Текст бизнес-книги "БеЗчеловечный бизнес, или Как выживать в эпоху перемен"

Автор книги: Виталий Недельский

Раздел: О бизнесе популярно, Бизнес-книги

БеЗчеловечный бизнес, или Как выживать в эпоху перемен
Виталий Недельский

© Виталий Недельский, 2020

ISBN 978-5-4496-7139-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается моему погибшему другу Павлу Неверову, путешественнику и создателю сообщества «ТОП-менеджер, создающий будущее», с которым мы вели семинар «БеЗчеловечный бизнес» в 2016—2017 гг.

Разделы книги:

– Зачем эта книга

– Для кого эта книга

– Вступление. Размышления о том, как технологии изменят нашу жизнь.

– Роботы и Искусственный Интеллект, эволюция мозга и человека на пути к гибридной цивилизации.

– Роевый разум человечества.

– Эволюция в живой природе и технологиях.

– Промышленные революции

– Интернет вещей и промышленный интернет

– Робототехника

– Коллаборативная робототехника

– Страхи и возможности роботизации

– Драйверы роботизации

– Искусственный интеллект

– Продление жизни до 120 лет. Долголетие

– Заключение

Зачем эта книга.

Я решил написать эту книгу, чтобы осмыслить и зафиксировать свой опыт и понимание идущей технологической революции, и чтобы на основе этой рефлексии иметь возможность двигаться дальше. То, о чем здесь написано, с разными вариациями в зависимости от аудитории и формата, излагалось на моих лекциях, выступлениях и семинарах в последние три года. От лекции к лекции материал дополнялся и рос, появлялись новые разделы и области интересов. Однако ключевые тезисы и стержень оставались прежними – они касаются текущей эпохи стремительных перемен, в которой технологические новации вырвались вперед и стали ведущей силой, которая ведет за собой перемены социальные, культурные и политические. Человек рождает технологии и инструменты для увеличения своей мощи, а технологии, в свою очередь, влияют на человека и незаметно меняют его. Изменение человека называется антропогенез. И несмотря на то, что 90% материала книги посвящены новым технологиям и примерам их применения – роботам, искусственному интеллекту и промышленному интернету, внутренний слой моих размышлений посвящен людям и нашей цивилизации. Что происходит с нами и куда мы идем? В чем наша природа и развиваемся ли мы, как разумный вид или деградируем? Растет ли наша неуязвимость к внешним рискам и опасностям (как называет ее Нассим Талеб – антихрупкость11
  Нассим Талеб «Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса».


[Закрыть]) или снижается? Становимся ли мы лучше и счастливее или нет, и что для этого надо? Эти вопросы заставляют меня искать наиболее важные слои переходных процессов и фокусироваться на них, а также выявлять связи между различными слоями. Например, эволюция нашего разума и развитие искусственного интеллекта. Законы строительства и управления большими сообществами людей и роевой интеллект насекомых и роботов. Загадки работы нейронных связей нашего мозга и формирование все новых слоев глобального интернета.

Я рассчитываю «сгрузить» в текст все мое накопленное несовершенное понимание этих бесконечно сложных процессов, модулируемое вопросами слушателей и обсуждениями на лекциях среди тех, кто ищет понимание перемен. Я также рассчитываю на новые «инсайты», которые появятся в процессе размышлений при написании этой книги и подборе материалов для нее. Ведь известно, что только когда в десятый раз объяснишь задачу студентам – сам начнешь ее понимать. Еще известно, что мастерство в боевых искусствах достигается не тогда, когда ты освоил технику и методику занятий от мастера, а когда сам учишь других. Тогда ты начинаешь видеть глубину процессов. Объясняя что-либо, сам начинаешь понимать это по-настоящему.

