Текст бизнес-книги "История Гиены. Хроника неоконченного расследования. Книга II"

Автор книги: Алексей Ракитин

Раздел: Общая психология, Книги по психологии

У ножки кровати, на которой во время нападения лежал Гарри Сэндфорд, был найден небольшой кухонный нож с деревянной ручкой. Набор таких ножей находился на кухне, так что по всему получалось, что преступник принёс его из кухни во время своих прогулок по дому. Лишь спустя четыре дня выяснилась любопытная деталь – все кухонные ножи Сэндфордов находились на кухне! Другими словами, найденный в спальне нож не принадлежал потерпевшим. Преступник принёс его с собою и потерял в темноте. К сожалению, на ноже не оказалось потожировых следов, нож явно был хорошо вымыт незадолго до того, как попал в руки криминалистов.

Попытка получить описание внешности преступника дала удручающий результат. Для того чтобы дать представление, насколько плохо Дженнифер и Гарри рассмотрели нападавшего, можно упомянуть, например, их спор о том, какой именно головной убор находился на голове последнего. Дженнифер считала, что это был либо чулок, либо трикотажная шапочка, а Гарри утверждал, что классическая мужская шляпа с небольшими полями. Удивляться этому не следует: человек, находящийся в темноте и периодически ослепляемый фонариком, практически ничего не видит. В такой ситуации воображение может сыграть злую шутку: подсказанные, точнее, дорисованные им образы могут подменить реальную картину, зафиксированную зрением.

По мнению супругов, преступник имел рост около 175 см. при весе 68—72 кг, т.е. это был довольно худой мужчина. Описать его одежду потерпевшие затруднились, они попросту её не видели. Дженнифер сообщила, что в те мгновения, когда насильник к ней прижимался, она чувствовала, что на нём надет ремень, на котором были укреплены какие-то кожаные или пластиковые «контейнеры». Один из таких условных «контейнеров» соответствовал кобуре пистолета не очень большого размера, другой был гораздо меньше и больше подходил для переноски газового баллончика. На этом же ремне крепились ножны с ножом внутри. Ремень не был заправлен в брюки и оставался на поясе в то самое время, когда насильник опускал брюки к коленям.

Рассказ Дженнифер о деталях изнасилования заставил допрашивавших её детективов всерьёз задуматься. Прежде всего, женщина подчеркнула, что не видела полового органа насильника, поскольку тот осуществлял половые акты, всё время оставаясь сзади, причём лицо Дженнифер было направлено вниз. К пенису преступника женщина ни разу не прикоснулась, так что тактильные ощущения помочь оценить размеры полового органа не могли. Если же говорить о субъективных впечатлениях, полученных во время половых актов, то, по мнению потерпевшей, преступник в качестве орудия изнасилования использовал… два предмета. Один казался искусственным фаллосом довольно большого размера, изготовленным из жёсткой резины. Второй был меньшего размера и больше походил на настоящий половой орган мужчины, но точно утверждать это женщина не могла. В секс-шопах есть имитаторы, очень точно воспроизводящие пенисы. Единственный критерий, который объективно может указать на отличие искусственного мужского полового члена от естественного – это их температура (искусственный будет холодным). Но на вопрос о температуре меньшего из двух пенисов Дженнифер ответила, что оба были тёплыми. Видимо преступник, размазывая по ним лосьон, согревал их руками.

Т.о. сделать точное умозаключение об анатомических особенностях полового органа насильника оказалось невозможно. Нельзя было полностью исключать и того, что преступник, ограничившись онанизмом, вообще не вступал непосредственно в половой акт, а лишь имитировал его, используя пару сексуальных игрушек.

Когда у Дженнифер уточнили, испытывал ли преступник оргазм во время половых актов, женщина ответила утвердительно. Однако исследование взятых у потерпевшей мазков и тщательный осмотр мебели в гостиной следов спермы не выявили. Такой результат мог быть объяснён двояко: либо насильник не испытал эякуляцию, т.е. суждение Дженнифер явилось ошибочным, либо преступник использовал презерватив. Но в реалиях 1977 г. использование презерватива при изнасиловании – это нонсенс. Синдрома приобретенного иммунодефицита в то время ещё не существовало, а потому у преступника не было оснований опасаться заражения серьёзной венерической болезнью от благопристойной семейной женщины. Скорее, это он мог заразить её какой-то дрянью. Но вряд ли здоровье жертвы всерьёз могло обеспокоить насильника. Поэтому использование презерватива, если таковое и впрямь имело место, представлялось очень странным…

Небезынтересным представлялось и другое суждение потерпевшей об интимной сфере преступника. По мнению Дженнифер, даже меньший из двух пенисов не являлся аномально маленьким. Причём, суждению потерпевшей можно было поверить без всяких оговорок – она довольно долго состояла в браке, являлась матерью двух детей… Дженнифер прекрасно понимала то, о чём говорила.

