Текст бизнес-книги "Эликсир счастья, или Тридцать пять веселых историй, рассказанных бизнесменом"

Автор книги: Алексей Корягин

Раздел: Приключения: прочее, Приключения

Эликсир счастья, или Тридцать пять веселых историй, рассказанных бизнесменом
Алексей Викторович Корягин

Дизайнер обложки Екатерина Зогинова

© Алексей Викторович Корягин, 2018

© Екатерина Зогинова, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4490-5013-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Резюме

Корягин Алексей Викторович

Проживает в г. Минск, Республика Беларусь

Закончил очно в 1991 г. Белорусскую Государственную политехническую академию (ныне Белорусский национальный технический университет) по специальности «робототехника».

Бизнесом начал заниматься после окончания БГПА в 1991 г. В ювелирном бизнесе с 2000 г.

Как индивидуальному предпринимателю присвоено звание «Лучшего предпринимателя Республики Беларусь» 2004 г., 2005 г.

Учредил ООО «Диамантпром», которое в 2006, 2008, 2009, 2010, 2011 гг. становилось лауреатом и победителем в Республике Беларусь в сфере оптовой и розничной торговли и было отмечено наградами мэрии г. Минска и Президента Республики Беларусь А. Г. Лукашенко.

ООО «Диамантпром» стало лауреатом городского конкурса «Лучший предприниматель 2008 г. в сфере оптовой торговли за вклад в социально-экономическое развитие Советского района г. Минска».

В 2009 г. ООО «Диамантпром» занесено на доску почета Советского района г. Минска.

Создал в 2010 г. компанию ЧТУП «Платина-груп» по розничной торговле – любимые многими людьми ювелирные магазины «7 КАРАТ».

 
Красивая улыбка интригует,
Скромная – умиляет,
Добрая – радует,
Счастливая – очаровывает,
Искренняя – вдохновляет.
Улыбка не оставляет
равнодушным. Улыбайтесь, господа!
 

От автора

Как много комбинаторов, как мало успешно завершенных комбинаций! Но если ты способен улыбаться жизни, жизнь всегда улыбнется тебе!

Мне часто задают интересные вопросы. И рекордными по популярности являются следующие: с чего все началось? Что определило путь совсем еще не знающего этот мир человека с первых самостоятельных шагов до сегодняшнего дня? Когда и как начало складываться сие кипучее мироощущение? Какие лучезарные события оказались решающими? Какие неподражаемые моменты стали поворотными?

Дорогой читатель!

Глупо учить тебя чему-то, что-то советовать, от чего-то предостерегать. Да и не в этом замысел моей книги. Однако никому не помешает еще раз задуматься перед тем, как принять то или иное решение. На страницах сего произведения воссозданы события и ситуации из реальной жизни. Это все то, что может произойти с каждым из вас и что, возможно, уже имело место быть в вашей колоритной жизни.

Я обращаюсь к тебе, мой читатель, чтобы с искренним удовольствием поделиться своим восприятием радушной жизни, позитивным с детства и неизменным до сих пор.

Мне нравится мысль Пауло Коэльо: «Если ты действительно очень сильно чего-нибудь хочешь, Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твое сбылось!» Она ведь отражает: ты ей – свое желание, она тебе – его отражение-исполнение в будущем. Но исполнение зависит от силы желания, общего колорита и тона образа мыслей. Другими словами, чего и как ты хочешь, – то и так с тобой случается… А потому, дамы и господа, раз уж мы желаем, чтобы жизнь нам улыбалась, думаю, разумно и не медля надо подарить ей свое хорошее настроение!

Любовь деда

С мелочей хорошо начинать —

в них кроется суть вещей.

Поняв детали,

уяснить и все остальное.