Также я вполне отдаю себе отчет, что этот текст не будет являться «Знанием». Это всего лишь моментальная фотография субъективной картины мира, неполная и меняющаяся. Но те моменты в ней, которые вызовут резонанс у читателя и заставят его задуматься, поискать дополнительную информацию, почитать упомянутых авторов, познакомиться с кем-то упомянутым в книге или вызовут желание поспорить, наверное и будет полезными жемчужинами, которые каждый из нас может нанизать на свою собственную нить жизни и саморазвития.

Для кого эта книга.

Когда я выступаю, я вижу чаще всего глаза активного человека среднего возраста – где-то между 18 и 70 годами, то есть уже не школьника, но еще не пенсионера. Школьник – это тот, кто пока находится под опекой родителей и не имеет собственного плана на свою жизнь. В этом смысле ему сложно понять – какие знания ему нужны. Сегодняшняя школьная программа как меню в столовой – ты можешь выбрать машину любого цвета при условии, что этот цвет будет черным. Это скорее среда социализации, причем изначально заточенная на производство людей для массовых индустрий. А пенсионер – это тот, кто решил закончить активную жизнь и ожидает ее завершения на пенсии. Пенсию платит государство, или может быть, взрослые дети (тоже вполне себе пенсионная стратегия), и теперь можно наконец-то заняться чем-то приятным и для души. Правда, на большую часть пожеланий уже нет здоровья. Остается огород, телевизор, недовольство политикой властей и обсуждение окружающих. Таким людям не до нового, потому что оно заведомо хуже старого, доброго и проверенного. Поэтому, используя в данном контексте слова «школьник» и «пенсионер», я имею в виду две эти фазы жизни и одновременно жизненной позиции. Ясно, что есть много школьников, которые уже знают чего хотят от жизни. И есть много (и становится все больше) людей «пенсионного возраста», которые активно работают, любят и ценят окружающий мир и радуются жизни. Им многое интересно, они уже знают себя и способны приносить пользу окружающим людям. Таких, в противовес «пенсионерам», я бы назвал «долгожителями», то есть людьми с длинной жизненной стратегией, и неважно какая часть из нее в реальности осуществится. Я сам мечтаю стать таким и постепенно удлиняю свои планы. Раньше они не превышали в 3—4 года, и при этом серьезные изменения в жизни происходили с такой же частотой. Менялась работа, иногда семейный статус, приоритеты. Сейчас, когда мне 48, и я живу в седьмой семерке своей жизни (есть такая восточная хронология, которая делит этапы жизни на семилетние циклы, каждый из которых имеет свои особенности и цели. Есть еще 12-ти летняя альтернатива), я стараюсь примерно понимать, чем я буду заниматься ближайшие 20—25 лет, какие знания накапливать и к каким целям идти. Это похоже на марафон, а не спринт. Нет задачи быстро добежать до премиальной ленточки и «сдохнуть». Надо бежать долго и по мере бега накапливать силы и энергию, а не растрачивать. При этом никто не мешает ставить конкретные цели на год, месяц, неделю и следующий день. Эти цели будут более осмысленными и синхронизированы с моей сущностью, если я понимаю свою «длинную цель». Пишу про себя, потому что эта книга еще и для меня, а также для тех, кто думает так же.

Ну что же, приступим.

Вступление. Размышления о том, как технологии меняют нашу жизнь.

