Текст бизнес-книги "Охота на прибыль фондового рынка"

Автор книги: Юрий Чеботарев

Раздел: Ценные бумаги и инвестиции, Бизнес-книги

1.4. Стальной драйв

За первое полугодие 2008 г. мировой стальной рынок поставил новые ценовые рекорды. Резкий рост цен на металлы приблизился к рекордам за последние 33 года [5]. Уникальность ситуации с ценами на сталь заключалась в том, что ценовые рекорды XX века устанавливались дважды – во время первой мировой войны и на пике холодной войны между СССР и США. Именно военное противостояние между СССР и США выступало в роли привода роста цен на металлы. Сейчас реальные цены на сталь еще выше. Но нет никакого мирового катаклизма или военного противостояния. Отрасль вступила в фазу кардинальных структурных перемен. Появились принципиально новые экономические факторы способные «переварить» сверхвысокую стальную конъюнктуру [6].

Основным фактором резкого удорожания стальной продукции был дефицит сырья для сталеплавильного производства – железной руды и коксующегося угля. Дефицит был вызван резким ростом спроса со стороны Китая, форс-мажорным обстоятельствам добычи сырья в ЮАР и Австралии, а также дефицитом инвестпроектов по разработке новых месторождений. Так китайцы готовы были платить по $202 за тонну кусковой руды. Хотя и не исключено, что Китай пытался накопить запасы руды для поддержания устойчивого роста металлургической промышленности в будущем. В балансе потребления железорудного сырья (ЖРС) более 25% импортных закупок Китая отправлялось в длительное хранение. Возможно, таким способом Китай пытался накопить необходимые резервы для переговоров с крупнейшими майнинговыми компаниями в будущем.

Еще больше выросли цены коксующегося угля. Мировые сталелитейные гиганты Nippon Steel и Posco согласились с повышением стоимости сырья до $300 за тонну, а сам уголь обогнал руду в себестоимости стали, на которую ранее приходилась главная часть затрат на ее производство. Таким образом, экономика сталелитейной отрасли сменила тип с бокового тренда на долговременно растущий тренд. Цены, как на сырье, так и собственно на сталь никак не хотят отступать назад.

А именно новые ценовые горизонты на сырье и сталь неизбежно привели к серьезным последствиям в мировой экономике. Во-первых, это привело к мировому перераспределению капитала. И в первую очередь коснулось инвестиционного капитала. Мировых залежей руды и угля в земле предостаточно, хватит на сотни лет. Осталось только их добыть. Но добыча угля и руды до последнего времени не была достаточно инвестирована. Потребовалось существенное смещение интересов инвесторов на десятки и сотни миллиардов долларов для ввода в строй новых месторождений и новых сталелитейных производств.

Во-вторых, следует ожидать смены технологических приоритетов. Поскольку дефицит сырья надолго, то надолго и высокие цены на сталь. Пока сталь – это основной конструкционный материал человечества. Его дороговизна неминуемо распространится по всей технологической цепочке вплоть до конечной продукции. Так что более широкое использование и создание новых металлосберегающих технологий уже на повестке дня. Такие технологии многие годы и даже десятилетия оставались на периферии внимания бизнеса в целом, общества и власти. Их обновление потребует массу времени и денег.

В-третьих, не следует исключать возможную смену технологий по производству стали. Высокие цены на сталь могут привести к росту популярности современных способов производства стали – путем прямого восстановления железа из руды, без домен. Процесс непрерывен и более экологичен. Однако дорог. Политики и инвесторы в развитых странах обязательно воспользуются этим обстоятельством и, пока цены высоки, создадут условия для повсеместного перехода на такую технологию. Все это потребует серьезных инвестиций, и даже если цены на сырье в каком-то отдаленном будущем упадут, цены на сталь все равно останутся высокими – из-за возросшей себестоимости производства.

В общем, обстоятельства стального драйва для мировой экономики будут непростыми. Достаточно вспомнить, что высокие цены на нефть спровоцировали развитие производства биотоплива, а это, в свою очередь, привело к общемировому продовольственному кризису. Не исключено, что последствия запредельных цен на сталь будут не менее жесткими.

