Текст бизнес-книги "Обязательство из неосновательного обогащения: понятие, виды, механизм возмещения"

Автор книги: Наталья Соломина

Раздел: Юриспруденция и право, Наука и Образование

Наталья Геннадьевна Соломина
Обязательство из неосновательного обогащения: понятие, виды, механизм возмещения

Введение

Кардинальные преобразования всей экономики страны в начале 90-х годов потребовали такого же кардинального преобразования всего российского законодательства. Особую значимость при этом приобрели правовые институты, способные каким-либо образом упорядочить проникновение товарно-денежных отношений практически во все сферы жизнедеятельности. Экономические реформы позволили иначе посмотреть не только на вопросы обогащения как такового, когда у каждого добросовестного субъекта права появилась заинтересованность в максимальном увеличении своих доходов, но также и на проблемы процесса неосновательного обогащения, когда таковые стали опосредовать почти весь гражданский оборот, в частности сферу совершения гражданско-правовых сделок, защиты права собственности.

Проблемы неосновательного обогащения как теоретические, так и практические всегда более или менее активно разрабатывались отечественной цивилистикой. Кондикционное обязательство было и остается важнейшим средством защиты гражданских прав, а институт неосновательного обогащения охватывает собою не только положения, зафиксированные в гл. 60 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Несмотря на повышенный научный интерес к кондикционным обязательствам, о достаточной разработанности данного правового института в цивилистической науке все же говорить не приходится. Обилие кандидатских диссертационных исследований по отдельным вопросам кондикционных отношений само по себе еще не свидетельствует о достаточном уровне развития доктрины в сфере теории неосновательного обогащения. Требуются фундаментальные теоретические исследования в данном направлении.

Способность кондикционного обязательства выступать самостоятельным средством защиты гражданских прав, нормы, регулирующие его применение, дополняют специальную правовую регламентацию иных способов защиты и в настоящее время практически никем не оспариваются. Вместе с тем регулятивные возможности кондикционного требования до сих пор остаются необоснованно умаленными по сравнению с его действительным назначением. Исследовательская мысль за редким исключением не простирается дальше положений, сформулированных еще в период введения в действие части второй Гражданского кодекса РФ крупнейшим ученым современности A.Л. Маковским. Между тем именно заложенные этим ученым предпосылки формирования научной дискуссии о существе кондикционного обязательства должны были стать тем ориентиром, который позволил бы вывести теории о неосновательном обогащении на новый уровень.

Сегодня при реализации института неосновательного обогащения как охранительного инструмента судебная практика выработала свои подходы понимания положений о неосновательном обогащении, некоторые из которых отличаются особой противоречивостью, что, в свою очередь, обусловлено сформировавшейся доктриной. В частности, речь идет о подходе определения сущности объекта обязательства из неосновательного обогащения, существа исполнения этого обязательства, характера отношений, сопутствующих возврату неосновательно приобретенного или сбереженного имущества, и др. В настоящее время четко прослеживается позиция, когда роль института неосновательного обогащения сводится лишь до функций вспомогательного механизма, обслуживающего другие охранительные институты российского гражданского права.

Эти и некоторые другие аспекты позволяют говорить о назревшей потребности всестороннего изучения вопросов неосновательного обогащения, что не только способствовало бы развитию данного правового института, но и возможно привело бы к иному взгляду на многие вопросы применения норм о неосновательном обогащении, а также на существо кондикционного требования как основного универсального требования о восстановлении нарушенной имущественной сферы участников гражданского оборота. При этом одним из актуальных направлений развития теории универсальности кондикционного обязательства должно стать исследование охранительно-восстановительных свойств кондикционного требования, в том числе, через определение его места в механизме защиты нарушенной имущественной сферы участников гражданского оборота.

Глава I. Кондикционное обязательство в системе способов защиты гражданских прав

§ 1. Определение универсальности кондикционного обязательства: введение в проблему

В хозяйственном (экономическом) обороте обогащение присутствует всегда, выступая содержанием таких категорий, как прибавочная стоимость, спекулятивная сделка, движение стоимости, капитал и наконец прибыль и экономия. Обогащение характерно для любых товарно-денежных отношений, когда продажа товаров, выполнение работ, оказание услуг преследуют не получение эквивалента, равного стоимости последних, а получение некоторой прибавки к этой стоимости (прибыли), закладываемой в цену товара, работы, услуги, ибо без такой прибавки теряет смысл товарооборот в целом. Размер полученной прибыли говорит о рентабельности предприятия, подтверждает платежеспособность хозяйствующего субъекта. Поэтому цель любой экономической деятельности в конечном счете сводится к получению максимального размера прибыли (обогащения), что, в свою очередь, побуждает субъектов такой деятельности наращивать объемы производства, продаж и т. п.

