Текст бизнес-книги "Истоки. Качественные сдвиги в экономической реальности и экономической науке"

Автор книги: В. Автономов

Раздел: Экономика, Бизнес-книги

С. Дж. Пирт
Джевонс и Менгер: регомогенизация? Жаффе двадцать лет спустя

Перевод сделан по: Peart S. J. Jevons and Menger Re-Homogenized?: Jaf é after 20 years // The American Journal of Economics and Sociology. 1998. Vol. 57. No. 3. P. 307–325.

Прошло двадцать лет с тех пор, как Уильям Жаффе сетовал на излишнее внимание, которое экономисты уделяли достижению, в то время казавшемуся важнейшим вкладом в экономическую науку: идее убывающей предельной полезности. Открытие это принадлежало в равной степени всем прародителям «маржиналистской революции»: Вальрасу, Джевонсу и Менгеру[136]136
  Jaf é W. Menger, Jevons and Walras De-Homogenized // Economic Inquiry. 1976. Vol. 14. P. 511.


[Закрыть]. Однако основной интерес, утверждал Жаффе, представляют именно различия между теориями Вальраса, Джевонса и Менгера, те различия, которые «по прошествии времени стали казаться намного важнее, чем то, что их объединяло»[137]137
  Ibid. Жаффе признавал, что некоторые авторы уже писали об этих различиях, например Шумпетер (Шумпетер Й. История экономического анализа. Т. 3. СПб.: Экономическая школа, 2001. С. 1210–1211) и Хикс (Hicks J. R. Leon Walras // Econometrica. 1934. Vol. 2. P. 338), который не одобрял популярного в то время подхода к трем революционерам как к единому целому.


[Закрыть]. Дегомогенизация Вальраса, Менгера и Джевонса, считал он, позволит нам правильно понять и должным образом оценить значение того вклада, который каждый из них внес в экономический анализ.

Тем не менее попытка дегомогенизировать Джевонса, Вальраса и Менгера, возможно, привела к тому, что некоторые ключевые общие черты теорий ранних неоклассиков, особенно Джевонса и Менгера, оказались в тени. Я не хочу сказать, что Вальраса, Джевонса и Менгера надо регомогенизировать. Но внимательно изучая первоисточники (что Жаффе как раз призывал делать в своей статье[138]138
  Jaf é W. Menger, Jevons and Walras. P. 523.


[Закрыть]), можно обнаружить у Джевонса куда более сложные воззрения на человеческое поведение, чем те, что ему обычно приписывают. Эти воззрения имеют много общего с предпосылками теории Менгера: предрасположенностью человека к развитию, принятием им решений в условиях неопределенности, важной ролью ошибок, а также значением фактора времени при принятии решений. В своей статье я показываю, что некоторые ключевые черты Менгерова экономического человека, те самые, которые, как принято считать, отличают теорию Менгера от двух других маржиналистских теорий, также характеризуют и Джевонсова человека, принимающего решения. Хотя и у Вальраса можно встретить свидетельства того, что его занимал вопрос движения к равновесию на ощупь, он совершенно очевидно гораздо больше интересовался природой общего равновесия и определением равновесных цен. Для Джевонса и Менгера вопрос определения цен не был ключевым; хотя оба они рассматривали экономику как систему взаимосвязанных рынков, ни один из них не пытался дать математическое описание отношений между этими рынками. Может быть, в таком случае имеет смысл «регомогенизировать» Джевонса и Менгера, но не Вальраса?[139]139
  Нет повода считать это предложение бескомпромиссным. У теории Джевонса есть общие черты с теориями его современников, особенно Менгера, но есть и отличия от них. Однако мы можем использовать термины «гомогенизация» и «дегомогенизация» как отправную точку исследования, поскольку после того, как Жаффе призвал к дегомогенизации (но необязательно в результате этого призыва), общие черты в теориях Менгера и Джевонса стали игнорироваться. В настоящей же статье я пытаюсь исследовать именно эти общие черты.


[Закрыть]

Статья построена следующим образом. Прежде всего [во второй части] я остановлюсь на различиях между теориями Вальраса, Джевонса и Менгера, которые подчеркивали Жаффе и другие исследователи. Моя идея заключается в том, что по большей части эти различия нужно рассматривать как различия между теорией Вальраса и теорией Джевонса и Менгера. Далее в третьей части рассматривается Менгерова концепция экономического человека. В четвертой же части я демонстрирую сходство между Менгеровым экономическим человеком и Джевонсовым человеком, принимающим решения. В результате оказывается, что и Менгер, и Джевонс были не вполне верно охарактеризованы Вебленом (и не только им). Как у Менгера, так и у Джевонса человек, принимающий решения, страдает от ошибок, нерешительности и отсутствия информации. Наконец, в пятой части приводятся некоторые замечания по поводу противоречивых утверждений, касающихся политической ориентации Джевонса и Менгера. Возможно, эти утверждения были сделаны вследствие ошибочного понимания природы экономического человека у Джевонса и у Менгера.

Рассматривая, c одной стороны, экономическую теорию Вальраса, а с другой – теорию Джевонса и Менгера, мы замечаем несколько взаимосвязанных различий. Эти различия обусловливают те общие черты, о которых речь пойдет в третьей и четвертой частях этой статьи[140]140
  Я не настаиваю, что нашла единственное объяснение того факта, что Менгер и Джевонс придерживались одного мнения о поведении потребителя. Но кажется разумным предположить, что особое внимание, которое они уделяли обмену, в отличие от определения цены, занимавшего Вальраса, привело их к более глубоким размышлениям о природе принятия решений потребителем. Таким образом, это расхождение отчасти объясняет последующие общие черты.


[Закрыть]. Во-первых, как утверждал Жаффе, Вальраса отличает от Джевонса и Менгера его сосредоточенность на общем равновесии. Основным мотивом исследований Вальраса был поиск модели конкурентного рынка. В своем поиске он был одинок, так что на юбилейных торжествах по случаю окончания его карьеры Вальрас был назван первым, кто «установил условия общего равновесия»[141]141
  Jaf é W. Menger, Jevons and Walras. P. 516.


[Закрыть]. Соответственно, Вальраса куда меньше интересовала разработка теории субъективной оценки потребительских благ. Он редко использовал слово «потребление», предпочитая термин «обладание». Такое «невнимание к потреблению» можно объяснить тем фактом, что Вальраса занимал только рынок и ничего, кроме рынка[142]142
  Ibid.


