Книги по бизнесу и учебники по экономике. 8 000 книг, 4 000 авторов

» » Читать книгу по бизнесу Неэкономная экономика Ислама Узалова : онлайн чтение - страница 5

Неэкономная экономика

Правообладателям!

Представленный фрагмент книги размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО "ЛитРес" (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает ваши или чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?

  • Текст добавлен: 13 марта 2021, 14:01

Текст бизнес-книги "Неэкономная экономика"


Автор книги: Ислам Узалов


Раздел: О бизнесе популярно, Бизнес-книги


Возрастные ограничения: +16

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Думаю, комментарии излишни.


Что же касается инвесторов, которых может отпугнуть увеличение земельного налога, то для серьёзного инвестора даже максимальная ставка налога – 0,3% от реальной а не анекдотичной кадастровой стоимости не может превратиться в страшилку.

Он ведь нацелился на приличный бизнес, с соответствующей отдачей, а не на работу через пень-колоду или откровенное безделье.

К тому же, размер налоговой ставки это инструмент, которым, местная власть, должна регулировать земельные отношения, добиваясь максимальной эффективности использования земель. Именно для этого закон и предоставляет власти право варьировать ею.

– А каким инструментом она является сейчас?

– Да никаким.

Когда собственник земельного участка платит налог в размере 100—150 рублей в год за гектар, то для него что он – этот налог есть, что его нет, что ставка 0,1%, что 0,3%, по большому счёту, без разницы.

Поэтому обещания государства снизить на какой-то период величину этого налога или даже отменить его не способны вызвать у того какие-либо особые эмоции.


А теперь вновь обратимся к промышленности:

То, что дагестанская экономика должна быть инновационной, что необходима модернизация и пр., и пр., давно уже стало общим местом. Как и то, что для этого нужны инвестиции, инвестиции и ещё раз инвестиции.

Они нужны Дагдизелю, заводу им. Гаджиева…

– Сожалею, но вряд ли такое исполнится.

Ни один частный инвестор в здравом уме не вложит в их развитие ни одной копейки.

Ему проще построить с нуля новое производство на пустом месте, чем вкладываться в этих агонизирующих мастодонтов, давно уже прошедших точку невозврата.

Кстати, не вложит он, скорее всего, и в строительство с нуля во что-нибудь машиностроительное вообще.

Для этого у него должны быть достаточно серьёзная мотивация.

Вот, строительство стекольного или цементного заводов может мотивироваться, например, наличием сырьевой базы.

– Судостроение?

– А в чём наше конкурентное преимущество перед цепочкой судостроительных заводов, расположенных, начиная с Астрахани вверх по течению Волги, не говоря уже о заводах на морских и океанском побережьях России, чтобы приглянуться инвесторам?

Нечто подобное можно сказать и про электротехнику, авиастроение и пр.

Ностальгирующим же по советским временам, можно сказать, что и тогда строительство предприятий судо, авиа, приборо, радио и прочего строения в республике не имело своего рационального экономического обоснования.

Куда экономичнее было возводить их, где-нибудь в средней полосе России или на Урале.

Фактически это были решения чисто политического характера.

Отсталую во всех отношениях республику центр пытался поднять через искусственную индустриализацию.

Переход к рыночной экономике свёл почти к нулю результаты этой работы.

Дагестан, в отличие от многих других российских регионов, не смог сохранить многое из того, что создавалось десятилетиями и никакой частный инвестор теперь уже не будет заниматься подобной благотворительностью.

– Ну и как быть?

– Думаю, что именно в этом вопросе – развитие высокотехнологических отраслей промышленности – нам остаётся полагаться только на свои силы.


Некоторые наши предприятия, для перечисления которых много даже пальцев одной руки, пытаются так и поступать, но, к сожалению, их собственные скромные финансовые возможности не позволяют осуществить что-то прорывное и масштабное.

Суммарный вклад дагестанского машиностроения в ВРП республики сегодня ничтожен и каких-то революций здесь, судя по всему, не ожидается.

Хочется же, всё-таки, чего-то инновационного и одновременно масштабного. Чтобы на острие прогресса, чтобы республика пошла широким шагом.

– А разве не таков случай с «Авиаагрегатом» и его многомиллиардным проектом?

– Прежде всего, замечу, что, он один такой и ничего другого – подобного на горизонте нашего машиностроения вроде как не видно.

