Текст бизнес-книги "Куриный бульон для души. Сила «Да». 101 история о смелости пробовать новое"

Автор книги: Эми Ньюмарк

Раздел: Управление и подбор персонала, Бизнес-книги

Возраст – мое преимущество

Величайшие награды в жизни ждут нас за пределами зоны комфорта. Живите так. Страх и риск – неотъемлемые стороны жизни, полной успехов и приключений.

Джек Кэнфилд

В Лос-Анджелес я приехал в 2005 году, совершенно не собираясь становиться актером. Во-первых, из-за возраста. Во-вторых, у меня не было профессиональной подготовки – и до сих пор нет. В-третьих, я обладаю самой заурядной внешностью и страшно боюсь сцены. Двадцать лет назад, когда мы с женой снимались для эпизода «Шоу Рики Лейк»[4]4
  Ток-шоу знаменитой актрисы Рики Памелы Лейк, посвященное вопросам похудения, правильного питания, диет, лечебного голодания. Выходило с 1993 по 2004 год. – Прим. ред.


[Закрыть], я попросту застыл, и телевизионщикам пришлось целиком переключиться на мою жену. Я походил на оленя, ослепленного прожекторами, глаза у меня закатились, а язык перестал слушаться. К счастью, жена всегда любила находиться в центре внимания и справилась за нас обоих. С того момента я шарахался от камер, как от чумы.

А потом произошло нечто странное: я устроился помощником продюсера фильма «Ангелы с ангелами». У меня не было опыта работы в киноиндустрии, но исполнительный продюсер дал мне шанс, ведь я всегда умел находить инвесторов для проекта. Премьера фильма состоялась через шесть месяцев, и мне впервые довелось пройти по красной дорожке с двумя прекрасными молодыми женщинами.

Хотя фильм этот не стал настоящим блокбастером, в нем снимались звезды старшего поколения – Родни Дейнджерфилд и Фрэнк Горшин. Оба они умерли до выхода фильма, поэтому особой известности картина не получила. Но я был в восторге от моего первого опыта в кино. Голливуд вошел в мою кровь, и я решил связать с ним свою карьеру – только по ту сторону от камеры.

После премьеры мне пришлось искать новый проект. Им стал фильм «Корея-таун», поскромнее масштабом, но все же с премьерой на красной дорожке. Я поймал себя на мысли, что наслаждаюсь вниманием к себе и тем, что меня окружают красивые творческие люди.

Следующие несколько лет я занимался самыми разными проектами – и в кино, и вне киноиндустрии. Когда проект заканчивался, мне приходилось искать новую работу, а другой фильм или шоу подворачивались не сразу.

Во время экономического спада найти работу стало особенно трудно, и я решил попытать удачи на телевизионных шоу, тем более, за многие платили очень хорошо, и проектов было огромное множество. Мне снова и снова приходилось оказываться перед камерой, и в конце концов я привык к съемкам и даже начал получать от них удовольствие. Но относился к этому как к способу пережить трудные времена и планировал заниматься чем-то посерьезнее, как только закончится экономический спад.

А потом произошло то, чего я никак не ожидал.

Как-то раз я шел по Аллее Славы, одетый, честно говоря, не лучшим образом. В руках у меня была пара пластиковых пакетов с продуктами. Неожиданно меня окликнула девушка – обернувшись, я узнал знакомую актрису. Она подошла и сказала, что сейчас идут съемки какой-то короткометражки и не мог бы я оказать им услугу и прямо сейчас сыграть бездомного, которому главная героиня кидает деньги. Поскольку дел у меня не было, я согласился и уселся на тротуаре напротив Китайского театра Граумана.

Я даже не подозревал, каким спросом пользуются возрастные актеры.

Гример подбежала ко мне и чем-то смазала волосы – словно я давно уже не мыл голову. Сцена длилась меньше минуты, дублей никто не делал. Когда все закончилось, мне просто сказали «спасибо», и я ушел со своими пакетами. А через несколько месяцев получил электронное письмо со ссылкой на короткометражку «Лаймы из Монсанто», где я засветился на целых восемнадцать секунд.

После этого я решил выйти из зоны комфорта и заняться актерской карьерой. И это оказалось гораздо проще, чем я думал! Я даже не подозревал, каким спросом пользуются возрастные актеры. Молодых очень много, и конкуренция между ними чрезвычайно высока. У актеров зрелых – все по-другому. Нас гораздо меньше, а работы много. Да, это далеко не главные роли, и все же недостатка в проектах не было, причем речь не только о кино, но и о рекламе и музыкальных клипах.