[Закрыть]. Он разработал каталлактическую теорию определения цен в условиях совершенно свободной конкуренции: «Наша задача заключается в том, чтобы открыть законы, которым эта покупка и продажа удовлетворяет автоматически. Для достижения этой цели мы предполагали, что на рынке существует совершенная конкуренция, так же как в теоретической механике мы для начала предполагаем, что в машинах совершенно отсутствует трение»[143]143
  Walras L. Elements of Pure Economics [1874] / transl. by W. Jaf é. Philadelphia, PA: Orion Editions, 1984. P. 84 [Вальрас Л. Элементы чистой политической экономии, или Теория общественного богатства. М.: Изограф, 2000. С. 36; ср.: C. 23, 246]. В отличие от Шумпетера, Жаффе считает, что именно в этом контексте Вальрас обратился к предельной полезности. См.: Jaf é W. Menger, Jevons and Walras. P. 516.


[Закрыть].

У Джевонса были некоторые идеи о взаимоотношениях экономических агентов, и его анализ обмена предполагает существование каталлактического сообщества[144]144
  Creedy J. Demand and Exchange in Economic Analysis: A History from Cournot to Marshall. Worcester: Edward Elgar, 1992. P. 174; Peart S. J. The Economics of William Stanley Jevons. L.: Routledge, 1996.


[Закрыть], но очевидно, что он никогда не разделял интереса Вальраса к поиску условий общего равновесия[145]145
  См. предисловие Блэка к «Теории политической экономии», где тот пишет, что подход Джевонса к этому вопросу был крайне неудовлетворительным (Black R. D. C. Introduction // Jevons W. S. The Theory of Political Economy. 4th ed. N.Y.: Penguin, 1970. P. 7–40).


[Закрыть]. В пятой главе Джевонсовой «Теории политической экономии» мы находим математический довод, связывающий то, что мы сегодня называем предельной производительностью, с предельной полезностью. В предисловии ко второму изданию книги содержатся некоторые размышления об общем равновесии, но сам Джевонс пишет в этом же предисловии: «С нетерпением ожидая конечных результатов теории, я должен просить читателя не забывать, что эта книга никогда не претендовала на систематическое изложение экономической науки»[146]146
  Jevons W. S. Theory of Political Economy [1871]. 4th ed. / ed. by H. S. Jevons. L.: Macmillan, 1911. P. xxx.


[Закрыть]. Аналогичным образом, «общее равновесие» в вальрасианском смысле также не было приоритетом в исследованиях Менгера[147]147
  Марк Блауг сделал в этом отношении очень полезное замечание. Он утверждает, что вальрасианскую теорию, в которой экономика описывается как несколько систем уравнений, можно охарактеризовать как теорию «общего равновесия», в то время как анализу Менгера (и Джевонса, добавила бы я), в котором все зависит от всего, больше подходит название «экономическая теория полного равновесия». Обе эти теории Блауг противопоставляет анализу частичного равновесия в духе Маршалла, или «экономике не всего сразу» (one-at-a-time economics) (Blaug M. Comment on O’Brien’s “Lionel Robbins and the Austrian Connection” // Carl Menger and His Legacy in Economics: Annual Supplement to vol. 22, History of Political Economy / ed. by B. J. Caldwell. Durham: Duke University Press, 1990. P. 186).


[Закрыть].

Отчасти это первое различие объясняется вторым, очень значительным и довольно очевидным: ни Джевонс, ни Менгер не занимались конкретно определением цен, как это делал Вальрас. Вальрас использовал идею предельной полезности для выведения кривой индивидуального спроса и других кривых, а затем для определения равновесных цен. Джевонс и Менгер подобного анализа не проводили. Более того, Джевонс даже подвергался довольно жесткой критике за то, что не уделил этой теме должного внимания.

Как для Менгера, так и для Джевонса ключевым экономическим явлением, требующим объяснения, был акт обмена[148]148
  Блэк утверждает, что «Теория политической экономии» «сместила фокус внимания теории ценности с долгосрочной «нормальной» ценности, определяемой издержками производства, в сторону краткосрочного менового соотношения, определяемого психологией вступающих в обмен сторон» (Black R. D. C. Introduction. P. 11). Я бы немного скорректировала это замечание, сказав, что «Теория политической экономии» Джевонса стремится объяснить обмен при данных ценах. У Менгера основное внимание также уделяется обмену: «Правильная теория должна постараться показать, как хозяйствующие люди в своем стремлении к возможно более полному удовлетворению своих потребностей приходят к тому, что отдают блага, а именно определенные количества их, в обмен на другие» (Менгер К. Основания политической экономии. С. 164).


[Закрыть]. При данных ценах процесс обмена происходил до тех пор, пока в результате него увеличивалась полезность; обмен прекращался, когда меновое соотношение благ сравнивалось с соотношением их последних степеней полезности. Джевонс совершенно четко пишет, что уравнения обмена предполагают существование того, что он называет «теоретически совершенным рынком: рынком, на котором цены можно считать данными». Часто критикуемая концепция «торгующих сторон» (trading bodies) Джевонса была важна потому, что позволяла определять равновесные условия обмена, при которых его участники не могут повлиять на цену[149]149
  См.: Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М.: Дело, 1994. С. 291. Понятие торгующей стороны использовалось, чтобы исключить ситуации, в которых цены невозможно определить. Эта концепция сформировалась отчасти в ходе переписки Джевонса с Флимингом Дженкинсом в начале 1868 г. В письме Джевонса использовалась диаграмма, описывающая поведение двух торговцев, Джонса и Брауна, и Дженкинс справедливо возразил, что цены не детерминированы. См. письма Дженкинса Джевонсу за 4 и 11 марта 1868 г. (Jevons W. S. Papers and Correspondence of William Stanley Jevons: 7 vols / ed. by R. D. C. Black. L.: Macmillan, 1972–1981. Vol. 3. P. 167–178), а также: White M. V. Why Are There No Supply and Demand Curves in Jevons? // History of Political Economy. 1989. Vol. 21. No. 3. P. 443f.


[Закрыть]. Следующие разделы «Теории» Джевонс всецело посвятил ситуации торга[150]150
  Jevons W. S. Theory of Political Economy. P. 119f.