К тому же, не следует заниматься самообманом.

Отдавая должное усилиям руководства этого предприятия, которое, не паразитирует подобно многим другим, на сдаче в аренду площадей для торговли и услуг, а ищет пути не только сохранения, но и развития производства, нужно понимать, что его проект, скажем аккуратно, не особо рыночен.

Получить под гарантии государства кредит, да к тому же связанный условием, что кредитор сам же и построит вам под ключ объект, это совсем не то, когда на свой страх и риск, не требуя никаких гарантий от государства, приходит частный инвестор-производитель либо частный банк готов кредитовать проект опять же без государственных гарантий.

А так, в мире найдётся сколько угодно подрядчиков-«инвесторов», готовых, получив гарантии от государства построить вам что угодно «под ключ».

Они даже выстроятся в очередь.

Построил – получил прибыль. Плюс ещё и вернул своё с процентами. Если же что не заладилось, то, всё равно не страшно – вернёт, если не заказчик, то само государства. И проценты, и прибыль тоже никуда не денутся.

То есть, «Авиаагрегат», повторюсь, конечно же, молодец, потому что, в отличие от себе подобных, ищет пути, позволяющие ему развиваться, и нашёл проект, который государство готово подстраховать своими гарантиями, но это вовсе не означает, что частный инвестор пошёл в наши высокотехнологичные отрасли.

Модернизация
(местечковая или абсолютная?)

Ещё совсем недавно наш истеблишмент мужественно сражался с коррупцией и вёл борьбу за инновационную экономику.

Сводились это к бесконечным разговорам о том, как прекрасны инновации и как ужасна коррупция, против чего, конечно же, трудно возразить.

В последнее время набирает силу ещё одна волна – модернизация.

С подачи президента страны, а теперь и нового президента республики, тема уже успела превратиться в хит сезона.

Безусловно, модернизация это хорошо. А плохо то, что очередную идею, как и предыдущие, можно заболтать.

Опыта в этом у нас достаточно – главное вовремя показать, что обеими руками и всей душой…

Даже если не совсем представляешь что это такое и, по большому счёту, вообще не собираешься ради него напрягать ничего кроме голосовых связок.


На фоне демонстрируемого энтузиазма нельзя не заметить некоторый разнобой в понимании самого явления.

Одни видят в призыве к модернизации чисто технический аспект – нужны современные технологии.

Давайте закупать станки, строить заводы и будет нам модернизация.

При этом обращение адресовано, как правило, государству и, значит, по сути, речь идёт об очередном огосударствлении экономики.

Другие смотрят несколько шире, включая в перечень ещё научные исследования и доведение их до производства…

Дагестанская наука, как нас постоянно пытаются заверить её адепты, это настоящий клондайк открытий и изобретений, от которого почему-то воротят нос и государство, и предпринимательское сообщество.

Третьи рассуждают о некой инновационной модернизации, из чего напрашивается вывод о существовании и модернизации не инновационной.

А есть ещё пишущие слова модернизация и инновация через запятую, как о самостоятельных явлениях.

Можно привести ещё ряд довольно интересных взглядов, но, думаю, и перечисленных выше вполне достаточно.


Модернизация есть производное от слова модерн (moderne), которое в переводе с французского означает современный.

Однако, это понятие в экономике может иметь довольно широкое толкование, если в каждом конкретном случае не уточнять, что и в сравнении с чем имеется в виду.

Любое усовершенствование, будь то зубочистки, автомобиля или системы государственного управления, представляют из себя один и тот же процесс – модернизацию.

Можно рассматривать её и в другом ракурсе.

Если в ауле кто-то из жителей считает на деревянных счётах, а кто-то – крутя ручку арифмометра, то переход всех аульчан на арифмометры означает модернизацию расчётов. Но в границах аула.

Если средняя урожайность пшеницы составляют 15 центнеров с гектара, а некое наше хозяйство, благодаря каким-то новым технологиям выдаёт рекордные 30—35, то выход остальных на этот же уровень, безусловно, будет означать модернизацию в растениеводстве. Но в пределах республики.

Однако, модернизация ли это, современно ли это с глобальной точки зрения, когда весь мир давно уже сидит за компьютерами, а урожаи зерновых в приличных странах достигают 80—100 центнеров?