В Голливуде я уже двенадцать лет. Из них три года я работаю актером. За это время я принял участие в более чем тридцати проектах. И я без ума от своей новой карьеры.

Джон Дэвис Уокер

Все с нуля

Мы должны быть готовы избавиться от запланированной жизни как единственно возможной. Прежде чем покрыться новой кожей, старую нужно сбросить.

Джозеф Кэмпбелл

Я окончил колледж восемь лет назад и наконец-то выплатил студенческий кредит. Мне нравилась моя должность учителя старших классов и тренера футбольной команды. В свободное время спортивный судья – это и хобби и работа одновременно. Осенью я сужу футбольные матчи, а зимой – баскетбольные. Моя жена – медсестра в местной больнице. У нас двое детей – мальчик-второклассник и дочь в детском садике. Все шло своим чередом, и я был вполне доволен собственной жизнью.

Но меня с детства интересовала юриспруденция. Я смотрел все судебные шоу по телевизору, мне нравились фильмы с судебными разбирательствами. Мне всегда хотелось быть адвокатом. Когда двоюродный брат, которым я с детства восхищался, окончил юридический факультет и стал успешным адвокатом, я окончательно понял, чем хочу заниматься.

Однако смена деятельности означала бы серьезные перемены не только для меня, но и для всей семьи. Готов ли я продать первый купленный нами с женой дом? Выдернуть детей из школы, оторвать от друзей? Попросить жену уволиться только для того, чтобы исполнить свою мечту? Я знал, отсев в большинстве юридических школ очень большой, и не был уверен, что смогу поступить и успешно завершить образование. Я слышал о сократовском методе[5]5
  Метод обучения в диалоге, беседе, построенной по определенным канонам. – Прим. ред.


[Закрыть], широко используемом на юридических факультетах, и это меня пугало.

Мне нужен был совет, и я знал, кто его даст. Пока я был хиппующим подростком, то часто спорил с отцом, которого считал «старомодным» занудой. Однако, вступив во взрослую жизнь, я понял, что он – мудрый человек, этакий «кухонный философ».

Я позвонил ему и рассказал про свою мечту стать адвокатом и, вместе с тем, про свои сомнения: ведь мне уже двадцать девять, а учиться придется четыре года. То есть я начну новую карьеру только в тридцать три.

Я ждал, что отец начнет меня отговаривать, и я соглашусь с его аргументами и перестану наконец метаться, вернусь к прежней размеренной и понятной жизни.

Но вместо этого он сказал:

– А сколько тебе будет через четыре года, если ты не решишься исполнить свою мечту?

И повесил трубку. Это и был ответ.

Мы продали дом и переселились в трейлер. Дети мои пошли в новую школу, а жена – на другую работу.

Это были четыре самых трудных года моей жизни, но мне нравилось изучать юриспруденцию. Никогда в жизни я не спал так мало. Никогда в жизни я так редко не виделся с семьей. Библиотека стала моим домом. Но я и моя семья – мы все преодолели. Два самых волнующих момента моей жизни (после свадьбы и рождения детей) – когда я вышел на сцену получать диплом и когда приносил присягу адвоката.

Вот уже двадцать пять лет я работаю адвокатом. Я безмерно благодарен отцу и семье – они поддержали мое непростое решение все изменить и начать жизнь сначала.

Даг Слеттен

Мой путь к любимой работе

Твое время ограниченно, так что не стоит тратить его впустую, живя чужой жизнью.

Стив Джобс

К двадцати трем годам я уже пережил два грандиозных карьерных провала – а ведь я еще даже не устроился на работу! По крайней мере, так считали мои родители – иммигранты из Европы эпохи Великой депрессии.

Стоило мне родиться, они уже знали, кем я должен быть. Врачом. Хотя я проявлял совсем другие наклонности. Например, в шестом классе я без труда победил в биржевом конкурсе миссис Розенблум. Из тысяч акций, перечисленных в The New York Times, я выбрал бумаги TelePrompTer, компании, занимавшейся кабельным телевидением. Со временем она стала крупнейшим провайдером кабельного телевидения в США. Стоимость акций возросла в четыре раза. Наблюдать за изменением цены было все равно что следить за запуском ракеты на Луну. Помню, как с гордостью объявил родителям: когда вырасту, стану биржевым аналитиком. Папино австрийское лицо побагровело, вены вздулись на шее.

