Текст бизнес-книги "Избранные работы по уголовному праву"

Автор книги: Михаил Шаргородский

Раздел: Юриспруденция и право, Наука и Образование

А. Определение объекта убийства. Объектом убийства является жизнь другого человека.

Поскольку объектом убийства является жизнь, требуется, чтобы человек, на жизнь которого посягают, был уже родившийся и еще не умерший… «в момент учинения деяния человек, против которого оно направляется, должен находиться в живых, преступного лишения жизни нет, если деяние направлялось, с одной стороны, против умершего, с другой – против не начавшего жить».[18]18
  «…объектом убийства может быть только жизнь человека…» (Таганцев. О преступлениях против жизни. Т. I. С. 17).


[Закрыть]

Если преступление направлено против еще не родившегося плода, деяние рассматривается не как убийство, а как аборт, что мы специально рассматриваем далее. Моментом начала самостоятельной жизни младенца обычно считают либо начало дыхания (что одновременно принимается и в качестве доказательства того, что ребенок родился живым), либо момент отделения пуповины.[19]19
  «Признаки жизни суть признаки физиологические, и констатирование их вовсе не принадлежит исключительно судье, а в большей части случаев есть дело медика эксперта» (Там же. С. 25).


[Закрыть]

Если умышленное лишение жизни имело место во время родов, то некоторые авторы признают возможным квалифицировать это как убийство, если часть тела ребенка находится уже вне утробы матери (например, разможжение уже появившейся наружу головы).[20]20
  Напротив, английские источники исходят из того, что „a child in the act of birth… is not a human being… and the Killing of such a child is not homicide”. (Stephen. A digest of the Criminal law. London, 1904. P. 175).


[Закрыть]

В случаях, когда лицо, имея умысел кого-либо убить, совершает действие, могущее причинить смерть, но тот, против кого направлено деяние, уже ранее умер, имеет место покушение на негодный объект.

Игравший исторически большую роль для признания годности объекта вопрос о жизнеспособности сейчас потерял свое значение, и для признания убийства несущественно то, что убитый должен был в ближайшем будущем все равно умереть.

Древнее право знало много обстоятельств, смягчающих вину за убийство, в том числе и жизнеспособность. В древнем еврейском праве смертная казнь за убийство не применялась в случаях, когда объектом преступления являлся нежизнеспособный ребенок, неизлечимо больной или лицо, находившееся в агонии. Жизнеспособности убиваемого требовал Carpzow. Ансельм Фейербах внес это требование в Баварское Уложение 1813 г., но сейчас «степень энергии и правильности жизненных отправлений убитого, степень нормальности развития органов его тела не оказывают никакого влияния на состав убийства».[21]21
  Фойницкий. Курс уголовного права. Особенная часть. С. 15.
  Таганцев писал: «…вопрос о жизнеспособности viabilitas объекта почти потерял свое значение» («О преступлениях против жизни». Т. I. С. 35).


[Закрыть] Уголовное законодательство в равной мере охраняет и жизнь ребенка, и взрослого человека, и старика. «Право прожить час так же священно, как и право прожить 60 лет», писал еще Штюбель, и «как с юридической, так и с практической точки зрения принятие жизнеспособности в число необходимых условий убийства оказывается несостоятельным».

Б. Самоубийство и соучастие в нем. Самоубийство, как правило, в настоящее время уголовной ответственности за собой не влечет, а из ненаказуемости самоубийства вытекает также ненаказуемость и покушения на него, так как покушение на непреступное деяние также не является преступлением, подстрекательство и пособничество к самоубийству могут быть рассматриваемы лишь как delictum sui generis.

Иначе, однако, решался этот вопрос ранее, а в некоторых странах иногда и сейчас.

Каролина специально предусматривала самоубийство и карала его в некоторых случаях конфискацией имущества (Art. 135), а Тридентский собор (1568 г.), следуя взгляду блаженного Августина, истолковал шестую заповедь как безусловно запрещающую самоубийство. Труп самоубийцы поэтому подвергался позорному погребению. Наказуемость самоубийства в Германии была отменена Фридрихом I лишь в 1751 г. Французские законы в XVIII в. карали самоубийство повешением за ноги и конфискацией имущества в пользу короля,[22]22
  Jousse. Traité de la justice criminelle de France 1771. Т. IV. P. 130–141; Muyart de Vouglans. Les lois criminelles de France suivant leur ordre naturel, 1780. P. 184–186; Gаrraud. Traitè du droit pénal français. Paris, 1891. P. 311–312. – Сейчас во Франции “Le suicide… ne constitue point un délit…" (Chaveau et Helie. Théorie du Code pénal. Paris, 1862. T. III. P. 452).