В рамках государства обогащение представляет собой единый процесс, обеспечивающий его нормальное функционирование, предопределяет необходимость существования посреднических (промежуточных) звеньев, финансовых институтов, способных в любой момент поддержать рост экономики за счет аккумуляции денежных средств и их перераспределения, с тем чтобы обеспечить финансирование хозяйствующих субъектов. За счет непрерывности оборота капитала происходит обогащение всей системы, каждого хозяйствующего элемента и государства в целом. При таком справедливом распределении материальных благ достигается баланс интересов субъектов хозяйственного оборота, эффективное и стабильное функционирование всей системы рыночной экономики, что обеспечивает рост собственного благосостояния частных лиц и прирост совокупного экономического продукта.

Обогащение, являясь условием благосостояния народа, нации, государства, находит свое выражение в сознании господствующей власти в виде политических, правовых, моральных представлений, идей, категорий, принципов, что приводит к формированию правовой надстройки в форме системы, отраслей и институтов права. Перемещаясь в правовую надстройку, экономические отношения обеспечиваются тем необходимым объемом правовых норм, способным обеспечить нормальное функционирование гражданского оборота, в котором каждый добросовестный субъект может рассчитывать на обогащение[1]1
  В юридической литературе советского периода термин «неосновательное обогащение» критиковался. По идеологическим соображениям недопустимым считалось всякое обогащение одного лица за счет другого, приводящее к эксплуатации чужого труда, извлечению прибавочной стоимости и т. п. В связи с этим для обозначения соответствующих обязательств предлагалось использовать такие термины, как «неосновательное получение выгоды», «неосновательное приобретение» или «неосновательное получение имущества». См., например: Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 153; Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М.: Госюриздат, 1951. С. 211; Иоффе О.С. Советское гражданское право: Курс лекций. Отдельные виды обязательств. Л.: Изд-во ЛГУ, 1961. С. 516; Советское гражданское право / Под ред. Д.М. Генкина, Я.А. Куника. М., 1967. С. 510; Шамшов А.А. Неосновательное приобретение (сбережение) имущества и нетрудовой доход. Саратов, 1981. С. 36.
  В настоящее время не возникает вопроса о целесообразности использования данного термина. По мнению Ю.К. Толстого, использование термина «неосновательное обогащение» в современный период юридически вполне корректно и соответствует прочной исторической традиции. См.: Гражданское право: Учебник. Т. 3 / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2007. С. 77.


[Закрыть]. При этом категория «обогащение» (в позитивном смысле) на законодательном уровне прямо не используется, однако существо ее находит выражение в таких законодательных формулировках, как «обязуется уплатить определенную денежную сумму (цену)», «безвозмездно передает или обязуется передать вещь», «обязуется предоставить имущество за плату» и т. д.

Обогащение в правовом смысле всегда связано с некоторым приростом или экономией, которые присутствуют в большинстве гражданско-правовых сделок, когда передаче имущества, выполнению работы или оказанию услуги противостоит встречное предоставление в виде денежных средств в размере, превышающем реальную стоимость имущества (работы или услуги), достаточном для удовлетворения интереса продавца в широком смысле слова. Естественно, что процесс обогащения не ограничивается только рамками товарно-денежных отношений, а имеет место и в случаях, когда происходит любое перемещение стоимости, в том числе и в виде безвозмездной передачи имущества (например, по договору дарения или ссуды), приводящей к обогащению субъектов.

К сожалению, обогащение не всегда приводит исключительно к позитивному результату, когда распределение имущественных благ считается справедливым. Возможны ситуации, при которых происходит нарушение имущественного равновесия одних субъектов за счет неправомерных действий других участников гражданского оборота[2]2
  Л.И. Петражицкий, например, в числе таких неправомерных действий называл кражу, грабеж, обман, административный произвол или иные явления неправомерного характера, в основе которых лежит немотивированный, неразумный мотив. См.: Петражицкий Л.И. Иски о «незаконном обогащении» (К характеристике современной юриспруденции)//Вестник права. 1900. № 2. С. 12.


