Текст бизнес-книги "Танцующий на граблях"

Автор книги: Сергей Беликов

Раздел: О бизнесе популярно, Бизнес-книги

Сергей Владимирович Беликов
Танцующий на граблях

All those moments will be lost in time, like tears in the rain… (Blade Runner)

Посвящается всем важным людям, которые были в моей жизни

Введение

Начну с главного. Все что будет описано далее – это сугубо мой опыт и моя же его интерпретация. Он может быть вам полезен, может оказаться вреден, а может это все вообще просто бред. К слову, меня всегда удивляло, насколько наивно люди верят в универсальность каких-то истин, правил, методик… Скажем, что кофе – вреден. Или наоборот – полезен. Я же достаточно давно пришел к выводу что все относительно и каждый видит этот мир по-своему. Поэтому всегда нужно думать своей головой и искать то, что подходит лично тебе. Надеюсь, вы меня поняли.

О чем эта книга? Она о моей жизни и уроках, которые я из нее вынес. Казалось бы, рановато для мемуаров. Но никто не знает, что случится завтра. А оставить после себя что-то хорошее хочется. Программы, написанием которых я зарабатываю на жизнь, увы, продукт быстро устаревающий. Бизнес я так и не построил. Детей у меня нет. А желание кому-то передать свои знания и опыт – есть. Поэтому я решил написать книгу.

Вы спросите: «А кто ты такой, чтобы читать твою автобиографию»? Да в общем-то – никто. Но в этом и смысл! Слышали о систематической ошибке выжившего? Лучше всего ее иллюстрирует история про самолеты. Во вторую мировую войну нужно было повысить выживаемость бомбардировщиков. И военные стали исследовать следы от попаданий на возвратившихся на базу самолетах. Первой идеей было укрепить те места, где были пробоины. Но один умный математик предположил, что укреплять надо наоборот, те места, где пробоин не было. Почему? Все очень просто. Те самолеты, у которых были пробоины в этих частях, на базу не вернулись… Многие книги по саморазвитию, как мне кажется, страдают от этой же ошибки. Они описывают победителей по жизни и слишком мало внимания уделяют тем, у кого не получилось. И я решил восполнить этот пробел.

Впрочем, не могу сказать, что у меня совсем ничего не получилось. По меркам многих я живу довольно неплохо, даже хорошо. Хотя граблей в своей жизни я собрал предостаточно и продолжаю на них наступать. Но, что более важно, я всегда считал ответственным за все происходящее в жизни, в первую очередь, себя и анализировал свой вклад в происходящее. Понятно, что другие люди и обстоятельства тоже влияют на нашу жизнь. Но если мы их не контролируем, то какой смысл о них думать? Лучше думать о том, на что можешь влиять: о себе и своих действиях. И таким самоанализом я хочу поделиться в этой книге. Постараюсь быть искренним и не слишком часто прикрывать свое эго фиговым листком самообмана. Но прекрасно осознаю, что мне еще далеко до просветления и я тоже вижу реальность через призму своего восприятия и опыта.

Я надеюсь, что вам будет, как минимум, интересно.

Советское детство

Все мы родом из детства. И если вы думаете, что оно у вас было счастливым, то сходите к психологу. Он вам расскажет, как все было ужасно, что родители вас любили мало и неправильно и, вообще, удивительно что вы выросли психически здоровым человеком (да и то, относительно). Возможно, это правильная стратегия для большинства людей. Ведь обычно люди склонны идеализировать своих родителей и подавлять свои негативные чувства к ним. Но я думаю, что истина где-то посередине. Родители не идеальны, вы не идеальны и ваше детство тоже не было идеальным. Как пишет известный психолог Фриц Перлз: «Ты, конечно, знаешь – родители никогда не бывают хорошими, родители всегда не такие, как надо». Но и плохими они тоже бывают редко. У всех из нас в детстве были свои перекосы в ту или другую сторону, которые могли вылиться в проблемы во взрослой жизни. И о своих я постараюсь рассказать.

Хотя само понимание этих ниточек, тянущихся из детства, мало что мне дало. Да, я вижу корни многих убеждений и чувств, которые мешают мне жить сейчас. Но что дальше? Как будто в голове должно что-то щелкнуть: «О! Так вот почему я к себе так отношусь! Теперь я буду относиться по-другому!». Или же я должен был почувствовать злость и на этой энергии отвергнуть какие-то старые установки? Или проиграть с психологом то, что произошло или не произошло в детстве? Я ничего из перечисленного так и не испытал в полной мере.