Терри Гуркайнд

В душе каждого человека живут свои сокровенные воспоминания. Детство для меня – это когда бежишь ночью из туалета и радуешься, что тебя никто не съел! А самое безопасное место на Земле – детский манежик. Но, как известно, долго продержаться в нем человеку не удается. И все же как хочется порой вернуться в то время – беззаботное и светлое. Хотя, конечно, бессрочно пребывать там было бы совсем скучно да и невозможно. Мы взрослеем, строим и оберегаем детство наших детей, чтобы им было что рассказать своим сыновьям и дочерям. А сами живем воспоминаниями. Благо, чаще они приятные и добрые, неповторимые и трогательные. Вот и мои записки не исключение.

Все началось с первых осознанных мгновений, захватывающих дыхание, таких, какие бывают лишь в жизнерадостном детстве. С первых новых ощущений, первой влюбленности. С неожиданных разочарований, подобных прыжкам в воду, когда ты уже один, без мамы, и все вокруг – твое, а вроде и нет. С того времени, когда мы еще верим в волшебство. А мир вокруг таинственный и непознанный, но, безусловно, прекрасный…

Твои друзья такие же пятилетние самостоятельные пацаны, как ты. Мгновение – и мы прыгаем в воду с дамбы полутораметровой высоты. Там, на прозрачной мели, пытаемся наловить руками пескарей и мелких заторможено-удивленных окуньков, озадаченных появлением неведомых великанов. А как не задаться вопросом: зачем на ноге указательный палец? Вопросов много… К примеру, почему бы не полететь? Дело-то совсем пустячное. В прыжке руки-ноги работают, как лапы у нашкодившего кота, запущенного в полет хозяином. (Замечали, кстати, что многие котэ с усами-топорщилами и хвостами-мохало-топырилами в квартирах пятиэтажек почему-то вырастают упитанными кругляшами и передвигаются исключительно перекатыванием, а на дальние расстояния – катапультированием?) Дивная секунда – и ты летишь!

Все начинается с мгновений, будто впаянных в переливчатый слиток стекла. Повернешь его – и видишь свою жизнь: то в солнечном, то в призрачном свете. Жизнь яркую от этих неистребимых зарубок памяти. Жизнь, как чистый бокал, наполненный разными напитками. Я решил наполнить его золотистым, искристым напитком смеха.

…И начинаю с мгновений-вспышек, живущих в памяти, как осознание, что улыбаться надо чаще и шире. Улыбка – вещь прияная, как ни крути! Многие радостные моменты сопровождали белобрысую голову «мальчика-сметанки», как называла меня бабушка, проживающая в баклажанно-виноградном Кишиневе. Моя просто баба Аня.

Но я, кажется, хотел рассказать про любовь своего деда, просто деда Паши, и немного увлекся, вглядываясь в манящий туман Прошлого.

…Со словами «Хватит смотреть в корень, пора корчевать пни!» отец купил билеты на поезд в южном персиковом направлении. По доброму старому советскому обычаю инженерно-педагогический состав отправился в отпуск к родичам, чтобы хоть какое-то время отдохнуть от картофельно-капустной рутины на кухонном фронте белорусских будней. А вместе с ними и я, «мальчик-колокольчик», стремился к бабушке с дедушкой – в столицу Молдавии. Никогда не забуду, как накрывала меня волна счастья, когда отец показывал из окна вагона первые огни появляющегося города. Стартуя из Могилева утром, мы всегда подъезжали к Кишиневу вечером, а вечерний город – это особый праздник… Вы сами представляете эти невероятные ощущения, когда в окно поезда уже мерно светят фонарики приближающегося города.

Дед-орденоносец на тот момент еще служил в пограничных войсках начальником связи округа. Ярый сторонник патриархата, он свято верил, что лучший подарок для женщины – это… книга! В выходные дедан быстро и мудро расставлял по караулам личный состав и отправлялся в тыл, к домашнему очагу. А вот в приобретении самых сочных молдавских фруктов непревзойденной была баба Аня. Она, как экспериментатор-новатор, проводила творческие изыскания в поперечно-гнездовом и квадратно-крестовом пропахивании рынка с его сочными фруктами, саморассасывающимися ягодами и душистыми грибами. В уборке же дома указующий перст предка вдохновлял на подвиги невестку – мамулю – юную даму, умеющую любить, писать научные книги, гадать, верить, плясать и петь. К радостному процессу зачистки присоединялась и любимая тетушка Светушка – прекрасный врач-кардиолог, которая не раз грозила мне клизмой за непослушание. Руководить линым составом необходимости не было – все операции выполнялись автоматически, по-военному. Трудились с душой, понимая, что справедливая разборка с кнутом и пряником через какое-то время неизбежна. Эксперт, довольный всеобщей занятостью, наставлял молодых специалистов по уборке стихами Николая Заболоцкого:

 
Не позволяй душе лениться,
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться,
И день и ночь, и день и ночь!
 

Кручинную голову можно утешить надеждой, безутешное сердце успокоить мечтой, и только суровый желудок не идет ни на какие компромиссы! Почуяв, что скоро все захотят устроить праздник живота, как при сдаче караульного помещения, а кто служил, тот знает: дед Паша, помня о том, что думать – это работа умственная, а шевелить мозгами – физическая, разведчиком-невидимкой проверял закоулки трехкомнатной квартиры своим офицерским мизинцем. А потом, зевая и показывая всем видом незаинтересованность, тактично намекал на какие-то мелкие погрешности-непротертости. Бабуля его корила:

– Ну чего ты суешь нос всюду?

– А как тут не совать его куда попало? Нос ведь так удобно расположен, что постоянно норовит во что-нибудь сунуться. Лоб-то широкий – не всюду пролезет!

Тетушка и сотоварищи элегантно бросались устранять недостатки. Я же ощущал детскую неприкасаемость и, желая получить надежное алиби, всем своим видом показывал, что еще маленький и мне тоже приятно насладиться результатами уборки вместе с другими добрейшими представителями сильного пола.

Время шло, военный желудок главы семьи соблюдал график приема пищи и научил лучшую половину населения квартиры уважать свое добродетельное мнение. Мгновение торжества жизнерадостной печени над исполинским разумом приближалось, растекаясь запахом деликатесных ватрушек, пирожков с яйцами и других лакомств, заряженных энергией любви и тепла. Сказочная кухня, бережно увитая изумрудной виноградной лозой, находилась в солнечной части квартиры.

– Люблю трапезничать в лучах чарующего солнца, – романтично начинал дед наш ранний ужин и счастливо обнимал бабулю, которая, как лучик, приветливо светилась, и вся комната от этого наполнялась теплом и уютом.

Но не об этом мне хотелось бы поведать, дорогой читатель, хоть домохозяйка была на кухне и вдохновенным поэтом и искушенным художником одновременно. Подробности поглощения и пережевывания обычно забываются, запоминаются идеи, эмоции, люди и разговоры. Яркие и иногда шокирующие открытия. Например, случайная находка: вставная бабулина челюсть на полочке в ванной комнате. Она верно ожидала свою хозяйку каждое утро в стаканчике с водой. И мои нешуточные попытки «поменяться» – вытащить свою челюсть и примерить другую – заканчивались лишь завороженным стоянием перед стаканчиком с натурально-розовыми пластмассовыми деснами и бурной игрой воображения.

Вы представьте себе эти счастливые ощущения, когда сидишь, укутавшись в теплый плед, пьешь горячий чай или какао, а в соседнем доме гаснет последнее окно. Итак, трапеза с легким обжорством закончена, и вся честная компания разбредается в поисках уютных мест, где можно замереть и насладиться мгновениями, в которые так хочется верить в счастье.

«Служенье муз не терпит суеты, прекрасное должно быть величаво!» – с этими словами патрон с торжественным взглядом победителя занимает на главном диване гостиной место в горизонтальном положении и застывает в блаженстве. Его чудесный девиз словно подтверждается скрипом ласковой мебели, которая с дедом скрипит в унисон, в параллельных тональностях: «Спать нужно часто, но… много!» Бабуля знает, что плотно накормленный муж, аккуратно уложенный на диван, не причиняет никаких хлопот и легко вписывается в интерьер квартиры. А в случае неприятных звуков периодического похрапывания, исходящих от этого предмета обстановки, достаточно просто перевернуть его со спины на бок.