[Закрыть], утверждая, как и Менгер, что в этой ситуации все решают «неэкономические» основания: относительное знание, «склонность», «сила характера», «упорство», «ловкость», «опыт» и «чувство справедливости или доброты»[151]151
  Ibid. P. 124–125. Ср.: Peart S. J. The Economics of William Stanley Jevons. Р. 106–107.


[Закрыть].

Таким образом, изначальный метод Джевонса заключался в том, чтобы предположить существование некоторого обменного соотношения, а затем, учитывая интересы сторон, рассмотреть, будет ли происходить торг и в какой момент он прекратится[152]152
  Jevons W. S. Theory of Political Economy. P. 96.


[Закрыть]. Однако Джевонс совершенно определенно писал, что в реальности цены постоянно изменяются. Так, описывая функционирование рынков, он с готовностью признавал, что цены непостоянны: «Реальное условие предпринимательства – это непрерывное движение и изменение»[153]153
  Jevons W. S. Theory of Political Economy. P. 96.


[Закрыть]. «Хотя цена одного и того же товара в любой отдельно взятый момент должна быть одинаковой, в разные моменты времени она может различаться, так что ее нужно рассматривать как находящуюся в состоянии постоянного изменения»[154]154
  Ibid. P. 92.


[Закрыть]. Закон единой цены, таким образом, был отступлением от реальности, абстракцией[155]155
  И Вальрас, и Менгер также опирались на абстракции. См., например: Вальрас Л. Элементы чистой политической экономии. С. 36; или замечание Менгера: «Для этого я приведу простой пример [обмена], в котором мы сможем наблюдать те отношения, которые мы хотим изучить, не отвлекаясь на вторичные факторы влияния» (Менгер К. Основания политической экономии. С. 167). Различие здесь в степени абстракции: Менгер и Джевонс, похоже, были убеждены, что цены постоянно изменяются, и открыто обсуждают это явление, в то время как Вальрас упоминает эту проблему, но в основном ею не занимается. Редкое исследование «процесса пересмотра» Вальрасом текста своих «Элементов» к третьему изданию, в котором с сожалением говорится об изменениях, внесенных им в более поздние издания, см. в статье Уокера (Walker D. Walras’s Mature Models of the Money Market: Paper presented at the June 1995 Annual HES Conference, South Bend, Indiana. South Bend, IN, 1995).


[Закрыть]. В реальности же наблюдаемые цены постоянно изменялись в результате «прихотей» и «внешних обстоятельств», в том числе «недостаточного доверия покупателей» и их несовершенного знания[156]156
  Jevons W. S. Theory of Political Economy. P. 91. Джевонс иногда предполагал, что эффект «изменчивости» может быть сбалансирован среди многих индивидов, так что в среднем агрегатная характеристика будет верной: «Использование среднего или, что то же самое, совокупного результата зависит от высокой вероятности того, что случайные и вредные факторы влияния в долгосрочной перспективе будут действовать с одинаковой частотой как в одном, так и в другом направлении, компенсируя друг друга» (Ibid. P. 16; ср.: р. 90). Обсуждение этого метода см. у Джевонса (Jevons W. S. The Principles of Science: A Treatise on Logic and Scientifi c Method [1874]. L.: Macmillan, 1909. P. 334–398). Подробное исследование его предпосылок в этом отношении см. в моей работе: Peart S. J. “Disturbing Causes”, “Noxious Errors”, and the Theory-Practice Distinction in the Economics of J. S. Mill and W. S. Jevons // Canadian Journal of Economics. 1995. Vol. 28. No. 4. P. 1194–1211). О подходе Менгера к этому вопросу см. сноску 29.


[Закрыть].

Менгер в своих «Основаниях политической экономии», как и Джевонс, не стремился объяснить цены, скорее он фокусировал внимание на поведении людей в ходе обмена. Он считал, что цены «не представляют собой существенного в явлении обмена», будучи «только привходящими явлениями, симптомами экономического выравнивания между человеческими хозяйствами»[157]157
  Менгер К. Основания политической экономии. С. 162.


[Закрыть]. В реальности, пишет он, цены постоянно колеблются[158]158
  Мосс утверждал, что Менгер называл эту теорию теорией образования цен, а не определения цен, чтобы подчеркнуть неопределенность результата обмена (Moss L. S. Carl Menger’s Theory of Exchange // Atlantic Economic Journal. 1978. Vol. 6. No. 3. P. 26f).


[Закрыть]. Вследствие этого, хотя в конкретный момент времени мы можем наблюдать определенные цены, для будущих сделок эти цены, как правило, не будут действительными: «Попробуем на хлебном рынке или на фондовой бирже купить хлеб или фонды и снова продать их, прежде чем изменились условия конъюнктуры, или в один и тот же момент продать какой-нибудь товар и такой же купить, и мы легко убедимся, что разница между ценой при спросе и предложении – не простая случайность, но общее явление народного хозяйства»[159]159
  Менгер К. Основания политической экономии. С. 164. Джевонс также использовал для примера рынки зерна и ценных бумаг, обсуждая работу рынка «в реальной жизни».


[Закрыть].

Таким образом, Менгер не пытался аналитически связать важность удовлетворения с рыночными ценами. Он никогда не прибегал к меновому отношению, демонстрируя связь между шкалами желания или удовлетворения и количеством продающихся лошадей или коров. Вместо этого он считал рыночную цену проявлением тех сил, которые показывают, как «хозяйствующие люди… приходят к тому, что отдают блага, а именно определенные количества их, в обмен на другие»[160]160
  Там же. И далее: «Товаров, которые могли бы в определенных количествах обмениваться друг на друга, например сумма денег и конкретное количество другого экономического блага, товаров, которые могли бы быть по произволу заменены друг другом как при покупке, так и при продаже, словом, эквивалентов в объективном смысле, – даже если мы будем говорить о таких эквивалентах только по отношению к данному рынку и моменту времени, – таких товаров нет, и, что гораздо важнее, более глубокое понимание причин, ведущих к обмену благами и обороту между людьми вообще, показывает нам, что сама природа отношения исключает такие эквиваленты и что в действительности их и быть не может». В этой части Менгер идет еще дальше Джевонса: он настаивает, что цены могут различаться как в конкретный момент времени, так и в разные моменты времени, а Джевонс подчеркивает различие цен именно в разные моменты. См. по этому поводу: Vaughn K. I. The Mengerian Roots of the Austrian Revival // Carl Menger and His Legacy in Economics. P. 383; Streissler E. To What Extent Was the Austrian School Marginalist? // History of Political Economy. 1972. Vol. 4. No. 2. P. 436; Jaf é W. Menger, Jevons and Walras. P. 519–520.


