Текст бизнес-книги "Психоаналитические теории развития"

Автор книги: Роберт Тайсон

Раздел: Жанр неизвестен

Врожденные способности определяют границы, в которых позднее смогут действовать развивающиеся психические структуры, а физиологическое функционирование предоставляет предадаптивные средства адаптации к внешнему миру. Как отмечал Бенджамин: «Врожденные различия организации влечений, функций Эго и темпа созревания могут не только обусловливать различные реакции на объективно идентичные переживания – они могут также определять то, какие переживания будут переживаться и как они будут восприниматься» (1961b, р. 34). Однако психологическое функционирование не является врожденным и, насколько мы можем определить, при рождении оно не доступно (Spitz, 1957). Скорее психические структуры постепенно образуют единое целое благодаря ряду индивидуальных переживаний во взаимодействии с другими людьми. Таким образом мы пришли к признанию того, что еще одним важнейшим фактором развития, помимо наследственно детерминированных потенциальных возможностей, имеющихся у младенца, являются индивидуальные переживания.

Младенец может иметь врожденно обусловленную предрасположенность взаимодействовать с другими людьми, но в результате этих взаимодействий накапливается множество индивидуальных переживаний. Например, ребенок оказывает сильнейшее воздействие на свою мать, а его врожденная способность привлекать ее к себе или неспособность это сделать влияет на ход его развития (см. Fraiberg, 1968, 1974; Bell, 1974; Lewis, Rosenblum, 1974; Bell, Harper, 1977). Бенедек (1959) утверждала, что удовлетворенность матери от удовлетворения потребностей ее ребенка, равно как и ее фрустрация, когда она неспособна это сделать, воздействует на ее собственную эмоциональную жизнь и, соответственно, на эмоциональную жизнь младенца.

Шпиц (1963) также указывал, что взаимодействие матери и ребенка влияет как на мать, так и на ребенка. Он подчеркивал асимметрию этих взаимных отношений, отмечая, что тот вклад, который вносит мать, отличается от вклада младенца, и все же «каждый из них дополняет другого: если мать предоставляет ребенку то, в чем нуждается он, то ребенок в свою очередь… дает матери то, в чем нуждается она» (Spitz, Cobliner, 1965, p. 96). Крис (1953) исследовал «слаженность» потребностей матери и потребностей ребенка и их изменение с течением времени. Совсем недавно эту же проблему рассматривали Чесс и Томас (1986), которые отмечали, что качество «слаженности» матери и младенца является таким же важным фактором его развития, как и его способности.

Важным результатом современных исследований развития явилось понимание того, что мать и младенец формируют систему взаимодействия, в которой каждый партнер, выполняя различные функции, постоянно подкрепляет поведение другого. Уже на ранней стадии развития этот процесс взаимодействия становится настолько сложным, что очень часто более поздние проявления патологии невозможно свести к поведению того или иного партнера (в противоположность неодолимой тенденции некоторых клиницистов возлагать вину за последующие патологические симптомы на мать, допускавшую промахи; это является упрощенным применением генетического подхода, в котором делается акцент только на том, каким образом мать формирует поведение ребенка).

Переживания ребенка, возникающие во взаимодействии с другими людьми, формируют основу памяти. На основе этой памяти у ребенка появляется ощущение своей личной реальности. Поэтому реальность необходимо рассматривать как продукт активности ребенка и его индивидуальных переживаний.

Описанные нами врожденные элементы и элементы, относящиеся к переживаниям, объединяются в ходе развития и формируют гипотетическую базисную устойчивую организацию психических структур; этот процесс иногда называют «организацией психики» или «структурированием». Реципрокные взаимодействия между ребенком и матерью определяют ситуацию в раннем детстве. На основе эмоционально окрашенного взаимодействия с внешним миром и воспоминаний о нем у ребенка формируются психические репрезентации себя, других людей и взаимодействия с ними. В результате этих взаимодействий, благодаря различным процессам интернализации (инкорпорации, интроекции и идентификации), также появляются психические структуры.

Помимо того что психические структуры появляются в контексте взаимодействия матери и ребенка, различие между психическим функционированием матери и психическим функционированием младенца также оказывает влияние на его развитие. Это взаимодействие создает ситуацию обучения, в которой психологическое функционирование ребенка переходит на все более высокие уровни организации и структурирования (Loewald, I960; Settlage, 1980).

