Текст бизнес-книги "Избранные труды. Том II"

Автор книги: Зинур Зинатуллин

Раздел: Юриспруденция и право, Наука и Образование

Прокурор как субъект уголовно-процессуального доказывания и как сторона обвинения осуществляет от имени государства уголовное преследование, а также надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия. Прокурор вправе по возбужденному уголовному делу поручать его расследование дознавателю, следователю, нижестоящему прокурору либо самому произвести по нему предварительное следствие, осуществлять другие действия и принимать решения в пределах предоставленных ему Федеральным законом о прокуратуре Российской Федерации и УПК РФ полномочий. В судебном разбирательстве по первой инстанции и в апелляционном производстве прокурор осуществляет уголовно-процессуальное доказывание посредством своего участия в расследовании уголовных дел, в исследовании доказательств и иных средств доказывания в ходе судебного следствия, в выступлении с обвинительной речью в процессе судебных прений. При пересмотре судебных приговоров в кассационном и надзорном порядке прокурор обосновывает законность и обоснованность такого акта, а в случае принесения им протеста и свои доводы на предмет пересмотра (отмены или изменения) судебного приговора.

Среди органов и лиц, отнесенных нами к первой группе субъектов уголовно-процессуального доказывания, особое место по праву принадлежит судье и суду. В соответствии со ст. 118 Конституции РФ суд является единственным органом, на который возложено осуществление правосудия. Судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Основное содержание правосудия заключается в разрешении спорного вопроса по существу. В гражданском процессе – это разрешение исковых притязаний (требований); в уголовном процессе – фигурирующее по уголовному делу обвинение.

Сформулированное органами предварительного расследования обвинение разрешается в суде на основе всестороннего, полного и объективного исследования всех обстоятельств конкретного уголовного дела. Только такой анализ собранных по делу доказательств и делаемый на основе их оценки вывод о виновности (невиновности) подсудимого является базой постановления законного, обоснованного и справедливого судебного приговора. Вместе с тем судебная практика свидетельствует о том, что не всякий приговор суда первой инстанции содержит в себе объективную истину по делу. В силу этого и предусмотрена возможность его пересмотра в апелляционном, кассационном и надзорном порядке. Констатация такими судами незаконности и необоснованности пересматриваемого в этих судебных инстанциях приговора есть и одновременная констатация факта, что суд первой инстанции не дал точного, однозначного ответа на вопрос о виновности или невиновности подсудимого в инкриминируемом преступлении.

Разрешение судом обвинения по существу и его возможная корректировка в вышестоящих судебных инстанциях и образуют в своей совокупности содержание правосудия по уголовным делам[54]54
  См.: Зинатуллин Т.З. Осуществление правосудия – функция российского уголовного процесса//Рос. судья. 2001. № 6. С. 12–13.


[Закрыть].

Исследуя в судебном заседании имеющиеся по уголовному делу доказательства, давая доказательствам свою оценку и обосновывая выносимый приговор (обвинительный или оправдательный) либо принимая иное решение по разрешаемому уголовному делу или постановленному судебному приговору, суд (судья) выступает тем самым в качестве самого активного субъекта уголовно-процессуального доказывания.

Сказанное о роли судов в уголовно-процессуальном доказывании не меняется в зависимости от того, осуществляется ли правосудие единолично судьей или в составе коллегии, в том числе и в суде присяжных. Отдельные особенности проявляются лишь в формах и процедурах проведения судебного разбирательства. Даже когда законодатель допускает некоторое упрощение порядка судебного разбирательства в случаях согласия подсудимого с обвинением (гл. 40 УПК РФ 2001 г.), с суда не снимается ответственность за принятие законного, обоснованного и справедливого судебного решения.

Обладая властными полномочиями, каждый из входящих в состав первой группы субъектов уголовно-процессуального доказывания должностных лиц должен обладать еще и определенными профессиональными и нравственными качествами, позволяющими им в ходе расследования и разрешения дела действовать с максимальной отдачей в плане наиболее успешного выполнения стоящих перед уголовным процессом задач.

Законом однозначно решен вопрос о том, что обязанность доказывания виновности обвиняемого и опровержение доводов, приводимых в защиту подозреваемого и обвиняемого, лежат на стороне обвинения, т. е. на субъектах первой группы участников уголовно-процессуального доказывания. И эти свою обязанность они не вправе перекладывать на подозреваемого и обвиняемого.

Обязанность доказывания – это правовая обязанность органов и должностных лиц, ведущих производство и имеющих право на принятие решения. Невыполнение ими этой обязанности должно повлечь за собой негативные последствия (отмену приговора, частные определения в их адрес, привлечение к дисциплинарной или даже к уголовной ответственности).

Всякие попытки переложить указанную обязанность, именуемую как бремя доказывания обвинения, должны самым решительным образом пресекаться, а полученные при этом фактические данные не могут выступать в качестве доказательств по уголовному делу. Сказанное полностью согласуется с правовым положением, называющимся «презумпция невиновности», в силу которого обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана вступившим в законную силу приговором суда. Отрицание презумпции невиновности означало бы, по существу, признание наличия презумпции виновности, чуждой нашему строю, законодательству, принципам, обычаям, образу жизни. И нашим юристам, особенно практикам, об этом надлежало бы всегда помнить. Между тем дело обстоит не всегда таким образом. Определенный повод для этого дают как наш законодатель, так и существующие образцы процессуальных документов. Так, согласно ч. 2 ст. 173 УПК РФ «в начале допроса следователь выясняет у обвиняемого, признает ли он себя виновным, желает ли и на каком языке дать показания по существу предъявленного обвинения»; перед началом судебного следствия председательствующий опрашивает подсудимого, понятно ли обвинение и желает ли он выразить свое отношение к обвинению (ч. 2 ст. 273 УПК РФ). В процессуальных актах (см. протокол допроса обвиняемого) позицию, занятую обвиняемым по отношению к обвинению (непризнание, частичное или полное признание), закрепляют еще и подписью самого обвиняемого. Разве это не завуалированное психологическое давление на обвиняемого, своеобразное принуждение к тому, чтобы он начал давать показания. По существу, здесь перечеркиваются положения ч. 2 и 3 ст. 14 УПК РФ. Представляется, что обвиняемому после объявления постановления о привлечении его к уголовной ответственности в качестве обвиняемого необходимо сразу предоставить возможность реализовать свое право на дачу показаний или отказ от них.

Участие субъектов, входящих во вторую группу участников процесса (отстаивающих в них свой собственный интерес), является их правом, а не обязанностью. Подозреваемый, к примеру, может защищаться от возникшего в отношении него подозрения и давать показания, представлять доказательства своей непричастности и использовать другие предоставленные ему ст. 46 УПК РФ права. В то же время после разъяснения ему содержания ст. 51 Конституции РФ о том, что «никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников», он может отказаться от дачи объяснений и показаний, от использования других своих процессуальных прав, например от права иметь защитника, если только участие такого лица в силу ст. 51 УПК РФ в уголовно-процессуальном доказывании не является обязательным. Сказанное равным образом относится и к обвиняемому, к лицу, в отношении которого в соответствии со ст. 47 УПК РФ вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемого или составлен обвинительный акт. В указанной уголовно-процессуальной норме назван обширный круг прав, которыми обвиняемый вправе распорядиться по своему усмотрению (знать существо обвинения, представлять доказательства, давать показания, пользоваться услугами защитника, обжаловать действия и решения следователя, знакомиться со всеми материалами оконченного расследования уголовного дела и т. д.).

Потерпевшим в соответствии со ст. 42 УПК РФ является физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а в случае причинения преступлением вреда имуществу и деловой репутации – и юридическим лицом.

Потерпевший как субъект уголовно-процессуального доказывания наделяется, как и обвиняемый, самым широким кругом прав, которыми он также может распорядиться по собственному усмотрению (знать о предъявленном обвиняемому обвинении, давать показания, представлять доказательства, иметь представителя, выступать в судебных прениях и т. д.).

По делам о преступлениях так называемого «частного обвинения» (по терминологии ст. 20 УПК РФ 2001 г. – вид частного уголовного преследования. – З.З.) уголовные дела возбуждаются лишь при наличии заявления потерпевшего или его законного представителя, а в случае смерти потерпевшего – близкого родственника (ч. 1, 2 ст. 318 УПК РФ). Уголовное дело по таким делам может быть возбуждено и прокурором, если потерпевший в силу беспомощного состояния или по иным причинам (материальная зависимость от обвиняемого и т. д.) не может защищать свои права и законные интересы (ч. 3 ст. 318 УПК РФ).

В соответствии со ст. 43 УПК РФ 2001 г. частный обвинитель наделяется правами, предусмотренными ч. 4, 5, 6 ст. 246 УПК РФ, т. е. правами обвинителя в судебном разбирательстве. Используя такие права, частный обвинитель и выступает в качестве субъекта уголовно-процессуального доказывания.

Участие гражданского истца и его представителя, гражданского ответчика и его представителя в уголовно-процессуальном доказывании ограничено рамками заявленного по уголовному делу гражданского иска. Закон предоставляет им для этого достаточно широкие права (ст. 44–45, 54–55 УПК РФ).

Есть необходимость обстоятельно рассмотреть вопрос об участии в уголовно-процессуальном доказывании такого его субъекта (участника), каким является защитник. Согласно ст. 49 УПК РФ «защитником является лицо, осуществляющее защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых и оказывающее юридическую помощь при производстве по уголовному делу».

Как субъект уголовно-процессуального доказывания защитник сочетает в себе полномочия самостоятельного участника уголовного процесса (выбор средств, методики и тактики защиты) с полномочиями представителя обвиняемого, мнением которого он, безусловно, связан при совершении наиболее ответственных процессуальных действий и выборе конечной позиции по делу. В соответствии со ст. 53 УПК РФ защитник наделяется большим объемом процессуальных прав, в том числе иметь свидания со своим подзащитным наедине и конфиденциально, представлять доказательства, присутствовать при предъявлении обвинения, участвовать во всех следственных действиях, проводимых с участием подозреваемого, обвиняемого, знакомиться с любыми материалами уголовного дела, заявлять ходатайства и отводы, участвовать в судебном разбирательстве в судах первой, второй и надзорной инстанций, а также при рассмотрении вопросов, связанных с исполнением приговора, приносить жалобы на действия и решения дознавателя, следователя, прокурора, суда и участвовать при их рассмотрении судом, использовать иные не запрещенные УПК РФ средства и способы защиты.

В связи с наделением защитника правом не только представления доказательств, но и их собирания (п. 2 ч. 1 ст. 53 УПК РФ) возникает вопрос о праве защитника на производство так называемого «параллельного расследования», предполагающего, в частности, и самостоятельное производство защитником следственных действий.

Исходя из того, что расследование уголовных дел есть государственная деятельность, осуществляемая органами и лицами, наделенными властными полномочиями, позволяющими им применять меры государственного принуждения к лицам, не выполняющим их предписания (веления), следует вывод, что защитник (а им чаще всего выступает адвокат – член специального негосударственного профессионального объединения юристов) лишен права на производство урегулированных УПК РФ следственных действий. Его деятельность по собиранию доказательств может согласно ч. 3 ст. 86 УПК РФ проявляться в: а) в получении предметов, документов и иных сведений; б) в опросе частных лиц с их согласия; в) в истребовании справок, характеристик, иных документов из организаций, которые обязаны представлять запрашиваемые документы или их копии.

Единственное предназначение защитника – защищать. Никаких иных процессуальных обязанностей он не имеет. Именно это и определяет характер участия защитника в уголовно-процессуальном доказывании, а объем его прав предопределяет степень активности по защите прав и интересов подзащитных в любых стадиях уголовного процесса.

В производство по уголовному делу вовлекаются и такие участники уголовного процесса, как свидетели, эксперты, специалисты, переводчики и понятые. Все эти лица наделяются определенными процессуальными правами (ст. 56–60 УПК РФ), реализуя которые они могут способствовать установлению обстоятельств расследуемого или рассматриваемого в суде уголовного дела. В силу отсутствия у таких участников процесса собственного интереса в разрешении обвинения и связанных с ним вопросов все такие лица не являются самостоятельными субъектами уголовно-процессуального доказывания.

Следующим звеном познавательной цепочки уголовно-процессуального доказывания является цель, а также обстоятельства, подлежащие установлению по каждому уголовному делу. Рассмотрим эти вопросы.

1.4. ЦЕЛЬ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ДОКАЗЫВАНИЯ, ЕГО ПРЕДМЕТ И ПРЕДЕЛЫ

Вопросы о том, что есть истина и каковы возможности ее познания, всегда интересовали человечество.

Вслед за Г.В. Гегелем, изложившим свои идеи об истине в основополагающем труде «Наука логики», Н.А. Бердяев обратил внимание на то, что «истина имеет два смысла: истина как знание о реальности и есть истина как сама реальность»[55]55
  Бердяев Н.А. Царство духа и царство Кесаря. М., 1995. С. 186.


[Закрыть]. Во втором своем смысловом значении истина есть некая абстракция, объективная реальность, своего рода конечная субстанция, существующая вне человеческого сознания. Такую истину в философии принято именовать объективной истиной[56]56
  См.: Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. М., 1991. С. 169, 314.


[Закрыть]. Ее практическая значимость заключается в некоем образе, к постижению которого стремится человеческое мышление.

Являясь разновидностью человеческого познания, уголовно-процессуальное доказывание стремится к достижению объективной истины, установление которой является его целью. В теории познания объективная истина понимается как такое знание о свойствах и особенностях объекта, которое воспроизводит их в сознании познающего субъекта такими, каковы они есть в действительности. Объективной истиной является знание, содержание которого существует объективно, независимо от сознания и воли человека. Будучи объективной по своему содержанию, объективная истина субъективна по своей форме. В силу таких обстоятельств успех в достижении объективной истины в ходе познавательной деятельности зависит также и от того, как познающий будет соблюдать законы логического мышления. Неверное мышление может привести к неверным выводам, фактам, на основе которых может быть получено искаженное, ложное знание.

Установить по расследуемому или разрешаемому уголовному делу объективную истину – это значит признать, что выводы соответствующих следственных, прокурорских и судебных органов по подлежащим выяснению по существу дела вопросам сделаны в полном соответствии с действительностью[57]57
  См.: Уголовно-процессуальное право Российской Федерации / Под ред. П.А. Лупинской. М., 2001. С. 161.


[Закрыть].

Вопрос о возможности и необходимости установления объективной истины в процессе расследования и судебного рассмотрения уголовного дела в юридической литературе поднимался неоднократно. При этом следует отметить, что многие авторы считают не только невозможным, но даже и необязательным получение истинных знаний в судебном исследовании и пытаются теоретически обосновать это. Характерно мнение А.М. Уилшера, писавшего о том, что «даже в уголовных делах не является необходимым представление доказательств настолько решительных, чтобы они не оставляли никакого сомнения…»[58]58
  Уилшер А.М. Уголовный процесс. М., 1947. С. 145–146.


[Закрыть]. При таком подходе всегда есть возможность направить расследование или судебное разбирательство и даже вынести приговор в угоду чьим-то корыстным интересам, а об объективности здесь и говорить трудно.

Российская правовая наука относительно поставленных вопросов также богата различными суждениями. Устав уголовного судопроизводства 1864 г. требовал от председателя суда такого направления судебного разбирательства, которое наиболее способствовало бы раскрытию истины по делу (ст. 613).

И.В. Михайловский утверждал, что задачей суда «должно быть не стремление к отысканию безусловной материальной истины, а стремление к истине юридической»[59]59
  Михайловский И.В. Основные принципы организации уголовного суда. Томск, 1905. С. 93; см. также: Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. Пг., 1914. С. 303.


[Закрыть].

Другие юристы такую же мысль выражали несколько иначе. По мнению проф. В. Случевского, «о полной несомненности не может быть и речи в области судебного исследования, и в делах судебных судья вынужден по несовершенству средств человеческого правосудия удовлетворяться по необходимости лишь более или менее высокой степенью вероятности»[60]60
  Случевский В. Учебник русского уголовного процесса. СПб., 1913. С. 397; см. также: Тальберг Д.Г. Русское уголовное судопроизводство. М., 1891. Т. 2. С. 83; Викторский С.И. Русский уголовный процесс. М., 1912. С. 53–54.


[Закрыть].

Излагая вопрос об объективной истине и возможности ее установления, проф. И.Я. Фойницкий прямо указал, что в основе судебной деятельности лежит «практическая достоверность» как один из видов вероятности[61]61
  См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1910. Т. 2. С. 176.


[Закрыть].

Подобными суждениями, иногда даже в еще более резких формах, полны работы многих ученых, посвященные как общей теории права, так и теории уголовного процесса, относящиеся к гораздо более позднему периоду. Так, в книге «Введение в науку права» Г. Радбух писал: «Юрист – служитель формы, не существа, то есть справедливости»[62]62
  Цит. по: Теория доказательств в советском уголовном процессе / Под ред. Н.В. Жогина. М., 1973. С. 38.


[Закрыть]. Следовательно, здесь целью судебного доказывания является только формальная (процессуальная) истина.

Английский юрист Г. Ноукс, противопоставляя научное и практическое знание, приходит к категорическому выводу о недоступности для суда достоверного познания происшедшего в действительности. «Заменителем достоверности, – по его мнению, – должна быть только вероятность»[63]63
  Там же. С. 38.


[Закрыть].

В вопросе о понятии истины, о ее достижении в судебном процессе отдельные ученые стояли, как видим, на позициях агностицизма, недоступности познания человеком окружающей действительности. Поэтому они считали не нужным стремиться к истине с позиции ее достоверности, полагая при этом достаточным ограничиваться вероятной истиной.

В советской уголовно-процессуальной науке также имели место суждения о возможности принятия процессуальных решений на основе вероятных выводов. Правда, в гносеологическом плане они несколько разнились. Так, М.А. Чельцов исходил из возможности достижения объективной истины по лишь некоторым делам[64]64
  См.: Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. Харьков, 1952. С. 100. С учетом исторического периода (послевоенный виток сталинских репрессий) сказанное, надо полагать, относилось прежде всего к так называемым контрреволюционным преступлениям (наименование главы по УК РСФСР 1926 г. – З.З.).


[Закрыть]. Другие юристы приходили к такого рода заключениям из-за противопоставления истины относительной истине абсолютной и смешения относительной истины с вероятными суждениями[65]65
  См.: Голунский С.А. О вероятности и достоверности в уголовном суде // Проблемы уголовной политики. М., 1937. Кн. 4. С. 20, 61–62; Тадевосян В.С. К вопросу об установлении материальной истины в уголовном процессе // Сов. гос-во и право. 1948. С. 66–68; Вышинский А.Я. Теория судебных доказательств в советском праве. М., 1950. С. 201.


[Закрыть].

Взгляды этих ученых давали возможность правоохранительным органам выносить неправосудные решения по уголовным делам. В силу этого такие взгляды, как только стало возможным, в период «оттепели» (конец 50-х – начало 60-х гг. прошлого столетия) были подвергнуты суровой, но справедливой критике[66]66
  См: Старченко А.А. Методологические проблемы судопроизводства // Весты. Моек, ун-та. Сер. 8: Экономика, философия. М., 1963. № 4. С. 38–76; Мухин И.И. Объективная истина и некоторые вопросы оценки судебных доказательств при осуществлении правосудия. Л., 1971. С. 6–12.


[Закрыть]. В последние 30–40 лет в советской, а впоследствии и российской уголовно-процессуальной науке и практике утвердилось мнение о том, что органы предварительного следствия и суда не только могут, но и должны, обязаны установить объективную истину по каждому уголовному делу и, как следствие этого, прийти к единственно правильному, достоверному выводу об обстоятельствах, которые подлежат доказыванию по уголовному делу[67]67
  См.: Курс советкого уголовного процесса: Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова, И.И. Карпеца. М., 1989. С. 533–542; Тенчов Э.С., Кузьмина О.В. Объективная истина и суд присяжных //Гос-во и право. 1994. № 11. С. 132–139; Васильев Л.М. Проблема истины в современном российском уголовном процессе (концептуальные положения). Краснодар, 1998. С. 22–35. – Если понимать истину в сфере правосудия «как соответствие выводов следствия и суда о фактических обстоятельствах дела тому, что произошло в действительности, трудно представить, как можно отрицать постановку такой цели», пишет Ю.В. Кореневский. Он же далее утверждает, что «истина в уголовном процессе достижима» (см.: Доказывание в уголовном процессе. Традиции и современность / Под ред. В.А. Власихина. М., 2000. С. 143, 152).


[Закрыть]. В противном случае не исключается возможность не только незаконных и необоснованных арестов, привлечения к уголовной ответственности, но и осуждения, о чем сообщалось в литературе. Одним из предназначений уголовного процесса в соответствии со ст. 6 УПК РФ 2001 г. является «защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод». Из практики правоохранительных органов должны быть полностью исключены необоснованные задержания и аресты, незаконное привлечение граждан к уголовной ответственности, фальсификация материалов дел и другие недозволенные методы. Каждый такой случай следует расценивать как чрезвычайное происшествие с соответствующими строгими выводами. Только такой подход к проблеме объективной истины, возможности и необходимости ее установления по каждому уголовному делу является непременной гарантией конституционных прав и свобод человека и гражданина.

Вместе с тем вызывает тревогу полное отсутствие в УПК РФ 2001 г. какого-либо упоминания об истине. Категория «истина» предана забвению. Нет ее при формулировании назначения уголовного процесса (ст. 6 УПК РФ), тех задач, которые призвана решать в области криминальных отношений правоохранительная система; из числа принципов уголовного процесса исчезло требование о необходимости всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств расследуемого или разрешаемого уголовного дела; вводится институт «судебной сделки», совершенно не требующий того, чтобы суд (судья) исследовал все обстоятельства совершенного подсудимым преступления и тем самым познал по уголовному делу истину и т. д.

Такое отношение законодателя к истине означает, что в практической деятельности ее и не надо устанавливать, достаточно лишь высокой (весьма аморфное слово. – Авт.) степени (сугубо субъективная оценка. – Авт.) вероятности возможной виновности лица в инкриминируемом деянии, чтобы считать его вину доказанной[68]68
  См.: Карпеева Л.М. Привлечение к уголовной ответственности. Законность и обоснование. М., 1971. С. 135.


[Закрыть]. Но это может привести к возрождению идей А.Я. Вышинского и ему подобных, к новому витку незаконного осуждения, что не должно и просто не может иметь место в демократическом правовом государстве (ст. 1 Конституции РФ). Естественна и та тревога, которая возникла в связи с таким отношением законодателя к проблеме истины. Думается, что законодатель изменит свое отношение к истине; правда всегда торжествует.

При рассмотрении характера установленной по делу объективной истины необходимо учитывать, что «человеческое мышление по природе своей способно давать и дает нам абсолютную истину, которая складывается из сумм относительных истин. Каждая ступень в развитии науки прибавляет новые зерна в эту сумму абсолютной истины, но пределы истины каждого научного положения относительны, будучи то раздвигаемы, то суживаемы дальнейшим ростом знания»[69]69
  Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 137.


[Закрыть].

Достигаемая по уголовному делу истина не может быть охарактеризована только как истина абсолютная в силу неполноты, ограниченности ее предмета. Мы должны считаться с тем, что предметом исследования в судопроизводстве является конкретное событие с определенными свойствами, связями, сторонами. Задача такого исследования имеет достаточно ясные пределы, которые определены законом. Как известно, каждое совершенное преступление являет собой совокупность взаимосвязанных и взаимозависимых объективных и субъективных фактов, которые в свою очередь тоже связаны многочисленными нитями с другими явлениями общественной жизни. Каждое преступление вызывается какими-то причинами и само является причиной определенных следствий, которые выступают как причины уже новых, других событий и действий. Этот процесс может быть достаточно длительным. Законодатель не требует от следователя выяснения всех фактов, так или иначе относящихся к данному преступлению. Например, чтобы правильно квалифицировать преступление, законодатель требует точно установить не все, а только строго определенные факты, которые соответствуют признакам какого-то определенного состава преступления. Академик В.Н. Кудрявцев отмечает, что решение суда о квалификации преступления будет иметь абсолютный характер (т. е. точно соответствовать правильно познанным обстоятельствам, содержанию уголовно-правовой нормы) и одновременно относительный, так как здесь будет учтена только определенная группа признаков события из бесконечного числа свойств, характеризующих его в различных аспектах[70]70
  См.: Кудрявцев В.Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М., 1963. С. 66–69.


[Закрыть]. В силу того, что для принятия процессуального решения по разрешаемому уголовному делу (скажем, для постановления судебного приговора) законодатель согласился считать истинным то, что образует содержание конструктивных элементов состава преступления, а также обусловливает обоснованность меры ответственности виновного в преступлении, такую истину можно считать еще и конвенционной. Социум полагает определенную совокупность фактов и обстоятельств достаточной для того, чтобы считать истину по конкретному уголовному делу объективно (реально) установленной.

В уголовном процессе следователь, прокурор, суд (судья) познают, доказывают только строго определенную часть того, что произошло в действительности, только существенные стороны и связи события в тех пределах, которые необходимы для выполнения стоящих перед ними задач – раскрыть преступление, установить виновных и обеспечить справедливое наказание их судом. Именно в этом смысле достигаемая в уголовном процессе объективная истина является по своему характеру относительной.

Относительная истина относится к истине абсолютной как часть к целому и служит своеобразной ступенькой для достижения абсолютной истины. Поэтому относительная истина допускает дальнейшее исследование, познание, в ходе которого она будет дополняться и уточняться.

Объективная истина – это такая совокупность знаний об обстоятельствах уголовного дела, которая правильно отражает реальность, существующую независимо от сознания следователя, прокурора, судьи.

Следователь не вправе подменять вероятными суждениями относительную истину, а также противопоставлять относительную истину абсолютной. Этот запрет базируется на положении об исторической условности пределов приближения наших знаний к абсолютной истине, об исторической условности контуров рисуемых нами картин окружающей реальной действительности.

В связи с этим Ф.Н. Фаткуллин правильно подчеркивает: «Всякая истина конкретна, и она является объективной лишь тогда, когда абсолютно достоверно (хотя и неполно) отражает реальную действительность. Нельзя проводить принципиальное различие между относительной истиной и достоверностью фактов, устанавливаемых в уголовном судопроизводстве, и пытаться таким образом обосновать вероятный, условный характер обстоятельств, устанавливаемых органами следствия и суда. Объективная истина в уголовном судопроизводстве достигается только тогда, когда знания об искомых фактах и их признаках абсолютно достоверны, когда эти факты из “истины в себе” стали “истиной для нас”. Никогда нельзя утверждать об истинности выводов, носящих вероятный характер. Любая, даже самая высокая степень вероятности не может заменить собой достоверное, истинное знание предмета. Она не исключает того, что выводы об обстоятельствах дела не соответствуют объективной действительности. Поэтому ограничение цели процессуального доказывания вероятными суждениями может привести к судебным ошибкам и, стало быть, к грубому нарушению социалистической законности»[71]71
  Фаткуллин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания. Казань, 1976. С. 27.


[Закрыть].

Необходимо отметить, что приведенным выше определением объективной истины в уголовном процессе как совокупности знаний, правильно отражающей существующую реальность, охватываются достоверные выводы следователя, прокурора и суда, во-первых, о наличии или отсутствии тех конкретных фактов и обстоятельств, которые доказываются по уголовному делу, и, во-вторых, об их юридически значимых свойствах, социально-правовой сущности установленных по делу фактов и обстоятельств. При этом надо иметь в виду, что имевшиеся в действительности факты и их свойства, т. е. внешняя и внутренняя сторона содеянного, равнозначны для правильного разрешения дела. До тех пор пока не познаны сами искомые факты, а также все их существенные свойства, мы не можем говорить, что установили по уголовному делу объективную истину. Любые черты, свойства того или иного деяния, в том числе и учитываемые в качестве конструктивных признаков состава конкретного преступления, существуют объективно, независимо от сознания следователя, прокурора, суда. Поэтому уголовно-процессуальное доказывание и есть познание реальной действительности, фактов и обстоятельств конкретного уголовного дела в их социально-правовой сущности. Именно поэтому нельзя отделять процесс отыскания истины по делу от применения следователем, прокурором, судьей норм права, поскольку это есть две стороны единого процесса, которые переплетаются, взаимовозникают в процессе познания окружающей, независимой от нашего сознания объективной реальности. Всякое другое решение этого вопроса противоречило бы положению о том, что для познания предмета нужно вникнуть в его сущность, охватить и изучить все его стороны, связи и опосредования. Но содержание устанавливаемой по уголовному делу объективной истины, как нам представляется, не исчерпывается только установлением фактов и их правовой оценкой. «Если понятие преступления предполагает наказание, то действительное преступление предполагает определенную меру наказания»[72]72
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. T. 1. С. 124.


[Закрыть]. Суд в каждом конкретном случае обязан найти такую меру наказания, которая бы правильно определяла характер содеянного и служила единственным верным средством для исправления и перевоспитания виновного в совершении преступления. Если такая мера найдена и она соответствует объективной реальности, выводы суда об этом являются истинными. При таком подходе вполне логично предположить, что понятием объективной истины по делу должна охватываться не только мера уголовного наказания, но и любая другая мера юридической ответственности, которая определяется судом в отношении виновного в совершении конкретного преступления. Здесь необходимо отметить, что объем гражданско-правовой ответственности за материальный ущерб, причиненный преступлением, характеризуется такими же объективными факторами, как и мера уголовного наказания. Она тоже должна точно соответствовать реальному положению вещей, т. е. быть истинной.

Таким образом, из всего сказанного можно сделать вывод о том, что уголовно-процессуальное доказывание является единственным способом установления объективной истины по уголовному делу, под которой подразумевается соответствие реальной действительности выводов следственных, прокурорских и судебных органов по расследуемому и разрешаемому уголовному делу о наличии или отсутствии искомых (устанавливаемых) фактов, их юридически значимых свойствах и о мере юридической ответственности виновного.