Текст бизнес-книги "Творить мир. Миротворческая дипломатия Общины святого Эгидия"

Автор книги: Коллектив авторов

Раздел: Личностный рост, Книги по психологии

Так зародились личные, откровенные и непредвзятые отношения с лидерами ФРЕЛИМО. За откровенным и открытым диалогом, с взаимным признанием идентичности другой стороны, последовало сотрудничество в области развития, а также культурный обмен, в знак бескорыстной дружбы. Это также сделало более пластичными африканских марксистов ФРЕЛИМО, которые рассуждали в жестких идеологических формулировках.

Среди прочего, они были убеждены в непатриотичной сущности мозамбикской Церкви. Однако последняя пострадала от колониализма, о чем говорит хотя бы тот факт, что первый священник мозамбикского происхождения был назначен только в 1950 году, после столетий португальского присутствия. Состоялся также целый ряд встреч с руководителями Святого Престола. Но реальное начало нормализации отношений между государством Мозамбик и католической Церковью ознаменовала неожиданная встреча между Саморой Машелом и Иоанном Павлом II в сентябре 1985 года в Риме.

Эта аудиенция, внезапная и неожиданная, была организована Общиной святого Эгидия, в то время как президент Мозамбика летел из Нью-Йорка в Рим. Самора Машел не решался пойти к папе без приглашения и отказывался подчиняться ватиканскому протоколу, предполагающему просьбу об аудиенции. Но идея встречи лицом к лицу, «на равных», привлекала его. Потребовалась некоторое воображение, чтобы обойти процессуальные трудности. Последний лед растаял в Саморе Машеле, когда он узнал, что он не будет обязан преклонять колени перед папой, но сможет стоя просто пожать ему руку. Так была осуществлена встреча с папой Иоанном Павлом II, имевшая большое символическое значение и ставшая еще одним шагом к разрядке напряженности между мозамбикскими католиками и партией ФРЕЛИМО. На Самору Машела встреча с папой «произвела большое впечатление», и он кроме прочего признал в нем «подлинного националиста». Президент позже с гордостью показывал фотографии этой встречи.

Однако в то время высказывались самые разные мнения по вопросу мира. В 1987 году Конференция епископов Мозамбика, с меньшим страхом, чем ранее, в Пастырском послании «Мир, которого хочет народ» открыто потребовала прямых переговоров между правительством ФРЕЛИМО и РЕНАМО. Но время еще не пришло, и предложение епископов было встречено весьма критично, с сильным противодействием со стороны ФРЕЛИМО.

Между тем продолжалась работа Общины святого Эгидия в поддержку Мозамбика, потрясенного засухой и природными катаклизмами. В 1986 году отправился в путь «корабль солидарности» с продовольствием, медикаментами и сельскохозяйственным оборудованием. В 1988 году второй корабль доставил в страну более 7000 тонн продовольственной помощи, предназначенной для различных регионов страны, на борту находилось несколько контейнеров, собранных миссионерскими группами. Распределение помощи осуществляли добровольцы общины вместе с миссионерами и организацией «Каритас» Мозамбика. Но если гуманитарная помощь спасала жизни многих людей, все же в стране оставалась чрезвычайная ситуация под названием «война». Гуманитарная помощь могла на короткое время помочь части населения не пасть жертвами голода и болезней, но остальная часть страны оставалась отрезанной от помощи. Без мира невозможно было и думать о полноценном развитии страны. И тогда Община святого Эгидия начала проявлять интерес непосредственно к проблеме мира.

Из чащи в Рим (1987-1990)

Община стала искать эффективный контакт с РЕНАМО, чтобы понять, как устроена партия и каковы ее идеалы, о которых было известно из скудных и неточных источников, к тому же профильтрованных цензурой, без какой-либо возможности обратной связи или диалога. Только прямое знакомство позволило бы лучше понять этих людей и понять, что можно сделать для умиротворения ситуации в Мозамбике. Была немедленно отвергнута идея поговорить с одним из маловероятных “зарубежных представителей”, живущих в США. О внутренних разногласиях во внешней секции РЕНАМО ходило множество слухов.