Иногда взаимодействие с матерью приводит к конфликту, который также играет важную роль в формировании психической структуры ребенка. Конфликт не связан исключительно с патологией; он повсеместен и неизбежен, это «часть условий жизни человека» (Hartmann, 1939, p. 12). Вызов и фрустрация, полярность и парадокс, слаженность и неопределенность – все это характеризует процесс развития (Sander, 1983). Нам постоянно бросают вызов диссонанс и несовместимость (G. S. Klein, 1976b), и мы пытаемся ответить на него, «подстегивая» психическое функционирование. Другими словами, конфликты начинаются как внешние – между двумя людьми: матерью и младенцем. Мы появляемся на свет с врожденной способностью решать эти конфликты, манипулируя окружением или с помощью внутреннего компромисса, то есть посредством аллопластической или аутопластический адаптации. В конечном счете эти конфликты интернализируются, и предназначены их разрешить внутренние компромиссы, опосредствованные функционированием Эго. Таким образом, психическая структура непрерывно развивается и изменяется. Нагера (1966) убедительно это разъяснил, проведя различие между конфликтом развития, вмешательствами в развитие, интернализированным, или невротическим, конфликтом и детским неврозом.

Конфликт развития, иногда сопровождающийся симптомами, является нормальным, типичным, предсказуемым и, как правило, преходящим. Любой ребенок на каждой стадии развития переживает в той или иной степени выраженные конфликты, когда, например, мать выдвигает определенные требования, соответствующие стадии его развития (такие, как приучение пользоваться горшком), которые вступают в противоречие с желаниями ребенка.

Иногда влияния окружающей среды настолько не согласуются с потребностями ребенка, что возникающий в результате дистресс вмешивается в ход его развития. Такое вмешательство в развитие может вести к разного рода патологическим отклонениям в зависимости от возраста ребенка и уровня его развития на данный момент. Ранние вмешательства обычно оказывают более сильное воздействие, которое может быть как обратимым, так и необратимым. Например, пренебрежительное отношение взрослых в самом раннем младенчестве подвергает опасности жизнь ребенка; на втором году жизни оно может вызвать задержку в освоении им речи и негативно повлиять на формирование когнитивных структур, лежащих в основе абстрактного мышления (Weil, 1978). Еще одна форма вмешательства в развитие – это хирургическое вмешательство. Когда операцию делают на пике инфантильной генитальной стадии, ребенок может интерпретировать ее как наказание за эдиповы желания, которые могут усилить страх кастрации или зависть к пенису. Если операцию делают раньше, еще до того, как появились устойчивые чувства тела и собственной личности, имеющие психическую репрезентацию, она может настолько подавить ребенка, что ощущение телесной целостности и функции саморегуляции у него оказываются подорванными (Greenacre, 1952a). Вмешательства в развитие оказывают распространяющееся воздействие и впоследствии могут определить исход возникающих в развитии конфликтов.

Обычно то, что начинается как конфликт между внешними требованиями и внутренними желаниями, становится конфликтом между внутренними требованиями и внутренними желаниями. В таком случае мы говорим об интернализированных, или невротических, конфликтах. Первые проявления интернализации конфликта становятся заметными уже во второй половине второго года жизни (Mahler, 1975b). В это время малыш испытывает противоречивые желания, например, между желанием любви своей матери, которая начинает предъявлять к нему определенные требования, и желанием получать неограниченное удовлетворение; оптимальный выход из такого конфликта состоит в том, что у ребенка происходят внутренние изменения. Например, малыш отказывается от достижения анального удовольствия и вместо этого благодаря реактивным образованиям старается быть опрятным, идентифицируясь с желаниями своей матери.

