Текст бизнес-книги "Истории НЕуспеха. Коллекция неудач, собранная за долгую успешную карьеру"

Автор книги: Дмитрий Даньшов

Раздел: О бизнесе популярно, Бизнес-книги

Глава 1. 9. Интрацикл. Доверчивость к рассказам о чужих успехах

Так вот, Дом пионеров в Черноголовке, до которого только автобусом было ехать пятьдесят минут, многому меня научил – в основном, самостоятельности. Там я заболел идеей построить интрацикл – средство передвижения в виде большого колеса, внутри которого сидит водитель. Внутренняя обойма колеса за счет веса водителя относительно неподвижна, а внешняя, вращаясь вокруг него, мчит конструкцию вперед. Управление происходит смещением массы рулем и корпусом влево или вправо, конструкция может развернуться на полном ходу на месте. Имея диаметр порядка 1500 мм, интрацикл успешно должен проглатывать мелкие неровности дороги.

Главное: разработчики этой конструкции, взрослые дядьки, утверждали, что разгоняться она может чуть ли не до 60 километров в час.

Я видел публикацию в журнале, и даже ухитрился посмотреть небольшой сюжет про интрацикл по телевизору. На федеральном канале, как бы сейчас выразились. Ютуб сохранил для нас это раритетное видео. Можно посмотреть по QR-коду:

Конечно, меня идея интрацикла жутко вдохновляла. Хотелось ездить быстрее всех. У всех были мопеды. А у меня не было: родители не разрешали. И сила нереализованного желания была о-очень велика… Поэтому была договоренность, что сначала я вместе с руководителем построю электромотороллер, а потом перейду к собственному проекту интрацикла. Не случилось.

Руководитель объяснил, что с такой точностью согнуть алюминиевый профиль, чтоб колесо вращалось без заеданий – непосильная задача. Плюс к этому в конструкции применено изрядное количество подшипников, каждый из которых будет создавать небольшое сопротивление качению, что в сумме даст существенные потери. В итоге большое колесо вращаться будет с заеданиями – соответственно, забудь. Ну, в общем, вылил на меня ушат холодной воды… Но я всё равно не остановился. Но самое главное препятствие – нужный алюминиевый профиль я найти не смог… Где его взять – вот именно такой? Ну тогда чего – по стройкам нужно было лазить, по свалкам – это был единственно доступный источник материалов для дальнейшего технического творчества. И вот на стройках и на свалках нужного алюминиевого профиля не оказалось. А без нужного профиля дойти до следующего препятствия на пути создания интроцикла шансов не было. Дальше я б на чем-то другом споткнулся, но случилось споткнуться сразу: на невозможности найти главный материал.

Сейчас я понимаю, что существенных преимуществ перед классическим мопедом конструкция интрацикла не имела. И с управляемостью все было неоднозначно, и преимущество в скорости скорее воображаемое, чем реальное. Но тогда я наивно поверил в хвалебные утверждения журналистов, не подвергнув их сомнению и критическому анализу. Будьте бдительны, особенно сейчас, в век махрового «маркетинга». Помните, что закон сохранения энергии действует всегда, и если мотор Д6 разгоняет мопед до 40 кмч, то равный по массе и сопротивлению качению интрацикл тот же мотор разгонит до той же скорости. Что бы ни утверждали господа журналисты или рекламщики.

Глава 1. 10. Складной мопед. Если нельзя, но очень хочется

Последней из условно детских и не совсем коммерческих нереализованных конструкций был складной мопед. Тогда популярен был односкоростной мопед «Рига-11», выпускавшийся на рижском мотозаводе «Красная звезда», с моторчиком Д-6 и хребтовой рамой. Определенно родители мне мопед не купят, но они же не запретят его сделать!

А где ж его хранить? А хранить можно только на балконе. На балконе целиком он не поместится – значит, он должен быть компактный, а компактный – это значит, складной. И вот если взять Ригу-11, укоротить и занизить до максимальной компактности, переднюю часть мопеда с хребтовой рамой, передней вилкой и рулем сделать одним изделием, а вторую часть мопеда – заднее колесо с двигателем и баком – второй частью, собрать всё это вращающимся относительно вертикальной стойки, то получится компактная складная конструкция. Фиксировать половинки мопеда я решил самым надежным способом – я тогда уже это знал – конусом Морзе. Повернул ручку – рама жестко зафиксировалась, повернул ручку в обратную сторону – и она сможет свободно провернуться, сложившись в компактное состояние. Стоило еще и контрольное отверстие предусмотреть – на случай, если конус не захочет добровольно разблокироваться и потребуется легкий ударчик специальным клинышком.

