Текст бизнес-книги "Сексуальные преступления как объект криминологии"

Автор книги: Николай Исаев

Раздел: Учебная литература, Детские книги

Николай Алексеевич Исаев
Сексуальные преступления как объект криминологии

© Н. А. Исаев, 2007

© Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2007

Предисловие

Представление этой книги я хотел бы начать с достаточно распространенного утверждения о том, что криминологическая обстановка, особенно в части насильственной и сексуальной преступности, в России весьма неблагополучна. Достаточно сказать, что уровень насильственной преступности в стране в 2–3 раза превышает соответствующий уровень в западных странах в расчете на единицу населения. Неблагополучно положение и в области сексуальной преступности, причем не только насильственной ее части. На состояние этого вида преступности большое влияние оказывают неблагоприятные социальные факторы, в том числе связанные с алкоголизацией и наркотизацией населения, ростом проституции и порнографии. На фоне ослабления деятельности правоохранительных органов по обеспечению высокого уровня нравственности в обществе и неэффективности институтов гражданского общества можно ожидать ухудшения криминологической ситуации и с насильственной, и с сексуальной преступностью.

В последние годы появилось немало криминологических работ, посвященных насильственному и сексуальному преступному поведению. Эти работы чаще всего принадлежат перу либо криминологов, либо судебных психиатров. В то же время очень мало таких исследований, в которых соединялись бы и юридические, и психиатрические, и психологические аспекты.

Предлагаемая вниманию читателей книга Н. А. Исаева «Сексуальные преступления как объект криминологического исследования» – достаточно уникальное произведение, в котором удачно сочетаются результаты криминологических, уголовно-правовых, психологических и психиатрических исследований, выполненных автором на высоком профессиональном уровне. И это совсем неудивительно, поскольку он обладает и медицинским, и юридическим образованием, в течение многих лет интенсивно осуществляет эмпирические криминологические исследования. Его перу принадлежат многочисленные работы в области судебной психиатрии, сексологии и криминологии, которые получили одобрение и поддержку среди ученых соответствующих специальностей. На мой взгляд, автор принадлежит к числу ведущих криминальных сексологов страны.

В книге представлены обширный эмпирический материал, множество конкретных примеров, которые удачно иллюстрируют и доказывают положения и выводы, приводимые автором. Эти исследования были проведены им в качестве криминолога и судебного психиатра.

В монографии Н. А. Исаева предпринята удачная попытка системного охвата наиболее важных проблем в области изучения сексуальных преступлений, проведено сравнительное исследование социально-правовой регуляции сексуального поведения, дан уголовно-правовой и криминологический анализ преступлений против половой свободы и половой неприкосновенности личности, рассмотрены такие малоизученные в науке явления, как порнография и проституция.

Вполне обоснованно, что работу завершает раздел, посвященный проблемам профилактики сексуальных преступлений. Соответствующая профилактическая деятельность, конечно, чрезвычайно сложна, и в связи с этим исследователю порой трудно устоять перед соблазном высказать тривиальные мысли по поводу путей и средств противодействия сексуальным преступлениям. Содержащиеся в этой книге предложения и рекомендации предупредительного характера научно выверены и научно обоснованы, при этом автор опирается на те выводы и положения, к которым пришел сам или которые почерпнул из заслуживающей доверия литературы.

Труд Н. А. Исаева, безусловно, будет с интересом встречен научными и практическими работниками. Думается, имеющиеся в работе предложения по изменению законодательства заслуживают внимания, и я настойчиво бы рекомендовал внедрить их в уголовное законодательство. Эти предложения и рекомендации основаны не на досужих размышлениях, а на конкретном и достоверном материале.

Можно выразить уверенность в том, что эта книга будет с интересом встречена всеми, кто интересуется вопросами сексуальной преступности и обеспокоен ростом ее уровня в нашей стране.

