Текст бизнес-книги "In Memoriam. Сборник воспоминаний, статей, иных материалов"

Автор книги: Виталий Кабатов

Раздел: Юриспруденция и право, Наука и Образование

1. Introduction

The first time I met Professor Sergei Lebedev was at a meeting of the Working Group preparing the UNCITRAL Model Law on International Commercial Arbitration. His name had, however, become well-known to me already about a decade before UNCITRAL entrusted its Working Group on International Contract Practices with the mandate to prepare a draft Model Law on International Commercial Arbitration (Model Law). This was due to the fact that the civil procedure in general and in particular commercial arbitration had for a long time been one of my main interests. It goes without saying that nobody who is sincerely interested in international commercial arbitration could have avoided coming across the name Sergei Lebedev, since he was already in the Soviet-era probably the internationally best known Russian expert in international commercial arbitration. He had written extensively on the subject also in English. For me as a lawyer from a country with a long common border with Russia of course Russian law, as well as an authoritative Russian view, on international commercial arbitration was of particular interest.

2. Working with professor Lebedev in UNCITRAL

When I had been appointed as a representative of Finland to participate in the work on the Model Law, I was looking forward to working with some of the foremost experts in international commercial arbitration, among those Professor Lebedev. He did, however, not attend the first meetings of the working group but he played later a very active and constructive role in particular at UNCITRAL’s 18^th session, where the work was finalised and the Model Law was adopted on 21 June 1985. In particular I remember that he, in despite of his hesitations, in the spirit of compromise accepted the provision in Art. 1(3)(c) of the Model Law according to which an arbitration is international and thus the Model Law is applicable, if the parties have expressly agreed that the subject matter of the arbitration agreement relates to more than one country.

On its 31^st session, which was held in 1998, i.e. forty years after the adoption of the New York Convention on the Recognition and Enforcement of Foreign Arbitral Awards (Convention), UNCITRAL held a special commemorative New York Convention Day in order to celebrate the fortieth anniversary of the Convention. Speeches were first given by Professor Pieter Sanders and Dr. Ottoarndt Glossner who had participated in the diplomatic conference that adopted the Convention. In addition leading experts, among those of course Professor Lebedev, gave reports on matters relating to the significance of the Convention; its promotion, enactment and application; the interplay between the Convention and other international legal texts on international commercial arbitration (such as the Model Law and the European Convention on International Commercial Arbitration) and legal issues that were not covered by the Convention. In the reports, various suggestions were made for presenting to UNCITRAL some of the problems identified in practice so as to enable UNCITRAL to consider whether any work by UNCITRAL would be desirable and feasible. The topic of Professor Lebedev’s report was “Court Assistance with Interim Measures”. When the Model Law was amended in 2006 the most important amendments concerned the interim measures.

The Commission considered at its 31^stsession that it would be useful to engage in such a consideration of possible future work at its 32^th session in 1999 and requested the Secretariat to prepare, for that session a note that would serve as a basis for the consideration of the Commission.

At its 32^nd session in 1999 the Commission had before it the requested note. The Commission generally considered that the time had come to assess the extensive and favourable experience with national enactments of the Model Law as well as the use of the UNCITRAL Arbitration Rules and the UNCITRAL Conciliation Rules, and to evaluate in the universal forum of the Commission the acceptability of ideas and proposals for improvement of arbitration laws, rules and practices. The Commission entrusted the work to one of its working groups, which it named Working Group on Arbitration (later renamed, Working Group on Arbitration and Conciliation; Working Group II Arbitration and Conciliation and now called Working Group II Dispute Settlement) and decided that the priority items for the Working Group should be conciliation, requirement of written form for the arbitration agreement, enforceability of interim measures of protection, and possible enforceability of an award that had been set aside.

The Working Group prepared the UNCITRAL Model Law on International Commercial Conciliation (2002), the amendments to the UNCITRAL Model Law on International Commercial Arbitration (1985) adopted in 2006, the UNCITRAL Arbitration Rules (as revised in 2010), the UNCITRAL Arbitration Rules (with new Article 1(4) as adopted in 2013), the UNCITRAL Rules on Transparency in Treaty-Based Investor-State Arbitration (effective date 1 April 2014), the Convention on Transparency in Treaty-Based Investor-State Arbitration, also referred to as the “Mauritius Convention on Transparency” (New York, 2014) and the UNCITRAL Notes on Organizing Arbitral Proceedings (2016). Since 2015 the Working Group has considered the topic of enforceability of international commercial settlement agreements resulting from conciliation.