[Закрыть] а в английском праве еще и по сегодняшний день самоубийство рассматривается как преступление. Ранее по common law самоубийца подвергался позорному погребению на большой дороге и в его могилу вбивали кол; его имущество подлежало конфискации, но и до конца XIX в. в Англии самоубийца лишался церковного погребения. Поскольку самоубийство рассматривается в Англии как felony, покушение на него является по английскому праву misdemeanor и карается тюрьмой.[23]23
  Stephen. Commentaries ot the law of England. London, 1925, ed., 18. V. 4. P. 45–46. Blackstons commentaries of the laws of England. N.-Y., 1883. P. 937. – Английский закон предлагал самоубийцу похоронить “on a public higway or with any stake driven through the body”. Конфискация имущества была отменена в 1873 г. и лишь в 1882 г. были разрешены церковные обряды при похоронах самоубийц.


[Закрыть]

В Англии еще в XX в. имели место случаи привлечения к уголовной ответственности за покушение на самоубийство.

Приводим кое-какие цифры. Так, привлечение к уголовной ответственности за покушение на самоубийство имело место:

По праву США законченное самоубийство не карается и не является преступлением;[24]24
  Miller. Handbook of criminal law. 1934. P. 272.


[Закрыть] так как самоубийство не наказуемо, то лица, подстрекавшие к нему, и пособники также не могут быть рассматриваемы по общему правилу о соучастии как наказуемые, однако суды в различных штатах решают этот вопрос по-разному. Суды Мичигана, Техаса, Массачусетса полагают, что в случае, когда кто-либо уговорил человека покончить с собой и присутствовал при этом, его следует рассматривать как исполнителя murder II степени, но если он не присутствовал, то он не может отвечать, так как он является accessory before the fact, а таковой не может быть наказуем, когда не наказуем главный виновник. Если двое условились покончить с собой и один из них приведет свое намерение в исполнение, а другой этого не сделает, то последний карается за murder.

По законодательству Нью-Йорка покушение на самоубийство рассматривалось до 1919 г. как felony и каралось заключением на срок до 2 лет или штрафом до 1000 долларов или обоими наказаниями вместе (§ 178). Подстрекательство или помощь к совершению самоубийства по законодательству Нью-Йорка рассматриваются как manslaughter I степени (§ 175), подобные же действия при последовавшем покушении на самоубийство рассматриваются как felony (§ 176), при этом то, что сам покушавшийся или покончивший с собой за свои действия не отвечает, значения не имеет (§ 177). В Массачусетсе и Техасе покушение на самоубийство не наказывается. В Техасе – так как самоубийство не преступление, а в Массачусетсе на основании статута, определяющего felonies.[25]25
  Ibid. P. 272–273.


[Закрыть]

Проект Уголовного кодекса США предусматривал самоубийство и соучастие в нем в трех статьях (ст. 261–263). Пособники и подстрекатели к самоубийству карались лишением свободы на срок до 7 лет, а при покушении на самоубийство – лишением свободы на срок до 2 лет или штрафом до 1000 долларов, или обоими наказаниями вместе.

Канадский кодекс (ст. 237) карает покушение на самоубийство лишением свободы на срок до 1 года или штрафом, или обоими наказаниями вместе.[26]26
  Liszt. Tötung und Lebensgefährdnung, Vergl. Darsfc, Bes. Teil, B. V. S. 134.


[Закрыть]

Румынский кодекс 1937 г. установил наказуемость покушения на самоубийство (от одного до пяти лет тюрьмы), что ранее не имело места.[27]27
  Hausknecht L. Die neue Sfrafgesetzgebung Rumäniens, Cernäutii, 1938. S. 22.


[Закрыть]

В Италии самоубийство не карается, но карается тот, кто убедит другого совершить самоубийство или укрепит в нем предположение покончить с собой, окажет ему каким-либо образом содействие при выполнении самоубийства. Если последствием покушения на самоубийство было тяжкое телесное повреждение, а не смерть, то наказание снижается. Если потерпевший моложе 14 лет или ограниченно вменяем, то наказание повышается; если же он невменяем, то действие подстрекателя или пособника рассматривается как убийство (ст. 580).

Швейцарский кодекс 1938 г. карает подстрекательство и пособничество к самоубийству, совершенные из экономических побуждений. Это преступление карается лишь в том случае, если самоубийство или покушение на него последовали (ст. 115).

В Дании карается тот, кто содействует самоубийству другого, а если он действует по мотивам личной заинтересованности, то наказание повышается (ст. 240). На Кубе карается лицо, которое содействует самоубийству или подстрекает к нему, а если пособник или подстрекатель был одновременно и исполнителем, то наказание повышается. Суды должны учитывать мотивы действия, и если виновным руководили жалость или сочувствие, то мера наказания снижается. В Турции карается тот, кто подстрекал или помогал в самоубийстве, если последнее имело место (§ 454). В Иране самоубийство ненаказуемо, а значит, ненаказуемы и все виды соучастия в нем, которые по иранскому кодексу строго акцессорны. В Польше карается тот, кто путем уговора или оказания содействия доводит человека до покушения на собственную жизнь (ст. 228). Наказуемость соучастия в самоубийстве предусмотрена также в Испании (art. 416 кодекса 1932 г.), проектом французского Уголовного кодекса (art. 369), Голландии (ст. 294) и Норвегии (§ 236).