Доктор юридических наук,

профессор, заслуженный деятель науки РФ Ю. М. Антонян

Глава 1
Системный подход к изучению девиантного и криминального сексуального поведения

«…Человеческая совесть не всегда и не везде одинакова, почти всегда она есть прямое следствие образа жизни данного общества, данного климата и географии… только истинная мудрость должна помочь нам занять разумную среднюю позицию между экстравагантностью и химерами и выработать в себе кодекс поведения, который и будет отвечать как нашим потребностям и наклонностям, данным нам природой, так и законам страны, где нам выпало жить».

Маркиз Донасьен Альфонс Франсуа де Сад

1.1. Социально-правовые нормы и криминальное сексуальное поведение

Многообразие взглядов на предмет человеческой сексуальности нашло отражение в развитии новой научной дисциплины – сексологии. Несмотря на это сексуальность как предмет исследования остается иррелевантной по своей сути, поскольку, как отмечает английский социолог Э. Гидденс, «с одной стороны, она является всеохватывающим, с другой стороны – сущностно частным делом».[1]1
  Гидденс Э. Трансформация интимности. Сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах. – СПб., Питер, 2004. – С. 30.


[Закрыть] Частный характер сексуального поведения применительно к правовой регуляции проявляется в соотношении правовой охраны неприкосновенности и половой свободы личности; право выступает как гарант свободы человеческого поведения, но в определенных рамках, устанавливаемых социальными нормами.

Другой проблемной ситуацией оказывается стремительный рост знаний в области человеческой сексуальности и трудности их междисциплинарной реализации в юридических науках,[2]2
  Антонян Ю. М., Ткаченко А. А., Шостакович Б. В. Криминальная сексология / Под ред. Ю. М. Антоняна. – М., Спарк, 1999. – С. 3.


[Закрыть] в частности в области исследования криминального сексуального поведения.

Известный исследователь Г. Блумер отмечал, что основная проблема разрыва между теоретическими и прикладными исследованиями в общественных дисциплинах базируется на «отсутствии четко определенных понятий, которые являются важным предварительным условием научного развития»[3]3
  Blumer Н. Der methodologishe Standort des Symbolishen Interactionismus // Alltagswissen, Interaction und gessellschaftliche Wirklichkeit / Arbeitsgruppe Bielefelder Sozoiologen (Hg.). Bd. 1: Symbolisher Interactionismus und Ethnométhodologie. – Reinbeck, 1973. – P. 34.


[Закрыть]. К числу наиболее сложных понятий относятся нормы сексуального поведения и сексуальных отношений, так как в данной области человеческого бытия происходит сложное переплетение морально-нравственных, культуральных, религиозных, научных и других подходов.

Анализ правовых и других социальных норм регуляции всего многообразия сексуального поведения – чрезвычайно сложен и противоречив. Так, в медицинских моделях норма объясняется через патологию, а патология – через норму, образуя таким образом порочный круг интерпретаций. Нормы морали и нормы физиологии, нормы права и нормы психологии несут в себе различные системы отсчета, и сопоставление их возможно только в рамках системного подхода. Кроме того, границы нормативности и отклонений в проявлении сексуального поведения обусловлены социокультуральными особенностями, изменчивы в историческом времени и неоднородны в пространственно-территориальном аспекте.[4]4
  Имелинский К. Сексология и сексопатология. – М., Медицина, 1986. – С. 23–25.


[Закрыть] Г. Б. Дерягин справедливо отмечает: «В определении сексуальной нормы, принятой в конкретном обществе, необходим междисциплинарный подход, и здесь, по нашему мнению, нельзя ориентироваться на логику отдельных интеллектуалов из-за того, что она может отличаться от взглядов большинства членов общества».[5]5
  Дерягин Г. Б. Судебно-медицинские аспекты полового насилия на европейском Севере России. Дис… докт. мед. наук. – Архангельск, 2002. – С. 116.


