Текст бизнес-книги "Экономика творчества в ХХI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий"

Автор книги: Уильям Дерезевиц

Раздел: Жанр неизвестен

В более широком смысле финансовый кризис 2008 года, похоже, стал переломным моментом в дискуссиях и активизме вокруг вопроса о деньгах в искусстве. W.A.G.E., группа Лизы Соскольн, появилась именно тогда. Движение «Захвати Уолл-стрит» (Occupy Wall Street)[11]11
  Международное прогрессивное общественно-политическое движение против социального неравенства и отсутствия «реальной демократии» в мире. Началось в США с акций протеста на Уолл-стрит 17 сентября 2011 г.


[Закрыть] в 2011 году дало толчок к появлению еще одного движения Occupy Museums («Захвати музеи»), основным объектом внимания которых являются экономические вопросы мира искусства, в том числе студенческие долги по кредиту на обучение. В 2012 году Джон Маккри, фронтмен альтернативной рок-группы Cake, основал Коалицию создателей контента (в настоящее время – Альянс за права артистов) – группу для защиты прав музыкантов. В 2013 году писательница и редактор Манджула Мартин основала сайт Scratch (по которому впоследствии была составлена одноименная антология) как площадку для разговоров о писательстве и деньгах, а художник и педагог Шэрон Лауден опубликовала книгу «Жить и поддерживать творческую жизнь» (Living and Sustaining a Creative Life), первую в серии сборников личных эссе мастеров изобразительного искусства. В 2014 году объединенная группа медиакомпаний, трудовых коллективов и отдельных художников запустила CreativeFuture в качестве группы поддержки кино– и телеиндустрии (в настоящее время она включает в себя представителей других творческих областей). В 2015 году журналист в области искусства Скотт Тимберг опубликовал работу «Культурный крах: убийство творческого класса» (Culture Crash: The Killing of the Creative Class) – книгу, документирующую разрушительное воздействие цифровой экономики на музыкантов, журналистов, книжные магазины и др.

Вся моя книга опирается на таких людей и их усилия. Искусство можно назвать попыткой сделать видимым невидимое. Две вещи, которые я пытаюсь выделить в этой книге, – это то, что творчество давно пыталось скрыть само от себя: работа и деньги. Первое здесь не считается деятельностью, а второму вообще в этом мире не место.

3
Лучший момент из возможных
(Техноутопия)

Прежде чем вникать в суть – в специфику реальных взаимоотношений между художниками и деньгами в экономике XXI века, – надо обсудить уже существующий сценарий, предложенный Кремниевой долиной, ее друзьями и сторонниками. Или даже несколько, поскольку повествование поворачивает в разные стороны, по мере того как разоблачаются все обманы и заблуждения.

Сперва тебе говорят, что все отлично. «Еще никогда не было так легко зарабатывать творчеством, – писал Стивен Джонсон в “Апокалипсисе, которого не было”, невежественной статье в New York Times Magazine, – если вы полны страсти совершить этот критический скачок от обычного хобби до прибыльного занятия на неполный рабочий день» (то есть уже легче, но еще не просто. Зарабатывать деньги, но не обязательно много, минус расходы). Такие рассуждения постепенно превращаются в активную пропаганду разнообразия «творческого предпринимательства» со стороны бизнес-гуру, которая началась еще в девяностых. «У всех есть шанс выделиться», – писал Том Петерс в статье «Бренд призвал тебя» (The Brand Called You), опубликованной в 1997 году в Fast Company, в которой впервые появилась эта броская фраза (хотя, конечно, не каждый по определению может). Гари Вайнерчук велел нам: «Дерзай!: Почему СЕЙЧАС самое время заработать на своих пристрастиях». Тимоти Феррисс обещал, что у нас будет «четырехчасовая рабочая неделя», а Крис Гильбо сулил «стартап за 100 долларов»[12]12
  Crush It! Why NOW Is the Time to Cash In on Your Passion, The 4-Hour Workweek, The $100 Startup – книги, в которых собраны рекомендации и опыт успешных людей, улучшивших свое благосостояние без специальных бизнес-навыков.