Разложил раму, повернул ручку одним волшебным движением, сел и поехал. Мне решение казалось очень удачным. Даже раму на пожаре со сгоревших сараев я себе такую притащил… Единственное «но» – руководитель сказал: «Слушай, на пожаре жар сумасшедший, эта рама была под длительным воздействием температуры свыше пятисот градусов – соответственно, тонкостенная труба, вероятно, каленая при производстве, потеряла свои прочностные характеристики. Рама жиденькая – легко мнется, легко пилится, легко гнется, и то, что ты ее зашкуришь и покрасишь, конечно, сделает ее красивой, но не сделает ее прочной. Так что, чувак, вариант непроходной…»

Ну что здесь помешало реализации? Отсутствие денег, отсутствие возможности приобретать необходимые детали и – надвигающийся выпуск из средней школы и подготовка к поступлению в Московский автомеханический институт. И вот вся эта совокупность факторов идею со складным мопедом убила. Но опыт поиска нестандартных компоновочных – приобретен, безусловно, был.

Сейчас разнообразных компактных и складных средств передвижения множество. Даже термин возник «средство индивидуальной мобильности». Я с восторгом смотрю на бодро едущий в потоке транспорта складной самокат с бензиновым микромоторчиком. Эти «малыши» резвы и динамичны, их малюсенькие моторчики бодры и обладают приличной мощностью. Но раньше, в пору моей юности, компактной и складной техники не было. Так что мои придумки для своего времени были вполне революционными. Но вот довести дело до результата не получилось…

Был еще один школьный проект: построить мотоцикл-амфибию. На съёмных надувных поплавках. Дальше мечтаний и первых эскизов дело не двинулось: уж слишком сложно, и дорого по комплектующим. Из полезного: изучил всю доступную информацию по автомобилям-амфибиям и по складным катамаранам. Этот проект мне потом аукнулся, уже во взрослой жизни. Подробнее расскажу чуть позже. Что называется: бойтесь своих желаний…

Глава 1. 11. Веники. Советы малополезны. Их отсутствие губительно

Есть у меня еще одна история – ароматная, солнечная, запавшая мне в воспоминания, но, тем не менее, закончившаяся вполне себе оглушительным провалом…

Дело было летом 1980 года. Наблюдая мои настойчивые, но не сильно успешные попытки обрести какую-то финансовую самостоятельность, то есть заработать денег на всякие свои затеи – велосипедные, мопедные, инструментальные и так далее – подруга моей мамы, тетя Зина, получив от мамы предварительное одобрение, дала мне следующий весьма ценный совет. В героическом поселке Чкаловский есть городская баня, у этой бани есть, естественно, директриса – и эта директриса готова заплатить по пятнадцать копеек за каждый добротный, крепко связанный, красиво набранный и качественно высушенный березовый веник, который ты ей привезешь в эту самую баню.

Это я сейчас уже понимаю, что поскольку никаких бумажек не заполнялось, возможно, это был карманный бизнес коллектива городской бани – но дело же хорошее! Народ наш российский париться любит, а как париться без веничка? Вот сейчас на дворе июнь – уже совсем другого, две тысячи двадцатого года, май был рекордно дождливым, сейчас – третий жаркий день после этого почти всемирного потопа, зелень пошла в буйный рост, бурьян сочный, крапива – жгучая, ароматная, листья разлапистые, крупные… И вчера мы с сыном сходили, нарезали и навязали веников для бани. После чего вспомнил я другое лето, ощутил все эти запахи – и решил рассказать вам свою школьную веничную эпопею…

Подписались мы на это мероприятие вместе с моим товарищем Андрюшей Рубекиным. Итак, июнь восьмидесятого года. Рано с утра мы уходили в лес, приходили на просеку, через которую шла ЛЭП (линия электропередач) – при прокладке там деревья все, естественно, вырубили, но за пару пятилеток на месте срезанного леса разрослась молодая береза, быстрорастущее и, как некоторые говорят, сорное дерево. В этом молодом березнячке мы сначала нарезали душистые охапки молодых веток, а потом сидели на солнышке и увязывали их в венички. Занятие не то чтобы сложное, вчера посмотрел, как с ним справляется мой двенадцатилетний сын – ну, после некоторых подсказок и корректировок, в принципе, справляется. А тогда, в восьмидесятом, мне было четырнадцать, а Андрюхе – пятнадцать.