На эти ранние интернализированные конфликты наслаиваются эдиповы конфликты, специфические для разных стадий, и одним из возможных исходов является формирование детского невроза. (Он возникает в период, который мы теперь рассматриваем как раннее детство, но не младенчество.) Детский невроз предполагает наличие действующего Супер-Эго и относится к определенной структуре и организации психики, в которой особого рода желания и импульсы (обычно речь идет об обусловленных влечением желаниях, которыми характеризуется эдипов комплекс, но могут быть задействованы и другие желания) вступают в конфликт с интернализированными нормами и моральными директивами формирующегося Супер-Эго, и в ответ на этот конфликт вместо попыток манипулировать окружением возникают внутренние изменения и компромиссы. Детский невроз может причинить вред, препятствуя развитию, и все же основные конфликты представляют собой нормальное явление, и адаптивные усилия, прилагаемые для их разрешения, содействуют независимому психологическому функционированию.

Хотя большинство внутренних конфликтов начинается с взаимодействий с внешним миром, и эти конфликты впоследствии интернализируются, существует особая категория активных, неразрешенных и отчасти неразрешимых конфликтов между противоположными тенденциями личности. Примеры таких внутренних конфликтов – амбивалентность, соотношение женственности и мужественности (часто называемое бисексуальностью), активность и пассивность.

Формирование интрапсихических структур на основе врожденных и приобретенных элементов характеризуется резкими рывками и соскальзыванием. Это прерывистый процесс. Резкие рывки происходят из-за возникающих в процессе развития определенных, как назвал их Абрамс (1977), преобразований. Время от времени в соответствии с биологически обусловленными структурой и графиком формируются различные элементы, способности или функции (например, когнитивные функции или новая эрогенная зона, ведущая к дальнейшему психосексуальному развитию). Такое созревание приводит к преобразованиям внутри системы. Обычно эти преобразования не зависят от влияний внешней среды, и каждый ребенок движется вперед в своем индивидуальном темпе.

Таким образом, поступательное движение происходит в результате интеграционных процессов развития. То есть различные независимо появляющиеся компоненты и функции сцепляются между собой и работают во взаимосвязи, формируя новую, согласованно функционирующую структуру. Эта новая структура сложнее любого из ее составных элементов. Соединение или организация разнообразных функций в согласованную систему и составляет суть структурирования Эго. Узловые точки, в которых различные функции становятся связанными друг с другом, соответствуют стадиям в формировании Эго, характеризуются заметным прогрессом в развитии саморегуляции и адаптивных способностей ребенка и, соответственно, заметными изменениями в поведении.

Каждый узловой пункт типичным образом сменяется периодами регрессии и консолидации. Шаг вперед в развитии той или иной психической системы создает дисбаланс между психическими системами, нарушающий прежнее равновесие. Более ранние способы функционирования, достижения, конфликты, защиты и формы адаптации теперь должны быть переработаны. (Пиаже описал аналогичный процесс в когнитивном развитии, который назвал décalage [1932].) В результате любой успешной переработки достигается более высокий уровень функционирования каждой психической системы, а также более высокий уровень интеграции психических систем, поскольку формируется психический аппарат. Это не означает, что ребенок «вырастает из» своих не в полной мере разрешенных конфликтов или сохраняющихся проблем. На самом деле он «растет вокруг» них и они таким образом вмешиваются в последующий ход развития.

Крис ввел понятие «регрессия на службе Эго» (1952, р. 177), подчеркнув, что регрессию следует рассматривать как часть нормального развития. Базисное психоаналитическое предположение состоит в том, что все формы психологических феноменов, хотя и сменяются более поздними формами, остаются потенциально активными; в условиях достаточно сильного напряжения может произойти функциональная (не временная) регрессия в том смысле, что начинают снова использоваться приносящие большее удовлетворение или менее конфликтные способы функционирования, которые возникли раньше. Поэтому повторяемость в психическом функционировании – это обычное явление, поскольку каждый аспект переживания, каждый результат, достигнутый в процессе развития, остается сохранным, потенциально жизнеспособным и эволюционирует в течение всей жизни. Как отмечал Джонс, «индивид повторяет и расширяет во вторые десять лет жизни развитие, которое он прошел в течение первых пяти лет… эти стадии он проходит на разных уровнях в двух периодах – в младенчестве и в подростковом возрасте, но способы, как он это делает, у него очень похожи» (1922, р. 398–399). Для развивающейся личности характерно также «повторение во внутреннем мире того, что происходило во взаимодействии с внешним миром» (Loewald, 1965, р. 90). Повторение, как мы его здесь понимаем, отличается от повторяющегося поведения, которое Фрейд (1920) охарактеризовал как «навязчивое повторение», являющееся результатом действия психопатологических сил. Повторение – в том смысле, в каком мы используем это понятие, – это часть психических процессов интернализации и структурирования. Абрамс (1977) указывал, что формы содействия процессов развития становлению личности могут быть самыми разными. Основные структурные изменения, обусловленные преобразованиями или интеграцией, делают процесс развития прерывным, но можно также говорить и о непрерывности процесса. Например, было показано, что формы межличностных отношений (Emde, 1988a) или способы функционирования Эго (Brody, Axelrad, 1970, 1978) сохраняют некоторые свои характеристики на протяжении всего развития.