– Значит, ты собираешься стать игроком и опозорить семью, потеряв все, что мы заработали для тебя тяжким трудом? – кричал он. – Ты должен быть врачом! И никак иначе!

И со временем я неохотно пошел по единственному пути, который мог осчастливить родителей. Я поступил в медицинский колледж Нью-Йоркского университета – так начались самые тяжелые четыре года в моей жизни. Каждый день я тратил массу времени на дорогу, а остальное время посвящал учебе. Общаться с друзьями было некогда. У меня началась депрессия, но из-за недостатка свободного времени я даже в нее погрузиться не мог. Но обмануть ожидания родителей я не хотел.

Сохранить рассудок в жуткие годы учебы мне помогла одна вещь – я никогда не рассказывал об этом родителям. Когда мне исполнилось восемнадцать, я снял несколько тысяч долларов с открытого для меня родителями сберегательного счета и положил на счет в брокерской фирме. Каждую среду приятель, лысый парень, работавший в типографии New York Post, приносил мне утренний выпуск газеты. Я быстро просматривал страницы и открывал колонку влиятельного биржевого маклера Лу Эренкранца.

Если рекомендации Эренкранца вдохновляли, я звонил брокеру еще до открытия и вкладывал все свои средства в покупку акций в начале торгового дня. А через двадцать четыре часа, в начале следующего торгового дня, я те же самые акции продавал.

Такая система к концу первого курса принесла мне солидную прибыль. А родители? Они ни о чем не догадывались. Их волновали мои отличные оценки и успешная сдача экзаменов. Сдавал я их действительно блестяще, и мне говорили, что меня примут на любой медицинский факультет, куда я подам документы.

Но тут случилось неожиданное – ни один медицинский факультет меня не принял… Ни один… Понятия не имею, почему это произошло. Возможно, в моем эссе они почувствовали отсутствие интереса к медицине? Словом, родители были просто убиты. А я? Я впал в еще более глубокую депрессию.

По предложению отца я подал заявление на факультет психологии. Не хирург, конечно, но все равно родители смогут хвалиться перед друзьями «сыном-доктором», не кривя душой.

Я погрузился в учебу, как никогда раньше. Второй курс я закончил с превосходными результатами, а мой диплом магистра удостоился высшей оценки у ворчливого, но весьма влиятельного профессора, декана нашего факультета. Затем я подал заявление на факультет психологии, где меня сразу же включили в докторскую программу. Мне вновь открылся прямой и определенный путь, и мир лежал у моих ног. Длилось это примерно неделю.

Когда мой куратор-садист (да-да, тот самый, поставивший мне отличную оценку за «исключительную» дипломную работу) узнал, что я собираюсь писать докторскую не на его факультете, он тут же подал заявление в совет факультета психологии с тем, чтобы признать мою магистерскую работу недействительной из-за «отсутствия оригинальных клинических исследований». Профессор обладал значительным влиянием, совет факультета прислушался к его заявлению, и мою магистерскую работу аннулировали – а с ней и принятие в программу клинической психологии.

Сообщить такие новости родителям было еще тяжелее, чем известие об отказе в приеме на медицинские факультеты. Отреагировали они даже хуже, чем я ожидал. Плакали, кричали, говорили о «провале», «разочаровании», а я в их глазах стал «неудачником». Тем летом моя самооценка была на нуле, и в очередной раз у меня не нашлось запасного плана.

После нескольких недель самобичевания я задумался о совершенно новом пути. В этой сфере мне были знакомы радости победы, а не боль поражения. К сожалению, карьера брокера была в представлении родителей немногим лучше карьеры наркоторговца.

Летом я по несколько дней в неделю проводил в деловой библиотеке Бруклина, изучая биржевые операции. Осенью принялся искать работу биржевого аналитика, имея в своем резюме лишь школьный курс экономики – и огромную наглость. Теперь я понимаю, это было глупо. Но, возможно, впервые в жизни я действительно пытался воплотить свою мечту, а не представление о ней кого-то другого.

Естественно, все ответы брокерских фирм были похожи друг на друга. «Мы ценим ваш пыл и личный опыт». «У вас нет степени МБА? Да вы шутите?» Но я знал, что именно этим буду зарабатывать себе на жизнь, и был твердо намерен найти свой путь. А потом, читая колонку – да-да, именно колонку Лу Эренкранца в New York Post! – я заметил мелкий шрифт в самом конце.