[Закрыть] Он предлагает ввести понятие «условной нормы» как «искусственного соединения популярных и научных воззрений».[6]6
  Там же. – С. 116–117.


[Закрыть] На наш взгляд, такое понятие, как «условная норма», вполне допустимо в естественных науках, но не может использоваться в области права. Особенно четко должны быть сформулированы общие критерии, характеризующие криминальное сексуальное поведение.

Понятие нормы в основном базируется на трех категориях – должного в области морали и права, среднестатистического в социологических исследованиях и процессов адаптации применительно к медико-биологическим наукам.

Понятие нормы и нормативности, с одной стороны, представляет способ существования и функционирования культуры, с другой – является формой ее проявления. Нормативное бытие личности, общества и культуры осуществляется в трех формах, выполняющих различные функции, – в нормах, нормировании и нормативах. Под нормами в целом понимается общепринятое правило, образец, эталон или стандарт поведения, действующий в сфере данной нормативной системы.[7]7
  Современный словарь иностранных слов. – М., Русский язык, 1993. – С. 414.


[Закрыть] Норма представляет собой долженствование (запрет, разрешение, уполномочивание), но проявляется она только в рамках интерпретирующего сознания. Таким образом, с позиций модальной логики норма относится к модальности долженствования, или деонтической модальности, как универсальной категории суждения о мире, выступая в трех формах: разрешенного, запрещенного или должного.[8]8
  Вригт Г. Логико-философские исследования. – М., Прогресс, 1986. – С. 92–97.


[Закрыть] Для рассмотрения возможности соотношения норм, ценностей и рациональности необходимо отметить существование еще двух модальностей – аксиологической, или оценочной, в которую входят понятия хорошего, плохого и безразличного, и алетической, с разделением на необходимое, возможное и невозможное.[9]9
  Ивин А. А. Основания логики оценок. – М., Просвещение, 1971. – С. 17–43.


[Закрыть] Следует отметить, что различные системы отсчета обусловлены, прежде всего, использованием разных модальных категорий. Так, нормы морали относятся к аксиологической модальности и отражают представления о хорошем и плохом, добре и зле и т. д., нормы права могут рассматриваться только в деонтической модальности, научные нормы относятся к категории алетического. При этом следует учитывать, что категории необходимого и должного или должного и хорошего не всегда совпадают.

Нормирование представляет собой процесс воплощения норм в поведении и, соответственно, является и феноменом человеческого сознания, и социальной практикой.[10]10
  Шнейдер В. Б. Коммуникация, нормативность, логика. – Екатеринбург, 2002. – С. 164–165.


[Закрыть]

Норматив есть результат процесса нормирования, результат какой-либо деятельности.

Термин «девиантное поведение» отражает социальную характеристику, которая, в свою очередь, является производной от многих других и поэтому с трудом поддается четкой дефиниции в области половых отношений. Так, поведение с точки зрения морали в отклоняющемся варианте аморально, в плане нравственности – безнравственно, исходя из традиций и обычаев конкретного общества, оно получает название нетрадиционного. Учитывая данные научных сексологических исследований, об аномальном поведении говорят тогда, когда оно не вкладывается в медицинские стандарты и нормы. В биологии такие отклоняющиеся формы сексуального поведения, не направленные на репродуктивные функции, называются противоестественными. Соответственно критериев нормативности поведения может существовать огромное множество, и, чтобы подойти к проблеме систематики отклоняющегося поведения, следует рассматривать его с позиций общего знаменателя, характеризующего ту или иную культуру в целом. Условно можно выделить три таких критерия: целесообразность – направленность на цель; ценность – направленность на субъективные, эмоциональные или духовные ценности, и рациональность – направленность на разумную обоснованность.

Девиантные формы сексуального поведения как область систематического научного изучения сформировались относительно недавно в рамках самостоятельной научной дисциплины – девиантологии, где основные исследования проводятся в русле социологии и психологии девиантности и социального контроля. Однако очерченный данной научной областью круг проблем и вопросы, стоящие перед ней, имеют свою длительную историю развития.