Мне 48 лет в 2018 году. На моих глазах телефонные аппараты с диском и таксофоны за 2 копейки на улицах заменились сначала на бесчисленное разнообразие кнопочных телефонов, среди которых безусловно лидировала Нокиа. Моя первая мобила была трубка с большими светящимися загадочным зеленым светом кнопками из мягкой резины и это было чудо. Чудо, доступное только тем, у кого были лишние 5 тысяч долларов за трубу и 300—500 долларов в месяц платить за разговоры. Конечно, бизнес требовал. Но не сколько, чтобы поговорить, сколько чтобы показать, что у тебя есть труба. Ты солидный человек, несмотря на то, что у тебя вид и лицо студента. У тебя есть мобила, и девятка цвета мокрый асфальт. Когда это было? Году этак в 93-94-м? Взгляд жесткий и готовый ко всему, быстро сформированное понимание, что все быстро меняется и надо постоянно перестраиваться. Что советский директор завода – опытный 50-ти летний мужик в сегодняшней экономической ситуации чувствует себя котенком, которого выбросили из теплой каюты на палубу, по которой перекатываются волны, и он судорожно цепляется когтями за доски, чтобы не смыло. И ты по сравнению с ним как первые млекопитающие по сравнению с вымирающими динозаврами после удара гигантского астероида по Юкатану. Ты лучше приспособлен к стихии, ты в ней практически родился, она для тебя не чужая, а такая, какая она есть. Суровая, безжалостная, изменчивая как погода у океана, но твоя. Ты чувствуешь ее законы. Ты не знаешь что будет, но и он тоже не знает и вы в этом равны. Мобила в этой ситуации не сколько средство связи, сколько средство демонстрации своего места в этих сложных иерархиях. Например, ты не бандит, и у тебя нет пистолета, малинового пиджачка, толстой голды на шее, самой шеи нет, раскачанной качалкой с пивом и чипсами, бэхи нет или мерина, но зато у тебя нет и могильной плиты на горизонте год-два. Такой средний срок жизни у бандитов был.

Дальше. Сначала появились в офисах персоналки. Там стоял чудесный текстовый редактор Лексикон, и он позволял набирать и редактировать текст. Невероятно круто, если учесть, что до этого все писали от руки – дипломы, диссертации, письма и книги, а некоторые продвинутые писатели и машинистки печатали на трещалках-пишущих машинках. Удобно на них было не только то, что не было необходимости разбирать каракули автора, но и то, что с помощью чудо-копирки можно было сразу делать три-четыре экземпляра. Но, если допустил ошибку – страницу надо было переделывать. А тут – сказка – исправил тут же ошибочку, а еще лучше – написал вовсе другое слово или фразу – и идешь себе дальше. Потом засунул в принтер-трещотку стопочку бумаги – и он тебе натрещал текст (долазерная принтерная эпоха). Там еще был короткий период электрических, а не механических пишущих машинок, которые позволяли не бить сильно и мощно по клавишам, а легко их касаться. И еще более короткий даже не век, а несколько лет полукомпьютерных пишущих машинок, которые могли запоминать напечатанный текст, и вроде бы даже позволяли его корректировать, но врать не буду – не довелось попользоваться. Я из века рукописных курсовых работ, дипломов и писем сразу скакнул в Лексикон. А потом и word появился. Кстати о письмах. Когда я был ребенком, я любил писать письма. Ну то есть сначала не любил, когда родители просили-заставляли меня написать несколько слов бабушке-дедушке, когда они еще были живы. Я очень рад сейчас, что писал их, потому что понимаю, какую глубокую радость доставляли эти кривые буковки, написанные маленькой ручкой родного внука, живущего от тебя за трое суток поездом. Я понимаю это только глядя на первые каракули-буквы моих детей и знаю, что слезы будут наворачиваться на глаза сентиментальному старику, когда он будет смотреть на каракули своих внуков и внучек. Это важно.