И, наконец, летом 1987 года на террасе дома Бертины Лопес – мозамбикской художницы, живущей в Риме, Маттео Дзуппи познакомился с Хуанито Бертуцци – итальянцем, потерявшем часть собственности в Мозамбике после национализации и поддерживающим контакты с членами партии РЕНАМО. Впоследствии Бертуцци свел Дзуппи с одним из самых заслуживающих доверия людей в структуре иностранного представительства РЕНАМО: Артуром да Фонсеома, действовавшим в основном в Западной Германии, который с гордостью носил звание секретаря по внешним связям, то есть Министра иностранных дел РЕНАМО.

Но необходимо было убедиться, что ему можно доверять. Чтобы получить доказательство представительности, Община святого Эгидия попросила освободить одну монахиню, шестидесятипятилетнюю сестру Ирму-Люсию, родом из Португалии, которая была похищена РЕНАМО. Монахиня была и в самом деле освобождена в согласованный день, 25 апреля 1988 г., в заранее определенном месте на границе между Мозамбиком и Малави. Это стало знаком того, что Община была на правильном пути.

Вскоре после этого, в мае 1988 года Община святого Эгидия организовала тайную встречу между монсеньором Жаиме Гонсальвешом и партизанским лидером Афонсу Длакамой. Отправившись на частном самолете из аэропорта Лесото вместе с двумя незнакомцами, с предполагаемым местом назначения Заир, архиепископ Бейры приземлился вместо этого в сердце Мозамбика, в Горонгозе, на посадочной полосе, освещенной чуть ли не факелами, которая вдруг возникла из тьмы. По случаю поездки архиепископ был облачен в торжественные облачения. Встреча с Длакамой длилась около двух часов и прошла в дружественной обстановке. Гонсальвеша, про которого было известно, что он не испытывал особой симпатии к ФРЕЛИМО, приняли как почетного гостя. Архиепископ, преодолев понятные первые опасения (говорят, перед отъездом он дважды исповедовался), остался доволен встречей. Длакама проявил интерес к разговору о мире, но на условиях, которые еще предстояло обсудить.

Вскоре после этого, в сентябре 1988 года, Иоанн Павел II посетил Мозамбик. Саморы Машел уже не было, он погиб в авиакатастрофе. Его сменил на посту Жоаким Чиссано. Визит папы состоялся при полном сотрудничестве между Чиссано и католическими епископами. Иоанн Павел II напомнил о необходимости «путей примирения и диалога», надеясь что «все заинтересованные стороны» этого противостояния обратятся в общему «глубокому гуманитарному чувству, которое отличает африканские народы»4444
  См. Moçambique. Maputo. 18. IX. 1988. Encontro com os Bispos de Moçambique, текст речи на португальском языке, распространенный пресс-центром Ватикана, и A. Purgatori, Il Papa in Мозамбик rilancia il ruolo mediatore della Chiesa, “Corriere della Sera”, 17 settembre 1988.


[Закрыть]. Не погружаясь в детали, которые предстояло обсудить в ходе переговоров, папа настаивал на урегулировании конфликта. Этот визит стал высшей точкой деятельности Общины святого Эгидия по улучшению отношения между государством и Церковью, и работу эту можно было считать завершенной.

В следующем году (август 1989 года) Андреа Риккарди получил официальное приглашение участвовать в Пятом конгрессе партии ФРЕЛИМО. В своем выступлении он привлек внимание к значению мира, «не менее драгоценного для людей, чем хлеб», вновь подчеркнув, что Мозамбик в силах «выиграть битву за мир», и подтвердив, что он может в этом рассчитывать на «скромную, но убежденную» поддержку Общины святого Эгидия. Он завершил свое выступление такими словами: «Мы убеждены, что среди мозамбикцев возможно взаимопонимание, и что ваше правительство обладает моральной и политической силой для достижения мира»4545
  См. ФРЕЛИМО, Actas do Quinto Congresso, Agosto de 1989.


[Закрыть]. Громкие аплодисменты делегатов убедили всех в том, что существует огромное стремление к миру. Разговор о мире, в то время, когда все разговоры ограничивались тем, чтобы «даровать амнистию бандитам», звучал тогда как новое слово.