То есть, в любом деле может существовать – позволю себе такую классификацию – модернизация местечковая и модернизация абсолютная.


Неплохо бы также определиться и в связях между собой таких понятий как инновация, модернизация и качество жизни, поскольку многие, жонглируя ими, блуждают буквально в трёх соснах.

И ладно б – простые обыватели…

Инновация это нововведение, обеспечивающее повышение эффективности, а модернизация – результат инновации.

Одно без другого не существует и не может быть модернизаций инновационных и не инновационных.

Повышение качества жизни, в свою очередь, это безусловный результат модернизации.

Не может быть такого, чтобы сначала модернизация, а потом, при желании, можно заняться и жизнью.

Наверное, излишне говорить, что местечковая модернизация есть результат инновации местечкового уровня и качество жизни она обеспечивает только местечкового уровня.


Когда президент страны в послании Федеральному собранию говорит о модернизации, которая должна вывести страну в число мировых лидеров, как по части технологий, так и качеству жизни, то речь, может идти только о комплексной модернизации, затрагивающей все аспекты жизнедеятельности общества, и при этом модернизации абсолютной, способной обеспечить конкурентоспособность в глобальном масштабе.

К сожалению, большинство проектов, реализуемых в республике, с такой точки зрения можно квалифицировать только как модернизацию местечковую, в крайнем случае, республиканскую.

Берите любое направление – сельское хозяйство, промышленность, ЖКХ, экология, образование…

Правда, шума и победных реляций вокруг таких достижений у нас бывает немало.

При этом как-то забывается, что живём мы в условиях глобализации и от её ледяных ветров пока спасают не собственная конкурентоспособность, а дотационное одеяло.

Кризис показал, что дотации не могут быть вечными и столь же щедрыми как раньше.

Кроме того, рано или поздно, но страна вступит в ВТО.

Это снимает ограничения, дававшие на местном рынке отечественному производителю конкурентные преимущества перед зарубежным, и тогда его более дешёвая и качественная продукция непременно вытеснит местную.

Для отечественных же потребителей такие изменения получается, вроде как, благо. Но, с другой стороны, они в немалом количестве будут состоять и из потерявших работу по причине ликвидации производств, продукция которых стала никому не нужной.

С доходами, для покупки подешевевших вдруг товаров у них, по понятным причинам, тоже будут проблемы, что, в свою очередь, грозит обернуться очень серьёзными проблемами для власти.

Отчёт времени начался ещё вчера, а час икс может наступить так, что не успеешь и оглянуться.

Профилактикой от этого может служить только одно– активное занятие именно абсолютной модернизацией.


Содержание одной коровы, дающей 10000 кг. обходится дешевле, чем десяти коров, дающих по 1000 кг. Одна медицинская клиника мирового уровня, как по оснащённости, так и персоналу, более эффективна (качество лечения и пропускная способность), чем несколько клиник местечкового уровня вместе взятые, которые можно содержать на те же самые деньги. Точно так же обстоят дела в любой отрасли.

– Как тогда быть с высвобождающимися работниками?

– А почему они должны оставаться не у дел?

Если мы хотим сохранить валовый региональный продукт (ВРП), приходящийся на одного жителя, таким, какой он и есть, то такие инновации, конечно же, могут привести к тому, что 90% трудоспособного населения окажется выброшенным на улицу. Однако, если иметь в виду, что дагестанский удельный ВРП в 3—4 раза ниже среднего по России и раз в 10—12 ниже среднего, например, по США или Японии, а мы хотим за счёт ускоренной модернизации выбираться на мировой уровень по качеству жизни, то его можно обеспечить только за счёт приближения к такому же уровню и нашего удельного ВРП.

Этого невозможно достичь, когда 10% трудоспособного населения трудится с американской производительностью, а остальные довольствуются пособиями по безработице. Соотношение должно быть прямо противоположным. Так что, если всё делать правильно, никакого фантастического всплеска безработицы не будет.

Мало того, может даже возникнуть проблема нехватки рабочей силы.

Но высококвалифицированной!


В основу движения в нужном направлении у нас мог бы лечь проект «Стратегии социально-экономического развития Республики Дагестан до 2020 года», который, по сути, и есть проект модернизации республики.

К сожалению, этот документ может сыграть такую роль далеко не лучшим образом.