[Закрыть]. Видите, все просто, как никогда.

Обычно в качестве подтверждения приводятся тенденциозно отобранные истории успеха – обычно одни и те же, поскольку выбор, на самом деле, невелик. Если речь идет о музыке, то приводится в пример Chance the Rapper, парень, взявший целых три «Грэмми» без контракта на запись альбома, и вместе с ним, разумеется, Аманда Палмер, собравшая более миллиона на Kickstarter на продюсирование альбома «Театр – это зло» (Theatre Is Evil), а также дуэт Pomplamoose, симпатичная молодая пара, прославившаяся вирусными домашними клипами на известные песни. Если коснуться литературы, сразу появляется Энди Вейер, автор бестселлера «Марсианин» (The Martian), изначально опубликованного на его личном сайте, а с ним и вышеупомянутая Э. Л. Джеймс, превратившая свой фанфик по «Сумеркам» в «Пятьдесят оттенков серого». Далее, телевидение: Илана Глейзер и Эбби Джейкобсон с «Бродом Сити», который начинался как собранный «на коленке» веб-сериал, и Лина Данэм с «Девчонками», ее впервые заметили еще в колледже, когда она опубликовала видеоролик, на котором девушка в одном бикини чистит зубы в фонтане.

Журналисты тоже любят такие истории об особых случаях. От них всем хорошо. У всех появляется маленькая мечта. Мы читаем о юмористе, который взорвал Twitter, о поэте, который стал звездой в Instagram, о певце, который зарабатывает шестизначные суммы, не выходя из дома. Из той же серии – рассказы о признанных авторах, которые внедряют новые модели дистрибуции, подразумевающие обычно бесплатный контент, добровольные пожертвования и другие прямые сделки с аудиторией. Джазовая исполнительница Эсперанса Сполдинг записывает альбом «Воздействие» (Exposure) на Facebook в течение семидесяти семи с лишним часов, рекламируя его издание ограниченным тиражом в 7777 физических копий. Знаменитый писатель и автор комиксов в течение месяца бесплатно выкладывает в Сеть роман «Американские боги». Но ведь все согласны, что такие эксперименты работают только для уже знаменитых авторов.

Суть не в фактах и не в логике. Читая людей, пишущих об экономике культуры – таких проблемах, как пиратство, авторские права и бесплатный контент, – с точки зрения про-технологий, я поражаюсь двум вещам. Первая (и это общая тенденция среди наблюдателей-технарей) – это их пустое, грубое самодовольство. Всех, кто не согласен, обвиняют в том, что он просто «не врубается», или обкуренный, или луддит, или нытик-пессимист. Не нравится, что технологии делают с миром? Привыкай. Потому что знаешь, что? Люди то же самое говорили о печатном станке, проигрывателе Victrola, видеомагнитофоне. Знаете, кто врубается? Дети. Дети все понимают. За детьми будущее. Все это – спор методом «кто быстрее нажмет на кнопку», с использованием пугающих и раздражающих слов. «Эксперты» – плохо. «Критика» – плохо. «Посредники» – плохо. «Корпорации», «собственность», «профессионалы» (которых, очевидно, нет в Кремниевой долине) – плохо, плохо, плохо. На другой чаше весов – «творчество» «Сделай сам» от «современных детей», которое «вскипает» «по всему миру».