При рассмотрении прерывности и непрерывности процесса развития трудности, связанные с описанием «нормы», становятся еще более очевидными. Конкретный ребенок в одних областях развивается быстрее или медленнее, чем в других. В одних областях развитие в большей степени зависит от созревания, в других – от взаимодействия с окружением и индивидуального опыта, а в каких-то еще – от интеграции и синтеза элементов, появившихся на предыдущих стадиях. Поэтому Нойбауэр отмечал, что «попытки объединить различные дивергентные формы процесса развития отражают насущную проблему психоаналитической теории развития. Именно из-за комплексности этого процесса так трудно найти соответствующие отношения между различными функциями Эго и функциями Ид-Эго» (1984, р. 21). Комплексность процесса развития создает бесконечное множество форм нормального и психологического поведения.

Из предыдущего обсуждения становится ясным, что широкий диапазон психических функций вносит определенный вклад в процесс развития. Цель этой книги состоит в том, чтобы наметить интегративную систему, в рамках которой можно рассмотреть этот процесс, то есть систему, которая учитывает комплексность процесса развития, но вместе с тем позволяет исследовать его многочисленные составляющие. Если структурную гипотезу Фрейда (1923a) рассматривать в аспекте развития и с учетом современного знания в этой области, то, на наш взгляд, она способна объяснить этот процесс и согласовать результаты современных исследований. Мы делаем такой вывод потому, что структурную модель можно использовать на разных уровнях абстракции. Один такой уровень – уровень опыта, то есть повседневных эмоционально окрашенных переживаний, фантазий и воспоминаний о себе самом и других людях, которые формируют репрезентации себя и объектов, а в совокупности – мир представлений (Sandler, Rosenblatt, 1962). Другой уровень – абстракции – не затрагивает жизненного опыта человека; речь здесь идет о гипотетических структурах Ид, Эго и Супер-Эго, которые создают базисную организационную структуру личности и выполняют функцию организации повседневных переживаний[5]5
  Строго говоря, выражение «не затрагивающий жизненного опыта» относится ко всем гипотетическим аспектам психического функционирования, таким, как защиты или другие психические механизмы, а также к психическим системам или структурам. Такого рода элементы психического функционирования – неотъемлемая часть наших теорий, но не часть нашего опыта. Сандлер и Йоффе (1969) отмечают, что «царство непереживаемых феноменов, в сущности, непостижимо, за исключением случаев, когда оно может стать известным благодаря созданию или возникновению феноменологического события в царстве субъективного опыта» (р. 82).


[Закрыть]. Кроме того, поскольку понятие структуры относится к сравнительно устойчивой, постепенно развивающейся системе и поскольку структурная гипотеза позволяет нам рассмотреть динамическое взаимодействие различных психических процессов, она хорошо согласуется с теорией систем, которой в настоящее время уделяется большое внимание. Эта теория была разработана фон Берталанфи, который противопоставил ее превалировавшим до этого бихевиористским взглядам на человека, или «психологии робота»: «В отличие от физических сил, таких, как гравитация и электричество, проявления жизни обнаружены только в индивидуальных объектах, называемых организмами». Он поясняет, что «организм – это система, то есть динамический порядок частей и процессов, находящихся во взаимодействии» (1968, р. 208). Существуют открытые и закрытые системы: первые открыты для внешних влияний и изменений, вторые – нет. Психика и ее составляющие (а также, мы надеемся, наши теории, относящиеся к ней) – система открытая, поскольку мы всегда открыты к внешним влияниям и изменениям, равно как и к воздействиям внутренних сил.

