Текст бизнес-книги "Литературный мастер-класс. Учитесь у Толстого, Чехова, Диккенса, Хемингуэя и многих других современных и классических авторов"

Автор книги: Юрген Вольф

Раздел: Зарубежная деловая литература, Бизнес-книги

3. Одиночество и сны

Современные исследования творческого процесса подтверждают, что идеи часто приходят, когда мы их не ожидаем. Впрочем, в этом нет ничего нового. Еще Фрэнсис Бэкон советовал:

Как только вас посещают мысли, записывайте их. Непрошеные мысли, как правило, оказываются самыми ценными.

Фридрих Ницше считал, что упражнения в одиночестве очень стимулируют:

Мы не принадлежим к тем людям, которые начинают мыслить лишь в окружении книг, от соприкосновения с книгами, – мы привыкли мыслить под открытым небом, на ногах, прыгая, карабкаясь повсюду, танцуя, охотнее всего в одиноких горах или у самого моря, там, где даже тропинки становятся задумчивыми.

Генри Миллер пошел еще дальше:

Что нужно талантливому художнику, так это привилегия в одиночку одолевать свои проблемы – да время от времени хороший кусок мяса.

Более определенно выразил эту мысль Франц Кафка:

Тебе не надо выходить из дому. Оставайся за своим столом и слушай. Даже не слушай, только жди. Даже не жди, просто молчи и будь в одиночестве. Вселенная сама начнет напрашиваться на разоблачение, она не может иначе, она будет упоенно корчиться перед тобой.

Чарльз Диккенс мастерски умел находить баланс между одиночеством и веселыми компаниями. Его биограф Майкл Слейтер писал, что день Диккенса состоял из четырех часов работы за письменным столом по утрам, 12-мильной прогулки днем, потом обеда, часто с гостями дома, и салонных игр до ночи. Слейтер полагает, что многие идеи, которые Диккенс воплощал в книгах в четыре утренних часа, пришли к нему во время прогулок. Он пишет:

21 июня Диккенс посчитал, что ему нужно на этот раз совершить длинную 14-мильную прогулку, чтобы обдумать то, что он позднее назвал, имея в виду весь роман [ «Дэвид Копперфильд»], «очень сложным сплетением правды и вымысла».

От советов к делу!

Как ни странно, сейчас простейшие действия – например, тихо посидеть в течение часа на скамейке в парке или бесцельно побродить по новому для себя району – похоже, стали роскошью. Пройдите по городской улице, и вы заметите, что больше половины таких же пешеходов разговаривают по телефону, пишут эсэмэски или слушают музыку. Они здесь, но их мысли где-то в другом месте. Тенденция оставаться на связи постоянно предполагает, что даже традиционные оазисы спокойствия – пятнадцать минут за кофе в кофейне на тихой улочке или десять минут в книжном магазине – тоже уже под угрозой.

Преимущества новых технологий несомненны, но, как отметил кто-то, в каждом просвете неба есть облачко, а для писателей невозможность уединения – это уже самая настоящая туча.

К ДЕЛУ. Выбор все еще есть. Можно оставить дома мобильник и пойти гулять. Можно включить автоответчик и надолго залезть в ванну. Можно пойти в парк и поразмышлять там.

И в тиши этих минут можно начать обдумывать историю, рассказать которую способны только вы. Постарайтесь выделять по меньшей мере пятнадцать минут в день на такие ничем не нарушаемые размышления.

Ночное время и сны

Некоторые авторы чувствуют вдохновение по утрам, но обычно писатели – ночные животные. Говард Филлипс Лавкрафт сформулировал это так:

По ночам, когда мир вещей прячется в пещеру и предоставляет мечтателей самим себе, на тебя снисходит вдохновение и появляются такие возможности, которые немыслимы в менее тихие и волшебные часы. Никто не знает, писатель он или нет, пока не попробует писать по ночам.

Некоторые авторы пишут не просто по ночам, а вообще во сне – и книги у них в форме снов. Возможно, самый известный случай, когда книга стала воплощением сна, – это «Франкенштейн» Мэри Шелли (в то время Мэри Уолстонкрафт Годвин). Вот как это случилось и вот как она описывает это в предисловии к роману:

Положив голову на подушки, я не заснула, но и не просто задумалась. Глаза мои были закрыты, но я каким-то внутренним взором необычайно ясно увидала бледного адепта тайных наук, склонившегося над созданным им существом. Я увидела, как это отвратительное существо сперва лежало недвижно, а потом, повинуясь некоей силе, подало признаки жизни и неуклюже задвигалось.

