Текст бизнес-книги "Обеспечение обязательств (залог, поручительство, гарантия)"

Автор книги: Роман Бевзенко

Раздел: Юриспруденция и право, Наука и Образование

Перейдем к анализу догматической конструкции поручительства по российскому праву сквозь призму пяти классических проявлений принципа акцессорности.

Акцессорность возникновения. Нормы ГК РФ о поручительстве отличаются значительно меньшим формализмом, чем положения о залоге. В первую очередь это проявляется в том, что в законе вообще не устанавливается какой-либо стандарт описания обеспеченного обязательства. Иными словами, Кодекс не содержит требование о том, чтобы в договоре поручительства с той или иной степенью подробности было описано обязательство, обеспеченное поручительством. Это означает, что идея о том, что обеспеченное поручительством обязательство непременно должно быть определенным, законодателем de facto не поддерживается. Напротив, § 5 гл. 23 ГК РФ даже не устанавливает (в отличие от параграфа о залоге), какие условия обеспеченного обязательства должны найти отражение в тексте договора поручительства. Несмотря на это, суды длительное время выдвигали достаточно жесткие требования к стандарту описания обеспеченного поручительством обязательства, признавая договоры поручительства в случае несоблюдения этого стандарта незаключенными (об этой проблеме и ее решении см. ниже).

В абз. 2 ст. 361 ГК РФ предусмотрено, что поручительство может быть дано и по обязательству, которое возникнет в будущем. Соединение этой нормы с предыдущим тезисом – о том, что закон не устанавливает стандарта описания обеспеченного требования, – может привести к еще более радикальной мысли о том, что поручительством могут быть обеспечены, к примеру, все требования, которые в будущем возникнут между данными должником и кредитором. При помощи такого договорного приема акцессорность возникновения поручительства ослабляется еще сильнее.

ГК РФ не дает ответа на вопрос о том, какова конструкция поручительства по будущим требованиям: возникает ли обязанность поручителя, обусловленная conditio iuris, до возникновения обеспеченного требования или же договор поручительства представляет собой основание для того, чтобы при возникновении обеспеченного требования оно в этот самый момент рассматривалось как обеспеченное? Первое решение тяготело бы к ограничению акцессорности, а второе, напротив, укладывалось бы в отстаиваемое мною понимание акцессорности возникновения обеспечительного права.

И наконец, необходимо разобраться со значением отношений покрытия для цели существования поручительства. В отличие от, скажем, залоговых норм законодатель упоминает договор о выдаче поручительства в п. 3 ст. 365 ГК РФ (в терминологии закона – «договор поручителя с должником»). Однако в ГК РФ нет ни одной нормы, которая бы обуславливала юридическую силу поручительства наличием и действительностью отношений покрытия.

Поэтому с точки зрения акцессорности возникновения современное российское поручительство (в том виде, в каком оно описано в ГК РФ) не может быть квалифицировано как строго акцессорное. Как видим, законодатель допускает обеспечение будущих требований, не устанавливает требования определенности в отношении описания обеспеченного обязательства, не вводит требование наличия юридической связи между обеспечением и отношениями, объясняющими выдачу обеспечения.

Акцессорность объема требования. В соответствии с п. 2 ст. 363 ГК РФ поручитель отвечает перед кредитором в том же объеме, как и должник, включая уплату процентов, возмещение судебных издержек по взысканию долга и других убытков кредитора, вызванных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства должником, если иное не предусмотрено договором поручительства.

Следовательно, по общему правилу поручитель обязан уплатить столько же, сколько должен уплатить должник, т. е. его обязательство является строго акцессорным с точки зрения объема долга. Однако здесь возникает тот же вопрос, что и с залогом: что означает оговорка о том, что договором поручительства может быть предусмотрено иное? Как мне представляется, эта оговорка означает, что договор поручительства может содержать лишь ограничение размера ответственности поручителя. Иное толкование – допущение взыскания с поручителя суммы, превышающей долга должника – представляется излишне смелым.