Немало ориентирующей информации предоставил опрос жителей улицы Портейдж-сёркл. Самые разные люди – таковых оказалось более 15 владельцев домохозяйств – независимо друг от друга сообщили, что примерно с середины августа наблюдали подозрительную активность в собственных дворах. Примерно с 22 часов до полуночи возникали странные шумы, беспокоились собаки (у кого они были), утром во дворах обнаруживались следы присутствия посторонних (обломанные ветки кустов, отпечатки подошв в мягком грунте и т.п.).

Очень интересное сообщение сделала некая Маргарет (Марджи) Полсеттер, жена отставного офицера военной контрразведки. Маргарет вела образ жизни домохозяйки, нигде не работала, посвящала себя домашним хлопотам. Хлопоты эти были не очень обременительны, поскольку дети – сын и дочь – жили отдельно, а ведение хозяйства для семьи из двух человек особых проблем не доставляло. Маргарет, будучи женой профессионального секретного агента, имела определенный склад ума, выработанный, видимо, из опыта общения с любимым супругом. Она всегда проверялась на предмет выявления наружного наблюдения при выходе из дома и подходе к дому, выделяя незнакомые автомашины, сидящих за рулём лиц, время начала и окончания их движения и т. п. нюансы.

Марджи Полсеттер рассказала опрашивавшим её детективам, что в последней декаде августа возле парка «Камберленд» («Cumberland»), расположенного буквально в 100 м. от Портейдж-сёркл, стала парковаться автомашина, которую ранее женщина не встречала. Это был белый «универсал» довольно больших габаритов, а потому, скорее всего, американский, нежели европейский или японский. Машина эта не привлекала поначалу внимания свидетельницы, поскольку она видела её на значительном удалении от собственного дома. Однако в первых числах сентября автомобиль принялся курсировать на малой скорости на Портейдж-сёркл, причём, происходило это в первой половине дня, когда подавляющая часть владельцев домов отсутствовала. Когда Марджи в третий раз увидела подозрительный белый «универсал», то не сдержалась и решила припугнуть сидевшего за рулём, что называется, сработала на опережение. Женщина расстегнула рукав своей блузки, обнажив предплечье, и сделал вид, будто записывает номер автомашины на своей руке. Такая вот маленькая хитрость из арсенала любимого супруга. Сидевший в автомашине мужчина, заметив действия женщины, резко прибавил скорость и умчался в сумрачные дали Калифорнии. Больше эту машину никто не видел. По словам свидетельницы в автомашине находился мужчина в возрасте от 20 до 27 лет, сильно загорелый, причёска его представляла собой копну волос, спускавшуюся на шею и закрывавшую уши. Цвет волос Марджи определила словом «каштановый», т.е. довольно тёмный, но не чёрный. Усов и бороды подозрительный мужчина не имел. Каких-то особых примет вроде татуировок, родимых пятен или шрамов женщина не заметила, что, в общем-то, понятно, учитывая условия наблюдения.

У Марджи в ту минуту не было в руке авторучки, и номер автомашины она не запомнила. Очень жаль, поскольку свидетельство этой женщины могло бы оказаться весьма ценным! Впрочем, показания миссис Полсеттер отнюдь не исчерпывались рассказом о её борьбе со «стелс» -«универсалом». Рассказала находчивая дамочка и кое-что ещё.