Став подростком, я уже с удовольствием писал письма далеким девочкам. У меня была незнакомая девочка по переписке из далекого и неизвестного мне города Абакана, что в Алтайском крае. Несколько лет назад я проезжал его на машине по дороге на Телецкое озера на отдых. Маленький уютный городок, далекий от политических бурь и войн, прошлых и будущих. У меня было целых две пионерки из Кубы, с которыми я переписывался на испанском, когда учил его пару лет в кружке Дома пионеров. Одна была из самой Гаваны – откуда тоже истекал свет социализма, вторая из города поменьше. Гаванка была красивой пионеркой. Куда делась? Небось, трое детей уже взрослых. Писал я от руки и дневники, планы и домашние работы. В общем, писать от руки было хорошо. Была прямая связь между мыслью и бумагой, между мозгом и реальностью, между мечтами и историей. Потом, с появлением Лексикона и развала Союза, случился разрыв. Писать письма родителям, уехавши от них во взрослую жизнь, было скучно. Ну да, писал вроде бы иногда, но что? Все нормально, все путем, ем, сплю. Не помню ничего. Писал школьной подруге, закладывал письмо в конверт, радовался очень, получив ответ. Не был в армии на другом конце земли, но могу себе представить, как радуется солдат, получив письмо. Бумажное, материальное, проделавшее далекий путь, написанное неделю или две назад. Время, воплощенное в расстоянии, умноженное на ожидание новостей и тепла из дома, или от любимой. Разрыв был еще и в том, что стала плохо работать почта. Если было что-то срочное – можно было позвонить. С какого-нибудь телефона, оплатив междугородний звонок, или даже с почты, заказав звонок и дожидаясь, когда тебя позовут в кабинку, и соединят с далеким домом, сквозь потрескивающее в трубке расстояние. Но все равно прогресс, ведь еще 50 лет назад не было и таких возможностей. Письмо, или телеграмма или сам езжай в кибитке, если хочешь лично поговорить.

Потом сразу начался взрыв. К нашим компам добавилась электронная почта. Класс, ведь до этого файл с договором или письмом ты должен был сохранить на дискете, вытащить ее, идти через весь офис к компу с принтером или чтобы передать файл коллеге. А тут чик – и файл у него. Супер! Некоторые продвинутые и уже пожилые герои в этом месте должны вспомнить про перфокарты или про гибкие дискеты, но мы же обычные юзеры.

В детстве папа меня учил фотографировать. Надо было учиться определять расстояние до объекта на глаз или с помощью дальномера. В некоторые модели дальномер был встроен – ФЭД, Зоркий. В крутые зеркалки типа Киева можно было просто наводить резкость. Еще надо было заранее разобраться, как выставлять выдержку и диафрагму. От этого сильно зависело – сколько света попадет на пленку и как именно, и какая будет фотография в итоге. Это мастерство и знание, вообще-то. Для посвященных в науку света и тени. И потом, отсняв несколько пленок, фотолюбитель довершал свой облик священнослужителя света тем, что запирался в темном помещении (как правило ванной), где таинственно горел красный фонарь, были разложены ванночки с проявителем и закрепителем, стоял фотоувеличитель, куда заправлялась пленка. Да, и пленку надо было сначала саму проявить. Для этого надо было купить химические реактивы (еще раньше фотолюбители сами их готовили – кошмар), заправить с помощью специального рукава пленку в специальную проявочную банку из черной пластмассы, залить туда проявитель и определенное время крутить барабанчик с накрученной на него пленкой. Уф. До чего же хотелось иметь фотографии!

Потом волшебный процесс печати. Можно было увеличить или уменьшить изображение. Сделать его чуть ярче или темнее. Выбрать размер фотографии (рука не поднимается написать фотки. Это щас – фотки. Именно вот это – щас и фотки). Ты еще заранее покупал фотобумагу определенного размера и качества. Расходы опять же. Выставляешь время на таймере, щелк – фотоувеличитель дает вспышку света сквозь негатив, вытаскиваешь бумагу и в кювету ее с проявителем. Поелозишь там ею и смотришь, как проступает лицо, сначала еле видное и бледное, затем все насыщеннее, осторожнее – не передержи и опа – вытаскиваешь мокрый листок специальными щипцами, чтобы руками не касаться реактивов и во вторую ванночку – с закрепителем. Там уже минут десять все они лежат. Так наделаешь целую пленку и начинаешь их мыть и развешивать на веревочке с помощью прищепок. Пишу каждое слово и думаю – а прищепки еще есть? Вроде есть пока, хотя уже мало, конечно. Современные стиральные машины так выжимают белье, что оно почти сухое и его можно сразу гладить.

