Текст бизнес-книги "Конституционно-правовые проблемы формирования миграционной политики"

Автор книги: Татьяна Балашова

Раздел: Юриспруденция и право, Наука и Образование

Можно выделить следующие основные модели миграционных процессов раннего и современного периодов глобализации.

Первая – принудительно-вынужденная модель, которая характерна для периода массовой колонизации. Хотя по своему демографическому составу европейская миграция была довольно пестрой, а в географическом плане носила сложный и неравномерный характер, в ней можно усмотреть массу основных элементов того процесса, который Альфред Кросби назвал биологической экспансией Европы, – перемещения европейских народов, флоры, фауны и микробов в Америку и Океанию, т. е. в те части света, которые в течение тысячелетий находились в экологической и социальной изоляции от Европы.[42]42
  Crosby A. Ecological Imperialism: The Biological Expansion of Europe, 900–1900. Cambridge, 1983.


[Закрыть] Она соответствовала потребностям имперских центров Западной Европы в создании и развитии колониальной системы. Именно на этот период пришлись расцвет «дальней» торговли и открытие глобальных линий связи. Из-за создания новых капиталистических рынков и развития цивилизации в Новом Свете большое количество европейцев было вынуждено покинуть Европу и перебраться в Америку и Африку, чтобы управлять новыми колониями. Основные маршруты торговли и колонизации пролегли между Западной Европой, западным побережьем Африки и Америкой. Перемещение товаров и оружия из Европы в Африку, африканских рабов в Америку, сырого хлопка и сахара из Америки обратно в Европу образовали некий трансатлантический треугольник.

Транспортирование рабов явилось самым важным фактором «товарообмена» того времени. Между 1500 и 1850 гг. приблизительно 10 млн рабов были перевезены из Африки в Америку.[43]43
  Anstey R. The Atlantic Slave Trade and British Abolition, 1760–1810. London, 1975.


[Закрыть] Параллельно происходило принудительное переселение преступников из Европы в Австралию и Америку. Большое количество людей было не только перемещено из родных мест, но и «приговорено» к работе в новом для них режиме. Миграции неразрывно связаны с социальными и экономическими преобразованиями в период колониализма.[44]44
  Юдина Т. H. Социология миграции; к формированию нового научного направления. М., 2004. С. 18.


[Закрыть]

В этот период началась колонизация переселенцами из Западной Европы Южной Америки, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки, и, главным образом, Северной Америки.

В истории России значительная часть внутренних миграций носила преимущественно колонизационный характер (лат. colonu – поселение), т. е. осуществлялся процесс заселения и освоения пустующих и окраинных земель России. Известный русский историк В. О. Ключевский уделял этому факту особое внимание и даже считал колонизацию основным фактором русской истории. Он подчеркивал, что исходя из условий своей исторической жизни и географической обстановки, русское население не расселялось, а переселялось, «перелетая из края в край, покидая насиженные места и садясь на новые».[45]45
  Ключевский В. О. Сочинения. М., 1956. Т. I. С. 309–310.


[Закрыть] Однако процесс колонизации, сыгравший важную роль в истории российского государства, по сути, являлся одновременно колонизацией-миграцией.[46]46
  Ахиезер А. Динамика урбанизации и миграция: Россия, СССР, Россия // Миграция и урбанизация в СНГ и Балтии в 90-е гг. / Под ред. Ж. А. Зайончковской. М., 1999. С. 18.


[Закрыть] Надо отметить, что в России колонизация-миграция отличается рядом специфических черт по сравнению с другими странами: во-первых, массовая колонизация восточных и южных регионов осуществлялась позднее, чем в западных странах (за исключением Сибири); во-вторых, в отличие от колоний других стран (например Испании, Великобритании), осваиваемые и заселяемые территории представляли собой сопредельные земли, находившиеся в непосредственной близости от метрополии и задолго до начала активной колонизации имевшие с ней торгово-экономические связи; в-третьих, ни один этнос, доверивший (вольно или невольно) свою судьбу Российскому государству, не уничтожался и не был уничтожен в отличие, скажем, от США (которые часто ставят в пример современной России), где были фактически уничтожены европейскими переселенцами миллионы индейцев – коренное население, да и в отличие от Германии, Франции, Испании, Италии, в которых полностью ассимилировались (чаще всего – насильственным путем) многие уникальные народы, культуры, языки.

