Текст бизнес-книги "Постановления Европейского Суда по правам человека, использованные в постановлениях и обзорах Верховного Суда Российской Федерации (2010–2015 гг.)"

Автор книги: Валерия Ламбина

Раздел: Учебная литература, Детские книги

Нарушения п. 1 ст. 6 Конвенции в связи с длительностью производства по уголовному делу в отношении заявителя Европейский Суд не установил, отметив следующее: «…производство было сложным по причине количества подсудимых, многочисленных преступлений, в совершении которых обвинялись подсудимые, и в связи с задачей властей по сбору и рассмотрению значительного количества доказательств.

…органы власти продемонстрировали достаточную степень усердия при ведении производства по делу… Заседания суда первой инстанции проводились регулярно, а отсрочки на продолжительности производства по делу в целом существенно не сказались».

(Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за 3 квартал 2013 года, утв. Президиумом Верховного Суда РФ 5 февраля 2014 г.)

В постановлении от 3 июля 2012 г. по делу «Развязкин против России» ^* (Razvyazkin v. Russia) (жалоба № 13579/09) Европейский Суд констатировал нарушение ст. 3 Конвенции в связи с неоднократным переводом заявителя для одиночного содержания в помещение камерного типа исправительной колонии; не установил нарушения ст. 13 в совокупности со ст. 3 Конвенции в части отсутствия эффективного национального средства правовой защиты в отношении жалобы заявителя на одиночное содержание в помещении камерного типа и ст. 6 Конвенции в связи с отсутствием справедливого судебного разбирательства по гражданскому делу с его участием.

Обстоятельства дела. По приговору суда от 6 апреля 2001 г. Развязкин приговорен к 13 годам лишения свободы.

В период отбывания наказания за нарушения правил колонии заявитель неоднократно помещался в штрафные изоляторы и помещения камерного типа для одиночного содержания.

28 мая 2008 г. заявитель оспорил в суде законность его перевода в помещение камерного типа 14 марта 2008 г. При этом просил рассмотреть дело в присутствии его представителя.

30 июня 2008 г., в день проведения заседания по месту отбывания заявителем наказания, его представитель, а также эксперт из фонда «В защиту прав заключенных» прибыли в колонию для участия в судебном заседании. Однако начальник колонии не пропустил их в здание, так как у представителя заявителя были с собой диктофон, мобильный телефон, камера и ноутбук, которые он отказался оставить на входе, а эксперт не представил документов, устанавливающих его статус.

Слушание дела началось без указанных лиц. Развязкин отказался принимать участие в заседании суда без его представителя и покинул зал. Суд продолжил заседание без заявителя.

Решением суда от 30 июня 2008 г., оставленным без изменения областным судом, Развязкину отказано в удовлетворении жалобы.

Позиция Европейского Суда в отношении нарушения ст. 3 Конвенции. «Для того чтобы избежать любого риска произвола, должны быть представлены существенные основания в случае продления длительного периода одиночного заключения. Таким образом, решение должно позволять установить, что власти провели повторную оценку, которая принимает во внимание любые изменения в обстоятельствах, ситуации или поведении осужденного. Изложение оснований должно быть максимально подробным и обязывающим по прошествии времени. Кроме того, такие меры, которые являются одной из форм «заключения в тюрьме», следует применять только в исключительных случаях и после того, как все меры предосторожности были приняты. Система регулярного мониторинга физического и психического состояния осужденного должна быть создана для того, чтобы обеспечить его совместимость с продолжающимся одиночным заключением…»

Применительно к обстоятельствам данного дела Европейский Суд отметил, что «заявителя регулярно помещали в ПКТ в отсутствие каких-либо достаточных на то оснований, объективной оценки того, достигало ли своих целей повторяющееся применение рассматриваемой меры, без учета физического и психического состояния заявителя и действия длительного заключения в одиночной камере на его психическое, физическое и социальное здоровье», в связи с чем констатировал нарушение ст. 3 Конвенции.

