Книги по бизнесу и учебники по экономике. 8 000 книг, 4 000 авторов

» » Читать книгу по бизнесу Бредовая работа. Трактат о распространении бессмысленного труда Дэвида Гребера : онлайн чтение - страница 3

Бредовая работа. Трактат о распространении бессмысленного труда

Правообладателям!

Представленный фрагмент книги размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО "ЛитРес" (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает ваши или чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?

  • Текст добавлен: 6 августа 2020, 19:26

Текст бизнес-книги "Бредовая работа. Трактат о распространении бессмысленного труда"


Автор книги: Дэвид Гребер


Раздел: Экономика, Бизнес-книги


Возрастные ограничения: +16

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

О важности субъективного элемента, а также почему люди, которые считают свою работу бредовой, обычно правы

Думаю, это годное определение; по крайней мере, оно подходит для целей этой книги.

Внимательный читатель мог заметить еще один спорный момент. Мое определение является субъективным. Для меня бредовая работа – это занятие, которое сам работник считает бессмысленным, ненужным или вредным, и при этом я предполагаю, что работник прав[18]18
  Я не утверждаю, что такая работа – это «оплачиваемая форма занятости, которая кажется настолько бессмысленной, ненужной или вредной, что даже сам работник не может оправдать ее существование». Я говорю, что это действительно «настолько бессмысленная, ненужная или вредная оплачиваемая форма занятости, что даже сам работник не может оправдать ее существование». То есть работа не просто кажется человеку бредовой, но его представления являются обоснованными и верными.


[Закрыть]
. Я предполагаю, что его представления основаны на реальности. Необходимо сделать подобное допущение, поскольку иначе мы бы ни к чему не пришли, так как одна и та же работа может один день быть бредовой, а на следующий день нет – в зависимости от того, как у работника меняется настроение. Идея очень проста: существует общественная ценность, которая не сводится к рыночной стоимости, и, поскольку никто так и не придумал адекватного способа измерять ее, оценка самого работника описывает ситуацию наиболее адекватным образом[19]19
  Давайте рассмотрим мой собственный случай. Сейчас я – профессор антропологии в Лондонской школе экономики. Некоторые люди считают, что антропология – это идеальный пример бредовой области. В 2011 году Рик Скотт, губернатор штата Флорида, даже привел антропологию как наилучший пример дисциплины, без которой университеты его штата спокойно бы обошлись. (Jaschik J. Florida GOP Vs. Social Science // Inside Higher Education. 2011. October 12. URL: www.insidehighered.com/news/2011/10/12/florida_governor_challenges_idea_of_non_stem_degrees).


[Закрыть]
.

Как правило, совершенно ясно, почему это так: если человек работает в офисе и действительно тратит восемьдесят процентов времени на создание мемов про котиков, у него не может быть никаких иллюзий по поводу того, что он делает, вне зависимости от того, знают ли об этом его коллеги за перегородкой. Но даже в более сложных случаях, когда непонятно, какой вклад работник на самом деле вносит в деятельность организации, я всё же думаю, что лучше всех ответ знает он сам. Я понимаю, что кое-кому это утверждение покажется спорным. Руководители и другие большие шишки скажут, что сотрудники крупных корпораций обычно не вполне осознают свой вклад, так как общая картина видна только сверху. Я не считаю, что это совсем неверно: зачастую работники на низших уровнях не видят некоторые элементы общего контекста или им просто о них не сообщают, в особенности если компания занята чем-нибудь незаконным[20]20
  Мне рассказывали, что в Countrywide Financial, одном из ключевых участников скандала с субстандартным ипотечным кредитованием 2008 года, было два класса работников: «задроты» на низших уровнях и «свои ребята», которые были в курсе всех махинаций. В своем исследовании я наткнулся на еще более показательный пример: одна женщина написала мне о том, как она почти год продавала рекламу в бортовом журнале, которого, как она со временем выяснила, на самом деле не существовало. Подозрения у нее появились, когда она поняла, что ни разу не видела журнал ни в офисе, ни в самолете, хотя летала она довольно часто. В конце концов ее коллеги по секрету признались ей, что вся ее работа была фикцией.