Поздним вечером 4 сентября, т.е. за сутки до вторжения в дом Сэндфордов, Марджи во время разговора по телефону с подругой обратила внимание на то, что кто-то пытается снаружи открыть дверь, ведущую во двор. Дверной замок был закрыт, и неизвестный, видимо, пытался его открыть, используя отмычки. Дверная ручка беззвучно двигалась вверх-вниз… взломщик явно старался не привлекать к себе внимания. Сохраняя полное самообладание, Марджи сообщила подруге, что в дом лезет вор и она его сейчас встретит. Подруга предложила вызвать полицию, но миссис Полсеттер имела намерение решить проблему собственными силами. Она повесила телефонную трубку, вытащила из тумбочки пистолет и села в кресло, дожидаясь, когда же вор справится с замком и проникнет в дом. Женщина имела твёрдое намерение либо задержать злоумышленника, либо застрелить. Что тут скажешь? Весьма похвальное намерение, да и самообладание женщины также следует признать весьма незаурядным!

Вор, однако, с замком так и не справился и убежал дворами, не сумев попасть в дом. Подруга через несколько минут перезвонила миссис Полсеттер и уточнила, чем закончилась борьба со злоумышленником. Марджи рассказала ей о бегстве последнего. Полицейские, услышав эту историю, не поленились проверить рассказанное и позвонили подруге Марджи. Та полностью подтвердила слова миссис Полсеттер.

С большой вероятностью можно предполагать, что неизвестным взломщиком являлся тот же самый преступник, что на следующую ночь влез в дом Сэндфордов. За некоторое время до нападения Гиены нередко отмечались проникновения в дома, расположенные в непосредственной близости от будущего места преступления. Так что история, рассказанная Маргарет Полсеттер, вполне укладывалась в уже известную схему. И если бы вечером 4 сентября 1977 г. миссис Полсеттер в самом деле застрелила Гиену из своего пистолета, история похождений этого преступника ограничилась бы только одной книгой.

Как показал опрос ближайших соседей Сэндфордов, все они вечером 5 сентября, буквально за 3—4 часа до нападения, получили схожие телефонные звонки. Звонивший ограничивался одной малозначительной фразой, вроде, «отстань от меня, малышка», смеялся и вешал трубку. Цель такой обзвонки представлялась довольно очевидной – злоумышленник проверял присутствие людей в ближайших к намеченному месту нападения домовладениях.

Другим подозрительным моментом, отмеченным соседями потерпевших, стало появление на Портейдж-сёркл неизвестной автомашины. По меньшей мере три человека независимо друг от друга сообщили полицейским о том, что около 22:30 по улице медленно курсировала какая-то японская машина, то ли «тойота» («toyota»), то ли «датсун» («datsun»). И тот, и другой бренд были хорошо известны в США, «датсун», кстати, вошёл в число крупнейших японских импортёров на территорию Соединенных Штатов даже раньше «тойоты». Никто из владельцев домовладений на Портейдж-сёркл не имел машин, похожих на ту, что видели свидетели. Автомобиль явно принадлежал чужаку, и его появление за несколько часов до нападения выглядело подозрительным. Даже если это было чистой воды совпадением, оно требовало проверки.

Днём 6 сентября представитель департамента полиции Стоктона связался со службой шерифа округа Сакраменто и рассказал о нападении на семью Сэндфорд. В Стоктон выехали два детектива из состава Группы «Западня» для ознакомления с результатами начатого расследования и решения вопроса о вероятной причастности к данному преступлению Гиены. На следующий день была устроена телефонная конференция, в ходе которой правоохранители из Стоктона и службы шерифа Сакраменто обсуждали возможную связь нападения на Сэндфордов с ранними преступлениями Гиены. Общее мнение клонилось к тому, чтобы признать возобновление прерванного в мае «сериала».

Газета «Сакраменто би» в выпуске от 7 сентября 1977 г. сообщила читателям, что насильник из восточного района нанёс очередной удар в Стоктоне. Интересно, что Джерри Финни (Jerry Finney), начальник Департамента полиции Стоктона, хотя и не отказался от общения с журналистами, лаконично заявил, что не комментирует появление в городе двух детективов из округа Сакраменто и расследование «имитации» преступлений, приписываемых насильнику из восточного Сакраменто. Другими словами, руководитель полиции уклончиво намекнул, что «имитацию» исключать нельзя – и в той обстановке подобный ответ нельзя не признать совершенно оправданным.

