Текст бизнес-книги "Все оттенки белого. Реальная история жизни и успеха"

Автор книги: Виталий Михайлов

Раздел: Управление и подбор персонала, Бизнес-книги

Глава третья
Мужское понимание дружбы

ОГЛЯДЫВАЯСЬ НАЗАД, вспоминаю, что начиная с определенного возраста я чувствовал необходимость заботиться о людях. Для внутреннего комфорта мне нужно было непременно понимать, что рядом никто не страдает, все хорошо, никакой угрозы никому нет. Возможно, именно поэтому лет с пятнадцати я уже разбирался (или мне так казалось?), кто мне близкий человек, настоящий друг, почти такой же свой, как член семьи, а кто просто приятель и от него следует дистанцироваться. Нет, я никогда не избегал людей и даже наоборот всегда был общительным парнем, со мной многие хотели дружить. Но впускать посторонних в свое сердце я опасался и, надо сказать, не напрасно. Порой предательство обладало такими странными психологическими оттенками, что поначалу и не казалось таковым.

В четырнадцать лет я впервые влюбился. Это было невероятное живое чувство, из-за которого у меня срывался голос и тряслись коленки. Мы познакомились в больнице, где лежали на одном этаже, в разных палатах детского отделения. Ее звали Оксана, я держал ее мягкую ладошку в своей руке и чувствовал себя невероятно счастливым. По вечерам на лестничных пролетах больницы, в углах больничных коридоров или возле больших мутных окон мы стыдливо целовались, поворачиваясь спинами к проходившим мимо, вечно обеспокоенным медсестрам и санитарам.

Оксану выписали домой первой, и я, грустный, бродил по отделению, страдал, что не могу ее увидеть и прижать к себе. Но у меня был заветный листок с ее адресом… В первый же вечер дома я еле упросил родителей отпустить меня погулять, объясняя, что чувствую себя отлично и соскучился по свежему воздуху. Оксана жила на окраине Балхаша, всю дорогу в автобусе я был в предвкушении настоящего свидания. Теперь уже не в больнице, а на улице мы будем настоящей парой и пусть даже все прохожие увидят, что у нас чувства!

Девушка ждала меня, мы гуляли, опять целовались, но уже той романтики, которая была в гулких коридорах, пропавших лекарствами, я почему-то не испытывал. А Оксана и вовсе призналась, что вот так вдвоем бродить по пустынным улицам ей очень скучно. Тогда мы договорились, что на следующее свидание она возьмет с собой подругу, а я своего приятеля и погуляем вчетвером.

Вадима я считал своим школьным товарищем, и мы во многом помогали друг другу, особенно с уроками и контрольными заданиями. В один из вечеров у нас состоялось парное свидание – Вадим с девочкой и я с Оксаной. Но романтическая встреча получилась какой-то скомканной и пустой. Оксана в тот вечер больше общалась со своей подругой, чем со мной, ощущение трепетной любви из наших отношений выветрилось окончательно. А потом я заметил, что мой товарищ с большим энтузиазмом вызывается один сопровождать меня на мои встречи. Теперь втроем мы бродили по городу, заглядывали к Оксане в гости, сидели в кино. Меня это немного смущало, а вот мою подругу – нисколько. Интуиция подсказывала мне, что все это не просто так, и однажды я решил проверить свои подозрения.

После школы, когда мы с Вадимом должны были поехать к Оксане, я сказался больным и сделал вид, что пошел домой. Мой товарищ выразил сожаление, сообщил, что ему надо делать уроки, однако направился не в свой двор, а на автобусную остановку. Да, я украдкой следил за ним, предусмотрительно сел на следующий по тому же маршруту автобус, вышел на одну остановку раньше и незаметно подкрался к месту свидания, как раз в тот момент, когда там показалась Оксана. К своему горькому разочарованию я увидел, как она обрадовалась появлению Вадима, тоже трогательно держала его за руку и даже один раз сама поцеловала. Больше я не стал их преследовать и уехал домой подавленный, с чувством презрения и неприятия людей, которых еще несколько минут назад считал своими близкими друзьями.

На следующий день в школе с Вадимом я не разговаривал. Но он сам спокойно подошел ко мне и все искренне рассказал. В его интерпретации вчерашнее гуляние с Оксаной было своего рода проверкой ее чувств ко мне, которых, увы, уже не осталось. Помню, он хлопнул меня по плечу и подмигнул.

– Не переживай, старик, девчонки все такие. Мне отец говорит: «Не верь бабам, обманут».

