Текст бизнес-книги "Психология выбора"

Автор книги: Дмитрий Леонтьев

Раздел: Личностный рост, Книги по психологии

Поскольку предзаданность существования человека отсутствует, человек «осужден быть свободным», осужден всякий раз «изобретать человека»: нет ограничений, но нет и оправданий. Будучи свободным, человек осуществляя проект самого себя, совершает множество выборов и представляет собой «совокупность своих поступков» (там же, с. 333), не имея оправданий и внешних опор. Единственное, что человек не властен делать, так это избежать выбора: «Выбор возможен в одном направлении, но невозможно не выбирать <…> даже в том случае, если ничего не выбираю, тем самым я все-таки выбираю» (там же, с. 338). Согласно Сартру, каждая человеческая жизнь представляет собой цепочку различных «маленьких жизней», отрезков бытия, связанных определенными экзистенциальными решениями – «узлами». Мир не имеет смысла и Я не имеет цели, но через акт сознания и выбора Я, занятие позиции человек может придать миру значение и ценность: «Выбрать себя так или иначе означает одновременно утверждать ценность того, что мы выбираем» (там же).

Н.А. Бердяев рассматривал проблему выбора в контексте свободы и веры. Согласно автору, свобода – это «не выбор между поставленным передо мной добром и злом, а мое созидание добра и зла. Само состояние выбора может давать человеку чувство угнетенности, нерешительности, даже несвободы. Освобождение наступает, когда выбор сделан и когда я иду творческим путем» (Бердяев, 1990, с. 53). Веру Бердяев определял как акт свободы, свободного избрания; отличие знания от веры он видел в том, что знание принудительно и гарантировано, безопасно, оно не оставляет свободы выбора и не нуждается в ней (Бердяев, эл. ресурс, гл. 6).

В трудах Н. Аббаньяно выбор предстает как решение человека быть или не быть в соответствии со своей изначальной проблематичностью. Человек может выбрать позицию по отношению к жизни и миру: быть или не быть свободным; выявлять инструментальную полезность вещей и направлять свою чувственность на внешние цели или возвратиться к природе; выбрать между расслабленностью, нечувствительностью к призыву и, напротив, вовлеченностью, принятием собственного предназначения и верностью ему. Выбор для Аббаньяно – это всегда экзистенциальный акт, включающий в себя неопределенность и риск; соединение будущей ситуации и прошлого в решении настоящего. Временный аспект выбора заключается в том, что каждое конкретное решение никогда не может быть решением, принятым раз и навсегда: оно должно обновляться; человеку нужно решиться на судьбу в силу конечности своего существования, прикрепиться к Бытию, которое находится за пределами этой временности. Ценностный смысл выбора содержится в том, что мы решаем для себя то, что нам важно решать; выбор же, не поддерживаемый верой в ценность выбираемого, невозможен, поскольку является отказом от выбора. Философ выделяет две составляющие в субстанции бытия человека: «субстанцию в себе» (чистую изначальную проблематичность, в которой выбор отсутствует, но которая влечет и подталкивает человека к решению задачи в мире) и субстанцию человека, которая обнаруживается через выбор решения, позиции. Структура экзистенции – это призыв к решению, движение, но не само решение. Решение решать не имеет оттенка предопределенности и находится в руках человека – «человека выбирающего» (Аббаньяно, 1996).

Понятие выбора также находит свое отражение в трудах М. де Унамуно, рассматривающего его как способ достижения духовного бессмертия в ситуации конечности человека и бесконечности мира (см.: Зыкова, 1997), М. Бубера, говорящего о существовании экзистенциальной дилеммы, возможности выбора человеком одного из модусов бытия – «Я-Ты» или «Я-Оно» (см.: Гуревич, 1992; Лифинцева, 1997; Бубер, 1999), и А. Камю, указывающего на стоящий перед человеком выбор между универсумом священного и универсумом бунта (Камю, 1999).

Взгляды крупнейших экзистенциальных философов на проблему выбора легли в основу современных экзистенциальнопсихологических концепций и внесли значительный вклад в понимание механизмов выбора, его индивидуально-личностных предпосылок и феноменологических аспектов.

