Текст бизнес-книги "Управляя общим. Эволюция институтов коллективной деятельности"

Автор книги: Элинор Остром

Раздел: Экономика, Бизнес-книги

Глава 1
Размышления об общинах

Не проходит и недели, чтобы мы не услышали новые сообщения о грозящей опасности исчерпания ценных природных ресурсов. Так, в июне 1989 г. в «Нью-Йорк таймс» появилась статья, посвященная проблемам избыточных масштабов рыболовства в районе Джорджес Бэнк (Georges Bank), расположенного в океане – примерно в 150 милях от побережья Новой Англии. Сегодня вылов трески, камбалы и морского окуня составляет лишь четверть того, что вылавливали здесь в 1960-х. Все знают, что основной причиной является избыточное рыболовство, однако те, кто озабочены этой проблемой, не могут прийти к единому мнению относительно способов решения этой проблемы. Конгрессмены предлагают принять новые федеральные законы – несмотря на то что многочисленные законы, принятые ранее, соблюдаются довольно плохо. Представители рыбаков считают, что промысловые ресурсы рыбы не были бы в таком плачевном состоянии, если бы федеральное правительство ранее воздержалось от своих спорадических попыток регулирования рыболовства. В данном случае – как и во многих других – главная проблема состоит в том, чтобы понять, как именно можно наилучшим образом ограничить использование природных ресурсов, так, чтобы в долгосрочном периоде обеспечить возможность их экономически релевантного сохранения. Сторонники централизованного регулирования, приватизации и саморегулирования (т. е. такого регулирования, которое осуществлялось бы теми, кто вовлечен в процесс их эксплуатации) выдвигают и пропагандируют свои рекомендации, опираясь на разные основания.

Схожие ситуации возникают во многих регионах разного уровня, которые отличаются друг от друга масштабами – от отдельных поселков до планеты в целом. Академическое сообщество приблизилось к решению проблемы оптимального регулирования природных ресурсов, используемых многими индивидами совместно, не в большей мере, чем политики. Статьи, в которых говорится о «трагедии общин», написаны учеными, которые рекомендуют для предотвращения исчерпания ресурсов установить государственный контроль над большинством их видов. Другие ученые считают решением всех проблем приватизацию. Однако мы видим, что пока в мире сложилась ситуация, когда ни государство, ни рынок не демонстрируют каких-либо значимых успехов в деле предоставления индивидам возможности устойчивого экономического развития на базе производительного использования систем природных ресурсов. Вместе с тем многие сообщества уже задействовали институты, позволяющие достаточно успешно управлять некоторыми ресурсными системами в долгосрочном периоде, и при этом не похожие ни на государство, ни на рынок.

Мы до сих пор не располагаем интеллектуальным инструментарием или моделями, которые позволяли бы нам анализировать разнообразные проблемы, связанные с контролем и управлением системами природных ресурсов, и понимать, почему одни институты, по всей видимости, эффективно работают при определенных условиях, а другие – нет. Настоящая книга представляет собой попытку, во-первых, критически рассмотреть основания конкретных мер экономической политики, предлагаемых аналитиками в отношении многих видов природных ресурсов, во-вторых, представить вниманию читателя эмпирические примеры как успешных, так и неудачных попыток контролировать и управлять такими ресурсами и, в-третьих, разработать интеллектуальный инструментарий, который позволил бы лучше понять возможности и ограничения институтов саморегулирования в отношении многих типов природных ресурсов. Для решения этих задач я вначале дам описание трех моделей, которые чаще всего используются в качестве основания предлагаемых решений, – государственнической или рыночной природы. Затем – для того чтобы проиллюстрировать разнообразие решений, выходящих за рамки чисто рыночных и чисто централизованных, – я представлю теоретические и эмпирические альтернативы этим моделям. После этого, с помощью средств институционального анализа, я попытаюсь объяснить, каким образом сообщества индивидов воплощают в жизнь разные способы управления общими ресурсами.