– Ну а что ж ты мне сразу не сказал, что проверку ей устроишь?

Я все еще обижался на приятеля – у меня перед глазами стоял их поцелуй. Вадим мялся, не знал что ответить и наконец выдал:

– Ну, а вдруг она хорошей бы оказалась? Тогда было бы не очень…

В тот момент я был склонен верить товарищу, по его совету старался выкинуть Оксану из головы. Но у меня были небольшие сомнения на его счет, интуиция подсказывала, что неплохо было бы и сегодня вечером проследить за Вадимом, почему-то он опять сослался на домашнюю занятость и не стал со мной гулять после уроков. Но я отделался от этих мыслей, понимая, что так легче и спокойнее. Впереди нас ждал «Осенний бал» в школе, куда должны были прийти девочки со всех классов, и я планировал отправиться на эту дискотеку с Вадимом.

Собственно, благодаря этому вечеру мне, наконец, открылось истинное лицо моего приятеля. На «Осеннем балу» я познакомился с красивой девочкой, на которую раньше в школе и посмотреть не смел. А теперь, имея за плечами романтический опыт, меня так и подмывало проверить собственную привлекательность. Но буквально после двух-трех медленных танцев с ней ко мне подошли ребята из старших классов. Один из них грубо заявил, что я клеюсь к его девушке и должен немедленно отвалить. На что я ответил, в подобной же манере, дескать, его угрозы меня не касаются. Я делаю, что хочу, и танцую с тем, кто мне нравится. Парни, переглянувшись, ушли, но этим дело не ограничилось.

На следующий день в коридоре после уроков меня остановили те же старшеклассники и предложили выйти на улицу поговорить. Вместе со мной на стадион отправился и Вадим, ведь он был единственным моим школьным товарищем, а против нас было шестеро. Сначала я дрался один на один с тем, кто считал мою новую знакомую своей девушкой. Однако его шансы против хоть и малолетнего, но хорошо тренированного спортсмена оказались невелики, и когда соперник был повержен и лежал на траве, шмыгая разбитым носом, на меня набросились остальные пятеро ребят. И вот тут мне крепко досталось. Только в те мгновения, когда я мог поднять голову и оглядеться, успевал заметить, что мой товарищ все так же находится в паре метров от поля боя. Он вовсе не горел желанием меня спасать и спокойно наблюдал за происходящим, безучастно ожидая финала «мужского разговора». Когда каждый из старшеклассников вдоволь попинал меня, сгруппировавшегося на коленях, но так и не проронившего ни слова пощады, все отправились по домам. А Вадим, наконец, подошел ко мне и протянул руку, чтобы помочь подняться.

Боль и обида разрывали мне грудь. Тяжело дыша после драки, я не мог подобрать слов возмущения, чтобы обрушить свой гнев на приятеля. Как он мог? Почему? За что он так со мной? А Вадим, заботливо отряхнув мои грязные брюки и рубашку, философски изложил свою точку зрения произошедших событий:

– Вот ведь гады! Вшестером одного можно и убить. Я им говорил!.. Но они ж не слушают.

– Ты чего, больной?! – наконец, выпалил я, прижимая ладонь к окровавленным губам.

– А ты думаешь, вдвоем против них… что-нибудь изменило?

Вадим казался удивленным и уверенным в своей правоте. Я потрясенно посмотрел на него и зашагал прочь. В тот момент я поклялся себе, что никогда с этим человеком дружить уже не буду. Вступиться за своего – это было для меня само собой разумеющимся. Если бы на Вадима напали не шестеро пацанов, а шестнадцать, я бы все равно полез в драку, в мужском восприятии дружбы по-другому просто никак. Но у него было свое, какое-то мелочно-трусливое понимание таких отношений.

Буквально спустя пару месяцев мой младший брат, клятвенно обещая, что придет домой вовремя, заявился почему-то к полуночи. Отец, переволновавшись, встретил его в прихожей сразу с ремнем Я сидел в свой комнате, слушал сбивчивые оправдания Сергея, раздраженные нравоучения отца и постепенно заводился. Было понятно, что брат не мог прийти раньше, он кого-то там во дворе защищал и должен был это делать до последнего. Но папу никакие объяснения не интересовали, казалось, его задачей было осуществить физическое наказание за проступок, и все. И когда, судя по напряженным голосам, до взмаха ремнем оставались секунды, я выскочил из комнаты.