В том же самом году, несколько религиозных лидеров Мозамбика (католики и протестанты), поставив в известность президента Чиссано, пытались запустить мирные переговоры в Найроби, при поддержке Министерства иностранных дел Кении. Эта инициатива не удалась. ФРЕЛИМО и РЕНАМО никогда не встречались непосредственно.

Позднее, президент Чиссано объявил завершенной попытку церквей и попросил помощи у правительств Кении и Зимбабве. Но попытка встретиться с РЕНАМО в Малави в июне 1990 г. не удалась. Так закончился короткий сезон «региональных» попыток примирения.

Сегодня не редкость, что западные державы и Организация Объединенных Наций делегируют национальным организациям контроль и урегулирование конфликтов. Опыт Мозамбика должен напоминать о том, что подобные инструменты не стоит абсолютизировать. Нужно принять во внимание тот факт, что соседние страны часто непосредственно или косвенно втянуты в старые или новые конфликтные ситуации или защищают собственные интересы, и потому «регионам» не хватает беспристрастности, необходимой для разрешения конфликта. Хотя в этом есть акт доверия к Африканскому Совету или отдельным африканским государствам, подобное делегирование “региону” иногда является удобным алиби для Запада, чтобы не вмешиваться в африканские кризисы.

Но все же описанные выше региональные попытки урегулирования конфликта показали, что что-то сдвинулось с мертвой точки. Но безусловно, не хватало главного ингредиента – взаимного доверия. Руководство РЕНАМО по-прежнему колебалось. В феврале 1990 года по приглашению Общины святого Эгидия уже признанный и бесспорный лидер антиправительственных партизан Афонсу Длакама совершил свой первый визит в Италию. Этот визит прошел в атмосфере абсолютной секретности. Прямое знакомство с теми, кто позднее станет посредниками, представляло собой большой шаг вперед в создании доверия со стороны партизанского движения, которое было необходимо, чтобы рискнуть сделать шаг в неведомое – начать переговоры. Тогда начали говорить о необходимости диалога.

До этого момента дипломатам великих держав не удалось открыть действенные каналы сообщения между РЕНАМО и ФРЕЛИМО. У Рима, безусловно, было некоторое преимущество. Несмотря на то, что Мозамбик – бывшая португальская колония, там было сильно итальянское присутствие, особенно в области сотрудничества. Итальянская коммунистическая партия стала важным союзником в годы борьбы за независимость. Но даже политики других направлений – такие, как Джулио Андреотти – всегда с интересом смотрели на Мозамбик, одобряя, например, выбор Мапуту в пользу прагматического примыкания к западному блоку, не отказываясь от своей социалистической направленности. Этих важных элементов однако было недостаточно, чтобы мотивировать выбор Рима. Более того, была опасность зародить в РЕНАМО подозрение или недоверие по отношению к стране, только на первый взгляд сохраняющей нейтралитет, а на самом деле слишком «дружественной ФРЕЛИМО».

За визитом Длакамы в Рим последовали дальнейшие контакты с РЕНАМО, в то время как правительство начинало снимать один за другим многочисленные предварительные условия для прямого диалога. Со своей стороны и РЕНАМО все менее требовало «признания». В марте, во время своего визита к тогдашнему президенту США, Джорджу Бушу, Чиссано выражает готовность начать переговоры. Между тем, Церковь опубликовала очередное Пастырское послание, «Urgir o diálogo para a Paz».

Весной 1990 года в Общину святого Эгидия почти одновременно поступило два запроса: от правительства Мозамбика, в лице тогдашнего Министра Труда Агуйяра Мазулы, который по мандату президента Чиссано (а не всей партии ФРЕЛИМО), попросил тайно организовать встречу между одним представителем правительства и одним представителем РЕНАМО; и от Рауля Домингоша (в то время отвечавшего за отдел иностранных дел РЕНАМО), который официально попросил Общину принять у себя переговоры между РЕНАМО и правительством. Оба врага разными путями пришли к уважению по отношению к Общине. Таким образом, благодаря такому «божественному совпадению», создались условия для проведения мирных переговоров в Риме.

