Текст бизнес-книги "Социология маркетинга"

Автор книги: Владимир Зубков

Раздел: Учебная литература, Детские книги

На практике новый средний класс, как правило, состоит из молодых амбициозных людей, остановившихся пока в росте своего материального благополучия совсем недалеко от границ высшего низшего класса. Пока это не устойчивая общность, а скорее состояние, в котором пребывает достаточно большое количество успешных людей постиндустриальной эпохи. Они еще не «ворочают» миллионами, но очень хотят этого и близки к этому.

С точки зрения маркетинговой стратификации, главным является то, что весь средний класс в своем потребительском поведении ориентируется на качество (хотя представители нового среднего класса могут чаще, чем другие представители этого класса, ориентироваться на престиж).

Низший класс. Ориентация низшего класса на цену очевидна. Собственно для низшего класса и производят самые дешевые товары. Эта ориентация прослеживается через всю историю человечества и, в особенности, через индустриальную стадию развития общества, в рамках которой долгое время большинство составлял пролетариат[42]42
  Об особенностях потребительского поведения пролетариата см.: Барков С.А. Метаморфозы потребления как социально-экономического феномена // Социодинамика, 2017. № 7. С. 811–828.


[Закрыть]. Даже в экономических теориях, созданных в тот период, главной, а иногда и единственно возможной представлялась ценовая конкуренция, а она как раз и осуществляется в первую очередь по отношению к низшему классу.

Как только человек сталкивается с жизненными трудностями, он старается экономить на всем. С маркетинговой точки зрения, важно то, что представители низшего класса так же, как и представители среднего, покупают широкий спектр товаров. Просто при любой покупке они стараются сэкономить, несмотря ни на что, и очень радуются этой экономии. Например, покупая холодильник, представитель низшего класса будет рад тому, что сэкономил 500 рублей. В противоположность этому, для представителя среднего класса важным будет то, что он купил такой холодильник, какой хотел. Если холодильник более известной и престижной марки или холодильник с более подходящим к дизайну кухни цветом стоит чуть дороже, он, не задумываясь, купит его.

Торговля для низшего класса осуществляется в широкой сети дискаунтеров (в которые, впрочем, могут достаточно активно заглядывать и представители среднего класса). Они отличаются узким ассортиментом товаров в каждой группе. Это позволяет иметь высокий оборот, эффективно использовать торговые площади и снизить цену до максимума. В идеале в дискаунтере должно быть только три вида пива – светлое, темное и разлитое в бутылку 0,33 л. Тогда в нем каждую минут будет покупаться бутылка каждого вида, и будет достигнута максимальная экономия на масштабе. В магазинах же, рассчитанных на средний класс, большинство товаров стоит, что называется, «для мебели», потворствуя стремлению покупателя выбрать самому ему непонятный «качественный» товар.

Что касается градации на низший высший и низший низший классы, то она связна с выделением так называемых «низов» общества. К ним относятся те, кто постоянно балансирует на грани жизни и смерти от нехватки денег на самые обычные нужды – постоянные безработные (в странах имеющих давнюю капиталистическую историю, буквально, «пожизненные»), бомжи, наркоманы, люди, не способные к какому-либо регулярному труду вообще и не имеющие поддержки от родственников и др. Составляя низший низший класс, они вообще мало что покупают. Понятно, что если все-таки у них появляются деньги, они будут выбирать самое дешевое. Но чаще всего у них просто нет достаточных средств к существованию, и, за редким исключением, для маркетинга организаций и для маркетологов, они не представляют особого интереса.

Как и многие другие вещи на Земле, потребление может быть скрытым и демонстративным. В последнем случае по тем товарам и услугам, которые человек приобретает, оказывается возможным судить о его качествах, характеристиках, свойствах, в том числе и о его принадлежности к социальному классу. В этом заключается широкое понимание демонстративного потребления. Но есть еще и узкое понимание. В ряде случаев потребление вообще теряет свою рациональную основу (человеку по большому счету вообще не нужен этот товар) и оказывается только демонстративным, имиджеобразующим, символическим. В этом случае с законом спроса и предложения могут происходить интересные метаморфозы, имеющие своей причиной нерациональность потребителей.