[Закрыть]
. Но, судя по моему опыту, любую мелкую сошку, которая работает на компанию сколько-нибудь долго (скажем, год или два), рано или поздно отзовут в сторону и сообщат корпоративные секреты.

Да, бывают и исключения. Иногда менеджеры намеренно делят задачи таким образом, чтобы работники не понимали, как их труд способствует успеху дела в целом, – так часто делают в банках. Я даже слышал о фабриках в Америке, где рабочие на конвейере вообще не знают, что производит завод, хотя почти всегда оказывалось, что это было потому, что владельцы намеренно нанимали людей, которые не говорят по-английски. И всё же в этих случаях работники обычно думают, что их работа приносит пользу, просто они не знают, какую именно. Вообще, мне кажется, разумно предположить, что сотрудники обычно знают, что происходит в офисе или в цеху, и наверняка понимают, как их работа помогает (или не помогает) делу, – по крайней мере, они это понимают лучше, чем кто-либо еще[21]21
  Как обычно, нет правил без исключений. Как мы увидим далее, во многих крупных организациях (например, в банках) топ-менеджеры нанимают консультантов или внутренних аудиторов, чтобы понять, чем люди на самом деле занимаются. Один банковский аналитик рассказал мне, что восемьдесят процентов сотрудников банка занимаются ненужными делами и, как ему кажется, даже не осознают этого, так как их держат в неведении относительно того, какую роль они играют в организации в целом. Однако, по его словам, начальники этих людей знали немногим больше и поэтому отвергли все его предложения что-то изменить. Важно также подчеркнуть, что люди не полагали ошибочно, что у них бредовая работа, – дело обстояло как раз таки наоборот.


[Закрыть]
. А вот понимают ли это руководители, иногда неизвестно. В своем исследовании я часто сталкивался с тем, что рядовые сотрудники задавались вопросом: «Знает ли мой начальник, что я трачу восемьдесят процентов времени на создание мемов про котиков? Он только притворяется, что не замечает, или он правда не в курсе?» И чем выше вы находитесь на служебной лестнице, тем больше у людей причин скрывать от вас правду всёи тем хуже становится эта ситуация.

Самая сложная проблема связана с вопросом о том, можно ли считать полностью бредовыми определенные виды работы (скажем, продажи по телефону, маркетинговые исследования, консалтинг), то есть можно ли сказать, что они производят хоть какую-то позитивную общественную ценность. Здесь единственное, что я могу сказать, – это что лучше всего довериться суждениям самих работников. В конце концов, общественная ценность зависит от того, что люди считают общественной ценностью. А раз так, то кто знает лучше работников? В этом случае я бы сказал, что если большинство занятых какой-то работой втайне думает, что их работа не имеет общественной ценности, значит, нужно исходить из того, что они правы[22]22
  Даже здесь можно не согласиться. А как насчет сайентологов? Почти все, кто проводит исследования с помощью е-метров, чтобы люди могли обнаружить пережитую в прошлой жизни травму, убеждены в невероятной общественной ценности своей работы, хоть большинство и считает их либо помешанными, либо мошенниками. Но, опять же, это не очень важно, ведь никто и не говорит, что целители – это бредовая работа.


[Закрыть]
.

Конечно, педанты и здесь найдут что возразить. Они спросят: откуда мы можем знать наверняка, что втайне думает большинство работников в отрасли? Конечно, невозможно сказать точно. Даже если бы мы могли провести опрос среди лоббистов или финансовых консультантов, неясно, сколько из них дали бы честные ответы. Когда я в самом начале писал в своем эссе о бесполезных отраслях, я исходил из того, что лоббисты и финансовые консультанты в основном знают о своей бесполезности и что многих из них, если не всех, часто посещает мысль, что мир ничего не потерял бы, если бы их профессии просто исчезли.