В общем виде социальные нормы представляют собой нормы регуляции поведения и социального контроля над этим поведением. Социальные нормы или правила воплощают в себе требования государства и общества к поведению отдельной личности или социальной группе в процессе их взаимоотношений как между собой, так и с социальными структурами более высокого порядка – отдельными социальными институтами и обществом в целом.

Как разновидности социальных норм выступают нормы права, которые в целом характеризуются рядом специфических особенностей:

1) социальные нормы санкционированы государством;

2) носят наиболее упорядоченный характер;

3) являются общеобязательным правилом поведения;

4) отражают волю и интересы всего общества.[11]11
  Комаров С. А. Общая теория государства и права. – М., Юрайт, 1998. – С. 257.


[Закрыть]

Сравнивая различные правовые нормы, регулирующие определенные стороны социальных отношений, в частности нормы уголовного права в области сексуальных отношений, в различных правовых системах, прежде всего, следует исходить из понимания нормы права как элементарной единицы в системе права. Тогда анализ или сравнение можно проводить как в единстве структуры – формы – содержания, так и по каждой составляющей в отдельности в лингвистическом аспекте, логическом анализе и семантической или смысловой оценке.

Анализируя юридические нормы для возможности сравнительного анализа всего разнообразия форм сексуального поведения и его регуляции, необходим разносторонний подход к пониманию самого понятия юридической или правовой нормы в рамках существующих социальных или культуральных норм, анализ их взаимоотношения и, соответственно, в первую очередь возможности анализа девиантных форм поведения.

Рассмотрение норм как соотношения формы, содержания и структуры делает перспективным синхронический подход к сравнительным исследованиям и диахронический сравнительный анализ. Синхронический компаративистский анализ основан на оценке одновременно сосуществующих норм права, образующих ту или иную систему права в том виде, в каком она воспринимается в правосознании субъектов. Диахронический анализ есть, прежде всего, историческое исследование смены одних элементов нормативной системы другими и ретроспективная оценка динамики.

Для использования диахронического подхода целесообразно использовать понятие «антропология юридической нормы».[12]12
  Закомлистов А. Ф. Юридическая философия. – СПб., Юридический центр Пресс, 2003.-С. 160–161.


[Закрыть] По своей форме нормы права, регулирующие сексуальное поведение в синхроническом аспекте, представлены широким спектром насилия против личности и охраной половой свободы и неприкосновенности личности, а также «охраной морали» для консенсусного криминального сексуального поведения. При этом наполнение или конкретное содержание правовых норм обусловлено семантикой социального или культурального кода. Исторические процессы значительно изменяют это содержание в зависимости от социальных институтов и общества в целом. Первоначально сексуальное поведение и его регуляция полностью входили в институт семьи (рода, племени, клана и т. д.) или другие социальные институты и принимали ритуализированные формы сексуального поведения. Сексуальное поведение как самостоятельная форма правовых норм появляется только в период индустриальных цивилизаций. До этого времени как самостоятельный элемент правовых норм оно отсутствовало. При этом охраняется половая свобода и неприкосновенность, которые входят в круг прав и свобод личности. Ряд других норм, направленных на ограничение сексуального поведения, составляют структуру норм по охране общественной нравственности и морали.

В период Средневековья и даже в древних законодательных актах присутствуют понятия бесчестия, блуда, прелюбодеяния как наказуемых форм сексуального поведения, но они стоят в одном ряду с причинением имущественного вреда хозяину или в рамках физического насилия и как самостоятельные составы преступлений не фигурируют. Мораль и сексуальное поведение еще не связаны между собой в культуральном коде. Так, по мнению Л. Н. Гумилева, одним из самых моральных кодексов в истории человечества являются «Ясы» Чингисхана, представляющего народ, который постоянно осуществлял завоевательные походы и вел достаточно суровый образ жизни.[13]13
  Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. – М., Танаис, ДК ДИК, 1997. – С. 135–137.