Позиция Европейского Суда в отношении ст. 13 Конвенции. «Европейский Суд ранее установил нарушение ст. 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективных и доступных средств правовой защиты согласно российскому законодательству для обжалования условий содержания под стражей…»

Однако в данном деле Европейский Суд пришел к выводу, что заявитель обжаловал в суд длительное содержание его в помещении камерного типа. «Более того, он поднимал вопрос об условиях его содержания в ПКТ перед прокурором… В каждом случае национальные органы власти рассматривали существо жалоб заявителя и обосновывали свои решения. Действительно, исход рассматриваемых разбирательств был не в пользу заявителя, так как его требования отклонялись. Однако этот факт не может сам по себе считаться демонстрирующим несоответствие рассматриваемого средства правовой защиты требованиям ст. 13 Конвенции».

Позиция Европейского Суда в отношении ст. 6 Конвенции. Заявитель жаловался на то, что слушание дела 30 июня 2008 г. не было публичным и справедливым, поскольку проводилось на территории исправительной колонии, т.е. закрытого учреждения с ограниченным доступом, общественность не могла присутствовать на заседании без разрешения начальника исправительной колонии. «Более того, в соответствии с правилами внутреннего распорядка исправительных учреждений на слушании не позволено было присутствовать желающим, если те проносят на него средства связи, записывающие устройства или устройства для хранения данных».

Европейский Суд напомнил, что «проведение судебного заседания публично представляет собой основополагающий принцип, закрепленный в п. 1 ст. 6 Конвенции. Такой публичный характер разбирательства защищает стороны от отправления правосудия тайно без общественного контроля… Пункт 1 ст. 6 не запрещает тем не менее отступать судам от этого принципа в свете особого характера рассматриваемого ими дела… пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних, или для защиты частной жизни сторон, или в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо – при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия; проведение заседания полностью или частично при закрытых дверях должно быть строго необходимо в связи с обстоятельствами дела…»

Что касается состязательности процесса и равноправия сторон, Европейский Суд отметил, что «ст. 6 Конвенции явным образом не предусматривает права на присутствие при проведении слушания; более широкое понятие справедливого судебного разбирательства, напротив, подразумевает, что судебный процесс по уголовному делу должен проходить в присутствии обвиняемого… Тем не менее по неуголовным вопросам не представлено абсолютного права, которое гарантирует присутствие лица в суде, за исключением ограниченной категории дел, например, таких, где личные качества или образ жизни рассматриваемого лица имеют непосредственное отношение к существу дела либо в случае, если решение касается вопросов поведения такого лица…»

Применительно к делу Развязкина Европейский Суд отметил, что «национальный суд все-таки рассмотрел дополнительную возможность для обеспечения личного участия заявителя в слушании дела по гражданскому иску и провел выездное заседание в колонии, в которой заявитель отбывал наказание».

Суд принял к сведению, что «у всех желающих принять участие в слушаниях по делу заявителя имелась возможность присутствовать на выездном заседании при условии соблюдения определенных правил, связанных с особым статусом заявителя как осужденного, отбывающего наказание в исправительном учреждении, и что, следовательно, слушание не было лишено публичности… Широкую общественность и средства массовой информации могут не оповестить о слушании, которое скорее всего пройдет в помещении, не позволяющем разместить возможных зрителей, которым в любом случае придется пройти строгие проверки для установления личности и соблюдения мер безопасности и подчиниться другим требованиям для доступа в колонию… неблагоприятное влияние, оказанное на публичный характер слушания практикой его проведения на территории исправительной колонии, уравновешивалось предоставлением заявителю соответствующей возможности выступать в суде в защиту своих требований по гражданскому иску посредством прежде всего личного участия, которое в противном случае было бы невозможно».

В отношении принципов состязательности процесса и равноправия сторон Европейский Суд отметил, что «адвокат заявителя должен нести ответственность за несоблюдение правил внутреннего распорядка колонии и за то, что вынудил заявителя представлять свои интересы самостоятельно».