И второе, что меня поражает, когда я читаю этих технопросветленных, это их абсолютное невежество в том, что есть культура на самом деле и как она создается. В книге «Богатство сетей» (The Wealth of Networks) Йохай Бенклер доказывает превосходство аматорских работ через аналогию с донорством крови (когда компенсация снижает качество материала), как будто бы создавать произведения искусства – не сложнее, чем проколоть вену. Он, как и другие апологеты этого мнения, превозносит аматорство, но пока они выясняют, что слово «аматор» происходит от латинского слова «любовь», оказывается, что это единственное, до чего они дошли в своих изысканиях. Клэй Ширки, ведущий интернет-евангелист, считает, что любовь – это то, что отличает аматора от профессионала, который, предположительно, трудится ради денег. Кажется, при этом он совершенно не понимает, что профессионалы принимают все, с чем сталкиваются, – в том числе и с такими аргументами, – потому что ими движет «то самое чувство». Ширки также уверен, что Wikipedia и прочие ресурсы с краудсорсинговым контентом являются «творческими парадигмами нового века» – как будто фильм или литературное произведение есть не что иное, как модульная конструкция, представляющая собой не более чем сумму элементов, которые могут собрать (по частям, если случился неловкий момент застоя) совершенно не знакомые между собой люди. А не сложное, целостное произведение, создаваемое только через непрерывный акт интенсивной работы воображения.

В вопросах искусства, как и в других сферах, техно-евангелисты витают в облаках на высоте тысяч миль над реальностью. Они так уверены в том, что есть правда – и еще сильнее в том, что ей станет, – что даже не пытаются выяснить реальную истину. Неудивительно, что они постоянно и с абсолютной уверенностью делают предсказания, которые на поверку оказываются абсолютно же ошибочными. В 2014 году блогер и журналист Мэттью Иглесиас провозгласил, что благодаря Amazon издательская индустрия вскоре будет «стерта с лица Земли». В 2010 году Николас Негропонте, основатель медиалаборатории Массачусетского технологического института, утверждал, что буквально лет через пять бумажные книги если не исчезнут, то безвозвратно устареют. Не застрахованы от таких заявлений и авторы, в особенности – любители футуризма. В 2002 году Дэвид Боуи говорил, что «был совершенно уверен, что авторские права […] изживут себя лет через десять». «Прогнозы – для слабаков», – как в 2015 году заметил Гамильтон Нолан, тогдашний главный редактор Gawker («Зевака»)[13]13
  Американский интернет-таблоид в формате блога, где публиковались материалы о знаменитостях, полученные незаконным путем или нарушающие конфиденциальность. Был закрыт после проигранного Халку Хогану судебного иска и последовавшего за этим банкротства.


[Закрыть], и его заявление подтвердилось закрытием этого сайта буквально год спустя.

Но технопророки сильнее всего промахиваются, когда говорят о самом большом вопросе: о влиянии Кремниевой долины на здоровье культуры. В статье для журнала Free, опубликованной в 2009 году, Крис Андерсон, бессменный главный редактор Wired, предположил: после того, как столько репортеров потеряли работу, журналистика будет спасена легионами подрабатывающих любителей. В журнале Remix 2008 года Лоуренс Лессиг, профессор Гарвардского университета, защитник авторских прав и кандидат в президенты, предвидел, что культура ведения блогов, позволяющая людям выражать свое мнение в письменной форме, научит миллионы рассуждать более строго и объективно. «Монополии – уже не то, чем они были раньше», – говорил Андерсон, допуская, что еще «слишком рано утверждать», будто они «теперь не страшны для онлайн-формата». По словам Лессига, Amazon, как и другие техногиганты, «могут неправильно использовать собранные данные», но у них «есть серьезный стимул этого не делать», раз уж «бизнес можно вести где угодно». Предсказания – действительно для слабаков, для тех, кто их легко проглотит. В этом смысле пророчества становятся пропагандой – с помощью ручных идиотов из журналистов и академиков техносектор торгует пустыми обещаниями процветания и свободы.

Спрашивать надо у самих авторов. Когда я озвучивал для собеседников позицию Кремниевой долины – «лучший момент из возможных, просто сделай и покажи», – чуть ли не все отвечали, что это чушь собачья. «Да, это работает, – говорил один. – Я вот катаюсь в своем “Роллс-Ройсе” и точно говорю: работает». Еще один интересовался – мол, можно написать текст, выложить его на Medium, – «и как это позволит заработать деньги?». Когда речь зашла о бюджете, один телевизионщик заметил: «У всех сейчас одни и те же инструменты, но это не означает, что любой может стать президентом». «Я не вижу экономическую составляющую, – сказала Руби Лернер, директор-основатель Creative Capital, ведущей благотворительной организации, занимающейся искусством. – Нельзя просто напечатать на 3D-принтере тысячу пар сережек и съехать, наконец, от родителей». А еще чаще, слыша позицию Кремниевой долины, мои респонденты просто смеялись в ответ.