Фототаинство сначала было нарушено Кодаком, который стал его упрощать и засунул всю эту магию внутрь фотоаппарата. Щелк и через несколько секунд фотка лезет из щели. Уже фотка, сорри. Небольшая, не очень четкая, с небольшого расстояния. Но зато сразу! Ура! Круто. У меня не было. Зато появились мыльницы и проявочно-печатающие пункты. Отдал туда отснятую пленку, пришел через день – и тебе пачка ярких, сочных, главное – цветных!!! фоток с пляжа. А прежняя магия была черно-белой. Но, видите, не умерла, а переродилась в искусство. Начиналась, как искусство и обратно в искусство ушла. И это еще хороший вариант, потому что многое просто исчезло. Как те компьютерные пишущие машинки или самопечатающие камеры Кодак.

Пункты есть и сейчас, просто мыльницы стали цифровыми, и отдают не пленку, а флэшку или сразу карту памяти с фотика. Но это тоже, похоже умирающая ветвь цифровой эволюции. Ведь с момента, как камеры начали вставлять в мобильные произошел всего за десяток лет такой скачок, что сейчас все эти промежуточные этапы между тем, что видят твои глаза и желанием еще раз посмотреть на это же изображение и поделиться им с друзьями, почти все схлопнулось. Сейчас у тебя в мобильном такая камера, какая никакой мыльнице не снилась. Ты сразу видишь изображение на большом ярком цветном экране. Там же пальчиком можешь увеличить, изменить настройки или вообще выбрать видео. Отснять и тут же, вдумайтесь – мгновенно, выложить его на обозрение своим друзьям. Ну как друзьям… Кто там записан как друзья. Тут вот появляется сложносочиненное понятие друзей. И друзей друзей. Разберемся с ним позже. Скажем – отправляешь своей маме. И мама, находящаяся по-прежнему в трех днях поезда от тебя, получает его в ту же секунду. Или видит его вместе с тобой. Радуется вместе с тобой. Одновременно. Это новое чудо, это надо осознать. Такого раньше не было. Расстояние исчезло. Да, не для тела, пока. Но для коммуникации, общения, обмена впечатлением, для информации – оно ИСЧЕЗЛО. Где оно? Где тот бумажный конверт с маркой и запахом духов? Где красный свет в ванной и запах реактивов? Где две недели ожидания вестей из дома? ВСЕГО ЭТОГО БОЛЬШЕ НЕТ. Как не было и раньше, впрочем, до почты, до бумажных конвертов и черно-белой фотографии. Мелькнуло искрой в истории и исчезло. И те, кому 20 лет и наши дети этого уже никогда не узнают, как мы не знаем о разжигании огня с помощью кремня и кресало.

Кроме того, мы видим, как встретились две ветви цифрового дерева и срослись вместе – телефоны и фотоаппараты. Да, конечно, профессиональная фото и видео аппаратура осталась, как и специалисты, которые вдумываются в законы падения и отражения света и разные нюансы. Но теперь в руках каждого есть не требующего почти никаких специальных знаний и обучения штука, сжимающая расстояние до кончиков пальцев. Что с ней случится дальше? Уйдет под кожу и срастется напрямую с мозгом?