Professor Lebedev participated as a representative of the Russian Federation actively in the work of this Working Group as well as in the deliberations that took place when the products of the Working Group were before the Commission. His interventions were always constructive and balanced. He also had the ability to listen to and to take into account arguments presented by others. His contribution to the achievements of the Working Group was considerable, in particular when the Model Law and the UNCITRAL Arbitration Rules were revised.

3. Professor Lebedev as Сo-arbitrator

From 2004 to 2007 I had the honour and the pleasure to chair an arbitral tribunal where Professor Lebedev was one of the two party-appointed arbitrators. The case became public, since the Claimant brought an action for setting aside the final award before the Svea Court of Appeal.

The case concerned a contract for the purchase and resale of uranium from nuclear weapons from the former Soviet Union. The claimant Globe Nuclear Services and Supply (GNSS) had purchased such uranium from AO Techsnabexport (Tenex) for resale. Tenex was responsible for all of Russia’s exports of uranium products and uranium services and was wholly-owned by the Russian state. GNSS was formed as a joint venture between Tenex and a Swiss company, to support Tenex with marketing and distribution. The ownership of GNSS had since then changed and it was now privately held.

The tribunal found by majority that the circumstances in which the contract between GNSS and Tenex was made were such, that it would having knowledge of these circumstances be inequitable to enforce that contract. Since GNSS was aware of these circumstances when the contract was concluded, the tribunal held that that GNSS was not entitled to rely on that contract and that GNSS’s claim for damages because of breach of contract was not made out. On this ground the tribunal dismissed all GNSS’s claims.

Although the grounds on which the arbitral tribunal eventually dismissed GNSS’s claims from a legal point of view may seem rather simple, several quite complicated legal issues were discussed in the parties’ pleadings. The arbitral tribunal rendered on 31 August 2006 a partial award on liability issues. As Professor Lebedev said in his dissenting opinion with regard to this partial award, the case was a very complicated one in view of numerous arguments and counter-arguments put forward by the parties, and the need to assess a variety of facts and actions taken by them and by other persons and authorities, and to interpret a whole set of documentation and evidence submitted to the arbitral tribunal.

In the partial award the tribunal decided inter alia questions relating to arbitrability, the law applicable to the merits, whether the GNSS-Tenex Contact according to the Agreement between the Government of the United States of America and the Government of the Russian Federation Concerning the Disposition of Highly Enriched Uranium Extracted from Nuclear Weapons required approval of the US and Russian Governments, whether GNSS was entitled to purchase UF₆Feed Component from Tenex and whether Tenex was eligible to sell the component to GNSS, whether the termination of sales to GNSS was due to an Act of State and whether liability for force majeure was excluded by the GNSS-Tenex Contract.

After this partial award had been rendered, Tenex submitted new evidence, which had come up in ongoing criminal investigation in Russia and in the United States of America. The tribunal decided in December 2006 to allow this evidence. The Tribunal’s decision to dismiss the Claimant’s claims on the grounds mentioned above was mainly based on the evidence that cane up in the aforementioned investigation and that was presented by Tenex after the above mentioned partial award on liability issues had been rendered.

Given the tribunal’s findings in the final award, the Tribunal did not have to consider GNSS’s request to confirm that the GNSS-Tenex Contract was avoided effective 5 November 2004 or any quantum issues, including the qualification of the Contract. Neither did the Tribunal need to consider Tenex’s arguments that the GNSS-Tenex Contract was invalid by virtue of the Swedish law principle of underlying assumptions, or because of the fact that it violates law or is contrary to good practice (pactum turpe), or as a matter of international public policy.

In its action for setting aside the award before the Svea Court of Appeal GNSS argued that the award should be set aside 1) since the arbitral tribunal addressed and decided a criminal law matter and 2) since the tribunal had exceeded its mandate in seven different respects, each of which was a sufficient ground to set aside the award. In any event, said GNSS, the arbitrators’ conduct in each of those situations (1 and 2) was an irregularity in the course of the proceedings which probably influenced the outcome of the case.