Отбросив в сторону все свистульки, дуделки, тарахтелки и мигалки, я решил, что неплохо бы и мне расположиться рядышком. Босс намек уловил и, как экстрасенс с закрытыми глазами, подал бровями дружелюбный знак согласия. Кто умеет довольствоваться, тот всегда будет доволен!

В ту пору в моих приятелях ходила игрушка – вызывающе желтый большой лохматый медведь, сшитый из грубой шерсти и набитый продуктами зарождающейся советской химической индустрии. Мишаня уже испытал пяток операций по удалению аппендицита, пересадке ушей, пластике морды и вшивания куриного яйца с целью его вынашивания. Разумеется, и главврачом, и медбратом, и психореабилитологом выступал ваш покорный слуга. Зашитый с разных сторон, мягкий друг был всегда готов поучаствовать в благом деле развития науки. Я знал, что могу ему доверять и что он доверяет мне как служителю панацеи. А то! Чувствовал, что будущий успех создастся не способностью, а желанием! Все наши операции проходили в глубочайшей секретности и были окружены чистоплотным таинством будущих великих открытий.

Любовь переполняла доброе дедово сердце, а жизненный опыт подсказывал, что сказка или песенка для моего засыпания может закончиться на первой минуте отключением сказителя от интерактивной сети. И тогда он, положив свою теплую офицерскую руку на мою худенькую спину, засыпал, потирая пригревшегося сбоку внучка… Утро вечера мудреней, полдень – сытней, а вечерок – сонливей. Мне же не дремалось, я вертелся, как артист цыганского ансамбля «Раззудись, плечо!». Хозяин дома гасил это кручение поглаживанием своей шершавой ладонью моего пойманного хребта. Вскоре комнату наполнило ровное, как тиканье часов, похрапывание, изредка перебиваемое ласковым воркованьем. Дед отключился, но все еще приголубливал шустрого вертлявого мальца. У кого нет воображения – у того нет крыльев! В это прекрасное мгновение возникла интересная исследовательская идея о возможности контроля человеческих ощущений во время сна. А что если я ему подсуну вместо себя… Мишаню? Будет ли с такой же любовью и нежностью сударь его заутюживать и приговаривать: «Ах ты, мой любимец»?

Вы, наверное, видели, с какой мордой и плавностью движений коты подкрадываются к добыче? Так вот: моя задача как агента 007 состояла в таком же пластичном перемещении из-под руки деда и замене себя дублером-топтыгиным. Думаете, это просто? Не тревожа авторитетный сон, не дыша соскользнуть с дивана, дотянуться до лохматой конечности косолапого и нежно, как подгузник под младенца, подсунуть его под шершавую военную ладонь… Мне все это далось нелегко. Но терпеливому достается самое лучшее! И дед не заметил, что гладит уже лохматую Мишанину спину, а не мою. А я не ожидал, что это будет так смешно!

Мой конопатый организм скрутился от беззвучного смеха прямо на полу. Уснувший продолжал гладить существо, которое живым до сих пор было только для меня. И тут в стеклянном проеме двери нарисовалась присевшая фигура бабули. От неожиданности, что за мной с Мишаней наблюдают со стороны, и ужаса быть застигнутым врасплох, в самый разгар эксперимента, у меня на мгновение похолодела спина. Наведя же свой оптический прицел на дверь, понял пятилетним разумом, что хозяюшка присела на пол от… хохота. А тем временем человек, объятый сном, продолжал водить рукой по моему шерстяному другу…

К полупрозрачному стеклу двери подтянулись остальные обитатели квартиры. Гул нарастающего смеха приближался, словно рой пчел. Под этот навязчивый медовый звук у спящего, как у пещерного человека, включилось третье ухо, а может, и третий глаз. И они подсказали деду, что рядом с ним на диване лежит не любимый внучек, а какое-то волосатое чудовище! Инстинкт самосохранения приоткрыл ему веки, и в мозг поступила мысль: мало того, что чудо-юдо лохматое, так оно еще и желтое, то есть с выраженной яркой окраской опасного существа, которое может еще и ужалить! К тому же пугалище не одно – у двери шевелилась и жужжащеовизгивающе завывала группа поддержки, возможно, пчелиный рой.

