Книги по бизнесу и учебники по экономике. 8 000 книг, 4 000 авторов

» » Читать книгу по бизнесу Преступление и наказание в английской общественной мысли XVIII века: очерки интеллектуальной истории Ирины Эрлихсон : онлайн чтение - страница 3

Преступление и наказание в английской общественной мысли XVIII века: очерки интеллектуальной истории

Правообладателям!

Представленный фрагмент книги размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО "ЛитРес" (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает ваши или чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?

  • Текст добавлен: 13 марта 2021, 14:18

Текст бизнес-книги "Преступление и наказание в английской общественной мысли XVIII века: очерки интеллектуальной истории"


Автор книги: Ирина Эрлихсон


Раздел: Юриспруденция и право, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +16

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Представляется интересным тот факт, что советская историография легко и без ревизии приняла «имидж» реформатора, сформированный в предшествующей научно-исследовательской традиции, а зародившаяся в 1960-е гг. наука – исправитель-но-трудовая педагогика с должным вниманием отнеслась к идеям трудового перевоспитания осужденных[128]128
  Наташев А.Е., Стручков Н.А. Основы теории исправительно-трудового права. М., 1967.


[Закрыть]
. Советских медработников также заинтересовал Говард-врач, который сыграл большую роль в организации борьбы с чумой[129]129
  Ревенок Н.Д. Рыцарь добра и справедливости. К 250-летию со дня рождения Джона Говарда // Медицинская сестра. 1976. № 12.


[Закрыть]
. Современные отечественные правоведы и пенитенциаристы в целом придерживаются оценки наследия Дж. Говарда, сформированной еще в дореволюционном тюрьмоведении. Изложенные английским реформатором принципы религиозно-нравственных основ тюремного заключения: переход к практике исправительного труда, введение четкого разделения осужденных на категории, отказ от «позорящих» унизительных наказаний, религиозное и светское обучение арестантов, досрочное освобождение для трудолюбивых и хорошо учившихся арестантов являются базисом международного пенитенциарного права, на основе которого разработаны национальные уголовно-исполнительные кодексы.

Несмотря на относительную изученность вопроса, обращение к темам филантропии и благотворительности в эпоху Просвещения, позволяет открывать в деятельности английского реформатора все новые грани[130]130
  Нахапетов Б.А. Джон Говард и его вклад в эпидемиологию чумы // Вопросы истории естествознания и техники. 2001. № 3. Режим доступа: http://vivovoco.astronet.ru/vv/papers/bio/howard.htm (дата обращения 06.07.2018); Чекалюк В., Подолян Т. Гений добра и любви к человечеству. Очерк о Джоне Говарде // RELGA: научно-культурологический журнал. 2015. № 8 (296). Режим доступа: http://www.relga.ru/Environ/ WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main (дата обращения: 08.12.2018).


[Закрыть]
. В стремлении сменить фокус нормативистского подхода к идеям Дж. Говарда, автором монографии опубликовано несколько научных статей, в которых наследие филантропа рассматривается в контексте христианского религиозного мировоззрения, характерного для идеологической основы социальных реформ XVIII в.[131]131
  Васильева СА. Христианская этика как интеллектуальный источник британских тюремных реформ XVIII века // Диалог со временем. 2017. Вып. 4 (61). С. 191–203; Васильева С.А., Тарасов О.А. Начало оформления правового статуса тюремного капеллана в Великобритании в конце XVIII-начале XIX века (к 245-летию возникновения института тюремных капелланов) // Ведомости уголовно-исполнительной системы, 2018, № 10. С. 11–19; Васильева С.А. Концепция тюрьмы в английской общественной мысли и её воплощение в современных международных пенитенциарных стандартах // Феномен унификации в истории / отв. ред. Е.Н. Кириллова. М., 2019. С. 223–236.


[Закрыть]

Глава VII знакомит читателя с одной из самых ранних работ величайшего философа-утилитариста Иеремии Бентама, которая до сих пор остается неизвестной в российском правоведении – «Обзор законопроекта о каторжных работах»[132]132
  Bentham J. A View of the Hard-Labour Bill, Being an Abstract of a Pamphlet, Intituled, «Draught of a Bill, to Punish by Imprisonment and Hard-Labour, Certain Offenders’ and to Establish Proper Places for their Reception». Interspersed with Observations Relative to the Subject of the Above Draught in Particular, and to Penal Jurisprudence in General. L., 1778.


[Закрыть]
. Трактат уникален еще и тем, что это первый печатный труд Бентама с обозначенным авторством. Со своей первой работой «Фрагмент о правительстве» (1776) молодой публицист выступил анонимно, но произвел ошеломляющий эффект на читающую публику, и «ее успех все-таки открыл молодому человеку вход в лучшие дома избранного общества, сблизил его с замечательнейшими людьми Англии и Франции»[133]133
  Левенсон П.Я. Указ. соч.


[Закрыть]
. Вторая его работа осталась практически незамеченной не только для российских правоведов, но, что удивительно, для зарубежных исследователей, несмотря на многочисленные работы, посвященные вопросам реформирования системы уголовных наказаний в трудах знаменитого философа.

Как неисчерпаемо интеллектуальное наследие И. Бентама, так, кажется, невозможно упомянуть все многообразие исследовательских работ, посвященных его взглядам в области морали, права, философии, экономики и социологии. Поскольку для нас представляют интерес работы, посвященные анализу теории наказания И. Бентама, ограничимся упоминанием наиболее значимых в отечественной и зарубежной историографии. Основные проекты И. Бентама по вопросам реформирования системы уголовных наказаний приходятся на ранний период его деятельности – последнюю четверть XVIII столетия[134]134
  Bentham J. A View of the Hard-Labour Bill…; Bentham J. Panopticon or, the Inspection-house: containing the idea of a new principle of construction applicable to any sort of establishment, in which persons of any description are to be kept under inspection; and in particular to penitentiary-houses, prisons, poor-houses, lazarettos, houses of industry, manufactories, hospitals, work-houses, mad-houses, and schools: with a plan of management adapted to the principle. In a series of letters, written in the year 1787, from Checheff in White Russia, to a friend in England // The works Jeremy Bentham. Vol. IV. Edinburgh, 1843. P. 37–172; Bentham J. Panopticon versus New South Wales; or, The Panopticon Penitentiary System and the Penal Colonization System Compared, Containing 1. Two Letters to Lord Pelham. 2. Plea for the Constitution, anno 1803, printed, now first published. L., 1812.