Вторую модель миграционных перемещений можно назвать индустриальной. Она характерна для периода с начала XIX столетия и до середины XX в. Миграции этого периода были обусловлены двумя взаимосвязанными процессами: с одной стороны, продолжающейся колонизацией, а с другой – индустриализацией в странах Западной Европы. Миграционные перемещения характеризуются переселением без каких-либо ограничений, главное в них – экономические мотивы. Другая особенность этого периода – расширение районов выбытия мигрантов и усиление культурного различия между ними и коренными жителями мест вселения.

В этот период наблюдается активная миграция европейцев в Южную Африку, Австралию, Новую Зеландию, Канаду, Южную Америку и особенно в Северную Америку. Например, между 1815 и 1925 гг. более 25 млн человек покинуло Англию, главным образом, чтобы поселиться в ее колониях.[47]47
  King A. Global Cities. London, 1990. P. 74.


[Закрыть] В США в период с 1861 по 1920 г. прибыло около 30 млн человек.[48]48
  Castles S. International Migration 2000 // International Social Science Journal. Vol. 165. P. 273.


[Закрыть]

Индустриализация в странах Западной Европы проходила наряду с «раскрестьяниванием» и быстрым ростом городов, в которых многие не могли найти работу. Западную Европу наводняли огромные массы людей, которые были в буквальном смысле слова не у дел, они составляли так называемое «избыточное население». Эти люди эмигрировали в другие страны или на другие континенты,[49]49
  Иногда мигранты возвращались. Например, по некоторым оценкам, в конце XIX столетия до 47 % мигрантов возвратились из Америки в Европу, чтобы строить «американский дом в своей старой деревне».


[Закрыть] где получали возможность реализовать свои жизненные планы, а это уже служило стимулом для эмиграции их родственников и знакомых. В течение XIX столетия идея миграции стала навязчивой для многих.[50]50
  Lee Hansen М. The Atlantic Emigration, 1607–1860. New York, 1961. P. 228.


[Закрыть] Часто целые деревни следовали по дороге, проложенной одним мигрантом.

Поскольку индустриализация в начале XX в. набирала темпы, многие страны начали испытывать необходимость в дополнительной рабочей силе и стали предпринимать меры для ввоза рабочих из других государств.[51]51
  Castles S., Kalantzis M. and Cope B. Mistaken Identity: Multiculturalism and the Demise of Nationalism in Australia. Sydney, 1988. P. 81.


[Закрыть] Так, Англия принимала завербованных рабочих из Ирландии, Индии, Вест-Индии и Пакистана. Франция принимала иммигрантов из своих колоний в Северной Африке. Германия, потерявшая контроль над колониями в ходе Первой мировой войны, была вынуждена вербовать работников из полупромышленных или периферийных стран Южной Европы.

Таким образом, если в начале рассматриваемого периода большинство мигрантов были выходцами из различных стран Европы, то к его концу увеличились объемы миграции из Азии, Африки и Латинской Америки. Однако такая ситуация продолжалась недолго. США, Западная Европа, Австралия, Канада, страны Персидского залива, Япония и недавно вставшие на путь индустриализации страны Юго-Восточной Азии стали использовать контрактную форму приглашения на работу на определенное время. Миграции по таким схемам трудовых контрактов стали рассматриваться как «несвободная трудовая миграция».

Россия также участвовала в межконтинентальных миграциях. В период с 1861[52]52
  До отмены крепостного права эмиграция была разрешена лишь привилегированным сословиям и только после реформ 1861 г. остальная часть населения получила разрешение на выезд из России, но и то ограниченный.


[Закрыть] по 1915 г. из Российской империи выехало 4,3 млн человек, причем больше половины из них (почти 2,6 млн человек) – в первые 15 лет XX в. Две трети из общего числа эмигрировавших выехали в США.

Следует отметить, что основные эмиграционные потоки шли из таких территорий Российской империи, как Польша, Литва, Белоруссия, Галиция и Закарпатье. Участие русских в эмиграции в тот период было незначительным. Например, в 1910 г. в США было зарегистрировано 1,6 млн эмигрантов из Российской империи (без Финляндии). В их числе было более половины евреев, более трети поляков и литовцев и лишь 2,7 % русских, украинцев и белорусов.[53]53
  Кабузан Н. Русские в мире. СПб., 1996. С. 325.