В своё время я много чего критического писал о её первом варианте и это же можно отнести ко второму – по нему тоже высказался – который отличается от предшественника только тем, что он обошёлся заказчику на порядок большую сумму и прежнее содержание просто закамуфлировано изменившимся оглавлением и графиками с диаграммами в цветном исполнении.

То, что президент предложил Народному собранию воздержаться пока от окончательного утверждения Стратегии, выглядит вполне разумно.

Здесь, думаю, дело даже не в чьё-то критике.

Просто вопрос слишком серьёзный и новой администрации, наверное, нужно определиться в своём отношении к нему.

Хочется верить, что она при этом будет более восприимчива к тем замечаниям, которые в своё время раздавались в адрес проекта.


На прошлой неделе в газете «Республика» была опубликована статья Михаила Чернышёва, посвящённая проекту Стратегии.

В ней он предлагает начать разработку его нового варианта непосредственно самим Правительством республики.

Думаю, это предложение ошибочно. И причины тому, на мой взгляд, две.

Во первых, не есть хорошо, когда орган исполнительной власти сам для себя будет определять стратегические цели. Принцип разделения властей в мире придуман не зря.

Не говоря о государственном, но даже в корпоративном управлении существует совет директоров, определяющий стратегию и исполнительный орган, занимающийся её претворением в жизнь.

Разработчики Стратегии, конечно же, не представляют из себя некую ветвь власти, но, во всяком случае, они в своих предложениях не стеснены тем обстоятельством, что им же предстоит их выполнять и не будут излишне перестраховываться. Да и сложившуюся годами инерцию мышления всегда полезно проверить свежим взглядом со стороны.

Глаз, как известно, имеет свойство замыливаться.

Во вторых, правительство это не исследовательская или проектная организация. Оно структурно и кадрово ориентировано совсем на другие цели и выполнение несвойственных для себя функций не может не помешать его основной деятельности.

К тому же оно, по понятным причинам кадрового характера, не самым квалифицированным образом будет их выполнять.

Думаю, что с него будет достаточно и довольно ответственной функции заказчика.


Понятия инновация и модернизация у нас обычно ассоциируют с такими вещами как исследование, внедрение, технологические прорывы…, короче – Силиконовая долина.

Вместе с тем, нечто подобное является прежде всего прерогативой федерального центра и он им воде бы уже начал заниматься.

Если же говорить о приоритете региона в деле модернизации, то его можно выразить одной фразой – формирование привлекательного инвестиционного климата.

Тогда придёт капитал, который и принесёт с собой технологические прорывы.

Это уже его проблемы и он сам прекрасно справляется с ними. Подсказок и уговоров ему не требуется, поскольку это вопрос выживания в конкурентной среде.

– Что такое привлекательный инвестиционный климат?

– Это физическая безопасность; права собственников, гарантированные справедливым судопроизводством; добросовестная конкуренция, исключающая преференции избранным; доступность кредитов (субсидирование ставки); наличие и доступность коммуникаций (цена подключения и пр.); разумное налогообложение; отсутствие чиновничьего произвола.

В сравнении с «Силиконовой долиной», на создание которой федералы вроде бы собираются крупно потратиться, обеспечение джентльменского набора, перечисленного выше, при нынешних стартовых условиях в республике будет подобны подвигам Геракла.

Однако, другого нам не дано.

Все развитые страны шли именно таким путём – формирование среды комфортной для бизнеса.

На это же нацелены сегодня те развивающиеся государства, что демонстрируют наиболее высокие темпы роста.

Результат же возможен только через жёсткий и оперативный спрос с ответственных лиц по всей властной вертикали. Не получается? Уходи.


P.S. У читателя может возникнуть вопрос:

– А где же наше дежурное блюдо – борьба с коррупцией? Как же без неё двигаться к сияющим вершинам.

Отвечаю: – С коррупцией не нужно бороться специально. Если в республике сформируется благоприятный инвестиционный климат, это будет означать, что она, конечно же, не исчезла, но загнана в самый дальний угол.

Борьба за модернизацию по всем перечисленным выше позициям это и есть борьба с коррупцией.

Земельный ответ

I


Земельный вопрос в Дагестане можно сравнить с вечно тлеющими углями, которые слегка присыпаны пеплом.

Время от времени сквозь него выбиваются язычки пламени, но чиновники кидаются к ним с лопаточками и слой пепла восстанавливается… А угли остаются. Достаточно подбросить немного дровишек или плеснуть бензинчиком и заполыхает. Никакие лопаточки не спасут.