[Закрыть], что в масштабах государства способно привести к экономическому произволу, хозяйственной анархии, имущественному хаосу. В таких случаях необходимо вести речь о неосновательном обогащении, когда приобретение (прирост) и сбережение (экономия) какого-либо материального блага являются объективно неправомерными, а поведение неправомерно обогатившегося лица рассматривается как поведение, противоречащее устоям общества, основам нравственности и морали.

Нарушение справедливого начала в перераспределении имущественных благ определяет необходимость защиты нарушенных имущественных интересов. По этой причине право в целом и гражданское право в частности должны обеспечить стабильность имущественного оборота, не только посредством урегулирования должного поведения его участников, но и путем предоставления достаточного набора защитных средств как вещно-правового, так и обязательственного характера.

Гражданское законодательство предусматривает два уровня регулирования способов защиты гражданских прав. К первому уровню относятся способы защиты, носящие универсальный характер, которые могут применяться для защиты любого субъективного гражданского права. Такие способы, в частности, поименованы в ст. 12 ГК РФ. Второй уровень регулирования способов защиты гражданских прав соотносится с такими способами, которые применяются для защиты только определенных видов гражданских прав или для защиты от определенных нарушений. Такие способы защиты определены ст. 12 ГК РФ как «иные способы» защиты[3]3
  См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М.: Статут, 1998. С. 628, 629.


[Закрыть].

Среди всей совокупности универсальных способов защиты гражданских прав выделяется группа таких способов, применение которых преследует цель восстановить нарушенное право, компенсировать потери, понесенные в связи с нарушением права[4]4
  См. там же. С. 630.
  В.В. Витрянский выделяет данную группу защиты прав наряду еще с двумя группами, в основу разграничения которых положен критерий результата. К таким группам он относит способы защиты, применение которых позволяет подтвердить (удостоверить) защищаемое право или прекратить (изменить) обязанности, и способы защиты, применение которых позволяет предупредить или пресечь нарушение права.


[Закрыть]. Данные способы защиты представляют собой элементы единого механизма защиты прав участников гражданского оборота от посягательств на их имущественную сферу. Такой механизм, будучи направленным на восстановление нарушенной имущественной сферы лица, возлагает на нарушителя бремя несения различного рода материальных затрат, связанных как с возвратом недолжного, так и с возмещением иных дополнительных затрат, способных не только компенсировать нарушенный имущественный интерес лица, но и максимально наказать нарушителя, исходя из требований добросовестности, разумности и справедливости. Целью реализации такого защитного механизма выступает восстановление нарушенной имущественной сферы потерпевшего.

Подобная восстановительно-охранительная роль механизма защиты субъективного права участника гражданского оборота в целом свойственна лишь кондикционному требованию, что позволяет признать за ним признаки системообразующего элемента всего механизма защиты субъективного права лица, чье право нарушено «несанкционированным проникновением» в его хозяйственную сферу. Данный системообразующий элемент способен оказывать универсальное воздействие на реализацию любого другого способа защиты, направленного на восстановление нарушенного права. Это, в свою очередь, означает, что роль института неосновательного обогащения не ограничивается лишь сферой обязательственного права, что позволяет признать за этим правовым институтом качества общеотраслевого института.

Так, в частности, Т.И. Илларионова в свое время указывала на то, что совокупность норм о неосновательном обогащении сложилась как пограничный институт, направленный на разрешение конфликтов между лицами, ранее не состоявшими в правоотношениях, либо субъектами недействительных или расторгнутых договоров. В основании применения института неосновательного обогащения обобщен более широкий круг пресекаемых деяний, чем в охранительных нормах институтов сделок или защиты права собственности: нормы о неосновательном обогащении соотносятся с охранительными нормами института сделок и защиты права собственности как общеотраслевые с мерами относительно специального характера[5]5
  См.:Илларионова Т.И. Система гражданско-правовых охранительных мер: Автореф. дисс… д-ра юрид. наук. Свердловск, 1985. С. 19.


[Закрыть].

На системообразующую роль кондикционного обязательства и общеотраслевой характер его норм указывают, хотя и не прямо, другие ученые. Так, A.Л. Маковский, комментируя положения части второй Гражданского кодекса РФ в год ее введения в действие, касающиеся изменений в регулировании отношений вследствие неосновательного обогащения, отмечал: «В основе происшедших изменений лежит, во-первых, взгляд на обязательства, возникающие вследствие неосновательного обогащения, не как на отдельный вид обязательства, а как на особый их род и даже, возможно, своеобразный (восполнительный) способ защиты гражданских прав и, во-вторых, понимание того, что этот институт относится к числу тех, которые непосредственно связаны с нравственными началами гражданского права»[6]6
  Маковский А.Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения (гл. 60) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая: Текст, комментарий, алфавитно-предметный указатель/Под ред. О.М. Козырь, A.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М., 1996. С. 591, 592.
  На связь института неосновательного обогащения с нравственными началами указывали и многие дореволюционные ученые. Так, В.И. Синайский по этому поводу писал: «Неосновательное обогащение уходит своими корнями в область этических требований общества, принимает во внимание интересы обеих сторон, стараясь примерить их на средней линии – возвращении того, что еще имеется налицо, как обогащение, полученное без достаточного основания по воззрениям права и самого общества» (Синайский В.И. Русское гражданское право. М.: Статут, 2002).