[Закрыть]

Перед Первой мировой войной широкое распространение получила временная трудовая эмиграция из России в европейские государства: в 1910–1913 гг. ежегодно только в Германию на работу выезжало около 300 тыс. человек.[54]54
  Ионцев В. А. Международная миграция населения: теория и история изучения. М., 1999. С. 197.


[Закрыть]

Колонизация территории российского государства продолжалась весь XIX в. и не утратила своей значимости в XX в., что было обусловлено присоединением к империи значительных территорий в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Территории были слабо заселены, на них отсутствовали крупные населенные пункты, железные либо шоссейные дороги, не было никакой промышленности. Правительство империи, заинтересованное в заселении Приамурского края, Амурской и Приморской областей, киргизских степей, не только разрешило переселяться туда всем желающим, но и особыми правилами 1861 г предоставило «широкие льготы по податям и повинностям».[55]55
  Миграция населения. Вып. 6. Миграционная политика. М., 2001. С. 14.


[Закрыть] Для этого в середине 70-х гг. XIX в. было издано особое положение о порядке колонизации киргизской степи, принят ряд других актов, регулирующих миграционные процессы. При этом правительство России относилось очень внимательно к региональным особенностям потенциальных переселенцев: запрещалось забирать славянское население из западных регионов России, заселенных преимущественно поляками, евреями, прибалтами, для их переселения в другие регионы. За 20 лет (с 1887 по 1916 г.) 2,5 млн человек переселились в Сибирь и на Дальний Восток, еще почти 1,5 млн – в Казахстан и Среднюю Азию. Суммарный миграционный поток на окраины, включая Новороссию, Северный Кавказ и Закавказье, составил за этот период 5,2 млн человек, превзойдя в 1,4 раза объем переселений в предшествующие 30 лет. В этот же период аграрное освоение окраин Российской империи постепенно сменяется индустриальным, а урбанизация становится главным процессом, определяющим расселение населения на территории страны.[56]56
  Зайончковская Ж. А. Россия в разном масштабе времени. М., 1999. С. 8.


[Закрыть] При этом индустриализация принципиально изменила миграционное поле, фокусируя развитие в наиболее выгодных немногочисленных точках и ареалах пространства и вынуждая население перемещаться вслед за собой. Урбанизация не только повышала роль городов, вносила изменения в размещение производительных сил, но также повлекла за собой изменения в социально-демографической и социально-профессиональной структуре общества, в образе жизни и культуре различных социальных слоев населения.[57]57
  Юдина Т. Н. Социология миграции; к формированию нового научного направления. М., 2004. С. 22.


[Закрыть]

В начале XX в. процесс урбанизации в Российской империи набрал довольно высокие темпы: за период с 1897 по 1913 г. число горожан увеличилось на 55 %, тогда как прирост общей численности населения составил 21 %. При этом доля самого городского населения в России составляла всего 15–20 %, тогда как в Западной Европе и Северной Америке – в среднем около 50 % (а в Великобритании и других индустриальных странах превышала 70 %).

За период Первой мировой и Гражданской войн процесс урбанизации в России практически приостановился, и только с середины 20-х гг. начался стремительный рост городского населения, которое в течение первых пятилеток прибавлялось примерно по 6,5 % в год.[58]58
  Зайончковская Ж. А. Россиян в разном масштабе времени. М., 1999. С. 9.


[Закрыть] Прирост городского населения происходил в основном за счет миграции населения из сельской местности в промышленно развитые регионы России. Так, между переписями 1926 и 1939 гг. сельская местность потеряла в миграциях 18,7 млн человек (т. е. практически весь естественный прирост).

В результате Второй мировой войны деревня понесла двойные потери: гибель людей во время войны, а после нее – массовый уход в восстанавливаемые города. В начале 1951 г. сельское население СССР было на 22 млн человек (на 17 %) меньше, чем в 1939 г., а отток между переписями 1939 и 1959 гг. достиг 25 млн человек, в 2,5 раза превысив естественный прирост. Как справедливо отмечает Ж. А. Зайончковская, только примерно с 1950 г. миграцию сельского населения в СССР можно рассматривать как процесс, обусловленный исключительно ростом городов внутри страны.[59]59
  См.: Там же. С. 15.


