Текст бизнес-книги "Институт реабилитации в Российском законодательстве. Возникновение, развитие, понятие, перспективы"

Автор книги: Виктор Рохлин

Раздел: Юриспруденция и право, Наука и Образование

2. Отраслевая принадлежность института реабилитации

Споры вокруг отраслевой принадлежности института реабилитации давно ведутся представителями различных направлений юридической научной мысли, и разговоры о том, что принятие УПК РФ поставило точку в этих спорах, определив уголовно-процессуальную природу института реабилитации[44]44
  См., например: Подопригора А. А. Реабилитация в уголовном процессе России: Автореф. дис…. канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2004. С. 10; Орлова М. В. Спорные вопросы реабилитации невиновных по уголовным делам // Российский следователь. 2005. № 2. С. 4–6.


[Закрыть], преждевременны.

Между тем определение отраслевой принадлежности института реабилитации представляется принципиальным моментом, поскольку оно создает почву для построения дальнейших предложений, направленных на совершенствование соответствующего законодательства.

Исследуя существующие в юридической науке мнения об отраслевой природе института реабилитации, можно выделить следующие подходы:

1) отнесение института реабилитации к уголовно-процессуальному праву и к различным материальным отраслям права, за исключением права гражданского;

2) отнесение института реабилитации к гражданскому праву и к другим материальным отраслям права, отрицание связи с уголовным процессом;

3) отнесение института реабилитации и к уголовно-процессуальному, и к гражданскому, и к другим материальным отраслям права.

Первый подход, согласно которому институт реабилитации есть не что иное, как составной элемент уголовно-процессуального права, активно поддерживается учеными-процессуалистами.

В своих работах Б. Т. Безлепкин указывает, что правовые нормы о возмещении реабилитированному морального и имущественного ущерба содержат все существенные черты уголовно-процессуальных норм[45]45
  Безлепкин Б. Т. Возмещение ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. М., 1985. С. 37.


[Закрыть]. В обоснование автор приводит следующие доводы:

1) отношения по возмещению морального и имущественного вреда производны и связаны с предшествующими им уголовно-процессуальными отношениями, складывающимися по поводу обвинения гражданина в совершении преступления;

2) субъектный состав государство – гражданин, а также положение, согласно которому ущерб подлежит возмещению независимо от вины причинителя, нетипичны для гражданско-правовых отношений;

3) положения института реабилитации тесно связаны с задачами уголовного судопроизводства;

4) императивный метод правового регулирования и наличие публичного начала, которые присущи уголовно-процессуальному праву;

5) процессуальный порядок реализации положений института реабилитации.

Что же касается восстановления трудовых, пенсионных, жилищных и иных прав реабилитированного, то эти отношения, по мнению ученого, регулируются нормами соответствующих отраслей права[46]46
  Там же. С. 37–39.


[Закрыть].

Точку зрения Б. Т. Безлепкина разделяют и поддерживают другие процессуалисты[47]47
  См., напр.: Касумов Ч. С. Последствия реабилитации по советскому праву. Баку, 1991; Полякова Μ. Ф. Возмещение имущественного ущерба в случаях реабилитации – одна из гарантий прав личности в советском уголовном процессе. М., 1986.


[Закрыть].

Так, Л. А. Прокудина, отмечая уголовно-процессуальную природу института реабилитации, указывает: «Возмещение ущерба неразрывно связано с задачами, стоящими перед уголовным судопроизводством, поэтому отрывать его от породивших уголовно-процессуальных отношений и помещать в гражданско-правовую сферу неоправданно»[48]48
  Прокудина Л. А. Возмещение ущерба, причиненного незаконными действиями правоохранительных органов (научно-практический комментарий). 2-е изд., перераб. и доп. М., 1998. С. 15.


[Закрыть].