Демонстративное потребление в широком понимании. Потребление – важнейший аспект идентификации личности. И многие товары, которые приобретают люди, наглядно указывают на их принадлежность к тем или иным классам или социальным группам. О других товарах такого сказать нельзя. Например, в Азии и бедняки, и миллионеры едят рис, а предпочтение музыки в стилях рэп, хард-рок или шансон никак не укажет на имущественный достаток человека. Товары, красноречиво говорящие о том, кто их приобрел, и составляют объекты демонстративного потребления в широком понимании. Французский философ-постмодернист Ж.Бодрийяр справедливо полагал, что сегодня функция потребления как способа удовлетворения насущных потребностей отходит на второй план, а на первый выходит функция построения коммуникаций между людьми[43]43
  См.: Бодрийяр Ж. Общество потребления. М.: АСТ, 2019.


[Закрыть]. Потребление – это манипуляция знаками и символами. Человек, потребляя те или иные товары, на самом деле приобретает некие символы, которые передают информацию о нем окружающим.

Для маркетинга принципиально важным становится отбор именно тех товаров и тех аспектов потребления, которые наглядно показывают социальный статус человека. Один итальянец, который, как и множество европейцев с юности предпочитал обедать и ужинать в ресторанах, очень точно сказал о такой идентификации: «В какой-то момент я перестал читать меню справа налево!». Именно в этот момент он расстался со стереотипами потребления низшего класса, ставящего во главу угла цену, а не качество товара. Машины и одежда, проведение досуга и интерьер дома – все это может быть объектами демонстративного потребления. При этом вполне возможна ситуация, когда такое потребление начнет противоречить некой рациональной логике и внутренним потребностям человека. Потребителю не нужны эти товары и услуги, ему от них неудобно и неуютно, но, что называется, статус обязывает (noblesse oblige – как говорят французы).

Если потребление рассматривать как особого рода коммуникацию, то в его рамках с необходимостью происходят процессы кодирования и декодирования информации. Кодами в данном случае обладают товары и услуги. Как и в любой иной коммуникативной системе для декодирования нужно иметь ключ, в данном случае ясное осознание идентификаторов класса. Ключи эти наличествуют у людей одного круга. Если же человек принадлежит к иному кругу – другому классу или другой культуре – декодирование многократно осложняется. В современном глобальном обществе существует множество общностей, обладающих своими системами знаков и кодирования. Поэтому людям становится все труднее ориентироваться в маркетинговой стратификации, все труднее определять, к какому классу принадлежит тот или иной человек.

Есть профессии, которые изначально нацеливают их обладателей, на развитие способности определять классовую принадлежность. Самый яркий пример – это охранники, осуществляющие фейс-контроль в казино, ночных клубах и других заведениях для «избранных». Они почти безошибочно определяют цену тех вещей, которые для большинства людей кажутся одинаковыми – джинсов, кроссовок, рюкзаков. Но так как даже здесь впечатление от человека всегда субъективно, имеет место некая игра в знаки и их декодирование. Так, один русский турист в Монако хотел зайти в казино, но его не пустили, так как он был в шортах. Тогда он зашел в соседний магазин и купил дорогую толстую сигару. Покуривая ее, и при этом будучи в тех же шортах и рубашке, что и в первый раз, он прошел в казино безо всяких проблем.

Как будет показано ниже, в эпоху постмодерна с присущей ей глобализацией, социокультурным разнообразием и поощрением оригинальности в мыслях и действиях, точных идентификаторов класса становится все меньше и меньше. Поэтому с людьми все труднее становится выстраивать взаимоотношения, «встречая их по одежке». Идентификация классовой принадлежности человека начинает требовать времени и усилий, что было совсем не характерно еще столетие назад.

Демонстративное потребление в узком понимании. Узкое понимание демонстративного потребления относится не ко всем, а только к высшему классу и, соответственно, к предметам роскоши. Этот феномен (англ. conspicuous consumption – демонстративное, престижное, показное, статусное потребление) открыл еще в XIX веке американский социолог и экономист норвежского происхождения Т.Веблен. Он в то время занимался «праздным классом»[44]44
  См.: Веблен Т. Теория праздного класса. М.: Ленанд, 2019.


