убитой женщины с нападавшим. На теле отсутствовали защитные ранения, подногтевое содержимое не имело крови и частиц кожи. Это наводило на мысль о быстром и жестоком нападении, не оставившем женщине возможностей для активной защиты.

В целом, картина произошедшего после 18 часов 14 июня в квартире 3F получалась довольно противоречивой. Больше всего сбивало с толку то, что женщина не издала ни единого крика: полное молчание жертвы можно было объяснить только тем, что преступник затянул на её шее петлю в первые же секунды нападения. Точнее говоря, нападение началось именно с затягивания петли, удары по голове явно последовали после этого. Значительное по площади осаднение кожи могло явиться следствием сильного удара о какой-то предмет окружающей обстановки, скажем, об угол стола, однако на мебели и стенах крови не оказалось. Это заставляло думать, что по голове Анны Слесерс был нанесён ударом чем-то вроде дубинки или кастета – этот предмет преступник принёс и унёс с собою. В пользу наличия у преступника небольшой дубинки свидетельствовали и повреждения влагалища жертвы – дубинка в руках злоумышленника вполне могла стать импровизированным фаллоимитатором.

Требовало какого-то объяснения странная инсталляция со стулом перед входной дверью, устроенная неизвестным убийцей. Стул не позволял беззвучно открыть дверь и явно оказался на своём месте не случайно. Причём он мешал самому же преступнику, которому пришлось выходить, протискиваясь мимо него боком. Для чего же убийца делал то, что делал?

Полицейские так и не пришли к единому мнению на сей счёт. Скорее всего, стул был поставлен возле двери для того, чтобы звуком падения предупредить преступника о появлении в квартире постороннего человека.

Анна Эльза Лейнис Слесерс (Anna Elsa Lejins Slesers) была убита вечером 14 июня 1962 г в своей небольшой квартире на третьем этаже в доме №77 по Гейнсборо-стрит в Бостоне. Этот район считался в те годы тихим и относительно безопасным. Анна вела замкнутый образ жизни, все её развлечения сводились к посещению концертов классической музыки и церковных служб. Строгая и благочестивая женщина более полутора десятилетий не поддерживала отношений с мужчинами. Первая головоломка, с которой пришлось разбираться детективам, сводилась к вопросу: как убийца вообще узнал о существовании Анны? Или же он действовал наобум и ему всё равно было кого убивать?

Но это предположение означало, что преступник знал о скором визите Юриса.. Сам Юрис, отвечая на вопрос о выборе времени его приезда к матери, сообщил, что время это назначила сама Анна: сначала она хотела, чтобы Юрис приехал к 18 часам, и лишь накануне вечером передвинула время встречи на час позже. Юрис клялся, что никому не говорил о своих планах появиться в 7 часов вечера в квартире матери на Гейнсборо-стрит. Стало быть, если преступник и узнал о возможном приезде сына, то, скорее всего, ему об этом сказала… сама Анна Слесерс!

Предположение казалось абсурдным, но лишь на первый взгляд. Если преступник располагал ключом от двери или набором хороших отмычек, то картина преступления приобретала вид довольно логичный и почти непротиворечивый.

Итак, около 6 вечера 14 июня Анна Слесерс готовилась отправиться в церковь: она открыла воду, намереваясь принять ванну (уровень воды на момент прибытия полиции составил около 15 см), разделась, набросила на голое тело синий халат с красной подкладкой, вставные челюсти положила в стакан с водою… Женщина ходила по квартире, возможно, сидела в кресле, слушая любимую оперу Вагнера. Музыка играла негромко, во всяком случае, упоминавшийся ранее сосед снизу не жаловался на то, что музыка мешала ему спать, в отличие от странных звуков, разбудивших его в 18:10. Преступник беззвучно открыл входную дверь и, должно быть, немало удивился, столкнувшись с хозяйкой квартиры нос к носу. Вполне вероятно, что изначально в его планы входило обычное ограбление, и лишь стечение обстоятельств изменило его намерения.

По-видимому, преступник был достаточно профессионален и оказался готов ко встрече с квартиранткой. Он заговорил с Анной и был достаточно убедителен, по крайней мере, поначалу. Возможно, он вручил женщине свою визитку, представившись водопроводчиком или электриком, присланным домовладельцем для срочного ремонта… Во всяком случае, предположение о том, что преступник передал будущей жертве нечто, что потом забрал, объясняло, почему мусорная корзина на кухне оказалась перевёрнутой, а мусор разложен на полу… Преступник искал некий предмет, который мог его изобличить. Как бы там ни было, злоумышленник более или менее логично объяснил своё появление в квартире, возможно, сказал, что входная дверь была не заперта, либо он открыл её ключом, полученным от домовладельца… В общем, выдумал что-то, что до поры успокоило женщину. Именно поэтому Анна и не кричала, когда имела такую возможность.