Размеры чипов и их энергопотребление падает, так же, как и растет мощность батарей с уменьшением их размеров. Всякие там камеры, сенсоры, датчики тоже уменьшаются в размерах и увеличивают свою чувствительность. И дешевеют. Появляются новые привычки и целые социальные явления, которые были бы невозможны на прежнем технологическом уровне. Сегодня любой затронутый в беседе вопрос может быть почти мгновенно проверен с помощью поисковика в смартфоне. Например, у людей входит в привычку, перед знакомством с новым человеком смотреть на его профиль в соцсети, одной или несколько. И если там его нет, или, например, о ужас, он без фотки или просто не активен – червячок сомнения может поселиться в уме – правильный ли чувак? Странно, что слово чувак не исчезло за 20 лет. Еще часто бывает наоборот, люди встречаются впервые, представляются и начинают беседовать, а параллельно смотрят друг на друга в соцсетях. Это немного невежливо, разговаривать и смотреть в свой телефон, но если вы в компании, то все равно все немного отвлекаются. Более того, образуется навык быстро понять что-то о человеке, пролистав его хронику и профиль, а также фотоальбом. Этот навык подобен известному научному факту, что 90% информации о человеке мы получаем в первые 5 секунд, когда просто смотрим на его лицо, даже не слышим его голос. При этом, разумеется, человек, желающий выдавать себя за другого, может сварганить себе необходимую ленту. Но ведь и лицо можно изменить гримом и накладной бородой, не говоря уже о пластической операции. В этом смысле для мошенников добавился новый инструмент, но в принципе, ничего особо не поменялось. Мы стали более прозрачными благодаря своей индивидуальной истории поиска (это то, что знает про нас Гугл и Яндекс, а также господа Большие Данные, которые помещают нас в определенные страты, сформированные миллиардами запросов в триллионах вариаций), благодаря социальным сетям и мессенджерам, истории мобильных звонков и своих перемещений (постоянная геолокация в смартфонах и цифровых часах). Но если ты не шпион, что в этом страшного? Наоборот, друзья видят твои следы, если ты им это разрешаешь, несмотря на время и расстояние все стали ближе друг другу и появились возможности для общения, которых раньше просто не было. Большая часть этого общения стало поверхностным, подобно лайкам. Но ведь душевные посиделки на кухне по-прежнему доступны желающим! Или бар. Или прогулка в парке. Но если ты уже знаешь человека и тебе надо обсудить с ним небольшой вопрос, незачем уже ехать через весь город в лучшем случае час туда и потом час обратно. Ты обсуждаешь его немедленно, как только он возник. Хочешь видеть при этом человека и слышать его голос – скайп (и все другие видеокоммуникаторы. Просто скайп уже стал именем нарицательным. «Сколько стоит ваш ксерокс? Это не Ксерокс, это Кэнон». )

Такие возможности делают нас нетерпеливыми. Если человек не отвечает нам на сообщение в мессенджере через минуту, нам кажется, что он тормоз и уже прошла вечность. Чтобы не выглядеть тормозами, мы ходим с телефоном в туалет, чтобы не дай бог, не пропустить. Не дай бог! Если в руке или кармане не оказывается телефона, то мы чувствуем себя неуютно, почти голыми. Неловко, неудобно и даже небезопасно. Хотя сегодняшние смартфоны уже не телефоны. По-моему, ранняя Эппл придумала термин наладонный компьютер. Был еще такой Палм. Первый вообще не прижился, второй быстро исчез. Но идея осталась и распространилась повсеместно.

Зато возникает особый вид отдыха – без телефона. Цифровой детокс. Ну, скажем, на выходной телефон оставляется где-то в гардеробной без звука. Или сильные духом улетают на далекие острова и там ныряют под воду и сидят подолгу. Как для всякой зависимости, первые часы даются тяжело. Руки подергиваются и шарят. Мысли путаются. У счастливых обладателей apple whatch и других подобных часов на руке остается иллюзорная кажущаяся вибрация. Потом постепенно начинаешь привыкать, отвлекаться. Паузы между нервными тиками становятся все больше и больше. Выздоровление от зависимости наступает через несколько дней, когда внешний поток сообщений, пусть даже не тебе, а просто в ленту, иссякает. И ты вдруг понимаешь, что, в принципе, ничего не изменилось! Ты жив и здоров, тебе не требуется немедленная помощь. Если начнется война, ты об этом узнаешь и без телефона. Более того, образовалось пространство для собственных мыслей и поступков, обычно занятое судорожным просмотром ленты в страхе пропустить нечто очень важное. Как будто вышел в другую комнату из гостиной с шумной компанией, закрыл за собой дверь и стало тихо… И хорошо.