Европейский Суд посчитал, что «проведя выездное заседание на территории исправительной колонии, в которой заявитель отбывал наказание, национальный суд предоставил ему уникальную возможность для участия в слушании на равных с другой стороной. Узнав, однако, что его адвокат на слушание допущен не был, заявитель явно и недвусмысленно отказался от своего права участвовать в слушании. Европейский Суд повторяет в связи с этим, что ни буква, ни дух ст. 6 Конвенции не препятствуют лицу в отказе по своей собственной воле, в явной и неявной форме, от права на гарантии справедливого разбирательства…»

(Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за 4 квартал 2012 года, утв. Президиумом Верховного Суда РФ 10 апреля 2013 г.)

В постановлении от 3 мая 2012 г. по делу «Салихов против России» (Salikhov v. Russia) (жалоба № 23880/05) Европейский Суд установил нарушение ст. 3 Конвенции в связи с жестоким обращением со стороны сотрудников милиции и неэффективным расследованием данных обстоятельств, ненадлежащими условиями содержания в отделении милиции, а также нарушение п. 1 и подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции в связи с несправедливостью уголовного процесса по делу Салихова ввиду непринятия судом достаточных мер по вызову в суд свидетельницы, показания которой, полученные в ходе предварительного следствия, были положены в основу обвинительного приговора.

Обстоятельства дела. Заявитель был задержан по подозрению в изнасиловании и помещен в камеру для допросов в отделении милиции. В ходе решения вопроса о заключении под стражу заявитель рассказал судье о получении травм в отделении милиции. Несмотря на это, суд не принял доводы заявителя, и он был возвращен под стражу. Заявитель подал жалобу прокурору района относительно жестокого обращения с ним со стороны сотрудников милиции, который отказал в возбуждении уголовного дела. Заявитель обжаловал постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в суд, который отклонил его жалобу.

Кроме того, заявитель подал жалобу прокурору относительно попытки насильственным путем взять образец его крови. В связи с отсутствием ответов на жалобу он подал ее в суд, который отказал в ее удовлетворении.

Во время рассмотрения судом вопроса о продлении срока содержания под стражей заявитель обратил внимание судьи на свой плачевный вид и подал дополнительную жалобу относительно условий, при которых его доставили в зал суда. Областной суд отклонил его жалобу на постановление о продлении срока содержания под стражей, но не рассмотрел остальные жалобы.

Районный суд признал заявителя виновным в изнасиловании по предварительному сговору, сопряженном с угрозой убийством.

Позиция Европейского Суда. Европейский Суд пришел к выводу, что принудительное медицинское вмешательство и избиения, которые его сопровождали, выходят за рамки минимального уровня жестокости, соответствующего ст. 3 Конвенции. Следовательно, заявитель был подвергнут бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в нарушение этого положения.

Кроме того, Европейский Суд отметил, что власти не провели эффективного уголовного расследования по жалобам заявителя о ненадлежащем обращении, несмотря на то, что были обязаны инициировать соответствующее расследование событий. А судья и прокурор не приняли никаких мер для инициирования официального расследования событий в ситуации, когда человек, который находится под эффективным контролем властей, демонстрирует видимые телесные повреждения.

С учетом изложенного Европейский Суд пришел к выводу, что власти не обеспечили проведение эффективного и независимого расследования неправомерного обращения с заявителем, вследствие чего имело место нарушение ст. 3.

В отношении нарушения требований ст. 6 Конвенции Европейский Суд отметил следующее.

Заявитель жаловался на то, в открытом судебном заседании ему не предоставили возможность задать вопросы потерпевшей К. и свидетелям В. и А., поскольку заявитель не отрицал полового акта с потерпевшей, однако утверждал, что это произошло по обоюдному согласию. Вещественные доказательства подтвердили, что половой акт имел место, но сведения о его насильственном характере и разногласиях между обвиняемыми могли содержаться лишь в показаниях К. В приговоре районного суда указано, что власти не сделали ни одной реальной попытки найти потерпевшую и обеспечить ее присутствие на судебном заседании.

Суд также отметил, что для неявки свидетеля должна быть веская причина в случае, если обвинение основывается только или главным образом на показаниях человека, которого заявитель не мог или не смог допросить, вследствие чего его права защиты ограничены в той степени, которая несовместима с гарантиями, предусмотренными ст. 6 Конвенции.

(Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за 3 квартал 2012 года, утв. Президиумом Верховного Суда РФ 26 декабря 2012 г. (с изм. и доп.))

В постановлении от 24 апреля 2012 г. по делу «Соловьевы против России» (Solovyevy v. Russia) (жалоба № 918/02) Европейский Суд признал нарушение ст. 3 Конвенции в связи с ненадлежащими условиями содержания второго заявителя под стражей, п. 4 ст. 5 Конвенции в связи с отсутствием у первого заявителя юридической помощи во время первого заседания при решении вопроса о заключении под стражу и необеспечением национальным судом личного его присутствия в судебном заседании кассационной инстанции по вопросу избрания ему меры пресечения в виде заключения под стражу, п. 1 ст. 6 Конвенции в отношении первого заявителя в связи с чрезмерной длительностью судебного разбирательства по уголовному делу.

Обстоятельства дела. В мае 1993 г. тела трех человек были найдены на одной из улиц города.

В 1998 г. первому заявителю предъявлено обвинение в незаконном лишении свободы, второму заявителю – в убийстве, совершенном при превышении пределов необходимой обороны, повлекшем тяжкие телесные повреждения, и незаконном ограничении свободы.

17 октября 2000 г. на основании определения суда заявители заключены под стражу.

1 марта и 17 апреля 2001 г. суд продлил срок содержания заявителей под стражей.

7 июня 2001 г. первый заявитель был освобожден под подписку о невыезде, а второму заявителю суд продлил срок содержания под стражей.

Дальнейшее продление срока содержания под стражей второму заявителю было осуществлено судом 27 мая, 1 июля, 1 октября 2002 г. (постановление суда от 1 октября 2002 г. было отменено областным судом), 20 ноября, 25 декабря 2002 г. и 26 марта 2003 г.

26 июня 2003 г. суд прекратил уголовное дело в отношении первого заявителя вследствие истечения срока давности, а также в отношении второго заявителя по обвинениям в убийстве, совершенном при превышении пределов необходимой обороны, «потому что истек предусмотренный законодательством срок давности, и продлил срок его содержания под стражей до 1 октября 2003 г.».

«10 июля 2003 г. суд прекратил производство по уголовному делу против второго заявителя в отношении обвинений в незаконном лишении свободы, потому что такое поведение не могло быть квалифицировано как уголовное преступление.

В тот же день районный суд признал второго заявителя виновным в причинении телесных повреждений и приговорил его к лишению свободы сроком на один год. Он был освобожден под подписку о невыезде», которая 3 марта 2004 г. отменена областным судом.

Позиция Европейского Суда в отношении нарушения п. 4 ст. 5 Конвенции. «Возможность присутствия на заседаниях заключенного лично либо посредством представителя является одной из основополагающих процессуальных гарантий, действующих в отношении вопросов лишения свободы… когда содержание под стражей подпадает в сферу действия подп. «с» п. 1 ст. 5 Конвенции, общепринятым правилом является то, что заключенный имеет право лично принимать участие в заседаниях по вопросу избрания ему меры пресечения в виде заключения под стражу…»

Применительно к обстоятельствам данного дела Европейский Суд отметил, «что адвокат первого заявителя Ч. отсутствовал на судебном заседании 17 октября 2000 г., на котором прокурор ходатайствовал об избрании ему меры пресечения в виде заключения под стражу на время судебного разбирательства, однако первый заявитель на заседании присутствовал. Последующее заседание 9 ноября 2000 г. проходило в отсутствие первого заявителя, но там присутствовал его адвокат Ч., прокурор и потерпевший…»

Таким образом, Европейский Суд пришел к выводу, что «у первого заявителя не было возможности пользоваться юридической помощью ни одного из своих адвокатов – Р. и Ч. – до того, как эти вопросы стали предметом дискуссии перед судом в том заседании, что конечно же поставило его в уязвимое положение перед стороной обвинения в данном судебном разбирательстве».