«Мистер Эренкранц окончил театральный факультет Нью-Йоркского университета и имеет степень магистра литературы в колледже Хантера».

Театр? Литература? Этот парень, «дуайен[6]6
  Букв. «старшина» – глава дипломатического корпуса. – Прим. ред.


[Закрыть] биржевых маклеров Америки», рекомендации которого принесли мне солидную прибыль во время учебы в медицинском колледже, и представления не имел об МБА! И я решил обратиться к нему.

На три моих звонка Лу не ответил, но в понедельник все же поднял трубку и неохотно согласился встретиться со мной за обедом в старом отеле «Коммодор» возле Центрального вокзала.

Когда мы покончили с трапезой (и с моими страстными мольбами о работе), Лу сказал, что, к сожалению, в его фирме сейчас нет вакансии аналитика. Он предложил мне вернуться к учебе и получить степень по психологии. Я уже собирался уходить, но он схватил меня за рукав и велел сесть.

На следующий день я в костюме с галстуком входил в брокерскую фирму «Розенкранц, Эренкранц, Лайон и Росс». Мне предстояло встретиться с партнером Лу, Лестером Розенкранцем. Я ему понравился, и специально для меня в фирме придумали новую должность «помощник младшего аналитика». Через два года я стал старшим аналитиком, а еще через два года – одним из руководителей нового подразделения корпоративных финансов.

Я никогда не узнаю, почему все медицинские факультеты меня отвергли.

Прошло тридцать пять лет. Я с удовольствием зарабатываю себе на жизнь (из домашнего офиса), занимаясь тем, чем всегда хотел: ищу недооцененные активы. Предсказания отца о моем неизбежном провале не сбылись.

Я никогда не узнаю, почему все медицинские факультеты меня отвергли. Никогда не пойму, почему профессор по психологии оказался столь мстительным. Но ответы на эти вопросы мне больше не нужны.

Хотя я надеюсь, что мне никогда больше не доведется падать в бездну отчаяния, как в молодости, одно мне ясно: если бы я уверенно не ступил на тот путь, подсказанный сердцем, я не стал бы тем, кто я есть.

Гэри Стейн

Сочиняя новую историю

Когда в душе растет дерево, певчая птица не заставит себя ждать.

Китайская пословица

– Простите, но у нас нет для вас ничего подходящего, – сказала администратор и вернула мне резюме.

Я ощутила знакомое чувство отчаяния и сосчитала про себя: это был пятый отказ, полученный за неделю.

Прошло четыре месяца, как мы переехали в этот городок после перевода мужа, и я чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. После суеты огромного Мумбая жизнь как будто замерла на месте. Я скучала по работе, коллегам, друзьям. Боже, я скучала даже по толпам людей на улицах города! Я работала в крупной финансовой корпорации, но теперь эта работа казалась мне недостижимой мечтой. В 1990-х в маленьких индийских городах почти не было финансовой активности. Я привыкла работать по двенадцать часов в день, и безделье было для меня наказанием. Мне нужно было найти себе занятие.

Я обратилась в несколько агентств по трудоустройству. Но этого мне показалось мало, поэтому я отправилась в деловой центр и передала свое резюме во все подходящие по профилю компании.

Но все впустую! Либо я казалась «слишком квалифицированной» для конкретной должности, либо работа меня не устраивала. Я билась уже целый месяц, но до сих пор не могла найти ничего подходящего.

Я изучила собственное резюме и попыталась определить, какие еще навыки могу использовать. В университете я специализировалась на маркетинге и финансах. Раз уж с финансами ничего не получалось, может, настало время попробовать себя в маркетинге? Я решила, что специалисты по маркетингу нужны в любом городе. Опыта у меня не было, но попытка не пытка.

Вскоре я вернулась в те же офисы и передала новое резюме, в котором подчеркивались мои навыки в сфере маркетинга, а затем сообщила эти данные и в агентства по трудоустройству.

За этим последовала еще одна серия волнительных интервью и обидных «нет, спасибо». Порой мне просто заявляли, что в компании нет вакансий. Иногда люди бросали беглый взгляд на мое резюме и отказывали кратким: «У вас нет опыта». Другие причины были просто невероятны. «У вас степень магистра, а подчиняться вам придется бакалавру; это не сработает». Или еще удивительнее: «У нас в команде одни мужчины, а вы девушка; вы просто не вольетесь в коллектив». Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Хуже того, бывало, я даже не могла миновать администратора. Я молила девушек пустить меня, но руководство постоянно было «занято».