Я не сразу прогнала ужасное наваждение; оно еще длилось. И я заставила себя думать о другом. Я обратилась мыслями к моему страшному рассказу – к злополучному рассказу, который так долго не получался! Такое зрелище страшно; ибо что может быть ужаснее человеческих попыток подражать несравненным творениям создателя?

Тут я сама в ужасе открыла глаза. Я так была захвачена своим видением, что вся дрожала и хотела вместо жуткого создания своей фантазии поскорее увидеть окружающую реальность.

О, если б я могла сочинить его так, чтобы заставить и читателя пережить тот же страх, какой пережила я в ту ночь!

И тут меня озарила мысль, быстрая, как свет, и столь же радостная: «Придумала! То, что напугало меня, напугает и других; достаточно описать призрак, явившийся ночью к моей постели».

Наутро я объявила, что сочинила рассказ. В тот же день я начала его словами: «Это было ненастной ноябрьской ночью», а затем записала свой ужасный сон наяву.

Одна из двух самых успешных книжных серий всех времен была тоже задумана во сне. Сайт Entertainment Weekly’s EW.com сообщает:

2 июня 2003 года [Стефани] Майер приснилось, как девушка встречает в лесу вампира. На следующее утро выпускница отделения английского языка Университета Бригама Янга проснулась, впервые в жизни стала писать и всего через три месяца окончила 500-страничную книгу об обычной девушке Белле и ее возлюбленном красавчике-вампире Эдварде.

Еще одна повесть, идея которой зародилась во сне, – «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». В путевых записках «Через равнины» одна глава посвящена воспоминаниям писателя о его детских ночных кошмарах, которые он впоследствии научился использовать, придумывая сюжеты. Вот что привело к появлению доктора Джекила:

Два дня я бродил как неприкаянный, напрягая мысль и на разные лады продумывая фабулу. На вторую ночь мне приснилась сцена у окна; затем от нее отделилась еще одна, в которой преследуемый за совершенное преступление мистер Хайд принимает порошок и претерпевает превращение на глазах у своих преследователей.

Конечно, редко бывает так, чтобы во сне появился весь сюжет, и Стивенсон прямо пояснял, что помог идее обрасти мясом позже:

Все остальное я доделал в состоянии бодрствования и осознанно, хотя, как я полагаю, манеру моих брауни[1]1
  Так Стивенсон называл творческие силы, действовавшие, когда он спит. Прим. ред.


[Закрыть] можно было бы обнаружить в большей части написанного. Идея этой истории все-таки принадлежит мне, она давно существовала в моем саду Адониса, тщетно пытаясь воплотиться то в одну форму, то в другую; да, мораль моя, но реализовать ее не получалось! А у моих брауни нет никаких признаков того, что мы зовем совестью. Мне принадлежит и место действия, и персонажи. Все, что на меня снизошло, – это три сцены и общая идея о том, как превращения, добровольные вначале, затем сменяются вынужденными.

РОБЕРТ ЛЬЮИС СТИВЕНСОН (1850–1894)

Самые известные книги Стивенсона – «Остров сокровищ», «Похищенный» и «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Он писал, кроме того, стихи и эссе. Стивенсон входит в список тридцати наиболее часто переводимых в мире авторов, занимая место сразу после Чарльза Диккенса.

Современный мастер ужасов Стивен Кинг тоже обращался за материалом к собственным ночным кошмарам. В интервью, которое он дал британскому писателю Стэну Николсу, Кинг рассказал, как к нему пришла идея романа «Мизери»:

Как и некоторые другие, этот роман я задумал во сне. Это случилось, когда я летел сюда, в гостиницу «Браунс», в «Конкорде». В самолете я уснул, и мне приснилась женщина, которая держала писателя в темнице, а потом убила его, сняла кожу, скормила тело свинье, а его роман переплела в человеческую кожу. В его кожу, кожу автора романа. Я сказал себе: «Я должен написать об этом». Конечно, в процессе работы сюжет немного поменялся. Но первые сорок-пятьдесят страниц я написал сразу же по приземлении, между первым и вторым этажами гостиницы… Сны – это еще одна часть жизни. Я пользуюсь ими для своих романов так же, как пользуюсь, например, обликом человека, которого увидел на улице. Берешь его и вставляешь в текст.