[Закрыть] Это законодательство направлено не на противление насилию или охрану имущества, а на взаимопомощь, однако в отношении сексуальных преступлений оно ничего конкретного не содержит; женщина по-прежнему выступает как часть добычи в военном походе или как часть имущества в условиях мирного времени.

Соответственно вопросы сексуального поведения находятся не в ведении правовых норм, а внутри отдельных социальных институтов, и в первую очередь института семьи и брака. Семья представляет собой некий стабильный набор правил, это так называемая «большая» семья традиционного, доиндустриального общества. Если внешние нормы поведения семьи регулируются в большинстве случаев ситуациями имущественного обмена, то внутри семьи сохраняются определенные запреты. Табу на инцест есть один из универсальных запретов, встречающийся в различных культурах практически повсеместно.

Антропологический компонент «изначально представлял собой полигон исходного родового определения во взаимодействии мужского и женского начал, которое завершилось институционализацией семьи, поскольку именно этот институт заявил о себе как индивидуальное антропологическое начало в гомогенности рода».[14]14
  Закомлистов А. Ф. Юридическая философия. – СПб., Юридический Центр Пресс, 2003. – С. 193.


[Закрыть]

Рассмотрение проблемы насилия в антропологическом аспекте, в первую очередь, связано с возможностью его регуляции, подконтрольности, обузданности. Регуляторами поведения индивида в традиционном обществе выступают ритуалы, и в отношении регуляции насильственных форм поведения это, прежде всего, ритуалы жертвоприношения. Социальная реальность традиционного общества включает две части – сакральную и профанную. Ритуализация и институционализация насилия проводится с целью контроля и возможности его регуляции. Данный аспект в литературе часто связывается с патосексуальностью, например интерпретация различных форм флагеляции. Однако последняя связана с чувственной жертвенностью в рамках теологии, а не сексуальности. Последняя просто не существует в культуральном и социальном коде, как не возникает и культуральных проблем разделения эротического и порнографического.

Проблема жертвенности рассматривается в работах антропологов, этнологов, философов, юристов, однако она далека от своего решения. Для данного исследования эта проблема представляет интерес в связи с парафильными формами поведения и в аспекте оценки поведения жертв сексуального насилия. Так, довольно распространенная в криминологии “labeling theory”, или теория стигматизации, постулирует, что современный социум производит преступников за счет как первичной, так и вторичной «наклейки ярлыков». Однако по аналогии с этим в виктимологии мы можем рассматривать стигматизацию жертв преступлений, например, за счет «идеологии страдания» (по выражению кардинала Б. Лоу) или других знаков социальной семантики, направленных на создание двойных стандартов и морали жертвенности. Таким образом, современные идеологические системы и средства массовой информации могут способствовать производству жертв насильственных преступлений.

«Жертвенность, несмотря на свое податливое онтическое проявление, присущую ей максимальную доступность для окружающей социальной действительности и совместимость с ней, содержит внутреннее мощное сопротивление и является активным способом противостояния злу».[15]15
  Там же. – С. 199.


[Закрыть]

Рассмотрение норм права в антропологическом аспекте может приблизить к пониманию данной проблематики. С антропологических позиций интересно, что как жертва, так и преступник становятся существами сакральными. Для своего очищения они должны осуществить символический обмен между реальностями сакрального и профанного. В связи с этим в карательной системе правосудия преступник чаще всего чувствует себя жертвой этой системы, он всегда обвиняет ее в несправедливости, тем самым психологически меняясь местами с жертвой.