Все это повергало меня в отчаяние. Неужели я действительно ничего не могла поделать? Я чувствовала свою никчемность. Мне всегда недоставало уверенности в себе, но теперь я окончательно потеряла веру в свои силы. Муж занимался новым делом, и я была совсем одинока.

Однажды ко мне зашла соседка. Пока я наливала ей воды, она полистала дневник, который я забыла на столе. На его страницы я часто выливала свою злость после ежедневных поисков работы.

Безделье было для меня наказанием. Мне нужно было найти себе занятие.

– А вы неплохо пишете, – невзначай заметила она, когда я вырвала дневник у нее из рук, ужасно смущенная тем, что она увидела мои личные записи.

Соседка ушла, но я начала размышлять. После нескольких месяцев отказов комплимент был очень кстати. Хоть в чем-то от меня был толк… Или же она просто проявила вежливость? Отбросив эти мысли, я попыталась заняться домашними делами.

Тем вечером за ужином я рассказала об этом инциденте мужу.

– Я знаю одного человека из местной газеты. Может, свяжешься с ним? Вдруг у них есть для тебя подходящая должность, – предложил он.

Газета? Да ладно. В издательском деле я играла роль читателя, а не писателя. Газеты были для меня темным лесом.

И все же я назначила встречу. У меня не было ничего за душой – ни квалификации, ни опыта, ни рекомендаций. Однако я заставила себя забыть о тревоге и сконцентрировалась на том, что все же могла им предложить. Высшее образование и любовь к книгам неплохо познакомили меня с тонкостями письменной речи. Приходилось отталкиваться от этого.

На следующее утро, прихватив с собой резюме и собрав все остатки уверенности в кулак, я отправилась в редакцию газеты. Мне было нечего терять – возможно, именно эта мысль и дала мне сил. Я сказала старшему по смене, что никогда раньше не работала в издательском бизнесе. Он молча протянул мне номер газеты и сказал:

– Отредактируйте.

Закончив, я вернула ему газету и, затаив дыхание, приготовилась услышать, что не подхожу на должность.

– Неплохо, – сказал он, – но вы понимаете, что начинать придется с основ?

Терять было нечего – возможно, именно эта мысль и дала мне сил.

Начинать с основ? Какая разница, мне ведь давали работу! Сдержав радость, я сумела выдавить спокойное:

– Да, ничего страшного.

– Тогда спускайтесь в отдел кадров – там с вами обсудят зарплату, – велел он.

Счастливая, я вылетела из кабинета.

Впрочем, это еще не конец истории. Каждый день меня одолевали сомнения. Я совершала ошибки, надо мной смеялись. Но я училась. Я изучила тонкости новостной журналистики, проведения интервью, сканирования фотоснимков. Я узнала о болванках и верстке и нашла способ справляться с рекламой, которая появлялась в последнюю минуту и ломала мне все расчеты. Каждый день таил в себе новые испытания, но я влюбилась в эту работу. Никогда прежде я не испытывала на службе такого удовольствия.

Каждый день таил в себе новые испытания, но я влюбилась в эту работу.

По иронии судьбы через год со мной связалась финансовая корпорация, в которой я работала в Мумбае. Они открывали филиал в нашем городе и хотели, чтобы я его возглавила. И – знаете? – я не упустила своей очереди ответить: «Нет, спасибо».

Тулика Сингх

Глава 2
Принять перемены

Преемственность дает нам корни; перемены дают нам ветви, позволяют нам тянуться, расти и достигать новых высот.

ПОЛИН Р. КЕЗЕР

Мисс Ягуар

Всегда иди по жизни так, словно тебе есть чему учиться, и ты обязательно научишься.

Вернон Говард

Когда выясняется, что я почти тридцать лет занималась музыкальным бизнесом, меня всегда спрашивают: «А вы знакомы со звездами?»

О да. Не только знакома, но и долгие годы работала бок о бок и с мировыми знаменитостями, и с талантливыми музыкантами, которые, к сожалению, так и не добились славы.

Музыкальная индустрия – бесконечная вечеринка, шумная и энергичная. И, верите вы или нет, это еще и очень тяжелая работа. Мы присутствовали на концертах своих исполнителей, ночью летели самолетом домой, а на следующий день уже в восемь утра были в офисе, бодрые и сосредоточенные – анализировали продажи, планировали гастроли, придумывали рекламные кампании.