Я могу ошибаться. Возможно, корпоративные лоббисты и финансовые консультанты искренне верят в теорию общественной ценности, согласно которой их работа важна для здоровья и благосостояния народа. Возможно, поэтому они спят спокойно в своих постелях, уверенные, что их работа приносит счастье всем вокруг. Не знаю наверняка, но, должно быть, это скорее относится к тем, кто продвинулся вверх по служебной лестнице. Потому что представляется логичным, что чем больше вреда власть имущие причиняют миру, тем больше подхалимов и пропагандистов собирается вокруг и выдумывает, почему они на самом деле творят добро, и тем вероятнее, что хотя бы часть власть имущих им поверит[23]23
  Можно показать, что часто пропаганда, которая, по идее, должна обманывать своих жертв, на самом деле в первую очередь направлена на одурачивание самих пропагандистов.


[Закрыть]
. Всё, без сомнения, выглядит так, будто корпоративные лоббисты и финансовые консультанты причиняют миру непропорционально много вреда (по крайней мере, если речь идет о вреде, который причиняется людьми при исполнении ими профессиональных обязанностей). Возможно, им действительно приходится заставлять себя поверить в то, что они делают.

В таком случае финансовое дело и лоббизм вовсе не бредовая работа; они, скорее, похожи на работу наёмных убийц. На самом верху иерархии дело, видимо, так и обстоит. Например, как я упоминал в эссе в 2013 году, я не знаю ни одного корпоративного юриста, который не считал бы свою работу бредовой. Это, конечно, также говорит и о том, с какими корпоративными юристами я знаком: эти люди когда-то были поэтами или музыкантами. Но еще важнее то, что они не особенно высоко стоят в иерархии. У меня складывается впечатление, что по-настоящему влиятельные корпоративные юристы искренне верят в то, что заняты делом. А может, их просто не волнует, приносят они пользу или вред.

На самом верху финансовой пищевой цепочки это определенно так. В апреле 2013 года, по странному стечению обстоятельств, мне довелось присутствовать на конференции «Как окончательно исправить банковскую систему», проводимой Федеральным резервным банком Филадельфии. На ней выступил Джеффри Сакс, экономист из Колумбийского университета, известный прежде всего тем, что разработал для стран бывшего Советского Союза реформы, названные «шоковой терапией». Он выступал по видеосвязи и ошеломил всех, когда он, как выразились бы аккуратные журналисты, «на редкость откровенно» высказался о руководителях американских финансовых учреждений. Особую ценность словам Сакса придает то, что, как он постоянно подчеркивал, многие из этих людей были с ним совершенно честны, поскольку предполагали, и не совсем безосновательно, что он на их стороне:

Знаете, я сейчас часто вижусь с этими людьми на Уолл-стрит… я их знаю. Это люди, с которыми я обедаю. И я скажу совершенно прямо: там нездоровая моральная среда. [Эти люди] не считают себя обязанными платить налоги, не чувствуют ответственности перед клиентами, ответственности перед контрагентами по сделкам. Они грубые, жадные, агрессивные, у них действительно нет тормозов, и эти люди здорово надули всю систему. Они искренне считают, что у них есть Богом данное право брать сколько угодно денег и делать это любым способом, законным или незаконным.

Если посмотреть на пожертвования на избирательные кампании, что мне как раз вчера довелось сделать по другим причинам, то финансовые рынки – это спонсоры номер один на выборах в США сегодня. Наша политика коррумпирована насквозь… Обе партии по уши в этом.

И всё это привело к ощущению безнаказанности, которое и правда потрясает, его сейчас можно заметить при личном общении с ними. Это очень, очень нездоровая ситуация. Я четыре года ждал – уже даже пять лет, – что встречу на Уолл-стрит хоть кого-нибудь, кто заговорил бы на языке морали. И я этого так ни разу и не увидел[24]24
  Эти слова были незапланированными, никто их не записывал. Цитата восстановлена частично из: Byrne J. A. Influential Economist Says Wall Street Is Full of Crooks // New York Post. 2013. April 28. URL: http://nypost.com/2013/04/28/influential-economist-says-wall-streets-full-of-crooks, частично из статьи Джанет Таваколи в Business Insider (www.businessinsider.com/i-regard-the-wall-street-moral-environment-as-pathological-2013-9?IR=T), а частично из моих собственных записей с той конференции.