Акцессорность следования за главным требованием. В § 5 гл. 23 ГК РФ, посвященном поручительству, какие-либо нормы о судьбе поручительства на случай уступки основного требования отсутствуют. Следовательно, подлежат применению общие правила ст. 384 ГК РФ о том, что право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. Эта норма диспозитивна, однако указанную оговорку нельзя рассматривать как устанавливающую изъятие из принципа акцессорности следования и допускающую как изолированную уступку требования к поручителю, так и сохранение требования к поручителю за первоначальным кредитором[126]126
  См. обратное мнение: Крашенинников Е.А. К вопросу об изолированной уступке требования, обеспеченного поручительством // Очерки по торговому праву. Вып. 7. Ярославль, 2000. С. 60–62. Автор обосновывает свою точку зрения доводом о том, что при изолированной уступке обязательство поручителя не перестает быть акцессорным, так как, по его мнению, акцессорность проявляется лишь в том, что обеспечительное право не может возникнуть ранее обеспеченного права. Однако акцессорность возникновения представляет собой лишь одно из возможных проявлений этого принципа, и его действие никак не связано с проблемой изолированной уступки. Ср. также критику подхода Е.А. Крашенинникова у Л.А. Новоселовой: Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2003. С. 119–120, 124.


[Закрыть]. Это связано с тем, что положения ГК РФ о поручительстве не предполагают предъявления требования к поручителю иным лицом, чем кредитор по обеспеченному обязательству.

Таким образом, в части акцессорности следования поручительство является строго акцессорным.

Акцессорность прекращения. Положения ст. 367 ГК РФ содержат недвусмысленную норму о том, что прекращение основного обязательства влечет за собой прекращение поручительства. Характерно, что в п. 1 ст. 367 ГК РФ отсутствует оговорка о том, что иное может быть предусмотрено договором поручительства.

Случай недействительности обеспеченного договора и его последствия для поручительства охватываются п. 3 ст. 329 ГК РФ.

Следовательно, в части прекращения поручительство является строго акцессорным обязательством (хотя, как и в случае с залогом, можно было бы заметить, что закон молчит о ситуации, когда основной договор является не недействительным, а незаключенным).

Акцессорность в части возможности принудительного осуществления. По общему правилу, которое содержится в ст. 364 ГК РФ, поручитель вправе выдвигать против требования кредитора все возражения, которые мог бы представить должник, причем это право поручителя не прекращается и тогда, когда сам должник отказался от возражений или признал долг.

С точки зрения этой формулировки акцессорность поручительства в части возможного принудительного осуществления не вызывает никаких сомнений. Однако обращает на себя внимание то, что право поручителя на выдвижение личных возражений должника сопровождается оговоркой – «если иное не вытекает из договора поручительства». Это может означать лишь то, что в договоре поручительства кредитор и поручитель могут установить, что поручитель, к которому будет предъявлено требование, не вправе противопоставлять ему те возражения, которые имеются у должника против кредитора. В этом случае, например, поручитель не сможет отказать кредитору в платеже, сославшись на то, что поставленные кредитором товары были некачественными, услуги оказаны с просрочкой, давность по требованию истекла, сумма начисленной кредитором неустойки несоразмерна последствиям нарушения обязательства и т. п.

Однако самым серьезным последствием договорного ограничения права поручителя заявлять возражения может стать недопущение возможности поручителя ссылаться на то, что основной договор является недействительным или незаключенным, а также на то, что долг должника перед кредитором не возник (например, кредит не был выдан, товар не был поставлен и т. п.) либо прекратился (например, должник надлежащим образом исполнил обязательство).

Если согласиться с тем, что формулировка ст. 364 ГК РФ охватывает все эти случаи ограничения возражений поручителя, то тогда поручительство превращается в полностью неакцессорный способ обеспечения. Разумеется, сразу же возникает следующий вопрос: а где проходит граница между полностью неакцессорной банковской гарантией и поручительством, превращенным благодаря запрету в договоре поручительства поручителю ссылаться на возражения должника в такую же полностью неакцессорную личную обеспечительную конструкцию? Если согласиться с тем, что эта граница стирается (а, по всей видимости, при этом подходе так и есть), то это неизбежно означает, что разграничение гарантии (имеющей специального субъекта, который только и вправе выдавать независимое личное обеспечение!) и договорного неакцессорного поручительства утрачивает всякий смысл. Вряд ли это соответствует намерению законодателя; в противном случае он бы просто не выделял банковскую гарантию как самостоятельный способ обеспечения, а сконструировал бы ее как неакцессорную разновидность поручительства.