В истории русского права наказуемость самоубийства была ранее установлена церковными законами. Начиная с Воинского устава Петра I, мы находим самоубийство как уголовно наказуемое деяние: «…ежели кто сам себя убьет, то надлежит палачу тело его в бесчестное место отволочь и закопать, волоча прежде по улицам или обозу» (арт. 164), а Морской устав предлагал: того, «кто захочет сам себя убить и его в том застанут, того повесить на райне, а ежели кто сам себя уже убьет, тот и мертвый за ноги повешен быть имеет» (ст. 117).[28]28
  Так же предлагали поступать с самоубийцами и проекты Уголовного Уложения 1754 и 1766 гг. (гл. XXVII).


[Закрыть]

По Своду законов за самоубийство назначалось лишение христианского погребения, а за покушение на него – наказание такое же, как и за покушение на убийство (ст. 347–348).

Дореволюционное русское уголовное законодательство карало самоубийство, если оно не было учинено в состоянии безумия, умопомешательства или происшедшего от болезни припадка беспамятства или из великодушного патриотизма для сохранения государственной тайны и иных подобных целей, или женщин при обороне от изнасилования (ст. 1472–1474 Уложения 1885 г.). Наказанием за самоубийство было признание недействительности завещания и лишение христианского погребения. Покушение на самоубийство каралось церковным покаянием, и, таким образом, субъектами его могли быть только христиане. Склонение и пособничество к самоубийству приравнивалось к пособничеству в предумышленном убийстве (ст. 1475). Кроме того, каралось побуждение к самоубийству (близкое к составу доведения до самоубийства в советском праве) и жестокость в отношении подчиненного лица или лица, находящегося на попечении, приведшая к самоубийству последнего (ст. 1476).

По Уголовному Уложению 1903 г. самоубийство уже ненаказуемо, а участие в нем рассматривается как delictum sui generis (ст. 462–463). Но еще в 1915 г. мы находим такое сообщение: «Вследствие неоднократно уже возникавших недоразумений при погребении самоубийц по православному обряду святейший синод разъяснил, что если самоубийство совершено вследствие известного уже помешательства, то в таком случае духовенство должно удовлетворяться документом, выданным полицией о неимении с ее стороны препятствий к погребению, в прочих же случаях необходимо предварительное судебно-медицинское освидетельствование, через которое было бы удостоверено ненормальное психическое состояние самоубийцы. После судебно-медицинского осмотра, удостоверяющего ненормальность самоубийцы, священники не имеют права отказываться от совершения христианского погребения над самоубийцами и в случае крайнего сомнения должны испрашивать указаний от своего епископа».[29]29
  Право, 1915 г. С. 1561–1562.


[Закрыть]

Предусмотрена была Уголовным Уложением 1903 г. также «американская дуэль», т. е. соглашение двух или нескольких лиц поставить самоубийство одного из них в зависимость от жребия или иного условного случая, и последовавшее вследствие такого соглашения самоубийство или покушение на самоубийство, не довершенное по обстоятельствам, не зависящим от воли согласовавшихся (ст. 488).

Представители передовой правовой мысли всегда возражали против уголовной ответственности за самоубийство, и еще Беккариа писал: «…самоубийство является преступлением, к которому, казалось бы, не может применяться наказание в собственном смысле, потому что оно поражает или невинных, или холодное и бесчувственное тело».[30]30
  Беккариа. О преступлениях и наказаниях. М., 1939. С. 354–355. – Против наказуемости самоубийства выступали также Вольтер, Монтескье и др. философы XVIII в.


[Закрыть]

В советском уголовном праве самоубийство и покушение на него уголовной ответственности за собой не влекут, что дало повод А. Ф. Кони после издания УК РСФСР 1922 г. писать: «…нельзя не приветствовать статью 148 Советского уголовного кодекса, совершенно исключившую наказуемость самоубийства и покушения на него».[31]31
  Кони А. Ф. Самоубийство в законе и жизни. М., 1923. С. 9.


[Закрыть] Рассматривая самоубийство как действие, противоречащее этике и морали социалистического общества, законодатель считает в то же время нецелесообразным применять за это деяние меру уголовного наказания. Имевшие место в военной практике отдельные случаи квалификации покушения военнослужащих на самоубийство по ст. 16 и п. «в» ст. 193¹² УК РСФСР не могут рассматриваться иначе, как грубая ошибка, противоречащая общим принципиальным установкам советского уголовного права. Уголовная ответственность за самоубийство нецелесообразна, так как она не может служить ни целям общего, ни целям специального предупреждения.

В действующем нашем уголовном законодательстве карается лишь доведение лица, находящегося в материальной или иной зависимости от другого лица, жестоким обращением последнего или иным подобным путем до самоубийства или покушения на него (ст. 141 ч. I), а также «содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо неспособного понимать свойства или значения им совершаемого или руководить своими поступками» и лишь в том случае, «если самоубийство или покушение на него последовали» (ст. 141 ч. II).[32]32
  Предусмотрено также изнасилование, имевшее своим последствием самоубийство потерпевшего лица (ч. II, ст. 153 УК РСФСР). УК АзССР особо предусматривает случай, когда результатом подговора или содействия явилось «самосожжение», устанавливая в этом случае наказание в виде лишения свободы на срок до 10 лет; ст. 178 ч. II).