[Закрыть]

В 1960–1970 гг. города росли высокими темпами, приняв из села за 30 лет (с 1959 по 1989 г.) почти 40 млн человек, из которых 22 млн дали села России. Таким образом, можно утверждать, что урбанизация привела к резкому повышению социальной и миграционной мобильности населения России. Если в начале XX в. только 1 из 6–7 жителей жил там, где родился, то к началу 90-х гг. – каждый второй.[60]60
  Зайончковская Ж. А. Миграция и урбанизация, которые изменили Россию // Демографическая модернизация, частная жизнь и идентичность в России. Научная конференция. М., 2002. С. 10. 27–28 февр.


[Закрыть] Кроме этого, с урбанизацией сопряжены важнейшие социальные перемены – эволюция демографических процессов, эволюция расселения, структурные сдвиги в экономике и, как следствие, трансформация образа жизни и формирование иного типа личности, сильно отличного от исходного, присущего аграрному обществу.

Индустриальный этап миграций заканчивается, по справедливому утверждению С. Кастлеса, к середине 1970-х гг.[61]61
  Castles S. Contract Labour Migration. Cambridge University Press, 1954. P. 512.


[Закрыть]

Миграционные процессы, начиная с середины 1970-хгг., отличаются не просто разнообразием видов перемещений, но и трудностью в проведении различий между ними. Так, традиционные формы трудовых контрактов для мигрантов из арабских государств и торговля сексуальными рабами из стран Восточной Европы (в том числе и России) сосуществуют с новыми формами временных миграций из Азии и Африки; происходит феминизация рабочей силы, продолжает расти нелегальная миграция.

Модель миграционных процессов периода 1970–1990-х гг. можно, на наш взгляд, назвать диффузной. Миграционные процессы этого периода неразрывно связаны со сложными структурными изменениями в новом международном разделении труда, с геополитическими преобразованиями, с масштабными процессами глобализации.

В западных государствах миграционные потоки уже меньше связаны с развитием сферы материального производства (из-за их частичного перемещения в новые индустриальные центры Юго-Восточной Азии), а больше – с новыми отраслями в сфере обслуживания. Поэтому некоторые ученые, подобно С. Кастлесу, начали отказываться от объяснения миграции экономическими факторами. С. Кастлес в своих последних работах говорит, что даже если отдавать первенство в миграционном перемещении экономическим мотивациям, то необходимо учитывать двойной характер изменений, вытекающих из этого: «Рабочая сила из-за миграции стала многонациональной и в пределах каждой страны; они стали многонациональны на глобальном уровне, так как межнациональные корпорации «рассеивают» своих рабочих по всему миру».[62]62
  Castles S. Migrant Workers and the Transformation of Western Societies. Center for International Studies, Cornell University, 1989. P. 106.


[Закрыть]

К началу 1980-х гг. производственная основа глобальной экономики переместилась к тихоокеанским окраинам. Эти изменения стимулировали новые виды и направления миграции. При этом экономические преобразования совпали с новыми формами политических кризисов, которые также стали стимулами изменений в видах миграций, например, увеличивающаяся нестабильность в Латинской Америке вызвала увеличение числа мигрантов.

С начала 90-х гг. XX столетия миграционные процессы приобрели беспрецедентный размах. По информации отделения народонаселения ООН в настоящее время в миграционный оборот «втянуто» 218 стран мирового сообщества, количество людей, живущих вне стран своего рождения или гражданства, оценивается в 175 млн человек, что составляет почти 3 % от общей численности населения мира.[63]63
  World Migration Report. International Organization for Migration. 2000. P. 5.


[Закрыть] При этом необходимо отметить, что интенсивность международной миграции существенно уступает внутренним миграционным перемещениям. По экспертным оценкам ООН, внутренняя миграция, начиная с 80-х гг. прошлого столетия, составляет от 750 млн до 1 млрд человек (мигрировал почти каждый шестой житель планеты).[64]64
  Ibid. P. 6.


[Закрыть]

Отношения между миграциями и социальными изменениями усложнились по сравнению с предыдущими историческими стадиями. В развитии человеческого общества миграционные процессы стали одним из главных факторов социального преобразования и развития, причем это коснулось как стран «получения», так и стран «отдачи».[65]65
  Юдина Т. H. Социология миграции: концептуальные подходы // Россия в глобальном контексте. М., 2002.