[Закрыть]
.

Вот, пожалуйста. Если Сакс был прав (а в самом деле, кому лучше знать, как не ему?), то на командных высотах финансовой системы находятся уже не люди, занятые бредовой работой. Это даже не люди, которые поверили собственным пропагандистам. Это просто кучка жуликов.

Важно также отличать бессмысленную работу от просто плохой работы. В качестве названия для последней я использую часто употребляемое слово «дерьмовая работа» (shit jobs).

Я поднял этот вопрос только потому, что эти два понятия постоянно путают, а это странно, ведь между ними нет ничего общего. Их даже можно противопоставить друг другу. Бредовая работа часто хорошо оплачивается, и у сотрудников, выполняющих ее, обычно отличные условия труда; просто она бессмысленна. Говноработа обычно совсем не бесполезная – как правило, это нужное занятие, которое явно приносит обществу пользу, просто к работникам плохо относятся и им мало платят.

Конечно, некоторые профессии сами по себе неприятны, но всё же приносят удовлетворение каким-то иным образом. (Есть старый анекдот о парне, который убирал слоновий навоз в цирке. Что бы он ни делал, он никак не мог избавиться от запаха. Он менял одежду, мыл голову, бесконечно натирался мылом, но запах не исчезал, и женщины его избегали. Старый друг наконец спросил его: «Зачем ты так с собой? Вокруг так много других мест, где ты мог бы работать». Парень ответил: «Что?! И бросить шоу-бизнес?!») Эта работа, в чем бы она ни заключалась, не бредовая и не дерьмовая. Некоторые другие виды работы, например уборка, сами по себе не являются унизительными, но их легко сделать таковыми.

Например, в университете, где я сейчас работаю, к уборщикам относятся ужасно. Как и в большинстве университетов сегодня, эта работа была выведена на аутсорсинг. Их нанимает не сам университет, а агентство, чей логотип красуется на фиолетовой униформе уборщиков. Им мало платят, они вынуждены работать с опасными химикатами, из-за чего им часто приходится брать отпуск для восстановления, например потому, что у них повреждены руки (а отпуск никак не компенсируется), и вообще отношение к ним наполнено презрением и произволом. Нет никакой причины так оскорбительно относиться к уборщикам. Но, по крайней мере, они могут быть горды (и, уверяю вас, обычно они действительно горды), потому что знают, что здания необходимо чистить, а значит, без труда уборщиков университет просто не смог бы функционировать[25]25
  Пока я проводил исследование, я наткнулся на удивительно большое число людей (ну, их трое) с высшим образованием, которым настолько надоела бессмысленность офисной работы, что они в самом деле стали уборщиками – просто чтобы ощущать, что занимаются честным трудом.


[Закрыть]
.

Дерьмовая работа – это синий воротничок с почасовой оплатой, а бредовая работа – это белый воротничок с окладом. Люди, делающие дерьмовую работу, часто сталкиваются с пренебрежением; мало того, что они вкалывают, так еще именно поэтому их не уважают. Но они хотя бы знают, что делают что-то полезное. Люди, выполняющие бредовую работу, наоборот, обычно окружены почетом и уважением, их ценят как профессионалов, они хорошо зарабатывают, и считается, что они многого достигли и имеют все основания гордиться тем, что делают. И всё же в душе они знают, что ничего не достигли. Они чувствуют, что не сделали ничего, чтобы заслужить все эти потребительские игрушки, которыми они наполнили свою жизнь. У них присутствует ощущение, что всё это построено на лжи, и это действительно так.