Нельзя сказать, что власть и прогрессивная общественность не осознаёт угрозы. Осознаёт. Много лет уже, как осознаёт.

С того самого времени, когда принимался закон о земле, в котором вместо права частной собственности на неё было предусмотрено право аренды на 49 лет, как раз из опасений, что собственность якобы таит в себе потенциал больших неприятностей. Особенно в такой опять же якобы малоземельной республике, как Дагестан.


Об угрозе твердят со всех трибун и вальяжные чиновники, и высоколобая профессура и акулы пера – журналисты.

Активность говорильни возрастает в периоды, когда в очередной раз где-нибудь группа аборигенов, считающих себя незаслуженно обделёнными землицей, перекрывает или собирается перекрыть какую-либо транспортную артерию или, не дай бог, назревает угроза силового противостояния – стенка на стенку.


В горячую точку немедленно десантируется высокое милицейское, ах, извините, уже полицейское начальство, которое объясняет разгорячённой публике, как нехорошо они поступают (или собираются поступить).

Параллельно туда же командируется какой-либо высокопоставленный чиновник, ну, на худой конец, депутат, желательно соплеменник впавших в волнение граждан, который уговаривает их проявлять сабур и заверяет, что всё будет решаться по закону и справедливости.

Профессура тотчас начинает строчить очередную статью, в которой, как и десять лет назад сокрушается, что земля приходит в запустение, что государство не уделяет этому должного внимания, не финансирует, не мелиорирует, волокитит, игнорирует желающих поработать на ней и вообще отдало всё на откуп каким-то сомнительным личностям.

Журналисты официозов, стараясь соблюсти политкорректность, вроде как, отстранённо несут читателям «вести с полей» битвы за землю, старательно выводя при этом из под удара чиновничество.

Что же касается жутко независимых СМИ, то их хлебом не корми, а дай возможность лягнуть то самое чиновничество, которое, надо же, вновь опростоволосилось, поскольку так ничего и не решило кардинально.

Одновременно чувствуется и некий подтекст, что они-то – журналисты, в отличие от бездарей в галстуках точно знают как следует поступать и где собака зарыта.

Однако, почему-то так никогда и не сообщают, где именно. Короче, работы хватает всем.

Вплоть до следующего обострения.


Мы можем наблюдать в телевизоре, что и в какой-нибудь Франции или Испании фермеры (водители, уборщики мусора и даже полицейские) в знак протеста тоже выходят на улицы и перекрывают дороги, требуя чего-то.

Это как-то обнадёживает.

Значит и у нас всё, как у людей, в смысле – торжество демократии.

Да нет, не торжество.

У них, обычно, протестуют против каких-то действующих, либо готовящихся к принятию законов или норм.

Во всех остальных случаях, когда кто-то считает, что его права, оговоренные, как раз, законодательством, ущемлены, он не выходит с протестом на улицу, а обращается в суд.


Вы когда-нибудь слышали про нечто подобное в Дагестане?

Против законов у нас никто никогда не протестует.

Они – и принятые, и принимаемые вообще мало кого интересуют.

Зачастую, кстати, и многих депутатов.

(Тем из них, у кого от моих слов закипел «разум возмущённый», предлагаю вспомнить, как они после вялого обсуждения в течение 5—10 минут, а то и вовсе без обсуждения со свистом принимали многие законы или поправки к ним.)

– Почему такое отношение к законам со стороны даже законодателей?

– Да потому что жизнь у нас построена по понятиям, а суд, как правило, не воспринимается в качестве гаранта законности. Вот и перекрываются, если что, дороги, руководствуясь этими самими понятиями.

Причём, у каждого они свои.


Дагестанской научной мысли принадлежит целая россыпь перлов, являющихся примерами экономического идиотизма.

Ну, типа, что пшеницу необходимо сажать ради обеспечения продовольственной безопасности (даже, если её дешевле купить у соседей), что электростанции необходимо строить ради обеспечения энергетической безопасности (а не доходов), что становым хребтом экономики и двигателем прогресса у нас должно быть непременно машиностроение (а почему, к примеру, не производство памперсов или выращивание огурцов?), что Дагестан является депрессивным регионом (а как быть с демонстрируемыми уже который год темпами роста ВРП?).