* * *

Ну ладно, соглашаются техноутописты, может, сейчас все не так хорошо, но поверьте, обязательно станет. Рынок нас спасет, ну или дети нас спасут. Я все это воспринимаю как аргумент из серии «не парься, будь счастлив». Рынок приспосабливается, как говорит Лоуренс Лессиг: «невидимая рука» будет следить за тем, чтобы у производителей контента были способы заработать. По мнению инди-рокера и продюсера Стива Альбини (и многих противников авторского права), «публика сама решит, как вознаградить» любимых артистов. «Музыку не остановить», – сказал мне Иэн Маккей, икона инди-музыки. «Будущее прекрасно. Поверьте», – пишет Дэйв Аллен, бывший панк-рокер, теперь занимающийся технологиями, рекламой и менеджментом в музыкальной индустрии. Мне эти утверждения напоминают знаменитый комикс про двух ученых. Один из них на доске записывает множество формул, поясняющих, вероятно, какой-то процесс, помещая в центр надпись: «ПОТОМ ПРОИСХОДИТ ЧУДО» («Думаю, тут стоит пояснить более детально», – комментирует второй ученый). Похоже, что именно такой тип мышления и используется. Все паршиво – ПОТОМ ПРОИСХОДИТ ЧУДО, – и все отлично. Так – и в искусстве, и в техноэкономике в целом. Кремниевая долина уже не один десяток лет кормит нас утопическими историями, но наступление счастья все откладывается и откладывается. А тем временем все теряют работу.

На индивидуальном уровне принцип «не парься, будь счастлив» принимает форму вездесущего «просто»: просто создавай классные вещи, просто показывай свои работы, просто устанавливай свои правила, просто попроси. Производство таких обнадеживающих перлов превратилось в кустарную индустрию, особенно среди авторов, которым удалось добиться успеха в новых условиях. «Создавай классные вещи» и «устанавливай свои правила» – выдумка Нила Геймана, чья напутственная речь перед выпускниками Университета искусств в Филадельфии в 2012 году, полная этих и других подобных трюизмов, стала вирусным феноменом. «Спроси», вероятно, пошло от Аманды Палмер, которая быстро снискала себе славу после переворота на Kickstarter. Там она просила музыкантов бесплатно отыграть грядущее турне, а потом было ее знаменитое выступление на TED «Искусство просить», которое в итоге превратилось в книгу-бестселлер. Легко думать, что все просто, – после того, как все получилось. Джо Миллер, в прошлом студентка магистратуры, ставшая ведущей программы «Во всей красе с Самантой Би» (Full Frontal with Samantha Bee), заявила в прямом эфире ток-шоу Fresh Air на Национальном общественном радио (National Public Radio – NPR): «Студенты, которые сейчас меня слушают […] просто попробуйте. Выложите свои работы в интернет. Загрузите видео на YouTube. Покажите – просто покажите ваши тексты. Пишите смешное в Twitter. Вас обязательно заметят».

Подобные заявления, независимо от того, насколько они благонамеренны, по сути – катастрофически безответственны. А некоторые – не особо и доброжелательны. Множество людей с легкостью продают пригоршнями лунный свет – например, компании вроде Author Solutions, в настоящее время принадлежащей хедж-фонду, бизнес-модель которого вращается вокруг охоты на самоиздаваемых писателей, или сервиса MasterClass, который продает предварительно записанные лекции таких знаменитостей, как Стив Мартин, и предлагает посмотреть «все-все-все-что-угодно за низкую, очень низкую цену в 180 долларов США в год». «Знай, что и для тебя найдется место», – говорит Мартин в проморолике. Пошел ты, Стив. Настоящим комикам в этом жанре никто не рад.