[Закрыть]
. Монография на базе диссертационного исследования М.П. Мака «Иеремия Бентам: одиссея идей, 1748–1792»[135]135
  MackM.P. Jeremy Bentham: An Odyssey of Ideas 1748–1792. L., 1962.


[Закрыть]
посвящена как раз раннему творчеству мыслителя и детальному анализу отношения молодого Бентама к парламентским инициативам У. Идена и У. Блэкстона, а также его оценке деятельности и проектов Дж. Говарда. Исследование С. Финера[136]136
  Finer S.E. The Transmission of Benthamite Ideas, 1820–1850 // Studies in the Growth of Nineteenth-Century Government / еd. by G. Sutherland. L., 1972. Р. 11–32.


[Закрыть]
прослеживает дальнейшую эволюцию взглядов Бентама на преступление и наказание. Автор рассматривает первую работу мыслителя «Фрагмент о правительстве» как вхождение мыслителя в общественно-политическую дискуссию вокруг реформы уголовного закона и считает, что фигура Бентама (в том числе вследствие долгой жизни и творчества) обеспечивает преемственность между реформизмом восемнадцатого и девятнадцатого столетий. Из числа работ ревизионистов пенологии И. Бентама посвящены исследования Г. Химмелфар и Б. Родман[137]137
  Himmelfarb G. The Haunted house of Jeremy Bentham // Himmelfarb G. Victorian Minds: a study of intellectuals in crisis and ideologies in transition. New-York, 1968. Р. 32–81, Rodman B.S. Bentham and the Paradox of Penal Reform // Journal of the History of Ideas. Vol. 29. 1968. № 2. Р. 197–210. DOL1O.23O7/27O8576.


[Закрыть]
. В современной зарубежной историографии аллюзии к Паноптикону Бентама необычайно актуальны, и в связи с этим исследования взглядов мыслителя на цели и смысл наказания в современном обществе переживают настоящий бум[138]138
  Semple J. Bentham’s Prison. A study of the Panopticon Penitentiary. Oxford, 1993; Steadman P. The Contradictions of Jeremy Bentham’s Panopticon Penitentiary // Journal of Bentham Studies. Vol. 9. 2007. Р. 1–31; Quinn M. Jeremy Bentham, choice architect: law, indirect legislation, and the context of choice // History of European Ideas, 2017. № 43 (1). Р. 11–33; Gombert K. An opportunistic interpretation’ of Bentham’s panopticon writings // Journal of Bentham Studies. Vol. 16. 2014. Р. 1–16 etc.


[Закрыть]
.

Британский историк Дж. Сэмпл посвятила рассматриваемому нами трактату небольшую главу в академичном труде «Тюрьма Бентама: исследование Паноптикона», в котором обозначила некоторое пренебрежение исследователей к ранним работам и воззрениям И. Бентама и «затененность» памфлета более поздним нашумевшим проектом Паноптикона[139]139
  Semple J. Op. cit. P. 42.


[Закрыть]
. Кроме того, автор отметила «сумбурную» внутреннюю структуру произведения, когда комментарии автора практически неразделимы с пунктами законопроекта, приписываемого знаменитым законотворцам второй половины XVIII в. У. Блэкстону и У. Идену. Открывая для российского исследователя этот не известный ранее памфлет, мы постараемся заполнить небольшую лакуну в отечественной ревизии наследия великого интеллектуала, что позволит установить более раннюю отправную точку генезиса и эволюции взглядов И. Бентама на устройство современной системы исполнения наказаний.

В современной отечественной научной мысли анализ пенологических теорий Бентама представлен в контексте более широкого рассмотрения взглядов мыслителя на государство и право[140]140
  Один из самых удачных современных анализов теории наказания И. Бентама представлен в монографическом исследовании: Тепляшин П.В. Указ. соч. Глава I, § 4. См. также: Остроух А.Н. Учение Бентама о праве: дис… канд. юрид. наук. М., 2002; Оксамытный В.В. Уголовная политика Англии в свете правового утилитаризма И. Бентама // Вестник Брянского государственного университета. 2012. № 2–2. С. 225–227; Ипполитова А.Г. Идеи совершенствования пенитенциарной системы в концепции Джереми Бентама // Известия Самарского научного центра Российской Академии наук. Т. 14. 2012. № 3. С. 183–186 и др.


[Закрыть]
. Рецепции многочисленных идей И. Бентама в России посвящены работы М.П. Айзенштат[141]141
  Айзенштат М.П. Иеремия Бентам и Россия: утилитаризм Н.С. Мордвинова // Философский век. Альманах 19: Россия и Британия в эпоху Просвещения. Опыт философской и культурной компаративистики. Ч. I. СПб, 2002. С. 28–38; Айзенштат М.П. Философ-реформатор Иеремия Бентам // Россия и Британия. Выпуск 3: В мире английской истории: Памяти академика В.Г. Трухановского / отв. ред. А.Б. Давидсон. М., 2003. С. 360–377; Айзенштат М.П. Идеи Иеремии Бентама в России // Россия и Европа: Дипломатия и культура. Вып. 3 / отв. ред. А.С. Намазова. М., 2004. С. 158–171.