[Закрыть].

При этом Менгер все же использовал понятие равновесия, или «точки, в которой нет обмена», в отношении индивида: «…этим обновляются основания для экономического обмена, и вот почему взгляду наблюдателя представляется беспрерывно продолжающийся ряд меновых операций. Но и в этой цепи экономических актов мы находим при более точном наблюдении для данных моментов, лиц и видов благ точки поля, в которых нет места обмену благ, потому что наступил его экономический предел»[161]161
  Менгер К. Основания политической экономии. C. 160.


[Закрыть]. Но, как утверждает Вон, такие случаи равновесия описывались Менгером как «частные и эфемерные»[162]162
  Vaughn K. I. The Mengerian Roots of the Austrian Revival. P. 384. Между Джевонсом и Менгером существует дополнительное различие. Джевонс, очевидно, находил понятие равновесия более приемлемым, чем это было у Менгера, и настаивал на том, чтобы описывать условия равновесия математически. Однако у нас нет подтверждения тому, что Джевонс считал такие условия равновесия долгосрочными или широко распространенными. Похоже, он был убежден, что в реальной жизни можно наблюдать преимущественно неравновесные сделки. Он объяснял использование в своей теории условий равновесия тем, что лучше переходить от более простой задачи (условия равновесия) к более сложной (движение по направлению к равновесию), а не тем, что состояние равновесия имеет большую эмпирическую значимость (Peart S. J. The Economics of William Stanley Jevons. P. 90f).


[Закрыть].

Менгер утверждал, что в ситуации обмена, когда задействованы небольшие количества товаров, договорная цена обычно находится где-то посередине между ценой спроса и ценой предложения, что предполагает «одинаковые условия и равенство в экономической опытности индивидов»[163]163
  Менгер К. Основания политической экономии. C. 166.


[Закрыть]. Однако, как и Джевонс, он признавал, что если одна из двух торгующихся сторон имеет перед другой преимущество, то итоговая цена может быть для нее более выгодной. Соглашаясь, что результат торговли отчасти зависит от «человеческого произвола», Менгер все же придерживался того мнения, что «обоюдное стремление контрагентов извлечь из обмена как можно большую выгоду очень часто взаимно парализуется, и цены имеют тенденцию направляться к этой… средней величине»[164]164
  Менгер К. Основания политической экономии. C. 167. Возможно, поэтому Менгер утверждал, что средние цены могут служить приблизительной основой для оценки: «Конечно, практика жизни вызвала, ввиду некоторых хозяйственных целей, потребность в оценках приблизительной точности, и особенно в денежных оценках, и во всех случаях, где дело идет только о такой приблизительной правильности соображений, в основу соответствующих оценок с полным правом кладут средние цены, потому что они, в общем, лучше всего удовлетворяют этой цели. Но ясно, что этот метод оценки благ должен оказаться совершенно недостаточным даже для практической жизни, и даже больше – прямо ведущим к ошибкам во всех случаях, когда требуется большая степень точности» (Там же. С. 234). Как правило, Менгер избегал агрегирования.


[Закрыть] и поэтому остаются удаленными на равное расстояние от крайних пределов. Однако в дело могут вмешаться прочие, неэкономические факторы, «обусловленные индивидуальностью обменивающихся лиц или внешними обстоятельствами, в которых последние предпринимают мену», и тогда «цены могут отклониться от этой естественной средней в границах указанных пределов»[165]165
  Там же. С. 234.


[Закрыть].

«Во всех имеющихся формулировках экономической теории, разработанных как английскими экономистами, так и учеными континентальной Европы, человек рассматривается с позиций гедонизма; иными словами, он представляется как пассивная и инертная, а также неизменная в своей данности человеческая сущность. Физиологические и антропологические концепции, из которых исходили экономисты, использовались уже несколькими поколениями исследователей в психологии и социальных науках. Гедонистическая концепция уподобляет человека быстродействующей машине для исчисления ощущений наслаждения и страдания, которая вибрирует как некая однородная глобула стремления к счастью и приходит в движение под воздействием стимулов, оставаясь при этом неизменной»[166]166
  Веблен Т. Почему экономическая наука не является эволюционной дисциплиной? // Истоки: из опыта изучения экономики как структуры и процесса. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2006. С. 25.


[Закрыть].

В полную противоположность определению, данному Вебленом, Жаффе описывает экономического человека Менгера как «неумелое, заблуждающееся, плохо осведомленное существо, страдающее от неуверенности, вечно колеблющееся между манящими надеждами и навязчивыми страхами, органически неспособное принимать взвешенные решения в своем поиске удовлетворения»[167]167
  Jaf é W. Menger, Jevons and Walras. P. 521.


[Закрыть]. Менгерова человека действительно можно представить как действующего в условиях неуверенности и далекого от обладания исчерпывающей информацией. Однако в «Основаниях» постоянно повторяется мысль о том, что принятие решений во многом зависит от получения информации, поскольку для людей «приобретает весьма большой интерес знание не только своего собственного состояния, но и состояния всех тех, кто находится с ними в меновых сношениях»[168]168
  Менгер К. Основания политической экономии. С. 72. Таким образом, для Менгера технологический прогресс способствует улучшению ситуации и нашего понимания того, как изменяется информационное содержание благ (Streissler E. To What Extent Was the Austrian School Marginalist? P. 431; ср.: P. 432). Акторы изображаются им как активно решающие проблемы. См. оценку Митфорда (Mitford K. Menger's Methodology // Carl Menger and His Legacy in Economics. P. 218).


[Закрыть]. Это поведение является совершенно целенаправленным (хотя и не всегда успешным), так что Жаффе, возможно, был слишком резок, используя слово «неумелый». Хотя Менгеров человек, принимающий решение, имеет мало информации о настоящем, он постоянно пытается увеличить свое знание, стремясь «составить себе суждение и о количествах благ, доступных в данное время распоряжению других индивидов, с которыми он связан обменом». Более того, он пытается получить также и информацию о будущих нуждах и желаниях: «Культурные люди тем отличаются от всех других хозяйствующих индивидов, что они заботятся об удовлетворении своих потребностей не на короткое, а на продолжительное время, стремятся к их обеспечению на многие годы»[169]169
  Менгер К. Основания политической экономии. С. 72, 61.