«У победы нет градаций», – отмечает Молли Крабаппл, писательница и художница, в своей работе «Грязная нажива»: «легко сказать, что если люди достаточно хороши, достаточно усердно работают, достаточно спрашивают, достаточно верят», то их ждет успех. Но это ложь. Актер Брэдли Уитфорд также высказался довольно прямо. В WTF, подкасте комика Марка Марона, он сказал, что таланта, упорного труда и «желания» совершенно недостаточно, чтобы сделать карьеру на сцене. Нужна еще удача. В книге «Искоренить: путешествие по музыкальной и цифровой культуре XXI века» (Uproot: Travels in 21st-Century Music and Digital Culture) диджей Джейс Клейтон признается, что не доверяет людям, советующим устанавливать собственные правила: «У них, видимо, есть подушка безопасности». Клейтон также добавляет, что «создание качественной музыки» (то есть настоящего искусства) «не имеет прямого отношения к чьей-либо популярности». Один из моих респондентов, независимый режиссер, чьи работы были показаны на кинофестивале Sundance, но который до сих пор живет от гонорара до гонорара, сказал следующее: «Мысль о том, что ты что-то создаешь и оно само выйдет в мир, – ловушка раздувшегося на стероидах капитализма. Это ложь. Это модель Хорейшо Элджера»[14]14
  Хорейшо Элджер – американский поэт и писатель XIX в., считавшийся одним из самых плодовитых авторов своего времени. В своих сочинениях активно эксплуатировал тему бездомных нищих детей, самостоятельно добивающихся богатства и успеха, однако зачастую переломным моментом в жизни его героев являлось покровительство богатого человека, который платит «элджеровскому герою» (термин американских литературоведов) за оказанную услугу.


[Закрыть].

Хорейшо Элджер: сказки «из грязи в князи» времен начала так называемого Позолоченного века. Самое жестокое в риторике этого «просто сделай» – то, что она строится на мифах, к которым люди и так уже с радостью приготовились. Ханс Эббинг перечисляет их в книге «Почему художники бедны?»: миф о том, что самоотверженность ведет к успеху, в то время как реальные шансы на триумф в искусстве сродни прыжку с обрыва; миф о позднем взлете карьеры, который позволяет людям «продолжать обманывать себя до восьмидесяти лет»; миф об авторе-самоучке, который может быть кое-как применен к поп-музыке, но редко (мягко говоря) к другим сферам.

К этим устоявшимся заблуждениям можно добавить еще и те, что раскормил интернет. Миф об успехе за одну ночь. Миф о необнаруженном гении, нетипичный даже для времен Кафки и Ван Гога и, по сути, вымерший в эпоху большой, многоуровневой и все более глобальной индустрии культуры (и системы образования), которая превратила поиск талантов в бизнес. Миф о том, что если ты не добился успеха, то сам виноват («не очень-то и хотел»), что является не просто обвинением жертвы, но еще и типично американской ошибкой представления экономики в индивидуальном, а не в системном свете. Миф о том, что если ты не преуспел, значит, и не должен был, – это, по сути, такой порочный круг в рассуждениях (как мне сказали, «кто ищет, тот всегда найдет»). Эббинг – экономист и художник. Как он говорит, авторы бедны, потому что их слишком много, а столько их потому, что большинство из них оторваны от реальности.