Думаю, что скоро появится новый раздел этикета. Если ты беседуешь с человеком – по работе ли или о личном, телефон даже не достается. Идеально, если он в тихом режиме. Время разговора – очень дорогое. Вы оба встретились. Это бывает так редко. Личная встреча. Глаза в глаза. Возможность почувствовать и понять. Возможность убедить. Возможность простить. Ничего не должно отвлекать в такие минуты.

Человека, который на личной встрече начинает шарить глазками по своему телефону, пытаясь судорожно ответить на сообщение или того хуже, машинально проверяющего почту или свою ленту, будут просить покинуть помещение, как будто он обделался как ребенок. С ним больше не будут иметь дела. Он не вполне вменяемый и не способен себя контролировать. Так будет позже. А сейчас, если вас раздражает ваш собеседник, который делает вид, что слушает вас и одновременно пишет сообщение, то можете замолчать и подождать, пока он закончит. Можно сказать – ничего, ты пиши, а я подожду. Ничего, ты почитай, что там пишут, а тоже пока у себя почитаю. Ты полистай ленту, а обсудим все в другой раз, если нам еще удастся встретиться, что вряд ли. В общем, есть варианты. Любители делать несколько дел одновременно не понимают, как странно они выглядят в эти минуты неловкого ожидания.

Когда появился скайп и возможность по почте отправлять фотографии – отношения между дедушками-бабушками и внуками вышли на качественно новый уровень. Компьютер, который до этого казался очень сложной игрушкой и не мог конкурировать с телевизором, вдруг, при должной мотивации, осваивался пожилыми юзерами на раз и появляется возможность видеть и разговаривать с внуками не только за три дня поездом от тебя, но и в совсем противоположном конце земного шара. Только разницу по времени надо было прикидывать. Вот и сжался шарик до одного клика. А бизнес это заметил еще раньше, когда биржа в Токио и Шанхае открывалась тогда, когда закрывалась в Лондоне и передавала эстафету Нью Йорку. Глобальный бизнес быстро научился работать по всей земле. Пока политики прикидывают что-то насчет своих границ, пока военные рассматривают карты театров будущих военных действий, реальность экономики и бизнеса давно уже живет поверх этих границ. Да, она учитывает ограничения, как человек учитывает длину своих рук, если хочет достать яблоко со стола. Но не более того. Национальные границы, таможенные союзы, военные блоки, цвета кожи и другие различия постепенно стираются быстрым объединением человечества через технологии. Думаю, гораздо дольше просуществуют границы образовательного неравенства, границы между творцами и исполнителями, между конструкторами-технологами и чернорабочими. Эти границы проходят внутри каждого общества и человеческого существа, и определяются как внешними условиями – где он родился, достатком семьи и т.д., так и его собственными устремлениями и волей.

У Стивенсона в его «Алмазном веке»22
  Нил Стивенсон «Алмазный век или букварь для благородных девиц». 1995


[Закрыть] хорошо описан мир победивших нанотехнологий, в котором старые национальные границы исчезли и границы государств теперь проходили по границам технологической или какой-то другой идентичности. Каждое такое государство-корпорация располагалась пятнами по территории мира, но при этом было единым целым, а общая карта походила на чересполосицу полей, видимую с самолета. Никогда не бывает в точности так, как описано у фантастов, но никогда и не остается по-прежнему.