[Закрыть]. Он даже создает общественные институты для сбора информации[170]170
  Там же (ср.: Streissler E. To What Extent Was the Austrian School Marginalist? P. 433). Ключевым качеством экономического человека Менгера является то, что он живет и планирует свою деятельность во времени: «Однако идея причинности неразрывна с идеей времени. Каждый процесс превращения состоит из возникновения и развития и мыслим только во времени» (Менгер К. Основания политической экономии. С. 53).


[Закрыть].

Менгеров человек, принимающий решения, знает о будущем еще меньше, чем о настоящем: «Опыт учит нас, однако, что нередко по отношению к будущему времени более или менее недостоверно, проявятся ли вообще известные потребности в пределах этого времени»[171]171
  Менгер К. Основания политической экономии. С. 63. Cр.: Streissler E. To What Extent Was the Austrian School Marginalist? P. 433.


[Закрыть]. Раз за разом Менгер подчеркивает временной аспект благ и связанную с этим аспектом неуверенность. В свете позиции Джевонса, описываемой в четвертой части этой статьи, нам важно то, что Менгер, обсуждая межвременной выбор человека, подчеркивает близорукость его оценки будущих нужд, слабую способность предвидеть будущее: «Наслаждение, как учит опыт, кажется человеку более сильным, если оно предстоит сейчас или в ближайшем будущем, чем удовольствие такой же интенсивности, если его можно вкусить только через известное время»[172]172
  Там же. С. 131. Cр.: Ibid. P. 434.


[Закрыть].

Получается, что экономический человек для Менгера – это не Вебленова быстродействующая машина для исчисления ощущений наслаждения и страдания, но и не существо, пассивно реагирующее на изменяющиеся ограничения. Его нельзя исчерпывающе описать при помощи статичной, четко определенной функции предпочтений. Он мало знает о мире вокруг, но целенаправленно стремится расширить свои знания о нем.

Важно помнить, что, хотя движение экономического человека к достижению равновесия было в глазах Менгера медленным и трудоемким процессом, он все же приписывал экономическому человеку достаточно четкую цель. Своей задачей в «Основаниях» Менгер называл демонстрацию того, «как люди на основе таких суждений применяют доступные их распоряжению количества благ (предметы потребления и средства производства) к возможно полному удовлетворению своих потребностей»[173]173
  Менгер К. Основания политической экономии. С. 75. Менгер неоднократно использует выражение «хозяйствующие индивиды».


[Закрыть]. Однако, хотя Менгер свято верил во власть предпочтений и в целенаправленность человеческой деятельности, он также предполагал, что потребители могут заблуждаться относительно того, что на самом деле составляет их благо[174]174
  Kirzner I. Menger, Classical Liberalism, and the Austrian School of Economics // Carl Menger and His Legacy in Economics. P. 102. Люди могут заблуждаться как при оценке «своего собственного состояния», так и «при познании объективного момента определения ценности, особенно при познании величины доступных их распоряжению количеств благ различных качеств» (Менгер К. Основания политической экономии. С. 127). По мере того как хозяйственная деятельность становится более цивилизованной, количество потребляемых воображаемых благ сокращается (Там же. С. 40).


[Закрыть]. Он подчеркивал, что существуют как «истинные», так и «воображаемые» потребности, а также, соответственно, «истинные» и «воображаемые» блага: «…люди могут так же ошибаться по отношению к ценности благ, как и по отношению ко всем другим объектам человеческого познания и потому могут приписывать ценность предметам, в действительности, согласно экономическому положению вещей, ею не обладающим, если только они ошибочно считают, будто от какого-нибудь блага или количества блага зависит более или менее полное удовлетворение их потребностей, тогда как на самом деле этого отношения нет; в таком случае перед нами явление воображаемой ценности»[175]175
  Менгер К. Основания политической экономии. С. 100.


[Закрыть]. Так, например, писал Менгер, потребители ошибочно приписывают ценность примитивным лекарствам или любовным зельям. Как и Джевонс, он считал, что люди склонны переоценивать значение удовлетворения тех потребностей, которые «споспешествуют их благополучию хотя и интенсивно, но кратковременно»:

«Это, однако, ни в коем случае не исключает того, что нередко глупые люди благодаря несовершенству своего познания неправильно ценят значение отдельных удовлетворений потребностей, и даже те индивиды, хозяйственная деятельность которых разумна и которые, следовательно, стараются познать истинное значение удовлетворений потребностей в целях достижения таким путем правильной основы своей экономической деятельности, не свободны от ошибок, связанных со всяким человеческим познанием. Особенно легко поддаются люди заблуждению, придавая тем удовлетворениям потребностей, которые споспешествуют их благополучию хотя и интенсивно, но кратковременно, высшее значение, нежели тем, от которых зависит благополучие хотя и менее интенсивное, но простирающееся на долгое время, т. е. они часто ценят преходящие интенсивные удовольствия выше, нежели свое продолжительное благополучие, а иногда даже выше, нежели свою жизнь»[176]176
  Менгер К. Основания политической экономии. С. 126–127. Подобное отношение имеет богатую историю. Очень близкая позиция изложена в «Утилитаризме» Дж. С. Милля, а также у Джевонса и Маршалла (Marshall A. Principles of Economics [1890]. 8th ed. L.: Macmillan, 1930 [рус. пер.: Маршалл А. Принципы экономической науки. М.: Прогресс, 1993]), Фишера (Fisher I. Mathematical Investigations in the Theory of Value and Prices [1892]. New Haven, CT: Yale University Press, 1965) и Пигу (Pigou A. C. The Economics of Welfare. 3rd ed. L.: Macmillan, 1920 [рус. пер.: Пигу А. С. Экономическая теория благосостояния. М.: Прогресс, 1985]). Обсуждение распространенности подобных взглядов см. в нашей работе: Peart S. J. Impatience, Self-Reliance, and Intertemporal Decision Making in Early Neoclassical Economics: Paper presented at the June 1996 Annual HES Conference, Vancouver, BC. Vancouver, BC: University of British Columbia, 1996.


[Закрыть].