Запомнился этот период очень сильно, потому что каждый день с утра и до позднего «послеобеда» мы торчали в лесу, собирали землянику (помимо того что вязали веники). Выследили лисью нору с лисятами. Лиса – зверь осторожный. А лисята – щенки, они ж игручие, общительные, любопытные – поэтому нору мы выследили. Никакого вреда зверям причинять не стали.

Как-то раз утром на нас – на поляну – из леса вышло стадо лосей аж в целых одиннадцать голов – я их пересчитал. Лосихи с подросшими лосятами и два крупных самца. Весной лоси неопасны – это осенью они бывают сердитые, и то только быки. А так – это крупная лесная корова, которая человеку, если он ее не раздражает, вреда причинить не стремится. Ну, мы полюбовались этими лесными великанами, а потом – ну башки-то нет! – решили их попугать. И залезли на трубу, которая проходила через просеку, стали махать руками, орать… лоси посмотрели на нас как на придурков – и неспешной величавой трусцой двинулись обратно в чащу.

Не знаю почему, но зверья при советской власти даже в ближайшем Подмосковье было в изобилии. В двадцати-тридцати километрах от Москвы было изрядно зайцев, лосей, и даже глухари с тетеревами не были такой уж редкостью. По крайней мере, для тех, кто охотно ходил в лес в любое время года и мечтал стать великим охотником.

Ну так вот, проторчали мы в лесу – тогда мне казалось, что месяц, а сейчас я понимаю, что недели, наверное, две – две с половиной. Увязанные веники мы не тащили обратно в поселок, а обратно запихивали на ветки – пускай они там, в тенечке, сушатся. Конечно, была вероятность, что кто-то их найдет и стырит, но в густой чаще найти несколько деревьев, утыканных уже срезанными и навязанными вениками можно только случайно. Так что продукция наша осталась в сохранности. Трудились мы упорно, стремились не уходить из леса, пока каждый не заработает по пять рублей – посчитайте сами, сколько веников по пятнадцать копеек нужно навязать! Не то чтобы титанический труд, но, тем не менее, приличная работа.

В конце июня Андрюхина семья засобиралась в деревню – на родину, на Украину, в Черниговскую область. Выезжали они торжественно, на красивом новом автомобиле «Москвич 412», и Андрюха, соответственно, уезжал вместе с родителями. Оставлять в лесу наши кровно заработанные веники не представлялось возможным, поэтому взяли мы веревки, навязали вязанки, взвалили их на спину – и в несколько ходок перетащили из леса все то, что героически наработали, в Андрюхин гараж.

И вот тут начинается интересное. Веники, которых мы вязали на пять рублей в день – это весьма себе приличная груда. Соответственно, просушились из них только веники из первой партии. А чем ближе это было ко дню отгрузки из леса, тем продукция была более влажной. Андрюхин папа – Эдуард Арсеньевич, биолог, кандидат наук, профессор, преподаватель профильного ВУЗа. Как и все наши родители, вырос в деревне. И точно знал, что недосушенные веники нельзя складывать плотной стопкой. Но у взрослых перед дальней дорогой море своих забот…

Почему я об этом рассказываю? Потому что веники, притащенные нами из леса в виде нескольких нехилых вязанок, были уложены в большую-большую стопку на освобожденный для этих целей верстак. Стопка была – под потолок. Веники недосушенные – пролежав здесь несколько недель, они, что называется, сгорят. Сопреют. Но никто из взрослых нам на нашу фатальную ошибку не указал.