С Кингом соглашается Аллан Гурганус. Интересно проследить, как один вид сна переходит в другой:

Это странное сочетание использования образов и обрывков из реальных снов и нахождения способов вести сознательную жизнь в снах. А это и есть литература… Удовольствие рассказчика именно в том, что у меня по меньшей мере две жизни во сне: одну я веду восемь часов в день, когда закрываю глаза, а другую все остальное время.

Для Рэя Брэдбери было важно состояние полудремы, которое бывает сразу после пробуждения. В интервью Гэвину Гранту на сайте Booksense.com он сказал:

Думаю, мои книги нравятся людям, потому что они понимают, что это книги честные, интуитивные и похожие на сны. Сюжеты часто приходят ко мне, когда я просыпаюсь, – примерно в семь утра. Мне ничего не снится, но как раз в это время между пробуждением и полным бодрствованием разум расслабляется, идеи приходят в голову, удивляют меня, я выпрыгиваю из постели и бегу их записывать.

Это происходит, наверное, в шестидесяти процентах случаев. Я не верю в сны. Меня иногда спрашивают: «Вам когда-нибудь снился сюжет?» Нет, этого со мною не случалось. Я верю в такое расслабленное состояние: когда просыпаешься, ты еще не готов думать, но по-особенному воспринимаешь действительность, прежде чем пробудишься окончательно.

РЭЙ БРЭДБЕРИ (1920–2012)

Брэдбери известен множеством произведений, в частности «451° по Фаренгейту», «Марсианские хроники» и «Человек в картинках». Хотя его чаще всего называют автором научной фантастики, сам Брэдбери считал, что пишет фэнтези. Он никогда не посещал колледж, а настоящее образование получал в библиотеках.

Сырьем для литературы могут послужить не только ночные кошмары. Несколько лет назад мне самому приснилось начало сюжета, из которого, на мой взгляд, мог бы развиться неплохой сценарий комедии о писателе-неудачнике, собравшемся написать книгу для детей. Я проснулся и написал первые шесть страниц. Следующей ночью сон продолжился с того момента, где закончился в прошлый раз, и после этого я написал еще шесть страниц. Я был вне себя от радости: такими темпами я бы завершил сценарий всего за три недели!

К сожалению, больше снов не было, но первые двенадцать страниц в почти неизменном виде вошли в фильм «Сказка про корову».

Один из наиболее простых способов фиксировать сновидения предложила Джулия Кэмерон. Он называется «утренние страницы». Джулия советует писать по три страницы обычным почерком в манере потока сознания, чтобы обрести и удерживать творческую форму. Эти страницы не предназначены для чужих глаз, вы не будете их публиковать или как-то использовать, но там, вполне вероятно, будет что-то из ваших ночных снов.

От советов к делу!

К ДЕЛУ. Основная проблема – запомнить сон, но этому можно научиться. Держите у кровати диктофон или ручку и бумагу. Прежде чем уснуть, напоминайте себе, что намерены запомнить сон. Просыпаясь, немедленно записывайте или наговаривайте все, что удалось припомнить. Сначала, вероятно, вы извлечете только какой-то один образ или обрывок диалога. Но чем чаще вы будете так делать, тем больше сможете вспомнить. Тогда уже можно стать поразборчивее и записывать только те сны, которые оказывают какое-то эмоциональное воздействие. Именно у них больше шансов послужить строительным материалом или источником вдохновения при создании важной книги.

4. Развитие

Успешные писатели понимают, что идея должна расцвести. Вдохновение – это не просто внезапно пришедшая в голову идея; это еще и ее обработка, проращивание ее в нашем бессознательном и выпускание на волю по мере готовности.

Вот как описывал этот процесс в интервью Paris Review знаменитый автор детективов Жорж Сименон:

На бессознательном уровне у меня, наверное, всегда есть две или три – нет, не повести, даже не идеи повестей, но темы для них. Я даже и не думаю, что они могут мне пригодиться в этом качестве; это просто вещи, которые меня интересуют. За пару дней до того, как я начинаю писать роман, я сознательно начинаю разрабатывать одну из этих тем. Но еще до этого я пытаюсь нащупать некую атмосферу… Припоминаю, например, какую-нибудь весну в итальянском городке, местечко во французской глубинке или в Аризоне… и мало-помалу мне в голову приходит маленький мирок с несколькими персонажами. Этих персонажей я создаю частично из людей, которых я знаю, а частично – просто игрой воображения… И тут приходит та самая идея, которую я накладываю на этот мирок. Теперь героям предстоит решать именно ту проблему, которая интересовала и меня самого. Проблема вместе с героями уже создает сам роман.