Однако помимо шефа полиции журналисты добрались и до его подчиненных. Сержант из отдела уголовных расследований полиции Стоктона Эндрю Джексон с немалым упоением рассказал о преступлении, совершенном в ночь на 6 сентября. Он вывалил массу совершенно ненужных обывателям деталей, в частности, рассказал о способе проникновения в дом, упомянул о том, что преступник имел два вида оружия, грозил жертвам ножом, муж был вынужден лечь лицом вниз и жена связала его руки за спиной, преступник обыскал дом и похитил драгоценности и т.п… Кто тянул сержанта за язык, зачем он сообщал широкой публике подобные детали, понять совершенно невозможно. Подобная болтовня грозила появлением преступников-имитаторов, которые принялись бы повторять описанные детали, тем самым путая следствие и маскируя подлинные нападения Гиены среди других, им подобных.

Разумеется, журналисты «Сак би» добрались до пресс-секретаря службы шерифа Билла Миллера. Уж без этого златоуста в подобной ситуации никак было не обойтись! Миллер ожидания оправдал и всё подтвердил – и поездку детективов в Стоктон, и изнасилование.

Тут остаётся только руки развести. Молодцы ребята! Расследование ведётся чуть более суток, причём, совершенно безрезультатно, а они уже вовсю пугают обывателя с газетных страниц.

Причём, следует прямо признать, что вовлеченность в данное преступление Гиены была отнюдь не очевидной. Более того, даже с позиций сегодняшнего дня, когда нам известно много больше того, что знали детективы Группы «Западня» в сентябре 1977 г., ответ на вопрос действительно ли данное преступление совершено насильником из восточного Сакраменто, отнюдь не очевиден.

В самом деле, напавший на семью Сэндфорд человек продемонстрировал в своём поведении весьма серьёзные отклонения от присущих Гиене стереотипов. Укажем на основные из них:

– преступник не завязывал жертвам глаза и не затыкал рты.

– преступник не демонстрировал пистолет, хотя, по мнению Дженнифер, он у него имелся. Гиена, напомним, обычно начинал нападение с того, что светил на фонариком на пистолет в руке, давая понять, что располагает огнестрельным оружием.

– преступник для чего-то принялся вытаскивать шнурки из туфель Гарри Сэндфорда и потратил на это некоторое время. Гиена никогда прежде не терял время на возню с обувью хозяев в их присутствии, он действовал очень быстро до тех самых пор, пока не обездвиживал их.

– преступник нарушил присущую Гиене очередность связывания, которая всегда имела следующую последовательность: «руки мужчины» – «руки женщины» – «ноги мужчины» – «ноги женщины». Гиена не тратил время на связывание ног мужчины, пока женщина оставалась полностью свободна.

– преступник демонстрировал совсем иную вербальную тактику, нежели насильник из восточного Сакраменто. Последний говорил много и в начале нападения обязательно обещал, что не причинит вреда и «всего лишь» намерен забрать деньги и еду. Напавший же на семью Сэндфорд был весьма лаконичен, немногословен. В отличие от Гиены, он не оскорблял женщину, не требовал от неё ответов на скабрезные вопросы и т. п. Другими словами, он демонстрировал совсем иную речевую стратегию, нежели тот насильник из восточного Сакраменто, которого мы видели в книге I.

– основываясь на анализе поведенческих стереотипов, продемонстрированных в ходе первых 22 эпизодов нападений Гиены, мы можем с абсолютной уверенностью утверждать, что этот насильник всегда приходил на место совершения преступления со своим оружием. Будучи высокоорганизованным человеком, он стремился исключить любые неожиданности, и наличие собственного оружия являлось одним из проявлений подобной предусмотрительности. Но насильник, действовавший в Стоктоне, использовал в качестве оружия нож, взятый перед тем на кухне дома. По крайней мере, следствие именно так считало в первые дни (впоследствии, как было сказано выше, выяснилось, что нож – чужой и явно принесён преступником). Таким образом, налицо имелось явное несоответствие той модели поведения, что приписывалась насильнику из Стоктона, реальным стереотипам Гиены. Детективы, однако, это противоречие спокойно проигнорировали. Между тем, специфика выбора преступником предпочитаемого оружия, его доставки к месту совершения преступления и использования в процессе посягательства является принципиально важной для правильного понимания криминального поведения. Это своего рода «реперная точка», изменение которой приводит к полному пересмотру всех поведенческих моделей, приписываемых преступнику. Грубо упрощая, можно сказать так: тот преступник, что приезжает на место убийства с автоматом Калашникова, не станет поднимать с газона тяпку и бегать с нею за жертвой. Застрелить человека из автомата или забить его тяпкой – это совершенно разные стереотипы криминального поведения, которые в одном человеке не смешиваются. А вот детективы из Стоктона разницы этой не увидели и свалили всё в одну кучу.

