Текст бизнес-книги "Невмешательство и свобода торговли. История максимы Laissez faire et laissez passer"

Автор книги: Август Онкен

Раздел: Экономика, Бизнес-книги

Франсуа-Мишель Летелье, маркиз де Лувуа (1641–1691)

Введение надзора и штрафов за несоблюдение регламентов

Обременительными эти предписания стали только тогда, когда, в соответствии с указом от 24 февраля 1670 г., за их несоблюдение были установлены штрафы и были назначены специальные инспекторы. Будучи наделенными полицейскими полномочиями, они внимательно надзирали за выполнением предписаний. Особенно усилилось недовольство коммерсантов инспекторами, но не самими регламентами, во время правления короля Людовика XV. Регламенты в качестве необязательного для исполнения руководства хотели сохранить даже в период наиболее острой вражды с инспекторами[35]35
  Об этом, например, можно прочитать в главном сочинении XVIII в., направленном против института инспекторов и удостоенном премии Академии города Амьена: Simon Clicquot de Blervâche. Considérations sur le commerce et en particulier sur les compagnies, so-cietés et maîtrises. Amsterdam, 1758.


[Закрыть]. Справедливости ради следует, однако, сказать, что хотя должность инспекторов и была введена Кольбером (закон от 30 апреля 1670 г.), он сам утвердил, согласно словарю Савари, только нескольких из них («quelques inspecteurs»). Тот же источник далее сообщает, что «Monsieur de Lou-vois, qui lui (Colbert) succéda dans la Sur-Intendance des Arts et Manufactures, en augmenta de beaucoup le nombre» [ «Господин Лувуа, который наследовал ему [Кольберу] в суперинтендантстве изящных искусств и мануфактур, значительно увеличил его штат»]. Позднее, уже при Людовике XV, число инспекторов превысило сорок человек.

Лувуа испортил посмертную репутацию Кольбера

Какой-то удивительный рок соединил Кольбера с Лувуа. Лувуа не только еще при жизни Кольбера стал его злейшим врагом, но и сумел подпортить его посмертную репутацию. Известно, что в качестве руководителя департамента по военным делам Лувуа подталкивал главного министра к принятию разного рода строгих фискальных мер, которые сам Кольбер не одобрял. Когда же, вдобавок ко всему, удивительный каприз судьбы сделал Лувуа преемником Кольбера на посту суперинтенданта королевских построек, изящных искусств и мануфактур, чему сам Кольбер был не очень рад, Лувуа, доводя принимаемые им меры до крайности, сваливал всю ответственность за их последствия на Кольбера, хотя на самом деле ее следовало бы возложить на него самого. Ордонансы, изданные в период его руководства, по своему содержанию направлены главным образом на безжалостное ужесточение регламентов, принятых при его предшественнике, посредством новых штрафов и усиленного контроля[36]36
  Задачи инспекторов мануфактур
  При Кольбере, по-видимому, задача инспекторов мануфактур заключалась лишь в том, чтобы побуждать местных полицейских чиновников и правления производственных корпораций, отвечавших в то время за надзор за соблюдением регламентов, выполнять свои должностные обязанности. Согласно указу от 17 июля 1684 г., принятому год спустя после смерти Кольбера, им вменялось в обязанность на всех рынках и ярмарках своего округа в присутствии местных контролирующих чиновников лично проверять изделия на предмет их соответствия требуемым качеству и форме и выписывать соответствующие штрафы. Другим указом от 23 июня 1687 г. им разрешалось входить в дом любого коммерсанта без его согласия и без привлечения или уведомления представителей местных надзорных органов, чтобы лично производить проверку. Таким образом, сфера деятельности инспекторов существенно расширилась, вследствие чего была увеличена их численность. Каждые шесть месяцев они были обязаны направлять Генеральному контролеру (Contrôleur général) отчет о состоянии мануфактур и о результатах их служебной деятельности. Особенно большие льготы были предоставлены инспекторам мануфактур в правление Людовика XV, улучшившие их материальное положение за счет освобождения от уплаты многочисленных налогов. Их регулярное жалование сначала было установлено в размере 2000 ливров. См.: Savary. Dictionnaire. Art. Inspecteur, Règlemens.