[Закрыть]

Международные мигранты концентрируются в определенных странах и регионах мира. Самая высокая доля иммигрантов сосредоточена в Океании (17,8 %), Северной Америке (8,6 %) и Западной Европе (6,1 %). 90 % международных мигрантов проживают в 55 странах, из них в десяти (США, Индии, Пакистане, Франции, Германии, Канаде, Саудовской Аравии, Австралии, Великобритании и Иране) мигранты составляют 55 % от общего числа международных мигрантов. Естественно, фактор миграции сильнее воздействует именно на эти страны: в них иммигранты составляют 4,6 % от численности постоянного населения (в то время как в развивающихся странах их не более 1,6 %). Столь высокая концентрация некоренного населения негативно сказывается на социальных отношениях, культуре, национальной идентичности и политике.

В то же время миграционные процессы как фактор социальных преобразований влияют и на страны, утрачивающие часть своего населения. Эти воздействия не могут быть охарактеризованы как исключительно положительные или отрицательные. С одной стороны, миграция вызывает определенные изменения в социальном устройстве стран эмиграции: здесь становится все более ощутимой нехватка трудовых ресурсов, деформируется половозрастная структура населения за счет убытия из его состава наиболее здоровых, молодых, профессионально подготовленных граждан. Естественно, эти процессы не только порождают дефицит трудовых ресурсов, но и вносят изменения в традиционное распределение ролей между членами семей и в их отношения. С другой стороны, деньги, посылаемые эмигрантами обратно в свои страны, способствуют развитию национальных экономик, улучшению социально-экономического положения семей эмигрантов.[66]66
  По данным Международного валютного фонда, только за один 1977 г. из развитых стран мигрантами было переслано обратно в свои страны 77 млрд долл. См. World Migration Report. International Organization for Migration. 2000. P. 16.


[Закрыть]

Под влиянием иммиграции в странах въезда происходят существенные социальные изменения. Например, «иммиграционная экспансия» во второй половине XX в. привела (а это мало кто предвидел) к появлению социумов с большим культурным и этническим разнообразием. Каждой из принимающих мигрантов стран пришлось выбирать свой собственный путь регулирования этого процесса.

Все миграционные потоки имеют свои характерные особенности. Вместе с тем между ними существуют и важные сходства, которые, на наш взгляд, можно охарактеризовать следующим образом:

– динамизм миграционного процесса, который преобразует временный въезд рабочих и беженцев в постоянные поселения и формирует этнические группы;

– процессы экономической и социальной маргинализации, основанные на слабом экономическом положении иммигрантов и недостатке местных социальных связей, которые ведут к сегментации рынка труда и жилищной сегрегации;

– процессы формирования сообществ, через которые этнические группы развивают свою собственную экономическую, социальную и культурную инфраструктуру и мобилизуются политически;

– усиление взаимодействия между группами иммигрантов и местным населением, которое даже в пределах одной страны изменяется по характеру (от мирного сосуществования до враждебности и насилия);

– императив для государств, которые реагируют на иммиграцию и этническое разнообразие через политику, связанную с занятостью, образованием, жильем, гражданством и общественным порядком.

Однако вне этих структурных сходств есть значительные различия в отношении к иммигрантам в различных странах, что в свою очередь по-разному влияет на социальные отношения, складывающиеся в обществе, на его культуру, идентичность, а также на то, как государства взаимодействуют с прибывающими в их страну меньшинствами, как управляют складывающимся этническим разнообразием.

В целом миграционные потоки представляют собой актив (жизненный актив), направленный на заполнение свободных или незадействованных мест. Предназначение мигрантов состоит в том, чтобы задействовать свободные составляющие. Те субъекты, которые не проявляют жизненную активность, в итоге не способны конкурировать с мигрантами и оказываются невостребованными сложившейся средой.

Государства могут создавать препятствия для движения миграционных потоков (исключением являются беженцы) в целях сохранения чистоты нации или обеспечения национальной безопасности. Тем не менее данные препятствия будут носить либо формальный, либо временный характер вследствие следующих факторов: во-первых, из-за исключительно миграционного способа эффективного решения отдельных государственных проблем (например, вопросов, связанных с демографией или заполнением рабочих мест); во-вторых, из-за того, что мигранты как наиболее активная часть населения найдут пути проникновения через государственные границы, доказательством чему являются данные о нелегальной миграции. Мнение о том, что мигранты теснят коренных жителей, является ошибочным: направление миграционных потоков большей частью определяется предложениями государств или их молчаливым согласием, а также наличием вакантных трудовых мест и возможностью получения правовой защиты.