– непременным элементом сексуальной игры Гиены со связанной женщиной являлось требование, чтобы последняя возбуждала его пенис руками. Практически во всех эпизодах, окончившихся сексуальным контактом, присутствовало подобное требование. Однако при нападении в Стоктоне насильник подобного не требовал и жертва вообще не касалась его гениталий.

– совершенно необычна реакция насильника, напавшего в Стоктоне, на маленькую девочку, 6-летнюю Даниеллу. По мнению автора, данная деталь вообще является очень серьёзным индикатором необычности поведения преступника. О чём идёт речь? В книге I достаточно подробно были описаны нападения Гиены, в ходе которых преступник демонстрировал довольно странную и неадекватную агрессию в отношении детей. В одном случае, напомним, он связал 3-летнего (!) малыша, едва умевшего разговаривать. В другом – сначала связал 10-летнего мальчика, потом поставил его на колени и привязал его к кровати родителей, после чего порезал ему ножом бедро и накрыл с головой одеялом. Подобное поведение в отношении детей, которые не могли представлять ни малейшей опасности, представляется не просто неадекватным, а каким-то совершенно несуразным. На основании этих действий автор предположил, что Гиена был напрочь лишён опыта коммуникации с детьми, он совершенно не понимал, кто находится перед ним и как надлежит оценивать потенциальную опасность ребёнка. По мнению автора, Гиена рос в семье, в которой являлся либо единственным ребёнком, либо был младшим из детей. Своих собственных детей у него не было, и знакомые ему женщины, если таковые существовали, также детей не имели. Так обстояло дело вплоть до мая 1977 г., т.е. того момента, на котором закончилось повествование книги I. И вот проходит 3 месяца, наступает сентябрь, и мы видим совершенно спокойного, флегматичного насильника, которого 6-летняя девочка застаёт в момент изнасилования матери. И этот преступник, улыбаясь, не без чёрного юмора, обращается к девочке: «Я тут играю с твоими родителями. Хочешь посмотреть?» А после того, как девочка, повернувшись, ушла, насильник продолжил половой акт… Гиена, каким мы его видели в книге I, так себя повести не мог. Преступник не бросился за девочкой, не связал её, не привязал к какой-либо тяжелой детали интерьера, не запер в гардеробной или в ванной комнате. Он позволил ей спокойно уйти в свою спальню. Это было возможно только лишь в том случае, если насильник отдавал себе полный отчёт в том, кто именно перед ним, и прекрасно сознавал, что 6-летний ребёнок не представляет для него ни малейшей угрозы. Маленькая девочка не выскочит через окно, не убежит к соседям, не бросится на него с ножом и не станет звонить в департамент полиции… просто потому, что она – маленькая девочка. Мужчина, напавший на семью Сэндфорд, все эти нюансы прекрасно понимал. В отличие от того Гиены, которого мы видели в книге I.

Это перечисление можно продолжить, но, думается, читатель понял мысль автора. Утверждение, будто напавший на семью Сэндфорд мужчина является насильником из восточного Сакраменто, отнюдь не очевидно. Предположение о появлении имитатора отвергать полностью нельзя даже сейчас, спустя 40 лет. И тем более этого нельзя было делать в самом начале расследования. Громогласные заявления в духе «насильник объявился в Стоктоне!», сделанные представителями правоохранительных органов на следующий день после преступления, были не только неуместны, но и просто преждевременны.

Итак, чем располагали правоохранительные органы на основании показаний потерпевших, результатов исследования места преступления криминалистами и опросов жителей района?

Имелся довольно общий словесный портрет, сообщенный жертвами нападения, основываясь на котором, полицейский художник нарисовал весьма условный рисунок, изображавший преступника. Его практическая ценность если и была больше нуля, то совсем ненамного. Вряд ли преступник ходил в магазин в лыжной маске и с кобурой на ремне, в повседневной обстановке он выглядел совсем иначе. А потому вряд ли кто-то мог по этому рисунку опознать насильника…

Важным представлялось сообщение о белом «универсале», неоднократно появлявшемся неподалёку от места преступления незадолго до его совершения. Автомобиль надо было искать, на выявление возможных свидетелей, запомнивших его номер или иные детали, были брошены необходимые силы. Несмотря на все старания, найти свидетелей не удалось. Возможно, их вообще не существовало.