Искать то, что объединяет (1990)

Переговоры были начаты 8 июля 1990 года, душным и знойным римским летом, с крепкого рукопожатия во внутреннем дворике церкви святого Эгидия, под большим бананом, который придавал этому месту африканский колорит. В напряженной, но полной ожидания атмосфере, Андреа Риккарди обратился к двум делегациям с речью, и говорил о «большой мозамбикской семье», которая может обрести согласие, если вести диалог согласно выражению папы Иоанна XXIII: «искать то, что объединяет, а не то, что разделяет». Риккарди заявил, среди прочего:

«На самом деле, объединяющих факторов не так мало, даже много. Есть большая мозамбикская семья, с очень древней историей страданий, во время тяжелого колониального периода и в последние годы. Единство мозамбикской семьи помогло пережить эту историю страдания. Сейчас перед нами […] два брата, члены одной семьи, которые прожили разный опыт в последние годы и воевали друг с другом. Из семейного опыта мы знаем, что недоразумения между братьями и сестрами порой самые больные и глубокие, в том числе и с психологической точки зрения, потому что затрагивают самые важные ценности. Конфликты с незнакомыми людьми проходят. Проблемы между братьями разрешить куда сложнее. Тем не менее, братья всегда остаются братьями, несмотря на все болезненные переживания. Вас объединяет то, что вы братья мозамбикцы, часть большой семьи»4646
  См. Verbal oficial do encontro das Delegações do Governo da República Popular de Moçambique e da РЕНАМО, n. 1 – 8 luglio 1990.


[Закрыть].

Два дня спустя, после первого, тайного, раунда переговоров, стороны пожелали обнародовать свои намерения, что ошеломило скептиков и наполнило надеждой страну. Слова совместного коммюнике, подписанного главами делегаций двух враждующих сторон, уже заключали в себе философию будущего договора от 4 октября 1992:

«Обе делегации, признавая себя соотечественниками и членами большой мозамбикской семьи, выразили удовлетворение и признательность за эту прямую, открытую и откровенную встречу – первую встречу между двумя сторонами. Обе делегации выразили заинтересованность и готовность сделать все возможное, чтобы завершить процесс конструктивного поиска прочного мира для своей страны и своего народа. Принимая во внимание превосходство интересов мозамбикской нации, стороны договорились о необходимости отложить в сторону то, что их разделяет, и сосредоточить внимание на том, что их объединяет, с целью создать общую рабочую базу и начать диалог в духе взаимопонимания, диалог, в рамках которого можно обсуждать различные точки зрения […] и создать политические, экономические и социальные условия, которые позволили бы достичь прочного мира и нормализовать жизнь всех граждан Мозамбика»4747
  См. приложение к тексту Acordo Geral de Paz de Moçambique, Roma, 4 de Outubro de 1992.


[Закрыть].

Стол в форме подковы в зале, которая затем станет официальной залой переговоров, позволял сохранять некоторое расстояние между делегациями. Посередине находилась группа из четырех наблюдателей, которые позже стали посредниками: Андреа Риккарди, основатель Общины святого Эгидия, о. Маттео Дзуппи, дипломат Марио Раффаэлли, представлявший итальянское правительство и архиепископ Бейры монсеньор Жаиме Гонсальвеш. Эта небольшая группа, которая работала – не лишним будет это упомянуть – совершенно бесплатно, оказалась весьма ценным ресурсом, как станет ясно впоследствии. Присутствие различных действующих лиц, которые находились друг с другом не в конкуренции, но в духе здорового и эффективного взаимодополнения, стало главной козырной картой. Действительно, было очевидно, что официальной дипломатии было не под силу в одиночку справиться со всей сложностью такого конфликта, как мозамбикский, изолированного от международных динамик. По двум длинным сторонам стола сидели две делегации правительства и РЕНАМО, напротив друг друга. Их возглавляли Арманду Гебуза и Рауль Домингуш. Гебуза, 47 лет, один из самых высоких руководителей ФРЕЛИМО, слыл человеком неподатливым, и был, конечно, опытным политиком и прекрасным собеседником, получившим образование в швейцарской пресвитерианской миссии Мапуту, прежде чем стать марксистом и принять участие в антиколониальной борьбе (между прочим, в мирном Мозамбике он сменит Чиссано на Президентском посту в 2005 году). Домингуш, 33 года, в то время один из военачальников РЕНАМО, отвечавший за внешние связи, хотя и обладал недостаточным политическим опытом, но отличался серьезным, решительным и упорным характером. В ходе переговоров он постепенно превратится из повстанца и партизана, которым он был до тех пор, в довольно влиятельного дипломата и политика.