Андрюха с семьей уехал на Украину и вернулся через месяц. Мы засобирались отвезти веники в баню и получить свои честно заработанные. Там по подсчетам выходило рублей по шестьдесят на брата. Вполне приличные деньги. Мопед можно купить было в приличном состоянии. А когда открыли гараж – ощутили характерный сладковатый, удушливый, несколько дурманящий запах. Запах прели. Сгорели наши веники. В плотной стопке, без проветривания, недосушенная «биомасса» начинает преть, выделяя тепло. Листва становится коричневой и дурно пахнущей. Осталось несгоревшим только то, что лежало сверху и по краям. Бóльшую часть всей продукции просто пришлось оттащить на свалку. Жалко было – слов нет!

Для чего я упомянул про крестьянское происхождение родителей, как и большинства российского народонаселения? Не для того чтоб как-то похихикать над наивными попытками некоторых граждан и гражданок объявить себя потомками дворянских родов, не утруждаясь поиском тому подтверждения. Настоящих дворянских и купеческих фамилий было немного, основное население Империи было крестьянским. Я искренне горжусь своими крестьянскими рязанскими прадедами, и прадедами казачьими, кубанскими. Так вот, мой отец, уже будучи кандидатом наук в самой «инновационной» отрасли, азартно косил сено, мне доводилось сено ворошить и укладывать в стожки. Самодельными, вручную сработанными деревянными граблями, привезенными из деревни. И родители знали, и я слышал: если скошенную траву не ворошить, она «сгорит». Но поскольку большой теплоты к сельхозработам я не испытывал, информацию эту не усвоил. Вовремя сам не понял, что такое «сгорит» – свежескошенное или свежесрезанное – и вовремя не получил подсказки от старших.

В итоге, ни сами мы не сообразили, ни своевременной подсказки от взрослых не получили. Уцелевшие веники мы отвезли в Чкаловскую баню. Передали, получили расчет. Получилось что-то около шести рублей на брата…

Вот такой эпический провал. Но несколько рублей вместо суммы, достаточной для покупки бэушного мопеда, были все ж таки заработаны. Как и впечатления, которые остались на всю жизнь. Запахи, звуки и лето ― а точнее, его самая солнечная, зеленая и свежая часть, проведенная в лесу. Веники до сих пор вяжу быстро и профессионально.

Порой причина краха состоит в том, что в нужный момент рядом не оказывается грамотного наставника. Наставник нужен не только для того чтобы научить, как делать, но и чтобы предостеречь от фатальной ошибки, указав, как НЕ делать. Мы в эту фатальную ошибку вляпались. Такая вот история…

С моим товарищем, Андреем Рубекиным, мы вместе поучаствовали еще во многих затеях. Чаще он был организатором. Мне отводилась роль соисполнителя. Смелость, граничащая с авантюризмом, общительность, умение находить контакт с самыми разными людьми обеспечили Андрею бурную и яркую биографию. В двухтысячных, реализуя один из своих бизнес-проектов, законный и легальный, Андрей погиб. Ему было сорок лет. Светлая память.

Бизнес – это всегда рискованное занятие.

Глава 1. 12. Самодельные мотошлемы. Опять силенок не хватило…

Боюсь, как бы не переборщить с воспоминаниями, которые, возможно, интересны только мне и узкому кругу причастных к тем временам и действиям лиц. Перечислю: были попытки изготовления из стекловолокна закрытых мотоциклетных шлемов, которые тогда назывались «интеграл» – но при отсутствии смолы, стеарина, инструмента и технической базы идея оказалась слабореализуемой. Закончилось тем, что я к одному-единственному мотоциклетному шлему приделал псевдоподбородок «интеграл», зашкурил, зашпаклевал, закрасил, и таким образом продал это изделие рублей за пятнадцать. А вот в серию эта тема не пошла. Найти смолу и стекловолокно было вполне возможно. Но набрать воска или стеарина на изготовление «болвана» в нужном количестве не получилось. Опять-таки почитать заинтересованно и внимательно о том, как выклеивается изделие из стеклопластика, пришлось достаточно плотно. И узнать всякие полезные слова типа «пластификатор», «разделительный состав», понять, чем «болван» отличается от «матрицы» и как можно обеспечить равномерный прижим всего «пирога» слоев стекловолокна, накачав внутри матрицы камеру футбольного мяча. Много чего полезного изучилось и опробовалось в процессе подготовки к этому блестяще провальному результату…

Наверняка были еще какие-то затейливые затеи. «Школьные годы чудесные» были наполнены не только спортом, учебой, мечтами о девчонках, рыбалками, походами, поездками, но и еще таким вот достаточно интенсивным техническим творчеством. Считаю это полезным занятием.