Подопытный замер. Рука мудрого остановилась в районе аппендицита Михайло Михайлыча. Я увидел, как у деда его собственная шерсть встала дыбом. С боевым криком «атас!» кладезь спокойствия решительно запустил желтое существо, напоминающее стебельчатобрюхое отряда перепончатокрылых летающее насекомое, в сторону улюлюкающего сообщества. Подскочив на диване, он попытался сориентироваться, в чем же причина его страха и отчего стоит хохот, спросонья, видимо, предположив, что зигзаг судьбы вполне может оказаться молнией в темечко! А семейство уже ввалилось в зал, и веселье щедро выплескивалось друг на друга, как молодое, свежее молдавское вино из тесного кубка. У меня же по-тихоньку включился инстинкт самосохранения, и я из-под дивана рванул к бабуле. Сверкающие пятки убегающего сослужили ему добрую службу: на время ослепили и дезориентировали деда. Повезло! Клянусь здоровьем Людвига Бетховена, еще секунда, и мудритель сграбастал бы экспериментатора, не разбираясь, кто, кого, зачем и почему! Дед вслушался: смех не злобный и не оскорбительный. Он сощурил глаза в усмешке и вздыбил свои густые брови, как всегда, когда поднималось настроение, и быстро, по-военному сориентировался в ситуации. Когда я поднял свою повинную голову, он уже хохотал, как все. И это величайшая мудрость – никогда не терять хорошее расположение духа, и величайшая роскошь – оставаться самим собой! Я же, сознаюсь, еще полчасика предпочел побыть под бабушкиной опекой. На всякий случай…

За эти полчаса покоя на коленях заступницы я интуитивно приблизился к пониманию того, что рефлексы рефлексами, инстинкты инстинктами, а мы, люди, сильны своими чувствами, которые не всегда можно сдержать. Да и нужно ли их сдерживать, если они живут сами по себе даже во сне, заставляя улыбаться, плакать, говорить нежности, просто любить?

Кстати, через четыре года у меня появился шустренький братишка, его назвали Павлом. В честь деда.

Великолепие хомяков

Мужчины любят женщин,

женщины любят детей,

дети – хомячков,

а хомячки любят друг друга…

В детстве я познавал и осваивал окружающий мир с необузданным, неукротимым интересом. Было любопытно многое, в том числе, почему этот человек живет так, а тот совсем по-другому. Помнится, в советские времена способности к предпринимательству афишировать было не принято. И уж если кто-то расслаблялся и не мог угомониться в своей деловой хватке, «оптимисты в штатском» не дремали. Но как бы то ни было, это не останавливало талантливых авантюристов. Кто-то сочинял стихи, кого-то преследовала музыка, иной не мог оторвать кисть от холста, а где-то жил мальчик, свободно владеющий сорока тремя языками. Что касается меня, сколько помню, хозяйственность, отдаленно напоминавшая любовь к накоплению прибыли, эдакая домовитость всегда витали над моей пушистой головой. Даже в том возрасте, когда я был чуть выше обеденного стола, ловко втиснутого в четырехметровую кухню на четвертом этаже советской пятиэтажки… Там, в таком, казалось бы, неподходящем для офиса пространстве, в доме моих родителей, а значит и в моем, скромный мальчик Леша начал свою трудовую деятельность предпринимателя со своими мальчишескими целями. И скажу вам вот еще что: ни один человек не будет счастлив, если у него нет цели, и ни один человек не может быть счастлив, если у него нет веры в собственную способность достичь этой цели!