[Закрыть]
. Бесспорно уникальным исследованием малоизученного аспекта научного творчества Бентама – взглядов мыслителя на бедность и социальную помощь – является работа Ю. Барловой «Надзор и прибыль» общественное призрение и социальная помощь в теоретических конструктах Иеремии Бентама»[142]142
  Барлова Ю.Е. «Надзор и прибыль» общественное призрение и социальная помощь в теоретических конструктах Иеремии Бентама // Диалог со временем, 2010. Вып. 33. С. 166–186.


[Закрыть]
. При рассмотрении проекта «Паноптикон» в традициях научной школы интеллектуальной истории автор актуализирует внимание на «знаке равенства», который мыслитель ставил между бедняком, попавшим в нужду, и преступником, как отправной точки построения его системы надзора за девиантами. Во всех упомянутых работах отечественной историографии в фокусе исследователей находится знаменитый Паноптикон, как воплощение консеквенциалистских взглядов И. Бентама. А. Ипполитова[143]143
  Ипполитова А.Г. Указ. соч. С. 185–186.


[Закрыть]
ссылается на русскоязычный перевод, подготовленный А.В. Комаровой и А.Г. Севастьяновой, который нам обнаружить не удалось. При рассмотрении обсуждаемой работы Бентама мы пользовались оригинальной англоязычной версией[144]144
  Васильева С.А. «Паноптикум» И. Бентама: история одной идеи // Запад и Восток: история и перспективы развития: сборник статей 30ой Юбилейной Международной научно-практической конференции / под ред. И.М. Эрлихсон, Ю.В. Савосиной, Ю.И. Лосева. Рязань, 2019. С. 507–510; Васильева С.А. «Проба пера» интеллектуала во власти: неизвестный проект Джереми Бентама // Imagines mundi: альманах исследований всеобщей истории XVI–XX вв. № 10. Сер. Альбионика. Вып. 5. Екатеринбург, 2019. С. 115–126.


[Закрыть]
.

Восьмая глава фокусирует внимание на острой памфлетной полемике двух неординарных мыслителей эпохи – ортодоксального священника Мартина Мэдана и парламентария Уильяма Ромилли. Трактатом «Размышления об исполнительном производстве относительно наших уголовных законов, в особенности на выездных судебных сессиях»[145]145
  Madan M. Thoughts on executive justice with respect to our criminal laws, particularly on the circuits. L., 1785.


[Закрыть]
Мэдан обрушил критику на современную ему судебную систему, призывая не изобретать новых законов, а сосредоточиться на неукоснительном соблюдении существующих, то есть «кровавых статутов» в их кульминационной стадии! Ромилли ответил протестным памфлетом «Замечания по поводу недавней публикации “Размышления об исполнительном производстве”»[146]146
  [Romilly S.] Observations on a Late Publication, Intituled, Thoughts on Executive Justice L., 1786.


[Закрыть]
, в котором, пожелав остаться анонимным, представил реформистскую позицию и выразил взгляды сторонников кардинальной либерализации и гуманизации системы уголовных наказаний. Однако в этом памфлетном поединке парламентарий не получил и половины славы, доставшейся трактату консервативного Мэдана!

Личность и интеллектуальное наследие популярного в свое время, но, по непонятным причинам до сих пор малоизвестного в отечественной историографии, Мартина Мэдана – религиозного и общественного деятеля второй половины XVIII в. – до сих пор не становились предметом исследовательского интереса ни в зарубежной, ни в отечественной историографии. Краткие биографические сведения о Мэдане содержатся в энциклопедических изданиях[147]147
  Encyclopedia Britannica Eleventh Edition // Режим достуиа:11Пр:// encyclopedia.jrank.org/LUP_MAL/MADAN_MARTIN_i726_i790_.html (дата обращения: 23.09.2017); Dictionary of National Biography// Режим доступа: http://www2.le.ac.uk/library/find/databases/o/oxforddictionary-ofnationalbiographyonline (дата обращения: 23.09.2017).


[Закрыть]
, а также на страницах тематических интернет-проектов[148]148
  Everton-cum-Tetworth’s History Page // Режим доступа: http:// www.bernardoconnor.org.uk/Everton/Index.htm; The Cyber Hymnal Dedicated to the Glory of God // Режим доступа: http://www.hymntime. com/tch/bio/m/a/d/madan_m.htm (дата обращения: 23.09.2017).


[Закрыть]
, однако исследования, в котором в полной мере были бы отражены его политические, социальные и философско-религиозные взгляды пока не представлено. Крайне редко встречаются исследования, в которых эпизодически затрагиваются его политические, социальные и философско-религиозные взгляды[149]149
  Krischer A. The Religious Discourse on Criminal Law in England, 1600–1800: From a Theology ofTrial to a Theology of Punishment // Religion and Politics in Europe and the United States: Transnational Historical Approaches. Washington-Baltimore, 2012. P. 85–99; Тепляшин П.В. Парадигма английской эпистемологии наказании: эпоха Просвещения и Нового времени // Проблемы теории права: личность, общество, государство: сб. научн. статей. Красноярск, 2009. С. 58–63; Кекина И.Б. Полигамия: плюсы и минусы, исторические предпосылки исчезновения // Психология XXI столетия. Новые возможности: сб. по мат. ежегодного Конгресса «Психология XXI столетия» / ред. Козлова В.В. Ярославль, 2016. С. 95–97.


[Закрыть]
. Поэтому главным, а точнее выражаясь, единственным источником при анализе взглядов М. Мэдана послужили оригинальные полнотекстовые произведения, версии которых доступны для исследователей. Первая попытка всестороннего анализа взглядов Мэдана на проблему совершенствования уголовного законодательства представлена авторами монографии[150]150
  Эрлихсон И.М., Васильева С.А. Идеология консервативной альтернативы реформы английского уголовного правосудия в XVIII веке // Диалог со временем. 2018 Вып. 2 (63). С. 61–76; Васильева С.А., Эрлихсон И.М. Христианское мировоззрение как источник изменений в системе уголовного наказания в Великобритании в XVIII в. // Вестник Томского государственного университета. 2018. № 426. С. 74–81.