[Закрыть].

Действовавшее ранее гражданское законодательство[7]7
  Впервые законодательное закрепление кондикционные обязательства получили в ГК РСФСР 1922 г. (гл. 12, ст. 339–402). Впоследствии – в ГК РСФСР 1964 г. (гл. 42, ст. 473, 474) и Основах гражданского законодательства 1991 г. (ст. 133).


[Закрыть] рассматривало кондикционное обязательство как самостоятельный вид обязательств, стоящий в одном ряду с договорным, деликтным и виндикационным требованиями. И хотя вопрос соотношения кондикционного обязательства с этими требованиями законодательством непосредственно не регламентировался, данная проблема все же исследовалась в плане допустимости конкуренции исков и изменения основания исковых требований, когда это было необходимо для установления истины по делу, а также для обеспечения наиболее полной и всесторонней защиты прав и законных интересов сторон в гражданском процессе[8]8
  См.: Толстой Ю.К. Обязательства из неосновательного обогащения. С. 91.


[Закрыть].

Преобладающей в тот период была точка зрения, согласно которой конкуренция исков считалась недопустимой[9]9
  См., например: Иоффе О.С. Советское гражданское право: Курс лекций. Отдельные виды обязательств. Л.: Изд-во ЛГУ, 1961. С. 522–528; Арзамасцев А. Н. Охрана социалистической собственности по советскому гражданскому праву. Л.: Изд-во ЛГУ, 1956. С. 187–189; Генкин Д. М. Право собственности в СССР. М.: Госюриздат, 1961. С. 197; Венедиктов А. В. Гражданско-правовая охрана социалистической собственности в СССР. М.: Изд-во АН СССР, 1954. С. 170–175; Шамшов А.А. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения: Учебное пособие/Под ред. Ю.К. Калмыкова. Саратов: Изд-во Саратовского унта, 1975. С. 47–50; Смирнов В.Т., Собчак А.А. Общее учение о деликтных обязательствах в советском гражданском праве. Л., 1983. С. 99 и след.


[Закрыть]. О.С. Иоффе, например, считал такую конкуренцию неприемлемой не только с практической точки зрения, но и ошибочной в теоретическом плане. По этому поводу он писал: «Поскольку спорящие стороны состоят в одном правоотношении, становящемся предметом гражданского спора, а дело возбуждено по поводу определенного нарушения данного конкретного правоотношения, речь может идти лишь о предъявлении соответствующего единственного иска, но не о выборе между несколькими исками, не об их конкуренции. Вот почему какая бы то ни было конкуренция исков должна быть отвергнута»[10]10
  Иоффе О.С. Советское гражданское право: Курс лекций. Отдельные виды обязательств. Л.: Изд-во ЛГУ, 1961. С. 524.


[Закрыть].

Позиция недопустимости конкуренции исков аргументировалась тем, что у каждого требования о защите нарушенного права имеется свое основание возникновения, что обусловливает самостоятельность каждого требования по отношению друг к другу, поэтому наличие какого-либо одного из предусмотренных законом оснований исключает все другие основания для предъявления иска к данному лицу, вытекающего из данного конкретного правоотношения. «Именно поэтому, – писал О.С. Иоффе – конкуренция исков представляет собой внутренне противоречивое, научно-несводимое понятие, лишенное практической ценности»[11]11
  Там же.


[Закрыть].

Вместе с тем в правовой литературе рассматриваемого периода встречались высказывания, в которых четко прослеживалась идея универсального характера кондикционного обязательства. Например, А.А. Шамшов отмечал, что в случае любого неоправданного перемещения имущества надо считаться с возможностью предъявления кондикционного иска, и «хотя в конечном счете природа правоотношения оказывается иной и предъявляется другой иск, но во всех этих ситуациях перемещение имущества является неосновательным, а обязательство по ст. 473 ГК возникает именно из неосновательного приобретения… Это свидетельствует об универсальности требований из неосновательного приобретения как черте, отличающей их от иных требований»[12]12
  Шамшов А.А. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения С. 48.