Общая теория систем стала оказывать все большее влияние на теорию психоанализа, и некоторые аналитики, начиная с Боулби (1969, 1980) и включая Петерфройнда (1971), Розенблата, Сикстона (1977), Баша (1977), Сандера (1983), Штехлера, Гальтона (1987) и Бески (1988), считают ее пригодной. Мы также считаем ее пригодной, но не в качестве замены структурной модели, а как способ более детального ее описания. Рассматривая психику как открытую систему с динамической организацией ее составных частей, характеризующуюся непрерывным взаимодействием с окружающей средой, возрастающей сложностью и дифференциацией, мы, как нам кажется, ухватываем суть идей Фрейда. Изложение структурной гипотезы в таком виде помогает объяснить на разных уровнях абстракции многие факторы развития мотивации, появления защит и разрешения конфликта, которые и составляют сущность человеческого опыта.

Если рассматривать процесс развития с позиции теории систем, то его можно представить как эволюцию множества функций, которые объединяются и образуют связь с другими функциями, формируя систему. Многие системы развиваются именно таким образом, и траектория развития каждой из них переплетается с траекториями развития других. В конечном счете эти различные системы соединяются, формируя относительно устойчивые структурные организующие единицы, состоящие из Ид, Эго, и Супер-Эго, которые поддерживают динамическое равновесие друг с другом и с внешним миром.

Таким образом, процесс развития осуществляется через дифференциацию, организацию, трансформацию и реорганизацию разного рода разветвленных, образующих единую сеть и взаимосвязанных систем. Какая форма возникнет на той или иной стадии в каждой системе, зависит от развития всех других систем во взаимодействии с внешним миром. То есть младенец начинает жизнь, обладая множеством врожденных потенциальных возможностей. Когда младенец и мать начинают формировать устойчивую систему взаимодействия, организующее влияние этой системы придает психологический смысл врожденным физиологическим функциям. Это становится очевидным, когда младенец начинает различать приятные и неприятные ощущения в контексте эмоциональной обратной связи матери. Такое разграничение служит индикатором самых ранних этапов формирования Ид как мотивационной системы (Loewald, 1978; P. Tyson, 1988).

О прогрессе в развитии объектных отношений можно говорить в том случае, когда система взаимодействия между ребенком и воспитателем ведет к формированию стабильных, устойчивых форм отношений. Кроме того, опыт взаимодействия содействует постепенному развитию у младенца восприятия матери и себя во взаимодействии с ней. Вскоре младенец начинает регулировать взаимодействие с матерью (Stern, 1974b; Beebe, 1986); такая форма поведения означает, что начинает формироваться Эго как организованная и организующая, саморегулирующаяся психическая структура, которая выходит за пределы эндогенной, саморегулирующейся системы, доступной новорожденному.

С течением времени, когда накапливаются психические репрезентации себя и других людей, восприятие младенцем себя и других становится более устойчивым. Эти репрезентации, в свою очередь, стимулируют развитие чувства собственной индивидуальности. Кроме того, различные взаимодействия ребенка и матери способствуют тому, что ребенок начинает воспринимать себя в соответствии со своими половыми особенностями, а когда у ребенка появляется четкая идентификация с одним из родителей, можно говорить об установлении половой идентичности. Через какое-то время благодаря различным процессам интернализации и идентификации система взаимодействия между ребенком и матерью начинает способствовать более независимому функционированию ребенка, поскольку идентификация с заботливой матерью придала большую силу его Эго. В то же время более четкое восприятие социальных взаимосвязей способствует интернализации правил и ожиданий, идеалов и моральных норм, и здесь можно уже говорить о ранних стадиях функционирования системы Супер-Эго. Раннее функционирование Супер-Эго вместе с большей независимостью психологического функционирования обеспечивает большую стабильность гармоничных межличностных отношений и содействует расширению и усложнению объектных отношений.

Поскольку в этом процессе развития психические функции становятся взаимосвязанными и взаимозависимыми, возникает более интегрированная организация систем. В качестве соответствующей аналогии можно привести обучение ребенка письму. Сначала буквы плохо связаны друг с другом, но потом они становятся сгруппированными, образуя имя ребенка, а затем и другие слова. В конечном счете сгруппированными становятся слова, образуя предложения, а предложения образуют рассказ.