[Закрыть]

Наше уголовное законодательство поступает совершенно правильно, когда, рассматривая самоубийство как действие, безусловно противоречащее социалистической морали, не устанавливает за него никакого наказания, но тот, кто помогает самоубийству, кто, оставаясь в живых, помогает другому человеку покончить с собой, тот, безусловно, представляет общественную опасность, вне зависимости от того, было ли лицо, покончившее с собой, вменяемо или нет.

Фактически, когда речь идет о подстрекательстве или соучастии в самоубийстве невменяемого, то это уже не помощь самоубийству, а скорее убийство. Тот, кто вкладывает револьвер в руку психически больного, чтобы он покончил с собой, тот, кто подговаривает ребенка застрелиться, тот фактически убивает.[33]33
  «Подговоривший безумного к самоубийству есть не что иное, как убийца» (Лист. Свод замечаний Т. I. С. 245; так же Майер). «Содействие самоубийству малолетних… должно рассматриваться как умышленное убийство, предусмотренное ст. 136» (Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий. С. 182).


[Закрыть] Помощь и подговор к самоубийству должны караться в дальнейшем, как мы полагаем, и тогда, когда самоубийца отдавал себе отчет в своих действиях. Нет никаких оснований считать действие лица, которое дает самоубийце револьвер или которое подговаривает его застрелиться, – ненаказуемым. Оставлять эти случаи без применения репрессии нельзя.[34]34
  При обсуждении проекта уголовного уложения 1903 г. по этому вопросу были весьма различные мнения. Майер полагал, что «вопрос о наказуемости пособничества самоубийству представляется до настоящего времени весьма спорным и в доктрине и в законодательстве. Во всяком случае проект поступает вполне правильно, не облагая наказанием подговор к самоубийству лица совершеннолетнего и вменяемого, потому что совершающий или покушающийся совершить самоубийство в состоянии вменяемости избирает такой выход из своего печального положения по собственной воле, по собственным побуждениям» (Свод замечаний. Т. I. С. 228). Было также мнение, что нельзя «подвергать наказанию пособника в несуществующем преступлении», по мнению Гольцендорфа, «пособничество самоубийству не следовало бы облагать наказанием. Наоборот… всякий подговор к самоубийству подлежит наказанию, если самоубийство или покушение на оное последовали…» (Свод замечаний. Т. I. С. 230); а Шютце считал, что «… сохранение особого постановления о пособничестве и подговоре к самоубийству… заслуживает полнейшего одобрения» (Свод замечаний. Т. I. С. 231).
  Несмотря на то, что по Code pénal соучастие в самоубийстве ненаказуемо, Garraud высказывается за введение специального состава, карающего это деяние. Traité du droit pénal français. Paris, 1891. V. 4. P. 317.
  В советской практике был случай, когда суд признал в подговоре к самоубийству наличие состава убийства. Осужденный Косогов подговорил беременную от него Муратову, с целью избавления от платежа алиментов, совместно покончить с собой. «Когда Муратова повесилась первая, обвиняемый Косогов вешаться не стал, считая поступок ее «дурацким» и даже уклонился от дачи помощи для спасения ее жизни – отбросил руку покойной, которая после повешения схватила его, прося тем самым помощи о спасении жизни, но он не только не помог ей освободиться от петли, но еще сказал, что «так вашего брата и учат». Верховный Суд РСФСР признал, что «все вышеприведенное… свидетельствует об учинении Косоговым умышленного, с заранее обдуманным намерением, убийства Муратовой из низменных побуждений, путем подговора ее к самоубийству с обещанием повеситься вместе с ней, с созданием соответствующей обстановки для проведения задуманного в исполнение, каковое деяние содержит все признаки преступления, предусмотренного ст. 136 УК» (дело № 23579 СП 1927 г. № 10. С. 21).


[Закрыть]

Помощь при самоубийстве по существу мало чем отличается от убийства по просьбе, а подстрекательство к самоубийству деяние значительно более тяжкое, положения акцессорной теории соучастия о ненаказуемости основного деяния не могут оказать никакого влияния на наше право, а преступление это к тому же должно быть предусмотрено как delictum sui generis. Вопрос о сходстве между участием в самоубийстве и убийством по просьбе неоднократно возникал в литературе. F. Helie считал безразличным, убивает ли человек себя собственной рукой или рукой другого, но Фойницкий основательно возражал, что «сближение это верно для убиваемого, но не для убивающего».[35]35
  Фойницкий. Курс уголовного права. Часть Особенная, Пг., 1916. С. 13; Chauveau A., Helie F. Théorie du Code pénal. Paris, 1862. V. III, № 1096. P. 456–457.


