Текст бизнес-книги "Мудрость Алмазного Огранщика: солнечный свет на пути к свободе"

Автор книги: Майкл Роуч

Раздел: О бизнесе популярно, Бизнес-книги

Духовный аспект жизни Чоне Ламы

В краткой автобиографии Чоне Лама далее описывает свою духовную жизнь. Он невероятно откровенен, зная, что это может быть одной из последних вещей, которые он когда-либо создаст. Вот строки, раскрывающие его личную духовную практику: «Похоже, что многие люди фокусируются в своей личной практике на попытках увидеть божественные существа лицом к лицу. Я всегда считал, что для меня важнее сосредоточиться на улучшении моей способности любить, чувствовать сострадание к нуждающимся, работать во имя чистого и спокойного мира и понимать, откуда исходит сама реальность».

Вот что он говорит о медитации: «Вы знаете, что существуют глубокие состояния медитативной концентрации, которые часто не имеют особого духовного содержания, – в древних духовных текстах их называют “медитации сферы форм” и “медитации бесформенной сферы”. Я вижу много людей, прилагающих к этому усилия. Сам я всегда думал, что лучше попытаться овладеть буддийской практикой принятия прибежища, где мы стремимся защитить себя и других пониманием Будды и пустоты».

О своих целях он говорит: «На самом деле мир представляет собой огромный нисходящий цикл: болезненные события вызывают в нас реакции, которые создают следующее болезненное событие. Одной из целей в моей жизни была попытка разорвать этот цикл».

Что касается его личного духовного развития в течение прожитой жизни, то он достаточно открыто делает заявления вроде этого: «С самого детства у меня были моменты спонтанного и очень искреннего сострадания к другим. За годы своей духовной практики я прикладывал сознательные усилия, чтобы усовершенствовать эту прекрасную основу. И я могу сказать, что теперь моя забота о других стала по-настоящему сердечной и искренней».

«Я не знаю, могу ли я честно сказать, что у меня был тот прорывной момент прямого восприятия всех существ во вселенной с абсолютной любовью к ним и решимостью вечно им служить. С другой стороны, я работал над этим, и я понимаю, что если бы я этого не делал, моя жизнь была бы потрачена впустую».

«Моей основной практикой было освоить пустоту, но делать это так, чтобы сострадание было в основе пустоты. Могу честно сказать, что я осознал саму суть этой пустоты».

О том, как достичь этой наивысшей цели – увидеть пустоту напрямую, он говорит: «Главное различие между всеми историческими школами буддизма заключается в том, как они рассматривают понятие пустоты, а точнее, от чего пуста эта пустота: идея реальности, которая есть у всех нас все время и которая совершенно ошибочна. Как решить эту проблему? Ознакомьтесь с тем, что, по мнению каждой школы, отсутствует в пустоте. Изучайте Нагарджуну. Изучайте Чандракирти. Изучайте Цонгкапу и его сыновей. И убедитесь, что понимаете, как вещи могут быть совершенно пустыми и в то же время делают то, что они делают».

Выше мы очень подробно объяснили это с помощью Ручки и того, как она пишет. Далее он говорит: «Способ изучить пустоту состоит в том, чтобы сидеть и тщательно все обдумывать. В древних духовных текстах можно найти тысячи различных доказательств пустоты. Ради всего святого, изучите их! Они освободят вас».

«И не забывайте, – говорит он, – что платформой, благодаря которой вы можете видеть пустоту, является ежедневная практика медитации. Изучайте всевозможные виды медитации и прокладывайте путь к самым глубоким частям секретных учений – высшим учениям буддизма».

Чтение различных рассказов о жизни Чоне Ламы скорее похоже на резюме удивительного человека – другие неожиданные его достоинства, похоже, повторяются.

