Текст бизнес-книги "Православное понимание экономики"

Автор книги: Валентин Катасонов

Раздел: Экономика, Бизнес-книги

Об изгнании Христом торговцев и менял из храма

История изгнания Иисусом Христом торговцев и менял из Иерусалимского храма (история очищения храма) – одна из наиболее ярких и запоминающихся в Новом Завете. Об этой истории мы читаем в Новом Завете четырежды: в Евангелии от Иоанна (2, 13–17), в Евангелии от Матфея (21, 12–13), в Евангелии от Луки (19, 45–46), в Евангелии от Марка (11, стихи 15–17).

О сюжете очищения храма написано и сказано немало отцами Церкви, богословами, писателями, философами и прочими мыслителями за последние две тысячи лет.

В толкованиях на указанные места из Священного Писания подробно говорится: о пагубном влиянии страсти сребролюбия и стяжательства на душу человека; о том, что Христос в этот момент объявил напрямую о Своем Божественном происхождении (когда сказал про храм: «дом Отца Моего» – Ин. 2,16); о том, что изгнание Христом торгашей и менял из храма было той последней каплей, которая привела фарисеев и первосвященников к решению об убийстве Сына Божия; о том, что это был протест Христа против превращения дома молитвы в вертеп разбойников (Мф. 21, 13) и т. д.

Хотелось бы обратить внимание натри момента, которые мне показались важными, но исчерпывающих комментариев и объяснений по которым в трудах св. отцов, богословов, историков и философов найти не удалось.

Момент первый. Как известно, Христос в течение всех трех с половиной лет Своего земного служения не только учил, но часто обличал. Обличал Он прежде всего фарисеев, саддукеев, книжников. Обличал, то есть раскрывал их злые помыслы, давал оценку их злым поступкам, объяснял истинный смысл их лукавых речей. Обличал, то есть воздействовал словом. Обличал, но при этом проявлял смирение и терпение в отношении окружавших Его грешников. Еще в VII веке до Р. Х. пророк Исаия говорил о грядущем Христе: «Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит, будет производить суд по истине» (Ис. 42, 3); эти слова пророка в своем Евангелии воспроизвел св. Матфей (Мф. 12,20).

А вот в случае с торговцами и меновщиками Он действовал не только и не столько словом, сколько силой (перевернул скамьи торговцев, столы меновщиков, изгнал их из храма). Вполне вероятно, что этим Он дал понять, что бороться с таким злом, как торгашество и ростовщичество, следует не только словом, но также силой.

Если бы Он просто желал бы наказать торговцев и меновщиков, Он мог бы использовать для этого Свое слово. Вспомним, что именно словом Христос сделал так, что бесплодная смоковница засохла. Во многих случаях Христос имел возможность использовать и слово, и силу для борьбы с вполне реальным (можно сказать, физическим) злом. Вспомним, например, сцену ареста Христа, преданного Иудой. Люди от первосвященников и старейшин пришли для того, чтобы схватить Христа, а Петр вынул меч и отсек ухо рабу первосвященника. Христос тогда сказал Петру: «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут; или ты думаешь, что Я не могу умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов ангелов?» (Мф. 26, 52–53).

А в случае с торгашами и меновщиками Он применил не слово, а силу, причем не силу бесплотных ангелов, а Свою собственную физическую силу, проявив Свою человеческую природу. Правда, вместо меча Он взял не меч, а хлыст, сплетенный из веревок. Вероятно, этим поступком Он дал нам понять, что в некоторых случаях со злом надо бороться не только уговорами и обличениями. Очевидно, именно зло торгашества и ростовщичества относится к таким случаям. Я не готов немедленно ответить на вопрос, какую силу и каким образом можно и нужно применять в современных условиях для борьбы с торгашами и ростовщиками. Но уходить от ответа на этот вопрос было бы неправильно.

Момент второй. Если в Евангелии от Иоанна речь идет об изгнании торговцев и меновщиков из храма в начале земного служения (первая Пасха, пришедшаяся на период служения Христа), то в остальных трех Евангелиях описывается изгнание Христом торговцев и меновщиков из того же храма через три года, в конце Его земного служения.