[Закрыть]

Наличие в советском уголовном праве особого состава доведения до самоубийства, который в других законодательствах отсутствует, должно быть признано вполне правильным. Практически применение уголовной ответственности за это преступление требует осторожности и тщательного учета обстоятельств дела. Доведение до самоубийства предполагает наличие непосредственной причинной связи между фактом самоубийства и преступным деянием обвиняемого, но и одного наличия такой причинной связи еще недостаточно, нужно, чтобы действие обвиняемого, повлекшее за собой самоубийство, охватывалось понятием жестокого обращения или иного подобного пути и чтобы потерпевший находился в материальной или иной зависимости от лица, привлекаемого к уголовной ответственности. Поэтому «один факт прекращения половой связи, повлекший самоубийство, не является еще достаточным для обвинения прекратившего эту связь в доведении до самоубийства»,[36]36
  Дело Г. Пленум Верховного Суда СССР 9 ноября 1939 г. Сб. пост. Верховного Суда СССР за 1939 г. В. II. С. 40 и СЮ. 1940 г. № 2. С. 39.


[Закрыть] точно так же «самоубийство на почве личных отношений между потерпевшим и подсудимым не может быть поставлено последнему в вину, если по делу не установлено, что самоубийство явилось результатом жестокого или подобного обращения подсудимого с потерпевшим, находившимся от него в зависимости».[37]37
  СЮ. 1939. № 15–16. С. 62, дело Мкртычян. Пленум Верховного Суда СССР. 8 июня 1939 г.


[Закрыть]

Неоднократно подчеркивалось руководящими судебными органами, что «самоубийство материально зависимого лица не может быть поставлено в вину подсудимому при недоказанности связи между действиями подсудимого и самоубийством».[38]38
  Дело Бандуровской. Пленум Верховного Суда СССР, 26 декабря 1939 г., СЮ. 1940, № 3. С. 45 и Сб. пост. Пленума Верховного Суда СССР. В. II. С. 34–35.


[Закрыть] Однако, исходя здесь, как и во всех остальных случаях, из субъективной вины, мы полагаем, что одной причинной связи еще недостаточно, необходима вина и в отношении результата, т. е. нужно, чтобы виновный, если он не желал результата, хотя бы мог и должен был предвидеть, что результатом его действий может явиться самоубийство потерпевшего; если этого не было, то, как мы полагаем, ответственность исключается. Поэтому мы не можем согласиться с определением УКК ВС РСФСР, которая, исходя из правильного положения, что «ст. 141 предусматривает не только жестокость обращения, но и другие способы доведения до самоубийства», пришла к выводу о виновности мужа, который в письме к первой жене называл вторую жену «куском мяса», «бараньей головой» и т. п., а последняя, прочитав это письмо, отравилась,[39]39
  УКК Верховного Суда РСФСР, дело № 2136, СП 1929, № 4. С. 8.


[Закрыть] хотя причинная связь здесь и имеется, но отсутствует субъективная виновность, и значит оснований для уголовной ответственности нет.

Физическое или психическое принуждение к самоубийству есть, конечно, не что иное, как умышленное убийство. Точно так же как убийство следует рассматривать и случаи доведения до самоубийства с прямым умыслом, таким образом, виновность при этом преступлении в отношении результата может быть либо в форме неосторожности, либо в форме эвентуального умысла.[40]40
  Уголовное право. Особенная часть. 3-е изд. С. 132.


[Закрыть]

Если самоубийство явилось результатом законных действий обвиняемого, то даже при наличии причинной связи и заведомости уголовная ответственность не может иметь места; так, нельзя привлечь к уголовной ответственности начальника, законно уволившего сотрудника, или мужа, разошедшегося с женой, если даже они были предупреждены, что сотрудник или жена намерены покончить с собой, и все же не отказались от своих действий.

В. Неохраняемая жизнь в истории уголовного права. История уголовного права знает значительное число лиц, которые не признавались возможными объектами убийства, которые правом не защищались и лишение которых жизни признавалось ненаказуемым.

Классовый характер уголовного законодательства в отношении убийства находил свое выражение не только и даже не столько в том, как оно каралось, сколько в том, когда и в отношении кого оно разрешалось и когда не влекло за собой уголовного преследования.

Уголовное право долгое время вовсе не всякого человека считало возможным объектом преступления против личности, в том числе и убийства.

Из числа возможных объектов наказуемого убийства исключались рабы и холопы.

Товарищ Сталин указывает, что «При рабстве “закон” разрешал рабовладельцам убивать рабов. При крепостных порядках “закон” разрешал крепостникам “только” продавать крепостных».[41]41
  Сталин. Речь на первом съезде колхозников-ударников. Вопросы ленинизма. 11-е изд. С. 412.