1.1. Три наиболее авторитетные модели

За время, прошедшее с тех пор как в 1968 г. в журнале Science была опубликована ставшая знаменитой статья Гарретта Хардина, выражение «трагедия общин» стало широко использоваться для обозначения процесса деградации окружающей среды, которой следует ожидать в ситуациях, когда множество индивидов совместно используют некий ограниченный ресурс. Для иллюстрации логической структуры своей модели Хардин обращался к читателю с предложением вообразить пастбище, «открытое для всех». Затем он анализировал особенности такой ситуации с точки зрения рационального владельца стада. Каждый владелец стада получает непосредственную выгоду от принадлежащих ему животных и несет отложенные издержки из-за того, что общинное пастбище постепенно приходит в негодность, будучи вытоптанным его собственными животными и животными, принадлежащими другим владельцам. Каждый владелец стада мотивирован увеличивать стадо и выгонять на пастбище дополнительных животных, поскольку он удерживает непосредственные выгоды, связанные с владением ими, и несет лишь часть издержек, связанных с потравой выпаса. Хардин делает следующий вывод: «В этом и состоит трагедия. Каждый замкнут в рамках системы, побуждающей его беспредельно увеличивать свое стадо, – в мире, который является ограниченным. Конечным пунктом, к которому все спешат, является катастрофа, – каждый преследует свой интерес в обществе, верящем в свободу общин» [Hardin, 1968, p. 1244].

Хардин не был первым, кто отметил факт существования трагедии общин. Задолго до него Аристотель писал: «К тому, что составляет предмет владения очень большого числа людей, прилагается наименьшая забота. Люди заботятся всего более о том, что принадлежит лично им и менее заботятся они о том, что является общим» [Аристотель, «Политика», кн. II, гл. 3]. Гоббсовская метафора человека, находящегося в состоянии природной дикости, представляет собой еще один прообраз концепта трагедии общин. Согласно Гоббсу, люди, по отдельности стремящиеся к индивидуальным благам, заканчивают войной каждого с каждым. В 1833 г. Уильям Форстер Ллойд набросал очерк теории общин, в котором предсказывалось, что люди будут склонны расточительно использовать имущество, находящееся в их совместном владении. (см. [Lloyd, 1977]). Более чем за десять лет до статьи Хардина Эйч Скотт Гордон убедительно продемонстрировал схожую логику в другом классическом труде: «Исследование экономической теории общей собственности: рыболовство» (The Economic Theory of a Common-Property Research: The Fishery). Гордон описывает ту же динамику, что и Хардин.

«Выясняется, что старое изречение, согласно которому общая собственность означает ничейную собственность, содержит некоторую истину. Богатство, которым свободно распоряжаются все, никем не ценится, потому что тот, кто настолько безумен, чтобы выжидать, пока не наступит подходящее время для использования [ресурса], обнаружит лишь то, что все уже использовано другими… Рыба, имеющаяся в море, не имеет ценности для рыбака, поскольку он не уверен в том, что, если сегодня он воздержится от лова, она будет ждать его завтра» [Gordon, 1954, p. 124].

Джон Эйч Дэйлс (см. [Dales, John H., 1968, p. 62]) также отмечал факт наличия чрезвычайно сложных проблем, связанных с ресурсами, «находящимися в совместном владении из-за того, что этому нет никаких альтернатив!». Исследования, проводимые в рамках современной экономики ресурсов, обычно показывают, что там, где лишь некоторые пользователи имеют доступ к общим ресурсам, совокупное количество единиц извлекаемых ресурсов будет превышать оптимальный уровень отбора (см. [Clark, 1796, 1980], [Dasgupta and Heal, 1979]).