Согласно определению, в ситуации морального выбора «человек, проявляя свою автономию, самоопределяется в отношении системы ценностей (идеала, принципов) и способов их реализации в линии поведения или отдельных поступках» (Словарь по этике, 1989, с. 48). В самом общем виде, моральным выбор можно назвать в том случае, если существуют реальные альтернативы разрешения ситуации, выбор является свободным (то есть не подверженным внешним влияниям), ответственным, осознанным, а ситуация выбора трактуется как этически неоднозначная (Белкина, 2003) и сопряженная с сопоставлением личностных ценностей (Чигринова, 2010). В ситуации морального выбора человек берет на себя ответственность (моральную) не только за выбор направления, соотносимого с нравственными убеждениями, но и за реализацию выбора и за его последствия.

Достаточно очевидно, что далеко не каждая ситуация выбора приобретает характер морального выбора и предполагает моральную ответственность, так как «далеко не все наши действия и поступки подлежат моральной или правовой оценке, но лишь те, которые так или иначе затрагивают интересы другого (или других)» (Введение в биоэтику, 1998, с. 28). Здесь снова следует упомянуть «категорический императив» И. Канта (Кант, 1965, с. 499), перекликающийся с современными представлениями о ситуациях морального выбора.

Проблема морального выбора активно разрабатывается в рамках этики (Стребков, 1972; Николаичев, 1974; Бакштановский, 1983; Гусейнов, 2002; и др.) преимущественно в аспекте моральных поступков и выбора ориентиров для разрешения этических дилемм. Данная проблема затрагивается рядом авторов в контексте исследования морального и этического развития детей (Kohlberg, 1969; Субботский, 1975, 1983; Якобсон, 1983; и др.), совести и ее соотношения с другими механизмами регуляции морального поведения (Снайдер, Снайдер, Снайдер, 1994; Лефевр, 2003а; Циновская, 2004; Лэнгле, 2004, 2005), роли эмоций в разрешении этических дилемм (Haidt, 2001; Greene, Morelli, Lowenberg et al., 2003), понимания правды (Знаков, 1993а, б) и обмана (Ariely, 2008), разрешения нравственных конфликтов личности (Колпакова, 1999), а также применительно к конкретным этическим проблемам: эвтаназии (Белкина, 2003; Знаков, 2005), суицида (Тихоненко, 1992; Леонтьев Д.А., 2008), силового принуждения в деятельности силовых ведомств и спецслужб (Колотуша, 2008), помещения умирающих в хоспис (Greipp, 1996).

Тем не менее, несмотря на безусловную важность изучения морально-нравственного аспекта выбора, эмпирические исследования в этой области довольно немногочисленны, а теоретические подходы, как правило, трудны для операционализации.

Моральный выбор (или выбор конкретного поступка как реализация моральной ориентации) детально рассматривается отечественным исследователем Б.О. Николаичевым (1974), выделяющим два уровня нравственного выбора по степени его конкретности. Николаичев различает выбор общих моральных ориентаций (выбор «стратегии» поведения) и выбор конкретных поступков на их основе (выбор «тактики» поведения), называя их «теоретическим» и «практическим» моральным сознанием соответственно. Таким образом, на первый план выходит проблема выбора средств для достижения моральной цели, что, согласно автору, происходит по двум основным критериям: по соответствию средств цели а) в нравственном и б) в операциональном отношении. Одним из ключевых понятий в данной теории является понятие «моральной ответственности», означающее, что, помимо правильного выбора моральных ориентаций, важен учет возможных последствий своих поступков, причем «под объективной возможностью предвидеть результаты действий следует иметь в виду не только фактические возможности субъекта, но и потенциально-должные» (там же, с. 54).

В.И. Бакштановский понимает моральный выбор как «ключевой акт нравственной деятельности» (Бакштановский, 1983, с. 16), определяя условием для его реализации осознание двух «рубиконов» морального выбора: ценностного (выбор цели) и операционного (выбор средств). Он характеризует моральный выбор как целеустремленный и целесообразный акт. По его мнению, ситуация морального выбора возникает «при необходимости предпочтения варианта поступка во всех его составляющих» (там же, с. 38). При этом он рассматривает структуру поступка в русле деятельностной его трактовки. Субъектом морального выбора, согласно Бакшта-новскому, является субъект ответственности и активности, что схоже со взглядами Д.А. Леонтьева (2005) относительно свободного выбора и самодетерминации.