[Закрыть]

Законы XII Таблиц карают за убийство только в случаях лишения жизни свободного человека. По закону Аквилия в Риме убийство раба рассматривалось не как преступление против личности, а как имущественное преступление: «иск умышленного вреда (actio damni injuriae) установляется законом Аквилиевым (относимым к 468 г. от основания Рима), в первой главе которого постановлено, что кто убьет незаконно чужого раба или чужое четвероногое из числа домашних животных, тот будет осужден заплатить хозяину высшую цену, какую тот предмет имел в том году».[42]42
  Институты императора Юстиниана / Пер. Проскурякова. СПб., 1859 г. С. 232.


[Закрыть]

Императором Пием Антонином было установлено, что если кто убьет своего раба без причины, должен быть наказан как за убийство чужого раба. Как видно из Институтов Юстиниана, во времена Антонина начальникам провинций докладывали, что рабы убегают в храмы или к статуям императоров, спасаясь от невыносимой жестокости их господ. В этих случаях Антонин постановил принуждать хозяев продавать рабов на хороших условиях с тем, чтобы цена была все же отдаваема господам. Пий Антонин в рескрипте, адресованном Элию Марциану, писал: «Хотя власть господ над их рабами должна быть неприкосновенна и никто не должен быть лишен своего права, но польза самих господ требует, чтобы справедливо просящим не отказывать в помощи против жестокости, или голода, или нестерпимой обиды».[43]43
  Там же. С. 23–24.


[Закрыть] Уголовное наказание в Риме за убийство раба, да и то со значительными ограничениями, было установлено лишь при Клавдии и Константине.

Платон писал: «… кто убьет своего раба, то, по совершении очищений, ему, согласно закону, не ставится в вину убийство».[44]44
  Платон. Законы. Т. XIV. С. 98; Academia. Пг., 1923 г.


[Закрыть]

Так же обстояло дело и в истории русского права, где уставная грамота великого князя Василия Дмитриевича, данная жителям Двинской земли в 1397 г., устанавливала: «…а кто осподарь огрђшится, ударить своего холопа или робу и случится смерть, в том намђстници не судятъ ни вины не емлютъ» (ст. 11).

«Русская Правда» также не признает холопа и раба возможными объектами убийства даже для посторонних лиц, «а в холопе и в робе виры нетуть; но оже будеть без вины убиен, то за холоп урок платити или за робу, а князю 12 гривен продажи» (Троицкий список, ст. 89), т. е. за убийство холопа и раба полагаются те же денежные взыскания, что и за коня (урок и продажа 12 гривен). Но лиц с ограниченной правоспособностью «Русская Правда» иногда защищает: «…аще ли господин бьеть закупа… не смысля пьян, без вины, то яко же и в свободном платежь, тако же и в закупе» (ст. 62 Троицкого IV списка).[45]45
  Все тексты по «Русской Правде». Т. I. Академия наук СССР. М.; Л., 1940.


[Закрыть]

Каноническое право дозволяло убийство еретиков и лиц, приговоренных к anathema et excommunicatio.

Убийство лиц, приговоренных к смертной казни, много столетий не рассматривалось как преступление, и еще Фейербах в таком убийстве видел только полицейское нарушение.[46]46
  Feuerbach. Lehrbuch des gemeinen in Deutschland gültigen peinlichen Rechts. Giessen, 1828. § 34. S. 28.


[Закрыть]

Убийство изменников часто не только не рассматривалось как преступление, а напротив, как деяние, заслуживающее вознаграждения. «А будет кто изменника догнав на дороге убьет… а тому… дати государево жалованье из его животов, что государь укажет» (Уложение царя Алексея Михайловича 1649 г., гл. II, ст. 15).

В Риме было ненаказуемо убийство лиц, присужденных к aquae et ignis interdictio, а позже лиц, занесенных в проскрипционные списки. В средневековой Германии в таком положении были лица, осужденные к Friedlosigkeit, в русском праве – осужденные к «потоку и разграблению». В литовском праве «выволанцы», а «разбойника вольно есть всякому без беды убивати» устанавливают Книги Законные (гл. II, ст. 9). Сербское право не карало за убийство гайдуков, т. е. лиц, скрывавшихся в горах и не являвшихся в назначенный срок к органам власти, несмотря на публичный вызов, гайдук стоял вне защиты закона и каждый мог убить его безнаказанно. В XVI в. во Франции и Германии можно было безнаказанно убивать цыган.

С 1882 по 1943 г. по официальным данным в США было линчевано 3416 негров. Линчевание – «это общеамериканский институт, возникший из духа американского беззакония (lawlessness) и американской непримиримости с порядком судебной деятельности».[47]47
  Barnes H. E., Teeters N. K. New horizons in criminology. N.-Y., 1945. С. 199.


[Закрыть] Виновные в линчевании почти всегда остаются безнаказанными.

В течение длительного времени не каралось убийство уродов. Римское право признавало убийство уродов дозволенным (monstrosos partus sine fraude coedunto). Цицерон в одной из своих речей говорит, что потерпевший «с такой же легкостью был лишен жизни, как по XII Таблицам младенец, отличавшийся исключительным уродством».

Не каралось убийство уродов и в средние века, когда они рассматривались как результат связи женщины с дьяволом и поэтому не устанавливалось уголовной ответственности за лишение их жизни.