[Закрыть]. Устарев, они, естественно, стали тяжелым бременем для производства. Следует, однако, полагать, что, будь Кольбер жив, то с его изумительным умом он позаботился бы о том, чтобы привести регламенты в соответствие с изменениями на мировом рынке. Во всяком случае, нет никакой причины предполагать, что он выступил бы против такого приноравливания, что действительно произошло при его малозначимом преемнике, причем, возможно, со ссылкой на его имя. Когда внимательно оцениваешь влияние предписаний, принятых при Кольбере, на развитие производства вплоть до конца XVIII столетия, не хочется верить своим глазам. Немудрено, что дела шли не слишком хорошо. Тем не менее историческая справедливость требует снять с Кольбера ответственность за это, переложив ее на его неспособных преемников, в первую очередь на человека, которого он ненавидел как злейшего врага своей экономической системы, возвышение которого при королевском дворе в конечном счете привело к крушению всех начинаний и замыслов Кольбера. То, что мы знаем под вводящим в заблуждение названием кольбертизм, было бы правильнее определить как система Лувуа, главным достижением которой явился перенос правил военного управления и дисциплины в сферу торговли. План Кольбера этого никак не предусматривал. К сожалению, однако, в последующее время примером для подражания стало именно его уродливое подобие[37]37
  Похожие сравнения можно найти в: H. W. Fernam. Die innere französischen Gewerbepolitik von Colbert bis Turgot. Leipzig, 1878; A von Dumreicher. Über den französischen National-Wohlstand als Werk der Erziehung. Wien, 1879; Gustav Cohn. Colbert vornehmlich in staatswirtschaftlicher Hinsicht, опубликована в двух номерах ежегодника «Zeitschrift für die gesamte Staatswissenschaft» за 1869 и 1870 гг.


[Закрыть].

Совещание Кольбера с коммерсантами

Но как бы там ни было, очевидно, что во времена Кольбера сообщение о совещании коммерсантов в целях совместного обсуждения потребностей торговли и производства не воспринималось как нечто чрезвычайное. Тем более что мы также располагаем подтвержденными сведениями об одной встрече, похожей на названную выше, и о ней мы расскажем более подробно.

Реакция Кольбера на критику (1)

В мемуарах Амело де ла Уссе[38]38
  Amelot de la Houssaye. Mémoires historique, poliques; critiques et littéraires. Amterdam, 1731. T. II. P. 101.


[Закрыть] мы натолкнулись на следующий рассказ: «В один из дней Кольбер созвал самых значительных коммерсантов Парижа и прилегающих городов, чтобы посоветоваться с ними о средствах, которые могли бы помочь вновь оживить торговлю. Так как никто не отважился высказаться, министр спросил: “Господа, вы немы?” “Нет, Ваша милость, – возразил представитель города Орлеана по имени Хацон, человек большого ума, – но мы опасаемся обидеть Вашу милость, если по неосторожности скажем то, что Вам будет не по нраву”. “Говорите без опаски, – ответил министр, – тот из вас, кто будет со мной наиболее откровенен, станет самым лучшим слугой короля и моим лучшим другом”. Вслед за этим слово взял Хацон и сказал: “Ваша милость, поскольку Вы призываете нас к этому и обещаете, что не воспримете как оскорбление то, что мы, почитая за оказанную нам честь, Вам предложим, то я откровенно скажу: заняв Ваш пост, Вы нашли повозку опрокинутой и что Вы ее приподняли, чтобы перевернуть ее на другую сторону”. Эти слова разгневали Кольбера и он выкрикнул: “Что Вы такое говорите, мой друг?” “Ваша милость, – произнес в ответ Хацон, – покорнейше прошу о прощении за то, что я был столь безумен, что положился на Ваше слово; более я ничего говорить не стану”. Вслед за этим министр призвал других собравшихся высказаться, однако никто больше не пожелал открыть рта, и тем самым обсуждение было закончено».