Римское посредничество произвело сенсацию, поскольку оно состояло не из государственных властей или международных институтов, а из группы людей, которых трудно определить как-либо иначе чем «людей доброй воли». Его «институционная легковесность» была не слабостью, но скорее счастливым случаем, поскольку она предоставляла огромную свободу действий и вызывала доверие, отличное от того, которое вызывают государства и властные структуры – чего стоил хотя бы тот факт, что посредники не имели никаких личных, политических или экономических интересов в этом деле.

Итак, переговоры начались. Совместное коммюнике вызвало бурную реакцию жителей Мозамбика. Народу казалось, что это почти мирный договор. Но в Риме за начальной эйфорией последовал еще один крутой вираж. Необходимо было избежать того, чтобы переговоры не выродились в суд с взаимным обвинением сторон. И действительно, стороны приехали в Рим с противоположными идеями. Перед правительством Мозамбика стояла насущная необходимость нормализовать ситуацию в стране, и оно добивалось немедленного прекращения огня, чего РЕНАМО не хотело предоставить, потому что в условиях международной изоляции вооруженная борьба была ее единственной сильной стороной. Надежду в ближайшее время достичь соглашения о прекращении огня разделяли и посредники, которые, однако, не пытались амбициозно навязывать это условие.

Стиль посредничества

Нужно было признать, что это было только начало. Действующие лица этого диалога вот уже 14 лет сражались друг с другом, и в этой ситуации уже было чудом, что они встретились и разговаривали.

Символично, что кроме быстрого тоста вечером 10 июля 1990 г. после подписания Совместного коммюнике, единственной застольной встречей между двумя главами делегаций за двадцать семь месяцев переговоров был рабочий завтрак между Гебузой и Домингушом, состоявшийся в следующем месяце. Неофициальные встречи случались крайне редко и всегда в присутствии посредников. Стороны ощущали себя более безопасно за столом переговоров, в формальной обстановке, но при закрытых дверях и без присутствия прессы, или же в диалоге посредством челночной дипломатии посредников.

В некотором смысле переговоры в резиденции Общины святого Эгидия были подлинными переговорами двух воюющих сторон4848
  Полная ретроспектива отражена в свидетельстве одного из посредников в следующем издании: A. Riccardi, Paz 15 Anos: O porquê da memória, “Notícias”, Maputo, 4 de Outubro de 2007.


[Закрыть]. Атмосфера доверия не создается на пустом месте и бесполезно делать вид, что она существует, хотя создание такой атмосферы хоть в какой-нибудь мере было одной из целей переговоров. И потому, там не было никаких выражений фальшивой фамильярности – ни аперитивов, ни коктейлей, ни коридорных встреч. Единственным исключением было рукопожатие перед тем, как войти в зал переговоров, которое вскоре стало традицией. Таким образом, задача состояла не в том, чтобы создать атмосферу притворной дружелюбности, но в поиске общего языка и взаимного уважения. Любая неформальность выглядела бы необъяснимо и фальшиво по отношению к той драме, которую выражали обе стороны, и которую проживала вся страна. По той же самой причине было решено разместить делегации в разных отелях. То же касалось и ресторанов (что впрочем, отчасти объяснялось различием вкусов). От посредников потребуется много усилий для созидания взаимного доверия, и этот процесс нельзя было ускорить без прогресса в ходе переговоров.

В конечном счете, динамика уважительных встреч при закрытых дверях, между «соотечественниками» (именно так их называли) оказалась успешной. Никаких условностей или общих кофе-брейков. Соблюдались четкие правила: проводились прямые переговоры, но за их пределами стороны никак не контактировали, все возможные неформальные мероприятия проводились исключительно при участии посредников; никакого контакта с прессой, к большому разочарованию и недовольству последней (только в последние месяцы был назначен пресс-секретарь переговоров, в лице Марио Мараццити).