По всей видимости, диспозитивностью ст. 364 ГК РФ все же не охватывается возможность сторон договора поручительства полностью разорвать юридическую связь между поручительством и основным обязательством, т. е. ограничить ссылки поручителя на то, что обеспеченное обязательство прекратилось в связи с надлежащим исполнением или вообще не возникло (например, кредит никогда не выдавался). Я думаю, что это можно объяснить тем, что в данном случае речь идет даже не столько о возражениях должника, сколько о возражениях самого поручителя, основанных на ином аспекте акцессорности – акцессорности прекращения. А последнее качество поручительства, как показано выше, в законе сконструировано скорее как императивное.

Более сложным является вопрос об ограничении возможности поручителя ссылаться на то, что обеспеченный договор является недействительным. Л.А. Новоселова, допуская такое ограничение возражений поручителя, исходит из того, что поручитель, чье право ссылаться на недействительность основного договора ограничено, обеспечивает интерес кредитора по недействительному договору (обеспеченному таким поручительством), заключающийся в возврате того, что было им передано другой стороне[127]127
  Новоселова Л.А. К вопросу о возражениях в отношениях по поручительству // Меры обеспечения и меры ответственности в гражданском праве: Сб. ст. / рук. авт. кол. и отв. ред. М.А. Рожкова. М., 2010. С. 143–145.


[Закрыть].

Несмотря на то что это рассуждение имеет очень серьезные основания для существования и безусловно является верным, оно все-таки требует уточнения: как быть, если в недействительном договоре содержатся какие-либо иные обязательства, помимо собственно обязанности сделать предоставление кредитору, т. е. возвратить кредит, уплатить цену товара и т. п.? Например, может ли кредитор в этом случае потребовать с поручителя суммы неустойки? Ведь очевидно, что при недействительности основного договора соглашение о неустойке между должником и кредитором также недействительно. Однако в силу ограничения возражений поручитель не может сослаться на это. Логика, предложенная Л.А. Новоселовой, в этом случае просто не сработает, ведь поручитель будет вынужден уплатить сумму, которую должник в рамках механизмов реституции уплачивать кредитору не обязан (ведь неустоечное обязательство ничтожно!). Следовательно, либо довод Л.А. Новоселовой должен быть уточнен, либо поиск защиты кредитора, сделавшего исполнение по недействительной сделке и требующего возвращения уплаченного, должен осуществляться в каких-то других направлениях.

Таким образом, акцессорность принудительной реализации требования поручителя по действующему российскому праву может быть существенно ослаблена договором поручительства; буквальное толкование закона (ст. 364 ГК РФ) вообще позволяет разорвать юридическую связь между обеспеченным долгом и обязательством поручителя.

Общий же вывод относительно проявлений акцессорности обязательства поручителя должен быть таков. Несмотря на то что по общему правилу поручительство все же является акцессорным обязательством, нормы ГК РФ, позволяющие обеспечивать будущие обязательства, не предъявляя при этом жесткого стандарта описания условий обеспеченного долга, и допускающие ограничение возражений поручителя против требования кредитора, свидетельствуют о том, что и поручительство по действующему ГК РФ нельзя рассматривать как строго акцессорную конструкцию. Напротив, закон проявляет значительную гибкость в самых принципиальных проявлениях акцессорности – возникновении обеспечительного обязательства и возможности его принудительной реализации.

5. Реализация принципа акцессорности залога и поручительства в судебной практике

Как я уже писал во вводных замечаниях к данной работе, отечественные суды длительное время проявляли крайности консервативного толкования вполне себе либеральных, как мы теперь выяснили, норм ГК РФ о залоге и поручительстве, придавая повышенное значение тому обстоятельству, что эти две наиболее популярные обеспечительные конструкции являются акцессорными. Причем строгое толкование акцессорности залога или поручительства в значительном числе случаев приводило к тому, что обеспечение признавалось утратившим силу, т. е., строгая акцессорность обеспечения срабатывала против кредитора.

Против такого подхода довольно резко выступила высшая судебная инстанция, которая в нескольких делах, рассмотренных Президиумом ВАС РФ в порядке надзора, а затем и в постановлениях Пленума признала неверными подавляющее большинство подходов к акцессорности залога и поручительства, распространенных в практике судов. Далее я хотел бы осветить наиболее принципиальные позиции высшей судебной инстанции, имеющие значение для разбираемой тематики.