В ходе короткого разговора женщина сообщила, что ждёт скорого появления сына, именно поэтому злоумышленник опасался появления нового действующего лица. Тем не менее, его возбуждение оказалось столь велико, что он не отказался от спонтанно возникшего замысла изнасиловать и убить женщину. Стремительность и безжалостность его нападения свидетельствовали о том, что преступник изначально ставил перед собой задачу не оставлять жертву живой. Очевидно, к реализации умысла преступник приступил на кухне – там он набросил на шею женщины некую удавку, лишившую её способности кричать, бросил тело на пол и нанёс первый удар в голову дубинкой. Позже, после того, как Анна потеряла сознание, преступник волоком перетащил тело в узкий коридорчик перед ванной, снял с шеи свою удавку и набросил вместо неё поясок халата. Возможно, преступник дожидался возвращения к жертве сознания и повторял душение несколько раз. Во время своих игр с удавкой насильник мог осуществлять с женщиной половой акт, а мог заниматься онанизмом – обе эти формы сексуальной активности встречаются у «душителей» примерно с одинаковой частотой, выбор одной из них зависит сугубо от личностных предпочтений преступника. «Душители», в отличие от тех сексуальных преступников, кто пользуется ножом, имеют хорошую потенцию и вполне способны к полноценному половому акту, поэтому отсутствие на месте убийства Анны Слесерс спермы свидетельствовало скорее о причудах «сексуальной игры» преступника, нежели о его физиологической немощи. Помимо душения, преступник мог вводить во влагалище жертвы дубинку или иной предмет – эти манипуляции являлись элементом его сексуальной фантазии, которую он реализовал в процессе нападения. Описанные действия были прижизненны, что свидетельствовало о растянутом во времени процессе умерщвления жертвы.

Скорее всего, именно на этом этапе, т.е. во время «сексуальной игры», преступник и поставил перед входной дверью стул. Тем самым он устранил угрозу внезапного появления сына на месте преступления. Преступник не знал, имелся ли у сына ключ, но даже если и имелся, то беззвучно проникнуть в квартиру Юрис всё равно не смог бы…

Уже после умерщвления Анны Слесерс преступник провёл беглый осмотр её квартиры, призванный скорее замаскировать истинный мотив преступления, нежели обнаружить ценные вещи. Впрочем, по словам Юриса, пропали деньги на покупку продуктов, которые его мать обычно хранила на кухне, но сумма эта не могла быть большой – долларов 20—30, вряд ли больше. Преступник имел возможность унести из квартиры убитой женщины куда больше, но он ограничился незначительной суммой наличности.

Как видим, описанная выше последовательность событий довольно условна и грешит большим числом разного рода оговорок. Ещё раз повторим, детективы не сумели в точности восстановить картину случившегося в квартире 3F, о многих важных деталях произошедшей там драмы они могли судить лишь предположительно.

Объективности ради следует признать, что люди лейтенанта Донована в своих попытках разобраться в произошедшем проявили немалое упорство. В течение десятка дней было допрошено более 60 человек, способных в той или иной степени пролить свет на обстоятельства жизни Анны Слесерс. Речь идёт о её близких, коллегах по работе, соседях, прихожанах церковной общины, был даже найден её бывший муж, о котором сын и дочь ничего не знали на протяжении многих лет. Разумеется, детективов интересовал ответ на вопрос о деталях интимной жизни убитой женщины, поскольку любовник или любовники автоматически попадали в число приоритетных подозреваемых. Однако никакой интриги это направление расследования не принесло: выяснилось, что никакой сексуальной жизни у Анны на протяжении многих лет не было. Вплоть до 1 июня она проживала вместе с сыном, и скрыть от него данное обстоятельство никак не смогла бы. Юрис первым заявил, что его мать жила как монашка, главными увлечениями её жизни являлись шитьё и классическая музыка. Кстати, подобное утверждение лишний раз доказывало непричастность сына к гибели матери – если бы он как-то оказался замешан в преступлении, то наверняка попытался бы создать видимость существования у Анны сексуального партнёра.

Слова Юриса получили полное подтверждение после допросов его сестры и лиц, хорошо знавших Анну.

Данный факт подводил следствие к выводу о нападении на женщину человека либо ей совершенно незнакомого, либо знакомого шапочно. В круг таковых, очевидно, попадали соседи Анны Слесерс по дому – они имели возможность её видеть, составить представление об образе жизни и познакомиться. Кроме того, живущий рядом и отчасти знакомый человек всегда имеет возможность обратиться под благовидным предлогом и даже попасть в квартиру, не вызывая особых подозрений в свой адрес. Дом №77 по Гейнсборо-стрит хотя и имел весьма респектабельный фасад из красного английского кирпича, на самом деле относился в начале 1960-х гг. к жилью нижней ценовой категории. Квартирки в нём были очень небольшими и дешёвыми, публика в них проживала соответствующая. Среди жильцов были и безработные, и бывшие тюремные сидельцы, так что к обитателям дома №77 следовало присмотреться внимательнее.

Именно эта логика привела следствие к обнаружению первого и единственного серьёзного подозреваемого, если, разумеется, не считать Юриса Слесерса. В доме проживал судимый прежде мужчина, которого в 1959 и 1961 гг. две женщины независимо друг от друга обвинили в мошенничестве. Преступления, совершенные этим человеком, оказались довольно специфичны – они относились к категории т.н. «брачных афёр». Мужчина через журнал знакомств находил одиноких женщин, заинтересованных в серьёзных продолжительных отношениях, в процессе переписки располагал их к себе и приглашал в Бостон якобы для постоянного проживания вместе. В скором времени – буквально через неделю или две после приезда дамы – он под надуманным предлогом устраивал ей сцену и заявлял о страшном разочаровании и разрыве отношений. Уже после этого женщины обнаруживали исчезновение денег и некоторых украшений. Хотя полиция знала лишь о двух случаях такого рода, мало кто сомневался в том, что аферист сумел обмануть много больше женщин. Не следует забывать о специфике тех довольно патриархальных времён, когда женщины были скованы многочисленными условностями и попросту стыдились признать себя жертвой брачного афериста.