After a detailed review of the allegations made, the Court of Appeal concluded that the arbitral tribunal had not exceeded its mandate and had not committed any procedural errors. Further, since GNSS had not, during the arbitral proceedings, objected in enough detail with regard to some of the alleged irregularities, they were, in any event, time-barred from invoking them in support of their claim. Therefore the Svea Court of Appeal dismissed GNSS’s claim that the award shall be declared invalid or set aside. The Court did not grant leave to appeal its judgment.

To work together with Professor Lebedev in this case was a very pleasant experience. Although we in the above-mentioned partial award did not agree on all issues and Professor Lebedev wrote a dissenting opinion, this did in no way adversely affect the good spirit of cooperation that prevailed in the arbitral tribunal. On the contrary, we respected each other’s views also when we could not reach an agreement.

4. Other occasions to meet professor Lebedev

In addition to working with Professor Lebedev in UNCITRAL and as an arbitrator, I had the pleasure to meet Professor Lebedev on many other more informal occasions. We met, inter alia, on some ICCA congresses and Professor Lebedev visited Finland many times and gave there also some lectures on international commercial arbitration in Russia. He also visited my home in Helsinki for an informal dinner during which we discussed mainly other things than arbitration or other legal issues, inter alia the history of Russia and Finland. We were both wondering whether historical studies could ever be totally objective.

Further, I also had the pleasure to participate as a speaker together with him and some other Russian and Finnish lawyers, among others Professor Nina Vilkova and Professor Hannu Honka in a seminar on international commercial arbitration which took place in Kaliningrad.

These more informal events gave me an opportunity to get to know Professor Lebedev better also as a private person and not only as a lawyer. He was not only a brilliant lawyer but also a very cultivated person very knowledgeable, inter alia in history and art.

When Professor Lebedev passed away the legal community in general and the arbitration community in particular lost one of its most prominent personalities. Personally, I am missing a good friend.

Justice Gustaf Möller, Former Member of the Finnish Supreme Court

Мои воспоминания о профессоре Лебедеве приобретают больший смысл в контексте других памятных отзывов о нем, в первую очередь – его коллег, описывающих его человеческие качества, награды, профессиональные достижения. Я же попробую воспроизвести свой взгляд и впечатления студента 1985–1990 гг. международно-правового факультета МГИМО и первого года моего нахождения на кафедре международного частного и гражданского права. Хотя я и в дальнейшем эпизодически сталкивался с Сергеем Николаевичем на конференциях, в третейских процессах и всегда читал его публикации.

Профессор Лебедев – видная личность в истории отечественной юриспруденции. У него не слишком высокая ученая степень (кандидат юридических наук), нельзя сказать, что он оставил огромное количество научных трудов и что они носят фундаментальный характер, что у него большое количество учеников, как у других, равного уровня авторитетов. Его величие в другом – в том, что он, во-первых, сыграл самую значительную роль в становлении и развитии международного коммерческого арбитража и третейского разбирательства в нашей стране и, во-вторых, всю свою творческую и профессиональную жизнь заслуженно считался элитарным юристом и правоведом. Профессор Лебедев также уникален тем, что он оставался в своем неизменном амплуа три эпохи подряд: в огосударствленном, позднесоветском и современном состоянии нашей правовой системы и юридической среды.

Более высокая ученая степень явно не была его целью, зато имелось много очень плодотворной нормотворческой, организационной и другой практической работы руководителя в сфере арбитража. Труды Сергея Николаевича поражают глубиной юридической мысли и правового анализа. Их нужно перечитывать, наслаждаясь эстетикой языка, манерой изложения. Припоминается кулуарная ремарка профессора Бориса Матвеевича Ашавского, что «Лебедев – очень свежий ученый». Я знаю, что все протеже профессора Лебедева ныне являются яркими, неординарными и успешными специалистами, за исключением единиц, которые выпали из моего поля зрения, так как сменили профессию.

Сергей Николаевич во главе кафедры международного частного и гражданского права задавал высочайшие стандарты преподавания всем ее членам, на десятилетия заложив традиции научной добросовестности и качества обучения.