Если бы проблема общего использования касалась только пастбищ или рыболовства, трагедия общин вряд ли привлекла бы к себе такое внимание. Однако данная проблема имеет гораздо более широкое измерение. Уже Хардин использовал свою модель с пастбищами как метафору для описания общего процесса перенаселения. В 1970-е гг. трагедия общин использовалась для описания различных проблем, связанных с голодом в Сахеле (см. [Picardi and Seifert, 1977])[2]2
  Сахель – географическая область, протянувшаяся узкой полосой от Сенегала на атлантическом берегу Африки до Эритреи на Красном море, с севера ограниченная Сахарой, с юга – областью тропических лесов; из-за климатических аномалий Сахель периодически переживает периоды засухи. Автор имеет в виду засуху 1968–1974 гг., когда страны, чья территория попадает на эту область, пережили масштабный голод, свой вклад в который внесли и социалистические эксперименты в сельском хозяйстве, проводившиеся в те годы рядом африканских стран. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Эта же модель применялась при исследовании проблем лесных пожаров в странах третьего мира (см. [Norman, 1974], [Thomson, 1977]), кислотных дождей [Wilson, R. 1985], организации мормонской церкви [Bullock and Baden, 1977], неспособности Конгресса США воздерживаться от наращивания государственных расходов [Shepsle and Weingast, 1984], городской преступности [Neher, 1978], взаимоотношений между государственным и частным секторами современной экономики [Scharpf, 1985], проблем международного сотрудничества [Snidal, 1985] и конфликта между различными общинами на Кипре [Lumsden, 1973]. Большая часть мира зависит от ресурсов, которые потенциально подвержены трагедии общин.

Модель Хардина часто формализуется в виде игры, известной в теории игр как «дилемма заключенного» (ДЗ, см. [Dawes, 1973, 1975])[3]3
  Приписываемая Меррилу М. Флуду (Merrill M. Flood) и Мелвину Дреснеру (Melvin Dresner) и формализованная Альбертом Даблью Такером в 1985 г. (см. [R. Campbell 1985, p. 3]), эта игра может быть описана следующим образом (см. [Luce and Raiffa, 1957, p. 95]. Двое подозреваемых взяты под стражу и содержатся раздельно. Окружной прокурор уверен в том, что они виновны в совершении некоего преступления, однако у него нет достаточных улик для того чтобы их осудили в ходе судебного процесса. Он сообщает каждому задержанному по отдельности, что тот имеет два варианта – признать себя виновным в преступлении, в совершении которого ими полиция уверена, или не признавать. Если оба они не признаются, то окружной прокурор предъявит им обвинение в незначительном правонарушении, таком, как мелкая кража или незаконное владение оружием, и они оба будут осуждены по таким статьям. Если они оба сознаются, то их осудят, но прокурор будет просить суд дать срок меньший, чем максимально возможный. Но вот если один из них признается, а другой нет, то признавшийся за изобличение преступника получит мягкий приговор, тогда как тот, кто не признается, получит пожизненное заключение. Стратегическая задача в единицах лет заключения может быть представлена следующим образом: Кеннет Годвин, Брюс Шепард, Ричард Кимбер, Майкл Тейлор и другие показали, что игра «трагедия общин» не всегда есть игра «дилемма заключенного» (см. [Godwin, Shepard, 1979]; [Kimber, 1981]; [Taylor, 1987]). Одним из первых ученых, показавших подобие структур этих игр, был Доуэс (см. [Dawes, 1973]; [Dawes, 1975]).


[Закрыть] Предположим, мы считаем участниками этой игры владельцев стад, совместно использующих для выпаса общий пастбищный луг. Для этого луга существует верхний предел количества животных, которых можно выпасать на лугу каждый сезон с тем, чтобы к концу сезона они были как следует откормлены. Обозначим это число L. Для игры двух лиц кооперативной стратегией может считаться такое поведение, когда число животных, выгоняемых каждым владельцем на общее пастбище, равно L/2. Стратегия ущерба (потравы выпаса) для каждого владельца стада состоит в том, чтобы выгонять на пастбище такое количество животных, при котором, как он полагает, их продажа в конце сезона принесет ему максимальную прибыль (при заданных затратах, которые он несет в частном порядке); предположительно это количество будет превышать L/2. Если оба владельца ограничат количество животных, выгоняемых каждым из них на пастбище, величиной L/2, они получат 10 единиц прибыли. Если они оба выберут стратегию потравы, то никто из них не получит никакой прибыли вообще. Если один из них ограничит число выпасаемых животных величиной L/2, тогда как другой будет выпасать столько животных, сколько ему захочется, то такой «истощитель» получит 11 единиц прибыли, а владелец, ограничивающий выпас своего стада, получит убыток, или прибыль, в размере –1. Если каждый будет выбирать независимо один от другого и не будет иметь возможности заключить с другой стороной обязательственный контракт, то они оба выберут стратегию доминирования, которая приведет к потраве пастбища. Если каждый осуществит потраву пастбища, то и тот и другой получит нулевую прибыль. Назовем эту игру игрой стада по Хардину, или игрой 1. Ее структура совпадает с игрой «Дилемма заключенного»[4]4
  Модель Хардина легко переводится в структуру игры «дилемма заключенного». Многие проблемы, связанные с использованием общих ресурсов, приводятся к логической структуре «дилеммы заключенного» не так легко. Какие-то ситуации лучше описываются с помощью простых моделей, таких как «цыплята» или «страховка» (assurance) (см. [M. Taylor 1987]). Более сложные игры, вследствие того что они предполагают совершение нескольких ходов и не содержат доминирующих стратегий, лучше приспособлены к описанию многих проблем, возникающих при управлении ОР.