Европейский Суд подчеркнул, «что рассматриваемое дело относилось к разбирательствам о решении вопроса о заключении под стражу… Такие разбирательства требуют особой оперативности, и судья вправе принять решение и не ждать, когда обвиняемый реализует свое право на получение юридической помощи… В данных обстоятельствах имеет значение не то, присутствовал ли адвокат первого заявителя на первоначальном судебном разбирательстве, где рассматривался вопрос о его заключении под стражу, а что более важно, имел ли возможность первый заявитель должным образом представить свои возражения на последующем разбирательстве по пересмотру вынесенного решения». Первый заявитель не присутствовал на кассационном разбирательстве, его интересы представлял адвокат Ч. «Учитывая указанную уязвимость первого заявителя на первоначальном судебном разбирательстве и отсутствие объяснения причины, по которой он лично не был доставлен на заседание, с учетом того, что суд кассационной инстанции выносил определения по фактическим и правовым вопросам, таким, как оценка его личности и поведения во время следствия и суда, что требовало личного присутствия первого заявителя, Суд заключает, что присутствие адвоката не было достаточным само по себе для гарантии соответствия производства принципам состязательности и равенства сторон».

(Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за 3 квартал 2012 года, утв. Президиумом Верховного Суда РФ 26 декабря 2012 г. (с изм. и доп.))

В постановлении от 10 января 2012 г. по делу «Ананьев и другие против России» (Аnanyev and Others v. Russia) (жалобы № 42525/07, 60800/08) Европейский Суд признал нарушение российскими властями ст. 3 и 13 Конвенции, а также констатировал наличие в Российской Федерации структурной проблемы бесчеловечных и унижающих достоинство условий содержания в следственных изоляторах, а также отсутствие эффективных национальных средств правовой защиты от соответствующих нарушений.

Обстоятельства дела. Заявитель Ананьев содержался в следственном изоляторе с 20 января по 23 марта 2007 г. в камере площадью 15 кв. м на 13 спальных мест. Количество лиц, содержащихся в камере, достигало 21 человека. Европейский Суд установил, что Ананьев имел менее 1,25 кв. м личного пространства и что количество лиц, содержащихся в камере, превышало количество доступных спальных мест.

Баширов содержался в следственном изоляторе с 3 мая 2005 г. по 21 мая 2008 г. в пяти разных камерах. Камеры имели площадь от 23 до 25 кв. м, оборудованы спальными местами на 10–12 человек. Европейский Суд принял во внимание доводы Баширова о фактическом количестве лиц, содержащихся одновременно с ним в камерах, существенно превышающем количество спальных мест, и пришел к выводу, что Баширову предоставлялось менее 2 кв. м личного пространства.

Позиция Европейского Суда. «Установлено, что заявителям Ананьеву и Баширову предоставлялось менее трех квадратных метров личного пространства. Они оставались в камере все время, за исключением одного часа, в течение которого они совершали прогулку на свежем воздухе, и были вынуждены принимать пищу и справлять естественные нужды в условиях тесноты. Что касается Баширова, то следует отметить, что в таких условиях он провел более трех лет. Таким образом, Суд считает, что заявители Ананьев и Баширов подверглись бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в нарушение статьи 3 Конвенции».

Относительно жалобы заявителей на нарушения ст. 13 Конвенции Европейский Суд, проанализировав существующие в Российской Федерации внутригосударственные средства правовой защиты, как то возможность подачи жалобы: администрации места содержания под стражей (ст. 17 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»); прокурору (ст. 17, 51 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», гл. 4 Федерального закона от 17 января 1992 г. № 2202-I «О прокуратуре Российской Федерации»); Уполномоченному по правам человека (Федеральный конституционный закон от 26 февраля 1997 г. № 1-ФКЗ «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации»); в суд (положения гл. 25 ГПК РФ), пришел к выводу о том, что «в настоящее время существующая российская правовая система не располагает эффективным средством правовой защиты, которое могло бы использоваться для устранения или предотвращения указанного нарушения, а также предоставить заявителю разумную и достаточную компенсацию в связи с жалобой на неудовлетворительные условия содержания под стражей».