Было это так. Однажды простой, но смышленый для своих девяти лет мальчишка решил посетить зоомагазин с его выдающимся разнообразием флоры и фауны. Что интересно, но уже на подходе к магазину ко мне вдруг приблизилась бездомная белая кошка и начала тереться об ноги, а я гладил ее, несмотря на всякие предостережения, а она в ответ мурлыкала. Вроде бы случайно, но на самом деле по благосклонному велению судьбы! И вот, уже стоя перед огромной витриной магазина вместе с любознательной публикой, я был свидетелем чуда размножения: в одном месте хомячки отчаянно карабкались по стенкам каморок, а некоторые, отсаженные в отдельные моноспоры, любили друг друга, невзирая на любопытных зрителей. И тут мне в голову закралась гениальная идея. А почему бы не стать основателем сначала всеквартирного, потом всеуличного, далее всегородского и, наконец, всемирного разведения хомяков на благо продолжения хомячьего рода и для пополнения семейной казны? Исследовательские опыты с игрушками к тому моменту мне уже порядком надоели – пришла пора заняться чем-то серьезным.

…Бизнес-план, а он был недурен собой, с зарисовками и подсчетами предстал перед родителями в оптимальное послеобеденное время. Я красноречиво убеждал их в том, что будущее «в шоколаде», а манящий монетнохомячий дождь благоденствия уже шелестит за ближайшим кустом. Вдохновение и убедительность сделали свое доброе дело: назавтра я получил первый «родительский» кредит.

Настал судьбоносный день! Я, без пяти минут профессиональный разводчик хомяков, понимая, что работа – не хомяк и горсткой зерна в день от нее не отделаешься, уже стою в зоомагазине и осматриваю зубы, ноздри и, так сказать, главное, залог успеха – «нервные окончания» будущих гладкошерстных питомцев. Дабы не попасть впросак, мало ли что… О будущих воспитанниках до этого дня знал немного: главным образом то, что они бывают разных размеров, а хомяк ростом с крупную собаку называется барсуком!

Продавщица с каким-то загадочным видом увлеченно жевала жвачку. Этот дефицитный продукт тогда можно было достать только у цыган (им, видно, на роду написано слыть извечными предпринимателями). Мне почему-то хотелось назвать продавщицу Булочкой. Стесняясь, но подчеркнуто смело, я, гордый владелец нескольких рублей, подошел и поинтересовался спросом на хомяков. Сиделица состроила брови домиком, а уши столбиком и, не переставая пожевывать, выразительно кивнула в сторону пустых полок. Я поспешил сделать для себя радужные выводы. Когда покупка была совершена, Булочка ехидно улыбнулась:

– Успехов в разведении!

Тон сказанного отозвался терзающими переживаниями и всплеском сомнений. Это «пробуждение» скептически настроенной продавщицы меня слегка насторожило, но отважное сердце достигателя твердило: «Если у тебя есть мечта, ничто не помешает воплотить ее в жизнь, пока ты не сдаешься!»

Наступили веселые будни хомякоразведения. Те, у кого есть домашние питомцы, должны признать, что скорее хозяева служат животным, чем животные им. В условиях предусмотрительной экономии жизнерадостному предприятию, во главе которого стоял ваш покорный слуга, было выделено старое пластиковое ведро, высота которого не позволяла моим пушистым подопечным сигануть на родину – в те места, где после грозы на черном небе видна яркая радуга. Итак, вложения были сделаны. Теперь время должно работать на прибыль!

Первым предупредительным сигналом того, что в нашей жизни что-то изменилось, оказался запах: ревнивый лохматый самец помечал свою территорию, покрывая всю нижнюю плоскость, местами выходя на вертикаль. Газеты на подстилку я считал достаточным рвать раз в неделю, однако внимательная мамуля заставляла меня делать это ежедневно. Но все равно территориальные амбиции активного хомяка давали о себе знать, и зачастую я сомневался в результативности эксперимента. Повезло с батей, он проработал на химкомбинате больше десятка лет, что притупило его обоняние. На момент нашей хомячьей истории ему была предоставлена полная свобода и великая радость перемещения ведер и тактильных ощущений. А мне до поры до времени – свобода от его неодобрительных замечаний.