§ 2. Концепции миграционных процессов (миграционные процессы в свете западных миграционных теорий)

Изучение миграционных процессов, их влияния на социально-экономическую обстановку в стране и систему государственного управления, создание методики исследования невозможны без анализа и рассмотрения того, что было наработано научной мыслью в области теории миграции как за рубежом, так и в России.

Основы теории миграционных процессов были заложены английским ученым Э. Равенстейном, сформулировавшим ряд миграционных законов. В России основоположниками самостоятельного направления изучения миграции стали А. А. Кауфман, Н. Г. Огановский, Н. М. Ядринцев, А Д. Пешехонов, А А Исаев, Г. К. Гинс, В. П. Вощинин, О. А. Квиткин, И. Л. Ямзин и др.

В 1885 г. английский ученый Э. Равенстайн предложил первую миграционную концепцию. Он попытался формализовать закономерности и понятия в области миграционных процессов на примере миграций в Великобритании и Северной Америке, сформулировав миграционные правила, или законы («Ravenstein's Laws of Migration»).[67]67
  Ravenstein Е. G. The Laws of Migration // Journal of the Royal Statistical Society. 1885. № 48. P. 167–227.


[Закрыть] Некоторые его представления (например, о том, что большинство миграций осуществляется на короткие расстояния; что миграционные потоки порождают противопотоки; что они связаны с техническим развитием и т. п.) прошли испытание временем и остаются базовыми для современных российских и зарубежных ученых. Характерным примером неоклассического подхода могут служить работы М. Тодаро. Их основные положения сводятся к тому, что объем международной миграции очень сильно зависит от величины разрыва между реальным заработком мигранта по месту выезда и ожидаемым – по месту въезда. Таким образом, на макроуровне анализируется ситуация, при которой факторами выталкивания, определяющими внешнюю миграцию, выступают низкие цены, низкий жизненный уровень, а может быть, и структурная безработица по месту выбытия, а факторами притяжения – занятость и более высокая заработная плата по месту прибытия. Впоследствии его концепция легла в основу неоклассических экономических теорий равновесия.

Рассматривая взаимосвязь между капитализмом, колониализмом, рабством и вынужденной миграцией, С. Амин[68]68
  Samir Amin. Accumulation on a World Scale: A Critique of the Theory of Underdevelopment, trans. Brian Pearce. New York, 1974.


[Закрыть] ввел понятие центра и периферии. Он считает, что такую взаимосвязь можно представить через бинарную структуру: независимое развитие в центре и зависимое на периферии. По его мнению, миграция связана с аксиомами капиталистического развития – товарным обменом и капиталистическим накоплением, при этом темпы накопления капитала и товарообмена неравномерны для «капитализма центра» и «капитализма периферии».

В его схеме центр не только доминирующий, но и еще исключительный (эксклюзивный), т. е. его социально-экономическое формирование идет через накопление наибольших объемов капитала, через замену всех докапиталистических способов производства и объединение всех механизмов капиталистического производства.

Периферия, напротив, испытывает недостаток уровня интеграции, у нее есть еще докапиталистические способы производства, которые существуют в противоречии друг с другом. Поскольку центр концентрирует доминирующие способы производства в пределах региона, он блокирует процесс развития периферии.

Согласно макроуровней теории[69]69
  Harries I. JR. and Todaro M. Migration, unemployment, and development: A two-sector analysis // American Economic Review 60: 26–142. 1970; Todaro M. Internal Migration in Developing Countries. Geneva, 1976.


[Закрыть] миграция в своей сущности вызвана географическими различиями в предложении и спросе на рабочую силу. Регионы с большим предложением рабочей силы имеют низкую зарплату, в то время как регионы с ограниченным предложением рабочей силы характеризуются более высокой зарплатой. Разница в заработной плате заставляет рабочих из низкооплачиваемых регионов двигаться в высокооплачиваемые регионы.

Аналог макроэкономической теории – микроэкономическая теория индивидуального выбора.[70]70
  Sjaastad Harry A. The costs and returns of human migration // Journal of Political Economy. 1962. S. 80–93.