Подобное отношение позволяет оправдать вмешательство государства в экономическую деятельность, если его цель – исправить ошибки потребителей при оценке благ. Собственно говоря, Менгер как раз призывал государство принять меры к поощрению бережливости, выражая в этом призыве свое отеческое беспокойство о том, что люди «часто ценят преходящие интенсивные удовольствия выше, нежели свое продолжительное благополучие, а иногда даже выше, нежели свою жизнь»[177]177
  Kirzner I. Menger, Classical Liberalism, and the Austrian School of Economics. P. 102.


[Закрыть]. Как и Джевонс, Менгер считал, что те народы, «которые наиболее бедны действительными благами», особенно склонны ошибочно оценивать способность благ удовлетворять их нужды[178]178
  Менгер К. Основания политической экономии. С. 40–41.


[Закрыть].

Отношение Менгера к подобным истинным и воображаемым потребностям повлияло на его теорию цен. Поскольку в теории цены основываются на оценках потребителей, исходящих из предельной полезности благ, а в реальности потребители могут заблуждаться в оценке благ, Менгер разделял «экономические цены» и цены, существующие в реальном мире. Экономические цены – это цены, которые установились бы, если бы люди не ошибались, если бы рациональные экономические акторы преследовали свои интересы, располагая полной информацией о своих нуждах и о рыночных явлениях. Однако в реальном мире люди совершают ошибки, принимая решения, стремясь сделать добро другим людям и в прочих случаях. Таким образом, экономические цены устанавливаются редко; как правило, устанавливаются реальные цены[179]179
  Как мы уже отмечали, Менгер предвидел, что со временем число таких ошибок будет уменьшаться, стало быть, по его убеждению, цены, существующие в реальном мире, в будущем должны будут приблизиться к экономическим ценам (Vaughn K. I. The Mengerian Roots of the Austrian Revival. P. 384).


[Закрыть].

Полностью рациональным экономическим человеком Менгер считал просвещенное существо, понимающее свои реальные нужды; движение к полному равновесию, к экономике, для которой будут характерны «экономические цены», он считал медленным и непредсказуемым процессом. Однако это движение было чем-то большим. Оно было, как недавно выразился один ученый, «движением всей истории человечества в том виде, в каком представляли его себе европейские либералы XIX в., вторя Кондорсе»[180]180
  Silverman P. The Cameralist Roots of Menger’s Achievement // Carl Menger and His Legacy in Economics. P. 90–91.


[Закрыть], или тем, что может быть названо «усовершенствованием человечества», если использовать фразу, которая была употреблена в отношении трудов Дж. С. Милля и У. С. Джевонса[181]181
  Peart S. J. W. S. Jevons’s Applications of Utilitarian Theory to Economic Policy // Utilitas. 1990. Vol. 2. No. 2. P. 281–306.


[Закрыть].

Метод Джевонса в «Теории политической экономии» заключается в анализе экономических явлений на основе нескольких важных аспектов (таких как собственный интерес индивида, эгоизм), которые можно выделить в качестве первичных факторов, влияющих на принятие экономических решений, но при этом признается существование и значимость множества дополнительных факторов. В общественных науках, утверждал Джевонс, «сложность» экономических отношений мешает точно формулировать теоретические законы. Он писал, например: «Как только мы пытаемся вывести уравнения, описывающие законы спроса и предложения, мы обнаруживаем, что они настолько сложны, что наших математических способностей для этого совершенно недостаточно»[182]182
  Jevons W. S. The Principles of Science. P. 759.


[Закрыть]. Вследствие подобной сложности задачи Джевонс принял «сравнительно абстрактный и общий» метод Милля, «рассматривая человечество с простых точек зрения и пытаясь вывести общие принципы человеческой деятельности»[183]183
  Ibid. P. 760. Этот метод, однако, имеет ограниченную предсказательную силу (Ibid.).


[Закрыть]. Этот метод заключался в том, чтобы провести теоретический анализ следствий, вытекающих из нескольких основных явлений, признавая в то же время существование дополнительных факторов. В экономической теории таким основным явлением, отправной точкой исследований, служил эгоизм индивида: «Мы можем начать с какого-нибудь очевидного психологического закона, например с того, что бóльшая выгода предпочтительнее меньшей, и рассуждать далее, чтобы предсказать те явления, которые породит в обществе подобный закон»[184]184
  Jevons W. S. Theory of Political Economy. P. 16–17.


[Закрыть].

При этом Джевонс признавал, что действия потребителей являются следствием множества «внешних», «прихотливых» или «пагубных» воздействий. Он также сознавал, что смешение этих факторов с чистым эгоизмом приведет к тому, что потребитель отклонится от теоретических условий максимизации своей полезности, а цены отклонятся от соотношения конечных степеней полезности. Но поскольку в реальности экономист наблюдает выбор индивида, осуществляемый под влиянием всех факторов (а не только основного), это наблюдаемое поведение редко, если вообще когда-нибудь, совпадает с упрощенной теорией экономиста. На практике выбор может выглядеть как прихоть, и нарушения условий максимизации полезности (ошибки) происходят постоянно. Говоря о решениях, касающихся сбережений, Джевонс называл потребителей близорукими за то, что они недооценивают важность потребления в будущем и, соответственно, сберегают недостаточно средств.

В самом деле, в анализе принятия решений, который проводит Джевонс, он обращает внимание на несистематические и систематические ошибки. Вначале Джевонс предполагал, что несистематические ошибки происходят при каждой сделке, когда вследствие вмешательства «прихотливых мотивов», вследствие нехватки информации или непонимания той информации, которая содержится в ценовых сигналах, покупатели или производители проводят ошибочную торговую операцию. Однако затем в «Теории политической экономии» он даже стал утверждать, что потребители часто неспособны точно оценить полезность того или иного действия: «Разум часто колеблется и находится в замешательстве, когда необходимо принять важное решение; это говорит либо о наличии противоречивых мотивов, либо о понимании неспособности осознать связанные с этим выбором величины. Я не стал бы утверждать, что человеческий разум способен сколько-нибудь точно измерять, складывать и вычитать чувства таким образом, чтобы прийти к точному балансу»[185]185
  Jevons W. S. Theory of Political Economy. P. 13.


[Закрыть].