Однако наиболее обоснованными и логичными представляются следующие доводы: во-первых, в правоотношениях по поводу возмещения ущерба между государством в целом и конкретным гражданином не может быть равенства субъектов, характерного для способа гражданско-правового регулирования, основанного на равенстве субъектов, свободе волеизъявления и судебном разрешении споров, а во-вторых, о правонарушении, вине и юридической ответственности можно говорить лишь применительно к должностным лицам судебно-следственных органов, чьи действия находятся в причинной связи с наступлением вреда, а не о государстве, которое не может быть виновно, не может быть правонарушителем, а лишь берет на себя обязательства возместить ущерб, что обусловлено конституционной обязанностью государства обеспечить охрану интересов, прав и свобод граждан[49]49
  Там же. С. 13.


[Закрыть].

Второй подход, в рамках которого акцент в определении отраслевой принадлежности института реабилитации смещается в сторону гражданского права, принадлежит цивилистам.

По представлениям цивилистов, системно сформулированным в трудах Т. М. Медведевой, правоотношения по возмещению вреда реабилитированному находят свое место среди прочих гражданско-правовых институтов и характеризуются следующими чертами:

1) являются имущественными;

2) возникают только по инициативе самих граждан;

3) находят закрепление в нормах гражданского законодательства[50]50
  Медведева Т. М. Возмещение ущерба, причиненного правоохранительными органами (ч. 2 ст. 89 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик). Саратов, 1983. С. 6.


[Закрыть].

Одним из главных доводов Т. М. Медведевой в поддержку такого подхода является отрицание наличия у уголовно-процессуального права компенсационной функции и отсутствие закрепления института реабилитации в уголовно-процессуальном законодательстве.

Автор отмечает: «Возмещение вреда (в том числе потерпевшему в результате незаконных действий должностных лиц судебно-следственных органов) – институт, в котором наиболее ярко находит свое выражение компенсационная функция гражданского права. Уголовному процессу данная функция не присуща, здесь можно обнаружить лишь ее отдельные проявления…» И далее: «Важное значение имеет и то обстоятельство, что рассматриваемые отношения находят свое законодательное закрепление в нормах гражданского, а не уголовно-процессуального права»[51]51
  Там же. С. 9–10.


[Закрыть].

Данную позицию поддержали многие цивилисты, исследовавшие вопросы возмещения вреда[52]52
  См., напр.: Белякова А. М. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда. М., 1986. С. 144–147; Маркова М. Г. Возмещение вреда, причиненного незаконными действиями в правоохранительной сфере // Проблемы гражданского права. Л., 1987. С. 165–172; Ярошенко К. В. Возмещение вреда, причиненного гражданам действиями должностных лиц// Советское государство и право. 1982. № 8. С. 135–142.


[Закрыть].

Однако в связи с тем, что поддержка и обоснование указанного подхода имели место в 80-е годы, когда процессуальное законодательство было совсем иным, думается, он изжил себя с принятием УПК РФ, который установил, что реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию, в той же мере отвечает назначению уголовного судопроизводства, что и уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания, опровергнув тем самым доводы об отсутствии официального закрепления института реабилитации и отсутствии компенсационной функции у уголовно-процессуального законодательства.

Наряду с приведенными точками зрения на отраслевую принадлежность института реабилитации, следует упомянуть мнение Л. В. Бойцовой, соответствующее третьему подходу, согласно которому предметом правового института реабилитации являются как процессуальные отношения, так и материальные отношения, регулируемые разными отраслями права[53]53
  См.: Бойцова Л. В. Уголовная юстиция: гражданин – государство. Тверь, 1994. С. 29–30.


[Закрыть].

Отмечая комплексный характер нормореабилитации, Л. В. Бойцова указывает, что отношения по возмещению ущерба, восстановлению нарушенных прав реабилитируемых должны исследоваться на межотраслевом и конституционно-правовом уровне, поскольку «это позволяет отказаться от механического перенесения положений гражданского права в область публичного и осознать не только компенсационные, но и более широкие юридические, социальные, политические, нравственные цели ответственности государства, поставить проблему на уровень публичной политики власти»[54]54
  Бойцова Л. В. Реабилитация необоснованно осужденных граждан: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Л., 1990. С. 15.