Перлы перлами, но они ложатся в основу стратегий развития, определяют приоритеты и воспринимаются властными структурами как отправные точки для формирования нашей экономической политики.


К той же категории относится и такая жемчужина – ежели у нас каждый второй проживает в сельской местности, то, по умолчанию, они непременно должны быть аграриями.

Вот и земельный вопрос требует соответствующего этому факту решения. Иначе всем будет хана.

Ребята. Это даже не прошлый, а позапрошлый – XIX век.

Самое интересное, что разговор ведётся на фоне нескончаемых заклинаний о необходимости инноваций-модернизаций и, страшно даже подумать, марш-броска в постиндустриальное общество.


Для сравнения, в современной Голландии сельхозпроизводством занята вовсе не половина, а менее 1% (!) трудоспособного населения.

При этом, обладая территорией, составляющей 80% от дагестанской, она является мировым лидером по площадям теплиц и входит в первую пятёрку государств Европы по производству сыра и масла.

Такого мизера аграриев хватает им, в том числе, и для того, чтобы управляться с впятеро большим, чем у нас стадом крупного рогатого скота.

И не какого– нибудь.

К примеру, каждая голландская бурёнка даёт в 8 раз больше молока, чем её дагестанская коллега.

У тех же американцев в сельском хозяйстве занято лишь 2,5% трудоспособного населения, которое не только кормит огромную страну, но и экспортируют сельхозпродукцию в объёмах, составляющих 50% мирового экспорта продовольствия (!).


Ну, и в каком направлении мы нацелились тянуть республику, где для занятия сельскохозяйственным производством по современным меркам работников должно быть на порядок меньше, чем мы имеем, и которые, к тому же, должны производить раз в десять больше, чем сейчас.

Куда девать остальных и даже куда они деваются сейчас – совсем другая тема. Однако, ясно одно – речь не может идти о возврате к мелкотоварному производству и, соответственно, патриархальному быту.


Ещё одним из мифов дагестанской экономической мысли являются нескончаемые раговоры о нашей малоземельности.

Приведу для сравнение таблицу с показателями плотности населения из расчёта количество жителей, приходящихся на 1км2 территории.

 
Дагестан                              55
Краснодарский край       70
Ставропольский край     43
Голландия                         394
Израиль                             355
 

Как видите, мы не сильно отличаемся от своих соседей, являющихся одними из главных житниц России.

Если же сравнивать с заграницей, то израильтяне с голландцами по причине малоземелья в сравнении с нами, наверное, должны повеситься.

Но ничего. Выживают и очень даже неплохо.

Апологетами идеи малоземелья в качестве аргумента приводится тот факт, что треть территории республики занята горами.

Я не буду рассуждать о том, что из этого факта вовсе ещё не следует то, что обычно имеется в виду.

Просто сообщу только, что в Израиле, территория которого, при населении почти втрое большем, в два с половиной раза меньше дагестанской, пустыня занимает её 60%.

Плюс ещё более 20% – каменистые горы, на которых практически ничего не растёт.

Плюс солнце, которое буквально выжигает всё, и хронический недостаток воды, запасы которой у них, в сравнении с Дагестаном, смехотворны.

Тем не менее, например, продуктивность израильского молочного стада ровно в десять раз выше дагестанского.


Приведённые цифры занятости населения в сельскохозяйственном производстве однозначно свидетельствуют – если Дагестан действительно намерен двигаться в том же направлении, что и весь цивилизованный мир, а не оставаться в XIX веке, то его население будет по нарастающей вытесняться из аграрного сектора экономики, что в последние десятилетия и происходит с разной степенью интенсивности.

Этот процесс объективен.

В то же время, он означает, что сохранение действующей сейчас земельной политики будет вести только к ещё большему усилению социальной напряжённости и, соответственно, конфронтации.


II


В своём последнем послании президент республики заявил, и по сути сенсационно, что «отказ от собственности на землю показал свою неэффективность – ни с экономической, ни с политической точки зрения».

Правда, следом добавил, что это его личное мнение и вопрос «требует очень серьезного, взвешенного, широкого обсуждения».

Что ж – он имеет право на собственное мнение не только в качестве должностного лица, но и как просто гражданин.

Тем более, что, вроде бы, не собирается его никому навязывать.