Это два абсолютно разных вида угнетения. Безусловно, не стоит приравнивать их друг к другу. Мало кто из моих знакомых променял бы бессмысленную должность менеджера среднего звена на работу канавокопателем, хотя они понимают, что канавы и правда надо копать. (Впрочем, я знаю людей, которые бросили свою бредовую работу, чтобы стать уборщиками, и вполне этим довольны.) Я лишь утверждаю, что каждый из этих двух видов работы угнетает по-своему[26]26
  Мне не следовало бы это объяснять, но всегда находятся читатели, у которых не очень хорошо с логикой: то, что говноработа обычно бывает полезной и нужной, не значит, что вся полезная и нужная работа – говно.


[Закрыть]
.

Теоретически также возможно работать одновременно и на бредовой и на дерьмовой работах. Думаю, если представить себе худшую работу на свете, она будет сочетанием этих двух видов. Когда Достоевский был в ссылке в Сибири, он придумал теорию, что самый ужасный вид пытки – это заставить человека бесконечно выполнять работу, которая явно бессмысленна. Он заметил, что, хотя заключенные были приговорены к «каторжным работам», на деле работа была не такой уж каторжной. У крестьян работа обычно намного тяжелее. Но крестьяне хотя бы отчасти работали на себя. На каторге тяжесть труда заключалась в том, что труженики ничего от труда не получали:

Мне пришло раз на мысль, что если б захотели вполне раздавить, уничтожить человека, наказать его самым ужасным наказанием, так что самый страшный убийца содрогнулся бы от этого наказания и пугался его заранее, то стоило бы только придать работе характер совершенной, полнейшей бесполезности и бессмыслицы.

Если теперешняя каторжная работа и безынтересна и скучна для каторжного, то сама в себе, как работа, она разумна: арестант делает кирпич, копает землю, штукатурит, строит; в работе этой есть смысл и цель. Каторжный работник иногда даже увлекается ею, хочет сработать ее ловчее, спорее, лучше. Но если б заставить его, например, переливать воду из одного ушата в другой, а из другого в первый, толочь песок, перетаскивать кучу земли с одного места на другое и обратно, – я думаю, арестант удавился бы через несколько дней или наделал бы тысячу преступлений, чтоб хоть умереть, да выйти из такого унижения, стыда и муки[27]27
  Достоевский Ф. М. Записки из мертвого дома // Достоевский Ф. М. Собр. соч.: в 15 т. Т. 3. Л., 1988. С. 205–481. Мой друг Андрей Грубачич рассказал о своем деде, с которым именно это и проделывали в качестве пытки, когда он находился в югославском лагере для перевоспитания в 1950-е годы, в эпоху правления Тито. Видимо, надзиратели читали классику.


[Закрыть]
.

О распространенном заблуждении, что бредовая работа в основном бывает в государственном секторе

Мы уже выявили три вида работы: полезная работа (которая может быть и дерьмовой), бредовая работа, а также небольшая, но отвратительная прослойка гангстеров, владельцев доходных домов в трущобах, высокопоставленных корпоративных юристов и руководителей хедж-фондов – в основном просто эгоистичных ублюдков, которые даже не пытаются казаться кем-то другим[28]28
  Конечно, эта трехчастная классификация не претендует на исчерпывающую точность. Например, в нее не включены занятия, которые часто называют «охранным трудом». Значительная часть этих рабочих мест (в частности, ненужные надзиратели) – бредовая работа, но другая часть – просто плохая или неприятная работа.


[Закрыть]
. Мне кажется, что в каждой из этих ситуаций люди сами лучше всех понимают, кто к какой категории относится. Прежде чем перейти к типологии, я хотел бы разобраться с несколькими распространенными заблуждениями. Если заговорить о бредовой работе с человеком, который впервые слышит этот термин, то он, скорее всего, подумает о дерьмовой работе. Но если уточнить, о чем идет речь, ему, вероятно, придет в голову один из двух распространенных стереотипов. Он может решить, что речь идет о государственных чиновниках. А если он поклонник книги Дугласа Адамса «Автостопом по Галактике», то может подумать, что вы имеете в виду парикмахеров.