Компенсировать же во взрослой жизни то, чего не хватило в детстве, тоже непросто. Как говорится, если в детстве у тебя не было велосипеда, а сейчас у тебя Бентли, то в детстве у тебя все равно велосипеда не было. Но поскольку Бентли у меня нет, я не могу подтвердить или опровергнуть это утверждение своим опытом.

И последнее, если вы сами родитель, расслабьтесь. Вы неидеальны и все равно накосячите. Но возможно мой опыт поможет вам накосячить немного меньше. И если какой-то другой мальчик (или девочка) вырастет немного счастливее, значит я не зря все это писал. Но довольно предисловий, пора переходить к фактам.

Я родился в мае 1980 года в сильную грозу. Возможно, именно тогда, я решил, что мир – это страшное и небезопасное место. И молоко дают по расписанию, а не когда захочется (у моей мамы его почему-то не было). Все детство я рос нервным и пугливым ребенком: боялся грозы, громко пищащих игрушек и даже салюта. Как я узнал позже из книг про интровертов, это является признаками слишком чувствительной нервной системы. И у этого есть свои плюсы, например, любопытство и творческие способности.

Родился я на месяц раньше срока, слабым и болезненным. И хотя врачи регулярно пугали маму страшными прогнозами, я все-таки выжил. Ее все эти проблемы и страхи, естественно, удручали, а меня огорчало, что она расстраивается из-за меня и ей приходится со мной возиться. В результате, я стал стыдиться своих болезней. Например, я был астматиком, но никогда не пользовался ингалятором на людях.

Как сейчас помню один случай. Я возвращался из института в одном трамвае с моим другом. Была весна, все цвело, а я задыхался. Но все же смог дотерпеть до дома, не подать виду и принять лекарство уже в подъезде. Каминг-аут произошел уже после окончания института, когда я отдыхал с институтскими друзьями на даче. Одному из них стало плохо, а у меня был ингалятор. Сейчас астма меня практически не беспокоит, но я все равно очень болезненно воспринимаю любые ограничения и дефекты своего тела, даже временные. Попытки доказать, что я не хуже других и достоин жить, красной нитью проходят через всю мою жизнь.

С другой стороны, плюсов в моей жизни было тоже немало. Я родился в Москве, в семье интеллигентных людей, с бабушками и дедушками рядом. Несмотря на мои болячки, мама не скатилась в гиперопеку, как это часто бывает. И я за это ей очень благодарен. Может быть это просто было не в ее характере, но думаю большую роль в этом сыграл пример моего дяди, которого сильно опекала бабушка.

В 3 года я серьезно заболел и меня положили в больницу. Как рассказывала мама, другой ребенок моего возраста в соседней палате не выжил, а я – смог. Естественно, мама переживала из-за меня, но все обошлось без особых последствий, по крайней мере, физических. Вспоминается только то, что я так ослаб что не мог ходить и меня это очень удивило. Что же касается психологических последствий, видимо на меня сильно повлиял тот факт, что в больнице я был один. Тогда родителей не особо пускали к детям, тем более что в моем случае это было что-то инфекционное.

Когда мне было 4 года, мы всей семьей поехали отдыхать в Ялту. Это было одно из самых незабываемых впечатлений моего детства! Я плавал на надувном круге в виде камбалы, загорал, катался на аттракционах, ел пломбир с шоколадной крошкой, видел Поляну сказок, утопил несколько машинок в фонтане и посмотрел все серии «Ну, погоди!» в кинотеатре (с тех пор моя мама этот мультик ненавидит). А еще мы познакомились в автобусе с туристами и вместе с ними поднялись на гору Ай-Петри. Что еще нужно для счастья?

Когда мне исполнилось 5, родилась моя сестра. Родители долго выбирали имя. Думали назвать ее Кирой или еще как-нибудь необычно. Но я сказал, что раз она родилась в июле, то ее нужно назвать Юля. Хотя возможно я хотел назвать ее в честь девочки с фигурного катания, которая мне нравилась. Как бы то ни было, к моему мнению прислушались. И сестра своим именем довольна. Когда она родилась, я притащил ей все свои игрушки и объявил, что буду о ней заботиться. Интересно, откуда у меня возникла такая идея в 5 лет.

В 7 лет, перед школой, мы опять поехали в Ялту. Плавал я уже хорошо, так как все детство каждое лето купался в реке, но тогда на море чуть не утонул. Я далеко уплыл и начал уставать, а когда поплыл обратно никак не мог коснуться ногами дна. Доплыл до большого валуна, встал на него, но начал съезжать так как он был весь покрыт водорослями. Мне пришлось плыть дальше и только тогда я смог выбраться на берег. Интересно, что мысли позвать кого-то на помощь у меня не возникло, хотя люди там были. К счастью, этот случай хоть и врезался мне в память, но не отбил у меня охоту к плаванию и плавать я люблю до сих пор.