Почтенная публика сразу же активизировалась и начала обсуждение предлагаемой новации на заседаниях и совещаниях.

Естественно, никто не против. А кто возразит президенту? У нас так не принято.

Тем не менее, активистами демонстрируется похвальная забота, что всё должно делаться по уму, то есть, опять– таки, строго в соответствии с тем, как учит президент.

А то, не дай бог, земля попадёт вовсе не в руки тех, кто её обрабатывает, да и прочего негатива надо бы избежать.


По уму это, конечно же, хорошо. Однако никто из мудрецов не пытается для начала объяснить – а от чего, всё-таки при праве аренды на 49 лет, земля во многом оказалась в таком состоянии, ну и прочий негатив.

Неужто, все нынешние «арендаторы» (да простят меня те, кто занят сельхозпроизводством всерьёз) считают, что полвека никак не подходит.

Ну, прямо рука у них не поднимается и они готовы ждать ещё непонятно чего, как собака на сене.

А вот если бы в собственность, то со всей душой… Хоть завтра и вспашут, и засеют.

А разве 49 лет не есть фактически весь трудоспособный период жизни человека? Чего ради, находясь при земле, попусту тратить целую жизнь, убивая в себе агрария?

Если, конечно, он таков на самом деле.

Почему десятилетиями не получать от земли отдачу, если, беря в аренду, действительно собирался заниматься сельхозпроизводством?


Безусловно, с юридической точки зрения, право собственности и право аренды являются абсолютно разными категориями.

Однако, с точки зрения экономической, если речь идёт о размере арендной платы, соизмеримого с налогом на землю, который платил бы собственник, и сроке аренды длиной почти во всю активную жизнь, я не вижу оснований рассматривать их, как «лёд и пламень».

Напротив – они очень близки друг к другу.

Тем более, что и по истечению срока арендатор располагает преимущественным правом на продление аренды или приватизацию этой самой земли.

Так от чего тогда при замена права аренды на право собственности должны произойти какие-то революционные изменения в деле землепользования, состояние которого оценивается всеми без исключения как неудовлетворительное?


Не считая проблем с разделением на федеральную, республиканскую и муниципальную собственность, земельная политика в Дагестане имеет ещё два серьёзных недостатка.

Первый – действительно отсутствие права частной собственности на землю, лишающее сельхозпроизводителей возможности кредитования, используя это право в качестве залога (на предложение в качестве залога права аренды банки реагируют очень кисло). Оно не может не сказываться на величине финансовых потоков, которых можно было бы развернуть в сторону аграрного сектора. Это достаточно весомо.

Второй недостаток – отсутствие нормального оборота земель сельскохозяйственного назначения, позволяющего попасть им в руки наиболее эффективного собственника.

И вот здесь не факт, что причиной негатива является отсутствие всё того же права частной собственности, хотя со стороны может именно так и показаться.

В этом деле «ноги» растут из совсем другого места. Приватизация, безусловно, ничего не ухудшит, но, убеждён, если сохранять без изменений некоторые сопутствующие реалии, ничего особо и не улучшит.

Мало того, благодаря этим реалиям, и в кредитовании они будут вязать руки, в результате чего ситуация в этом вопросе тоже не изменится.

Возможности-то по части залога у собственников появятся, но, чтобы воспользоваться ими, очередь в банк выстраиваться не будет.


Побывал я как-то в одном районном центре, где при подъезде к нему обратил внимание на тянущуюся вдоль обочины свежевозведённую проволочную ограду. Кривовата-косовата, но она вполне осязаемо обозначала чьи-то обширные для горных условий земельные владения – «Посторонним вход воспрещён!».

За оградой виднелись какие-то малорослые хилые саженцы, а точнее их макушки, выглядывающие из громадной чуть ли не с человеческий рост стены сорняков. Конечно, эту картину при желании можно было бы объяснить отсутствием права собственности. Вот если бы был хозяин…

– Но какова уверенность, что её «нарисовал» не собственник, скупивший в своё время у земляков паи бывшего колхоза – совхоза, а нерадивый арендатор, которому всё до лампочки?

Лично я считаю, что огородивший землю товарищ в равной степени может оказаться и тем, и другим.

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая

Правообладателям!

Представленный фрагмент книги размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО "ЛитРес" (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает ваши или чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Топ книг за месяц
Разделы







Книги по году издания