Акцессорность возникновения. Первое, на что я хотел бы обратить внимание в практике ВАС РФ по залоговому праву, – это тенденция к существенному ослаблению стандарта описания обеспеченного обязательства в договоре залога.

Недопущение разночтений в описании обязательства, обеспеченного залогом, в договоре залога и в договоре, породившем обеспеченное обязательство, некоторое время было задачей исключительно договорной техники, стремившейся к полному перенесению условий обеспеченного обязательства в договор залога. Однако такой практический прием, конечно, хотя и позволял снять сомнения в тождестве описаний долга в двух договорах (основном и обеспечительном), но порождал новую проблему: если в обеспеченном обязательстве изменяются условия, необходимо вносить и изменения в договор залога. Понятно, что все трудности, связанные с этим, имеют не доктринальный, а исключительно практический и организационный характер.

На мой взгляд, предъявление требования полной идентичности описаний обеспеченного обязательства в обеспеченном и обеспечительном договорах, причем под страхом признания договора залога незаключенной сделкой, – не более чем дань формальному толкованию норм ГК РФ и Федерального закона об ипотеке, причем неоправданный и необоснованный. Такой подход не учитывает, например, положения абз. 2 п. 1 ст. 50 Федерального закона об ипотеке, в соответствии с которыми при расхождении условий договора об ипотеке и условий обеспеченного ипотекой обязательства в отношении требований, которые могут быть удовлетворены путем обращения взыскания на заложенное имущество, предпочтение отдается условиям договора об ипотеке. Таким образом, законодатель установил специальное последствие расхождения условий обеспечиваемого обязательства в том виде, в каком они изложены в договоре ипотеки, и их описания в договоре, который породил эти обязательства: обязательства будут считаться обеспеченными только в том объеме, который следует из договора об ипотеке.

Важный аспект изучаемого вопроса: можно ли считать согласованными существенные условия договора залога, в случае если обеспеченное обязательство описано в нем не полностью? Приведем такой пример из практики Президиума ВАС РФ.

Между ОАО «Акционерный коммерческий Сберегательный банк Российской Федерации» (далее – банк) (кредитором) и ООО «Восток Граунд» (далее – общество «Восток Граунд») (заемщиком) заключен договор об открытии невозобновляемой кредитной линии.

В обеспечение исполнения обязательств по кредитному договору между банком (залогодержателем) и обществом «Владкассторг» (залогодателем) заключен договор ипотеки.

Общество «Владкассторг», ссылаясь на то, что в договоре ипотеки не согласованы все существенные условия обязательства, в обеспечение которого заключен договор, а именно: не определены сроки (периодичность) платежей по основному обязательству и их размер, порядок уплаты процентов, сроки (периодичность) и размер платы за пользование лимитом кредитной линии, условия платежей за обслуживание кредита, – обратилось в суд с требованием о признании договора ипотеки незаключенным.

Решением суда первой инстанции требование удовлетворено.

Постановлениями апелляционного и кассационного судов решение суда первой инстанции оставлено без изменения.

Суды удовлетворили исковое требование, руководствуясь положениями ст. 339 ГК РФ, ст. 9 Федерального закона об ипотеке, а также рекомендациями, изложенными в п. 43 Постановления Пленума ВС РФ № 6, Пленума ВАС РФ № 8 от 1 июля 1996 г. «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»[128]128
  РГ. 1996. 10, 13 авг.


[Закрыть] (далее – Постановление № 6/8), указали на то, что согласно законодательству, регулирующему взаимоотношения по ипотеке, договор ипотеки должен содержать все условия обеспечиваемого обязательства (содержание, объем, срок исполнения).

Как установлено судами, оспариваемый договор ипотеки заключен в обеспечение исполнения обязательств по кредитному договору, в том числе обязательств по погашению основного долга, по уплате процентов за пользование кредитом и внесению других платежей по кредитному договору, по уплате неустойки. При этом договор ипотеки не содержит всех условий в отношении некоторых из вышеназванных обязательств, а именно: в нем не отражены порядок уплаты процентов за пользование кредитом, сроки (периодичность), порядок начисления процентов, порядок определения и условия оплаты за пользование лимитом кредитной линии, порядок определения и условия платы за обслуживание кредита.