Ю.А. Шрейдер положил понятие ситуации морального выбора в основу своего курса по этике (наряду с этической системой и этическими принципами). По его мнению, моральный выбор проявляется в том, что «человеку приходится решать, не противоречат ли какие-то притягательные для него ценности каким-то не вполне осознаваемым интересам сохранения и развития собственной личности» (Шрейдер, 1998, с. 16–17). Автор дает следующие характеристики ситуации морального выбора:

• внутреннее ощущение, что поступить следует вопреки тому, как хочется;

• дискомфортное состояние, требующее усилий воли;

• отсутствие опоры на ситуативные обстоятельства и мнение окружающих;

• отказ от собственных притязаний ради сохранения морального достоинства;

• неотложность и непланируемость ситуации морального выбора (там же, с. 18–19).

Он говорил о том, что «моральный выбор – это не планирование отдаленного будущего и не теоретическая прикидка того, как следует поступить в некоторых возможных обстоятельствах» (там же, с. 19). В ситуации морального выбора «субъект оказывается вынужденным определить свои предпочтения между альтернативными действиями в условиях, когда наиболее привлекательные для него альтернативы вступают в противоречие с абсолютным благом» (там же, с. 26). По Ю.А. Шрейдеру, поступок является действием, которое человек совершает в результате сознательного предпочтения одной из возможностей, ему предоставляющихся, то есть поступок является итогом выбора, где ориентиром выступает благо как некоторая ценность. Считая разум и свободную волю предпосылками морального выбора, Ю.А. Шрейдер наделяет человека ответственностью за свой поступок.

С.В. Борисов (2004) выделяет следующие характеристики морального выбора: жертвование полезным и приятным, усилия воли и разума, определяющее значение внутреннего мира в противовес внешнему общественному мнению. Он также указывает, что эти характеристики применимы к моральному выбору как в глобальных ситуациях нравственного конфликта, так и в повседневных ситуациях выбора, в которых человек руководствуется внутренними нравственными критериями.

Оригинальную и крайне эвристичную модель свободного выбора, перекликающуюся с экзистенциальными взглядами С. Кьеркегора, предложил В.А. Лефевр в своей известной работе «Алгебра совести», первоначально вышедшей в 1982 г. (Лефевр, 2003а). Эта модель получила развитие в его более поздних работах (Лефевр, 2003б). Предметом анализа здесь выступает свободный выбор, который субъект может делать при определенных условиях. В качестве одной из априорных предпосылок своего подхода Лефевр формулирует принцип, очень близкий выводам С. Кьеркегора, а именно: «Живое существо стремится генерировать такую линию поведения, при которой устанавливается и сохраняется отношение подобия между ним и его моделью себя» (Лефевр, 2003а, с. 29). Этот принцип, который Лефевр называет принципом саморефлексии, он прямо противопоставляет более общепринятому принципу рациональности, предполагающему, что субъект стремится вести себя так, чтобы получить как можно больше или потерять как можно меньше ценного для него продукта. Введение принципа саморефлексии помогает понять некоторые ситуации нравственного вызова, про которые говорят как про ситуации, в которых нет выбора. Действительно, только одна альтернатива в таких ситуациях позволяет субъекту сохранить свой образ себя, самоуважение или даже повысить его, в то время как возможное альтернативное поведение приведет к его утрате, что неизмеримо в понятиях утилитарной рациональности – просто субъект станет после этого другим человеком, пройдет своеобразную «негативную инициацию», пусть даже получит в результате этого много утилитарных благ.

Модель Лефевра включает еще несколько допущений. Во-первых, рассматривается выбор между двумя полярными альтернативами, олицетворяющими для субъекта добро и зло. Во-вторых, субъекту приписываются потенциально неограниченные интенции (возможные намерения что-то совершить), которые не всегда воплощаются в реальном действии. Определенные условия опосредуют трансформацию части интенций в практическую готовность совершить соответствующее действие. В-третьих, субъект способен к осознанию.

Эти условия Лефевр описывает на языке булевой алгебры с помощью формулы A₁ = f(a₁,a₂,W) (там же, с. 189).

Переменная A₁ отражает готовность субъекта выбрать добро или зло. Переменная a₁ представляет настоящее и принимает значение 1, если мир склоняет субъекта к позитивному выбору, и 0, если к негативному. Переменная а₂ представляет прошлое – обобщенный опыт, говорящий субъекту, что мир был для него позитивен (1) или негативен (0). Переменная W представляет будущее – веру субъекта в то, что мир будет позитивен (1) или негативен (0).