[Закрыть].

Следует также отметить, что в литературе встречается уголовно-правовой подход к отраслевой природе института реабилитации[55]55
  Антонов В. И. Институт реабилитации и его уголовно-правовое значение: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Ижевск, 2001. С. 14.


[Закрыть].

Таким образом, приведенные выше различные взгляды ученых-юристов на правовую природу института реабилитации говорят об отсутствии единой точки зрения по данному вопросу.

Кроме того, авторы при определении отраслевой принадлежности институтареабилитации за основу исследования берут в первую очередь общественные отношения, лежащие в основе правового института (как иначе объяснить, что институт реабилитации они в одном случае относят к уголовному процессу, а в другом – к гражданскому праву), затем – предпринимают попытку установить принадлежность данного института к определенной отрасли права, используя индуктивный и дедуктивный методы познания. Между тем для определения отраслевой принадлежности того или иного правового института необходимо использовать метод сравнения, проводя тщательное исследование рассматриваемого института с позиции теории права и вида общественных отношений, которые он призван регулировать, и сопоставляя с общественными отношениями, входящими в предмет правового регулирования различных отраслей права. Необходимость применения при исследовании отраслевой принадлежности того или иного правового института метода сравнения связана с тем, что в теории права институты права, являясь более мелкими образованиями, входящими в отрасли права, и сами отрасли права при их тождестве имеют один и тот же предмет и метод правового регулирования.

Например, В. С. Нерсесянц указывает, что отрасль права – это совокупность однопорядковых норм, регулирующих определенный род общественных отношений, а правовые институты, регулирующие определенные виды общественных отношений, составляют в совокупности отрасль права, при этом отнесение общественных отношений к той или иной отрасли права либо тому или иному правовому институт производится в зависимости от предмета и метода правового регулирования[56]56
  Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. М., 1999. С. 431.


[Закрыть].

В юридической науке различают отрасли и институты материального права, регулирующие исходные права и обязанности субъектов права в определенной сфере общественных отношений, а также отрасли и институты процессуального права, регулирующие порядок и процедуры реализации норм материального права и определяющие права и обязанности субъектов процессуально-правовых отношений.

Кроме того, классификация права проводится по двум группам: частное право, призванное регулировать отношения между частными лицами, и публичное право, регламентирующее порядок деятельности органов государственной власти и подчинения и призванное регулировать отношения частных лиц с государством либо между государственными органами.

Уголовно-процессуальное право – это совокупность однопорядковых норм, регулирующих деятельность по возбуждению, расследованию, рассмотрению и разрешению уголовных дел. Предметом правового регулирования здесь выступают общественные отношения, складывающиеся в сфере уголовного судопроизводства, правовое регулирование осуществляется императивным методом. Уголовно-процессуальное право является публичным и представляет собой процессуальную отрасль права.

Гражданско-процессуальное право – это совокупность однопорядковых норм, регулирующих гражданско-процессуальные действия и правоотношения, складывающиеся между судом и другими участниками процесса при осуществлении правосудия по гражданским делам. Предметом правового регулирования здесь выступают общественные отношения, складывающиеся в сфере гражданского судопроизводства, методом правового регулирования является императивно-диспозитивный. Гражданско-процессуальное право в зависимости от вида производства является и материальным, будучи представлено исковым производством, и публичным, будучи представлено производством по делам, возникающим из публичных правоотношений, и представляет собой процессуальную отрасль права.

Арбитражно-процессуальное право – это совокупность одно-порядковых норм, регулирующих деятельность арбитражного суда и других заинтересованных субъектов, связанную с осуществлением правосудия по делам, отнесенным к ведению арбитражных судов. Предметом правового регулирования здесь выступают общественные отношения, складывающиеся в сфере гражданского судопроизводства, методом правового регулирования – императивно-диспозитивный. Арбитражно-процессуальное право в зависимости от вида производства является и материальным, будучи представлено исковым производством, и публичным, будучи представлено производством по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений, и представляет собой процессуальную отрасль права.