Суды сочли, что, поскольку данные условия содержатся в кредитном договоре, в обеспечение исполнения обязательств по которому заключен договор ипотеки, эти условия являются существенными условиями договора ипотеки и должны были быть согласованы его сторонами.

Так как залогодателем по договору ипотеки и заемщиком-должником по основному обязательству являлись различные лица, суды отклонили довод банка о том, что договор ипотеки содержит условие об ознакомлении залогодателя со всеми условиями кредитного договора и его согласии отвечать за исполнение всех обязательств заемщика, и, сделав вывод о том, что сторонами по договору ипотеки не согласованы все существенные условия этого договора, признали его незаключенным.

Пересматривая дело в порядке надзора, Президиум ВАС РФ счел, что судебные акты подлежат отмене и отказал в иске по следующим основаниям.

По мнению высшей судебной инстанции, разрешая спор, суды не учли следующего.

В спорном договоре ипотеки содержатся условия о предмете ипотеки (нежилое помещение), общей залоговой стоимости предмета залога.

Договором ипотеки установлено, что предметом залога обеспечивается исполнение обществом «Восток Граунд» (заемщиком) обязательств, возникших на основании кредитного договора. Договором ипотеки определена сумма кредита (лимит кредитной линии), установлен срок возврата кредита, а также согласован график снижения размера ссудной задолженности с указанием сроков действия и размера задолженности, т. е. установлены сроки возврата кредита.

Договор ипотеки, дополнительные соглашения к нему и ипотека зарегистрированы в органе по регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним.

Таким образом, Президиум ВАС РФ счел, что в договоре ипотеки определен предмет залога, дана его оценка, определены существо, размер и срок исполнения кредитного обязательства в части суммы основного долга.

Что же касается обязательства по уплате кредитору причитающихся ему процентов за пользование кредитом и иных обязательств, то договором ипотеки установлено, что порядок уплаты процентов, расчет платы за пользование лимитом кредитной линии и порядок платы за обслуживание кредита определены кредитным договором. Следовательно, по мнению надзорной инстанции, в договоре ипотеки не согласованы соответствующие условия, относящиеся к этим обязательствам. При этом отсылка в договоре ипотеки к условиям кредитного договора не может свидетельствовать о том, что стороны договора ипотеки согласовали эти условия, поскольку залогодателем по данному договору является третье лицо, не являющееся должником по кредитному договору, а сам кредитный договор, в отличие от договора ипотеки, не проходил государственной регистрации.

Однако, делая вывод о незаключенности договора ипотеки в целом на том основании, что стороны договора не согласовали условия о порядке уплаты процентов за пользование кредитом, а также о порядке внесения платы за открытие кредитной линии и платы за обслуживание кредита, суды, по мнению Президиума ВАС РФ, не учли, что сторонами были согласованы все существенные условия (размер, срок и существо обязательства), относящиеся к обеспеченному ипотекой обязательству по уплате должником суммы основного долга по кредитному договору, поэтому договор ипотеки не может считаться незаключенным. При этом то обстоятельство, что сторонами не были согласованы названные условия, означает только ограничение обеспечиваемых залогом требований уплатой суммы основного долга по кредитному договору в размере, согласованном сторонами, но не влечет за собой незаключенность договора ипотеки в целом[129]129
  Постановление Президиума ВАС РФ от 15 февраля 2011 г. № 6737/10 // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть].

В приведенном деле очень хорошо заметно, что, во-первых, довод залогодателя о незаключенности договора ипотеки является явной попыткой защититься от требования залогодержателя об обращении взыскания на предмет ипотеки; во-вторых, суды первых трех инстанций, поддержавшие позицию залогодателя, проявили крайний юридический формализм и только поэтому допустили прекращение залога; в-третьих, надзорная инстанция, напротив же, продемонстрировала возможность весьма гибкого толкования положений ГК РФ и Федерального закона об ипотеке об обеспеченном залогом обязательстве.

Впоследствии правовая позиция, которую занял Президиум ВАС РФ в этом деле, была в абстрактном виде воспроизведена в абз. 3 п. 13 Постановления Пленума ВАС РФ от 17 февраля 2011 г. № 10 «О некоторых вопросах применения законодательства о залоге»[130]130
  Вестник ВАС РФ. 2011. № 4.