Многим кажется, будто музыкальный бизнес – это секс, наркотики и рок-н-ролл, но при поступлении на работу я подписала контракт, в котором говорилось: за секс с артистами и наркотики – увольнение с волчьим билетом. Эти ограничения не слишком меня расстраивали – тогда я одна растила сына и меньше всего хотела драмы в личной жизни и пагубных привычек. Ради него и себя самой я поддерживала исключительно профессиональные отношения с артистами, радиостанциями, музыкальными журналистами и ритейлерами. Наверное, поэтому мне и удалось продержаться в этом бизнесе так долго.

Кроме того, я любила свою работу. Это – воплощенная мечта. Я верила, что буду работать в этом бизнесе до самой старости.

Кто мог знать, что вечеринка закончится так неожиданно?

С появлением Интернета меломаны получили возможность слушать и качать музыку бесплатно. Многие музыкальные магазины попросту разорились. Студиям звукозаписи пришлось сократить сотрудников во всех подразделениях. И я в числе прочих оказалась на улице.

И вот в пятьдесят восемь лет мне предстояло начать все заново. Я всегда хорошо писала и решила предложить свои услуги местной газете. Каково же было мое удивление, когда мне предложили должность менеджера по продажам, а вовсе не журналиста. Я согласилась, надеясь в будущем перейти в редакторский отдел.

В первый рабочий день я подъехала к офису на своем блестящем золотистом «Ягуаре». И еще я, видимо, слишком вычурно оделась. В общем, практически сразу же я получила прозвище «мисс Ягуар». Коллеги отнеслись ко мне враждебно, только с третьей попытки мне удалось выяснить, где у них стоит ксерокс. Задачи ставили нечетко, очевидно, ожидая, что обо всем догадаюсь сама. Я чувствовала себя ненужной и страшно неловкой. К концу первой недели я поняла, что так работать невозможно, и ушла. В мире музыкальной индустрии я была чудо-девочкой, которую все обожали. На новом месте я оказалась изгоем, и это сильно ударило по моей самооценке.

Пока я искала новую работу, умерла мама – моя надежда и опора. Эта утрата оставила зияющую пустоту в душе. Мне было так плохо, что я не хотела вставать по утрам с постели.

Чтобы как-то поддержать, сын пригласил меня к себе на пару недель. Проводя время с внуками, я вспомнила, как девочкой любила играть в магазин. Я вырезала из бумаги «деньги», расставляла в ряд «товары», а плюшевые медведи и резиновые уточки были покупателями. И я решила, почему бы мне не устроиться работать в магазин. Раскладывать товары, клеить ценники, работать на кассе. Да, может быть, у меня и была «звездная работа», но все это – в прошлом и надо реально смотреть на вещи. Вряд ли в магазине мне будет хуже, чем в редакции.

Я вернулась домой и в течение недели нашла работу в магазине одежды и домашней утвари. Выполняя самые простые поручения – разложить товар на полках, одеть манекенов, – я всегда думаю о том, как увеличить продажи. Общаясь с покупателями, я предлагаю то, что им нужно, – даже если изначально они пришли за совсем другими вещами.

Мне нравится суета и энергия каждого рабочего дня – за смену я обычно делаю 10 000 шагов. Я испытываю приятное возбуждение, открывая большие коробки с только что пришедшим товаром, – как будто это подарки на Рождество.

Я стала изгоем, и это сильно ударило по моей самооценке.

Никогда бы не подумала, что счастье было так близко – в магазине напротив моего дома! Каждое утро я просыпаюсь с огромным желанием поскорее начать новый день, – а в моем возрасте – это самое главное.

Несколько недель назад подруга спросила, не скучаю ли я по музыкальной индустрии. И да, и нет. Работать с талантливыми артистами, помогать им добиваться славы – по-настоящему волнующе. Быть молодой, подающей большие надежды, делать головокружительную карьеру – конечно, все это – потрясающе. Но эта глава моей жизни уже завершилась. Я не сравниваю свой новый этап с той жизнью. И не хочу сожалеть о том, чего уже не вернуть – какой в этом смысл?

Жизнь не заканчивается, когда после первого акта опускается занавес. Поверьте, я знаю, о чем говорю. За первым актом всегда следует второй… И следующие…

Нэнси Джонсон