Таким образом, здесь мы имеем дело с совершенно аналогичным собранием, каковое мы и искали. Можно было бы даже почти предположить, что этот случай и является, собственно говоря, источником нашей версии, которая позднее была представлена в несколько ином виде. Однако этому противоречит оптимистическое сообщение о том, что автором формулы был Лежандр, что сама она была произнесена во время состоявшегося обсуждения, что вряд могло быть додумано в более позднее время. Другой пример возражения конкретного лица против экономической политики Кольбера, которое, правда, касается, колониальной торговли, мы можем почерпнуть из сообщений маркиза д’Аржансона[39]39
  Marquis d’Argenson, Loisirs d’un Ministre d’Etat. Composé en 1736. Éd. 1737. Vol. II. P. 172 et suiv.


[Закрыть].

Реакция Кольбера на критику (2)

Один знакомый аббата де Лонгуере, от которого д’Аржансон якобы услышал этот рассказ, однажды заявил Кольберу, что для Франции просто безумие иметь столь большие владения в Америке или, тем более, в Ост-Индии. Пусть лучше англичане, которым без них в Европе принадлежит так сказать всего лишь один фут земли, тешат таким образом свое тщеславие, или голландцы. Даже если Франция будет получать все то, что ей потребно с тех территорий, из вторых рук, она от этого не обеднеет, поскольку у себя дома располагает не только всеми необходимыми продуктами питания и видами сырья, но и достаточными средствами, чтобы производить товары для удовольствия и предметы роскоши, которые позднее обеспечат поступление денег в страну. «Кольбер, – говорится в этом рассказе, – сильно разгневался на того, кто позволил себе такую свободу мнения, и не захотел его впредь видеть. Однако разгневаться – не значит ответить!»

Состоялась ли эта встреча во время какого-то собрания или она носила приватный характер, об этом в сообщении ничего не сказано. Однако в заключительной фразе д’Аржансона «разгневаться – не значит ответить» просматривается точка зрения автора максимы «pas trop gouverner» [ «не управлять слишком много»].

Недовольство правительством

Из сказанного выше нам, таким образом, становится понятным, что ни само собрание, сообщение о котором мы отыскали, ни выступление одного из его участников перед Кольбером не являлись для того времени чем-то невероятным. В более поздний период двадцатидвухлетнего правления этого государственного деятеля недовольство правительством в связи с поборами, вызванными непрекращающимися войнами Людовика XIV, достигло точки кипения.

Это обстоятельство подводит нас к вопросу о том, в какой момент времени произошел тот случай, который, хотя и не подтвержден достоверно на основании имеющихся исторических источников, тем не менее, видимо, не может быть подвергнут сомнению.

Два периода в государственной деятельности Кольбера

Неймарк[40]40
  Neymarck. Colbert et Son temps. T. II. P. 462.


[Закрыть] справедливо различает два периода в государственной деятельности Кольбера – период исполненного юношеской энергии взлета в полном согласии со своим королем до начала войны с Голландией (1672) и последующий период упорного отстаивания результатов своего труда в противовес военной политике Людовика XIV и Лувуа. Второй период длился вплоть до самой смерти министра в 1683 г. И только на этот второй период, начало которого можно, по-видимому, датировать 1670 годом, необходимо обратить внимание, поскольку на протяжении первого периода Кольбер работал в достаточно тесном союзе с третьим сословием.

Однако 1670 год был ознаменован угрозами штрафов за отклонения от регламентов, которые явились первопричиной будущих раздоров.

Ян де Витт (1625–1672)

На этот же 1670 год приходится в высшей степени примечательное послание, направленное против торговой политики Кольбера, которое, хотя и пришло из-за рубежа и поначалу, по-видимому, осталось почти неизвестным широкой публике, тем не менее, вне всякого сомнения, по своему содержанию перекликалось с определенными тенденциями внутри страны.