Каноническое право позднее внесло в этот взгляд резкое изменение и карало убийство урода, исходя из того, что «всякое существо, рожденное от человека, имеет человеческую душу». Однако еще Каролина требовала, чтобы объект убийства был не только жив (lebendig), но и обладал нормальными органами (gleidmässig). Ненаказуемым было убийство уродов и по прусскому земскому праву 1794 г. Представители теории уголовного права в Германии в начале XIX в., в том числе Фейербах и Грольман, придерживались той точки зрения, что убийство уродов должно оставаться ненаказуемым.[48]48
  Feuerbach A. Lehrbuch des gemeinen in Deutschland gültigen peinlichen Rechts. Giessen, 1828. S. 141; Бернер также считает, что «объект убийства – только живой человек, а не урод» (Бернер. Учебы, угол. права. Т. II. С. 124). «Лишение жизни чудовищного младенца не составляет убийства», – пишет Будзинский (Будзинский. О преступлениях в особенности. М., 1887. С. 44).


[Закрыть] Это положение распространялось, однако, только на детей, а иногда даже только на новорожденных, но не на взрослых уродов. В современном праве убийство уродов, как правило, особо не предусматривается и они находятся под равной охраной закона.[49]49
  Garraud. Traité du droit penal français. Paris, 1891. V. 4. P. 210. «Tout créature quelque difforme et bizarre qu'elle soit, lorsque'elle est née de 1'homme est protegee par la loi» пишут Chauveau et Helie (Théorie du Code penal. Paris, 1862. V. III. P. 395).


[Закрыть]

До Петра I в русском законодательстве убийство уродов не каралось. По петровским указам 1704 и 1718 гг. было предложено уродов не убивать и не таить, а объявлять священникам и направлять в кунсткамеру. Наказанием за нарушение указа были установлены штрафы и даже смертная казнь. Из характера этого законодательства ясно, что имелась в виду не охрана жизни уродов, а специальные мероприятия, направленные на пополнение петровских кунсткамер. Наказуемость за убийство урода по существу была установлена в России впервые в Своде Законов 1832 г. (ст. 345), но еще в Уложении 1845 г. устанавливается за убийство младенца чудовищного вида более мягкое наказание (ст. 1469), а при обсуждении проекта Уголовного уложения председатель Владикавказского окружного суда Бартенев считал, что «убийство урода из суеверия должно быть выделено особой статьей».[50]50
  Свод замечаний. Т. I. С. 29


[Закрыть]

В советском уголовном праве этот вопрос законом не предусмотрен и существенного значения для практики не имеет.

Г. Убийство, квалифицированное по объекту. В уголовном праве одним из важнейших элементов состава для определения квалификации убийства являлось всегда и зачастую и сейчас является установление того, против кого преступление было направлено.

Еще в глубокой древности был выделен состав родственного убийства, за которое угрожали особо суровые виды смертной казни. Платон рассматривает убийство мужа, жены, брата, сестры, родителей и пишет, что «было бы в высшей степени справедливо подвергнуть отцеубийцу или матереубийцу многократной смертной казни, если бы только было возможно одному и тому же человеку умереть много раз».[51]51
  Платон. Законы, «Academia». СПб., 1923. Т. XIV. С. 102.


[Закрыть] В период законов XII Таблиц в Риме понятие parricidium охватывало не только убийство родственника, но и убийство всякого свободного человека, «Si quis hominem liberum dolo malo (sciens) morti duit parricida esto» (IX таблица § 2), но Помпеем «parricidium» был уже выделен как квалифицированный состав родственного убийства. Этот закон Помпея (lex Pompeia de parricidiis), как пишет Гай, устанавливал, что «кто ускорит смерть своего родителя, своего сына или всякой другой особы из его родства тайно или явно», будет ли он основным исполнителем или сообщником преступления, подлежит наказанию за parricidium. Закон Помпея охватывал убийство восходящих родственников, вне зависимости от степени родства, нисходящих, за исключением убийства ребенка, совершенного отцом (ответственность была установлена лишь в царствование Константина), братьев, сестер, дядей, теток и их детей, мужа, жены, жениха и невесты, родителей невесты женихом или родителей жениха невестой или их родителями, мачехи, отчима и пасынков, а также убийство клиентами своих патронов.[52]52
  Marcianus. Dig. 48. 9, I и далее по: Моmmsеn. Römisches Strafrecht. Leipzig, 1899. S. 645.


[Закрыть] Отцеубийство всегда рассматривалось как особо ужасное преступление, и Цицерон в одной из своих речей говорит, что это «ужасное отвратительное преступление, что и говорить, равняющееся, можно сказать, по своей отвратительности всем остальным преступлениям, вместе взятым».[53]53
  Цицерон. Речь за С. Росция // Полное собрание речей. СПб., 1901. Т. I. С. 41.