С бюрократами разобраться проще, так что давайте начнем с них. Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что в мире множество бесполезных бюрократов. Однако мне кажется важным, что в наши дни в частном секторе их не меньше, чем в государственном. Вы можете столкнуться с несносным человечком в костюме, зачитывающим непонятные правила и положения, как в банке или салоне сотовой связи, так и в паспортном столе или в комиссии по районированию. Более того, государственная и частная бюрократия настолько переплелись, что зачастую их очень трудно отделить друг от друга. Отчасти из-за этого я начал эту главу с рассказа о работнике частной компании, которая сотрудничала с немецкой армией. Эта история не только показывает, что ошибочно думать, будто бредовая работа существует в основном в государственной бюрократии, но также демонстрирует, как «рыночные реформы» почти гарантированно создают дополнительную бюрократию, а не сокращают ее[29]29
  В книге «Утопия правил» (с. 12) я называю это «железным законом либерализма»: «…всякая рыночная реформа, всякое правительственное вмешательство с целью уменьшить бюрократизм и стимулировать рыночные силы в конечном счете приводит к увеличению общего объема регулирования, общего количества бумажной волокиты и общего числа бюрократов, которых привлекает на службу правительство».


[Закрыть]
. В своей предыдущей книге, «Утопия правил», я уже отмечал, что если вы пожалуетесь на бюрократическую волокиту в банке, то его сотрудники вам скажут, что это из-за государственных правил. Но если выяснить, откуда взялись эти правила, скорее всего, обнаружится, что большинство из них были созданы самим банком.

Тем не менее люди настолько прочно вбили себе в голову, что государство всегда без надобности раздувает штаты и создает лишние уровни административной иерархии, а в частном секторе всё эффективно и строго по делу, что, судя по всему, никакие факты уже не смогут их переубедить.

Несомненно, некоторые из этих заблуждений связаны с воспоминаниями о таких странах, как Советский Союз. В этих странах была политика всеобщей занятости, поэтому стране приходилось создавать рабочие места для всех, независимо от того, существовала в этом необходимость или нет. Так в СССР появились магазины, где покупателям приходилось проходить через трех разных продавцов, чтобы купить буханку хлеба, или дорожные бригады, где две трети рабочих пили, играли в карты или дремали. Обычно об этом вспоминают, чтобы доказать, что при капитализме такого никогда не произойдет. Ведь для частной фирмы, которая конкурирует с другими частными фирмами, не может быть ничего хуже, чем нанять людей, которые ей на самом деле не нужны. Если уж на то пошло, жалуются обычно на чрезмерную эффективность капитализма, когда к сотрудникам начинают приставать с постоянным увеличением норм выработки и надзором.

Я, конечно, не стану отрицать, что всё это зачастую имеет место. Давление на корпорации, от которых требуют сокращения рабочих мест и повышения эффективности, выросло вдвое после бешеной волны слияний и поглощений в 1980-х. Но это давление было направлено почти исключительно на людей в самом низу пирамиды, на тех, кто на самом деле что-то делает, обслуживает, чинит или перевозит. Скорее всего, каждый человек, которому надо носить на работе форму, находится под серьезным давлением[30]30
  Собственно говоря, именно в этом смысл униформы, ведь часто ее заставляют носить людей, которые вообще не появляются на публике (например, работников прачечной в гостинице). Это способ сказать работникам: «Считай, что ты в армии, у нас здесь дисциплина».