[Закрыть].

Игра «Дилемма заключенного» отражает концепцию некооперативной игры, в которой все игроки имеют полную информацию. В некооперативных играх коммуникация между игроками либо невозможна, либо нерелевантна (только если она не является явным элементом игры). Если коммуникация возможна, то устные договоренности между игроками предполагаются не имеющими обязывающего характера, если только возможность обязательственного соглашения не встроена непосредственно в структуру игры (см. [Harsanyi and Selten 1988, p. 3]). «Полная информация» означает, что все игроки знают полную структуру дерева игры и платежи, связанные с каждым исходом. Игроки либо знают, либо не знают очередного хода другой стороны, в зависимости от того, наблюдаемы эти ходы или нет.

В игре «Дилемма заключенного» каждый игрок имеет доминантную стратегию – в том смысле, что игрок всегда оказывается в выигрыше, выбирая эту стратегию – идти на потраву пастбища вне зависимости от выборов другой стороны.

Рис. 1. Игра 1: Игра стада по Хардину

Когда оба игрока выбирают свои доминантные стратегии, то при данных предположениях они порождают равновесие, являющееся третьим в ряду наилучших исходов для них обоих (т. е. оно хуже второго, которое, в свою очередь, хуже первого). Вне зависимости от стратегии, выбранной другой стороной, никто из игроков не имеет стимулов менять это положение. Равновесие, порожденное тем, что каждая сторона выбирает свою «наилучшую» индивидуальную стратегию, не является, однако, оптимальным по Парето. Ситуация называется оптимальной по Парето, если не существует никакого итогового распределения, которое является строго более предпочтительным по крайней мере для одного участника, будучи при этом по меньшей мере таким же предпочтительным[5]5
  Как и без сдвига в предпочтениях этого одного участника. – Прим. науч. ред.


[Закрыть] для остальных. В игре «дилемма заключенного» для двух лиц оба игрока предпочитают исход {сотрудничать; сотрудничать} варианту {потрава; потрава}. Таким образом, равновесный исход хуже оптимального по Парето.

Игра «дилемма заключенного» приводит ученых в восторг. Парадокс, в соответствии с которым стратегии, рациональные на индивидуальном уровне, приводят к результату, который иррационален с точки зрения коллектива, на первый взгляд бросает вызов фундаментальной убежденности в том, что человек может достигать рациональных результатов. В предисловии к недавно вышедшей книге «Парадоксы рациональности и кооперация» Ричард Кемпбелл объясняет ту глубокую притягательность, которую имеет игра «дилемма заключенного»: «Это довольно просто. Данные парадоксы подвергают сомнению наше понимание рациональности и в случае с «дилеммой заключенного» предполагают, что рациональные существа не способны к кооперации. Таким образом, они непосредственно затрагивают фундаментальные вопросы этики и политической философии и угрожают подорвать основы общественных наук. Именно те чрезвычайно широкие рамки, на которые распространяются следствия «дилеммы заключенного», объясняют, почему эти парадоксы привлекают повышенное внимание и почему они заняли центральное место в философских дискуссиях» [Campbell, 1985, p. 3].