[Закрыть] Согласно этой теории индивиды делают рациональный выбор в пользу миграции, сопоставляя возможные потери и приобретения от переезда: они двигаются туда, где чистый выигрыш от миграции будет наибольшим. Миграция в данном случае понимается как форма инвестиций в человеческий капитал (имеется в виду уровень образования, квалификации, знание языка и т. д.) мигрантов. Если этот уровень высокий, то вероятность того, что на новом месте мигранты найдут работу и хорошо устроятся, увеличивается. Так, Дж. Борджас утверждает, что в некотором смысле страны приема мигрантов конкурируют между собой, предлагая приезжим определенные выгоды. Информация, собранная на этом своеобразном рынке, служит потенциальным мигрантам основанием для выбора: многие приходят к выводу, что им выгодней остаться там, где они живут; другие, наоборот, заключают, что им выгодно мигрировать в другую страну. Дж. Борджас считает, что индивиды ищут «лучшую» страну.[71]71
  Borjas G. J. Economic theory and international migration // International migration review, Special silver anniversary issue. 1989. P. 461.


[Закрыть]

Неоклассическая экономическая теория рассматривает государство как силу, которая прерывает «нормальное» функционирование рынка. Дж. Борджас, например, предлагает, чтобы правительство США «прекратило регулирование рынка иммиграции» и продавало бы визы всем лицам, которые могут заплатить за нее самые высокие цены.[72]72
  Borjas G. J. Friends or strangers: the impact of immigration on the US economy. New York, 1990.


[Закрыть] Однако данная теория не может объяснить, почему люди мигрируют из страны с высокими экономическими показателями развития в страну с высоким уровнем безработицы. Она также бессильна объяснить виды миграционных потоков, вызванных политической борьбой. Кроме этого, данная теория не смогла дать ответ и на вопрос о причинах феминизации миграционных потоков. Так, Э. Физаклеа отмечает, что данная теория остается в стороне от объяснения не только тендерных, но и культурных различий.[73]73
  Phizacklea A. One Way Ticket: Migration and Female Labour. London, 1983.


[Закрыть]

Попытки ответа на подобные вопросы лежат в основе так называемой теории «толчка-притяжения». Эта теория исходит из того, что причины миграции лежат в комбинации факторов толчка, побуждающих людей оставлять место своего рождения, и факторов притяжения, которые являются для них привлекательными в других регионах. Факторами выталкивания служат низкий уровень жизни, безработица, низкие экономические возможности и политические репрессии, а факторами притяжения – спрос на рабочую силу, более широкие экономические возможности, более высокая заработная плата, политические свободы и т. п.

В свете сказанного можно было бы ожидать, что люди, испытывающие наибольшие проблемы в своем регионе проживания, будут двигаться из бедных регионов в более богатые, т. е. простое наличие экономических различий между регионами будет достаточной причиной для миграции населения. В конечном счете, такие потоки должны помочь уравнять заработную плату и условия в слаборазвитых и развитых регионах (мира или отдельной страны) и привести к экономическому равновесию.

Несмотря на то, что указанные теории подверглись критике как упрощенные и неспособные объяснить фактические причины миграционных процессов, а тем более дать прогноз,[74]74
  Saassen S. The mobility of labour and capital. Cambridge university press, 1988; Boyd M. Family and personal networks in migration International migration review. Special silver anniversary issue. 1989; Fortes A. and Rumbaut R. G. Immigrant America: a portrait. Los Angeles, 1990.


[Закрыть] а их авторы не сумели показать, как же поступки отдельных людей преобразуются в совокупный макроэкономический процесс, все же правительства многих развивающихся стран взяли на вооружение ортодоксальную неоклассическую экономическую теорию равновесия в надежде, что именно таким образом будет достигнуто равновесие в экономике и социальном развитии.

Теория «толчка-притяжения», которая объясняет миграцию индивидуальным решением мигранта, была в значительной степени также подвергнута критике. Критики утверждали, что стремление к экономической выгоде не охватывает всю совокупность сложных мотиваций мигрантов. В конечном счете, эта теория предполагает, что рынок труда свободен, а единственными ограничителями свободы миграционного передвижения являются ресурсы конкретного индивида и наличие государственного регулирования: они-то и определяют направления и состав миграционных потоков.