Он знал не понаслышке о противоречии или политике

Один из определяющих моментов в жизни Чоне Ламы – это обстоятельства, при которых он защищал свою степень геше. Он родился во времена правления Великого Пятого Далай-ламы, впечатляющего ученого, который также укрепил центр власти в стране, построив, например, культовый Дворец Поталы. За этой фигурой, однако, стоял Деси Сангье Гьяцо, государственный министр, который возглавлял большую часть этой деятельности. Великий Пятый Далай-лама скончался в 1682 году, и, что было одним из самых странных хитросплетений политической истории, министру удалось скрывать факт смерти Великого Пятого Далай-ламы в течение целых 13 лет, прибегнув к помощи актера.

Геше часто экзаменовались на публике во время Великого молитвенного фестиваля в столице, который проходил один раз в год. Чоне Лама должен был защищаться на стандартную степень геше, называемую «качупа», или «мастер десяти книг». Накануне дебатов была раскрыта уловка с подменой умершего Далай-ламы, которая привела к вспышке противостояний. После короткой борьбы за власть министр был убит, а фестиваль отменен. То, что выглядело как катастрофа для молодого философа, вдруг обернулось другой стороной.

Двадцать тысяч монахов заполонили столицу – это примерно в пять раз больше, чем на обычном Молитвенном фестивале, и внезапно было объявлено, что любой, кто считает себя достаточно подготовленным, может претендовать даже на самую высокую степень геше – хларампа. Учитель Чоне Ламы в то время, Цультрим Ринчен, схватил его и немедленно отправил туда! Но молодой человек испугался до смерти и, похоже, даже сбежал на какой-то период времени. Но потом чувство, что он должен повиноваться своему учителю, – которое, как мы увидим, было одним из путеводных огней для его личности, – одержало победу. Он действительно явился на заключительные дебаты, и ему было поручено защищать концепции из второй главы классики Мастера Дхармакирти по логике и теории восприятия. Любой, кому приходилось дискутировать на эту тему, знает, что она является одной из самых сложных тем в буддизме. Вы, конечно, можете догадаться, чем закончилась эта история: Чоне Лама преуспел и завершил Фестиваль с наивысшей степенью геше в окружении крупнейшего во всей истории собрания монахов.

Одной из фигур, которые помогли охладить эту ситуацию, был необыкновенный Джамьянг Шепэй Дордже (1648–1721) из монастыря Дрепунг, который заслуживает место рядом с Чоне Ламой в своем мастерстве владения всеми предметами древней традиции мудрости, а также способности преподносить их. Мы даже видим в его биографии, что Чоне Лама обучался у него (учитель там упомянут по его духовному имени, Нгаванг Цундру). На самом деле более ранний биограф Чоне Ламы называет себя Нгаванг Таши, и есть большая вероятность, что это знаменитый ученик Джамьянг Шепы, известный как «Нгаванг Таши из клана Сей», который жил в 1678–1738 годах[5]5
  «Нгаванг Таши из клана Сей»: Его работа «Собрание тем по логике», возможно, лучшая из всех, что когда-либо были написаны, и она была включена в серию переводов «Классика Алмазного Огранщика».


[Закрыть].

По возвращении домой в провинцию Чоне Чоне Лама успешно вращался среди влиятельных правительственных деятелей, таких как Гуоши, налаживая сотрудничество, которое вело к взаимному успеху. Как управляющему любого крупного образовательного учреждения по всему миру, в любой исторический период, ему также приходилось принимать трудные решения, в том числе в его случае намерение сделать учебную программу в монастыре Чоне одной из самых жестких в Тибете. Это, естественно, привело к некоторым разногласиям и сопротивлению со стороны его коллег-монахов, но он снова проявил себя прекрасным дипломатом и одержал победу.

Великое трудолюбие Чоне Ламы

Как мы поняли из комментария его биографа выше, Чоне Лама умел работать и усердно трудиться. Еще в детстве он часто сидел и заучивал самостоятельно молитвы, а потом бежал делать работу по хозяйству для отца, которая включала долгие часы на пастбище в горах или написание писем и других документов в конторе отца.