Повышенное внимание к этой дилемме действительно имеет место, что иллюстрируется числом статей, ей посвященных. Согласно одной из оценок, уже 15 лет назад игре «дилемма заключенного» было посвящено более 2000 статей (см. [Grofman and Pool, 1975].

Очень близкий подход к трудностям, которые присущи попыткам индивидов увеличить свое коллективное благосостояние, в отличие от ситуации, когда речь идет о благосостоянии индивидуальном, развит Мансуром Олсоном в его «Логике коллективного действия» (см. [Olson, 1965]). Олсон особо возражает против того оптимизма, который приверженцы теории групп выказывают в отношении способности индивидов с общими интересами добровольно действовать так, как будто они хотят содействовать их соблюдению (см. [Bentley, 1949], [Truman, 1958]). На первой странице своей книги Олсон так обобщенно характеризует эту точку зрения: «Идея, согласно которой группы действуют так, чтобы обеспечивать свои групповые интересы, логически выводится из широко распространенного допущения о рациональном поведении, направленном на обеспечение собственного интереса. Иными словами, если члены какой-либо группы имеют общие интересы или цель и если им всем станет лучше, если эта цель будет достигнута, то считается, что из этого логически следует, что индивиды, составляющие данную группу, будут, если они рациональны и преследуют собственный интерес, действовать так, чтобы достичь этой цели» [Olson, 1965, p. 1].

Олсон оспаривает предположение, согласно которому возможность получения группового выигрыша достаточна для того, чтобы породить коллективное действие, направленное на достижение этой цели. В наиболее часто цитируемом пассаже из этой книги Олсон пишет, что «если число членов группы не является совсем малым, или если не имеет места вмешательство извне, или если некий механизм не заставляет индивидов действовать в их общих интересах, то рациональные индивиды, преследующие собственный интерес, не будут действовать так, чтобы достичь своих общих или групповых интересов» [Olson, 1965, p. 2, курсив авт.].

Аргументация Олсона в основном опирается на предположение, согласно которому тот, кто не может быть исключен из получателей выгоды от коллективного блага, после того как оно будет произведено, имеет мало стимулов для того, чтобы добровольно вкладываться в его производство. Его книга значительно менее пессимистична, чем полагают многие из тех, кто цитирует это знаменитое место. Олсон считает, что вопрос о том, будут или нет группы среднего размера добровольно обеспечивать коллективные выгоды, остается открытым. Его определение группы среднего размера зависит не от числа входящих в нее действующих лиц, а от того, насколько значимым для итогов, достигнутых группой в целом, является действие каждого отдельного лица.

«Трагедия общин», «дилемма заключенного» и логика коллективного действия представляют собой тесно связанные концепции, реализованные в виде моделей, которые мы считаем вполне удобным инструментом для анализа многих проблем, встающих перед индивидами, которые стремятся достичь коллективных выгод. В центре каждой из таких моделей находится проблема «халявщика»[6]6
  Мы предпочли этот несколько сленговый вариант перевода free-rider привычному «безбилетнику» ввиду того очевидного факта, что «халявщик» более точно определяет суть поведения, описываемого английским термином, тогда как «безбилетник» может вводить в заблуждение, акцентируя внимание на некотором специфическом способе дарового получения коллективной выгоды (к тому же в обыденном смысле «безбилетник» не получает коллективной выгоды, поскольку проезд на общественном транспорте нельзя считать процессом создания коллективного блага). – Прим. перев.


[Закрыть]. Коль скоро отдельный индивид не может быть исключен из процесса получения выгод, созданных другими, каждый мотивирован не осуществлять вклада в общие усилия, предпочитая пользоваться плодами усилий других задарма. Если позицию «халявщика» выберут все участники, то коллективное благо не будет произведено. То есть в процессе принятия решения все могут уступить искушению получить коллективное благо задарма, и таким образом все может прийти к такому результату, которого не желал никто. С другой стороны, если свой вклад будут вносить лишь некоторые участники, а остальные будут «халявщиками», это выразится в таком уровне коллективных выгод, который будет ниже оптимального (субоптимальный итог). Таким образом, эти модели чрезвычайно полезны для объяснения того, как совершенно рациональные индивиды могут при определенных обстоятельствах порождать такой результат, который не является рациональным, если оценивать его с точки зрения всех вовлеченных в процесс лиц.