[Закрыть], к которому относил нуворишей и «непредпринимательскую» часть высшего класса (рантье и др.). Для этих людей, выражаясь обыденным языком, была характерна показуха. Они постоянно конкурировали между собой, показывая превосходство в богатстве и роскоши. В результате для них стала обычной ситуация, при которой чем дороже вещь, тем она более привлекательна, тем больше желание ее купить и похвастаться ею перед другими. Тем самым по отношению к предметам роскоши нарушался классический закон спроса и предложения, согласно которому возрастание цены уменьшает спрос на товар. В данном случае возрастание цены приводило к росту спроса, что получило название «эффект Веблена».

В экономике и социологии практически нет однозначных законов таких, как в физике или химии. Здесь важно, чтобы закон просто достаточно часто подтверждал заключенные в нем связи между явлениями и процессами. Так вот эффект Веблена, действительно, стал для товаров роскоши законом, который, хотя и со множеством исключений, активно проявляет себя и поныне. С маркетинговой точки зрения, у него есть важнейшее практическое применение: нельзя снижать цены на сверхдорогие товары. Если для обычных товаров снижение цены и разного рода скидки вполне логично приводит к увеличению спроса, то для товаров роскоши такие ценовые манипуляции в значительном количестве случае только отобьют желание потенциальных покупателей приобрести товар. Кому нужен подешевевший Rolls-Royce или даже дешевый BMW? Вся суть этих товаров – в их дороговизне. Подобная же закономерность проявляется и для товаров, которые принято дарить. Всем нашим соотечественникам, побывавшим в Турции и Египте, стала очевидна реальная себестоимость французских духов. Цену на духи вполне возможно было бы снизить в несколько раз. Но какой девушке или женщине нужен подарок за $10 или даже меньше? Вот, когда духи стоят €100-150, их без зазрения совести можно считать роскошью и хорошим подарком.

Последний пример показывает, что демонстративное потребление (в узком смысле этот понятия) не чуждо и среднему классу. Только если для высшего класса оно вошло в саму суть его экономического поведения, для среднего же класса оно становится актуальным время от времени. Важно понять, что демонстративное потребление – это не некая экзотика, свойственная только «чокнутым» из высшего класса. Оно обретает свою специфическую рациональность в процессе создания имиджа и организации коммуникаций с другими людьми, а именно эти аспекты жизни людей становится одними из главных в эпоху постмодерна.

Когда говорят о социальной стратификации вообще, обязательно обращают внимание на «прозрачность» классов и способы перемещения между ними – социальные лифты. В отношении же маркетинговой стратификации принципиально важными характеристиками выступают жесткость границ классов и способы соотнесения человека с потребительским поведением того или иного класса. Насколько однозначно человек демонстрирует свою принадлежность к определенной группе людей? Существуют ли понятные идентификаторы классов в том, что касается приобретения товаров и услуг, а также общения по поводу потребления?

Стратификация в доиндустриальном обществе. В доиндустриальном обществе потребительские границы между классами были очень жесткими. Это прежде всего относится к кастовому обществу, где отдельным кастам даже предписывался определенный цвет. Этот цвет в одежде, а также качество этой одежды однозначно говорили о принадлежности к определенному слою в иерархически устроенной социальной системе. Практически тоже самое можно сказать и о сословиях. Масса условных знаков и символов во внешнем виде, аксессуарах и поведении могли достаточно точно указать на титул человека – является ли он князем, бароном, герцогом или графом. Были, правда, обедневшие князья, бароны, герцоги и графы, которые «портили всю картину», но все же их идентификация происходила достаточно просто. Затем жесткая маркетинговая стратификация подверглась серьезной эрозии в период становления капитализма. А коммунистический проект, реализованный в России, Восточной Европе, Китае и ряде других азиатских стран вообще до предела уменьшил различия в потребительском поведении большинства людей в обществе.