Его литературные шедевры говорят сами за себя, и мы наблюдаем ряд событий в его дальнейшей жизни, когда он буквально вынужден убегать и запираться в построенной им небольшой хижине, просто чтобы заниматься практикой и писать свои книги. В одном случае мы видим, как он прячется от благонамеренных родственников, которые хотят принести ему еду. Говорят, что одной из причин, по которой он согласился с указанием Гуоши возобновить свою работу в качестве настоятеля монастыря, было то, что он буквально умирал с голоду в своей хижине, пытаясь написать все больше и больше книг.

Ответственность

Любой, кто пытался создать, построить крупное образовательное заведение и управлять им, как делал Чоне Лама, – и он это делал успешно, – может сказать, что существует бесчисленное множество проблем и препятствий. Можно сказать, что он действительно был человеком, который взял на себя личную ответственность за своих товарищей и за то, чтобы все было сделано.

Он был человеком!

Мы понимаем из его биографии, что Чоне Лама был в то же время довольно человечным, и он знал это. Он комментирует, что в те дни, когда он был признан лучшим мастером дебатов от монастыря Сера во время очных соревнований, ему приходилось бороться с чувством гордости. В другой раз мы видим, как он отказывается участвовать в дебатах с некоторыми критиками, опасаясь, что он не сможет сохранить свое ровное отношение ко всем.

Одним из самых трудных послушаний в тибетском монастыре назывют «кангцен герген», или «хозяин дома». Это своего рода няня – наставник, который должен присматривать, скажем, за 20–30 очень молодыми монахами, поддерживать среди них дисциплину, следить за тем, чтобы они были хорошо накормлены и одеты, и загружать их учебой и запоминанием, чтобы с ними не было проблем. В какой-то момент в своей биографии Чоне Лама признается нам, что одной из причин, по которой он вернулся в свою родную провинцию, было то, что он услышал о том, что его собираются назначить «хозяином дома» в Сера!

Открытость к различным точкам зрения

Из его биографии мы узнаем, что Чоне Лама вырос в семье, открытой для разных точек зрения. Его отец на самом деле был не только благочестивым буддистом, но также и мастером Бона – древней шаманской религии Тибета. И вот в детстве наш Лама наблюдал за тем, как его отец исполнял бонские предсказания будущего (на тибетском языке это называется «накци»), даже в то время как его мать читала молитвы Тары в традиции Гелукпы. В одном месте мы видим его, все еще ребенка, перелистывающего и запоминающего наизусть любимые строфы известного «Собрания песен» Миларепы – святого еще одной тибетской традиции, Кагью. Отец Чоне Ламы также практиковал путь Древних Тибета «Ньингма». Для любого искателя посвятить себя всем этим разным подходам было довольно редким явлением в тибетской культуре. На самом деле можно сказать, что сам Чоне Лама впоследствии посоветовал бы не делать этого, учитывая его полное понимание идей Чже Цонгкапы, но в то же время он сильно способствовал взаимному уважению среди различных путей. На самом деле в конце его жизни произошел интересный случай, когда к Чоне Ламе обратились преданные последователи Бона, умолявшие его написать несколько трактатов об их собственных верованиях, которых к тому времени он больше не придерживался. Он любезно согласился с этой просьбой, и некоторые биографы отмечают, что, хотя он выполнил это задание, эти сочинения были использованы конфиденциально и остались невырезанными из-за опасения противоречий, которые они могли бы вызвать среди собратьев его монастыря.

Преданность своим учителям

Корнем буддийского пути со времен Будды всегда были отношения между мудрым духовным учителем и его учеником. Преданность Чоне Ламы этому духовному пути постоянно прослеживается на протяжении всей истории его жизни. Мы видели, как его решение следовать советам учителя на Великих Дебатах, несмотря на его сильный страх, задало тон всей его жизни. В его биографии есть также запись о том, когда по дороге домой в Чоне, он заехал в деревню к ламе, который недолгое время обучал его на пути в Лхасу, более десяти лет назад. К тому моменту, говорит Чоне Лама, он осознал, что то, чем делился с ним тогда этот учитель, было неполным или даже неверным. Но в то же время он признает, что отношения с гуру имеют первостепенное значение для духовного прогресса, и он решает помочь стареющему ламе любым возможным способом. К этому моменту своего путешествия Чоне Лама полностью разорен, но он останавливается в этой деревне на полгода и отдает себя во временное пользование для проведения церемоний шаптен (тех обедов в доме спонсора, о которых мы упоминали в начале этой книги), чтобы собрать немного монет, которые он благородно преподнесет своему бывшему Учителю. И только после этого он продолжит свой путь домой.