Россия остается одним из крупнейших производителей и экспортеров стальной продукции. Крупнейшие компании в черной металлургии страны за последние два-три года показывают отличные финансовые результаты и стремятся выйти на мировые рынки в качестве полноценных транснациональных компаний. Платой за это является быстрый рост внутренних цен на металл, уже сравнявшихся с мировыми. Реализация крупных проектов по модернизации инфраструктуры страны станет, соответственно, дороже, а конкурентоспособность отечественного машиностроения, соответственно, меньше. Это – наша плата за игру на глобальном рынке в новых условиях.

1.5. Классический русский драйв

Если в конце 90-х годов прошлого столетия серьезными свойствами драйвера российского фондового рынка обладал премьер-министр Виктор Черномырдин, то сегодня премьер-министр Владимир Путин может привести российский фондовый рынок в такое движение, что даже олигархам мало не покажется. И история тому свидетель.

В апреле 2008 г. федеральная антимонопольная служба (ФАС) начала проверку ценообразования сталелитейных компаний. Причиной тому жалобы трубных компаний, которые обвиняли производителей стали в завышении цен [7]. Половина затрат на разработку новых месторождений нефти – это закупка труб. А нефтянка в этом смысле есть производная металлургии. Нефтяники жаловались, что трубы с начала года подорожали на 20-30%. Трубники кивают на поставщиков, которые подняли цены на сталь и металлолом [8]. Сталевары, в свою очередь, указали на подорожание сырья. Прежде всего, коксующегося угля. С начала года он подорожал в два с лишним раза. Здесь то и попала под «обстрел» компания «Мечел» – крупнейший в стране производитель углей для металлургии. А по ряду дефицитных марок угля и вовсе монополист.

ФАС объявила о начале расследования ценообразования на рынке коксующегося угля. В конце июня на специальном совещании в Правительстве России, угольщикам и металлургам было рекомендовано заключать долгосрочные контракты на поставки своей продукции.

Персональное внимание премьера к компании «Мечел» и ее главному акционеру Игорю Зюзину обеспечили «коллеги по отрасли». Основные претензии к «Мечелу» были у Новолипецкого меткомбината (НЛМК), «Алтай-Кокс» (входит в группу компаний НЛМК) и Магнитогорского меткомбината (ММК).

«Мечел» поступал следующим образом: своей швейцарской «дочке» Mechel Trading продавал уголь по 1100–2000 руб. за тонну, которая в свою очередь заключала контракты уже по реальным рыночным ценам (к примеру, трейдер Glencore платил Mechel Trading $323 за тонну). При этом НЛМК не мог добиться поставок и по 4400 руб. за тонну [9]. «Нельзя шантажировать металлургические комбинаты угрозой остановки эшелонов с углем в целях двукратного повышения цен», – резюмировала ФАС поведение «Мечела». Впрочем, какого-то обоснования, что цены «Мечела» были действительно монопольно высоки, приведено не было. Почему тот же НЛМК не мог купить уголь на стороне? Мог ли и должен ли был «Мечел» перенаправить законтрактованные на экспорт объемы в пользу внутреннего рынка, где покупатель намерен платить меньше? Ответов на эти вопросы ФАС почему-то не дала. Тем не менее «Мечел» оказал содействие в расследовании ФАС и принял меры по устранению нарушений и их последствий. По жалобам ФАС возбудило дела против основных компаний группы «Мечел» по причине отказа поставлять НЛМК угольный концентрат по низким ценам и отказа заключать новый договор поставки. ФАС обвинила структуры «Мечела» в использовании доминирующего положения на рынке коксующегося угля с целью завышения цен. И в конце июня на специальном совещании в Правительстве угольщикам и металлургам было рекомендовано заключать долгосрочные контракты – таким способом, чтобы защитить потребителей угля от резких скачков цен на сырье. «Мечел» воспользовался рекомендацией и перешел на подобную практику 22 июля 2008 г. В результате, оснований для критики «Мечела» не осталось – все недостатки компания устранила, а старыми нарушениями должны были бы в рабочем порядке заниматься антимонопольщики.

И, тем не менее, премьер-министр В.Путин в конце июля на президиуме правительства провел неожиданную и резкую атаку на группу «Мечел» [10]. Он дал понять, что претензии к компании – часть плана по борьбе с трансфертными ценами и неуплатой налогов металлургами. Тут же следственный комитет при Генпрокуратуре начал искать в делах «Мечела» признаки «уголовного деяния». Фондовый рынок осознал и масштаб происходящего, и аналогии с ЮКОСом [11]. Заявляя о «зачистке проблем», В.Путин ударил не только по самолюбию и карьере Зюзина, но и по его кошельку. Состояние Зюзина, которое оценивалось журналом Forbes Russia в $7-10 млрд., в значительной степени зависит от того, как котируются акции «Мечела» на биржах. На американской бирже NYSE депозитарные расписки российской компании стали лидером падения среди всех ценных бумаг. «Мечел» подешевел в США сразу на 37.6%. На российской бирже РТС при открытии торгов 25 июля акции «Мечела» рухнули более чем на 45%. Насколько уменьшилось состояние Зюзина после заявления В.Путина, сказать сложно. Однако сам «Мечел» подешевел сразу на $5 млрд. и стал отличной мишенью для поглощения. Особенно со стороны какой-нибудь госкомпании, которые в последние годы скупают большинство ценных добывающих активов.

В среде биржевых спекулянтов даже появилось мнение, что «главный инженер современной российской экономики» В.Путин занялся рейдерством на государственном уровне. Это далеко не так. Чтобы это понять, достаточно обратиться к истории возникновения термина «рейдер». Английское слово raider относится к временам правления английской королевы Елизаветы I и противостоянию английского и испанского флотов. Рейдером назывался мобильный военный корабль в английском флоте, в одиночку нападавший на суда испанцев. Лицензию на такие операции давала лично королева. В современной интерпретации действия «рейдера» скорее похожи на действия пиратов. Их профессия – захват чужой собственности. Естественно, путем обмана. И таких рейдеров в России становится все больше. В случае с компанией «Мечел», В.Путина нельзя назвать рейдером потому, что он сам может выдать лицензию на рейдерство: на то и государева воля.

Критика премьер-министра В. Путина в адрес «Мечела» и его владельца стоила российскому фондовому рынку почти $60 млрд. [12]. Заявления премьер-министра, сделанные в момент структурной перестройки мировых цен на железорудное сырье спровоцировали паническую распродажу. Российские индексы вернулись на уровни начала года, когда волна ипотечного кризиса захлестнула все мировые площадки. Биржевые спекулянты даже предположили, что пока ситуация с «Мечелом» не разрешится, российский рынок продолжит лихорадить.

Поведение премьер-министра напомнило биржевым спекулянтам начало дела ЮКОСа. Помня ту историю, западные инвесторы, не задумываясь, начали продажи сначала в США, а затем и в России. Власти не замедлили напомнить российскому бизнесу о правилах игры: отечественные олигархи, владеющие крупными активами, не должны забывать о социальных и политических обязательствах, а «игры» с трансфертным ценообразованием и манипулирование рынками строго караются. Котировки акций российских компаний по-прежнему сильно зависят от капризов властей. Именно с действиями государства были связаны все громкие события, повлиявшие на падение фондового рынка.

Интересно, что силовые методы к «Мечелу» государство применяет не впервые. Аналогичный случай произошел в 2004 г. – когда «Мечел» пытался купить госпакет акций Магнитки. Такой альянс угля и стали позволил бы Зюзину создать крупнейшего игрока в черной металлургии. Но директор ММК В.Рашников этому воспротивился и обратился за помощью к министру промышленности В.Христенко. Накануне продажи госпакета Магнитки в офисе «Мечела» начались проверки МВД, были предъявлены обвинения в уклонении от уплаты налогов. В итоге «Мечелу» пришлось продать долю в Магнитке г-ну Рашникову. Дело о налоговых нарушениях замяли, «Мечел» отделался небольшими штрафами.

С тех пор «Мечел» стал осторожнее, налоги платит исправно. Однако конфликты у Зюзина с коллегами все равно случаются. Покупал «Якутуголь» – перешел дорогу всем металлургам: «Северстали», Магнитке, НЛМК. Покупал ферросплавный бизнес (выпуск легирующих добавок для сталей) – опередил «Евраз-груп». Куда серьезнее претензии губернатора Кузбасса – Амана Тулеева. С ним у Зюзина не слишком хорошие отношения с давних пор.

Обвальное падение российского фондового рынка, во многом вызванное резкими высказываниями В.Путина в адрес компании «Мечел», в очередной раз доказало, что урок пятилетней давности, преподанный бизнесу «делом ЮКОСа» хорошо усвоен российским фондовым рынком. К несчастью для государства, даже слишком хорошо [13].

Российским биржевым спекулянтам в этом смысле работать значительно проще, чем западным: речи наших чиновников расшифровывать не надо, официальные лица выражаются более чем определенно. И пусть их манера изъясняться несколько своеобразна, но все уже научились понимать, что власти имеют ввиду. Начало усиленных налоговых проверок, появление экологических претензий, нарекания со стороны трудовых инспекций – все это явный признак того, что государство недовольно поведением владельцев этих компаний. Следовательно, их компаниям грозит еще не совсем ясная, но вполне определенная опасность, и вложения в них становятся рискованными.

1.6. Намек на распил

До заявления премьер-министра в адрес Зюзина сложности «Мечела» носили, скорее, локальный характер. Металлурги просто хотели заставить «Мечел» правильно продавать им сырье. Но теперь, когда В.Путин сделал такое заявление, ситуация могла измениться в корне, и последствия могли быть любыми. По фондовому рынку ползли слухи, что компанию могут попробовать «распилить». Появились опасения, что из «дела Мечела» сделают очередное «дело ЮКОСа», правда, не столь варварским способом. Ведь достаточно забавно получилось: сначала «Мечелу» дали купить крупные угольные месторождения, затем дождались, пока он поднял прибыльность угольного сегмента на приемлемый уровень, и только тогда наступило время прибрать эти активы к рукам государства.

«Распил» – это тоже драйв, и поэтому любая попытка «распила» приводит к масштабным ценовым движениям на фондовом рынке. Для держателей ADR самое главное, чтобы компанию не распродали по частям. А если сменится владелец – например, на Усманова или Абрамовича, – ничего ужасного для держателей этих бумаг не произойдет. Сегодня акции «Мечела» торгуются с коэффициентом EV/EBITDA порядка 1.5, а акции других металлургических компаний по 5-7. Но, коэффициент EV/EBITDA полезен для анализа стабильного рынка, на который не давят политические риски. Поэтому в ситуации с «Мечелом» этот коэффициент для анализа не годился.

История с «Мечелом» еще раз подтвердила, что на фондовый рынок России вернулись политические риски. Именно ситуация вокруг «Мечела» не позволила российским акциям реализовать свой фундаментальный потенциал в 2008 г. Претензии к «Мечелу» – это не преследование отдельной компании, а реакция правительства на вызовы инфляции и рост мировых цен на сырье [14]. Политические риски оказываются важнее корпоративных прибылей. Береженого Бог бережет, а небереженого конвой стережет.

1.7. Стечение обстоятельств

Шесть дней войны между Россией и Грузией в августе 2008 г., а перед этим – события вокруг «Мечела» и ТНК-ВР, заставили инвесторов переоценить риски инвестиций в Россию. Это спровоцировало масштабный отток активов с фондового рынка. Министр финансов России оценил отток капитала из страны в $15 млрд. При этом надо отметить, что российский рынок не был единственным, испытывавшим подобные затруднения – схожая ситуация наблюдалась на рынках Китая, Бразилии, других развивающихся стран. Суммарная капитализация отечественных компаний упала ниже $1 трлн. [15].

Вспыхнувший военный конфликт на Кавказе сильно напугал инвесторов, что существенно усилило волатильность на рынке. Война лишь спровоцировала вывод средств. Стабильность бизнеса в России переоценивают даже западные инвестиционные банки, хотя российские клиенты формировали существенную часть их прибыли. В самом деле, нет ничего удивительного в том, что в условиях централизованно управляемой экономики что-то будет контролироваться, увеличивая, таким образом, непредсказуемость экономической ситуации [16].

В августе 2008 г. наблюдалось снижение цен на товарных рынках, и инвесторы выводили средства из многих сырьевых стран. Однако в России негатив усугублялся политическими рисками. Для того, чтобы на российском рынке начался разворот, необходимо было потепление в информационной войне, развернутой между Россией и Западом. Возращение инвесторов на российский рынок во многом определялось дальнейшей динамикой цен на сырьевых площадках и урегулированием ситуации вокруг «Мечела».

Биржевые спекулянты были уверены, что на рынке действовали целевые «медведи», цель которых – опустить российские фондовые индексы до минимума, добившись срабатывания margin call у российских игроков. Ведь если сработает margin call, это заставит российских игроков еще более активно продавать бумаги. Когда бумаги достигнут новых минимумов, спекулянты начнут приобретать российские активы. Несмотря на то, что всем известно: в российских бумагах заложены риски, уровень которых значительно превышает реально существующий. Но Россия – это крупнейшая держава, и она нужна Европе и США не меньше, чем они нужны России: экономики США и Европы балансируют на грани рецессии, их внутреннее потребление замедляется, экспорт товаров и услуг, в том числе и в Россию, для них крайне важен.

Золотовалютные резервы России, объем которых в августе 2008 г. превышал $597 млрд., инвестировались в долговые обязательства США и Европы. Это показывало, что Россия фондировала дефициты текущих счетов этих стран. Наконец, Россия – крупнейший экспортер сырья на мировые рынки, а развитие конфликта с западными странами может спровоцировать начало нового витка роста (или падения) цен на товарных рынках, что очень болезненно для импортеров.

Китайский индекс Shanghai composite за три месяца снизился на 30%. Показатель P/E (отношение капитализации рынка к прогнозируемой прибыли эмитентов) для китайских компаний снизился более чем в два раза (с 50 до 18). Основной причиной вывода средств из стран BRIC стало усиление международной напряженности и замедление роста мировой экономики. Кроме того, одним из факторов, вызвавших оттоки из сырьевых стран BRIC (Россия и Бразилия) стало снижение цен на товарных рынках. Если в первом полугодии 2008 г. инвесторы выводили средства из развитых стран, пытаясь на фоне роста цен на товарных рынках найти спасение в странах-экспортерах сырья, то во втором полугодии акценты поменялись [17]. Несмотря на невысокий уровень процентных ставок, ликвидность на мировых рынках продолжала сокращаться. Поэтому чтобы покупать активы компаний развитых стран, международные инвесторы вынуждены были сокращать количество бумаг развивающихся рынков в своих портфелях. Хотя в долгосрочной перспективе развивающиеся рынки останутся локомотивом мировой экономики.

Современная экономика России обладает огромным запасом прочности. Профицит счета текущих операций в 2008 г. составлял порядка $140 млрд., профицит бюджета – порядка $93 млрд., а золотовалютные резервы приблизились к $600 млрд. Опасения, что российские монополии не смогут рефинансировать свои долги, несостоятельны. Такие крупные компании как «Газпром», «Евраз», «ВымпелКом», «Иркут», ТМК, «Северсталь», Газпромбанк, ВТБ, Альфа-банк, Промсвязьбанк, ХКФБ успешно разместили выпуски еврооблигаций, предложив премию 0.5-1% по доходности. На фоне высоких цен на нефть и продолжения роста российской экономики у иностранных инвесторов сохранялся хороший аппетит к нашим компаниям с понятным кредитным качеством и хорошей ликвидностью долговых инструментов. Российские банки имели возможность получать зарубежные деньги через синдицированные кредиты и секьюритизацию портфеля кредитов [18].

1.8. Прогноз мимо кассы

До резкой атаки В.Путина на группу «Мечел» банк Москвы усиленно агитировал своих инвесторов покупать акции стальной компании. Аналитики банка Москвы соревновались в красноречии и где только можно расхваливали свои прогнозы. Cуть этих прогнозов сводилась к следующему [19]. Несмотря на то, что стальной бизнес группы «Мечел» все еще обеспечивает значительную часть прибыли, основные перспективы компании, по мнению банка Москвы, связаны с горнодобывающим сегментом. Большинство экспертов банка Москвы склонно воспринимать компанию скорее как «угольного игрока»: на долю «Мечела» приходится около 21% добычи коксующегося угля в России. Вход предприятия в элиту стал возможным как за счет высоких цен на продукцию, так и за счет удачных сделок по слиянию и поглощению: с начала 2007 г. группа «Мечел» приобрела более десятка активов на общую сумму $4.2 млрд. За год беспрецедентного ралли цены на коксующийся уголь на мировых рынках увеличились в разы. К середине следующего десятилетия «Мечел» имеет все шансы стать вторым производителем коксующегося угля в мире после альянса BHP Billiton и Mitsubishi по причине запуска проекта освоения Эльгинского месторождения стоимостью более $3 млрд. Эксперты Банка Москвы, тем не менее, оговаривались, что высокая зависимость от товарных рынков, а также возможность введения государством экспортных пошлин на коксующийся уголь добавляют риска вложениям в акции «Мечела». Однако оценка компании предполагает запас прочности, а серьезное понижение стоимости актива возможно лишь при более чем трехкратном падении цен в течение нескольких лет или при введении запретительных пошлин на экспорт угля из России, что маловероятно.

Потенциал роста стоимости акций оценивался в 54%. Прогнозировался рост цен от $39 до $60. Увы! Мечтам аналитиков банка Москвы не посчастливилось сбыться. Все их блистательные прогнозы оказались враньем. Что это за аналитики, которые не умеют просчитать политические риски? Спустя время аналитики банка заговорили, что появились неожиданности, которые никто не мог предугадать. Конечно, никто! Работа биржевых аналитиков – это нечто сродни хиромантии и оккультным наукам. Никто не может прогнозировать такие события, как резкая атака премьер-министра на работу крупной металлургической компании. Так же как и начало атаки террористов на жизненно важные объекты цивилизованных стран. Прогнозировать цены на биржевые активы – это все равно что гадать на кофейной гуще. Чем и отличились биржевые аналитики банка Москвы. Прогнозировать подобные события биржевые аналитики не способны вообще.

Все прогнозы похожи на попытки угадать пейзаж за поворотом. А вот в период кризиса никакие прогнозы не нужны. Крупному бизнесу ничего не остается, как верить в безграничные возможности государства и просить денег. Например, Олег Дерипаска спасся от margin call по акциям «Норильского никеля» с помощью $4.5 млрд. кредита в государственном Внешэкономбанке [20]. Хотя к концу 2009 г. такое спасение от margin call приведет Дерипаску к разделу собственности с ВЭБом. Это напоминает схему залоговых аукционов 90-х, только вывернутую наизнанку. Правда, расширение госучастия может быть оформлено и другими методами, например выкупом дополнительной эмиссии акций за счет государства.

Для российской экономики, как ни крути, любой сценарий прогноза построен на зыбучих нефтяных песках. Как нефть привязана к случайным колебаниям, так и рубль – в полном смысле нефтяная валюта. Пять лет он укреплялся на экспортных доходах, но при падении цен на нефть расплатился сполна. И пусть у Центрального банка России третьи в мире золотовалютные резервы, даже их может не хватить, если цена на нефть упадет до $30 за баррель. Россия не способна собственными силами переломить тенденцию к спаду нефтяных цен. Россия слишком сильно вовлечена в мировую экономику.