Шнурки, которыми насильник связывал руки и ноги жертв, являлись едва ли не единственными уликами, про которые можно было уверенно сказать, что к ним прикасался преступник. Служебные собаки всегда без затруднений брали след Гиены после того, как им в качестве «эталонного запаха» давали понюхать завязанные насильником шнурки. Кроме того, поскольку в некоторых случаях тот завязывал шнурки голыми руками, на них остался его генетический материал, доступный для исследования современными технологиями. Ценность этих улик сложно переоценить!

Имелся нож, забытый преступником на месте преступления. Это направление также было должным образом отработано и никуда не привело. Нож оказался абсолютно заурядным типовым изделием, выпускавшимся огромной серией в составе набора кухонных ножей. Детективы установили его производителя и дистрибьюторов на территории США – на этом, собственно, всё и закончилось. Нож не имел номера или какого-либо особого идентификатора, способного помочь установить время и место его продажи.

Попытались детективы отработать направление, связанное с идентификацией обуви насильника. Её отпечатки остались в соседних дворах и надлежащим образом были зафиксированы криминалистами. Надо сказать, что задачу идентификации обуви для тогдашних условий США следовало признать совсем нетривиальной. На крупнейшем в мире американском внутреннем рынке продавались десятки тысяч разнообразных видов обуви. Число производителей исчислялось тысячами – это были компании из Европы, Мексики, Юго-Восточной Азии, из самих США. Это только кажется, что достаточно было взять рисунок с узором подошвы и отправиться в магазин – на самом деле такой поход результата, скорее всего, не принёс бы.

Обувь, ввозимая на территорию США в товарных количествах, учитывалась Министерством торговли, но в силу очевидных причин база данных этого ведомства являлась неполной, не приспособленной для криминалистического поиска, да и доступ к ней был весьма затруднён. Проблема с идентификацией обуви сделалась к концу 1970-х гг. для правоохранительных органов США настолько острой, что ФБР в конечном итоге оказалось вынуждено сформировать собственную базу данных продаваемой на территории страны обуви. По состоянию на начало 2018 г. в базе данных отпечатков подошв обуви, созданной ФБР в первой половине 1990-х гг., насчитывается около 813 тыс. следовых оттисков обуви произведенной, либо ввезенной за последние 50 лет на территорию США. Ежедневно эта картотека пополняется 20—30 новыми образцами.

Детективам полиции Стоктона, занятым расследованием нападения на семью Сэндфорд, можно сказать, повезло. В течение недели они смогли установить тип и размер обуви преступника. Это были лёгкие и удобные кеды «Converse аll-star» размером 9,5 по американской обувной шкале (42 размер по отечественной). Пара имела индивидуальные особенности, связанные с износом и повреждениями резины, которые позволяли её идентифицировать в случае обнаружения.

Дело оставалось за малым – найти подозреваемого и отыскать у него подходящие кеды. Делов-то…

Также полиция Стоктона попыталась установить принадлежность японской автомашины, курсировавшей по Портейдж-сёркл за 3 часа до нападения на семью Сэндфорд. Единственным результатом этой работы можно считать то, что никто из местных жителей не признал факт знакомства с человеком, сидевшим за рулём подозрительного автомобиля.

В спальне Сэндфордов был найден нож, о котором хозяева дома заявили, что они принадлежит им. Потому поначалу этот предметы не привлёкл к себе внимания криминалистов и детективов. Лишь по прошествии нескольких дней выяснилось, что нож Сэндфордов всё время оставался на кухне, а в спальне оказался точно такой же, им не принадлежавший. Преступник, видимо, забыл оружие на месте совершения преступления – довольно любопытный казус, прежде не встречавшийся в протяженной летописи нападений насильника из восточного Сакраменто.