[Закрыть] (далее – Постановление № 10). В нем же содержится и нормативное обоснование ответа на вопрос, почему отсутствие в договоре залога или какой-либо дефект в описании отдельных условий обеспеченного обязательства не влечет за собой отпадение акцессорного права залога: это положения ст. 337 ГК РФ, в соответствии с которой, если иное не предусмотрено договором, залог обеспечивает требование, в частности проценты, неустойку, возмещение убытков, причиненных просрочкой исполнения, а также возмещение необходимых расходов залогодержателя на содержание заложенной вещи и расходов по взысканию в том объеме, какой оно имеет к моменту удовлетворения.

Очевидно, что и в ситуации, когда в договоре залога просто не указаны проценты по кредиту, и в ситуации, когда они не могут считаться указанными (как в деле № 6737/10), следует полагать, что стороны договорились обеспечить залогом только основную сумму долга без процентов. Признавать же договор залога незаключенным в данном случае было бы неверным именно с точки зрения той правовой идеи, которая реализована в ст. 337 ГК РФ.

Такой подход ВАС РФ, разумеется, не направлен напрямую против акцессорности залога. Он скорее имеет своей целью устранить неоправданные злоупотребления самой идеей тесной юридической связи основного долга и обеспечения.

Акцессорность объема требования. Намного более интересными являются правовые позиции Президиума ВАС РФ, связанные с оценкой различных последствий проявления идеи акцессорности объема требования залогодержателя.

В п. 13 Постановления № 10 содержится ответ на самый злободневный вопрос практики по залоговым делам: как влияет изменение обеспеченного обязательства на судьбу залога? Имеет ли при этом значение, кто является залогодателем – сам должник по обязательству или третье лицо?

Прежняя практика судов исходила из того, что при изменении обязательства (увеличении суммы долга, увеличении размера процентов по обязательству, изменении срока исполнения обязательства), в случае если залогодателем является не должник по обязательству, а третье лицо, залог прекращается.

Приведем такой пример из судебной практики. Суд, рассматривавший спор об обращении взыскания на заложенное имущество, установил, что из договора ипотеки следует, что залогом недвижимости было обеспечено обязательство по возврату кредита со сроком возврата до 14 марта 2002 г.

Однако дополнительным соглашением к соглашению об открытии кредитной линии банк и заемщик продлили срок погашения кредита до 13 сентября 2002 г.

Суд, рассматривая спор об обращении взыскания на предмет залога по такому долгу, рассуждал следующим образом. Согласно п. 1 ст. 453 ГК РФ при изменении договора обязательства сторон сохраняются в измененном виде. Однако в деле отсутствовали доказательства того, что банк и заемщик внесли в договор залога (ипотеки) соответствующие изменения, касающиеся установления нового срока исполнения обязательств по кредитному соглашению.

В итоге суд признал, что банком заявлено требование об обращении взыскания на заложенное имущество по обязательствам общества, не обеспеченным залогом[131]131
  Постановление ФАС Северо-Западного округа от 12 мая 2003 г. № А56-25885/02 // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть]. Судя по всему, к такому же мнению склонялись и другие суды[132]132
  Постановления ФАС Восточно-Сибирского округа от 28 июля 2006 г. № А10-13838/05-Ф02-3815/06-С2, от 6 марта 2007 г. № А10-13838/05-Ф02-1006/07-С2; постановление ФАС Уральского округа от 21 декабря 2006 г. № Ф09-11291/06 // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть].

Схожий подход к последствиям изменения основного обязательства по сохранению ипотеки был продемонстрирован окружным судом в следующем деле.

Разбирая спор между банком и заемщиком, суд установил, что стороны неоднократно изменяли срок исполнения кредитного обязательства заемщиком. Однако эти изменения не были отражены в договоре ипотеки.

Суд указал, что п. 4 ст. 9 Федерального закона об ипотеке установлено, что обязательство, обеспечиваемое ипотекой, должно быть названо в договоре об ипотеке с указанием его суммы, основания возникновения и срока исполнения. В тех случаях, когда это обязательство основано на каком-либо договоре, должны быть указаны стороны этого договора, дата и место его заключения.