Многое из жизни приемышей нам, доселе неосведомленным, стало очевидным. Например, то, что хомяк – зверь основательный и все делает на совесть. Уж если спит, то как убитый. Уж если ест, то так, что щеки раздуваются. Любит – так любит. А если пахнет, то так, что все известные ароматизаторы отдыхают!

Ласковый самец получил прозвище Защекин Петрович. Свою возлюбленную – манящую Таисию он любил отчаянно, ежедневно и ежечасно, каждый раз в предвкушении замерев перед стартом и кося черными глазками в сторону ее красивых лапок. Видно было, что пава очень романтичная натура. Медовая страсть заканчивалась, когда мечтательная самка задними конечностями резко брыкала своего ослепительного партнера. Он, как настоящий гимнаст, делал сальто, группируясь перед ударом о стенку ведра, и валился в газетную шелуху – торжествовать в глубине души сладкую победу, чтобы вскоре снова рваться в пленительный бой. Иногда меня брало любопытство: а что если подруга задаст другой угол блистательного толчка и хомяк-секач катапультируется за пределы супружьего храма любви? Было бы интересно посмотреть, как гимнаст делает в воздухе знаменитую мертвую петлю и приземляется прямо у ног возлюбленной… Вот это любовь! Но парень брал брутальностью, потной, слипшейся от постоянного движения «шевелюрой». Именно этими трогательными «аргументами» он мешал скромной даме сосредоточиться на верхней планке ведра. Он был по-звериному мудр и в свои три-четыре месяца жизни на этой земле уже знал: регулярность – признак мастерства!

Дети чаще рождаются в пылкой любви. Я это увидел через пару недель. Первый выводок прохвостов порадовал меня пятью активными адептами. Воодушевленно я подсчитывал многообещающую прибыль. Еще через три недели вторая партия детворы жалась к молокосодержащей маме – восемь ценителей теплого подпушка. Незаметно прошел месяц… Потом еще и еще… Я, как внимательный бизнесмен, со счастливой улыбкой заметил хорошую примету – на окне распустился кактус. Вся эта дружная семейка продолжала жить в своем скромном полиэтиленовом домике. Вскоре, количество ведрышек пришлось увеличить до трех. Надо понимать, что и угарные хомячьи газы множились в той же прогрессии. Но мое хозяйское сердце верило только в хорошее: на пятом ведерке у папы, наконец, пробьются заложенные нюхательные клапаны! Хозяйка дома все еще была со мной заодно. И в целях не допустить увядания преданности общему делу я, как котэ-баюн, не уставая твердил своей смиренной пастве в лице маман о баснословных дивидендах, и она, постепенно привыкала к мысли, что у кого-то бывает ферма энергичная кроличья, у кого-то оживленная свиная, а у нас реактивная хомячья!

– Получим дивиденды – передышку сделаем, на юг съездим, – с улыбкой говорила смиренная, зажимала нос и бежала в сторону балкона.

Шли дни. Наш наступательный хома, динамичный Защекин-Петрович, продолжал развивать гибкость в резких стартах с последующей группировкой по пять-шесть раз в день. Я купил четвертое ведро. Папа постепенно начал понимать, что личное пространство на кухне как-то стремительно сходит на нет и захотел во что бы то ни стало познакомиться с бойким виртуозом-гимнастом, чтобы посоветовать ему сбросить неутомимый темп и сосредоточиться на иных более возвышенных вопросах бытия. Я всегда убеждал отца, что наши застенчивые питомцы – безобиднейшие существа. Сам же, желая взять острозубого зверька на руки, сначала прижимал его ко дну и только потом заботливо брал за шиворот. Кому же хочется прерывать бег по футбольному полю, даже если оно хомячье, а вместо травы – газетная шелуха? Наивный батя решил, что хомяки в курсе, кто на кухне главный, и смело засунул руку в катакомбы-лабиринты, нащупывая пальцами проходы и повороты в поисках входа в святая-святых – хомячий склад. Но боевитый хома не дремал и в свою очередь поспешил показать, кто тут, в духмяном ведре, на самом деле хозяин и чьи тут шишки. Жизнь – это узор из разноцветных стекляшек-случайностей в калейдоскопе судьбы, достаточно малейшей встряски – и рисунок поменяется до неузнаваемости! Мгновенная реакция интеллигентного человека благодатно поразила нас с пушистыми зрителями до глубины души. Вначале взлетели вверх редкие брови – так же стремительно, как у бойкого инициативного кота усы, если наступить ему на артистичный хвост. Маэстро выдернул укушенный палец из зоны опасности и тотчас же прокомментировал случившееся сложносочиненным предложением, которое синхронно и интуитивно я перевел как «Нехороший хомячок и мама хомячья тоже!». Чьи шишки в ведре, батя, конечно, понял. И, перевязывая палец, так, между прочим, незаметно паникуя, спросил:

– Чем они болеют? Бешенством, свинкой, чумкой?.. Чем?! Позже, вечером, раненый предложил:

– Сынок, ты их не балуешь, они совсем у тебя озверели… Вот уже на людей бросаются. Сделай этой артели что-нибудь приятное.

Я пообещал, что буду выгуливать симпатичных малышей. Возня с ними привлекала меня приобретением нового опыта, новых впечатлений, эмоций. И тогда и сейчас я не перестаю учиться. Книги, путешествия, новые хобби, иностранные языки, желание познать этот мир и не переставать удивляться ни в восемь, ни, надеюсь, в сто лет – это одна из замечательных привычек счастливых людей, потому что именно это позволяет реализовывать себя!

Дело было в солнечный выходной, родители на пару часиков удалились, и я, как и обещал, выпустил лохматых друзей в просторный вольер зала. Предварительно их пересчитал и перекрыл пути в другие загончики. Мое многочисленное и суперподвижное прожорливое стадо учуяло запах нетронутой древесины дивана и комода. Обитатели зоосада бросались и прыгали в стороны и вверх, как австралийские кролики, от переизбытка адреналина и внезапно захлестнувшей их долгожданной свободы. Перемахивая друг через друга, сестры и братья меньшие устремились к мечте – впились в диван, всосались в него, как семечки в пылесос. Они поверить не могли такому везению. Мною ж был уловлен пренеприятнейший звук нескольких десятков маленьких бензопил. И воображение прирожденного предпринимателя тут же, оперативно и во всех подробностях, нарисовало непредвиденные убытки, которые понесет наша экономная семья. Я начал выдергивать динозавриков из дивана, как вырывают колтуны из шерсти собаки, по ходу дела считая, скольких мелких вредителей удалось вернуть в радушное ведро. Забрасывал их туда, как блистательный баскетболист в кольцо мячи – без излишней нежности. Однако шустрые звероящеры успели-таки приложиться к глубинам диванных потрохов. Помня выразительную папину мимику в момент укуса, я старался не забывать его слов о том, что хомяки мои обделены любовью, потому и шалят. Лаской и хитростью пришлось выманивать прохиндеев из закромов дивана. В конце концов как-то удалось вернуть свору шельмецов-грызунов в родные пенаты. Правда, одного жигана я так и не досчитался, но решил, что ошибся в подсчетах питомцев перед прогулкой. А если и не напутал, то гладкошерстный со временем проголодается и как-то проявит себя. Несомненно…

По приезду родителей я тактично отчитался старшему о выполненном поручении, на что тот, поинтересовавшись, всех ли выловил, все же решил: надо держать хвост по ветру, а нос – трубой (или наоборот?). И задумчиво потрепал мою светлую голову, потом тревожно, медленно и внимательно просканировал взглядом зал. Рентген ничего опасного не выявил. Но мне от этого не полегчало: весь прекрасный вечер я чувствовал, что правильнее было бы сообщить спонсорам о возможных ночных звуках затаившегося грызуна. Но молчал, надеясь, что шустрый мелкий дока ночь просидит тихо, а днем найдет свое жилище.