* * *

Но нас ждет продолжение: может быть, все не очень хорошо, и, возможно, очень хорошо и не станет, но во всяком случае сейчас лучше, чем прежде, в стародавние времена «посредников» и «привратников». Это аргументация «злодеями в костюмах»: они обдирают авторов, игнорируют подлинный талант и думают только о деньгах. В существование злодеев верят повсеместно, это одно из базовых верований об искусстве и коммерции. Я тоже считал, что такие люди – злые, пока сам не встретил нескольких. Когда я впервые ездил по нью-йоркским издательствам, надеясь заключить договор, я ожидал встретить там толпы обывателей с бланками. Вместо этого я увидел людей (в основном, кстати, женщин), которые любят книги, читают их и хотят издавать самые лучшие произведения. Представление о том, что индустрия культуры «игнорирует гениев» или «душит оригинальные голоса», категорически ошибочно. «Все хотят публиковать самобытных авторов», – сказал мне редактор Питер Джинна, автор книги «Что делают редакторы: искусство, ремесло и бизнес книгопечатания» (What Editors Do: The Art, Craft, and Business of Book Editing), работающий в этой сфере с 1982 года. Издавать оригинальных авторов – это то, ради чего живут такие люди, как Джинна, и это занятие частично помогает им заработать. Конечно, признался он, редакторы иногда делают ошибки – он сам однажды отказал Джону Гришэму, – но только потому, что они тоже несовершенные люди, а не потому, что злодеи. Правда в том, что забытых гениев и забытые книги (как в свое время Германа Мелвилла или книгу «Назови это сном» (Call It Sleep) Генри Рота, теперь уже классический роман об иммигрантах) отталкивают, в основном, не издатели («Моби Дик» был все же опубликован), а читатели. Именно мы душим самобытные голоса, игнорируя их. При этом каждый раз, когда ты «открываешь для себя» новую увлекательную книгу, это практически наверняка заслуга редактора (а не агента или издателя), открывшего ее первым.

Большая часть враждебности к этим «злодеям» (особенно в мире музыки, где ситуация особенно плоха), похоже, происходит из неспособности признать, что культура – это бизнес. Как часто мы слышим истории о музыкантах, которых вынудили «отказаться от прав» или которые только задним числом обнаружили, что сделали это? Но я правда не понимаю – они что, не читали контракт? Их кто-то силой заставил его подписать? Передача прав на распространение в обмен на авансы и роялти – это именно то, что представляет собой контракт со студией звукозаписи. Для чего, по их мнению, нужны эти деньги?

Однако существуют определенные нормы. Я слышал, как некоторые авторы (артисты, писатели) жалуются, что их несправедливо вынуждают «спрашивать разрешения на работу» – на съемку или публикации. Но они просят не только о работе, они просят, чтобы им платили – а тебе никто не даст денег, пока не будет ясно, что ты чего-то стоишь (и больше, чем другие). Многие авторы, похоже, ненавидят официальных представителей только за то, что те их игнорируют, примерно так же, как мальчик-подросток ненавидит симпатичную девочку. Даже сейчас, когда у всех есть рабочая опция в виде самопубликации и самопродюсирования, когда не надо «спрашивать разрешения», авторы почти всегда жаждут установить связь с индустрией культуры. Инди-группам нужны бухгалтеры, менеджеры, контракты на запись. Инди-кинематографисты хотят попасть в Голливуд. Даже Э. Л. Джеймс и Энди Вейер заключили контракты с матерыми издательствами уже после того, как стали популярными. Я говорил со множеством авторов, которым удалось издать книги без участия агентов, но я не уверен, что встречал хоть одного, который не мечтал бы о своем собственном.

По сути, когда люди говорят об официальных лицах, в мышление вклинивается табу на смешение искусства и денег. Я вспоминаю о евреях-ростовщиках премодернистской Европы, например, о Шейлоке, венецианском купце, презираемом за то, что занимался делами, о которые соседи-христиане не хотели марать руки, но которыми при этом пользовались. Официальные представители – люди, которые дают финансовую поддержку, – стали козлами отпущения за вину, что испытывают по отношению к деньгам художники, символически отягощенные злом, которое золото якобы из себя представляет.

Я не утверждаю, что индустрия культуры идеальна. Это далеко не так. Может, она и не убивает на корню оригинальные голоса, но глушит многие из них только потому, что не может позволить себе слишком много проб и ошибок. Она производит тонны дерьма, поскольку это прибыльно. Я выяснил, что в музыке действительно хватает злодеев, которые пытаются ободрать исполнителей как липку (правда, я также узнал, что исполнителя пытаются обчистить вообще все – и именитые лейблы, и инди-лейблы, менеджеры, рекламщики, владельцы клубов, даже те, кто устраивает квартирники, – так что проблема этого мира все же в культуре, а не в злодеях).