Два типа стратификации в современном мире. В результате, сегодня в мире наличествуют две принципиально разные ситуации с жесткостью маркетинговой стратификации. Первая характерна для стран, которые относительно спокойно встраивали феодальную социальную структуру в капиталистические реалии. К ним относится так называемая «старая Европа» и значительное количество стран Востока. Здесь до сих пор существуют жесткие границы между классами. Символом такой ситуации можно считать Великобританию, где границы меду низшим (его там называют «рабочим») и средним классом проявляются во множестве аспектов потребительского поведения и даже в языке (см. кейс 3). Еще более очевидна в этой стране граница между высшим (аристократическим) и средним классом. В свое время именно здесь появилась особая группа людей – «новые дворяне», которые, будучи потомками феодальной аристократии, успешно вписались в капиталистический мир с его товарно-денежными отношениями. Аристократия в Великобритании имеет многовековые корни, и узнать ее представителя по поведению не составит труда.

Совсем другая ситуация складывалась в странах, где феодальная аристократия либо была уничтожена (Советский Союз), либо ее не было вовсе (страны, образованные эмигрантами уже в капиталистическое время – США, Канада, Австралия и др.). В этих странах нет четкой атрибутики, свидетельствующей о классовой принадлежности. Важнейшим фактором попадания в тот или иной класс здесь служит доход, а не происхождение. А людям свойственно богатеть и беднеть. Поэтому жестких маркетинговых границ между классами нет. Приведем простой пример: во Франции человек с сумкой из дешевого магазина Tati не должен показываться в торговых точках более высокой ценовой категории. Такое поведение будет сочтено как признак плохого тона (mauvais ton) и нарушения маркетинговой стратификации. В России же даже очень богатый человек по дороге на дачу может заскочить в Пятерочку и купить там что-то необходимое, потому что именно этот магазин попался ему на пути. И только в очень дорогих бутиках персонал может выразить неудовольствие присутствием человека, не принадлежащего к тем, для кого этот бутик предназначен.

Долгое время (а, может быть, в какой-то мере и сейчас) британцы с недоверием, презрением и скепсисом относились к американцам именно потому, что у последних не было настоящей аристократии. Это нация, где элиту составляли и во многом составляют нувориши. Саму же страну при этом часто именуют «плавильным котлом», в котором уничтожаются все явные и неявные признаки принадлежности к устойчивым социальным группам – национальным, религиозным, классовым… Еще в большей степени звание «классового плавильного котла» подходит России. Имевшие место в истории ХХ века коллективизация и индустриализация, переселение миллионов людей из региона в регион, массовый исход крестьян в города – все это вкупе с эгалитаристской коммунистической идеологией привело к унификации потребительского поведения. Границы между классами стали аморфными. В современной России по внешнему виду и общению людей часто трудно понять, кто перед тобой – богатый или бедный. Ситуация осложняется еще и традиционной для русских манерой постоянно прибедняться, чтобы не вызвать зависть у друзей и знакомых[45]45
  Виртуальные русские и их экономические реалии / Под ред. С.А. Баркова, В.И.Зубкова, А.В. Маркеевой. М.: Издательство «У Никитских ворот», 2019. С. 20–52.


[Закрыть].

Безусловно, в дальнейшем с обособлением в нашей стране «постиндустриальной» элиты в виде сынов, дочерей, внуков и правнуков тех, кто разбогател в эпоху современного капиталистического развития страны, ситуация с жесткостью границ будет меняться. Но, по всей видимости, никогда у нас не будет таких ярких потребительских идентификаторов принадлежности к высшим и низшим классам, как это имеет место в Европе, арабских странах или Индии. Не будет их и у американцев, канадцев, австралийцев и жителей множества стран, не знавших феодальной аристократии.

Иерархия или выставка людей? Как уже было сказано в начале главы, само понятие стратификации подразумевает исключительно иерархическое представление об обществе. Слои, пласты, страты, классы в рамках стратификации должны располагаться строго друг над другом. Маркетинг со своей базовой процедурой сегментации рынка уже в 1960-е годы показал ограниченность такого представления о строении общества и его слабую применимость в экономической практике. С наступлением эпохи постмодерна взгляд на общество как на четкую иерархию классов вообще стал восприниматься как неадекватный ни современным реалиям, ни мировоззренческим приоритетам. Общество – это выставка людей с их материальным положением, жизненными стратегиями, представлениями о счастье и нематериальными активами.