Существует, правда, мнение, что евангелист Иоанн говорило том же событии, что и другие евангелисты. Некоторые богословы обращают внимание, что св. Иоанн в своем повествовании не преследует цели последовательного, хронологического изложения евангельских событий, что, исходя из духовного замысла повествования, святой Иоанн поместил данный сюжет, относящийся к последним дням земной жизни Спасителя, в начало своего повествования. Однако большинство богословов все-таки придерживаются той точки зрения, что было два очищения храма от спекулянтов. Именно так толкуют евангельскую историю, например, св. Феофан Затворник и А. Лопухин («Библейская история Ветхого и Нового Завета»).

Итак, прошло три года. Грозная сцена изгнания из храма стала стираться в памяти меновщиков и торговцев, гневное предупреждение Христа не возымело должного эффекта. Все вернулось на круги своя. Тяга к барышам и процентам оказалась для этой публики сильнее слова Бога. О чем это говорит? Это говорит о том, что вирус торгашества и ростовщичества (а шире – вирус стяжательства) глубоко проник в организм человечества, что этот организм болен и этот вирус будет сидеть в этом организме до конца земной истории. У какого-то святого отца доводилось читать, что вирус стяжательства поселился в человеке в момент его грехопадения в раю…

Нынешний финансовый кризис – также яркое свидетельство стойкости вируса торгашества и ростовщичества в человеческом обществе. Осенью 2008 года, когда начали падать многие банковские гиганты на Уолл-стрит, некоторые духовно чуткие люди совершенно справедливо заметили, что это похоже на кару Божию. Целый ряд государственных деятелей и представителей бизнеса стали говорить правильные слова о духовно-нравственных причинах кризиса. Но вот прошло немногим более двух лет, возникла некоторая стабилизация (безусловно, временная, искусственная, обусловленная накачкой мировой финансовой системы дополнительными триллионами долларов; кризис не кончился, а лишь только прошел начальную свою фазу), и испуг мировых торгашей и ростовщиков стал испаряться как утренний туман. Некоторых среди них уже нет (обанкротились), но оставшиеся (а также некоторые новички, пришедшие на смену банкротам) опять расселись стройными рядами в притворе храма и принялись за прежнее ремесло.

Эффект «хлыста» финансового кризиса оказался очень кратковременным, даже более чем кратковременным, чем после биржевого краха в октябре 1929 года в США, когда в западной экономике произошла определенная перестройка и примерно полвека она функционировала на основе принципов Дж. Кейнса (государственное регулирование экономики и определенные ограничения алчности финансовой олигархии). Это свидетельствует, с одной стороны, о нарастающем бесчувствии и безрассудстве мировой финансовой олигархии; с другой, – о прогрессирующей неспособности общества противостоять алчности этой олигархии.

Уже если Бог не смог вразумить сребролюбивых и стяжательных иудеев, то вряд ли мы, слабые и грешные, сможем избавить человечество от этой болезни. Надо трезво оценивать духовно-нравственное состояние человечества и понимать: мы, немощные духом, можем лишь ослабить эту болезнь. А если мы дерзаем заниматься ее лечением, то надо помнить, что она заразная и что мы с нашим слабым духовным иммунитетом сами можем пополнить число тех, кто страдает этой болезнью стяжания и сребролюбия.

Достаточно вспомнить, как Мартин Лютер и прочие протестанты энергично начали бороться с заразой ростовщичества и стяжания внутри Католической церкви. А кончилось все тем, что в лоне протестантизма эта зараза перестала считаться болезнью и даже стала знаком богоизбранности. Как тут не вспомнить слова из Евангелия насчет того, что можно изгнать одного беса, а его место займут десять еще более злых.

Момент третий. Изгоняя торговцев и менял из храма, Христос замахнулся в первую очередь не на тех торговцев и меновщиков, которые находились в притворе храма, а на высшую власть в Иудее в лице первосвященников и их ближайшего круга.

К сожалению, не всегда в объяснении данного евангельского сюжета его толкователи акцентируют на этом внимание.