В более позднем варианте модели свободного выбора В.А. Лефевр дает несколько иную трактовку той же формулы: X₁ = f(x1, x₂, x₃) (Лефевр, 2003б, с. 167).

Трактовка переменных X₁ и x₁ существенно не отличается от трактовки переменных A₁ и a₁ в первой версии формулы. Переменная x₂ трактуется как представления субъекта о характере давления мира: считает ли он, что мир толкает его к добру (1) или к злу (0). Наконец, переменная x₃ описывает интенцию субъекта, его добрые или злые намерения, которые, как известно, далеко не всегда воплощаются в соответствующие им поступки. Лефевр предполагает, что существует хотя бы один вариант значений переменных x₁ и x_2, при котором X₁ = x₃, то есть любая интенция субъекта автоматически превращается в его готовность. Уравнения булевой алгебры позволяют найти такое решение: это условие выполняется при x₁ = 0 и x₂ = 0; то есть если мир склоняет субъекта выбирать негативный полюс и субъект знает об этом, тогда его выбор будет свободным. Парадоксальным образом свобода выбора может реализовываться таким образом лишь в условиях осознанного противостояния негативному давлению мира; позитивное давление мира не оставляет пространства для свободного выбора. В более ранней и несколько менее строгой формулировке Лефевр выражает это так: «Мир способен заставить любого человека не поддаться искушению. Однако если мир сам есть источник искушения, человек может противостоять ему лишь при условии, что самая мысль, что он поддается искушению, ужасает его» (Лефевр, 2003а, с. 3). Дальнейший анализ показывает логическую несовместимость свободы выбора с утилитарной полезностью (Лефевр, 2003б, с. 182). Логические формулы В.А. Лефевра ставят серьезные вопросы перед психологическими исследованиями, показывая ограниченность когнитивных моделей выбора и приводя к пониманию принципиально неадаптивной, надутилитарной природы человеческой субъектности, которая нигде не проявляется так, как в выборе. «Открывающаяся индивиду перспектива неизведанного должна содержать в себе вызов, отвечая на который индивид производит (или как мы предпочли говорить выше – полагает) себя как субъект. Мы, таким образом, приходим к принципу активной неадаптивности. Защищая себя как субъект, индивид стремится предрешить непредрешенное – действует наперекор обстоятельствам, на свой страх и риск ставя перед собой цель выявить свое скрытое под спудом других побуждений качество субъектности как таковой – быть причиной себя (“causa sui”)» (Петровский, 2010, с. 501).

Строгий подход В. Лефевра на языке математической логики показывает не только то, что свободный выбор возможен, но и то, что он возможен лишь при определенных условиях, причем эти условия определяются не оптимизацией принятия решения, а соотношением силовых линий, исходящих из интенций субъекта и из влияний на него окружающих обстоятельств. Таким образом, решающими для определения возможности самодетерминируемого выбора являются не когнитивные контексты, а экзистенциальные.

1.2. Теоретические подходы к выбору в психологии

Довольно часто в качестве синонима понятия выбора используется понятие «принятие решения» (ПР). При этом нет ясности в том, является ли принятие решения частным процессом в структуре выбора, или, напротив, выбор есть частный процесс в структуре решения, или же это вообще одно и то же, рассматриваемое под разными углами зрения.

Г.М. Шварц определяет ПР как «сознательный процесс, предполагающий предварительное четкое осознание цели, структурирование исходной проблемной ситуации, проработку различных вариантов выбора наилучшей альтернативы и использование определенных для этого методов» (Шварц Г.М., 1997, с. 37).

По определению Т.В. Корниловой, ПР – это «реализация субъектом интеллектуально-личностных усилий, посредством которых происходит снижение уровня неопределенности ситуации» (Корнилова, 2003, с. 6). Собственно о выборе же как ПР, согласно автору, «следует говорить в тех случаях, когда человек сохраняет достаточную степень произвольности не только в оценивании альтернатив (или множественных исходов), но и в самоопределении, в том числе и относительно своих личностных ценностей» (Корнилова, Чумакова, Корнилов, Новикова, 2010, с. 12).

К исследованиям данного вида выбора относятся различные непсихологические и психологические – преимущественно западные – теории принятия решений второй половины XX в. Проблематика выбора как ПР (см.: Козелецкий, 1979; Ларичев, 1979) касается сознательного предпочтения одной альтернативы из некоторого ограниченного набора возможных направлений действий.