Административное право – это совокупность однопорядковых норм, регулирующих общественные отношения, возникающие в сфере государственного управления, то есть отношения власти и подчинения. Нормы административного права регулируют отношения, устанавливающие принципы организации и деятельности исполнительных органов государственной власти, систему этих органов, их структуру и полномочия. Административное право устанавливает, какие общественно опасные деяния являются административными правонарушениями, определяет меры административных взысканий за эти проступки и систему органов, уполномоченных рассматривать дела об административных правонарушениях. Предметом правового регулирования здесь выступают отношения, возникающие в сфере государственного управления, методом правового регулирования является императивный. Административное право является публичным и представляет собой комплексную материально-процессуальную отрасль права, причем процессуальная его часть находит свое выражение в нормативно-правовых актах административного права и нормативно-правовых актах гражданско-процессуального и арбитражно-процессуального законодательства.

Уголовное право – это совокупность однопорядковых норм, регулирующих общественные отношения, возникающие между государством (в лице уполномоченных органов) и лицом, совершившим запрещенное законом под страхом применения уголовного наказания деяние, содержащее признаки конкретного состава преступления. Предметом правового регулирования здесь выступают отношения, возникающие между государством (в лице уполномоченных органов) и лицом, совершившим запрещенное законом под страхом применения уголовного наказания деяние, содержащее признаки конкретного состава преступления, методом правового регулирования является императивный. Уголовное право является публичным и представляет собой материальную отрасль права.

Гражданское право – это совокупность однопорядковых норм, регулирующих имущественные и связанные с ними некоторые личные неимущественные отношения. Предметом правового регулирования здесь выступают имущественные отношения (подразделяются на вещные и обязательственные отношения) и личные неимущественные отношения, имеющие своим предметом нематериальные блага (честь, достоинство, доброе имя, деловая репутация, право авторства), методом правового регулирования является диспозитивный. Гражданское право является частным и представляет собой материальную отрасль права.

Переходя к сравнению института реабилитации с перечисленными отраслями права, следует напомнить, что предметом правового регулирования института реабилитации являются отношения по восстановлению прав и возмещению ущерба, причиненного лицу незаконными или необоснованными действиями должностных лиц, где субъектами выступают, с одной стороны – личность, чьи права нарушены или попраны либо которой действиями должностных лиц причинен ущерб, и государство – с другой. Метод правового регулирования, присущий рассматриваемому институту, – императивный, характеризующийся использованием властных правовых предписаний, находящих свое место главным образом в процессуальном законодательстве и устанавливающих порядок возникновения конкретных прав и обязанностей у субъектов реабилитационных правоотношений.

Следует также обратить внимание на то, что в настоящее время институт реабилитации находит свое выражение в нормах процессуального законодательства, а именно его уголовного направления, при этом законодатель включил в УПК РФ норму о гражданско-процессуальном порядке возмещения морального вреда и обжалования судебных решений в случаях, если требование о возмещении вреда, восстановлении трудовых, пенсионных, жилищных и иных прав судом не удовлетворено или реабилитированный не согласен с принятым судебным решением.

Нормы института реабилитации в уголовно-процессуальном законодательстве включают в себя, в соответствии со ст. 133 УПК РФ, право на возмещение имущественного вреда, устранение последствий морального вреда и восстановление в трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах.

При этом следует учитывать следующее:

1) возмещение имущественного вреда регулируется нормами уголовно-процессуального законодательства, хотя элементы, составляющие имущественный вред, находятся в правовом поле гражданского права;

2) процедура устранения последствий морального вреда частично регулируется нормами уголовно-процессуального, но главным образом – нормами гражданско-процессуального законодательства, при этом моральный вред находится в правовом поле гражданского права;

3) каждое из прав, подлежащих восстановлению, закреплено соответствующим материально-отраслевым законодательством.