[Закрыть]
.

Политические взгляды Самуэля Ромилли в дискурсе пенитенциарных реформ XVIII в. изучены несколько более подробно. В зарубежной и отечественной историографии он обрел и биографа[151]151
  Collins W.J. The Life and Work of Sir Samuel Romill. L. 1908.


[Закрыть]
и почитателей его пламенной парламентской борьбы за сокращение сферы применения смертной казни[152]152
  2013. № 1 (26). С. 190–195; Тепляшин П.В. Истоки и развитие английского тюрьмоведения…


[Закрыть]
.

Последняя глава завершает презентацию редких публицистических работ XVIII в. анализом трех работ английского богослова, историка, публициста из города Стоктон-он-Тис графства Дарем Джона Брюстера. В истории английской общественной мысли Дж. Брюстер прославился как богослов и краевед. Плодотворная публицистическая карьера Джона Брюстера насчитывает более трех десятков лет и более десятка изданий богословского характера. Его проповеди, размышления и назидания в простой и доступной форме разъясняли прихожанам вопросы веры, спасения и покаяния, и были так востребованы, что выдерживали несколько переизданий. Популярность Брюстеру принесло, однако, краеведческое исследование вполне светского характера «Местная история и древности местечка Стоктон-он-Тис». Малоизвестным остается тот факт, что публицистическая карьера Джона Брюстера началась с двух изданий не исторической, а скорее социально-правой направленности. Первая работа «Проповеди для заключенных. С включением молитв, рекомендованных для узников одиночного заключения»[153]153
  Brewster J. Sermons for prisons. To which are added prayers for the use of prisoners in solitary confinement. Stockton, 1790.


[Закрыть]
вышла небольшим тиражом в Стоктоне, где находился его приход, а второй трактат «О предотвращении преступлений и преимуществах одиночного заключения»[154]154
  Brewster J. On the prevention of crimes and on the advantages of solitary imprisonment. L., 1792.


[Закрыть]
опубликован уже в Лондоне в 1792 г. В зарубежных исследованиях эти произведения упоминаются лишь эпизодически[155]155
  RabinD.Y. Identity, crime, and legal responsibility in eighteenth-century England. New York, 2004. Р. 139.


[Закрыть]
, российскому исследователю ни автор, ни его работы практически не известны[156]156
  Единственные обнаруженные нами научные статьи принадлежат автору монографии: Васильева С.А. О предотвращении преступлений и преимуществах одиночного заключения: взгляд одного священнослужителя // Европа, Россия, Азия: сотрудничество, противоречия, конфликты: мат. II Междунар. научн. – практ. конф. Рязань. 2017. С. 228232; Васильева С.А. Издание «Проповеди для заключенных» 1790 года как первое руководство для тюремных капелланов // Христианское чтение, 2017, № 4. С. 278–289.


[Закрыть]
.

Научная новизна представляемого исследования заключается в том, что оно представляет собой вклад в реконструкцию уникальной интеллектуальной культуры эпохи английского Просвещения посредством обращения к уникальным публицистическим материалам и источникам личного происхождения. Среди функций публицистики, соединяющей факты и их авторскую оценку, в контексте анализируемых источников мы акцентируем внимание на коммуникативной, аксиологической, эстетической, воспитательной и побудительной. «Специфика публицистического текста заключается в его способности оперативно и непосредственно воздействовать на аудиторию. Оперативная составляющая этого вида текстов вытекает из природы публицистика, деятельность которой связана с актуальными общественно-политическими вопросами: такой текст – всегда результат злободневных проблем, требующих мгновенной реакции»[157]157
  См.: Самарская Т.Б., Мартиросьян Е.Г. Публицистический текст: сущность, специфика, функции // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 2. Филология и искусствоведение. 2011. № 4. С. 144.


[Закрыть]
. Проблема преступности в XVIII в. осознавалось современниками как острая социальная дилемма, именно поэтому она стимулировала исключительный всплеск творческо-интеллектуальной активности, специфику и содержание которой методологически оправданно изучать в рамках «истории идей».

Современная модель «новой интеллектуально-культурной истории» в первую очередь отдает предпочтение не столько истории идей, сколько взаимодействию между движением идей и их исторической «средой обитания» – теми социальными, политическими, религиозными, культурными контекстами, в которых идеи рождаются, распространяются, развиваются. Такой современный способ историописания явственно дистанцируется от статичного рассмотрения эволюции норм и институтов в сторону изучения истории социальных и культурных практик: «’’Практики” – один из лозунгов новой культурной истории: история религиозных практик вместо теологии, история речи вместо лингвистики, история экспериментов вместо научной теории»[158]158
  Берк П. Указ. соч.


[Закрыть]
. Представляя базовые принципы «новой интеллектуально-культурной истории» для российского исследователя, Л. Репина обращает внимание на важнейший постулат: «практики [социальные и культурные – авт.] развиваются в рамках институтов, в соответствии с нормами и ограничениями разного порядка, под контролем власти, но они, в свою очередь, являются источником мутаций институтов, замещения норм и производства новых властных отношений. Так формулируется концепция «культурной истории социального», центральным вопросом которой является соотношение между нормами, представлениями (репрезентациями) и практиками»[159]159
  Репина Л.П. Теоретические новации в современной историографии… С. 21.


[Закрыть]
. Этот метод позволил пересмотреть предметное поле исследования, рассмотреть английские реформы уголовного правосудия, становление социального института тюрьмы, и связанные с ними властные отношения сквозь призму интеллектуального наследия выдающихся мыслителей английского Просвещения.