Сегодня даже школьников учат тому, что крестьянин, имея очень небольшой денежный доход, формирует свое богатство посредством общения с природой, чистой экологии, размеренной жизни, отсутствия стресса, тесного общения с соседями и др. Всего этого лишены представители класса офисных менеджеров, получающих в разы больше крестьянина и обладающих доступом ко всем благам современной цивилизации. Так стоит считать менеджеров высшей социальной группой, а крестьян низшей? И что произойдет с офисным менеджером, когда он осуществит дауншифтинг и станет заниматься крестьянским трудом? Ответы на эти и множество других вопросов современного общественного развития подводит нас к выставочному пониманию общества. Если ранее ученого часто сравнивали с человеком с увеличительным стеклом, с помощью которого он отрывает законы мироздания, а затем расставляет все увиденное по порядку, в век постмодерна ученый-гуманитарий превращается в человека с калейдоскопом, наслаждающегося бесконечным разнообразием социальных явлений, порядок которых весьма условен.

Группы вместо классов и страт. В таких условиях для маркетинга важна не столько стратификация, сколько группировка людей. Группы располагаются не в строго иерархическом порядке. При этом у группы, которая может включать в себя очень разных людей, наличествует некий базовый признак, существенно влияющий на потребительское поведение ее членов. В России даже в советский период с абсолютным доминированием марксистского взгляда на общество, видевшегося именно как совокупность классов[46]46
  Классовый подход находил свое отражение даже в документах – анкетах, листах по учету кадров и др. Там была специальная графа для обозначения классовой принадлежности – социальное происхождение. В ней нужно было обозначить себя как рабочего или крестьянина, а для интеллигенции была придумана загадочная формулировка «из семьи служащих».


[Закрыть], было понимание того, что существуют очень важные группы, которые в классовое строение не укладываются. Так интеллигенцию именовали «прослойкой», отдавая должное ее роли в обществе, но не желая и не имея возможности четко определить ее место в общественной иерархии (об особенностях потребительского поведения советской интеллигенции см. задание 3).

У представителей групп доход может существенно различаться, но они все вместе – и богатые, и бедные – формируют определенные стереотипы потребительского поведения. Для маркетинга такие группы оказываются важнее традиционных классов. В качестве примеров можно привести богему, предпринимателей и офисных работников.

Богема. Богема включает в себя и «звезд», получающих миллионы, и актеров провинциальных театров, едва сводящих концы с концами. Но все они имеют особый социальный статус, формирующий специфические паттерны потребления. Социальный статус богемы достаточно высок, а ее имидж является привлекательным для множества людей. Именно поэтому, даже понимая, что литературным творчеством невозможно заработать очень большие деньги (исключения составляют только Стивен Кинг и Джоан Роулинг, ставшие полноценными миллионерами), тысячи людей по всему миру создают свои литературные произведения. Наряду с радостью творческого процесса, их привлекает и то, что в момент знакомства с другими людьми фраза: «Я – писатель!» вызывает всеобщее одобрение и гордость у произносящего ее.

Доходы богемы в большинстве своем нерегулярны и непредсказуемы, что не может не накладывать отпечаток на структуру потребления. Большой гонорар подталкивает к тратам, которые часто не совершают даже обычные представители высшего класса. А затем может идти многомесячная или даже многолетняя полоса безденежья, и представители богемы в этот период активно пользуются ломбардами и скупками, куда сдают недавно приобретенные предметы роскоши.

Представители богемы своим потреблением хотят выделяться из толпы и не боятся этого. Именно представители этой группы ездят на автомобилях, на которых задерживается взгляд прохожих. Они не боятся ярких деталей в одежде и аксессуарах. Они создают свой необычный имидж и не стесняются вызывать пересуды и даже осуждение окружающих. Для них работают тысячи магазинов и производственных организаций. Дизайнеры, создавая необычные вещи, всегда имеют в виду, что именно среди богемы могут найтись первые их покупатели.