Таким образом, говоря об институте реабилитации как о самостоятельном институте права, заключаем, что внутренне он представляет собой комплексный институт права, элементы которого относятся к различным материальным и процессуальным отраслям права, а внешняя его форма носит процессуально-публичный характер, что подтверждается его законодательным закреплением в процессуальной отрасли права.

При этом процессуальная природа внешнего выражения института реабилитации объясняется тем, что отношения между государством и личностью регламентируются различными отраслями законодательства в виде установленных в нормативно-правовых актах процедур, определяющих порядок такого взаимодействия и имеющих процессуальную форму.

Учитывая, что должностными лицами государственных органов права личности могут быть нарушены или попраны и вред может быть причинен при осуществлении правосудия в рамках уголовного, гражданского и арбитражного судопроизводства, в рамках производства по делам об административных правонарушениях, а также при осуществлении должностными лицами государственных органов уголовного преследования, в рамках уголовно-процессуальной деятельности и административного производства, в рамках производства по делам об административных правонарушениях, мы находим сходство института реабилитации по предмету правового регулирования и полное тождество по методу правового регулирования, публичному и процессуальному характеру института со следующими отраслями права:

1) уголовно-процессуальным правом;

2) административным правом;

3) гражданско-процессуальным правом;

4) арбитражно-процессуальным правом.

Таким образом, есть все основания утверждать, что институт реабилитации является межотраслевым правовым институтом.

В связи с изложенным полагаем, что назрела необходимость законодательного закрепления института реабилитации в административном, гражданско-процессуальном и арбитражно-процессуальном законодательстве.

Подводя итог и учитывая проведенный анализ отраслевой принадлежности института реабилитации, следует дополнить вывод, к которому мы пришли ранее, говоря о данном явлении как об институте права, следующим определением: реабилитация как совокупность однопорядковых норм, регулирующих определенный вид общественных отношений, представляет собой межотраслевой комплексный институт права.

3. Понятие и содержание политической реабилитации

Говоря о реабилитации необоснованно привлеченных к уголовной ответственности и необоснованно подвергшихся наказанию и репрессиям, необходимо, особенно с учетом российской истории, выделить и понятие политической реабилитации.

Рассматривая понятие и содержание политической реабилитации, Г. 3. Климова и И. Н. Сенякин понимают под ней восстановление прав граждан и народов, подвергшихся мерам государственного принуждения по политическим или религиозным мотивам; по мнению ученых, это комплексная проблема[57]57
  Климова Г. 3., Сенякин И. Н. Реабилитация как правовой институт (вопросы теории и практики). Саратов, 2005. С. 129–130.


[Закрыть]. В. Н. Кудрявцев и А. И. Трусов обоснованно отмечают, что, рассматривая вопросы репрессий по политическим, социальным и религиозным мотивам, следовало бы вместо термина «реабилитация» использовать понятие более широкое, как оно дано в законе, а именно – «восстановление всех прав жертв политических репрессий»[58]58
  Кудрявцев В. Н., Трусов А. И. Политическая юстиция в СССР. СПб., 2002. С. 357.


[Закрыть]. Думается, это совершенно правильное предложение.

Преследование по политическим, социальным и религиозным мотивам имело место не только в России и не только в период советской власти.

По мнению многих исследователей, деятельность политической юстиции и политические репрессии, в том числе и в России, имеют более глубокие корни в истории.

В Судебнике 1497 г. государственные преступники были отнесены к «государственным убийцам и крамольникам», подлежащим смертной казни[59]59
  История государства и права зарубежных стран: Хрестоматия/ Авт. – сост. Н. Н. Ягур, Минск, 2004. С. 215.


[Закрыть].

В Соборном уложении 1649 г. ряд статей предусматривал смертную казнь за совершение политических преступлений: «злостное умышление против государя», «непристойные речи» и пр.[60]60
  Российское законодательство X–XX вв.: В 9 т. Т. 3. / Под ред. А. Г. Манькова. М., 1985. С. 285–297.