Глава 1. 13. Подышать одним воздухом с корифеями

Но давайте-ка перейдем к тому, что можно уже назвать бизнесом. Первый курс института ничем в плане бизнеса или инженерных затей отмечен не был. Ну, сходил с замиранием сердца на съемки передачи «Это вы можете», про самодеятельных советских конструкторов и их творения.

Посмотрел живьем на золоторуких энтузиастов и «небожителей» – научно-технических тележурналистов. Получил огромное впечатление. Да вот, пожалуй, и все главные итоги первого курса.

Ничто не может остановить человека, на пути к его мечте. В стандартизованном и однообразном быте СССР необычный автомобиль был манифестом исключительности его владельца. Никакой Бентли сейчас не произведет такого эффекта на сограждан, как эти автомобили тогда. Попасть на съемки передачи позволил студенческий билет Автомеханического института, рекомендации доброго приятеля и счастливая случайность.

Авто повышенной проходимости. Заднеприводный автомобиль на ВАЗовских агрегатах. Никто при обсуждении машины не вспомнил название «Джип-Вранглер» (Jeep Wrangler), поскольку никто в зале про этот автомобиль не знал. Вероятно, кроме автора конструкции.

Из условных бизнес-затей можно упомянуть только продажу мотоцикла перед уходом в армию. Мот был куплен в девятом классе, за собственные средства – аж за целых двадцать пять рублей, был забран из деревни, от забора, где он долгое время зарастал крапивой. Привести его в порядок снаружи получилось неплохо, но с точки зрения технической исправности старенький «Ковровец» еще огорчал. Доводить его до ума времени не было: Родина уже готовилась выдать мне другую технику вместе с солдатской формой, я об этих перспективах догадывался, и поэтому продал свежепокрашенный и переделанный «под Яву» Ковровец за целых сто семьдесят рублей. Сумма значительная, с учетом покупки за двадцать пять. А потраченные силы, руки и многие человеко-часы в «СССРе» считать расходами было не принято…

Этот запоминающийся автомобиль покрашен перламутровой краской. Тогда еще не знали слова «металлик». Покрашен в буквальном смысле лаком для ногтей.

Итак, на первом курсе все были такие чудные, не понимали, как здесь учиться, первая сессия ощутимо сильно встряхнула – типа давай, готовься к зачетам… нет, я хвостов не нажил, всё сдал достаточно успешно, но понервничать немножко пришлось. Хорошо обладать немножко тревожным психотипом, когда ты заботишься о том, чтобы у тебя в будущем не возникло проблем. Излишний пофигизм, умиротворенность и флегматичность порой играют со своими носителями злую шутку. А я вот беспокойный, и это мне иногда помогает… По крайней мере, нет у меня других качеств – значит, я стараюсь пользоваться теми, какими обладаю.

Глава 1. 14. Свою Удачу я неожиданно встретил в сортире. Там же ее и оставил

Между первым и вторым курсом института был у меня двухгодичный перерыв на службу в Советской армии. Варианта «не служить» не существовало – а раз уж тратить два года жизни, то хотелось с пользой. Вариантов пользы было два. Первый, героический: попасть в десант, стать настоящим Рембо, научиться стрелять как ковбой, и бегать как его лошадь. Второй вариант: попытаться провести два года, как можно плотнее занимаясь техникой. Автомобильной, танковой, инженерной – любой, лишь бы техникой. Для этого стоило постараться попасть в рембат (ремонтный батальон) или, на худой конец, стать механиком-водителем.