Версия творческого процесса от Джека Керуака кое в чем похожа на предыдущую:

Обдумываешь, что же на самом деле произошло, рассказываешь долгие истории друзьям, пережевываешь все в мозгу, в свободное время связываешь нити, а потом, когда наступает время платить за квартиру, заставляешь себя сесть за печатную машинку или взять ручку и пытаешься все записать как можно быстрее… и это нормально, потому что весь сюжет у тебя уже в голове.

Он написал «На дороге» за три недели.

Мартин Эмис описывает то же самое так:

А случается то, что Набоков называл пульсацией. Пульсация, мерцание – словом, секунда понимания автором замысла. В этот момент писатель думает: «Вот нечто, о чем я могу написать роман»… Идея может быть совсем смутной – ситуация, герой, который находится в определенном месте в определенное время. Например, «Деньги» выросли из того, что я подумал о толстяке, который пытается снять кино в Нью-Йорке. Вот и все.

МАРТИН ЭМИС (р. 1949)

Эмис написал «Деньги», «Информацию» и «Лондонские поля». В детстве и молодости он отказывался читать прозу, отдавая предпочтение комиксам; его классный руководитель в школе аттестовал его как «удивительно малоперспективного ребенка». Многие его романы в некоторой степени автобиографичны, а в «Деньгах» герой даже носит его имя.

Один образ натолкнул Уильяма Фолкнера на идею романа «Шум и ярость»:

Все началось с образа, который возник у меня в голове. В то время я не понимал, насколько он был символичен. Это была девочка в замаранных сзади штанишках, которая сидела на грушевом дереве и смотрела через окно в дом, где хоронили ее бабушку, и сообщала братьям, стоящим внизу, что происходит. Когда я объяснил себе, кто они такие, что делают и почему у нее грязные штанишки, я понял, что уложить все это в рассказ не получится, это должна быть большая книга.

Элис Уокер рассказывает, как задумала самый известный из своих романов и как развернула идею в книгу:

Я не всегда знаю, откуда берутся мои книги, но в случае с «Цветом пурпурным» могу быть уверена. Я гуляла в лесу с Рут, моей сестрой, мы разговаривали о любовном треугольнике, которому обе были свидетельницами. Она сказала: «И однажды Жена попросила Другую одолжить ей кальсоны». И тут же на место встал недостающий кусочек книги, которую я мысленно писала, – о двух женщинах, которые замужем за одним и тем же человеком. Прошло несколько месяцев – я пережила болезни, развод, несколько переездов, поездку за границу, все сердечные невзгоды и откровения, но сказанное сестрой все так же служило стержнем в структуре романа, которую я выстраивала в голове.

Что общего у этих описаний? Все они начинаются с того, что появилась отправная точка, которая запускает работу мысли. Эрнест Хемингуэй писал:

Мне никогда не нужно было выбирать тему – скорее, это тема выбирала меня.

От советов к делу!

К ДЕЛУ. Какой бы ни была ваша отправная точка – образ, ощущение, подслушанное замечание, – немедленно фиксируйте ее. Запишите в блокнот, отправьте сами себе в SMS, надиктуйте на телефон (сейчас у многих телефонов есть встроенные диктофоны; можно воспользоваться и голосовой почтой самому себе), сфотографируйте. Для некоторых писателей сам акт фиксации идеи важнее, чем последующее обращение к ней. Отметить ее уже достаточно, чтобы она укоренилась в сознании, где сможет расти дальше.

Идею, подобно семенам, вряд ли стоит упорно вытаскивать на свет божий, чтобы посмотреть, не созрела ли она. Оставьте ее в покое, и в свое время она проклюнется на поверхность.

Визуальные подсказки помогает получить метод, о котором я уже писал в книге Creativity Now! Он был предложен Ричардом Стомпом, менеджером по стратегии и инновациям, и называется уличным поиском. Помните, как некоторые ходят по пляжам и высматривают в песке интересные штуковины? А вы будете не собирать раковины, а искать необычные зрительные образы и фотографировать их.

Неважно, будете ли вы использовать эти кадры в своем творчестве; сам процесс сознательного поиска интересных образов меняет у вас видение мира. Неожиданно оказывается, что глаза и разум куда более восприимчивы ко всему удивительному, необычному, что происходит вокруг вас.