[Закрыть]
. У сотрудников FedEx и UPS сумасшедшие графики, которые разработаны с «научной» эффективностью. На верхних уровнях тех же компаний дело обстоит иначе. Это можно объяснить главной слабостью менеджерского культа эффективности – если угодно, его ахиллесовой пятой. Дело в том, что, когда менеджеры начали проводить научные исследования, чтобы узнать, как наиболее эффективно использовать время и энергию при организации человеческого труда, они никогда не применяли эти же методы к самим себе, а если они это всё же делали, то добивались противоположного эффекта. В итоге в то самое время, пока от синих воротничков требовали увеличения нормы выработки и массово увольняли сотрудников, почти во всех крупных фирмах стало намного больше бессмысленных управленческих и административных должностей. Это как если бы фирмы бесконечно проводили сокращения в цехах и использовали сэкономленные деньги, чтобы нанять еще больше ненужных работников в офисы на верхних этажах. (Как мы увидим, в некоторых компаниях буквально так и делали.) В результате точно так же, как социалистические режимы создали миллионы фиктивных рабочих мест для пролетариев, капиталистические режимы создали миллионы фиктивных рабочих мест для белых воротничков.

Как именно это произошло, мы рассмотрим позже. Пока же я еще раз подчеркну, что процессы, о которых мы будем говорить, происходят и в государственном, и в частном секторах, и это неудивительно: сегодня эти две области практически невозможно отличить друг от друга.

Почему профессия парикмахера – это неудачный пример бредовой работы

Люди часто винят во всем правительство, но, как ни странно, так же часто обвиняют во всем женщин. Если вы объясните, что речь идет не только о правительственных чиновниках, то многие сразу решат, что вы имеете в виду секретарей, администраторов на стойке у входа и прочие административные должности, которые обычно занимают женщины. Вообще, согласно разработанному нами определению, многие из этих должностей можно считать бредовыми, но убеждение, что на них обычно работают женщины, не просто сексистское, – оно говорит о явном непонимании того, как на самом деле функционирует большинство офисов. Гораздо более вероятно, что ассистентка (женщина) замдекана (мужчины) или «стратегического менеджера сети» (тоже мужчины) – единственный человек, который вообще делает какую-то реальную работу в офисе, так что ее босс может расслабиться и поиграть в World of Warcraft, чем он зачастую и занят.

Мы вернемся к этой динамике в следующей главе, когда будем исследовать роль шестерок; сейчас просто заметим, что у нас есть подтверждающие это статистические данные. В опросе YouGov, к сожалению, нет распределения по видам занятий, зато есть распределение по полу. Результаты показали, что мужчины считают свою работу бессмысленной гораздо чаще (сорок два процента), чем женщины (тридцать два процента). Опять же, видимо, они правы[31]31
  Как ни странно, в опросе есть распределение по партийным предпочтениям (сторонники тори реже всех считают свою работу бредовой, а избиратели UKIP – чаще всех) и по регионам (доля бредовой работы выше всего в Южной Англии, исключая Лондон: сорок два процента, а ниже всего в Шотландии: двадцать семь процентов). Возраст и социальное положение практически не имеют значимого эффекта.


[Закрыть]
.

Наконец мы добрались до парикмахеров. Боюсь, что Дугласу Адамсу тут за многое придется ответить. Иногда мне кажется, что каждый раз, когда я говорю, что значительная часть работы, которая выполняется в нашем обществе, не нужна, какой-то мужчина (всегда именно мужчина) вскакивает и говорит: «О, точно, прямо как парикмахеры!» Потом он объясняет, что это отсылка к научно-фантастическому комедийному роману Дугласа Адамса «Ресторан „У конца Вселенной“», в котором вожди планеты Голгафрингем решают избавиться от самых бесполезных жителей и выдумывают, что планета вот-вот будет уничтожена. Чтобы разобраться с этой проблемой, они создают флотилию из трех ковчегов, A, B и C; в первом из них – творческая часть населения, в последнем – рабочие, синие воротнички, а в среднем – все остальные, бесполезные люди. Все они должны погрузиться в искусственный сон и отправиться в новый мир, но на самом деле достраивают только корабль B и отправляют его по курсу, на котором он столкнется с солнцем. Герои книги оказываются на корабле B и рассматривают зал с миллионами космических саркофагов, в которых находятся эти бесполезные люди; изначально герои думают, что они мертвы. Один начинает зачитывать вслух надписи на табличках у каждого саркофага:

– Здесь написано: «Голгафрингемский флот, ковчег B, трюм № 7, санитарный инспектор телефонных будок второго класса» – и порядковый номер.