Через трое суток после нападения супруги Сэндфорд сделали открытие, которому не смогли подыскать рационального объяснения. Наводя порядок в вещах, они среди постельных принадлежностей обнаружили вещь, которая никак не могла им принадлежать. Это были колготки телесного цвета, в промежности которых было проделано небольшое отверстие, а в районе колена одной из половин завязан узел. Дженнифер была уверена, что колготки не могли принадлежать ей или дочерям, что заставляло предполагать связь этой вещи с насильником. Эта догадка представлялась тем более вероятной, что преступник открывал тумбу с постельными принадлежностями и выбрасывал из неё некоторые вещи. Однако какую цель он преследовал, пряча колготки, понять не представлялось возможным. Скорее всего, подброшенная вещь призвана была стать своего рода фальшивой уликой, на изучение которой криминалистам пришлось бы затратить время и силы. Может быть, расчёт преступника был иной: обнаружение хорошо замаскированной вещи должно было подтолкнуть полицию к полномасштабному обыску всего дома, что также отвлекло бы силы полиции, до некоторой степени задержало расследование и доставило бы массу неудобств семье Сэндфорд. Однако полицейские во время осмотра места преступления колготок не отыскали и можно сказать, что замысел преступника себя не оправдал.

Пока полиция отрабатывала всевозможные зацепки, Сэндфорды столкнулись с необъяснимыми и прежде небывалыми странностями. Днём 7, 8 и 9 сентября в их доме звонил телефон, но голоса звонившего не было слышно (возможно, тот попросту молчал). Дженнифер сообщила о странных звонках детективам, занятых расследованием нападения, но её слова интереса не вызвали. Начиная с 10 сентября, во время телефонных разговоров стали раздаваться отчётливые щелчки и в трубке стал появляться специфический «объёмный» фон, как будто где-то поднималась трубка параллельного аппарата. Дженнифер снова связалась с детективами и уточнила у них, ведёт ли полиция прослушивание домашней телефонной линии или происходит что-то иное? Полицейские заверили женщину, что полиция сейчас не занимается «прослушкой» домашнего телефона Сэндфордов. И пояснили, что если решение о прослушивании будет принято, то Дженнифер обязательно об этом узнает.

Странности, однако, не только не прекратились, но приняли прямо-таки гротескный вид. Во время разговора Дженнифер с матерью 11 сентября соединение было разорвано. Некоторое время Дженнифер не могла дозвониться даже на телефонную станцию. Когда ей это удалось, дежурный техник проверил линию и заверил, что та исправна. Женщина, однако, оставила заявку на вызов мастера на дом.

На следующий день в дом Сэндфордов не смогли дозвониться уже детективы, занятые расследованием. Теперь-то полицейские заподозрили, что в жалобах Дженнифер, возможно, содержалось здравое зерно. Один из детективов позвонили на телефонную станцию, представился и осведомился о состоянии телефонной линии Сэндфордов. Дежурный техник опять проверил линию и заверил, что обрыва нет, сигнал проходит штатно и, возможно, попросту неисправен оконечный аппарат. Встревоженные полицейские отправились в дом Сэндфордов, дабы удостовериться, что там всё в порядке.

Во время их разговора с Дженнифер зазвонил телефон, хозяйка дома подняла трубку и выслушала сообщение некоего молодого человека, который представился сотрудником телефонной компании и заверил её, что он проверил линию, устранил неисправность и теперь всё будет в порядке. Находившийся рядом детектив, разговаривавший совсем недавно с представителем телефонной компании, сообразил, что происходит нечто странное. Выхватив трубку из рук Дженнифер, он потребовал от звонившего, чтобы тот повторил всё то, что только сказал женщине. «Техник» на другом конце провода моментально повесил трубку.

Казалось очевидным, что работник телефонной компании так себя вести не мог. Полицейским, наконец-то, стало ясно, что семья Дженнифер либо стала объектом какого-то розыгрыша, что казалось маловероятным ввиду полной бессмысленности, либо… налицо попытка насильника манипулировать жертвами. Можно было гадать, какие именно цели преследовал преступник (строго говоря, цели эти могли быть весьма разными), но определенная логика в подобном поведении насильника присутствовала. Поэтому такое предположение казалось вполне достоверным.

Полицейские озаботились организацией прослушивания телефонной линии Сэндфордов. За несколько часов у окружного судьи был получен соответствующий ордер и уже 13 сентября началась запись всех телефонных разговоров и определение номеров входящих звонков. Полицейские надеялись, что насильник предпримет попытку вступить в контакт с жертвами либо явно раскрыв себя, либо опосредованно, используя благовидный предлог в качестве «легенды».