Иногда об этом торжище в притворе Иерусалимского храма пишут как о банальном базаре, который мало чем отличается от других базаров на Востоке. Приведем пример такого толкования: «Таким образом, двор язычников (та часть территории храма, где расположились торговцы и менялы. – В. К.) со временем превратился попросту в базарную площадь с шумом, гамом, толкотней, спорами, обманами – что так неуместно было в стенах зданий, причислявшихся к храму. Вся торговля имела характер личной наживы, торг необходимыми для жертвоприношений предметами производился не от храма, а по личной инициативе частных торговцев, которые преследовали исключительно корыстные расчеты»[21]21
  Евангельские беседы на каждый день года по церковным зачалам. М.: Правило веры, 1999. С. 322.


[Закрыть]. Далее подводится итог, что «этот торг ничем не отличался от обычного базара»[22]22
  Евангельские беседы на каждый день года по церковным зачалам. М.: Правило веры, 1999. С. 322.


[Закрыть]. С таким толкованием согласиться сложно.

Слава Богу, есть толкования, лаконично, но убедительно объясняющие, кто был истинным организатором торжища на территории Иерусалимского храма. Более полутора столетий назад святитель Иннокентий Херсонский (Борисов) в своей прекрасной работе «Последние жизни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа» писал: «Не недостаток другого места был причиною, что часть храма превратили в торжище. Внизу, при подошве горы, на коей стоял храм, и за его оградою довольно оставалось пустого пространства, где можно было расположиться торжникам. Но там надеялись получить менее выгод и не по столь многой и высокой плате за право торговли старейшинам храма; а в сем последнем и состояло дело. Корысть была душою беспорядка, который, находясь под покровительством самих начальников, усилился до высочайшей степени»[23]23
  Святитель Иннокентий Херсонский (Борисов). Последние жизни земной жизни Господа нашего, Иисуса Христа, изображенные по сказанию всех четырех евангелистов. Часть II. Одесса, 1857. С. 10.


[Закрыть] (курсив мой. – В. К).

Христос бросал вызов иудейской верхушке, которая фактически организовала под крышей Иерусалимского храма торгово-ростовщический бизнес и баснословно на этом бизнесе богатела. Торговцы и меновщики в притворе храма были лишь небольшой частью той разветвленной финансово-торговой системы, которая выходила за рамки не только храма, но также Иерусалима и всей древней Иудеи.

Вероятно, читателям Евангелия, жившим в первые века после Рождества Христова, многие новозаветные сюжеты, включая рассматриваемый нами сюжет, не надо было объяснять специально. А вот для современного читателя Евангелия сюжет очищения храма от спекулянтов Спасителем требует дополнительных разъяснений. Понимание отдельных деталей евангельских (библейских) повествований очень оживляет восприятие этих повествований. В результате современный человек (который, в отличие от наших предков, привык к конкретно-предметному постижению истин) более остро и живо начинает воспринимать то, что происходило две тысячи лет назад. Он неизбежно начинает проводить определенные параллели с современностью. В конечном счете это помогает ему глубже постигать духовный смысл библейских событий, метафизику мировой истории.

Две тысячи лет назад простые иудеи соприкасались с необузданным разгулом спекулянтов и торгашей лишь на ограниченном пространстве двора Иерусалимского храма, причем это соприкосновение для простого иудея, как правило, происходило лишь раз в году. Современному человеку приходится каждодневно сталкиваться с разного рода торговцами и меновщиками, при этом они заполонили все наше жизненное пространство и сделали нашу жизнь невыносимой. С учетом этого обозначенные выше три момента евангельской истории могут быть практически важными при ответе на вопрос «Как нам жить?».