Следуя вызову и вдохновляющему примеру зарубежных исследователей, в данном монографическом исследовании предпринята попытка реконструировать интеллектуальный контекст эпохи «Кровавых кодексов» с целью выявления его специфики и идейных основ английских пенитенциарных реформ. Авторы попытались «восстановить утраченный мир социальной истории англичан» Нового времени, воспроизвести поведенческие стереотипы и мировоззренческие установки, касающиеся отношения к религии, государству, преступлению и уголовному наказанию. Применение методологического арсенала «социальной истории культурных практик» и «интеллектуальной истории» позволило рассмотреть проблемы, связанные с восприятием преступления и наказания сразу на нескольких уровнях исследования: индивидуального поведения, институциональных отношений и общественного дискурса.

Глава 1
«Кровавый реестр негодяев»: Ньюгетский календарь как исторический источник

«Ах, что за бред, Эжени! Лучше доверимся нашей матери-природе, побуждающей нас не считаться решительно ни с кем; прислушаемся к ее эгоистическому голосу – и ясно зазвучит разумный благой совет: услаждай себя самого, не важно, за чей счет. Кто-то возразит, что те, другие, могут отомстить… В добрый час! Кто сильнее, тот и прав. Таково первозданное состояние вечной войны и вечного разрушения, в которое мы ввергнуты рукой природы, и ей угодно, чтобы мы пребывали в нем и поныне»

Маркиз де Сад «Философия в будуаре» (1795)


«С прискорбием наблюдать в славной английской нации рост численности развращенного и ленивого племени отступивших от религиозных и гражданских принципов, презревших обязанности по отношению к Богу и людям, забывших уважение к принципу частной собственности ради жажды наживы… путешествуя по стране, прогуливаясь по улицам, посещая магазины, вкушая сны в кровати, добрые люди не чувствуют себя в безопасности от этих чудовищ в человеческом обличье. Мудрость и умеренность наших законов растаптываются этими презренными созданиями, а все попытки правительства смягчить их ожесточенные сердца и воздействовать на закосневшие умы бесполезны, и с каждым годом их полчища становятся все многочисленней и отчаянней, потому желательно отыскать метод для укрощения этой неуправляемой расы», – так открывался трактат 1731 г., принадлежащий перу некоего Джорджа Олиффа[160]160
  Ollyffe G. An essay humbly offer’d, for an Act of Parliament to prevent capital crimes, and the loss of many lives; and to promote a desirable improvement and blessing in the nation. L., 1731. P. 3.


[Закрыть]
. Автор, сетуя на криминальный разгул и бессилие правительства, рекомендовал применять пытки в качестве меры наказания за такие правонарушения, как убийство, разбой и поджог для усиления назидательного эффекта, а за менее серьезные преступления клеймить каленым железом лицо и руки, или вырезать на них соответствующие буквы и знаки. Идея не была оригинальной: тридцатью годами раньше в феврале 1701 г. анонимный трактат «Виселица – недостаточное наказание для убийц, грабителей с большой дороги и взломщиков» был представлен на рассмотрение парламента. Уголовный закон трактовался автором в духе радикальной кальвинисткой доктрины – как репликация небесной справедливости, воплощенной в человеческом законодательстве ради вечной борьбы со злом, о чем свидетельствовал данный пассаж: «Если в день Страшного суда грешники будут пребывать в муках, соразмерных их грехам, то почему бы нам не сымитировать божественное правосудие на Земле и не воздать преступникам за их деяния?»[161]161
  Anon. Hanging Not Punishment Enough for Murtherers, High-Way Men and House-Breakers. L., 1701. P. 10.


[Закрыть]

Фактически пророческим оказалось предупреждение о том, что через несколько лет путешествовать по Англии придется как в аравийских пустынях в компании вооруженных до зубов телохранителей»[162]162
  Ibid. P. 8.


[Закрыть]
. Количественное наращивание и ужесточение английского законодательного корпуса катализировало рост отступлений от «кровавого кодекса». В знаменитом «Трактате о столичной полиции», впервые увидевшем свет в 1796 г., Патрик Колхаун, автор закона о судьях Мидлсекса и инициатор создания речной полиции, вопрошал: «Можно ли считать правильную систему юриспруденции, которая налагает смертную казнь за разрушение плотины в пруду, вырубку фруктового дерева в саду; кражу носового платка или любой мелочи стоимостью выше двенадцати пенсов, в то время как другие преступления, гораздо более серьезные, наказываются высылкой и лишением свободы?»[163]163
  Colhoun P. A treatise on the police of the Metropolis. L., 1806. P. 8.


[Закрыть]
Авторитетный английский правовед XIX в. сэр Дж. Стивен вынес суровый вердикт уголовному праву XVIII в.: «Быстрое приращение народного богатства и развитие общественного благосостояния во второй половине XVII и в течение всего XVIII столетий обнаружили недостаточность этой тощей и морщинами покрытой системы. Многие преступления сходили с рук безнаказанно, иные наказывались непропорционально вине»[164]164
  Уголовное право Англии в кратком очертании. Сочинение Дж. Фиц-Стифена / пер. В. Спасовича. Спб., 1865. С. 85.


[Закрыть]
.

Государственный разум явно проигрывал изобретательности индивидов в генерировании идей и схем по удовлетворению своих желаний, в лаконичной трактовке Ж. де Местра, сводившихся к «движениям души к влекущему ее объекту»[165]165
  МестрЖ. Санкт-петербургские письма. СПб., 1998. С. 268.


[Закрыть]
. Джон Локк отмечал, что по здравому размышлению мы способны увеличивать силу собственного желания в точном соответствии с ценностью предложенного нам блага[166]166
  Локк Дж. Опыт о человеческом разумении // Локк Дж. Сочинения в 3-х т. / под ред. И.С. Нарского. Т. 1. М., 1985. С. 312.