Социальные и правовые нормы традиционного общества и ритуалы, воплощающие их в жизнь, представляют собой нормы символического обмена сакрального и профанного. Это касается и большинства форм ритуализированного сексуального поведения, среди которых можно назвать и священный брак, и дионисийские оргии, и храмовую проституцию, и др. Только в начале XIX в. де Сад, и в последующем Л. фон Зохер-Мазох изменили семантику сексуального кода, а именно соединили насилие и жертвенность с сексуальностью, установив таким образом возможность насильственного способа сексуального поведения как взаимоприемлемого, консенсусного. Ритуализированные нормы регуляции насилия получили принципиально новое смысловое содержание в культуральном коде.

Рассматривая ритуал как аналог нормативной регуляции, нужно отметить, что большинство современных антропологов права больше склоняются к выделению мононорм в виде табу, запретов.[16]16
  Рулан Н. Юридическая антропология. – М., Норма, 2000. – С. 87.


[Закрыть] Однако следует отметить специфику такого подхода: табу представляет собой запрет для конкретного индивида и для всего общества, оно касается непосредственно каждого; ритуал же – это форма поведения, которую ожидают от других, следовательно, он ближе к современному пониманию норм права как норм права другого.

Эволюция правовых норм определяется двумя факторами:[17]17
  Розин В. М. Генезис права. Методологический и культурологический анализ. – М., 2003. – С. 154.


[Закрыть]

1) процессами расширения области правовых ситуаций (изменение реальностей);

2) неупорядоченностью и противоречивостью правовых норм.

Первый фактор наиболее ярко может быть представлен с позиций цивилизационного подхода как процесс динамики от реальности традиционных обществ к индуст-реальности (Э. Тоффлер)[18]18
  Тоффлер Э. Третья волна. – М., ACT, 2004. – С. 74.


[Закрыть], и к гипер-реальности (Ж. Бодрийяр)[19]19
  Бодрийяр Ж. Смерть и символический обмен. – М., Добросвет, 2000. – С. 127–131.


[Закрыть] информационного общества, или общества эпохи постмодерна.

Наиболее общими современными правовыми нормами, регулирующими сексуальное поведение западной цивилизации, являются:

1) отсутствие нарушений установленных законодательством возрастных цензов сексуальных партнеров, их физическая зрелость, вменяемость и дееспособность;

2) наличие взаимного добровольного предварительного согласия на те или иные действия сексуального характера;

3) отсутствие нарушений прав партнера или третьих лиц;

4) отсутствие умышленного причинения вреда здоровью, в том числе в отношении заболеваний, передающихся половым путем.

Все многообразие криминальных форм сексуального поведения американские криминологи предлагают условно разделить на две группы: преступления насильственного (недобровольного) характера, направленные против половой неприкосновенности и половой свободы личности, и преступления против морали, общественной нравственности, или «преступления без жертв».[20]20
  Schur Е. М. Crime Without Victims. Englewood Cliffs. – NJ., Prentice-Hall. – P. 76–84.


[Закрыть] Под «преступлениями без жертв» понимается «добровольный обмен между взрослыми лицами необходимыми, но запрещенными законом товарами или услугами».[21]21
  Ibid.-P.169.


[Закрыть] К таким преступлениям против морали, в первую очередь, относятся распространение порнографии и проституция. Криминологическими особенностями преступлений без жертв, согласно Е. Schur, являются: 1) отсутствие в обществе единого мнения по вопросу, какими законами они должны регулироваться и как наказывать виновных; 2) в основе преступлений данной группы всегда лежит обмен; товары или услуги обмениваются на деньги, секс и др.; 3) отсутствует ущерб, за исключением ущерба, который несет сам правонарушитель. В отечественной криминологии и уголовном праве понятие «преступление без жертв» не используется, однако объектом преступления, согласно ст. 242 УК РФ, являются «отношения в сфере общественной нравственности, касающиеся половой жизни».[22]22
  Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Л. Л. Кругликова. – М., Волтере Клувер, 2005. – С. 742.


[Закрыть] Регуляция нравственности репрессивной по своей сути системой уголовного судопроизводства всегда будет проблематичной. Человек, понесший уголовное наказание, вряд ли станет более нравственным.