Я также не предполагаю, что старая система представляла некий золотой век – особенно в том виде, в котором она вошла в эпоху интернета. При этом система, что была еще до нее, – маленькие независимые компании, зачастую искренне увлеченные поиском и воспитанием талантов, вроде Atlantic Records Ахмета Эртегюна или Scribner’s Максвелла Перкинса, – подарила нам величайшие произведения предвоенных и послевоенных десятилетий. Но с 70-х годов XX века последовательные волны консолидации, не утихшие до сих пор, породили новую «старую систему», в которой преобладали медиаиндустриальные конгломераты. Нет ни малейшего сомнения в том, что интернет и другие цифровые инструменты подарили ей свободу и снизили расходы. Но это не означает, что в наше время общее положение вещей улучшилось. При удачном раскладе, как я объясню в следующей главе, картина неоднозначна, и она уж точно сложнее той, в которую технопророки («старое – плохо, новое – хорошо») заставляют нас верить.

* * *

Кроме того, не успевают они перестать говорить о смутных событиях прошлого, как сразу же начинают заверять, что мы возвращаемся в старые добрые времена. К менестрелям, когда музыканты зарабатывали на жизнь выступлениями. Назад, к деревенским мастерским, с печатью под заказ, к товарам местного производства. Нам напоминают, что только в последние лет сто у музыкантов появилась возможность более-менее достойно зарабатывать себе на жизнь. И на протяжении большей части истории все идеи тоже были бесплатными.

Во-первых, мы никуда не «возвращаемся». История движется только в одном направлении, несмотря на кажущиеся повторы. Менестрели жили в совершенно другом обществе. Им не надо было платить подоходный налог, снимать жилье в Лос-Анджелесе и обеспечивать детям учебу в колледже. Они могли полагаться на обширную социальную сеть закрытых сообществ и больших семей. Кроме того, все то хорошее, что было в старые добрые времена, шло в обязательном комплекте со множеством неприятный вещей. Идеи были бесплатными, но и путь инноваций был скользким. Идеи ничего не стоили, но авторы этих идей целиком и полностью зависели от покровителей – в основном, от правителей и церкви, – а им никто не осмеливался бросить вызов. Теперь о людях, рассуждающих о деревне. Пусть сперва попробуют там пожить. С каких пор «раньше так было» – аргумент? Женщины получили право голоса буквально в прошлом веке, но я не уверен, что нам стоит от него отказаться. А еще раньше случался голод и эпидемии (давайте вернем холеру!). А с ними – массовые лишения и существование кастовой системы – вот к ним мы, похоже, действительно возвращаемся.

И завершает эту тройку взаимоисключающих исторических аргументов утверждение технофанатиков, что дела всегда обстояли именно так. Художниками пользовались. Музыкантам приходилось метаться. Писатели жаловались. Вы против технологий? Книги – технологичны! Нечего глазеть, расходитесь.

И что меня больше всего задевает в таких спорщиках – это их ленивая вальяжность. Они с места не сдвинутся – не станут ни сравнивать, ни учитывать конкретику, ни вдумываться или заморачиваться. Никто не выступает против технологий как таковых, речь только о том, как некоторые из них иногда применяются (и о невежестве их потребителей). А насчет того, что «художниками постоянно пользуются» или «писатели вечно жалуются», – давайте-ка попробуем немного изменить дискурс, а? «Женщинами постоянно пользуются». «Чернокожие вечно жалуются». Как-то не очень. Тот факт, что всегда было отстойно, не означает, что так должно быть и дальше, и тем более – что должно стать еще хуже. И по меньшей мере, если уж вы согласны, что все паршиво, что авторам всегда приходилось бороться и до сих пор приходится, то хотя бы не пытайтесь говорить им, что в наши дни стало значительно легче.