Все вышесказанное не означает, что переговоры были холодными. Один из свидетелей процесса переговоров, Камерон Хьюм, в то время дипломат посольства США при Святом Престоле в Риме, писал:

«Переговоры о мире в Мозамбике, хотя и осуществлялись не профессиональными дипломатами, позволили разработать тонкий технический инструментарий, в котором наблюдалось редкое соединение компетентности, психологии, исторической и правовой культуры, гибкости и политической культуры. Как это ни парадоксально, именно исходная характеристика посредников как аутсайдеров, внешних по отношению к сторонам, всерьез преданных делу мира, но без какой-либо политической или экономической выгоды, стала сильной стороной всей этой истории. Сама атмосфера Общины святого Эгидия – не только бывший монастырь, идеально подходящий для важных и сдержанных встреч, но и целая группа людей, которые постоянно старались использовать любой человеческий контакт для снижения трений и разногласий – сыграла существенную роль, особенно в частые периоды усталости и кризиса в ходе диалога» 4949
  C. Hume, Ending Mozambique’s War, Washington 1994, сс. 34-35.


[Закрыть].

Свой вклад в работу внесли не только несколько посредников и еще несколько человек, исполняющих секретарские функции и осуществлявших международные отношения. Многие члены Общины святого Эгидия в той или иной форме были вовлечены в этот процесс. Множество людей так или иначе, но всегда на добровольной и бесплатной основе, решали различные задачи по обеспечению надлежащего функционирования машины переговоров: кто сопровождал делегации, кто переводил, кто помогал в качестве водителя, кто отвечал за отношения с прессой, кто готовил залы к мероприятиям, кто занимался обстановкой и оборудованием помещений, кто подносил напитки. Самые различные навыки оказались полезными: знание компьютера (для текстов и документов), права (для юридических консультаций), умение готовить (по понятным причинам), знание иностранных языков (для перевода на португальский, английский и французский), и к тому же фотография, медицина, восстановительная терапия и так далее. При том, что все понимали конечную цель, важна была каждая деталь. Нужно было, чтобы делегации чувствовали себя непринужденно, чтобы они могли сосредоточиться на самом важном – на достижении мира.

Тогдашний секретарь Организации Объединенных Наций, Бутрос Бутрос Гали, рассуждая об уникальных мозамбикских переговорах, так напишет после заключения мира:

«Община святого Эгидия разработала технику ведения переговоров, которая отличается и вместе с тем дополняет методы профессиональных миротворцев (peacemakers). В Мозамбике Община много поработала, чтобы способствовать встрече двух сторон конфликта. Она воспользовалась для этого своими контактами. Она удивительно эффективно вовлекла других людей, которые могли внести вклад в поиск решения. Она запустила в действие свои механизмы, которые отличаются сдержанностью и неформальностью, в гармонии с официальной деятельностью правительств и межправительственных организаций […] – это уникальная смесь миротворческих усилий – правительственных и неправительственных. Уважение к сторонам конфликта, ко всем вовлеченным в этот конфликт жителям страны, стало фундаментальным для успеха этой деятельности» 5050
  B. Ghali, “Message from the Secretary-General to the Seventh International Meeting for Peace of the Sant’Egidio Community”, 19-22 September 1993.


[Закрыть].

В помещениях бывшего монастыря святого Эгидия у каждой из двух делегаций был свой собственный зал, где делегация могла расположиться. Многие комнаты были предоставлены для переговоров, так что порой только церковь оставалась свободна. Там шла молитва о мире. Это напоминает о прочном духовном основании усилий по примирению. Этот дух, без навязывания и без конфессиональных привязок, передался делегациям Мозамбика. Позднее посредники из Общины святого Эгидия многократно подчеркивали, что мир стал плодом «слабой силы», заключавшейся в вере5151
  Под «слабой силой» веры понимается духовная убежденность в том, что несмотря на очевидную безоружность и нехватку мощных материальных средств, действенное проявление силы может проистекать из ее альтруистического и безвозмездного характера и из отрешения от того, чтобы защищать интересы той или иной стороны.