[Закрыть]

Особенно большое значение родственные отношения имели для квалификации убийства в древнем Китае. (В Китае вообще было очень большое количество квалифицированных и привилегированных видов убийства: по способу действия, по лицу, на которое убийство направлено, и т. д.). Система старого китайского уголовного права знала особо усиленное наказание за одновременное убийство нескольких членов семьи, что создавало, в соединении с другими особенностями китайского права, курьезы в ряде случаев судебной практики. Так, однажды были одновременно убиты муж и жена (последняя весьма легкого поведения), сначала была убита жена, а затем муж, убийца был приговорен к обезглавливанию с выставлением головы напоказ и конфискацией половины имущества. В другом подобном же случае был раньше убит муж, убийца был приговорен к значительно более мягкому наказанию, так как безнравственная женщина, не имеющая мужа, сама преступна и подлежала суду.[54]54
  Старое китайское право было построено на системе Люй – основных законов, которые никогда не меняются, и Ли – новых специальных законов, изданных в дополнение к Люй и подлежащих пересмотру каждые десять лет. Отношение между Люй и Ли приблизительно такое же, как между английским common и statute law, разница заключается в том, что Люй представляли собой писанный кодекс, в общем тождественный для каждой династии, и что хотя Ли часто отменяли Люй, однако они все же рассматривались как подсобные, подчиненные Люй. Кодекс, действовавший до реформы китайского законодательства (при Манджурской династии), так называемый Ла-Цин-Люй-Ли, опирался на систему, созданную Юнь-Ле (1403 г. ц. эры Минская династия).


[Закрыть]

В истории русского права убийство определенных лиц зачастую создавало квалифицированный состав или особо выделялось.

В XXII гл. Уложения царя Алексея Михайловича 1649 г. было особо выделено убийство: отца или матери (ст. 1 и 2), родителями детей законных (ст. 3) и незаконных (ст. 26), брата или сестры (ст. 7), мужа женой (ст. 14), беременной женщины (ст. 7) и господина (ст. 9). Все эти виды убийства влекли за собой одинаковое наказание, за исключением мужеубийства, которое каралось закапыванием виновной живой в землю,[55]55
  «А буде жена учинит мужу своему смертное убийство или окормит его отравою, а сыщется про то до пряма: и ее за то казнити, живу окопати в землю и казнити ее такою казнью безо всякой пощады, хотя будет убитого дети или иные кто ближние роду его, того не похотят, что ее казнити, и ей отнюдь не дати милости, и держати ея в земле до тех мест, покамест она умрет» (гл. XXII, ст. 14 Ул. Ц. А. М.). Это же установлено указом 11 мая 1663 г. (ПСЗ. Т. I, № 335. С. 577), описывая закапывание, Котошихин пишет: «… Живых закапывают в землю по титки с руками и отоптывают ногами и от того умирают того ж дни или на другой и на третей день» (О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1906, гл. VII. С. 116).


[Закрыть] но законом 19 февраля 1689 г. это наказание было заменено отсечением головы,[56]56
  «О неокапывании в землю жен за убийство мужей их, а об отсечении им голов».


[Закрыть] и детоубийства, которое каралось мягче других видов убийства.

Воинский устав Петра I особо предусматривал убийство отца, матери, дитя малого или офицера (гл. XIX, арт. 163) – в этих случаях назначалась смертная казнь колесованием, а Морской устав назначает колесование за убийство отца или командира (ст. 116).[57]57
  Так же карают за отцеубийство и проекты Уголовного Уложения 1754 и 1766 гг. (гл. 28).


[Закрыть]

Сводом законов 1832 г. была воспринята система Уложения 1649 г. (ст. 341 и 342), а Уложение 1845 г. усиливало ответственность за убийство родственников.

И в древнем германском праве родственные отношения играли немалую роль при установлении наказуемости убийства в период, когда за убийство вообще платили Wergeld, в лангобардском праве жена за убийство мужа каралась смертной казнью. Швабское Зерцало за убийство родственников назначало утопление в мешке, а за убийство мужа колесование в соединении с пытками.

Родственные отношения, наличие которых между убийцей и убитым в действующем праве дает основание для усиления ответственности, весьма разнообразны. Наиболее распространенной является квалификация убийства восходящего родственника (Франция, ст. 299, Бельгия, ст. 395, Япония, ст. 203, Италия, ст. 517 и др.), наказание за убийство родителей только немногие страны распространяют и на случаи, если убит незаконный отец (Германия, ст. 215, Италия, ст. 577, Куба, ст. 432), в России при разработке проекта Уложения 1903 г. было сделано подобное предложение, но в закон оно включено не было. За убийство приемных родителей усиливают ответственность соответствующие статьи во Франции, Швеции, Италии, Турции и других странах.

Убийство детей и нисходящих родственников как квалифицированное также встречается довольно часто (Италия, ст. 577, Куба, ст. 432, Турция, § 449). Русское Уложение 1903 г. рассматривало убийство нисходящих наравне с убийством восходящих родственников (ст. 455-I), также поступало старое итальянское уложение; квалифицировано такое убийство было в ряде швейцарских кантонов и многих кодексах средне– и южноамериканских республик.