[Закрыть]
посредством волевого и интеллектуального акта. «В этой способности ума (mind) воздействовать на желания и соответственно в волении (willing)… сам человек обнаруживает себя в способности быть свободным в качестве морального субъекта»[167]167
  Апресян Р.Г. Этическая проблематика в «Опыте о человеческом разумении» Дж. Локка // Историко-философский ежегодник. М., 2006. С. 145.


[Закрыть]
. По мнению Э. Кассирера, в эпоху Просвещения был преодолен разрыв между идеалом свободы и достоинства человека и учением о несвободе и испорченности человеческой природы, проистекавшего из догмата о peccatum originale[168]168
  Лат. Первородный грех.


[Закрыть]
.
Даже теология XVIII в. приспосабливалась к идейным веяниям времени, как это произошло в Германии, где ее представители, такие как Х. Вольф, И.С. Землер, Г.С. Рейнмарус, И.И. Шпальдинг, полагали идею первородного греха «совершенно абсурдной, оскорбительным нарушением элементарных логических и этических законов», при этом, не покидая и не преодолевая «почву догматики как таковой»[169]169
  Кассирер Э. Философия Просвещения. М., 2004. С. 181.


[Закрыть]
.

Английский протестантизм был куда более консервативным и хранил верность традиционной догматике, особенно в вопросах, касающихся человеческого естества, что отражалось в публичном дискурсе по вопросам реформирования уголовно-исполнительной системы. В трактате «Метод для предотвращения частоты грабежей и убийств, предложенный в рассуждении…»[170]170
  Romaine W. A Method for Preventing the Frequency of Robberies and Murders, Proposed in a Discourse, Delivered at St. George’s Hanover-Square, at St. Dunstan’s in the West, and at Several Other Places in London. L., 1754.


[Закрыть]
У. Ромейна (1754) утверждалось, что в естественном состоянии человеческая душа – грязна, и, следовательно, и эта скверна является питательной средой для всякого рода преступлений. Априори испорченная природа человека подвластна соблазнам, поддаваясь которым, он совершает внушительный список гнусных деяний. «Первородный грех – вот причина нравственного разложения человечества, начиная с грехопадения Адама, отошедшего от изначальной праведности; плоть и дух находятся в постоянной борьбе», – с кальвинисткой суровостью заключает автор, подчеркивая, что каждый человек уже фактом рождения навлекает на себя гнев Бога и его проклятие. В поисках аргументов достаточно обратиться к Священному Писанию: «И увидел Господь, что велико зло человека на земле, и что все побуждения помыслов его сердца все время во зло. И раскаялся Господь в том, что создал человека на земле, и скорбел в своем сердце»[171]171
  Тора с комментариями Раши. Книга Берешит. М., 2010. Гл. 6. Пасук 5.


[Закрыть]
. Грех постоянно совершается в мыслях, желаниях, он неотделим от сознания субъекта преступного деяния. Даже на заре нового XIX столетия этот аргумент оставался актуальным. Вышеупомянутый П. Колхаун утверждал, что причины преступлений связаны с избыточным накоплением богатства, провоцирующем аморальность и крайнюю распущенность масс. Тот факт, что Лондон был центром великой коммерческой империи означал также и то, что он был «центром моды, развлечений, а, следовательно, соблазнов и искушений к преступлениям», о чем судья Колхаун, долгие годы соприкасавшийся с криминальной изнанкой городской жизни, знал не понаслышке.

Реальность в своем неприглядном проявлении превосходила самое смелое воображение. Дороги кишели шайками разбойниками, останавливавшими почтовые кареты и расправлявшимися с пассажирами при намеке на сопротивление. И в предместьях больших городов, и на центральных улицах прохожим грозила опасность быть ограбленными и убитыми. «Утонченные формы порока, которыми наслаждалась аристократическая элита эпохи Реставрации, в последующие десятилетия проникли во все классы общества, превратившись в уличный разбой и циничный разврат…. в числе воров и грабителей сплошь и рядом попадались состоятельные люди из среды буржуазии, фермеры, купцы и даже юристы»[172]172
  См.: Каменский А.В. Даниэль Дефо. Его жизнь и литературная деятельность: биографический очерк. М., 2014. Режим доступа: https:// www.litres.ru/andrey-kamenskiy/daniel-defo-ego-zhizn-i-literaturnaya-deyatelnost/chitat-onlayn/ (дата обращения: 30.10.2017).


[Закрыть]
. Уильям Блейк поэтически называл Лондон «безграничным» или «духовным четверояким Лондоном вечным». Авторитетному биографу Лондона П. Акройду принадлежат выразительные строчки о городских реалиях XVIII столетия: «а далее протирался Лондон с мешаниной кривых и извилистых узких улиц, тесных, мрачных и длинных переулков, вонючих тупиков, темных и угрюмых дворов и затхлых задворок. Это был еще… старый Лондон, не ведавший хваленого смягчения нравов, которое наметилось только в последние годы XVIII столетия. Отрубленные головы преступников все еще украшали Темпл-Бар, биржа все еще привлекала толпы зевак и являлась публичным зрелищем, солдат все еще прилюдно избивали батогами»[173]173
  Акройд П. Уильям Блейк. СПб., 2016. С. 18.


[Закрыть]
.

В 1751 г. Генри Филдинг сравнивал «Лондон и Вестминстер с пустынями Африки и Аравии так как многочисленные предместья, темные аллеи, переулки, дворики – идеальное место, чтобы совершать преступления, а затем скрываться от правосудия подобно диким зверям»[174]174
  Fielding H. An Enquiry Into the Causes of the Late Increase of Robbers etc. with Some Proposals for Remedying this Growing Evil. L., 1751. P. 116.