Протест Голландии против французского протекционистского тарифа

Французский таможенный тариф, введенный в действие Кольбером в 1664 г. и по характеру отвечавший принципам свободы торговли, спустя три года был заменен пресловутым протекционистским тарифом 1667 г., который главным образом был направлен против Голландии. Большой ущерб, нанесенный тем самым торговле этой страны, побудил правительство Соединенных провинций (Ян де Витт) подготовить соответствующий протест. 21 октября 1670 г. тогдашний голландский посланник Петер де Гроот, сын известного Гуго Гроция, передал непосредственно королю представление[41]41
  Знанием этого, насколько мне известно, еще не опубликованного документа я обязан доброте историка господина д-ра Августа фон Гонценбаха из Берна, который также передал мне и другие ценные свидетельства для настоящей работы (см. ниже, с. 44 сн.).


[Закрыть], в котором сначала высказывалось сожаление по поводу того, что «торговля, которая является душой человеческого общества (l’âme de la sociéte humaine)», задыхается под тяжестью неподъемных таможенных пошлин, которыми французское правительство в последнее время решило обложить ввозимые из Соединенных провинций продовольствие и другие товары, что имеет своим следствием нарушение взаимного согласия и расположения. В представлении далее говорилось о возможных ответных мерах, с принятием которых было решено, однако, воздержаться, чтобы обратиться к Его Величеству с прошением, исполненным чувствами искренней дружбы, отменить вышеуказанное, «учитывая свойственное Его Величеству великодушие, а также потребности как собственных подданных короля, так и граждан Соединенных провинций, и вернуть торговле ее прежнюю свободу», снизив таможенные сборы до уровня, на котором они находились ко времени заключения в 1662 г. последнего договора.

Теоретическое обоснование

То, что делает этот документ столь необычным, это не само представление как таковое, а прямо-таки теоретическое обоснование прошения, которое выглядит так:

«Очевидно, Сир, что счастье народов главным образом состоит в легкости зарабатывания своего пропитания, поэтому с полным правом можно сказать, что тот, кто живет удобно, одновременно живет счастливо (qui vit commodément vit heureusement). Так же очевидно, что первым условием этого удобства выступают человеческие труд и производство (le travail et l’industrie de l’homme), вторым – продажа изделий этого труда и третьим – приобретение недостающего за рубежом в обмен на избыток собственных продуктов; очевидно далее, что первое из этих трех условий будет весьма неполным без двух других и что эти два последние, в конечном счете, зависят от торговли, или в гораздо большей мере, что они только и создают торговлю. Из этого следует, что нет ничего более выгодного для того, чтобы сделать жизнь людей приятной и удобной, как облегчить им возможности торговли».

«Если мы, – говорится далее в послании, – добавим к этому, что Господь в Своем всепремудром Промысле не только хотел наделить свое творенье всем, что может служить его счастью, но также хотел, чтобы это произошло на пути, который пригоден для установления дружбы и всеобщей общественной связи между всеми частями мира, а именно создав природу в таком многообразии видов почвы и климата, при котором каждая страна владеет чем-то особенным, чего недостает другой стране, что дает стимул к обмену своего избыточного на ей недостающее, порождая потребность во всеобщем и взаимном обмене, который мы называем торговлей, то тогда будет легко понять, что те, кто облегчают эту торговлю, одновременно прокладывают пути, благодаря которым народы станут счастливыми и довольными. И наоборот, те, кто осложняют торговлю, закрывая для нее доступ путем вызывающе высоких пошлин, которые делают невозможным сбыт, не только препятствуют своим поданным с удобством потреблять продукты, произрастающие в других странах, но и мешают им продавать при обмене то, что они сами имеют в избытке. Так их народы частично оказываются вынужденными пребывать с тем, в чем у них есть избыток, и частично испытывать нужду в том, в чем они имеют потребность» и т. д.