Джевонс признавал тот факт, что на сделки влияют обстоятельства куда более сложные, чем те, что были учтены в его теоретическом анализе максимизации полезности. Поэтому проведение им различия между «теоретически совершенными» рынками и реальными рынками – рынками «на практике» – имело огромное значение. В «Теории» он описал три несовершенства рынка, которые «более или менее» характеризуют решения, принимаемые на практике: недостаток информации, недостаток конкуренции и существование нерациональных мотивов, прихотей[186]186
  Границы между этими тремя явлениями подчас размываются. Иногда Джевонс говорит о недостатке конкуренции как о нерациональном мотиве или как о причине несовершенной информации. Иногда он ссылается на несовершенную информацию как на причину несовершенной конкуренции. В сущности, недостаток конкуренции редко обсуждается как отдельное явление. Эджуорт, который в своих исследованиях отталкивался от теории Джевонса (Creedy J. Demand and Exchange in Economic Analysis. P. 174), начинает работу с обсуждения конкуренции (Edgeworth F. Y. Mathematical Phychics [1881]. N.Y.: Augustus M. Kelley, 1967. P. 17f). Он утверждает, что Джевонсов закон безразличия действует только при условии совершенной конкуренции (Ibid. P. 109), и критикует Джевонса за то, что тот не поднял проблему количества людей на рынке (Creedy J. Demand and Exchange in Economic Analysis. P. 120).


[Закрыть].

На теоретически совершенном рынке информация точна и присутствует в полном объеме. На практике, однако, информация только более или менее соответствует этой предпосылке. Отличительным признаком совершенного рынка, считал Джевонс, является не его расположение, а информация, полная и доступная всем участникам сделок, совершающихся на этом рынке[187]187
  Аналогичный аргумент Джевонс приводит касательно своих знаменитых «торгующих сторон» (Jevons W. S. Theory of Political Economy. P. 88–89). Как уже было сказано, Эджуорта очень волновал вопрос о том, как количество торговцев влияет на конкуренцию, а значит, и вопрос природы «торгующих сторон» Джевонса. Он описал это понятие так: «Пара торговцев Джевонса, как я понимаю, это некая типичная пара, наделенная свойством “безразличия”, чье происхождение на “открытом рынке” столь доступно объяснено…» (Edgeworth F. Y. Mathematical Phychics. P. 109). Каждый является «отдельным представителем», а «на заднем плане» предполагается наличие «класса конкурентов» (Ibid.). В других местах Эджуорт говорит об «индивидах, наделенных свойствами рынка» (Ibid. P. 31, n1).


[Закрыть].

«На практике» теоретическая концепция совершенной информации реализуема лишь «в большей или меньшей степени»[188]188
  Jevons W. S. Theory of Political Economy. P. 86.


[Закрыть].

Не удивительно, что некоторые рынки характеризуются лучшими информационными потоками, чем другие[189]189
  Jevons W. S. Theory of Political Economy.


[Закрыть]. Любое отклонение от предпосылки «общедоступной и непрерывной информации», утверждал Джевонс, ведет к заключению сделок, нарушающих равновесные условия обмена, что приводит к образованию «неестественных» относительных цен. Сговор, имеющий целью сокрытие информации, Джевонс считал одной из причин уничтожения «обычных рыночных условий», в результате чего «цены не отражают должным образом наличные количества благ»[190]190
  Ibid.


[Закрыть].

В дополнение к этому теоретически совершенные условия редко выполняются при сделках, заключаемых в реальном мире, поскольку то, что наблюдается, является конгломератом «случайностей», влияющих на поведение индивидов. Теоретический анализ обмена предполагает, что индивидов мотивирует лишь эгоизм: «Каждого индивида нужно рассматривать как обменивающегося из соображений исключительно собственных нужд или собственных интересов»[191]191
  Ibid.


[Закрыть]. В действительности же Джевонс признавал значение альтруизма и других внешних мотивов[192]192
  Cм.: Ibid. P. 141.


[Закрыть].

Джевонс также соглашался, что на практике действие того, что он называл «прихотями», может оказаться сильнее предсказанной теорией реакции, скажем, на рост цен или даже скрыть ее, что приведет к непоследовательному поведению:

«Обычно мы не можем наблюдать никаких точных и постоянных колебаний в желаниях и поступках индивида, потому что действие внешних мотивов или того, что может показаться прихотью, оказывается сильнее четких тенденций. Как я уже отмечал, отдельный индивид не меняет еженедельно количество потребляемого им сахара, масла или яиц вслед за каждым мелким изменением цен. Как правило, потребление им этих продуктов остается на одном и том же уровне, пока случай не привлечет его внимание к росту цен, после чего, возможно, он на время перестанет потреблять их вовсе»[193]193
  Jevons W. S. Theory of Political Economy. P. 89. На самом деле здесь могут действовать два концептуально разных фактора: разнородность потребительских единиц и внешние мотивы.


[Закрыть].

Действия индивида, повторяет Джевонс в предисловии к «Теории», часто могут «выглядеть как прихоть» из-за «многочисленных и сложных» влияющих на них «мотивов и обстоятельств»[194]194
  Ibid. P. 15. Джевонс нечасто рассуждал о тех мотивах, которые имел в виду, хотя в одном отрывке он пишет о «мотивах, более или менее чуждых для экономической теории»: знаниях, склонности, силе характера, упорстве, находчивости, опыте и «чувстве справедливости или доброты» (Ibid. P. 124, 125). Менгер также называл подобные мотивы «чуждыми» экономической науке.


[Закрыть].

В рассуждениях Джевонса об «иерархии мотивов» мы находим свидетельство его веры в то, что экономические решения могут быть неверными постоянно, особенно в среде необразованного рабочего класса. В «Теории» Джевонс очертил границу своих исследовательских целей, отметив, что рассматривает только «чувства низшего разряда» – чувства, направленные на то, чтобы обеспечить удовлетворение «обычных человеческих желаний при помощи как можно меньшего количества труда»[195]195
  Ibid. P. 38.