Теория «толчка-притяжения» вызывает много вопросов. Во-первых, она лишена исторического и политико-экономического контекста. Во-вторых, в ней не учтено то обстоятельство, что так называемый рациональный выбор оказывается ограничен, как минимум, несколькими факторами, не подвластными индивидуальному контролю. Скажем, индивиды не могут свободно манипулировать иммиграционной политикой, правилами въезда в ту или иную страну, а именно этим во многом определяется решение о миграции. В-третьих, не от личной активности мигранта, а от существующих в стране въезда законов и правил в первую очередь зависит, в какое положение он попадет – «легального» или «нелегального» мигранта. В-четвертых, если дифференциация доходов была бы действительно самым сильным фактором «толчка», то трудно объяснить, почему при усиливающейся экономической поляризации населения мигрируют в первую очередь не беднейшие его слои, а представители средних социальных слоев. В-пятых, модель «толчка-притяжения» предполагает движение из плотно населенных областей в менее заселенные, однако страны иммиграции, как правило, относятся к числу плотно населенных стран мира. Наконец, в-шестых, данная теория не может объяснить, почему некоторые группы мигрантов едут чаще именно в эту страну, а не в другую. Например, почему большинство алжирцев мигрируют во Францию, а не в Германию, в то время как турки, наоборот – в Германию. Эти направления миграционных потоков больше говорят о постоянстве исторических связей, установленных еще в эпоху колониализма, чем об экономической выгоде.

Теория «толчка-притяжения» при объяснении миграции использует узкое определение индивидуализма, что также ограничивает ее возможности. Даже более современные концепции, отклонившие монопричинные подходы, пытаются объяснить роль трудовой рыночной сегментации в пределах более широкой и более вариационной схемы.

Анализ исторических и современных миграций показывает, что государства, особенно принимающие мигрантов, играют главную роль в регулировании иммиграционных потоков. Наиболее распространенная причина разрешения въезда – потребность в рабочей силе. В этом случае государство играет роль вербовщика от имени предпринимателей, т. е. на первый план выступают не демографические или гуманитарные соображения, хотя и они могут иметь место. Например, иммиграция стала неотъемлемой частью государственной демографической политики США, Канады, Австралии, а политика в отношении беженцев и ищущих убежище по гуманитарным соображениям является главной детерминантой современных миграционных процессов.

В начале 1980-х гг. происходит переход от концептуальных представлений о миграции, основанных на индивидуальном рациональном выборе, к новой экономической теории миграции, предложенной Старком, Тейлором и др.[75]75
  Stark О. The migration of labor. Oxford, 1990.


[Закрыть] Согласно этой теории, решение о миграции принимается не отдельными индивидами, а группами взаимосвязанных людей (семействами или домашними хозяйствами), в которых люди действуют совместно не только с целью максимизации ожидаемых от миграции выгод, но и с целью минимизации риска в случае неудач (например, на рынке труда).[76]76
  Stark O. and Levhari D. On migration and risk in hDCs // Economic Development and Cultural Change. 1982. 31: 191–196; Stark O. Migration Decision Making: A review article// Journal of Development Economics. 1984. 14: 251–253; Lauby J. and Stark O. Individual migration as a family strategy: Young women in the Philippines. 1988. Population Studie. S 42: 473–486; Stark O. and Taylor J. E. Migration incentives migration types: The role of relative deprivation // The Economic Journal. 1991. 101: 1163–1178.


[Закрыть] В отличие от индивидов, домашние хозяйства, с одной стороны, имеют возможность управлять рисками за счет собственных ресурсов, а с другой стороны, могут полагаться на денежные переводы мигрантов и их поддержку. Новая экономическая теория миграции также подвергает сомнению предположение, что доход имеет одинаковую степень важности для любого человека и что реальное увеличение дохода является одинаково важным для человека независимо от местных условий и от его материального положения. Сторонники новой экономической теории миграции считают, что домашние хозяйства часто посылают своих представителей в другие регионы не только для того, чтобы улучшить собственное материальное благосостояние, но и чтобы повысить свой социальный статус.[77]77
  Stark О., Taylor Е. and Shomo Yitzhaki. Remittances and inequality // The Economic Journal. 1986. 96: 722–740; Stark O., Taylor J. E. and Shomo Yitzhaki. Relative deprivation and international migration // Demography. 1989. 26: 1–14.


[Закрыть]