Перекличка со словами Ричарда Кобдена

Кому не придет в голову при чтении этого документа любимая фраза Ричарда Кобдена «Free trade the international law of the Almighty» [ «Свободная торговля – международное право всемогущества»]? Здесь же мы одновременно уже находим применение принципа международного разделения труда в интересах снижения таможенных пошлин. Так что аргументы наших современных поборников свободы торговли отнюдь не новы. Они восходят, что можно увидеть уже на примере нашей максимы, к временам самого ярко выраженного протекционизма. Упомянутая выше дипломатическая нота, как известно, непосредственно не имела успеха. Содержащееся в ней требование вновь появляется только в мирном договоре, заключенном в 1679 г. в Нимвегене, который подвел итоги войны, вспыхнувшей вскоре после передачи ноты, и обязал Францию вернуться к таможенному тарифу 1664 г.

Момент зарождения идей, отлившихся в Максиму

Можно предположить, что голландцы, которых согласно приведенному выше обоснованию беспокоило не столько благополучие самих государств, сколько подданных, не ограничились такого рода официальным представлением и сами попытались сформировать во французских торговых кругах мнение против экономической политики Кольбера. Тем не менее вряд ли можно говорить о том, что ненависть к чрезмерной государственной «опеке» предпринимательства в 1670 г. уже достигла во Франции апогея, который ощущается в ответе Лежандра. Скорее всего, это было время зарождения тех идей, из которых впоследствии вышла максима, получившая столь широкое распространение как нарицательное выражение.

В период начавшейся затем войны (1672–1679) ее появление представляется маловероятным по той причине, что в то время такого рода совещательные собрания едва ли собирались.

Ситуация изменилась с восстановлением мира, когда вновь появились условия для проведения обсуждений в целях возрождения производственной жизни. Мы знаем, что в это время Кольбер предпринял огромные усилия, чтобы вновь привести в порядок свою систему, сильно пострадавшую вследствие военных действий[42]42
  Сравните циркуляр Кольбера «Circulaire aux commissaires départis et intendants des généralités et pays d’élections» от 1 июня 1680 г. (приведен в приложении в: P. Clément. Histoire du Systéme Protecteur). В нем чиновников обязывают в каждом округе своего управления лично контролировать состояние экономики, особенно обращая внимание на неравенство при начислении податей. «Ecoutez aussi toutes les plaintes qui vous seront faites, à cause de l’inégalité des impositions dans les rôles des tailles, et faites tout ce que vous estimerez à propos pour retrancher ces abus et rendre l’imposition la plus égale qu’il sera possible». [ «Выслушайте также все жалобы, которые будут вам поданы относительно неравенства сумм налогов в списках
  тальи и сделайте все, что посчитаете необходимым, дабы сократить эти злоупотребления и установить, насколько это только возможно, наиболее равное налогообложение».] Отчет должен был представляться каждые три месяца.


[Закрыть].

Апогей недовольства Кольбером и ослабление его влияния при дворе

Помимо этого также известно, что народ незаслуженно возлагал именно на него ответственность за новые подати[43]43
  «Le surintendant [Colbert] était devenu pour le peuple la personnification de la maltôte» [ «Суперинтендант (Кольбер) стал для народа воплощением незаконного взимания податей»]), см.: Capefigue, Louis XIV, son gouvernement et ses relations diplomatiques avec l’Europe. 6 Vols. Paris, 1837. T. II. P. 5.


[Закрыть], против которых он столь отчаянно выступал, хотя и безуспешно, в королевском совете. Если мы предположим, что годом рождения laissez-nous faire является 1680 год, то здесь мы, наверное, будем недалеки от истины[44]44
  Когда выше на с. 11 в цитате из работы Трэверса Туисса (1847) говорится, что, согласно некоторым сообщениям, это был ответ Лежандра на «вопрос Кольбера о его мнении относительно предложенного им [Кольбером] проекта», который, по-видимому, касался таможенного тарифа 1667 г., то, очевидно, речь здесь идет о собственной приписке автора, поскольку ее содержание никак не согласуется ни с одним из оригинальных источников, из которых Туисс черпал свои сведения.


[Закрыть]