То же самое относится и к звуковым образам. Конечно, большинство писателей и без того очень любят подслушивать, но попробуйте как-нибудь поставить себе целью (только, конечно, не нужно вести себя слишком нагло) записать как можно больше подслушанных разговоров. К концу дня они сложатся в диалог, достойный Беккета, и, возможно, натолкнут вас на идею для персонажа или сюжета.

Можно воспользоваться этими методами, чтобы помочь идее вырасти – скажем, если вы чувствуете, что какая-то из сюжетных линий зашла в тупик. Сопоставьте уже имеющиеся у вас элементы с собранными картинками, подслушанными репликами – и переходите к следующему этапу. Например, когда я работал над пьесой «Убить свою мать», я ломал голову: как продемонстрировать чувства героя после смерти его жестокой матери? В романе я бы просто изложил его мысли по этому поводу, но в пьесе все должно претворяться в действие. Я пошел на прогулку и сфотографировал несколько витрин, в том числе витрину танцевальной студии. И пришло решение. Мать всегда потешалась над неуклюжестью героя; когда же она умерла, он протанцевал по комнате – все еще неуклюже, но явно чувствуя освобождение.

Еще один полезный способ развития сюжета – представить, что вы уже закончили работу над книгой и теперь даете интервью любопытному журналисту. Представьте, как вас спрашивают о различных ее аспектах, в том числе и о тех, о которых вы пока сами понятия не имеете. Вы удивитесь, насколько быстро вам в голову придут идеи развязок и нужных звеньев сюжета, притом без всяких сознательных усилий с вашей стороны.

Часть II. Герои обретают жизнь

* * *

Каким образом великие писатели живо и реалистично представляют нам то, что они вообразили? Каковы отличительные черты героев, которые «так и сходят со страниц»? И как «научить их говорить», или в чем состоит искусство выстраивания диалогов?

В этом разделе Марк Твен, Фрэнсис Скотт Фицджеральд и многие другие блестящие создатели персонажей делятся своими секретами, а упражнения помогут вам применить усвоенные уроки на практике.

5. Как найти героя

У многих писателей точкой отсчета служат именно герои: они и определяют дальнейший сюжет. Хилари Мантел говорит:

Если вы хотите создать книгу, которая проживет много лет, которую будут перечитывать, можно вообще не думать о сюжете: думайте о героях… Если ваши персонажи получатся удачно, они просто станут делать то, что должны, в соответствии со своей природой, которую вы в них вложили, и вы обнаружите, что сюжет у вас уже есть.

Герои, которых мы помним еще долго после того, как забыли детали сюжета, столь же сложны, как и реальные люди. Джейн Гардам говорит:

Если персонажи (а главный смысл романа – в его персонажах; сюжет – дело второстепенное, исключая разве что триллеры, да и то я не уверена) не сложны, не противоречивы, не воспринимаются по-разному разными читателями, то книга своих денег не стоит.

Фрэнсис Скотт Фицджеральд советовал:

Начните с конкретного человека, и вы обнаружите, что создали типический образ. Начните с типического образа, и поймете, что вы не создали ничего. Ровным счетом.

Стиг Ларссон, автор «Девушки с татуировкой дракона», в письме к издателю объяснял, что сознательно пошел против типизации, создавая главного героя – журналиста-расследователя и других персонажей:

Я пытался создать героев, радикально отличающихся от традиционных персонажей детективов. Поэтому у Микаэля Блумквиста нет язвы, нет проблем с алкоголем и экзистенциальных страданий. Он не ходит в оперу, не занимается каким-нибудь странным хобби вроде моделирования самолетов; по большому счету у него нет проблем, а его главной характерной чертой является то, что он ведет себя как типичная «шлюха» – да он и сам это признает. Кроме того, я сознательно изменил гендерные модели поведения: Блумквист во многом играет роль «красотки», а Лисбет Саландер демонстрирует характер и качества, традиционно приписываемые мужчинам. Моей главной задачей было ни в коем случае не идеализировать преступление и преступника и не делать жертв стереотипными.

Марк Твен говорил:

Признак любой хорошей книги – то, насколько вас увлекают герои, желаете ли вы, чтобы положительные персонажи добились успеха, а отрицательные получили по заслугам. Но в большинстве книг читателю хочется как можно быстрее отправить их всех в ад.