[Закрыть].

Мир нельзя навязать

Четыре посредника не располагали военными или экономическими инструментами, но были способны расшифровать сложную терминологию, как в политическом плане, так и в человеческом. Они не купили мир за деньги, как иногда пытаются сделать. Андреа Риккарди писал: «Сила посредников была в том, что они представляли единственно возможный путь. Сила посредников парадоксальным образом проистекала и от отсутствия у них иных личных интересов, которые они могли бы защищать в этой стране, кроме как достижение быстрого и крепкого мира»5252
  См. A. Riccardi, La pace preventiva, Cinisello Balsamo 2004, с. 134.


[Закрыть]. В любом случае, посредники не обладали ресурсами, чтобы навязать мир, кроме денежных средств, необходимых для оказания гостеприимства в Риме делегациям и на поездки. Эти средства предоставили самые различные спонсоры (Министерство Иностранных дел Италии, швейцарское правительство, международные фонды и неправительственные организации, приходы, и т.д.). Известно, также, что в аналогичных переговорных процессах обычно принято заранее устанавливать дату окончания переговоров – еще до их начала, в качестве психологического давления. По истечению этой даты делегатов могли бы выселить из гостиницы или заставить рассчитаться за свое проживание, в качестве формы давления для достижения соглашения. Но так называемая «философия дедлайна» отсутствовала в мозамбикских переговорах.

Тексты документов также не навязывались. Как они составлялись? Предложению одной стороны противопоставлялась, после внимательного выслушивания соответствующих мотивировок, реакция другой стороны. Впоследствии подготавливались документы на основании текстов, предоставленных обеими делегациями, даже если в них не было ничего общего. Порой только одна фраза или один параграф подходили обеим сторонам. И тем не менее, в таком случае это служило отправной точкой. И так, «шаг за шагом» (если использовать терминологию, важную для РЕНАМО) рождались тексты. Посреднический текст являлся итогом такого процесса, который принимал во внимание противоположную логику сторон, затем он модифицировался и приходили к окончательному согласованному варианту. Часто приходилось долго обсуждать одно-два слова или даже один предлог. Потом одна из сторон уступала.

Мир в Мозамбике был достигнут, потому что стороны умели или, по крайней мере, пытались вступать в обсуждение. Они верили, что смогут сами достичь согласия и не следует ждать решений неизвестно откуда. Во время этих римских переговоров, с членами обеих делегаций произошли поистине «антропологические» изменения, они учились тому политическому пониманию соперника и его доводов, о котором много говорил Бразао Мазула (Brazão Mazula)5353
  См. B. Mazula (ed.), Moçambique: 10 Anos de Paz, CEDE (Centro de Estudos de Democracia e Desenvolvimento), Maputo 2002.


[Закрыть]. Конечным результатом стало соглашение, которое стороны считали своим. Итальянская формула, мозамбикский мир. Это был невольный урок самостоятельности, не спущенное сверху решение, а взятие на себя ответственности в процессе переговоров, которые были организованы по понятным причинам вне Мозамбика с помощью посредников немозамбикского происхождения (кроме Гонсальвеша).

Страна нуждалась не в выторгованном или поспешном мирном договоре, достигнутом под давлением сил, в который стороны не особо верили бы. Нужно было такое примирение, в котором обе стороны были бы убеждены. Иначе это был бы нестабильный мир.

От насилия к политической борьбе

Мир в Мозамбике был прочен также потому, что был достигнут в процессе политического созревания. Это один из удачных примеров того, что всегда возможно перейти от вооруженного столкновения, рассматриваемого как единственный способ защиты собственной позиции, к другим средствам: к диалогу и даже политическим столкновениям, которые делают плодотворной демократию и гарантируют плюрализм. Не существовало иного пути для достижения мира, кроме как вынести расхождения между ФРЕЛИМО и РЕНАМО в политический и затем парламентский план, ведь ни одна из двух воинствующих сторон не была в состоянии принести мир в страну посредством военной победы и уничтожения противника.