[Закрыть]. Таким образом, заявленная им задача заключалась не в оценке того, что люди должны желать или потреблять, но в анализе того, что они потребляют в реальности: «Пища, которая предотвращает муки голода, одежда, которая предохраняет от зимнего холода, обладают несомненной полезностью; но мы не должны ограничивать значение этого слова какими-либо моральными соображениями. Все то, что индивид находит желанным, все, ради чего он готов работать, должно считаться обладающим для него полезностью. В экономической науке мы исследуем не идеальных, а реальных людей»[196]196
  Ibid. P. 38; ср.: Р. 3. Примером такого анализа является Джевонсово обсуждение азартных игр: «Если человек с определенным доходом предпочитает рисковать потерять часть его в ходе игры, вместо того чтобы потратить его любым другим способом, то экономист как таковой не может убедительно возражать против этого. Если игрок настолько лишен иных пристрастий, что трата денег за игровым столом для него является наилучшим способом их использования, то с точки зрения экономики добавить тут нечего. Вопрос переходит в плоскость морали или политики» (Ibid. P. 160–161). Однако даже здесь неодобрение Джевонса очевидно: игроки «лишены иных пристрастий». Вальрас относится к этому вопросу аналогично, хотя и более жестко: «С точки зрения всех остальных, вопрос о том, требуется ли лекарство врачу, чтобы излечить пациента, или убийце, чтобы отравить свою семью, крайне серьезен, но с нашей точки зрения, он несущественен. С нашей точки зрения, лекарство полезно в обоих этих случаях, причем, возможно, во втором случае его полезность выше, чем в первом» (Вальрас Л. Элементы чистой политической экономии. С. 17).


[Закрыть].

Несмотря на заявления о главенствующем значении потребительских предпочтений, Джевонс, как и Менгер, имел весьма четкое собственное представление об иерархии благ. Хотя он и пытался оставаться нейтральным в своих рассуждениях о желательности тех или иных действий, его личное мнение о предпочтительности того или иного выбора очевидно даже в том, как он подходит к так называемым удовольствиям низшего разряда. Исходя из мотивов низшего уровня (наиболее эгоистичных), человек должен удовлетворять только свои «истинные и скромные» желания. Далее, писал Джевонс, для того чтобы «показать, как человек наилучшим образом может употребить это богатство для блага остальных так же, как и своего», требуется «более сложный расчет того, что является правильным или неправильным с точки зрения морали», из чего следует, что нескоординированные действия индивидов способны максимизировать их собственное благосостояние, но необязательно благосостояние общества. Затем, если на потребителя ложатся «требования семьи или друзей», «может стать желательным, чтобы он отказался от привычного ему полного удовлетворения собственных желаний и даже физических нужд»[197]197
  Jevons W. S. Theory of Political Economy. P. 25–26.


[Закрыть]. Как и Менгер, Джевонс оказывал предпочтение удовольствиям длительным, хотя и более умеренным, по сравнению с удовольствиями краткими и более интенсивными. Опять же, как и Менгер, он предполагал, что потребители в подобных случаях часто делают неправильный выбор (см. его эссе об утилитаризме (1879)[198]198
  Jevons W. S. John Stuart Mill’s Philosophy Tested. IV. Utilitarianism // Contemporary Review. 1879. Vol. 36. P. 521–538.


[Закрыть] и нашу работу (1990)[199]199
  Peart S. J. W. S. Jevons’s Applications of Utilitarian Theory to Economic Policy.


[Закрыть]). Такая аргументация оставляла широкие возможности для масштабного политического вмешательства в экономику со стороны государства (см. часть V).

Говоря о межвременных решениях потребителей, Джевонс, как и Менгер, предполагал, что и в теории, и на практике потребители проявляют близорукость, систематически недооценивая преимущества будущего потребления. Он описал ситуацию, в которой полезность блага распределена во времени. «Если мы рассмотрим все будущие удовольствия и страдания так, как если бы они существовали в настоящем», утверждал Джевонс, то решение задачи максимизации полезности будет формально идентично решению задачи выбора одного или нескольких из многих возможных способов использования блага[200]200
  Jevons W. S. Theory of Political Economy. P. 71.


[Закрыть]. Если благо используется на протяжении n дней, а v₁ – это предельная полезность, связанная с его потреблением в каждый отдельный день, то «существо, наделенное совершенным здравым смыслом и предусмотрительностью»[201]201
  Аналогичная фраза относится к решениям, принятым в конкретный момент времени (Ibid. P. 60).


[Закрыть], распределит его таким образом, чтобы v₁ = v₂ = v₃ =… = v_n. Такое распределение, писал Джевонс, является наилучшим и «будет осуществлено существом, наделенным совершенным здравым смыслом и преду смот ри тель но стью. Чтобы обеспечить себе максимальную выгоду в жизни, нужно рассматривать все будущие события, все будущие удовольствия или страдания так, как если бы они уже происходили в настоящем, при этом помня о неопределенности их наступления. Коэффициент, выражающий эффект отдаленности, должен, коротко говоря, всегда равняться единице, таким образом, время не должно иметь никакого влияния»[202]202
  Ibid. P. 72. Подход Маршалла аналогичен: «Мудрый человек постарается распределить свои средства между всеми их назначениями – непосредственными и будущими – таким образом, чтобы они в каждом случае обладали одинаковой предельной полезностью» (Маршалл А. Основы экономической науки. M.: Эксмо, 2007. С. 163). Как и Джевонс, Маршалл считал, что потребители делают две поправки при оценке будущей полезности блага: первая, оправданная, обусловлена неопределенностью получения удовольствия в будущем, а вторая, неоправданная, обусловлена недостатком мудрости или нетерпением. Об аналогичном подходе к решениям, касающимся сбережений, у Джевонса, Фишера, Маршалла и Пигу см. нашу работу: Peart S. J. Impatience, Self-Reliance, and Intertemporal Decision Making.


[Закрыть].

Джевонс, однако, настаивал на том, что потребители вовсе не столь совершенны, поскольку удовольствия в будущем ценятся ими меньше, чем удовольствия в настоящем: «Однако ни один человеческий ум не обладает таким совершенством: ощущение в будущем всегда имеет меньшее влияние, чем ощущение в настоящем»[203]203
  Jevons W. S. Theory of Political Economy. P. 72.


[Закрыть]. Этот предполагаемый недостаток означал, что без вмешательства государства индивиды не сберегут достаточно средств на будущее; к этому вопросу Джевонс возвращался раз за разом в ходе анализа проблем бедности и перенаселенности[204]204
  Jevons W. S. The Coal Question: An Inquiry Concerning the Progress of the Nation, and the Probable Exhaustion of our Coal-mines [1865]. 3rd ed. [1906] / ed. by A. W. Flux. N.Y.: Kelley Reprints, 1965; Jevons W. S. Methods of Social Reform [1883]. N.Y.: Kelley Reprints, 1965; Peart S. J. The Economics of William Stanley Jevons.


[Закрыть].