В целом детство у меня было интересное. Я не ходил в садик, так как тут же подхватывал какой-нибудь грипп и оставался дома. И в итоге, родители бросили эту затею. Я читал про исследование, что отсутствие садика положительно влияет на независимость суждений. Так что, думаю, это был скорее плюс, чем минус. Навыки социализации, конечно, тоже важны, но я бы не променял на них ту внутреннюю свободу, которая у меня есть сейчас. Да и возможности для социализации у меня тоже были. Родители активно таскали меня по разным развивающим секциям: фигурное катание, рисование, музыка и так далее.  Я смутно помню куда именно я ходил, но помню внушительное здание с колоннами и большими лестницами и ощущение какого-то волшебства от того, что там происходило. Это было практически как попасть в Хогвартс.

Из физических активностей, кроме плавания и фигурного катания я очень любил лазать. По деревьям, по заборам и даже по небольшой скалолазной стенке, которая стояла на стадионе рядом с моим домом. Если подумать, то мне сильно повезло, что я ни откуда не свалился, учитывая, что забирался я на самые верхушки очень высоких деревьев. Но дедушка Саша, который со мной гулял, никогда меня не останавливал. И я очень благодарен ему за это. Незадолго до своей смерти, он рассказал мне что на самом деле он очень боялся за меня, но не останавливал меня, чтобы я вырос смелым.

Дедушка был крутой! Он был моряком и еще в Советские времена, повидал разные страны. Плюс у него были татуировки на руках, которые приводили меня в восторг. Но при всей своей крутизне, он в молодости побоялся сам познакомиться с бабушкой и попросил своего друга чтобы он их познакомил. Так что как знакомиться с девушками, к сожалению, он не мог меня научить. Зато научил пользоваться инструментами. Папа тоже внес свой вклад и подарил мне набор для работы с деревом (с ручной дрелью, молотком и маленькими тисками), набор юного электрика и несколько конструкторов. И научил меня паять.

В результате пользоваться инструментами я научился раньше, чем писать. И пока в первом классе другие дети собирали машинки из конструктора по инструкции, моя самодельная машинка с электромотором уже ездила по коридору школы. Еще был глиссер из пенопластовой коробки, подводная лодка, машина на воздушной подушке (которая, правда, перемещалась скорее за счет вибрации) и четырехлапый робот по схеме из журнала Юный Техник. А позже у меня появился конструктор LEGO. Самый простой, но даже из него я умудрился сделать боевого робота из сериала Robotech, который тогда крутили по телевизору. Пожалуй, моя любовь к программированию выросла именно из любви к конструкторам. Ведь язык программирования, по сути, такой же конструктор, только виртуальный.

Еще один интересный факт из моего детства. Думаю, я легко бы прошел знаменитый зефирный тест – когда детям предлагают выбрать между одной зефиркой сейчас или двумя, если они подождут. Когда нам с сестрой в детстве давали конфеты, сестра тут же съедала конфету, а я прятал свою в вазу на шкафу, чтобы съесть потом. Если верить исследователям, то стратегия отложенного удовольствия хорошо помогает во взрослой жизни. И те, кто научился этому в детстве, выросли более успешными людьми чем те, кто сразу съедал зефирку. Но позже этот эксперимент многие критиковали за неточность. Да и счастливы ли были эти успешные люди? Без зефирок-то? Лично мне эта стратегия плохо помогала как в детстве, так и во взрослой жизни. В детстве конфеты либо засыхали (они могли лежать в вазе очень долго), либо их находила и съедала сестра. А во взрослой жизни мне сильно не хватает навыка получать удовольствие здесь и сейчас.

Я вообще не сильно верил в то, что кто-то обо мне будет заботиться. Или же просто не умел принимать заботу, ведь по факту она была. Например, я помню несколько моментов, когда мама где-то задерживалась и я думал, что она вообще не вернется. И хотя я оставался с бабушкой, в такие моменты я фантазировал о том, куда бы я в таком возрасте мог пойти работать, где я достану еду и как я буду справляться со своей жизнью. Если говорить психологическим языком, то у меня явно было нарушение привязанности. С одной стороны, я очень долго держался за маму и боялся даже просто потерять ее из вида, а с другой – достаточно рано усвоил, что ни на кого полагаться нельзя и я со всем должен справляться сам. И как я сейчас понимаю, первое – следствие второго.