Нельзя сказать, что профессор Лебедев, занятой и в частых командировках, был легко доступен каждому. Мысли Сергея Николаевича, регулярно избираемого для разрешения сложнейших коммерческих споров и в нашей стране, и за рубежом, были постоянно погружены в обдумывание сложных дел, не считая ежедневной рутины, связанной с учебным процессом. Между тем с ним искали контакта и получали руководство и наставления самые увлекающиеся арбитражем, юриспруденцией молодые люди – и студенты, и преподаватели – и небезуспешно. Кроме того, Лебедеву – в этом со мной согласятся многие – были присущи большое личное обаяние, утонченность манер, красота обычной разговорной речи, большая художественность юмора. Переломное влияние Сергея Николаевича в 80-х для многих студентов заключалось в том, что он в прямом смысле был «окошком» в увлекательный мир правового осмысления международного коммерческого оборота. Он олицетворял ярчайший и личный пример того, как важен в профессии английский – язык международного общения юристов.

Сергей Николаевич имел качество, свойственное большому руководителю: он, что называется, вполне видел людей и мог оценить сразу их возможности и научный потенциал. Он давал общие установки и не упускал в дальнейшем интересоваться, как идет саморазвивающая работа.

Не знаю, как в дальнейшем складывался учебный график Сергея Николаевича. В период моей учебы Сергей Николаевич читал нам свои незабываемые лекции последние три года, стабильно раз в неделю. На нашем курсе – и я знаю, что также и на других, – сложился костяк его обожателей. Я увидел уже спустя 26 лет многих из них в апреле 2016 г. на его похоронах.

Дела Сергея Николаевича живут в его воплощенных трудах и людях, которые продолжают его начинания. Вечная память!

Юрий Эдуардович Монастырский, выпускник международно-правового факультета (1990), кандидат юридических наук, коллегия адвокатов «Монастырский, Зюба, Степанов & Партнеры»

Как я уже писал в воспоминаниях о В.А. Кабатове, первый интерес к праву во мне пробудили именно его лекции по римскому праву.

Однако впоследствии к занятиям я относился достаточно формально, в пределах того минимума, который был необходим для сдачи зачетов и экзаменов на уровне оценки не ниже «хорошо». Иными словами, тогда я не вполне понимал, что́ изучаю и зачем.

И получилось так, что впервые интерес к праву – причем весьма и весьма осознанный – я почувствовал на четвертом курсе после лекций и семинаров Сергея Николаевича Лебедева по международному частному праву. Его же курс международного коммерческого арбитража такой интерес лишь усилил.

Почему? Мне кажется, что сыграло свою роль то, что в его рассказах и действиях было нечто необычное, увлекательное, недосказанное, завораживающее (это он умел). Он так показывал общую картину с одновременной демонстрацией отдельных деталей, что уже на уровне ощущений, интуиции хотелось разглядеть и все иные нюансы красок.

Он любил свой родной город Севастополь, свою страну, но и остальной мир интересовал его очень сильно. Мир отвечал ему взаимностью. В каком-то смысле С.Н. Лебедев был citoyen du monde. И этот его интерес, очарование иностранными правом и практикой были настолько сильны, что невольно передавались и другим.

Помню, после одного из семинаров с ним я пришел в библиотеку, а там был шкаф с полкой с иностранными книгами по международному частному праву (немного их было, но все же). Начал листать и увидел, что после лекций и семинаров понимаю в целом логику, систему изложения в них, описываемые проблемы; почувствовал, что это увлекательно.

После этого я взялся внимательно читать трехтомник Л.А. Лунца по международному частному праву. А затем серьезно принялся за дипломную работу, которую С.Н. Лебедев отметил.

Потом он поддержал меня в ходе поступления в аспирантуру по кафедре; согласился быть научным руководителем моей диссертации; пригласил преподавать на кафедре в 1996 г.; позвал докладчиком в МАК при ТПП РФ (а затем я стал докладчиком и в МКАС при ТПП РФ). Иными словами, привлекал ко многим любопытным вещам, занимающим меня отчасти и сейчас.

Разве можно после такого не быть благодарным?

И Сергей Николаевич лично меня после студенчества букве права не учил. Да и не надо было это: он всегда видел, что к чему со знаниями у тех, кто рядом.

Он был силен в ином: он наглядно показывал действиями и словами вариативность подходов к праву, а также его национальные и международные измерения. Это были уроки многоаспектности и «цветущей сложности». Помимо того, это также была сдержанная (и от этого тем более яркая) демонстрация технологии и методологии обращения с правом, равно как и четко осознанного отношения к тому делу, которым занимаешься.