Эти модели так мощны и так интересны благодаря тому, что они охватывают важные аспекты множества различных проблем, возникающих в разных ситуациях по всему миру. Эти модели опасны – в тех случаях, когда они используются в качестве не более чем метафор, заменяющих реальное основание экономической политики, – потому что ограничения, которые для удобства анализа полагаются в них постоянными, принимаются постоянными на веру, как если бы они были постоянными эмпирическими условиями и оставались бы таковыми до тех пор, пока их не изменили бы власти[7]7
  Хардин предлагает в качестве решения этой проблемы принцип «взаимное вмешательство, осуществляемое по общему согласию» («mutual coercion, mutually agreed upon»), однако выражение «по общему согласию» имеет слишком много значений, что порождает проблемы, если принять во внимание упор, делаемый Хардином на роли центрального регулятора (критику Хардина по этому вопросу см. в [Orr and Hill, 1979]).


[Закрыть]. Заключенные из знаменитой дилеммы не могут изменить ограничений, наложенных на них окружным прокурором, – ведь они сидят в тюрьме. Не для всех пользователей природных ресурсов характерна та же степень неспособности изменить свои ограничения. Пока индивиды трактуются как заключенные, рекомендации в области экономической или социальной политики будут не более чем метафорами. Я предпочла бы формулировать ответы на вопросы, позволяющие расширять рамки ограничений для тех, кто изменяет правила игры, с тем чтобы они достигали результатов, которые были бы чем-то большим, чем неотвратимая трагедия.

1.2. Использование моделей в качестве метафор

Эти три модели (и множество их вариаций) представляют собой разновидности более широкой и до сих пор развивающейся теории коллективного действия. Для того чтобы довести теорию коллективного действия до такой стадии, когда она сможет стать надежным и эффективным основанием анализа проводимой политики, нужно затратить еще очень много усилий – гораздо больше, чем было затрачено до сих пор. В последние тридцать лет теоретиками и прикладными специалистами в области общественных наук был достигнут значительный прогресс. Предварительные выводы, полученные на базе первых вариантов этой теории, проторили дорогу более квалифицированному корпусу знания, содержащему гораздо больше переменных и явным образом учитывающему базовые ограничения.

Будучи скорее развивающейся, чем законченной, эта теория порождает различные дискуссии – например, о том, какие переменные важны, а какие несущественны, или о том, как наилучшим образом специфицировать ключевые соотношения[8]8
  Периодически между учеными вспыхивают яростные споры, например о том, как – положительно, отрицательно или вообще никак – количество участников связано с количеством предоставляемых благ (см. [Buchanan, 1968]; [Chamberlin, 1974]; [Frolich and Oppenheimer, 1970]; [McGuire, 1974]. Рассел Хардин в значительной мере разрешил этот вопрос, установив, что эффекты, связанные с количеством участников, сильно зависят от типа предоставляемой коллективной выгоды – вне зависимости от того, вычитается или нет каждая единица [потребляемых] благ (см. [Hardin, 1982]). Таким образом, первоначальное обсуждение не привело к прояснению проблемы – пока явным образом не были сформулированы неявные предположения о типе рассматриваемых благ.


[Закрыть]. Результаты, полученные в самых последних работах, в особенности в тех из них, которые фокусируются на динамических аспектах релевантных эмпирических условий, порождают более оптимистические перспективные оценки, чем результаты более ранних работ, – см., например, такие исследования, как [Axelrod, 1981], [Axelrod, 1984] и [Kreps and Wilson, 1982]. Эти работы принадлежат к наиболее интригующему разделу общественных наук – потому что, хотя здесь уже были достигнуты существенные приращенияуспехи, ряд важных вопросов все еще остается без ответа. Некоторые из таких загадок являются ключом к пониманию того, как индивиды, совместно использующие общий ресурс, могут оказаться способными создавать эффективные формы владения и управления своим общим достоянием. Эти загадки будут исследованы в главе 2.