Группа насильственных сексуальных преступлений также трактуется в различных правовых системах неоднозначно. Можно говорить о расширенной и узкой трактовках понимания именно сексуального насилия.

Условно сексуальное насилие можно разделить на ряд следующих форм:

1) институционализированные;

2) символическое насилие;

3) криминальные;

4) ритуализированные;

5) реципрокные.

1. Институционализированное насилие. Следует отметить значительную распространенность институционализированных форм сексуального насилия в мировой практике, причем не в традиционных культурах, изучаемых антропологами, на сексуальное поведение которых смотрят как на что-то экзотическое, а в современных цивилизованных странах. Вопрос о том, являются ли они криминальными с позиций западных стандартов уголовного права, также является открытым. К таким формам относятся: клитеродектомия и обрезание в странах Ближнего Востока, например в Египте, принудительные гинекологические осмотры в Китае, проверка девственности в Турции, левиратный брак в Израиле, принуждение детей к браку в странах Африки и Латинской Америки (Эфиопия, Конго, Уганда), заключение брачного договора без согласия жениха и невесты и др.

Естественно, такие институционализированные формы насилия основаны на традициях и в большинстве стран мира, где они были распространены, в настоящее время криминализированы под влиянием западных норм права, однако реальное воплощение правовых норм остается нереализованным. Следует обратить внимание на тот факт, что сексуальное насилие над женщинами не было распространено повсеместно в традиционных культурах. Контроль над женщиной обеспечивался через право собственности. Женщины чаще подвергались насилию в пределах домашнего хозяйства, но были защищены от публичных сфер. Изнасилование процветало главным образом в маргинальных областях, в колониях, во время войн, среди мародерствующих и оккупационных армий. «В этих маргинальных областях было отчетливо выражено насилие в общем, а изнасилование было одним из видов такого рода деятельности среди форм жестокости и кровопролития…»[23]23
  Гидденс А. Трансформация интимности. Сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах. – СПб., Питер, 2004. – С. 139.


[Закрыть] В индустриальных обществах сексуальное насилие стало выступать как основа сексуального контроля.

2. Символическое насилие — относительно новый термин, введенный французским политологом Р. Ароном (1985), определяемый как моральное насилие, осуществляемое посредством символов культуры, без реального применения физического насилия.[24]24
  Aron R. Clausewitz. Philosopher of War. – New York, 1985. – P. 373–393.


[Закрыть] Это вполне реальное, а не мнимое насилие, хотя и не прямое, а косвенное, направленное на духовную составляющую как отдельного индивида, так и социальных групп, с преобладающим воздействием на разум и волю. Развитие символического насилия он связывает с информационным обществом и «цивилизационными», информационными войнами. Отмечая, что символическое насилие действует на знаковые системы, миросозерцание и мысли, нельзя не отметить его роль в формировании стандартов сексуального насильственного поведения при учете распространенности на территории России и стран СНГ низкокачественной видеопродукции с обилием сцен насилия и жестокости. Однако символические формы насилия не являются криминальными, их целесообразно рассматривать как явления, на фоне которых формируются стереотипы криминального сексуального насилия.

3. Понятие криминальных форм сексуального поведения основано на уголовном праве. В уголовном праве России на основе классификации статей УК выделяются половые преступления, которые составляют главу 18 «Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности». Я. М. Яковлев определял половые преступления как предусмотренные уголовным законом общественно опасные деяния, посягающие на половые отношения, присущие сложившемуся в обществе половому укладу, заключающиеся в умышленном совершении с целью удовлетворения половой потребности субъекта или другого определенного лица сексуальных действий, нарушающие половые интересы потерпевшего или нормальные для этого уклада половые отношения между лицами разного пола.[25]25
  Яковлев Я. M. Половые преступления. – Душанбе, Ирфон, 1969. – С. 64.