[Закрыть].

Аналогичную характеристику нормам о неосновательном обогащении в сравнении с другими обязательственно-правовыми нормами давал В.А. Рясенцев, называя их «специальными»[13]13
  Рясенцев В.А. Обязательства из так называемого неосновательного обогащения в советском гражданском праве //Ученые записки МГУ. 1949. Вып. 114.
  С. 96.


[Закрыть].

На дополнительный характер норм о неосновательном обогащении ко всем другим охранительным требованиям в период действия ГК 1922 г. и ГК 1964 г. указывал целый ряд ученых[14]14
  См., например: Нарвут Н. Об обязательствах, возникающих вследствие неосновательного обогащения // Рабочий суд. 1924. № 6–7. С. 34; Гурвич М. Институт неосновательного обогащения в его основных чертах по Гражданскому кодексу РСФСР// Советское право. 1925. № 2(14). С. 110; Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. С. 157; Тархов В.А. Ответственность по советскому гражданскому праву. Саратов, 1973. С. 441.


[Закрыть]. При этом отмечалось, что при наличии в том или ином юридическом составе как неосновательного приобретения, так и условий для предъявления иного иска предъявляется всегда последний. Считалось, что так происходит потому, что в любом другом иске понятие «неосновательности имущественного перемещения» выражено в иных, более определенных юридических категориях. Тем не менее понятия основательности и неосновательности имущественного перемещения определяли судьбу любого иска, связанного с таким перемещением, а ст. 473 ГК РСФСР 1964 г. являлась единственной статьей гражданского законодательства, где понятие «неосновательности» юридически не расшифровывалось, а применялось как таковое. Это позволило, вчастно-сти, А.А. Шамшову прийти к выводу о том, что при неосновательном перемещении имущества условием, необходимым для предъявления иска из неосновательного приобретения, является отсутствие условий для предъявления какого-либо иного иска[15]15
  См.: ШамшовА.А. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения. С. 50.


[Закрыть].

Определение норм о неосновательном обогащении как норм, дополняющих любой из охранительных институтов, позволило даже выдвинуть предположение о возможности помещения главы о неосновательном обогащении в Общую часть обязательственного права[16]16
  См. там же. С. 49.


[Закрыть]. Аналогичная идея, кстати, была высказана A.Л. Маковским в период введения в действие действующего Гражданского кодекса РФ: «Не исключено, что надлежащее место этих своеобразных обязательств – в общей части обязательственного права (разд. III ГК) или даже в общих положениях ГК (разд. II)»[17]17
  Маковский А.Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения (гл. 60). С. 603.


[Закрыть]. Заметим, что такой подход определения места норм о неосновательном обогащении имел все основания, чтобы быть реализованным на уровне закона. Так, в опубликованном в 1947 г. проекте Гражданского кодекса СССР глава о неосновательном приобретении была помещена именно в Общей части[18]18
  Гражданский кодекс СССР: Проект. М., 1947. С. 70, 71.


[Закрыть].

Дополнительный (субсидиарный) характер норм о неосновательном обогащении отстаивается и многими российскими учеными[19]19
  В.В. Витрянский, например, по этому поводу указывает: «В системе гражданско-правовых обязательств кондикционные обязательства занимают особое положение: они носят универсальный восполнительный характер. Поэтому в тех случаях, когда нормы, регулирующие соответствующий тип (вид) обязательств, не обеспечивают устранение ситуации, при которой на стороне одного из участников гражданско-правовых отношений образуется неосновательное обогащение, должны применяться правила о кондикционных отношениях». См.: Брагинский М.И., Витрянский В. В. Договорное право. Ч. 2: Договоры на передачу имущества. М., 2001. С. 377, 378. Также см.: Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации. М., 1996. С. 395 (автор главы – К.Б. Ярошенко).


[Закрыть]. При этом не умаляется самостоятельность каждого из требований, сравниваемых с кондикционным. Такая позиция основывается прежде всего на нормах действующего гражданского законодательства, согласно которым: поскольку иное не установлено самим Кодексом, другими законами или иными правовыми актами и не вытекает из существа соответствующих отношений, правила о неосновательном обогащении, предусмотренные гл. 60 ГК, подлежат применению также к требованиям: 1) о возврате исполненного по недействительной сделке; 2) об истребовании имущества собственником из чужого незаконного владения;

3) одной стороны в обязательстве к другой о возврате исполненного в связи с этим обязательством; 4) о возмещении вреда, в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица (ст. 1103 ГК РФ).