[Закрыть]

В Уголовном уложении 1903 г. политическим преступлениям было посвящено 30 статей[61]61
  Российское законодательство X–XX вв.: В 9 т. Т. 9 / Под ред. О. И. Чистякова. М., 1994. С. 275–320.


[Закрыть].

Например, глава III «О бунте против верховной власти» предусматривала смертную казнь «за посягательство на императора или члена императорского дома, на извержение императора с престола или на "лишение" его власти верховной или на ограничение прав оной»[62]62
  Там же. С. 300–302.


[Закрыть].

Исследователи полагают, что предварительное расследование политических дел проводилось царским правительством необъективно и пристрастно, практиковались фальсификация документов, допросы с пристрастием, пытки, провокации[63]63
  См., напр.: Полянский H. H. Царские военные суды в борьбе с революцией. 1905–1907 гг. М., 1958. С. 150.


[Закрыть].

Главную репрессивную роль в делах о политических преступлениях играли военно-полевые суды, которые были учреждены Положением Совета Министров от 19 августа 1906 г. для борьбы с революционным движением.

По данному «закону» военно-полевому суду мог быть предан человек, совершивший любое преступление, если оно было «очевидным» и не нуждалось в расследовании. Военно-полевой суд рассматривал дело немедленно, без участия обвинения и защиты. Приговор представлялся на утверждение генерал-губернатору или командующему войсками. Большинство обвиняемых приговаривались к смертной казни.

В период с 1902 по 1912 г. к военному суду за государственные преступления было привлечено 35 353 человека[64]64
  Иванов Г. М. ГУЛАГ в системе тоталитарного государства. М., 1997. С. 11.


[Закрыть], а за восемь месяцев 1906–1907 гг. к смертной казни приговорены 1102 человека[65]65
  Полянский H. Н. Царские военные суды в борьбе с революцией. 1905–1907 гг. М., 1958. С. 215.


[Закрыть].

Известный криминалист M. H. Гернет указывал, что за период с 1826 по 1917 г. в Российской империи по политическим мотивам было казнено свыше 9 тыс. человек[66]66
  Гернет М. Н. История царской тюрьмы. М., 1956. Т. 5. С. 248.


[Закрыть].

Нельзя не согласиться с мнением исследователей, что карательные меры, предпринимавшиеся царским правительством против его политических противников, в дальнейшем, после революции, послужили образцом для пришедших к власти большевиков[67]67
  Кудрявцев В. Н., Трусов А. И. Политическая юстиция в СССР. СПб., 2002. С. 35.


[Закрыть].

Нет необходимости давать подробный анализ этой практики. Однако в период существования Советского государства репрессии по идеологическим мотивам получили такой размах, что политическая реабилитация стала видом, который занял существенное место в развитии самого понятия «реабилитация», зачастую подменяя последнее.

Это вызвано небывалым размахом репрессий как в судебном, так и во внесудебном порядке, которые имели место в период существования советской власти, в период так называемого «культа личности Сталина», особенно в тридцатые и в начале пятидесятых годов прошлого века.

По данным проведенных исследований, в судебном и внесудебном порядке было репрессировано более шести миллионов человек, причем по данным начальника архивного отдела Министерства государственной безопасности, которые в основном подтвердил и начальник КГБ В. Крючков, 827 955 человек было расстреляно[68]68
  См.: Там же. С. 329–335.


[Закрыть].

Эти данные, разумеется, не отражают действительного положения, поскольку точное число репрессированных «тройками» и особыми совещаниями, по-видимому, не учитывалось. Не учтены и репрессированные военнопленные, которые после освобождения из плена вновь заключались в лагеря, зачастую без судебного решения и на длительные сроки. Также были репрессированы многие народы: их высылали с мест постоянного проживания.

В стране была создана политическая юстиция, которая действовала, по сути, вне закона, зачастую на основании нормативных актов Правительства и Политбюро ЦК КПСС. Не согласно закону, а вопреки ему судами принимались решения и выносились приговоры. Немало таких дел имело место и в Ленинграде. Рассмотрим несколько из них.