Таким образом, указания в договоре залога о содержании, объеме и сроке исполнения обеспечиваемого обязательства, определенных основным договором, должны полностью соответствовать этому договору.

Кредитным договором, заключенным между сторонами спора, установлено предоставление ответчику кредита в виде открытия кредитной линии в сумме 3 млн 200 тыс. руб. на срок до 1 ноября 2004 г. с начислением процентов за пользование кредитом в размере 21 % годовых. Аналогичное указание содержится в договоре об ипотеке со ссылкой на названный кредитный договор.

Дополнительным соглашением от 1 сентября 2005 г. к кредитному договору срок возврата кредита был продлен до 1 ноября 2006 г.

Между тем в деле не имеется и сторонами не представлено доказательств того, что банк и предприниматель-заемщик в установленном законом порядке (ст. 452, 339 ГК РФ) внесли в договор об ипотеке (залоге) соответствующие изменения, касающиеся установления нового срока исполнения обязательств по кредитному договору и указания на вышеназванное дополнительное соглашение. В таких условиях требования банка по возврату кредита не могут считаться обеспеченными залогом недвижимого имущества.

Обращает на себя внимание то, что в приведенных делах суды подчеркивают, что залог прекращается, так как залогодателем является третье лицо, но не должник по обязательству. По всей видимости, эта позиция основана на уже обсуждавшейся выше идее: залоговое бремя, лежащее на вещи, не должно изменяться без ведома залогодателя.

Но в ситуации, когда залог предоставлен самим должником, суды, видимо, не обнаруживали повода для применения этой позиции и, как правило, отказывали в признании договора залога прекратившимся или незаключенным. Это вполне логично, ведь залогодатель, являясь одновременно должником по обязательству, обеспеченному залогом, всегда знает об изменении обязательства: он сам в этом изменении участвует, подписывая дополнительные соглашения к договору, например, кредита. Именно такой подход продемонстрировал, к примеру, Восьмой апелляционный суд в деле об обращении взыскания на предмет залога в связи с невозвратом выданного залогодателю кредита. Отметив, что изменение кредитного договора в части увеличения суммы основного долга по кредиту не подтверждается материалами дела, а увеличение процентной ставки по кредиту согласовано должником (залогодателем) в дополнительных соглашениях к кредитному договору, суд констатировал, что «статья 352 ГК РФ не предусматривает прекращение залога, в случае изменения обязательства, обеспеченного залогом…»[133]133
  Постановление ФАС Уральского округа от 14 августа 2006 г. № Ф09-6885/06-С5 // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть].

Вместе с тем вряд ли рассуждения судов о том, что изменение обязательства прекращает залог, можно обосновать формальной логикой. Так, бóльшая посылка силлогизма (залогодатель не согласен отвечать своей вещью по долгам должника свыше согласованной с ним суммы долга) и меньшая посылка силлогизма (кредитор и должник увеличили размер долга без согласия залогодателя) не находятся в отношении логического следования с выводом (следовательно, залог прекратился). Более правильным (с точки формальной логики) представляется другой вывод: следовательно, сумма залогового обременения вещи, переданной в залог, не изменилась.

Не соответствуют позиции судов и юридической логике, в том числе основанной на идее акцессорности. Если рассматривать залог не просто как сделку, но как право залогодержателя (кредитора) на часть стоимости вещи, то совершенно непонятно, по какой причине право на часть стоимости вещи, обещанной залогодержателю, прекращается из-за изменения размера долга или каких-то иных условий обеспеченного обязательства. Это право может прекратиться в связи с истечением срока, на который было установлено обеспечение, прекращением обеспеченного залогом обязательства и некоторыми иными обстоятельствами, указанными в ст. 352 ГК РФ. Указания на то, что изменение обеспеченного залогом обязательства приводит к прекращению залога, в данной норме ГК РФ нет. Следовательно, залог сохраняется, но размер залогового обременения должен остаться неизменным. Именно в этом и заключается защита интересов залогодателя: залогодержатель не должен «извлечь» из стоимости заложенной вещи больше, чем ему было обещано.

Точно такими же должны быть рассуждения и относительно последствий увеличения размера процентов по обеспеченному требованию: будет считаться обеспеченным залогом требование с тем размером процентов, который указан в договоре залога.