Предприниматели. Совсем другой маркетинговой группой предстают предприниматели. В традиционной стратификации, зародившейся в западной социологии, предприниматели традиционно приписывались к среднему высшему или даже к высшему классу. Сегодня очевидно, насколько устарело такое представление. В России и множестве других развивающихся стран предприниматели получают значительно меньшие деньги, чем хорошо оплачиваемые наемные работники. Часто они долгие годы существуют на грани банкротства, получая от своего «дела» деньги, которых хватает только на еду и одежду. Российский опыт в этом плане весьма показателен. Еще в 1990-е годы, когда челночным бизнесом занялись миллионы людей, стало понятно, что такое предпринимательство скорее избавляет от голодной смерти, а никак не служит основой причисления человека к высшему классу общества. За последние десятилетия ситуация мало изменилась, и большинство предпринимателей в стране не богаче богемы, офисных работников и многих других групп населения. Недавнее решение правительства о предоставлении справки о несудимости во множество государственных организаций и копирование этой практики практически всем крупным и средним бизнесом вытолкнули в сферу предпринимательства тысячи бывших заключенных. Выяснилось, что только тут этой справки не требуется. Тем самым они фактически пополнили многотысячный отряд мигрантов, уже многие годы занимающихся предпринимательством в России безо всяких претензий на высокие доходы. В группу предпринимателей, по всей видимости, попадают и появившиеся недавно «самозанятые», которые не хотели или не могли платить даже 13 % со своих небольших доходов. Понятно, что среди них никак не может найтись значительное количество богатых людей. Но будучи богатыми или бедными, как потребители предприниматели ведут себя по-особому.

Как и у богемы, доходы предпринимателей нерегулярны, но в большей степени предсказуемы, и они должны планировать свои расходы. Поэтому эта группа не склонна к импульсивным или имиджевым покупкам. Так, провинциальные предприниматели в России мало покупают дорогой недвижимости (особенно в столице), как это делают чиновники из регионов. Им деньги нужны для бизнеса, а не для имиджа. Они также не склонны покупать вещи, которые бы заставляли оборачиваться прохожих. В старой Европе для предпринимателей и богемы существуют совершенно разные торговые сети, совершенно разная мода. Имея аналогичный доход, представители этих двух групп никогда не будут «отовариваться» вместе.

Офисные работники. Офисные работники образуют третий полюс потребления. Как и в описанные выше две группы, сюда входят люди с очень разным достатком, но с некоторыми общими потребительскими предпочтениями. В целом, их доход регулярен. И хотя бывают и тяжелые времена, но последние всегда «логично» обусловлены экономическими кризисами. В своем потреблении офисные работники не свободны. Выбор одежды им диктует дресс-код, а, если такого в их организации нет, то просто окружающие работники с их представлениями о том, что нужно носить (часто эти представления бывают более жесткими, чем предписания начальства). Так или иначе, именно они покупают «незаметные» вещи – офисному работнику не пристало выделяться из толпы, а точнее, среди своих коллег. Свободные дни опять же определяются организацией-работодателем. При этом в постиндустриальную эпоху отпуска начинают восприниматься скорее как подарки, а не как нечто положенное по закону. В течение небольшого отпускного времени многие из офисных работников хотят получить адреналин, но не потерять связь с цивилизацией. И именно для них строят «экстремальные» аттракционы, на которых бухгалтеры и клерки на мгновения расстаются с опостылевшей предсказуемостью офисного пространства.

Существует множество других групп, жизнь которых диктует специфические предпочтения в потребительском поведении. Всегда в особую группу выделяются уже упомянутые выше чиновники, имеющие разные доходы, но обладающие общими представлениями о том, на что предпочтительнее тратить деньги. Современное общество не возможно себе представить без фрилансеров и торговых агентов всех возможных видов. Калейдоскоп маркетинговых групп постоянно предлагает все новые их виды, оттенки и сочетания. На выставке людей и их групп появляются потребители с экзотическими запросами, и вновь и вновь заявляют о себе традиционалисты. Все это создает необычный маркетинговый мир и не дает возможности маркетологам и социологам использовать раз и навсегда устоявшиеся модели, структурирующие общественную реальность.