Однако в бóльшей части работ, посвященных общим ресурсам, некритически использованы ранние модели с их априорными допущениями о существовании неотвратимой трагедии (см. [Nebel, 1987]). Некоторые ученые договорились до следующих рекомендаций: «“Трагедия общин” Хардина должна войти в список обязательной литературы для изучения в университетах, и если бы это зависело от меня, ее в обязательном порядке изучали бы все люди на свете»[9]9
  Об этом см. в докладе Мура, посвященном образовательному проекту, выполнявшемуся для Американского общества зоологов (см. [Moore, J.A., 1985, p. 483]).


[Закрыть]. Рекомендации в сфере экономической политики в значительной мере опирались на одну из этих трех моделей, однако тем, кто пытался сформулировать эти рекомендации, используя эти модели в качестве основы, зачастую не удавалось достичь ничего большего, чем использование этих моделей в качестве метафор.

Когда модели используются в качестве метафор, автор обычно фиксирует похожесть одной или двух переменных реальности и одной или двух переменных в модели. Если все, чего он хочет достичь с помощью метафоры, сводится к привлечению внимания к этой похожести, то такая метафора обычно позволяет быстро передать информацию в графической форме. Однако эти три модели часто используются метафорически для достижения другой цели. Сходство между индивидами, совместно использующими ресурсы окружающей природной среды, и индивидами, совместно порождающими субоптимальное решение модели, используется для передачи идеи, согласно которой сходство имеет место и во всех других отношениях. Называя условия эксплуатации общего ресурса «трагедией общин», «проблемой коллективного действия», «дилеммой заключенного», «ресурсом общего доступа» или даже «ресурсами, находящимися в коллективной собственности», наблюдатель часто хочет сформировать образ беспомощных индивидов, которых затянуло в неумолимый процесс разрушения их собственных ресурсов. Автор статьи, опубликованной в номере «Экономиста» 10 декабря 1988 г., договаривается до того, что эффективное регулирование рыболовства возможно, мол, только если признать, что «если все оставить на усмотрение самих рыбаков, они неизбежно будут истощать промысловые запасы рыбы», и что «менеджеры должны руководить всеми аспектами деятельности рыбаков – для предотвращения катастрофы».

Государственные чиновники время от времени закидывают в общественное сознание жуткие образы, бегло упоминая упрощенные версии этих моделей. При этом считается чем-то самоочевидным, что процессы в моделях полностью тождественны процессам в действительности. Так, например, в тона этих моделей была окрашена речь, которую канадский министр по делам рыболовства и океанов произнес в 1980 г.: «Если вы допустите реализацию индивидуального экономического интереса в рыболовстве, т. е. если каждый будет ловить столько рыбы, сколько он захочет, черпая из ресурса, который не принадлежит никакому лицу, дело кончится тем, что вы разорите ваших соседей и самих себя. В условиях свободы рыболовства хорошие времена становятся причиной плохих, – они привлекают все больше судов, которые вылавливают все меньше рыбы, что оборачивается все меньшими заработками, которые распределяются на все большее количество людей» (из выступления Ромео Леблана на 50-летии United Marine Fishermen 19 марта 1980 г., цит. по [Matthews and Phyne, 1988]).

Здесь подразумевается, что реальное канадское рыболовство полностью соответствует модельному определению. Но это эмпирически некорректное заключение[10]10
  См., например, [Berkes, 1987]; [Berkes and Kislalioglu, 1989]; [Berkes and Pocock, 1981]; [Davis, A., 1984]; [Martin, K., 1979]; [Matthews and Phyne, 1988]. Резкая критика политики в сфере рыболовства, проводимой Канадой, см. в [Pinkerton, 1989a, b] и [Matthwes, 1988].


[Закрыть]. Однако наблюдатели стали полагать, что большинство ресурсов действительно похожи на те, которые описываются этими тремя моделями. Отсюда и проистекает априорное предположение, согласно которому индивиды находятся в ситуации безвыходной ловушки. Неудивительно, что и рекомендации в области экономической политики, даваемые с этих позиций, также несут на себе этот отпечаток безысходности.