Помню одно из первых своих разбирательств в МАК в качестве докладчика. Уж как только я ни изучил все его материалы и ни выстроил конструкции. А потом в ходе обсуждения он невзначай обратил мое внимание на одну строчку в коносаменте, которая все мои построения серьезно обрушала. Незаметная такая строчка. Но его комментарии в ее отношении стали важной частью в окончательном арбитражном решении. Хороший был урок – с тех пор я всегда помню о таких строчках.

И именно Сергей Николаевич обратил мое внимание на важность знания и понимания истоков нынешних событий, сущностных, узловых моментов в прошлом, определяющих лицо современности. Делал он это не пространными объяснениями или теоретизированием, а во многом загадочными, но в то же время четкими словами. Он знал больше, чем говорил. За это я ему особенно благодарен: он показал, что нужно видеть исходные пункты важного, а также дал понять, где искать (а этого достаточно).

Сергей Николаевич был больше практиком – не теоретиком, особенно после распада СССР.

Однако его труды советского периода – впечатляющие примеры теоретического подхода (без ущерба для прагматизма), равно как и техники исследования.

Взять его работу «Международное сотрудничество в области коммерческого арбитража: международные конвенции, соглашения и другие документы по вопросам арбитража» (ТПП СССР, Секция права – Секция торгового мореплавания. – М., 1979 (облож. 1980). – 216 с.).

В то время это была уникальная вещь. В ней были такие теоретические и практические сведения, о которых мало кто знал. Очень узкая, очень «нишевая» и очень профессиональная работа для того времени, на уровень выше многих. Выделялась она и за счет тех источников, которые были в ней приведены.

То же самое можно сказать и о следующем труде С.Н. Лебедева, изданном в 1988 г.

Уровень этих работ, на мой взгляд, уже превышал тот, который требовался тогда для докторской диссертации. Однако по ряду внешних причин защитить ее не получилось.

При этом в первой из указанных работ есть некоторые материалы, которые оказались актуальными и шесть лет назад: они были использованы для подготовки заключения в адрес Конституционного Суда России по делу, завершившемуся известным постановлением от 26 мая 2011 г. № 10-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункта 2 статьи 1 Федерального закона „О третейских судах в Российской Федерации“, статьи 28 Федерального закона „О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним“, пункта 1 статьи 33 и статьи 51 Федерального закона „Об ипотеке (залоге недвижимости)“ в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации».

Конституционный Суд России занял тогда более чем «проарбитражную» позицию (лично на мой взгляд, так даже и «перегнул палку», руководствуясь якобы той, по его выражению, «имеющейся в конкретный исторический момент необходимостью»). Впрочем, в целом Конституционный Суд в указанном Постановлении был все же прав, нежели неправ. И в том, что и С.Н. Лебедев своими трудами внес так или иначе свой вклад в объявленные Конституционным Судом РФ правовые позиции, сомнений нет.

И как не вспомнить, что именно он в 1978 г. добился того, чтобы в названии нашей кафедры фигурировало указание на международное частное право?

При этом именно прагматический подход С.Н. Лебедева к методологии обучения и исследований серьезно определил лицо нашей кафедры, ее достижения, сформировал ее в том виде, в каком она функционирует и сегодня (среди ее характерных черт, развитых именно им: атмосфера либерализма и доброжелательности, что всегда важно).

Я также уверен, что до сих пор в России до конца так и не осознан вклад Сергея Николаевича в разработку важнейших документов ЮНСИТРАЛ, среди которых я субъективно отдаю первое место даже не Венской конвенции 1980 г. или Типовому закону 1985 г., а Арбитражному регламенту ЮНСИТРАЛ11
  Очевидно то, что данный Регламент способствовал в последующие десятилетия как шведско-арбитражному буму (благодаря Факультативной арбитражной оговорке для использования в контрактах в советско-американской торговле, подготовленной ТПП СССР и Американской арбитражной ассоциацией в 1977 г.), так и инвестиционно-арбитражной «высокой волне» во всем мире.


[Закрыть].

А как не помнить его многолетние усилия (очень аккуратные) по отстаиванию того, чтобы указание на «международное частное право» в Номенклатуре специальностей научных работников находилось рядом с указанием именно на цивилистику, в специальности 12.00.03, а не иначе? Это отдельная история, известная немногим (об этом, кстати, косвенно упоминает в своих воспоминаниях в данном сборнике и Н.Н. Остроумов). И понятно: Сергей Николаевич занимался как раз особенными, редкими вещами.