Такое соотношение кондикционного обязательства с данными гражданскими правоотношениями, по мнению A.Л. Маковского, не является идеальным решением вопроса, но вместе с тем представляется полезным, поскольку гл. 60 ГК содержит ответы на многие вопросы, не всегда получающие должного разрешения в правилах об отдельных видах этих обязательств[20]20
  См.: МаковскийА.Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения (глава 60). С. 598.


[Закрыть]. В частности, это вопросы, касающиеся судьбы доходов, извлеченных обогатившимся лицом из полученного (сбереженного) имущества; затрат, понесенных обогатившимся лицом на содержание этого имущества; последствий ухудшения этого имущества за время его нахождения у обогатившегося лица, и ряд других не менее важных вопросов.

Основной вопрос, который возникает при исследовании положений ст. 1103 ГК РФ, сводится к следующему: на чем основана возможность субсидиарного применения положений о неосновательном обогащении к другим поименованным в данной статье требованиям?

По мнению А. Климовича, в данной ситуации речь идет исключительно о субсидиарном применении норм гл. 60 ГК РФ к указанным институтам, что делает возможным применение иска из неосновательного обогащения совместно с другими исками[21]21
  См.: Климович А.В. Статья 1103 ГК РФ: новый аспект реализации кондикционных обязательств // Сибирский юридический вестник. 2001. № 2. С. 40.


[Закрыть]. Субсидиарный характер гл. 60 ГК РФ выявляется при этом из буквального толкования абз. 1 ст. 1103 ГК РФ. Так, формулировку «подлежат применению также к требованиям» можно заменить тождественной формулировкой «дополнительно применяются также к требованиям».

Субсидиарность согласно данной позиции ни в коей мере не означает заменимость соответствующего требования на кондикционный иск. Напротив, считается, что при необходимости кондикция способна дополнить правовые возможности потерпевшей стороны субсидиарным притязанием, при отсутствии которого имущественная сфера последнего оказывается невосполнимо нарушенной. При этом механизм применения правил о неосновательном обогащении работает следующим образом: когда институты, указанные в ст. 1103 ГК РФ не способны восстановить нарушенное право лица, для его восстановления могут быть применены нормы гл. 60 ГК РФ[22]22
  См.: Перкунов Е. Неосновательное обогащение – место в Гражданском кодексе и практика Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2004. № 2. С. 154.


[Закрыть].

Несмотря на столь единодушное в современной правовой науке толкование механизма применения норм о неосновательном обогащении к смежным институтам, характер таких норм определяется все же по-разному.

Например, Р.А. Кушхов констатирует, что нормы гл. 60 ГК РФ становятся как бы частью соответствующего института, не сохраняя исключительность самостоятельного требования, возникающего из неосновательного обогащения[23]23
  См.: Кушхов Р.А. О конкуренции требования из неосновательного обогащения с иными требованиями о защите гражданских прав // Нотариус. 2006. № 3. С. 29.
  Об этом говорит и К.Б. Ярошенко: «Таким образом, обязательствам вследствие неосновательного обогащения придан универсальный, но вместе с тем субсидиарный характер: нормы, регулирующие обязательства вследствие неосновательного обогащения, применяются в дополнение к нормам, специально регулирующим соответствующие отношения» (см.: Комментарий к части второй Гражданского кодекса для предпринимателей /Под общ. ред. М. И. Брагинского. М., 1996//. СПС «Гарант»),


[Закрыть]. Такой подход, как представляется, сводит характер гл. 60 ГК РФ до обслуживающего (дополнительного) правового института, не имеющего под собой какой-либо специальной сферы, в отношении которой можно было бы применить собственно само кондикционное требование как самостоятельное.

Другие авторы, в частности А.В. Климович, определяют нормы о неосновательном обогащении как нормы, регулирующие в качестве общих положений любое неосновательное обогащение независимо от источника его возникновения. Поэтому субсидиарное применение правил гл. 60 ГК РФ, по его мнению, далеко не всегда означает применение собственно кондикционного иска: речь может идти всего лишь о применении определенных норм, обычно сопутствующих кондикционному требованию (например, о порядке определения стоимости подлежащего возврату имущества), либо вообще о применении требования, по своей природе не являющегося кондикционным[24]24
  См.: Климович А.В. Статья 1103 ГК РФ: новый аспект реализации кондикционных обязательств. С. 47.
  На общий характер кондикционного требования указывает и О.Н. Садиков: «В силу положений ст. 1103 неосновательное обогащение приобретает характер общей защитной меры, которая может использоваться наряду (одновременно) с другими, названными в ст. 1103 требованиями» (см.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части второй (постатейный). / Под ред. О.Н. Садикова. М., 1998. С. 710. Также см.: Бозиева Ю.Г. Кондикционные обязательства в системе гражданско-правовых обязательств: Дисс…. канд. юрид. наук: 12.00.03. Краснодар, 2003. С. 63; Ипатов А.В. Денежные кондикционные обязательства в гражданском праве Российской Федерации: Автореф. дисс…. канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2003. С. 16.


[Закрыть].

В изложенной позиции прослеживается, хотя и неявно, признание за кондикционным обязательством родовых признаков по отношению ко всем остальным восстановительным средствам имущественной сферы участников гражданского оборота, где, «находясь в теснейшей генетической связи с компенсаторно-восстановительными началами цивилистики, кондикционное требование осуществляет генеральную правоохранительную функцию в системе защиты субъективных гражданских прав»[25]25
  Синицын С.А. Виндикация, реституция и кондикция: проблемы соотношения // Законодательство. 2003. № 8. С. 22, 23.


[Закрыть].

Универсальный характер кондикционного обязательства и норм, регламентирующих его применение, наиболее четко прослеживается в позиции A.Л. Маковского, который еще в 1996 г. писал, что кондикционное обязательство совсем не однопорядково другим отдельным видам обязательств. Оно универсально для всех случаев, когда одно лицо приобретает (сберегает) имущество за счет другого без правового основания, и потому является родовым понятием по отношению ко всем обязательствам возвратить имущество, приобретенное (сбереженное) без достаточных оснований. Другое дело, что для каждого из этих конкретных случаев неосновательного обогащения могут быть установлены специальные правила в законе, в иных правовых актах, а для некоторых и в договоре, и эти специальные правила должны иметь преимущество перед общими нормами об обязательствах из неосновательного обогащения[26]26
  См.: Маковский А.Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения (гл. 60). С. 597, 598.


[Закрыть].

Заметим, что высказанная позиция не претерпела каких-либо изменений за десятилетие развития отечественной правовой науки. Так, например, Д.В. Новак в рамках своего диссертационного исследования 2006 г. приходит к выводу: «В российском праве обязательства вследствие неосновательного обогащения как родовой институт охватывают любые требования о возврате имущества, приобретенного или сбереженного одним лицом за счет другого, для которых нормы гл. 60 ГК РФ являются своеобразной общей частью… охранительные меры специального характера вытесняют кондикцию как общее средство защиты и речь идет лишь о субсидиарном применении к данным отношениям некоторых норм гл. 60 ГК РФ»[27]27
  Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве (сравнительно-правовое исследование): Автореф. дисс… канд. юрид. наук. М., 2006. С. 10.


[Закрыть].

Выходит, что субсидиарный (универсальный) характер норм о неосновательном обогащении, выражающийся в возможности восполнить (дополнить) любой охранительный институт, одних ученых-правоведов приводит к мысли о восполнительном характере всего института неосновательного обогащения, а других – к общеродовому началу кондикционного обязательства относительно охранительно-восстановительной сферы в гражданском праве.

Если первый подход понимания назначения гл. 60 ГК РФ вряд ли имеет право на существование, поскольку в противном случае возникает вопрос о роли таких универсальных средств защиты, как возмещение убытков и уплата неустойки, которые, помимо всего прочего, выступают еще и мерами гражданско-правовой ответственности, то второй подход должен был бы раз и навсегда решить вопрос о существе механизма защиты гражданских прав от всякого рода ущемлений имущественной сферы участников гражданского оборота и признать за всеми иными охранительно-восстановительны-ми способами защиты их видовую принадлежность к общему родовому требованию – требованию о возврате неосновательного обогащения (кондикционному требованию) со всеми вытекающими из этого последствиями.

Однако этого не произошло. За родовым характером кондикционного обязательства до сих пор скрывают все те же восполнительные характеристики с возможной постановкой вопроса: а может ли в таком случае кондикционное обязательство рассматриваться как самостоятельное.