Большое, чувствительное и любящее сердце Чоне Ламы

Одним из первых предметов, которые Чоне Лама когда-либо изучал, еще будучи подростком дома, была медицина. В его биографии мы читаем, что он был помощником и учеником главного врача Такри Джилонга и довольно далеко продвинулся в учебе, научившись лечить даже прогрессирующие болезни с состраданием и заботой. Это и другие события в его жизни поспособствовали развитию его способности к сопереживанию. Мы часто видим, что люди, испытывающие особые трудности в младенческом возрасте, похоже, приобретают большую способность к состраданию. Говорят, что в первые годы жизни его отец уехал в командировку на восток и вернулся с опасной лихорадкой, которой вскоре заразилась и его мать. Она не могла ухаживать за младенцем, и только усилия его тети, сумевшей найти кормилицу, спасли ему жизнь. Интересно, что намного позже в его жизни Чоне Лама видит важный сон, в котором Тара, Будда в женском обличии, снова спасает ему жизнь, даря ему духовное молоко из своей груди.

По дороге в Лхасу, в местечке под названием Накчука, он и его товарищи оказались в эпицентре серьезной эпидемии, и несколько человек из группы сразу же погибли. Это привело Чоне Ламу к решению, что лучшее, что он может сделать, – это стать учителем, кем он в конечном счете и стал. Даже в более поздние годы он был хорошим сыном, и мы являемся свидетелями воссоединения его с родителями по возвращении в Чоне в 1707 году. Позже мы узнаем о его первой отставке с поста настоятеля и что его мать умерла в 1715 году, а затем, несколько лет спустя, от оспы скончался его любимый двоюродный брат Тендзин Шераб. Эти события повергли Чоне Ламу в такое горе, что он ушел в отшельничество на семь долгих лет для молитв, размышлений и писательства. Говорят, что впервые его произведения были вырезаны на деревянных дощечках как раз в тот период. Такова была реакция его учеников на то время, когда им пришлось довольствоваться лишь ограниченным контактом с Чоне Ламой.

Знать, что важно

Последнее, что биограф должен сказать о Чоне Ламе, – это то, что он действительно не заботился о почестях, встречах с известными людьми и т. п. Он знал, что было важно – изучение на пути, а затем практика того, что он изучил.

Мистическая сторона жизни

Это подводит нас к заключительной главе истории Ламы, которая является его собственным описанием его мистической жизни – его сны и видения. Во время интервью для своей ранней биографии Чоне Лама упорно отказывается раскрывать какие-либо из этих подробностей, потому что, как он выразился, прежде всего, он хочет соблюдать традицию предотвращения любого преувеличения своих собственных духовных достижений.

Во-вторых, по его словам, он заметил, что каждый раз, когда он делится своими особыми снами или видениями даже с близкими друзьями, эти духовные откровения прекращаются на несколько месяцев! Но в последние дни в своей последней автобиографической поэме он наконец сдается и делится с нами.

В этой поэме есть рассказ о трех видениях, которые особенно важны для нас. Вот как сам Чоне Лама описывает их:

«Самый ранний сон, который я помню, пришел ко мне, когда я был еще совсем маленьким мальчиком, и он повторялся несколько раз. Я стою на земле этой великой планеты и смотрю в сторону восточного неба. Издалека я вижу несколько фигур, летящих ко мне сквозь синеву: все они выглядят как Будды. Они останавливаются над моей головой, а затем улетают прямо на запад. Я до сих пор не знаю, что означает этот сон. И я часто видел другой сон. Я стою и снова смотрю на восточное небо, и вдруг сверху появляется Мягкий Голос – Манджушри, воплощение мудрости всех Будд, сияя красновато-золотистым светом. Он настолько прекрасен, что у меня замирает дыхание. Снова он устремляется на запад, но я зову его и прошу остановиться. Мне кажется, что если он это сделает, то у меня будет шанс поклониться ему, хотя бы на несколько мгновений. А потом вдруг он разворачивается, ныряет вниз и растворяется у меня в груди. И я думаю про себя: «О да, теперь я получил его благословение». В третьем сне я вижу Нагарджуну, реализованное существо, того, кто видел пустоту напрямую и написал величайшие слова о том, как совершить этот подвиг. Его тело соткано из чистого золота и сияет как солнце. Он также путешествует по небу, направляясь на Запад. Он тоже останавливается, приближается и растворяется во мне, и я просыпаюсь в чистой радости».

Если будды действительно живут вечно и могут видеть будущее и если у Чоне Ламы действительно была близкая связь с ними и с их величайшими представителями, то не будет плодом воображения сказать, что в этих снах он видел послание из будущего – того будущего, когда самые великие произведения одного из самых понятных писателей древней традиции мудрости Азии будут переведены и полетят на Запад и в остальной современный мир, чтобы помочь нам сотворить совершенный мир, вместе.

Огранка алмазов

Заключительное слово. Спустя годы после того, как начали появляться переводы «Сутры Алмазного Огранщика» на современные языки, некоторые писатели упоминали ее просто как «Алмазная сутра». Это большая ошибка, так как истинное название имеет большое значение. Интересно, что единственное место, где алмаз упоминается в сутре, – это в названии, которое в оригинале на санскрите звучит как «Ваджра чедика сутра», где «ваджра» означает «алмаз», а «чедика» – «Огранщик». Чоне Лама и Мастер Камалашила (а также Мастер Васубандху) берут на себя ответственность объяснить и алмаз, и огранку, которые являются индикаторами важности метафоры.

В своей высшей интерпретации, алмаз представляет собой саму пустоту по трем причинам. Это связано с абсолютным переживанием видения пустоты напрямую в состоянии глубокой медитации, и в этом есть весь смысл учения в самой сутре: Будда очень сильно хочет, чтобы мы использовали «Алмазного Огранщика» для изучения того, как увидеть пустоту напрямую. Даже если мы просто хорошо понимаем пустоту интеллектуальным способом (то есть если все, что мы делаем, – это понимаем «Ручку»), то, по словам самого Будды, мы никогда больше не сможем попасть в плохое место после смерти[6]6
  Никогда больше не попасть в плохое место: см., например, л. 23a известного произведения Чже Цонгкапы «Освещение истинной мысли» (B19, ST05408).


[Закрыть]. Но если мы пойдем дальше и напрямую увидим пустоту, то, согласно Будде, мы сами станем Буддой в течение 7 жизней[7]7
  Будда за 7 жизней: см., например, л. 144a, часть 1 автокомментария Мастера Васубандху к его «Сокровищнице высшего знания» (S17, TD04090).