Основные отличия непсихологических (или нормативных) теорий ПР от психологических заключаются в использовании представлений о субъекте как о некоем «лице, принимающем решения» (ЛПР), «решающей системе», реализующей нормативные стратегии (Корнилова, 2003). К данному типу теорий относятся формализованные модели ПР в когнитивной психологии (в частности, немецкого психолога Д. Дернера (1997), также переинтерпретация Г. Гигеренцером «теории проспектов» А. Тверского и Д. Канемана), в психофизических подходах, теории игр, теории экономического поведения (в том числе теория Дж. фон Неймана и О. Моргенштерна, основанная на модели ожидаемой полезности Д. Бернулли и П. Лапласа), теории статистических решений, а также подходы, развивающиеся в русле исследований искусственного интеллекта (так называемые системы поддержки ПР). Поскольку активность субъекта, индивидуально-личностные, мотивационные детерминанты принятия решений в исследованиях данного типа выносятся за скобки, процессуальным характеристикам выбора (его смысловой нагруженности, эмоциональному отношению к нему личности, степени самостоятельности, добросовестности его совершения и т. д.) не придается самостоятельного значения.

К психологическим теориям принятия решений следует отнести подход Ю. Козелецкого, классифицирующего ПР по типу решаемых субъектом задач, исследование видов принятия управленческих решений (В.В. Дружинин, Д.С. Конторов, А.В. Карпов) и групповых решений (Х.А. Саймон, Дж. Мейстер, УДж. Кор), исследование способности человека к решению задач и принятию решения Г.Н. Солнцевой (1985), а также ряд психологических теорий, рассматривающих принятие решений не как самостоятельное явление, но в контексте регуляции других психологических процессов (например: Paterson, Neufeld, 1995). Здесь можно выделить психофизиологическую модель Е.Н. Соколова, теорию регуляции поведенческого акта по П.К. Анохину, исследования нарушений ПР при различных локальных поражениях мозга А.Р. Лурией и Е.Д. Хомской, подход У Джеймса, рассматривавшего проблему выбора как проблему селективности сознания, а также подходы К. Левина, Дж. Аткинсона, Э. Толмена и ряда других исследователей необихевиористского и когнитивного направлений. Исследованием принятия решений в контексте психологии установок занимался Д.Н. Узнадзе. В рамках проблемы целеобразования вопросов интеллектуального опосредствования выбора и принятия решений касался О.К. Тихомиров (1977). Он выделил девять механизмов целеобразования и считал принятие решений результатом процесса формирования окончательной цели. Общим для этих теорий является то, что, собственно, и позволяет назвать их психологическими: признание важности роли лица, принимающего решения, и его влияния на конструирование критериев, на основании которых ПР совершается, хотя, безусловно, значение мотивационных и индивидуально-личностных детерминант этого процесса в данных теориях понимается различно.

В непсихологических и психологических теориях ПР само принятие решения рассматривается в качестве одной из фаз довольно сложного когнитивного процесса, в качестве условия, определяющего тот или иной исход ситуации в зависимости от степени и оправданности риска. Факт осознания и признания допустимости субъектом других альтернатив дает основание считать этот процесс произвольным. ПР исследуется как один из аспектов мышления; отдельно выделяется область принятия интеллектуальных решений, в которой постулируется требование «соответствия интеллектуального и личностного потенциала человека уровню решаемых им жизненных и профессиональных задач» (Корнилова, 2003, с. 6) и констатируется множественность механизмов ПР.

Современными аналитиками изучаются процессы ПР в области финансов (financial decision-making) (Carr, Steele, 2010). ^циальными психологами и специалистами смежных областей активно исследуется проблематика группового принятия решений (group decision-making, collective decision-making) (см., например: Arrow, 1951; Наппельбаум, Поспелов, 1981; Филиппов, 1981; Rojer, 1999; Hopthrow, Hulbert, 2005; Nijstad, 2008), поведенческого принятия решений (behavioral decision-making) (см., в частности: Sirakaya, Sheppard, McLellan, 1997), ПР в сфере образования и карьеры (career decision-making, teacher decision-making) (Bauch, Goldring, 1996; Brown, 2000; Wei-Cheng, 2001; Germeijs, Verschueren, 2006; Hirschi, Lage, 2007; Paivandy, Bullock, Reardon, Kelly, 2008; Saka, Gati, Kelly, 2008). Проводится значительное количество исследований ПР в области здоровья (patient decision-making, health-care decision-making, shared decision-making) (Whitney, 2003; Wilkins, Lowery, Copeland et al., 2006; Horton-Deutsch, Twigg, Evans, 2007; Botti, Orfali, Iyengar, 2009), а также решений, принимаемых врачами (clinical decisionmaking, medical decision-making) (Dolan, 1989; Brophy, Joseph, Theroux, 1999; Roswarski, Murray, 2006; Fraenkel, McGraw, 2007; McCaf-fery, Irwig, Bossuyt, 2007; Prunty, Sharpe, Butow, Fulcher, 2008; Whitney, Holmes-Rovner, Brody et al., 2008; Solberg, Asche, Sepucha et al., 2010). Некоторые исследователи фокусируют внимание на принятии этических решений (Greipp, 1996).