Ю.К. Толстой относительно существа кондикционных обязательств пишет: «…занимая в системе обязательств вполне самостоятельное место, они нередко сопровождают обязательства, возникающие из иных оснований и имеющие иную юридическую природу, выступая по отношению к ним в качестве «обязательств-спутников». Не будучи акцессорными обязательствами в строгом смысле слова, они могут восполнять пробелы в защите субъективных гражданских прав, осуществляемой с помощью иных вещно-или обязательственно-правовых требований»[28]28
  Толстой Ю.К. Обязательства из неосновательного обогащения. С. 78.


[Закрыть].

Несмотря на то, что приведенная точка зрения не позволяет усомниться в самостоятельности кондикционного требования, все-таки суть такой самостоятельности заключается далеко не в признании за другими сравниваемыми требованиями видовой принадлежности к кондикционному, а напротив, в установлении четких границ применения как кондикционного, так и иных требований. Иначе, как отмечает М.А. Смирнова, «если под обогащением понимать любое фактическое получение либо сбережение блага, то провести разграничение с другими видами обязательств крайне затруднительно, и кондикция предстает родовой и субсидиарной категорией»[29]29
  Смирнова М.А. Соотношение обязательственных требований в российском гражданском праве // Актуальные проблемы гражданского права. / Под ред. О.Ю. Шилохвоста. М.: Норма, 2003. Вып. 7. С. 187, 188.


[Закрыть]. М.А. Смирнова видит следующие последствия такого подхода: как при получении имущества по недействительной сделке, так и в случае незаконного владения, лицо фактически приобретает благо; потерпевший в таких случаях должен защищаться иском, который соответствует характеру отношений, а кондикционное требование оказывается вспомогательным, субсидиарным, используемым для восполнения пробелов в специальных нормах[30]30
  См. там же. С. 188.


[Закрыть].

Заметим, что М.А. Смирнова, исключая признание за кондикционным обязательством качеств родового обязательства, ставит под сомнение и его субсидиарный характер. Она пишет: «Положение ст. 1103 ГК о возможности применения кондикционных норм к иным требованиям, дающее основание для вывода о вспомогательном характере института, может быть истолковано по-другому. А именно: применение правил о неосновательном обогащении к другим требованиям может рассматриваться как возможность сопровождения некоторых гражданско-правовых требований кондикционными. Иными словами, это означает их кумулятивную конкуренцию»[31]31
  Там же. С. 206, 207.


[Закрыть]. Она пишет и о возможности альтернативной конкуренции, в частности с деликтным требованием.

На наш взгляд, такой подход не снижает актуальности общего вопроса о конкуренции кондикционного, виндикационного, деликтного и договорного требований.

Универсальность кондикционного требования не только не затрагивает самостоятельности такого требования, а, напротив, решает вопрос: какие охранительно-восстановительные требования поглощаются родовым кондикционным требованием, а в отношении каких имеет место восполнительное применение норм о неосновательном обогащении.

Представляется, что современной правовой наукой роль кондикционного обязательства в процессе восстановления нарушенного права необоснованно умаляется по сравнению с действительным характером такого обязательства, обеспечивающего полное восстановление имущественной сферы от любого посягательства извне. Институт неосновательного обогащения содержит полный набор правовых восстановительных инструментов, достаточных для защиты имущественных интересов потерпевшего, когда помимо непосредственно кондикционного требования потерпевшая сторона вправе присоединить к нему и другие требования охранительного характера (требование о возмещении доходов, уплате процентов).

Универсальность кондикционного обязательства, на наш взгляд, проявляется в многоаспектном характере категории «универсальность», когда ее содержание не ограничивается лишь возможностью субсидиарного применения норм о неосновательном обогащении к отдельным правовым институтам и признанием за кондикционным требованием общеродовых признаков, правовая регламентация которого уступает любой другой специальной регламентации видового требования о защите гражданских прав. Напротив, в ходе настоящего исследования будет показана доминирующая роль как самого кондикционного требования при защите любого безосновательного перемещения имущественного блага от потерпевшего к приобретателю, приведшего к неосновательному обогащению одного лица за счет другого, так и норм

о неосновательном обогащении при восполнении любой нарушенной имущественной сферы. Кондикционное требование, являясь «предельным» способом защиты гражданских прав, применяется с целью полного восстановления имущественной сферы потерпевшего.

Реализация категории «универсальность» будет показана в работе через определение кондикционного требования в системе способов защиты гражданских прав; определение объема норм, относящихся к институту неосновательного обогащения; определение пределов применения кондикционного требования и особенностей исполнения кондикционного обязательства; совокупную реализацию иных охранительных средств, опосредующих процесс имущественного возмещения потерпевшего.