Нельзя забыть и то, как он, заботясь о максимально глубокой подготовке команды МГИМО к конкурсу по международному коммерческому арбитражу им. В. Виса в Вене, каждый год приносил членам команды книги на английском языке известных западных юристов, причем с дарственными надписями авторов. Увидеть такие автографы во второй половине 90-х годов (в доинтернетовскую эру) было впечатляюще.

Что его еще отличало?

Сила и последовательность воли. Он был непростым человеком и очень интересным, с сильным характером, при этом дипломатичным. Нередко он предпочитал отойти в сторону по собственным принципиальным соображениям, нежели безвольно лавировать, подобно многим известным юристам (как ранее, так и сегодня), «между струйками», или же оказываться «свадебным генералом» с занятием по просьбе других разных постов и т.д. (Хотя, безусловно, он был лидером и руководство его всегда влекло. О том, каким он был руководителем, можно написать отдельную статью. Сейчас же достаточно сказать, что он, как и подобает настоящему руководителю, не занимался мелочной опекой, умел как делегировать, так и контролировать, а также создавать самоподдерживающиеся социальные механизмы).

Еще работоспособность, само собой, как бы ему ни было тяжело. Я только сейчас начал понимать, сколько сложностей со здоровьем он преодолел, чтобы продолжать заниматься любимыми делами, степенно и неспешно.

При этом он никогда ни на что не жаловался – признак сильного характера. Как бы несправедливо по отношению к нему, на его взгляд, ни поступили – не лез в споры, в перепалки, избегал лишних и пустых слов.

Он с юности всегда стремился к своим целям, которые были ему четко видны.

Еще, конечно, спокойное величие духа, без опыта и знаний невозможное. В этом с Виталием Алексеевичем Кабатовым они были очень похожи, в данном плане друг друга поддерживали.

Не могу не сказать отдельно и о таком его увлечении, как сбор различных юридических раритетов, поиск редкой информации. Если это и на В.В. Видера сильно повлияло (см. его статью в настоящем сборнике), то что уж обо мне говорить?

Метод общения Сергея Николаевича был, как мне представляется, в чем-то и отчасти сократическим. Он мог при необходимости (в том числе в ходе разных мероприятий, президиумов и т.д.) легко умерить зазнайство собеседника, несколькими словами показав тому, что тот многое еще не знает, и даже более того, не подозревает о своем незнании (с опытом Сергея Николаевича это было несложно). Однако все же в подавляющем большинстве случаев он ориентировал собеседников на самопознание, а также на поиски того, что оставалось скрытым, неясным, дремлющим. Один из таких методов Сократ называл «ирония». И уж чего, а иронии Сергею Николаевичу было не занимать. Очень тонкой. В общении с ним это было замечательно. И он также видел, чувствовал иронию других, мог это оценить.

Наверное, и второй подход, и уж тем более первый могли иногда задевать кого-то. Они могли считать Сергея Николаевича излишне скрытным или чрезмерно высокомерным (или даже полагать, что он на них якобы как-то «давил»). Но мне кажется, что все несколько иначе (считать так могли скорее лишь те, у кого имелись определенные комплексы). Просто тем самым он как бы призывал быть сильнее, смотреть глубже и рефлексировать. А ему самому интереснее и важнее было идти вперед.

И вот еще важный момент, особенно в наше непростое время в отечественных реалиях, – его независимость. Он как арбитр, безусловно, знал и понимал значимость компромиссов. Он не был принципиален в незначимых мелочах, если надо было завершить какое-то важное дело. Но он никогда не был мелочен в принципах, всегда оказывался независимым. Его сила воли вкупе с его же независимостью впечатляли. На него никто не мог давить, чего-то требовать (и некоторых ответственных лиц это могло немало раздражать).

А ведь такая независимость всегда очень важна (и вчера, и сегодня, и завтра), особенно в сфере арбитража. Немногие в этом плане могут с ним сейчас в РФ сравниться.

А.И. Муранов, выпускник международно-правового факультета (1994), кандидат юридических наук, доцент кафедры международного частного и гражданского права МГИМО МИД России, заместитель председателя МАК при ТПП РФ, арбитр МКАС при ТПП РФ, коллегия адвокатов «Муранов, Черняков и партнеры»