Дословно, что я говорил тогда отцу, из моей памяти стерлось, но смысл до него дошел очень быстро. Я заявил, что если еще раз он ударит брата – практически взрослого парня – просто потому, что папа здоровый мужик и обязан воспитывать, я сам заеду ему в морду. При этом настрой у меня был весьма решительный, хотя ремень уже «смотрел» в мою сторону и постепенно приближался, поэтому я сжал пальцы и… Не помню, как так вышло, но с пронзительным звоном посыпалось в кухне стекло, по моему кулаку потекла кровь, в коридоре мелькнуло побледневшее лицо матери. А затем я увидел глаза отца – он был испуган и растерян. Ремень у него из рук исчез и, самое важное, это вообще был последний раз, когда я его видел в качестве инструмента наказания. Больше ничего подобного в нашей семье никогда не было. И отец, и мама, и конечно брат в тот момент окончательно осознали, что я взрослый человек и теперь принимаю активное участие в жизни своих родных. Причем я намерен стоять на страже нормальных спокойных отношений, чего бы мне это ни стоило. С моим мнением уже считались или просто мирились, но и мне приходилось, опять же с позиции «лишь бы не было войны», во многом уступать родным, даже если я был абсолютно уверен, что они неправы.

* * *

Ситуация в стране в период моей юности была такая, что даже школьники понимали – мир кардинально меняется и следует подстраиваться под его плохие или хорошие проявления, причем быстро, здесь и сейчас. Я видел, что люди с высшим образованием и большим трудовым стажем оставались не у дел и, хватаясь за любую работу, соглашались мыть полы в школах или в подъездах жилых домов, лишь бы как-то прожить, хоть что-то получить, пусть даже копейки. Поэтому по окончанию девятого класса у меня было твердое намерение оставить учебу и пойти работать. Но моя мама считала иначе.

– Да ты что? Кто работает в шестнадцать лет? Да и кем тебя возьмут?

– Мам, это неважно. Главное, я буду приносить деньги. А сидеть еще два года в школе, чтобы что?..

– …Чтобы поступить в институт! Человек должен иметь высшее образование!

– Для чего? Чтобы работать на стройке? Это и без «вышки» можно.

– Ты не будешь дворником! Пожалуйста, выбери себе профессию! Я уверена, ты поступишь, куда захочешь! Ты умный!

– Мам, ну, правда! Еще два года в школе, потом пять лет в институте и все для того, чтобы только не умереть с голоду? Сейчас не те времена! Я и без «вышки» нормально заработаю!

Мама умоляла меня пойти в десятый класс, но у нее не хватало аргументов доказать, как это важно – получить высшее образование. Я приводил массу примеров, как сейчас живут разные люди, знакомые, соседи, и по всему выходило, что я прав, никому это высшее образование больших денег в то время не при несло. И тогда мама тихо плакала на кухне, вытирая слезы, чтобы я не видел. Этого уже перенести не мог никто, даже брат после подобных разговоров смотрел на меня с укором, типа, «до чего ты ее довел?» В итоге для спокойствия родителей и нормализации атмосферы внутри семьи я решил уступить.

– Хорошо. Я пойду в десятый класс, только отстаньте от меня.

Мама считала, что она убедила меня, и я задумался о высшем образовании, но это было не так. Порой я размышлял, что неплохо было бы после школы стать бойцом военизированной охраны и даже допускал вероятность поступления в Высшую школу милиции. Но все эти варианты оказывались возможны только после службы в армии. А пока я опять ходил в школу и снова был вынужден просить у родителей мелочь на завтраки и кино, вместо того чтобы зарабатывать самостоятельно.

Учеба, как и прежде, меня не вдохновляла, но кое-что серьезно изменилось. Скорее всего, с легкой руки Вадима, с которым я демонстративно не общался, в школе у меня сформировалась репутация эдакого Дон Жуана. Незнакомые девочки на переменах строили мне глазки. Иногда даже подходили парни с параллельных классов и рассказывая о своих «победах» в отношениях с девушками, спрашивали какой-нибудь незначительный совет. А затем на одном из классных собраний завуч объявила, что нужны добровольцы для участия в межшкольном конкурсе «Любовь с первого взгляда», созданном по аналогии с очень популярной в те годы телепередачей. И если среди девчонок оказалось много желающих покрасоваться на сцене, то из всех мальчишек школы сразу выбрали меня. Мало кто из старшеклассников мог, не стесняясь, при всех, говорить на тему любовных отношений, даже если речь шла на уроке литературы о действиях героев классических произведений.