Постановлением «тройки» УНКВД по Ленинградской области от 13 сентября 1937 г. двадцатилетний Федулов[69]69
  Здесь и далее фамилии незаконно осужденных изменены.


[Закрыть] был заключен в исправительно-трудовой лагерь на десять (!) лет.

В постановлении «тройки» указано, что Федулов был задержан на Обводном канале «среди деклассированного элемента». Вот и вся вина…

В ходе проверки, проведенной прокуратурой, было установлено, что Федулов никаких преступлений не совершал. «Следствие» по его делу продолжалось всего семь дней. Обвиняемому вообще не было предъявлено никаких обвинений.

Постановлением «особого совещания» при НКВД от 23 мая 1940 г. Спиридонова, которой исполнилось всего лишь восемнадцать лет, была осуждена как «социально опасный элемент» на восемь лет лишения свободы. «Прегрешения» Спиридоновой заключались в одном – она была знакома с гражданами, привлеченными к уголовной ответственности за квартирные кражи.

В ходе проверки, проведенной прокуратурой, было установлено, что с лицами, совершившими эти корыстные преступления, были знакомы все жильцы дома, где они проживали, но никто, включая незаконно осужденную, не знал об их преступной деятельности.

Постановлением «особого совещания» при МВД СССР от 30 декабря 1949 г. вся семья Проносовых: семидесятилетний отец, шестидесятилетняя мать и тринадцатилетняя дочь осуждены к наказанию от пяти до двадцати лет каторжных работ лишь за то, что будучи высланы из южных областей страны, где у них был дом и приусадебное хозяйство, выехали с места «спецпоселения» в Ленинград, не имея на это особого разрешения, и возвращаться для постановки на «спецучет» не пожелали. Никто из Проносовых преступлений не совершал, они были высланы со своего постоянного места жительства исключительно по национальному признаку.

Постановлением «особого совещания» при НКВД СССР от 17 мая 1940 г. восемнадцатилетний Потапов был заключен в исправительно-трудовой лагерь на пять лет как «социально опасный (вредный) элемент».

Вот что написал пенсионер Потапов в прокуратуру: «Прошу вынести решение о законности моего ареста в 1940 г., так как я никаких преступлений не совершал.

Меня арестовали и доставили в "Кресты", где сидело трое военных, перетянутых крест накрест ремнями. Они зачитали мне приговор (суда не было). Эта процедура много времени не занимала, каждый из нас выходил из кабинета и говорил товарищам: "10 или 8 лет заключения".

Когда подошла моя очередь, я зашел в кабинет. Военные, может быть, увидев, что перед ними очень маленький, худой и болезненный парнишка, меня пожалели и объявили только 5 лет лагерей.

В товарных вагонах арестантского поезда нас отправили этапом из Ленинграда в Молотовск. Там был большой пересыльный лагерь. Весь путь я думал о самом дорогом для меня человеке – маме, которая, так и не дождавшись меня, умерла во время блокады зимой с 1941 на 1942 год.

Дальше нас, арестантов, собрали целый этап и отправили поездом в Архангельск. В порту посадили на пароход "Свияга", загнали в трюмную яму, закрыли сверху крышками и повезли через Баренцево море, держа курс в устье реки Печора. В пути потрепал нас шторм, и многих товарищей по несчастью мы не досчитались. Высадили арестантов на берегу Ледовитого океана, затем погрузили на баржи, и небольшой колесный буксир, не торопясь, потащил нас вверх по Печоре.

Когда прибыли к месту заключения, наверное, добрая половина арестантов умерла. Я же чудом выжил, хоть и сильно болел.

Работали мы на угольной шахте, там и жили. Самыми страшными врагами для заключенных были долгая зима и цинга, от которой многие умерли. И тут мне повезло – снова выжил.

Мы, заключенные, много раз писали письма высокому начальству с просьбой отправить нас в действующую армию – на фронт, но ответов так и не дождались.