Очень показателен в этом плане один случай. Как-то раз мы с мамой поехали на уколы и на обратном пути маме что-то нужно было купить в палатке. Когда мы подошли, я принялся разглядывать витрину, а она зашла за угол, чтобы что-то рассмотреть с другой стороны. Я повернулся, смотрю, а мамы нет. Я расплакался и пошел в метро, чтобы как-то самому доехать до дома (хотя не уверен, что я тогда знал как называется наша станция). Мама поймала меня уже на подходе к турникетам. Тогда у меня не возникло идеи что она где-то рядом и будет меня искать. Я сразу стал действовать исходя из того, что я теперь сам по себе.

Вот такое у меня было детство. Меня не слишком сильно ограждали от жизни, и я достаточно много бегал, плавал, лазал и набивал шишек. С другими детьми тоже общался относительно легко, хотя больше времени проводил один, возившись с конструктором. Благодаря тому, что воспитание было очень демократичным я привык всегда думать своей головой и получил не очень большой багаж вредных установок. Что же до нарушения привязанности, то перекос в сторону самостоятельности, по-моему, лучше, чем наоборот. В мире и так слишком много инфантильных людей.

8-битные игрушки

В первый класс я идти не хотел. Скандалил, плакал, упирался и не хотел отпускать маму. Но все оказалось не так страшно. Во-первых, мне очень повезло с учительницей начальных классов. Ее звали Юлия Вячеславовна, она совсем недавно закончила институт и к детям относилась хорошо. И несмотря на все мои странности (а возможно и благодаря им), я был одним из её любимых учеников. Однажды она сказала моей маме: «Я думала он у вас обычный тихий мальчик, а у него, оказывается, есть характер». Во-вторых, я был очень старательный, достаточно умный, а читать и считать научился еще до школы. Так что учеба мне давалась относительно легко, и я был круглым отличником с кучей звездочек на прописи, хотя я и не видел в этом соревнования. Мне просто было приятно, когда меня хвалят и я всеми силами старался это заслужить.

Почти сразу я заявил маме, что уроки со мной делать не надо и я все буду делать сам. Я вообще не очень понимаю зачем родители помогают детям с уроками, а тем более делают уроки за них. По-моему, этим они оказывают медвежью услугу и лишают детей самостоятельности. А самостоятельность – это гораздо важнее, чем оценки. Впрочем, и у меня были проколы, когда приходилось просить помощи. Как-то раз я забыл сделать гербарий и вспомнил про это только вечером. Я попросил маму разбудить меня в 6 утра и помочь мне его собрать, и мы все утро собирали всякие веточки и листочки, покрытые инеем.

Уже тогда я был гиперответственным и боялся сделать что-то не так, хотя дома меня не ругали. Когда у меня были плохие оценки (иногда такое бывало), я сам так сильно расстраивался, что наказывать меня уже не было смысла. Как я сейчас понимаю, это такой способ психологической защиты – почувствовать вину и гнобить себя самому, чтобы это не успели сделать другие. Но по-другому я не умел. Родители тоже не особенно могли меня утешить, хотя даже покупали мне шоколадки, чтобы я сильно не расстраивался. А сестре наоборот, покупали шоколадки за хорошие оценки. Моя же хорошая учеба всегда воспринималось как, что-то само собой разумеющееся.

Соответственно, у меня выработалось достаточно кривое отношение к ошибкам и неудачам. Когда ты налажаешь – это ужасно, но тебя пожалеют. И какая-то часть меня, похоже, принимала эту жалость за любовь и заботу. Откуда же взялся такой страх перед ошибками, если меня не ругали? Все просто. Я с самого детства чувствовал, что я какой-то не такой. И каждая неудача или болезнь была этому подтверждением и загоняла в стыд. Кроме того, от меня и не ждали много. Я очень хорошо запомнил фразу: «куда тебе тягаться со здоровыми детьми», которую как-то услышал в детстве.

Доказать, что тягаться я все-таки могу стало смыслом моей жизни. Я вкладывался в учебу, старался быть умным и самостоятельным, а в средней школе попросился ходить на физкультуру, хотя по медицинским показаниям мог официально на нее не ходить. Помню на одном из первых занятий я один из немногих в классе сделал подъем с переворотом на турнике. Все-таки, детство на деревьях и турниках не прошло даром. И наш физрук пошутил, что я прямо как Илья Муромец, 30 лет лежал на печи, а потом всех победил.