Нашим «богатым юношам»: кое-что о бедности

В наше время уже имеется достаточно большое количество книг религиозно-нравственной направленности, в которых с православной точки зрения объясняется, что такое богатство и бедность, как к ним относиться и к чему православному верующему человеку стремиться. Книги написаны нашими батюшками и учеными-богословами. Также имеются сборники высказываний на этот счет отцов Церкви – Иоанна Златоуста, Василия Великого, Симеона Нового Богослова и многих других. Большинство из тех, кто познакомился с этой литературой, прочитанное, как правило, резюмируют примерно такой фразой: «Богатство и бедность сами по себе не являются ни злом, ни добром. Главное – как к ним относиться, как по отношению к ним настроено сердце человека». А далее за этим обычно следует добавление: «Богатство не вредит человеку, если к нему не привязываться сердцем».

Это такое добавление, которое у нас с чьей-то легкой руки стали называть оговоркой по Фрейду. Но такая оговорка в наш век царства мамоны действительно оказывается не случайной. Поверьте мне: я этот вопрос проговаривал с десятками людей, которые считают, что они – «в теме». Сходность ответов поразительная! Никто не сказал, например: «Бедность не вредит человеку, если к ней не привязываться сердцем». Или: «Бедность для человека более спасительна, чем богатство». Бедности боятся как чумы, и о ней как о духовном идеале никто не заикается (на бедность в наше время принято лишь жаловаться).

Современные люди (я, в первую очередь, имею в виду людей православных и даже воцерковленных) сегодня в духовной литературе находят то, что им хочется найти. Хочется им найти оправдание своему богатству и своей неустанной деятельности по прибавлению богатства, и они ее находят в творениях святых отцов. Вернее, им кажется, что они находят. А ведь там однозначно говорится о духовном вреде богатства для человека (негативные социальные последствия процесса накопления богатства мы вообще оставляем за скобками). И о том, что бедность для человека более спасительна, чем богатство. Впрочем, святые отцы и не могли говорить иначе. В Евангелии ведь постоянно говорится о том, что богатство – почти непреодолимый барьер для спасения человека. Иисус Христос говорил, что легче верблюду пролезть через игольное ушко, чем богатому попасть в Царство Небесное. Также можно вспомнить притчу о богаче и Лазаре и т. п.

Вопрос богатства и бедности – один из ключевых для понимания того, в каком обществе мы сегодня находимся, как нам в нем жить, какое общество могло бы быть для православных людей более приемлемым, чем нынешнее, как нам менять свои стереотипы мышления и поведения в сфере имущественных (экономических) отношений с другими людьми и т. п. Некоторые наши нетерпеливые соотечественники предлагают проекты создания в России новой социально-экономической системы под разными названиями: «христианский социализм», «третий путь», «общинная экономика» и т. п. Но нам, православным людям, прежде чем замахиваться на такие глобальные проекты, было бы не худо разобраться в том, как мы должны относиться к материальным благам, которые дает (или, наоборот, не дает) нам Бог. Естественно, рассматривая проблему с точки зрения спасения нашей души. Иначе все эти проекты останутся прожектами.

Невозможно на нескольких страничках изложить все мысли святых отцов о бедности и богатстве. По сути, они составляют целостное учение, которое не вместилось бы даже в формат толстой книги. Рассмотрим лишь один отрывок из Иоанна Златоуста, который не часто приводят в наших православных публикациях: «Не стыдно ли нам добродетелей отцов наших? Тех трех тысяч, тех пяти тысяч человек, которые имели все общее? (Речь идет о первой апостольской общине, упоминаемой в Деяниях святых апостолов. – В. К.) Что пользы в настоящей жизни, если мы не можем купить ею жизни будущей? Доколе не поработите себе поработившего вас мамону? Доколе будете рабами денег? Доколе не возлюбите свободы и не расторгнете уз сребролюбия? Когда вы находитесь в рабстве, тогда решаетесь на все, лишь только бы кто-нибудь обещал вам свободу. А будучи пленниками сребролюбия, вы и не думаете освободиться от этого горького рабства. То рабство еще не так тяжко; а это самое несносное иго… Поэтому рассмотрим, отчего эта пагубная страсть сделалась нам любезною. Итак, отчего? Отчего она нам стала любезна? От того, говоришь ты, что она доставляет славу и безопасность. Но, скажи мне, какую безопасность? Конечно, ту, что мы надеемся при деньгах не терпеть ни голода, ни стужи, ни вреда, ни презрения. Итак, если я обещаю тебе такую безопасность – перестанешь ли ты желать богатства? Если богатство только потому тебе любезно, то, когда и без него можно быть безопасным, какая еще тебе в нем нужда? Но как возможно, говоришь ты, без богатства достигнуть этого? Напротив, как это возможно для богатого? В самом деле, он должен по необходимости многим льстить, как начальникам, так и подчиненным, иметь нужду во многом, до низости раболепствовать, бояться, трепетать, предполагать завистников, страшиться клеветников и алчности других корыстолюбцев. А в бедности не бывает подобного, но совершенно тому противное. Это убежище безмятежное и безопасное, тихая пристань, училище любомудрия, образ жизни ангельской. Услышьте это вы, бедные, а еще более вы, желающие быть богатыми! Не бедным быть худо, но худо не хотеть быть бедным…»