Теории принятия решений широко применяются в административной сфере, они направлены на оптимизацию и рационализацию управленческой и менеджерской деятельности. Подходы к изучению процессов выбора в русле данного подхода сводятся к неспецифической диагностике познавательных процессов мышления, суждения и планирования. Наряду с понятием «принятие решений» рядом когнитивных психологов используется понятие «решение проблем». Оно относится к психологии решения мыслительных задач и включает в себя выбор в качестве одного из компонентов наряду с практическими приемами активизации творческого поиска и развития мышления, а также методами обучения навыкам постановки и разрешения проблемных ситуаций (Спиридонов, 2006). В частности, Ю. Козелецкий (1979) в книге «Психологическая теория решений», делая обзор и сравнение психологических и непсихологических подходов к принятию решений, описывает два вида встающих перед субъектом задач: открытые задачи (характеризующие мышление в условиях «решения проблем») и закрытые задачи (в ситуации заданности системы альтернатив и неопределенности критериев их сравнения).

По Ю. Козелецкому, деятельность по принятию решений реализуется в четыре этапа: создание субъективного представления о задаче; оценка последствий альтернатив; прогнозирование условий, влияющих на эти последствия; выбор из альтернатив. Причем выбор альтернативы опирается на субъективное представление, которое может быть вероятностным, детерминистическим или эвристическим.

Интересна эволюция взглядов Ю. Козелецкого: от «Психологической теории решений» (1979), с сугубо прагматическим подходом к процессу выбора, к «Человеку многомерному» (1991), где описываются мотивационно и личностно опосредствованные процессы выбора и принятия решений. В последней работе он вводит конструкт «кривая свободы» (там же, с. 177), которая описывает континуум выборов (от недостатка свободы до ее избытка) и позволяет выделить оптимальный уровень свободы для различных людей. Там же он выделяет два типа людей: с «охранительной» и с трансгрессивной ориентацией (там же, с. 181): первые стремятся сохранить status quo, вторые же самотрансцендируются и стремятся к новым достижениям.

В рамках теории принятия решений и теории управления О.И. Ларичев выделяет необходимые структурные элементы процесса ПР:

• проблема, требующая разрешения;

• человек, принимающий решение;

• альтернативы, из которых осуществляется выбор (Ларичев, 1979).

Стоит отметить, что в теориях принятия решений лицом, их принимающим, может быть не только человек, но и система, так как главным оказывается система правил, которые реализуются при принятии решения. Основной функцией выбора как принятия решений в этом случае является оптимизация процесса реализации деятельности по предпочтению одной из альтернатив из набора возможных.

Участники первого советско-американского семинара по проблемам принятия решений (см.: Нормативные и дескриптивные модели…, 1981) предложили рассматривать нормативные и дескриптивные модели ПР. При этом нормативная модель, «функционирование которой в точности соответствует требованиям инструкции, заданной испытуемому, и тем объективным условиям, которые определяются ситуацией» (Крылов, 1981, с. 39–40), признавалась ими далекой от реальных процессов принятия решений, что потребовало рассмотрения описательной, дескриптивной модели ПР.

Одной из классификаций типов принятия решения, опирающейся на особенности ситуации, является классификация В.Н. Дружинина (см.: Проблемы принятия решений, 1976), который выделяет информационные, оперативные и организационные решения в зависимости от специфики задач, которые эти решения и обслуживают. Также существуют классификации типов выбора и принятия решения в зависимости от предметной или профессиональной области (Карпов, 1998).