[Закрыть]
. Здесь надо сделать ремарку, что «идеальным» Лондон делала далекая от совершенства система уличного освещения. Французский мемуарист и путешественник Г. Миссон, посетивший Англию в конце XVII в. отмечал, что в каждом десятом доме в Лондоне установлены лампы из толстого стекла, изобретенные Э. Хеммингом[175]175
  Memoires et observations faites par un voyageur en Angleterre / ей. by H. Misson. A la Haye, 1698.


[Закрыть]
. Они горели с вечера до полуночи с каждого третьего дня перед полнолунием и до шестого после новолуния. В качестве топлива использовались растительные масла и китовый жир. Миссон не упомянул важного обстоятельства, что счастливые домовладельцы облагались довольно высоким прогрессивным налогом, превращавшим элементарную безопасность в труднодоступную роскошь. Когда в 1717 г. Хемминг потерял патент, по ироничному замечанию Ф. Макклина, лондонская преступность более чем на три десятилетия погрузилась в кромешный мрак во всех смыслах. «Респектабельные буржуа превращали свои дома в неприступные цитадели с “гарнизоном” слуг и выходили вооруженными до зубов на сумрачные улицы, кишевшие бесчисленными лежбищами и притонами, в которых розыск преступников был столь же затруднителен как поиск иголки в стоге сена»[176]176
  McFlynn F. Crime and punishment in 18th century England. Routledge, 1989. Р. 13. К концу столетия система уличного освещения в Лондоне вызывала искреннее восхищение иностранцев: «Когда я возвращался домой в первый вечер своего пребывания, было довольно темно, и я был поражен, как прекрасно освещены улицы. По сравнению с ними, улицы Берлина выглядят довольно жалко. Лампы зажигают днем, и расположены они настолько близко друг к другу, что город представляет собой зрелище праздничной иллюминации». См.: Moritz K. Travels chiefly on foot through several parts of England in 1782… Described in letters to a friend. L., 1797. P. 28.


[Закрыть]
.

Преступление было одним из факторов, создававших социокультурную реальность, которая воплощалась в материальной форме реальных человеческих взаимодействий и отражалась в письменных источниках: материалах судебных заседаний, периодических изданиях, дневниках, записках путешественников, автобиографиях, произведениях художественной литературы. Работа с этими текстами предполагает учет «нарративных условностей конкретного времени и находящихся в употреблении риторических приемов и неизбежных умолчаний»[177]177
  Чеканцева З.А. Эмоции как призма постижения истории // Историки в поисках новых перспектив / под ред. З.А. Чеканцевой. М., 2019. С. 352.


[Закрыть]
. На наш взгляд, их ценность заключается не только в содержащихся в них сведениях по истории преступности и развития уголовно-исполнительной системы XVIII в., но и в том, что они являются своего рода ключом к пониманию психологии преступления как точки зрения их непосредственных акторов, так и через призму литературной и личностной интерпретаций. Корпус подобных текстов слишком обширен, чтобы представить его анализ в рамках одной главы[178]178
  См.: Ward R.M. Print, culture, crime and justice in 18th century London. L., 2014.


[Закрыть]
, потому фокус нашего исследования будет сосредоточен на «Ньюгейтском календаре», именуемый современниками «Кровавым реестром негодяев» или «Библией преступного мира».

Формат и структура «Ньюгейтского календаря» – справочник о заключенных Ньюгейтской тюрьмы, содержащий биографические данные арестантов и описание способов совершения преступлений. По общепринятой версии, авторами биографий были тюремные священники, исповедовавшие приговоренных к казни преступников, которые описывали свою жизнь, концентрируясь на совершенных преступлениях. Эти небольшие «исповеди» обобщались и публиковались в виде небольших брошюр «в назидание», а затем продавались на ярмарках и во время публичных казней в Лондоне. По мнению Дж. Уилсона, исследующего происхождение криминологии, эта область познания начиналась с литературных и этических рассказов о преступлениях и преступниках, написанных не учеными, а работниками криминальной юстиции: «… биографии преступников первоначально писались тюремщиками, а затем юристами, которые подробно описывали их жизнь, детали преступлений, признания, раскаяние и приведение приговора в исполнение»[179]179
  Уилсон Дж. Слово «криминология»: филологическое исследование и определение // Актуальные проблемы экономики и права. Т. 10. 2016. № 3. С. 232.


[Закрыть]
, последние слова осужденного, иногда до того, как он произносил их.

Важный вклад в создание «Ньюгейтского Календаря» внес издатель Джон Эпплби, который в своем журнале «The Original Weekly Journal»[180]180
  Эпплби имел доступ к официальным отчетам и сведениям о заключенных там узниках доступ к официальным отчетам и сведениям о заключенных там узниках.


[Закрыть]
регулярно публиковал официальные отчеты Ньюгейтской тюрьмы и сведения о заключенных в них преступниках. Как издатель криминальных историй, Эпплби обладал негласной монополией на публикацию «правдивых признаний» заключенных, полученных на исповеди ньюгейтскими капелланами. Естественно капелланы предоставляли информацию на возмездной основе, так, за особенно сенсационный материал можно было заработать до 25 фунтов. Молль Флендерс с горечью жаловалась на циничных тюремных священников, зарабатывающих кровавые деньги, в личных видах выманивающих признание и добивающихся разоблачения других, еще не пойманных преступников. «Но Эпплби частично изменил эту ситуацию, начав нанимать своих собственных анонимных журналистов в качестве биографов и выплачивая небольшую плату самим заключенным или пособия их семье за публикацию своих жизненных историй. «Исповеди» приобрели огромную популярность к 1720-м гг., и теперь их можно рассматривать как фундамент совершенно новой традиции светской биографии в английской литературе. К 1760 г. были опубликованы короткие биографии примерно 58 женщин и 1129 мужчин-заключенных Ньюгейта. Около половины были собраны капелланами Ньюгейта, а остальные – журналистами, нанятыми Эпплби и другими издателями на Флит-стрит, такими как Роберт Уокер»[181]181
  Introduction // Defoe on Sheppard and Wild: The history of the remarkable life of John Sheppard. A narrative of all the robberies, escapes etc. of John Sheppard. The True and Genuine Account of the Life and Actions of the Late Jonathan Wild by Daniel Defoe/ ed. with an introduction by R. Holmes. Harper perennial, 2004. P. 13.