Свой срок я отбыл до конца, все пять лет. Освободился, когда началась ранняя весна, мой путь лежал по зимней дороге, по льду вниз по Печоре. Надо было пройти 200 километров в одиночку. Шел от деревни к деревне, чтобы выжить, необходимо было в день проходить по 30–40 километров. Но и тут мне повезло…

После освобождения еще 10 лет жил на Севере, так как в паспорте стояло клеймо – "запрещено жить в больших городах"».

По результатам проверки, проведенной прокуратурой, установлено, что Потапов никаких преступлений не совершал. Он был полностью реабилитирован.

В марте 1942 г. пятнадцатилетний Розенберг был выселен из Ленинграда и направлен на спецпоселение в Красноярский край.

В том же году Розенберг попал в больницу г. Енисейска, так как еще во время блокады Ленинграда страдал дистрофией и болезнью позвоночника. Был признан инвалидом I группы.

В 1946 г. Розенберга под наблюдением медицинской сестры направили на лечение в Крым, а затем в г. Нальчик.

После окончания курса лечения Розенберг, который уже мог самостоятельно передвигаться с помощью протеза позвоночника, выехал в Москву, где получил направление для поступления на учебу в Ленинградский индустриальный техникум.

В паспортном столе он узнал, что немцев в Ленинграде не прописывают, и в метрическом свидетельстве, при получении его копии, заменил национальность на эстонца.

Прямо на экзамене 13 мая 1949 г. Розенберг был арестован и постановлением «особого совещания» заключен в лагерь на двадцать пять (!) лет каторжных работ.

Таким образом, был наказан неизвестно за что юноша-инвалид, который в течение шести месяцев 1941 г. участвовал в оборонительных мероприятиях по защите Ленинграда от фашистов.

«Обращаюсь к Вам, – писал Розенберг в своем письме в прокуратуру, потому, что имею детей и внуков и не хочу, чтобы черное пятно биографии деда когда-либо обернулось для них неприятностью.

Я прошел все, выстоял, выжил, более двадцати лет работал директором предприятий лесной промышленности, имею правительственные награды и персональную пенсию под старость…»

Президиум городского суда по протесту прокурора отменил незаконное постановление «особого совещания». Розенберг был признан невиновным и реабилитирован[70]70
  Архив прокуратуры Санкт-Петербурга.


[Закрыть].

Система политической юстиции стала изживать себя в СССР в середине прошлого века, после смерти Сталина. Этому, кроме смерти Сталина, способствовал целый ряд причин и условий. Во-первых, задачи, которые ставились перед политической юстицией, были выполнены: уничтожены эксплуататорские классы, подавлена оппозиция. Страна победила в Великой Отечественной войне, был разгромлен фашизм, постепенно стала изменяться психология населения, оно стало более грамотным. Были приняты важные документы Организацией Объединенных Наций, в частности: Всеобщая декларация прав человека, Международные акты о гражданских, политических, социальных и культурных правах. Среди профессионалов выросло и заявило о себе новое поколение, не запятнавшее себя массовыми репрессиями[71]71
  Кудрявцев В. Н., Трусов А. И. Политическая юстиция в СССР. СПб., 2002. С. 337–338.


[Закрыть]. Смерть Сталина способствовала разрушению системы политической юстиции, реабилитации незаконно репрессированных людей и народов, восстановлению их прав. Разрушение политической юстиции способствовало и укреплению законности в стране. Уничтожению же системы политической юстиции и реабилитации репрессированных по политическим, религиозным мотивам со своей стороны, способствовало принятие ряда законодательных актов и Указов Президиума Верховного Совета СССР в 1953 и 1954 гг. Были упразднены особые совещания, установлен упрощенный порядок судебной реабилитации. Специальными Постановлениями Совета Министров СССР были решены сложные вопросы исчисления трудового стажа реабилитированных граждан, назначения им пенсий, предоставления льгот и обеспечения жилой площадью.