[Закрыть].Учитывая, что мы уже провели миллиарды миллиардов жизней в грандиозных циклах страданий, это лучшее, что может когда-либо случиться с нами. Сила пустоты даровать нам эти цели исходит из того факта, что она является высшей реальностью, и таким образом мы можем видеть вселенную с точки зрения двух реальностей: той, которую мы испытываем сейчас в нашей обычной жизни, и более высокой, которую мы видим напрямую, если изучаем эту сутру и подобные учения и применяем их на практике. Прямое восприятие пустоты может произойти только в состоянии глубокой медитации, и когда это происходит в первый раз, то длится примерно двадцать минут. В течение этого времени наш ум напрямую общается с абсолютной реальностью, и мы не можем осознавать никакой другой объект нашей обычной реальности, в которой мы находимся сейчас. Кармические семена, необходимые для проецирования этого опыта на киноэкран нашей жизни, чрезвычайно редкие и «дорогие», и поэтому сам этот опыт обязательно быстро «заканчивается», как это делают семена, в течение этих двадцати минут. И тогда возникает ощущение «спуска» назад в нашу обычную реальность. После возвращения к этой нормальной реальности у каждого человека, который когда-либо видел абсолютную реальность напрямую (пустоту), возникает одно и то же чувство: они отчаянно ищут среди объектов обычной реальности что-то, что может напомнить им о том, что они видели, поскольку они знают, что это спасет их, а со временем и весь мир. И каждый, кто видит пустоту напрямую, находит такой объект в привычной реальности – это алмаз. Это единственный объект, который наиболее близок к абсолютной реальности, опять же, по трем причинам. Прежде всего, в нашей реальности почти нет ничего «абсолютного». Нет объекта, который был бы самым длинным из всех объектов, потому что мы всегда можем добавить еще один сантиметр, и нет времени, которое было бы самым коротким из всех, потому что мы всегда можем разделить этот момент снова. Алмаз, однако, является чем-то абсолютным по своей естественной природе – это самая твердая вещь во вселенной. Он в четыре раза тверже рубина или сапфира, которые являются следующими по твердости минералами. Алмаз на самом деле – единственная природная вещь, которая может разрезать алмаз.

Во-вторых, все алмазы химически и структурно полностью эквивалентны друг другу. Самый маленький алмаз на острие механизма для бурения нефтяных скважин и самый большой алмаз в кольце на пальце голливудской кинозвезды – совершенно одинаковые по своему составу. Точно так же каждый объект во вселенной имеет свою собственную пустоту, и все эти пустоты в точности одинаковые – ни меньше, ни больше.

Таким образом, для каждого реального мужа на кухне, который исходит из меня, накричавшей на детей, есть соответствующее отсутствие мужа, который не происходит из меня, и это пустота мужей.

В-третьих, все алмазы полностью чисты. Если бы мы могли каким-то образом построить чистую алмазную стену между вами и страницей этой книги, которую вы сейчас читаете, и не было бы никакого отражения света под каким-либо углом, то вы вообще не смогли бы увидеть эту алмазную стену. Алмазы настолько прозрачны.

Пустота точно такая же. Каждый объект вокруг нас в этой нормальной реальности обладает своей собственной пустотой, и мы всю жизнь живем в окружении всех этих пустот. Если бы мы смогли увидеть только одну из этих тысяч пустот напрямую, в течение всего 20 минут, все наше существо было бы преображено навсегда.

И все же эти пустоты невидимы для нетренированного глаза, как если бы мы были окружены алмазной стеной, мы видели бы сквозь нее, не видя самой стены.

Так откуда же берется огранка? Мы сказали уже, что каждый, кто видит пустоту напрямую, сразу же приходит к алмазу как к ближайшему представителю пустоты в нашем обычном мире. Но дело в том, что алмаз даже отдаленно не похож на пустоту. Это просто самое близкое, что у нас здесь есть, чтобы напоминать о том, что мы видели в тот счастливый день. В этом смысле алмаз огранен или затмевается тем, что он обозначает. По сравнению с реальной пустотой, он практически ничто – он огранен, он разбит. И это истинный смысл названия сутры, что невероятно важно. Не случайно алмаз появляется в таких важных местах в древней традиции мудрости Азии. Прежде всего, это «Сутра Алмазного Огранщика». Во-вторых, в самом названии высшей группы учений в буддизме – Ваджраяна, или Алмазный путь. И, наконец, форма, которую принял Будда, когда даровал эти несравненные учения, – это Ваджрадхара, божественное существо, чье имя в буквальном смысле – «Тот, Кто Держит Алмаз».

Поэтому мы молимся о том, чтобы этот перевод помог мудрости этого алмаза улететь на Запад и в остальной современный мир, чтобы помочь людям понять учение о «Ручке», как посеять их мечты с помощью «4 шагов», и как достичь счастья навсегда, увидев, что разочаровавшего мужа просто никогда там не было.

Геше Майкл Роуч

Дом Радуги

Седона, Аризона, США

Июнь 2019