[Закрыть]
.

Тиражирование преступных биографий оказалось востребованным на весьма обширном рынке сбыта. На широкоформатном листе бумаги обычно печатались четыре страницы: каждая сторона располагалась так, чтобы покупатель мог сложить, прошить и разрезать ее, таким образом сформировав буклет. Дешевые издания – не более пенни за штуку – охотно раскупались среди городской бедноты, низкопробным чтивом с пикантными подробностями жизни маргиналов не брезговали добропорядочные буржуа и утонченные аристократы. Вокруг криминальных историй поднялся настоящий общественный ажиотаж, и предприимчивые издатели стали собирать листки в альманахи. Первая коллекция подобных записей под названием «Тайбернский календарь или Кровавый реестр злоумышленников» был издан в 1705 г. Г. Суинделом, в 1719 г. выходит «История жизней и преступных деяний самых печально известных разбойников, взломщиков и мошенников обоего пола, произведенных в Лондоне, Вестминстере и других частях Великобритании за последние сто лет» капитана А. Смита, а спустя год «Хроника Тайберна, или злодейство во всех его ипостасях». Трехтомное издание под названием «Ньюгейтский календарь или кровавый реестр негодяев, содержащий: подлинный и косвенный рассказ о жизни и деяниях, также предсмертные речи самых печально известных злоумышленников обоих полов, приговоренных к смертной казни в Великобритании и Ирландии государственную измену, убийство, пиратство, воровство, фальшивомонетчество… где показан переход от порока к добродетели и приведены полезные размышления о несчастных, ставших жертвами национального законодательства» вышло в свет в 1774–1778 гг. В XVIII в. «Календарь» переиздавался еще дважды, один раз в 1780 г. с посвящением сэру Джону Филдингу, в XIX в. – шесть, в XX в. – одиннадцать раз с вариациями в названии и содержании. Каждая новая коллекция либо пополнялась, либо сокращалась в зависимости от предпочтений публики и замысла редакторов, поэтому единого издания, включающего все криминальные биографии, не существует. В данном исследовании нами будут привлечены преимущественно первые два тома из коллекции «Ньюгейтский Календарь» под редакцией Э. Нэппа и А. Болдуина[182]182
  The Newgate Calendar Comprising Interesting Memoirs of the most Notorious Characters who Have Been Convicted of Outrages on the Laws of England Since the Commencement of the Eighteenth Century; with Occasional Anecdotes and Observations, Speeches, Confessions, and Last Exclamations of Sufferers / by A. Knapp and W. Baldwin. In 5 vols. L. 1824–1828.


[Закрыть]
, а также «Полный Ньюгейтский календарь» под редакцией Дж. Л. Райнера и Г.Т. Крука[183]183
  The Complete Newgate Calendar / еd. by J.L. Rayner, G.T Crook. In 5 vols. L., 1926. Это издание фактически воспроизведено в цитируемом нами: The Newgate Calendar / ed. by D. 0 Danachair, pub. by the Ex-classics project, 2009.


[Закрыть]
.

«Ньюгейтский календарь» как и любой интерпретируемый текст, представляет собой вариативную целостность, незавершенную и открытую для толкований, в которой аккумулируется несколько культурных смыслов. Он представляет интерес с нескольких точек зрения: отражая специфику функционирования английского уголовного правосудия, он является уникальным свидетельством эмоционального режима, в котором функционировала рассматриваемая эпоха. Эмоции универсальны и атемпоральны, они являются психологической составляющей не только отдельной личности, но и интегральной характеристикой социальной структуры или культурной модели в разных временных и пространственных границах. «Эмоция может стать ключом к пониманию логики участников коммуникации, что открывает новые возможности для выявления различий в логиках текста и опыта, а значит, позволяет точнее и результативнее размышлять о культурных явлениях. Рассказ об эмоциональных событиях и их телесном проявлении помогает понять когнитивные акты, которые трансформируют как культурные основы, так и интерпретативные системы, определяющие их значения»[184]184
  Чеканцева З.А. Указ соч. С. 351.


[Закрыть]
.

«С признанием текучей и многомерной природы социальной жизни происходит пересмотр центрального тезиса феноменологии повседневности о “множественности миров” как “замкнутых” и “конечных” областей смысла. Социальные науки второй половине XX века стали отказываться от “обезличенных универсальных” типологических схем объяснения общества. Наметившаяся гуманистическая тенденция (антропологический вектор) сместила центр анализа социальной реальности с макроуровня на микроуровень “малых” социальных групп, отдельных людей, практики повседневной жизни»[185]185
  Дроздова А.В. Визуализация повседневности в современной медиакультуре: дисс… докт. культурологии. М., 2017.С. 54.


[Закрыть]
. Истории реальных персоналий, ничем не примечательных людей, чьи имена оказались увековечены, благодаря специфическому, порой иррациональному стечению обстоятельств, позволяют реконструировать механизм различных видов преступлений с точки зрения субъектов криминальной активности и представителей уголовного правосудия, выявить степень социальной и психологической обусловленности противоправных деяний, лучше понять способы проявления чувств, а также охарактеризовать стратегии и ожидания издателей и потребителей информационного продукта в контексте социально-политических и идеологических координат эпохи. В этой связи анализ криминальных биографий уместно производить на основе междисциплинарного синтеза, в частности, с привлечением научного инструментария психологии.

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая

Правообладателям!

Представленный фрагмент книги размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО "ЛитРес" (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает ваши или чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Топ книг за месяц
Разделы







Книги по году издания