Но Родину категорически не интересуют твои склонности и желания. Пошлет куда придется. Буквальное олицетворение слепой судьбы! Ни десант, ни рембат в планы Родины относительно меня не входили, но я об этом не знал, и упорно пытался навязать судьбе свой сценарий. Перед уходом в армию я выпросил в деканате справку, в которой значилось, что «Даньшов Д. Н., являясь студентом Московского Автомеханического института, прослушал курс общего устройства автомобиля длительностью 90 академических часов». Я надеялся, что справка – это лучше, чем ничего, и что она выделит меня из числа новобранцев, повысив шансы попасть в ремонтное подразделение. На первых порах мне это, увы, никак не помогло, но я продолжал мечтать и надеяться. Справку сохранил и носил вместе с военным билетом. В учебке ремонтом и эксплуатацией техники занимался БОУП (батальон обеспечения учебного процесса). Я собирал сведения, что это за батальон такой и как в него попасть. Бывалые воины объяснили мне, что это отъявленное махновско-разгильдяйское местечко, и на первом году службы жизнь там ну совершенно не сахарная: дедовщина – максимальная, быт и служба – тяжелые. Командует БОУПом капитан Чембаев.

«Чемба» был легендой всей дивизии. О нем говорили, что он контуженный афганец, и что не особо заморачивается уставными формальностями – иными словами, в ходе воспитания личного состава частенько полагается на свои пудовые кулаки. Я своими глазами видел Чембу лишь однажды. Мне довелось с безопасного расстояния наблюдать, как капитан гонялся за водителем УАЗика-буханки, размахивая штыковой танковой лопатой. Чемба – коренастый, крепкий, но невысокий, на сильных коротких ногах, а водила – длинный, проворный, убегал от Чембы отчаянно и успешно. Я был уверен: если капитан водилу догонит – зарубит лопатой насмерть. Чембаева боялись. К обучению молодых солдат он отношения не имел – у него были совсем другие задачи, посему как-то поговорить с командиром БОУПа не было никакой физической возможности. Да и не станет он с «духом» разговаривать, ибо «духу» в принципе говорить не положено.

Но я продолжал лелеять мечту потратить два года не солдатиком в краснознаменной дивизии, безликим и бесполезным, которых в этой дивизии десять тысяч по штату, а все-таки попытаться стать специалистом, благо техники в Советской Армии много и на любой вкус. Всю технику нужно чинить и обслуживать, и был твердый шанс за два года многому научиться.

Однажды я был в наряде посыльным по штабу. Получил команду: идти в большой учебный корпус и занять место дневального. Пошел, занял. Корпус пустой. День воскресный. Сижу, «обозначаю присутствие». Природная потребность «отправлять естественные надобности» – так в уставе написано – повела меня в сортир. Даже бумажку, необходимую в гигиенических целях, где-то спроворил. Туалетной бумаги в армии нет. Совсем. И даже газетная в дефиците. Потому что газета приходит одна в сутки, а задниц в роте – более сотни. Напряженка с бумагой нешуточная.

Я неспешно пристроился в одной из длинного ряда кабинок, посидел в позе орла, совершил задуманное, надел штаны, застегнул ремень, в полном параде распахнул дверку кабинки и сделал решительный шаг с сортирного подиума на грешную землю. Шагнув, я буквально налетел на капитана Чембаева. И остолбенел. От неожиданности, и частично от страха. Чемба посмотрел спокойно и задал простой, уместный в данном интерьере вопрос: «Солдат, бумажка есть?». Я энергично замотал головой, с большим трудом выдавил деревянным языком писклявое «н-н-н-нет!» и мимо Чембы бросился в коридор….

Ну что стоило сказать спокойно и уверенно: «Есть бумажка, товарищ капитан! Только прочтите сперва»? И достать из кармана деканатскую справку! Я совершенно уверен, что после такого знакомства я бы очень скоро оказался в БОУПе. Чумазый, пропахший соляркой, голодный и хронически невыспавшийся, но был бы я в том месте, где сам выбрал служить ради золотого шанса за два года стать приличным специалистом.

Любой командир подбирает себе заинтересованных солдат с базовыми знаниями, а не тех, которых ниспосылает ему «буквальное олицетворение слепой судьбы». Почти наверняка и моя судьба сложилась бы в этом случае совершено по-другому. Не знаю, лучше или хуже, но по-другому. Запустилась бы совсем иная цепочка событий. Но я не сумел воспользоваться случайной счастливой возможностью. Втупил, остолбенел и испугался.

Удача не предупреждает о своем визите заранее. Если ты не готов встретиться с ней всегда и везде, даже в сортире – она проходит мимо.