Патрисия Хайсмит придерживалась похожего мнения:

Во-первых, читателям интересны люди, личности, в существование которых можно поверить и которых можно полюбить. Наивный, беззаботный, но удачливый герой или героиня нравятся публике, наверное, потому, что все мы беспокоимся, как бы не сделать глупость в сложной ситуации; и если находится персонаж, который все-таки ее делает и при этом преуспевает, читатель этому искренне рад. Читатель должен отождествить себя в какой-то мере с одним-двумя героями, иначе он просто не будет дочитывать книгу.

ПАТРИСИЯ ХАЙСМИТ (1921–1995)

Самые известные книги Хайсмит – «Незнакомцы в поезде», «Талантливый мистер Рипли» и «Дневник Эдит». Она начинала путь в литературе с того, что писала тексты к комиксам для издателя Неда Пайнса. Книгу «Цена соли» она опубликовала под псевдонимом и не признавалась в авторстве несколько десятков лет.

Чтобы ваши персонажи были небезразличны читателю, прежде всего следует понять их вам самому: что двигает ими, что они сделали бы в той или иной ситуации и что бы сказали. Сомерсет Моэм писал:

О своих героях никогда не знаешь всего. И не все, что вы знаете, отразится в уже законченной работе.

В книге «Если вы хотите писать» Бренда Уэланд отмечала:

Однажды кто-то спросил Ибсена, почему героиню его «Кукольного дома» зовут Нора, и он ответил: «На самом деле полностью ее имя – Элеонора, но Норой ее называли с детства». То есть он знал всю ее жизнь, все о ней с раннего детства, хотя в пьесе показаны всего несколько часов ее жизни.

Исходный образ

Для многих авторов развитие замысла – органический процесс. Все может начаться с какого-то одного образа или персонажа и вырасти в полноценную книгу. Вот как описывает это Роуз Тремейн:

Дождливым днем в августе 1983 года я лежала на кровати в гостиничном номере в Бурже и видела сон наяву. Мне привиделся мужчина средних лет, он стоял у низкой каменной стены где-то в сельской местности. У него были редеющие волосы песочного света. Выглядел он усталым и меланхоличным. Мужчина смотрел в ясное небо, где кружила огромная птица. Он узнал орла, и любопытство сменило печаль. Орел все снижался и снижался, потом подлетел к стене и сел на нее. И тут человек улыбнулся, почувствовав себя отчаянно счастливым. Он понял, что произошло какое-то чудо.

Такая последовательность образов, выражающая идею внезапной трансформации, запредельности, стала отдаленной основой моего романа «Сезон бассейна». Это было то, что я называю «первой тайной» книги, то, что, возможно, содержит самую суть романа, если смысл этой тайны правильно истолкован. Это часть процесса создания романа: воображение рождает образы, а разум автора контролирует их, наполняет смыслом и помещает в контекст.

Еще один пример приводит Томас Флеминг:

Мой последний роман «Часы счастья» начался с одного слова – Мик. Потом Мик получил фамилию – О’Дэй. Это имя продолжало пульсировать у меня в сознании. Постепенно сформировался облик героя: американец ирландского происхождения, не сумевший оправиться после войны во Вьетнаме, живущий с друзьями в прибрежном городке в Нью-Джерси, а неподалеку живет вьетнамская женщина, которую он любил. Теперь она беженка, неприкасаемая, отчужденная навсегда.

Множество удивительных людей, которых упоминают эти авторы, живут вокруг нас, достаточно лишь повнимательнее посмотреть, словно бы наложить на действительность нужный фильтр. Вы, может быть, замечали, что, когда вы идете в магазин за новым телевизором, мир вдруг переполняется рекламой телевизоров. Как только телевизор куплен, реклама исчезает. На самом деле, конечно, реклама никуда не девается, но вам она уже не нужна, и разум автоматически ее отфильтровывает.

Точно так же я замечал, что, когда выхожу на улицу с фотоаппаратом, все люди кажутся мне визуально интересными: конечно, они такие же, как всегда, но с фотоаппаратом я специально ищу их. Иногда получается сделать снимок, порой нет, но, наблюдая за людьми, я хорошо их запоминаю.

Характер человека определяется не только внешностью, но и поведением. У меня есть знакомая, которая не может провести и пяти минут, чтобы не начать проверять сообщения на телефоне, и десяти, чтобы не зайти на страницу в Facebook. В результате разговаривать с ней не самое приятное занятие, но она станет для меня отличной моделью, если я захочу создать самовлюбленного и беспокойного персонажа.

Вот как Итало Кальвино пользуется простыми, но яркими описаниями, рассказывая нам о персонажах романа «Невидимые города»: