Текст бизнес-книги "Очищение. Том 1. Организм. Психика. Тело. Сознание"

Автор книги: Александр Шевцов

Раздел: Личностный рост, Книги по психологии

Выводы. В сторону все лишнее!

Похоже, что нам не дано понять никакого очищения, если мы не освободимся от правящего понятия очищения. А оно внедрено в наше сознание Наукой. И до тех пор, пока мы точно знаем, что истинным может быть только научное медицински проверенное очищение, нам просто нет смысла искать другого очищения. Оно не поможет, раз мы убеждены, что оно не истинно.

Так что дорога к себе определенно лежит через море Медицины, а за ней и остальные моря, принадлежащие Науке. И все они коварны, как коварна сама Цирцея. И все же иного пути нет. Либо медицинское очищение достаточно для моих нужд, либо я обрету сомнение в собственной Богине и пойду за пределы ее царства.

Итак, очищение в Медицине можно разделить на три вида.

1. Собственно медицинское понятие чистоты называется стерильностью. Очищение как поддержание стерильности является профессиональной задачей медиков при осуществлении всех видов своих операций – как на теле человека, так и при изготовлении снадобий или подготовке к работе медицинских орудий.

Этот вид очищения лежит вне моего исследования.

2. Гигиеническое понятие очищения бывает двух видов. Это или обеспечение приемлемых условий жизни для людей в той среде, которая нас окружает, или личная гигиена. Обеспечение жизнедеятельности, по сути, есть индустрия, то есть своего рода производство, поддерживаемое государством. Это вне моего исследования.

Личная гигиена настолько плотно вошла в современную культуру, что ощущается общеизвестным минимумом очищения, который не стоит особого разговора. Тем не менее он связывает медицинское и гигиеническое очищение с очищением, которое я бы назвал околомедицинским.

3. Околомедицинское очищение прикладников. Это гораздо более интересная тема, потому что заполняет ту нишу потребности в очищении, которая образовалась между личной гигиеной и медицинской стерильностью. Правда, сейчас в Медицине возникают собственные отрасли, которые ставят своей задачей «очищение организма», как это называют прикладники. Однако они значительно отстают от прикладного очищения и в популярности, и в понятности, и в доступности.

Прикладное очищение – это, безусловно, тема, которую стоит изучать. Однако что это за тема? При внимательном рассмотрении философских основ прикладного очищения становится ясно, что они лишь используют заимствованные из медицины слова, вроде «организма», не имея соответствующего им понятия. Следовательно, прежде чем изучать прикладное очищение, нужно понять, что оно чистит и соответствует ли это моим действительным потребностям.

На поверку оказывается, что прикладники заняты очищением организма. А что это такое? Отличается ли это от очищения тела? И что с душой и сознанием? Что с духовным и нравственным очищением?

В сторону все лишнее! Передо мной вопрос: что чистить? И море по имени Организм.

Основное: что чистим?

Море организма

Слово organismus, очевидно, появилось лишь в поздней латыни, как заимствование и переделка греческого organon – орудие, снаряд. Словари классической латыни, вроде словаря Шульца, его не знают. Но если верить «Современному словарю иностранных слов», означало оно в новолатинском языке – живое тело, живое существо, сложное организованное единство, например, государство.

Узнать, что привычный нам организм – это всего лишь живое тело, наверное, вызовет удивление. Впрочем, слишком доверять Словарю иностранных слов не стоит, потому что он нигде не объясняет, откуда берет свои определения. Да к тому же переводит организм через организованное. А организованное производит от французского organiser. Латинское слово могло получить значение от французского только в ходе научной революции.

Когда возникло это латинское слово? В каких веках? Лично я подозреваю, что ближе к Возрождению, когда греческая философия стала возвращаться в Европу.

В Европе же основным разносчиком произведенной из organona organiza-tion оказалась Франция. Там оно тоже появляется в эпоху Возрождения, но особо бурно приживается в XVIII веке. Соответственно, Россия принимает это слово в конце XVIII века, очевидно, в связи с распространением идей Французского материализма и Революции. Впервые в наших словарях оно появляется в 1806 году.

Что же обеспечило успех этому слову в эпоху буржуазии? Орудие – это то, что дает победу и как инструмент и как оружие. Позднесредневековая Европа, переходя в Возрождение и капитализм, начинает бурно захватывать мир. Превратить мир, общество или государство в организацию, значит, облегчить их захват, подчинение и использование. И делает Европа это упрощение самой себя, перестраиваясь, собирая организации, которые и являются до сих пор главными орудиями захвата мира и власти. Суть же перестройки – в смене мировоззрения с религиозного, где миром правит непонятный и недоступный подчинению Бог, на научное, с помощью которого миром буду править Я!

Естественно, революционеры не могли пройти мимо этого понятия, как не могла пройти и современная оргпреступность. В этом смысле она тоже научна и детище Науки.

«Энциклопедический словарь» в 1954 году уже забыл или еще не знал про живое тело и определял, что такое организм, неимоверно просто. Организм – всякое живое существо (в том числе и человек).

«Детская энциклопедия» (1960) ушла значительно дальше: «Живой организм – не простая совокупность клеток. Все клетки, ткани и органы тесно связаны между собой и составляют единое целое» (Т. IV, с. 39).

И к тому же из ее текста можно понять, что организм – это то, что сделано из органического вещества. Что же касается органического вещества, то оно выводится из понятия сложного вещества, которое организовано. Как пишет энциклопедия:

«Когда растворы белков или других подобных органических соединений смешиваются между собой, из растворов выделяются особые полужидкие, студенистые образования – коацерваты <…>

При образовании коацерватов возникают зачатки организации, правда, еще очень примитивной и неустойчивой» (Там же, с. 19–20).

Следовательно, организм – это вовсе не живое тело, а организация высокого уровня. Что такое организация? И почему это слово было избрано, чтобы заменить множество других слов, исконно существовавших в человеческом языке? Что было столько привлекательно в нем для естественнонаучного глаза?

Для «Энциклопедического словаря» 1954 года организация – это упорядочивание, налаживание, устройство, приведение в систему, а также строение отдельного организма. Это, видимо, не такое уж плохое определение, поскольку Толковый словарь Ожегова и Шведовой не идет дальше него даже через полвека.

Из «Философского словаря» 1986 года можно понять лишь то, что переход к понятию «органические системы» совершился в начале XIX века как отказ от метафизического воззрения на «сложные объекты» как на «механические системы». «Однако, начиная с 19 века в философии (Гегель); естествознании (Дарвин), общественных науках все более отчетливо формировалось убеждение в необходимости исторического подхода к природным и общественным объектам как саморазвивающимся системам (органическим системам)» (ФС, Органические системы). Органическое – саморазвивающееся.

Это мнение один к одному до сих пор повторяют словари марксистской ориентации (например, «Философский Словарь» под редакцией Фролова).

Как ни странно, Даль в середине XIX века знает не больше, но и не меньше, за исключением каких-то политических мудрствований. Это значит, что уже в ту пору понятие «организм» и «организация» были привычны и загадочны для обычного человека в той же мере, что и сейчас. Организм как организм, чего тут вопросы задавать! Так все говорят…

Война Богов. Что же было такого чарующего в слове организация? Почему ученые, члены набирающего тогда силу научного сообщества, избрали его в качества некоего исходного понятия, определяющего всю их деятельность? Ответ можно вывести логически, как говорится. Достаточно задаться последовательно всеми необходимо следующими друг за другом вопросами. Например: кто были эти ученые в психологическом смысле? Ответ дал Тургенев романом «Отцы и дети» – сначала это были дети, бунтующие против отцов. Так начиналось во времена Галилея. Тогда бунт еще был ради бунта.

Но чуть позже, когда дети почувствовали, что их становится все больше, и они собирают силу, с которой отцы не справляются, они начали задумываться о том, а зачем бунт? И ответили с детской глубиной: чтобы было не так, как у отцов! Это называется революцией, от английского revolt – переворот.

Тогда Достоевский дал новое имя подросшим деткам – «Бесы». Почему? Вглядитесь в слово переворот, и вы все поймете. Если ты не думаешь о том, какой мир хочешь построить, и тебе достаточно его перевернуть так, чтобы было «не так, как у них», то ты с неизбежностью меняешь верх и низ местами. А низ – это ад… В то время уже было очевидно, что организация нравится ученым потому, что она позволяет захватить власть в мире. Это было время первых террористических организаций.

Разглядев это, кое-кто из детей догадался, что там им и придется жить, и тогда они повзрослели еще на один класс начальной школы и заявили: Мы наш, мы лучший мир построим, кто был ничем, тот станет всем! И придумали новый рай по имени Коммунизм.

Ничто стало его наполнением, то есть всем. Мы в России это хорошо почувствовали, когда жили ради ничего. Смысл жизни и даже сама жизнь вместе с душой была отнята, и остались только тела, да и они теперь назывались организмами, потому что были частью всеобщей организации неимущих. Но что такое эта организация, в которой каждый винтик – это организм? Ответ, как это ни странно, я нашел в одной из книг по очищению организма с очень коммунистическим названием «Как очистить кровь».

Некто С. Ю. Афонькин в наивно-гениальном прозрении начинает свое сочинение с манифеста победившего сообщества молодых революционных ученых:

«Главная система органов.

От чего зависит наше здоровье?» (Афонькин, с. 3).

Так и подмывает ответить: наше здоровье зависит исключительно от наших органов, в первую очередь, репрессивных. Они и самой жизни лишить могут! Но и органы здравоохранения живут за счет нашего здоровья, а уж сколько его попортили наши органы образования и прочие, кому имя легион, рука описать не может! Простите за эту горькую шутку, я постараюсь больше не перебивать. Итак, от чего же зависит наше здоровье?

«В первую очередь, от самочувствия отдельных клеток, из которых состоит организм человека. Ведь из них состоят все ткани и органы человеческого тела.

Человек – живая империя клеток, настоящее клеточное государство, которое обладает транспортной и канализационной системами, органами управления и защиты.

Возникает странное чувство при мыслях, что миллиарды клеток могут ходить на работу, причесываться или играть в футбол. Такие совместные, слаженные действия огромного числа клеток возможны благодаря беспрерывной работе каждой из них в отдельности и разделению труда.

Если каждая клетка тела будет четко выполнять свои функции в ответ на проявляемую со стороны организма-государства заботу, клеточная империя будет процветать» (Афонькин, с. 3–4).

Кем ощущает себя пишущий это автор? Лениным, Марксом, Александром Великим, просто царем или императором? Вспомните: Русь – Третий Рим, а царь русский – наместник Бога на земле. Значит, Богом? И кем хотели стать творцы научно-технической революции, когда разрушали прежний мир – мир все-таки, не меньше! – и меняли его на новый?! Творцами миров?

Значит, Наука – это не только захват власти в мире, но и игры в божественность, а организация – это иное слово для «загубленного» религией творения. Иначе говоря, она не только орудие, но и способ действия, в сущности, организация и есть научный метод. И если это так, то слово «организация» мистично для ученого. Оно столь же таинственно, сколь таинственно и полно возможностей «творение» для религиозного мистика. Ведь «творением» как некой силой или способностью Бог создал мир и человека. А ученый? И он тоже. Он создал свой мир и своего человека – Науку и организм. Теперь Наука завоевала Землю, создав такую империю, какая и не снилась великим императорам прошлого.

Честно признаюсь, несмотря на все мои старания, я так и не нашел, кто же первым заменил живое тело на организм, а живое существо на организацию. Мистика – она и есть мистика. Думаю, эти тайны раскрываются лишь в глубинах Храма Науки при посвящениях.

Но я боюсь того, что происходит с миром под властью Науки. И я не понимаю, когда со мной говорят об очищении организма, что это такое. Мне все время кажется, что люди говорят это ученое слово, а сами при этом видят что-то другое и простое: желудок, кишечник, печень, сосуды…

Мне страшно оттого, что кто-то огромный и могущественный приучает нас видеть мир не таким, каков он есть. И еще страшнее оттого, что он не один. Богов, делящих сейчас Землю и сражающихся за наши души, много, и далеко не все они известны нам. Хотя желающий видеть – увидит, потому что по делам их познаются они. Если уметь наблюдать за происходящим вокруг себя, то можно рассмотреть и того, кто вызывает происходящее.

К примеру, наблюдая за Медициной, Гигиеной, Санитарией, прикладным очищением замечаешь их нездоровую и навязчивую приверженность понятию «организм», которое они сами объяснить не могут. Это отсутствие объяснений подсказывает, что хозяином «организма» является кто-то другой, кто лишь проявляется через науки о болезнях. Кто? Божество по имени Физиология. Физика живого, как она сама себя скромно нарекла.

Я очень хочу понять, как Физиология стала душой и духом всего современного очищения.

Война Богов. Физиология – детище естественнонаучной революции, начавшейся на рубеже шестнадцатого и семнадцатого веков. Можно даже сказать, что она – из числа тех молодых Богов, кто тогда начал битву за захват мира и свержение старых Богов. Как вы помните, в той битве сообществу молодых Богов, назвавших себя Науками, действительно удалось очень сильно потеснить Религию как главную опору Государства и Власти. В итоге все современные западные и многие восточные государства безусловно признают авторитет Науки.

Однако внутри самой Науки есть собственный Олимп и собственная иерархия, то есть распределение мест за правящим столом сообщества. Этим местам соответствуют и уделы, на которые поделен наш с вами человеческий мир. Естественно, что подобное устроение кто-то должен был возглавить. Кто обычно возглавляет правительство после переворота? Тот, кто сильнее остальных. А как определить сильнейшего? Способов всего два: либо он должен побить не только врагов, но и всех своих, либо его определяют по заслугам в предыдущей битве.

Царицей Наук после победы над Религией и захвата мира была признана Физика. Почему? Потому что у нее, как в свое время у Зевса, было оружие исключительной силы, благодаря которому и была свергнута Религия. На Руси такое оружие Зевса называлось перуном, в Индии – чакрой. У каждого из народов в древности был свой образ сверхмощного оружия, которым повергаются наземь даже Боги.

Оружие Физики было точной копией оружия, которым обладала Религия.

И называлось оно Образ мира. Отобрав у Религии право объяснять, как устроен мир, Физика отобрала у врага и его силу, которая хранилась в страхе Божием. В новом, физическом мире не было места Богам, а значит, и некого было бояться. Страшными могли быть только Законы мирозданья. Физические законы! Так была захвачена власть над умами, а с ней и над миром людей.

Физиология, будучи физикой живого, в своей попытке стать столь же непреложной, как и ньютоновская механика, делала бесчисленные попытки обрести ту же силу, что и Физика мертвого. Но она обладала лишь образом человека, который был все-таки не столь страшен, как образ мира. Человеку трудно бояться самого себя. Вот если изгнать из него душу и представить бездушной машиной, с которой ты должен спать в одной постели долгие ночи…

Тут было за что побороться, и Физиология начала долгую борьбу за передел власти внутри Науки. Борьбу по всем признакам революционную в прямом политическом смысле этого слова. Первым из физиологов или, по крайней мере, любителей поанатомировать трупы объявил, что человек это машина, еще Декарт в середине XVII века. Декарт, считавшийся чуть ли не отцом всей естественнонаучной революции, все же страшно ревновал Ньютона с его физической механикой к его славе. Слава почему-то всегда была очень важна для революционеров.

В середине XVIII века шумным успехом пользовался трактат Ламетри «Человек-Машина». Ламетри не был физиологом, он был фанатичным разрушителем церкви и боролся «против предрассудков толпы». Однако поставив себе задачей не ограничиваться «изучением природы и истины», а высказывать ее «в интересах кружка лиц, которые хотят и умеют мыслить» (Ламетри, Человек-Машина // Избранные сочинения, с. 179), Ламетри дальше резко избирает считать истиной материализм и заявляет:

«Итак, в данной работе нами должны руководить только опыт и наблюдение. Они имеются в бесчисленном количестве в дневниках врачей, бывших в то же время философами, но их нет у философов, которые не были врачами.

Первые прошли по лабиринту человека, осветив его; только они одни сняли покровы с пружин, спрятанных под оболочкой, скрывающих от наших глаз столько чудес; только они, спокойно созерцая нашу душу, тысячу раз наблюдали ее как в ее низменных проявлениях, так и в ее величии, не презирая ее в первом из этих состояний и не преклоняясь перед ней во втором.

Повторяю, вот единственные ученые, которые имеют здесь право голоса» (Там же, с. 181–182).

С этого подло-бредового заявления и начиналось победоносное шествие врачей по землям философии. Почему подло-бредового? На первый взгляд, это не явно. Вчитайтесь, особенно в последнее предложение: вот единственные ученые!.. Это политика, политическая демагогия или подловка, нацеленная на то, чтобы врачи дружно подпрыгнули и провозгласили сказавшего это своим идейным вождем. Это прозрачно. Но что достигается этой подловкой? Отбирается право голоса у тех, кто не врачи. А если истина не у врачей, а у Платона или Сократа? Или хотя бы у психологов, раз уж речь идет о душе? Подлость. Еще через век ее, как вы помните, повторит в России Сеченов, отобрав право судить о душе у психологов еще раз и отдав его физиологам. Это все подлость. А далее – бред.

Какую душу созерцали эти пускатели человеческой крови и поэты пиявок в XVIII веке? О чем это возбужденно вещает буревестник французской революции? Да и какую душу вообще может наблюдать врач, срывая с человека покровы, то есть сдирая кожу, под которой для него отражаются пружины и шестерни, как пишет сам же Ламетри? Что за ахинея и на какого недоумка она рассчитана? Впрочем, и это на поверхности.

А заглянем еще глубже. В такую близкую любому естественнику фразу: «нами должен руководить только опыт и наблюдение».

Прекрасные слова. В сущности, речь идет о точных экспериментальных исследованиях. И они действительно желательны. Но со времен Ламетри прошло два с половиной века, и мы сейчас прекрасно понимаем, что до сих пор построить экспериментальное исследование действительно объективно невозможно. Экспериментатор обязательно искажает его. Особенно, если это врач-философ. Он непроизвольно притягивает исследование к своей философии. Это сейчас. О чем же нам сладко поет Ламетри, о каких таких великих исследователях той поры научной дикости?

Политика, ложь и жажда власти… Так готовилась первая научная революция во Франции.

В России было то же самое. Возбужденные успехами первой русской революции 1905–1907 годов врачи бросились делать политику, обрабатывая сознание толпы дешевыми книжонками, вроде «Кризисов и проблем», написанной «доктором медицины Николаем Пясковским» (М., 1907).

Вот с какой стати книга по гигиене начиналась от лица европейской интеллигенции?

«Современное европейское интеллигентное общество и особенно русское переживает время неудовлетворенности тем жизненным режимом, на каковой оно обречено силой обстоятельств, не гармонирующих с высшими интеллектуальными и моральными запросами жизни.

Теперь время перестройки в жизни страны. Все с жадностью ожидают в недалеком будущем таких благ, о каких едва только можно мечтать…» (Пясковский, с. 3).

О чем это доктор медицины? О свободе и рабстве!

«Стремление к свободе не только у нас в России, но и во Франции, и даже в Северо-Американских Штатах ведет к изумлению нашему не к желанной цели, а именно к тому рабству, которое едва ли не хуже политического рабства» (Там же, с. 3–4).

Вот ведь беспокоит доктора Гондурас. Так и хочется крикнуть, а вы, доктор, не чешите его! Впрочем, он и сам через пяток страниц замечает, что заврался, и неуклюже выворачивается из привычной политической колеи на нудную и неприятную ему, видимо, дорожку гигиены:

«Да, милостивые господа, моральная свобода еще труднее дается, чем политическая, потому что страсти людские сильнее колоссального физического насилия.

Но, какую же связь с гигиеной имеют все эти соображения, спросит меня, быть может, удивленная аудитория?.. Огромную! И не только все это имеет связь с гигиеной духа, но и с гигиеной тела.

Раскройте, милостивые господа, хотя бы сочинения знаменитого герман-ского психиатра Крафт-Эбинга и вы найдете там указания на то, что современное рабство человека перед капиталом, перед роскошью и своими страстями является главнейшей причиной той лихорадочной жизни больших городов, которая порождает такое громадное количество переутомленных людей с разбитой нервной системой, с усталой душой» (Там же, с. 8).

О чем речь? С чем воюем? С ростом населения? С перемещением его из сельской местности в города? С возрастающим достатком? С капитализмом? С «разбитостью нервной системы»? Кстати, что это такое? И имеет ли эта «разбитость» отношение к нервам? С чем воюем? Да какая разница, лишь бы во главе бездумной человеческой толпы. Кстати, состоящей из машин. Доктор медицины Пясковский даже самое творческое в человеке, то, что рождает жизнь, умудрился превратить в аппарат:

«Ведь недаром же природа наделила организм женщины столь сложными аппаратами, которые приспособлены специально для отправлений и жизнедеятельности матерей» (Там же, с. 13).

Подобных сочинений в ту предреволюционную пору было множество, они переполняли прилавки и умы. Часть из них я привожу в библиографии, но всех не перечислить. Важнее другое. Научная революция в России и за рубежом победила, и победило понимание человека как машины. Возможно, самые проникновенные строки об этом были написаны в 1925 году в России физиологом Николаем Бернштейном – одним из тех, кто вместе с Корниловым уничтожал Институт экспериментальной психологии Челпанова. Это, на мой взгляд, поэма о машине-человеке:

«Товарищи! Биомеханика в точном переводе значит механика жизни.

В сущности, это есть наука о том, как построена живая машина, то есть каждый из нас; о том, как устроены движущиеся части этой машины и как они работают. Знакомство с живой машиной необходимо для того, чтобы, путем умелого обращения с ней, добиться наилучшей и наиболее произвольной работы.

Вы понимаете, что законы механики повсюду одни и те же, касается ли дело паровоза, станка или человеческой машины. Значит, нам не придется выводить какие-то новые, особые механические законы.

Мы должны только составить описание и характеристику живой машины так, как мы сделали бы это для автомобиля, ткацкого станка и тому подобного…» (Бернштейн, с. 462).

Бернштейн оказался в числе диссидентствующих, то есть преследуемых властями ученых, и поэтому в России его очень любили. Непризнаваемый властью для русского интеллигента почти иностранец, а значит, предмет почитания, если не поклонения. Вот и Бернштейн до сих пор страстно уважается русскими психологами. Это значит, его взгляды еще долго будут определять развитие русской психологии. Наверное, немало людей положат свои жизни на решение поставленной тогда Бернштейном задачи, звучащей как призыв забить последнего дракона:

«К сожалению, усовершенствовать человеческую машину, подчинить ее конструкцию своему произволу пока невозможно…» (Там же).

Бедное, бедное тело, как я не хочу быть на твоем месте! Как я не хочу быть в тебе, когда ты попадаешь в руки врачей или физиологов, даже если они всего лишь хотят сделать мне очищение организма.