Большую часть этого отрывка я предлагаю для ознакомления наших читателей и оставлю без комментариев (по причине ограниченности формата моей публикации). Обращу ваше внимание лишь на следующие слова святого отца: «худо не хотеть быть бедным». Сколько раз я встречал в разных православных книгах простую и уже ставшую достаточно привычной мысль о том, что бедным быть не худо. Но в приведенном тексте совершенно другой акцент, другой ракурс: «худо не хотеть быть бедным». То есть речь идет не о той бедности, в которую человек попадает по стечению обстоятельств (впрочем, православные понимают, что ничего случайного в нашей жизни не происходит), а о бедности, которую он устраивает сам. Здесь вынужденной бедности противопоставляется добровольная бедность. Первая хорошо известна миллионам граждан современной «демократической» России, вторая – неизвестна, непонятна и даже пугает. Ведь вопрос стоит ребром: если ты по-настоящему христианин, значит ты должен желать добровольной бедности. И наоборот: если ты не желаешь добровольной бедности, значит, ты не христиан, а лишь имитируешь свою принадлежность к христианству, обманывая других, а главное – самого себя.

Кстати, все мы хорошо помним следующее место из Евангелия: «И Он, возведя очи свои на учеников Своих, говорил: “Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие”» (Лк. 6, 20). Примечательно, что в греческом тексте этот фрагмент звучит так: «Блаженны нищие, ибо ваше есть Царствие Божие». То есть в русской версии к слову нищие добавлено духом. Это дает дополнительное понимание смысла всей фразы. В толкованиях к этому месту говорится, что речь идет не просто о нищих, которые таковыми стали по стечению обстоятельств и тяготятся этим своим положением, а именно о тех, кто сознательно выбирает путь нестяжательства, т. е. добровольную нищету. Таким образом, нищие духом – те, кто следует путем нестяжательства, кто руководствуется наказом Спасителя: «блаженнее давать, чем принимать» (Деян. 20, 35). В этих и многих других местах Нового Завета звучат слова Спасителя и апостолов, призывающих к добровольной нищете. Понятие добровольная нищета не количественное (такой-то допустимый уровень имущества и/или доходов), а качественное, определяющее настрой души человека и результирующий вектор его взаимоотношений с окружающими (вектор давать превалирует над вектором принимать).

Ярчайший пример добровольной нищеты – Христос. Он говорил: «…Лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Мф. 8, 20). Если бы Христос считал идеалом богатство, разве не мог бы Он показать пример богатой жизни? Он – Бог, следовательно, и Творец. Создать что-либо материальное или преобразовать материальное (например, камни в хлеба, как этого добивался дьявол от Него в пустыне) для Иисуса Христа не представляло никакого труда. Он это делал иногда, но не для того, чтобы получить славу или богатство, а лишь тогда, когда в этом действительно нуждались окружающие Его люди. Мы помним, что Он два раза накормил несколькими хлебами по несколько тысяч людей. Мы помним, что Он обратил воду в вино на свадьбе в Капернауме. Мы помним, что после того, как Он сказал Своим ученикам закинуть сети, они поймали 153 большие рыбы. Но Христос никогда не творил таких чудес для того, чтобы накормить или напоить лично Себя.