Хотя в остальном было не так просто. Особенно тяжело было бегать. Я быстро начинал задыхаться, но меня это не останавливало и кое-как на тройку я бег сдавал. С другой стороны, привычка обходиться без воздуха давала и свои плюсы. Когда мы всем классом пошли в бассейн, один мальчик снял шапочку с девочки и эта шапочка оказалась на дне в глубокой части бассейна, а я нырнул и достал ее. Увы, девочки меня тогда еще не особо интересовали, так что момент был упущен.

Я так хорошо запомнил эти моменты, потому что любое подобное проявление доказывало, что я хоть в чем-то могу быть хорош и не совсем безнадежен. Да, за успехи в учебе родители меня хвалили и даже называли гением, но почему-то мне этого было недостаточно. Возможно все остальное слишком перевешивало. Как будто на одной чаше весов – болезни и неудачи, а на другой – успехи и самостоятельность. И стрелка этих весов определяет, будут меня любить или нет.

Как я сейчас понимаю, настоящая проблема заключается в самом наличии этих весов. Это называется функциональное отношение – когда ты сам по себе не представляешь ценности, а ценно только то, что ты делаешь. Возможно, именно поэтому меня всегда цепляла фантастика про роботов. Это ведь один из классических сюжетов – о роботе, который обладает сознанием и чувствами и считает себя живым, но к нему относятся функционально, как к вещи. Впрочем, я не хочу обвинять родителей. Я думаю, что они любили меня как умели и в целом хотели мне добра. А научиться относиться к себе хорошо и быть счастливым – это уже моя задача.

В школьный коллектив я, как ни странно, вписался. У меня были лучшие друзья – Сашка и Наташка, и еще несколько друзей. С Сашкой мы пытались делать порох, ракеты и прочие интересные штуки, запускали всякие летательные аппараты с балкона. Было весело! А с Наташкой мы ходили за ручку. Она мне нравилась, но я был еще маленький и испытывал к ней просто дружеские чувства. Когда же родители спрашивали о том, женюсь ли я на ней, я отвечал: «Вот она приведет домой лошадь и что я буду делать? У меня же нет конюшни!». Дело в том, что она очень любит лошадей и других животных (у нее дома были собака, птицы, крыса и даже змея). Кстати, своя лошадь у нее в итоге тоже появилась. Еще я много раз был у Наташи в гостях. Уже в те времена у нее было много разных вещей из-за границы и на меня это производило очень большое впечатление, так как ничего подобного я нигде больше не видел. И подарки из этого другого мира я тоже очень ценил. Где сейчас треугольный пенал с ручкой и механическим карандашом я не знаю, а вот брелок в виде кожаного чехла с игральными костями я храню до сих пор.

Уже в младших классах у меня появился доступ к компьютеру, что по тем временам было очень круто. Папа приносил с работы ноутбук Toshiba с 4-цветным дисплеем и с помощью него я открыл для себя мир 8-битных игр под DOS. Karateka, Prince of Persia, Digger, Budokan, Space quest, Eye of beholder, F-19, Tower Toppler, Deathtrack, The Legend of Kyrandia, всего и не перечислишь. Это действительно, был целый новый мир, который на мое поколение произвел большое впечатление. Пелевин даже написал повесть «Принц Госплана», переполненную отсылками к этим играм. Это было время зарождения игровой индустрии и время шедевров. Ограниченность в ресурсах, как известно, стимулирует творчество. Тогда нельзя было вытянуть игру спецэффектами и много внимания уделялось игровому процессу и сюжету.

Но на том, чтобы просто играть я не остановился. Как и многие другие, я пришел в программирование через желание самому делать игры. И в 10 лет начал изучать программирование. Папа, который тоже занимался компьютерами, мне в этом очень поспособствовал. Купил три классных книжки-комикса: по языку программирования basic и архитектуре компьютера, по искусственному интеллекту и по физике. Вершиной моего творчества на бейсике была игра про удава и кроликов. Как в старых игровых автоматах, но с текстовой отрисовкой – морковки были! кролики &, а удав состоял из букв o с пастью из <>v^ (в зависимости от того, куда он смотрит). И игра даже работала! Позже я перешел на Turbo Pascal и начал интересоваться графикой. Делал анимированные открытки и даже написал свой небольшой графический редактор.

Сейчас у многих возникает вопрос: стоит ли запрещать детям компьютер, смартфон и планшет? Я считаю, что нужно быть очень осторожным и не допускать, чтобы это превращалось в зависимость и становилось способом ухода от реальности. Поэтому нужно дополнять это какими-то физическими активностями и достижениями в реальном мире и вообще какой-то созидательной активностью. Но навыки работы с компьютером и техникой в современном мире необходимы всем и полностью запрещать детям гаджеты, на мой взгляд, все же не стоит.