[Закрыть] Сходное определение приводил Б. В. Даниэльбек (1972), называя такое преступление общественно опасным деянием, имеющим сексуальный характер, посягающим на нормальный уклад половых отношений в обществе, совершаемым для удовлетворения своей или чужой потребности.[26]26
  Даниэльбек Б. В. Половые извращения и уголовная ответственность. – Волгоград, 1972. – С. 26–27.


[Закрыть] Выделение криминального сексуального поведения основано, прежде всего, на совершении преступлений на почве сексуальных побуждений, которые могут детерминировать и другие преступления. Сексуальная мотивация как основа типологии оправданна не только в уголовно-правовом плане, но и в аспекте криминологического анализа этих преступлений, экспертных оценок личности преступника и разработке оперативно-следственных мероприятий.

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) определяет сексуальное насилие как «любой сексуальный акт или попытку его совершить, нежелательные сексуальные замечания или заигрывания, любые действия против сексуальности человека с использованием принуждения, совершаемые любым человеком независимо от его взаимоотношений с жертвой, в любом месте, включая дом и работу, но не ограничиваясь ими».[27]27
  Насилие и его влияние на здоровье. Доклад о ситуации в мире. – Женева, ВОЗ, 2003. – С. 155.


[Закрыть] Однако приведенное определение носит семантически неопределенный и расширенный характер толкования проблемы и не может использоваться в уголовном праве. Принудительное сексуальное поведение может принимать самые различные формы, но основным криминализирующим моментом будет являться различное по степени применения физическое или психическое насилие над жертвой.

При сравнительном анализе криминального сексуального насилия можно говорить о различных степенях применения силы: изнасилование, сексуальное принуждение, или понуждение, преследование, домогательство и посягательство. Отдельно в группе криминального сексуального насилия выделяются насилие со стороны интимного партнера, групповые и организованные формы сексуального насилия.

Изнасилование — это половое сношение с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшей или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей (ст. 131 УК РФ). С точки зрения объективной стороны этого преступления, изнасилование как насильственное, нормативное, гетеросексуальное половое сношение является специальной нормой по отношению к насильственным действиям сексуального характера в целом. Определение термина «изнасилование» представляет известные методологические трудности. В уголовных законодательствах многих стран он не используется и заменяется обобщенным понятием сексуального нападения, или сексуальной агрессии. Юридическое определение было предложено A. Groth и означало насильственное введение полового члена во влагалище без согласия женщины.[28]28
  Groth А. N. Men Who Rape: The Psychology of the Offender. – New York, Plenum Press, 1979. – P. 32.


[Закрыть]

Другие авторы предлагали учитывать конкретное сексуальное поведение (cunnilingus, fellatio, анально-генитальное сношение и др.).[29]29
  Court J. H. Sex and violence: Aripple effect // MalamuthN. M., Donnerstein E. (Eds.). Pornography and sexual aggression, Orlando. – FL., Academic Press, 1984. – P. 143–172.


[Закрыть] Министерство юстиции США определяет изнасилование как «незаконное сексуальное сношение с женщиной, осуществляемое с применением силы или без добровольного юридического или фактического согласия».[30]30
  U.S. Department of Justice. 1988. – P. 2.


[Закрыть] Другой проблемой изнасилования является точное определение понятий «согласие» и критериев, его определяющих. «За последние годы понятия “вынужденный секс” и “согласие” претерпели заметные изменения. Когда-то сфера действия этих понятий ограничивалась довольно узкими рамками открытого нападения или насилия, совершенного незнакомым человеком. Теперь круг интерпретируемых как нежелательные сексуальных намерений и действий стал намного шире, включая в себя сексуальный контакт, навязанный близким знакомым или любовником, или секс с человеком, находящимся в состоянии наркотического или алкогольного опьянения».[31]31
  Michael R. T. Sex in America: A definitive study. – Boston, 1994. – P. 126.


[Закрыть]