В последние годы ведутся исследования и опыты в ряде научных лабораторий по всему миру, чтобы научиться передавать команды и информацию напрямую мозгом, без участия тела, ну или скажем, без участия рук. Эволюционно, развитие руки у приматов, сильно повлияло на развитие мозга. В свою очередь, развивающийся мозг начал продолжать руку различными орудиями труда. Палка с привязанным к ней камнем была серьезным конкурентом зубам и когтям хищников. Тем более, когда охотились командой, да еще с разделением труда – женщины берегут детенышей и огонь, обрабатывают добычу, а мужики добывают мамонта. Появление огня и термической обработки пищи стало еще одним орудием труда – теперь уже для пищеварительной системы. И пошло-поехало. Сегодня человек уже не может рассматриваться как отдельное существо само по себе – вне человечества и вне той цивилизации, которую он создал. В этой цивилизации существуют орудия труда для мельчайших и разнообразных дел. Ни одно из этих дел не будет законченным действием без связи с цепочкой других дел в разделении труда или созданной экосистемы, где целое создается множеством различных усилий. В этом смысле становится ясно, что основным действующим лицом на планете является человеческий вид или человечество, а не отдельные люди, и даже не отдельные государства или народы. Все границы внутри людей условны и не имеют значения, если мы рассматриваем человека по отношению к родившей его планете. Человек стал абсолютным хищником, самым могущественным животным, выделился из естественной природы тем, что начал сам творить природу – искусственный мир. Первое объединение мозгов началось с изобретением книгопечатания, когда передача знания начала осуществляться достаточно быстро. Например, средневековые ученые хорошо понимали силу печати. Печатая свой новый труд они специально посылали его своим коллегам в другие страны и ждали на него отзыва, хотя бы и в виде критики. Важен был живой обмен мыслями.33
  ЖЗЛ. Кант.


[Закрыть]

Сегодня интернет прорастает в теле человечества как нервная система в теле зародыша ребенка. Он строится по образцу нервной ткани мозга – нейроны и связи между ними. Мощность мозга определяется не столько числом нейронов, хотя их у человека около 100 млрд, сколько числом связей между нейронами (около 50 тысяч у каждого), что равно 10 в 15 степени и превышает число атомов во Вселенной.

В последние годы физическая структура интернета – оптоволоконные линии связи, дополняется спутниковыми каналами, а также быстро растущими сетями сплошного покрытия поверхности Земли. Эти сети соединяют уже не только большие и настольные компьютеры, но и мобильные устройства – планшеты и смартфоны. К ним добавляются умные часы, разного рода браслеты и датчики в умной одежде. Плюс различного рода производственные устройства, оснащенные чипами. Также настало время машин, оснащенных компьютерами, поезда, корабли и самолеты в сети уже давно. Сегодня в Сети около 3 млрд людей и 15 млрд устройств. Через 10 лет число людей в сети удвоится, а число устройств удесятериться, поскольку все системы вокруг нас – транспортные, жилые, медицинские будут стремиться стать умными и соединенными между собой. Если под человечеством понимать не только самих людей, но и все созданное им, то в человечестве как в эмбрионе первого месяца жизни начинает прорастать нервная ткань и мозг. Конечно, это огромный эволюционный скачок в нашем развитии. Это новое измерение нашей жизни. Как будто до сих пор мы жили в плоском мире, а теперь добавляется объем. Этим объемом является ноосфера Вернадского. Он предсказал и описал ее в 30-х годах двадцатого века так же, как Циолковский в конце 19-го века предсказал освоение космоса.

Теперь возвращаемся к нейроинтерфейсам. Сегодня уровень вопроса такой. Научились соединять нервы конечностей с сервомоторчиками протезов, и инвалид может мысленно сокращая свои отсутствующие мышцы на руке, передавать сигнал от мозга в протез и сжимать пальцы, например. Научились с помощью ободка или шлема на голове считывать электросигналы мозга, расшифровывать их и управлять компьютерной мышью, затем роботами, которые к тому же могут находятся далеко. Движение идет быстро, усложняются передаваемые команды и язык этих команд. Недалек тот день, когда будет создан и обратный интерфейс – передающий информацию в мозг, минуя органы чувств, в первую очередь глаза и уши. Тогда будет создана технологическая телепатия и внешние органы чувств. В первую очередь такие приборы возникнут для инвалидов и в игровой индустрии.