А. Тверски (Tversky, 1969, 1972а, b; Тверски, Саттат, 1981) предлагает определенную стратегию ПР, при которой строится дерево предпочтений для иерархического принятия решений и невыбранные альтернативы исключаются из рассмотрения, то есть происходит их элиминация. В рамках предложенной А. Тверским и Д. Канеманом (Tversky, Kahneman, 1973; Kahneman, Tversky, 1979; Канеман, Тверски, 2003; Канеман, Словек, Тверски, 2005) когнитивной теории «проспектов» были сконструированы вербальные задачи для эмпирического изучения принятия решений. Данными исследователями на материале вербальных задач изучался механизм вынесения вероятностных решений испытуемыми, степень их уверенности в правильном решении задач различной сложности. Задачи состояли из краткой характеристики какого-либо выдуманного персонажа, описания его возраста, если требовалось, внешности, социального положения, привычек и т. п. Испытуемые должны были выбрать (на основании впечатления о персонаже, составленного при ознакомлении с его характеристикой) один из двух либо трех предложенных на выбор признаков, который, на их взгляд, с большей вероятностью относился к данному герою. Оказалось, что при таком выборе на основе умозаключений действовали так называемые эвристические принципы ПР (в частности, принцип репрезентативности) (см.: Корнилова, 2003). Данная методика является хорошим диагностическим средством для определения критичности как личностного свойства, влияющего на совершение субъектом выбора при заданных альтернативах.

Рассматривая априорные и реальные стратегии ПР с позиций инженерной психологии, В.Ф. Венда под стратегией принятия решений понимает «проявление определенной устойчивой тенденции (регулярности) при выборе способов оценки состояния реального объекта и принятия решения» (Венда, 1981, с. 175).

Некоторые исследователи (Козелецкий, 1979; Канеман, Тверски, 2003; Савина, Ванг, 2003) утверждают, что рациональный, «правильный» (приближающийся к идеалу рационально принятого решения) выбор должен ориентироваться на следующие принципы:

• принцип последовательности (связность, транзитивность и упорядоченность альтернатив, позволяющие оптимально выбирать лучшую из них);

• принцип максимизации (максимизация целевой функции выбираемой альтернативы);

• принцип инвариантности (равноценность альтернатив и их устойчивость во времени).

Несколько иной аспект рациональности рассматривается в теории «ограниченной рациональности» (Simon, 1954; Саймон, 1993). В рамках этого подхода выбор рассматривается как интеллектуально опосредствованный процесс, предполагающий соответствие некоторому мыслительному плану. Таким образом, главным в этом подходе оказывается не столько «оптимальность» стратегии выбора, сколько ее разумность и адекватность психологическим запросам человека.

Рациональность ПР находится в центре внимания В.И. Моросановой и ее научной группы, занимающейся исследованиями саморегуляции (Моросанова, Индина, 2011). Рациональность здесь понимается не как логический анализ и математический просчет альтернатив, а скорее как осознанность и обдуманность выбора (хотя на основании проведенных исследований автор и отмечает, что рациональность как стилевая характеристика саморегуляции при ПР связана с высоким уровнем интеллекта, логичностью и рассудительностью). Рациональность автор определяет как «регуляторную характеристику ПР, проявляющуюся в осознанном сравнении субъектом альтернатив решения с учетом своих целей, в поиске необходимой информации для анализа значимых внешних и внутренних условий ПР, в продуманности способов и средств реализации, в осознанной оценке результатов и последствий принимаемого решения» (там же, с. 64). В.И. Моросанова замечает, что рациональность можно рассматривать не только ситуативно, применительно к конкретному решению, но и в контексте проявлений сложившегося у человека субъектного или регуляторно-личностного качества. Автор подчеркивает, что «свойства рациональности и эмоциональности <.. > являются противоположными характеристиками процесса ПР, определяющими различные стили и способы принятия решений субъектами» (там же, с. 119), замечая при этом, что для отнесения того или иного выбора (и выбирающего) к «рациональному» или «эмоциональному» типу решающее значение имеет именно характер аргументации, используемые в процессе ПР критерии, а не выбранная альтернатива как таковая. Разрабатывая регуляторно-личностную типологию субъектов ПР, автор замечает, что связь между свойствами рациональности и эмоциональности не является односторонней и дихотомической, скорее она представляет собой разноуровневую взаимосвязь. Эмоциональность может быть выраженной при различном уровне сформированности основных регуляторных навыков, хоть в целом развитость системы осознанной саморегуляции у «рациональных» субъектов значительно выше, нежели у «эмоциональных».