– Инспектор по санитарной обработке телефонов? Мертвый инспектор по санитарной обработке телефонов? – спросил Артур.

– Лучшая разновидность инспектора по санитарной обработке телефонов.

– Но что он здесь делает?

– Не думаю, что у него много дел.

Форд перешел к другому саркофагу. Минутная работа полотенцем, и он объявил:

– Парикмахер. Мертвый парикмахер. Каково?

В следующем саркофаге нашел свой последний приют клиентский менеджер рекламного агентства, рядом с ним покоился торговец подержанными автомобилями[32]32
  Адамс Д. Автостопом по Галактике. Ресторан «У конца Вселенной». М., 2019. С. 276{1}1
  Перевод скорректирован. – Примеч. пер.


[Закрыть]
.


[Закрыть]
.

Понятно, почему люди, которые впервые слышат о бредовой работе, вспоминают эту историю, но сам список профессий довольно странный. Во-первых, инспекторов по санитарной обработке телефонов на самом деле не существует[33]33
  Как легко догадаться, фанаты Дугласа Адамса начали спорить на этот счет и сошлись на том, что в 1970-е были профессии, которые включали в себя очистку телефонов и прочей техники, но отдельной профессии «инспектора по санитарной обработке телефонов» не было. Однако это не остановило Адамса, и он всё равно придумал вместе с Грэмом Чепменом из телешоу «Монти Пайтон» специальный выпуск с участием Ринго Старра под названием «Инспекторы по санитарной обработке телефонов с Наварона»; правда, он, к сожалению, так и не вышел.


[Закрыть]
. Во-вторых, хотя менеджеры рекламных агентств и продавцы подержанных машин существуют (и в самом деле, общество прекрасно обошлось бы и без них), всё же когда фанаты Дугласа Адамса вспоминают роман, то первым делом думают о парикмахерах.

Скажу честно: у меня нет какой-то особой нелюбви к Дугласу Адамсу. Напротив, я питаю нежные чувства ко всем проявлениям искрометной британской научной фантастики семидесятых. Но конкретно эта выдумка мне кажется пугающе высокомерной. Во-первых, это вовсе не список бесполезных профессий. Это список людей, про которых богемный персонаж из среднего класса, проживавший в то время в Ислингтоне[34]34
  Ислингтон – район Большого Лондона; после бомбардировки во время Второй мировой войны был перестроен, стал зоной притяжения для среднего класса и подвергся джентрификации. Богему привлекали остатки георгианской архитектуры XVIII века. – Примеч. ред.


[Закрыть]
, сказал бы, что они несколько докучливы. Разве они заслуживают из-за этого смерти?[35]35
  Справедливости ради, в дураках в итоге остались сами жители Голгафрингема, которые погибли от эпидемии, начавшейся из-за не прошедшего санитарную обработку телефона. Но эту часть никто обычно не помнит.


[Закрыть]
Лично я мечтаю об устранении должностей, а не людей, которые их занимают. Чтобы оправдать истребление, Адамс как будто намеренно отбирает не просто людей, которых он считает бесполезными, но тех, кому нравится их работа и кто считает ее важной частью себя.

* * *

Прежде чем продолжить, давайте подумаем о статусе парикмахеров. Почему их труд – не бредовая работа? В первую очередь именно потому, что большинство парикмахеров таковой ее не считают. Стрижка и укладка много что меняют, а мнение, что это всего лишь ненужное тщеславие, совершенно субъективно. Откуда мы знаем, кому судить о настоящей ценности парикмахерского дела? Первый роман Адамса, «Автостопом по Галактике», который стал настоящим культурным явлением, был опубликован в 1979 году. Тогда я был подростком, и я хорошо помню, как в Нью-Йорке у витрины парикмахерской на Астор-Плейс люди часто собирались, чтобы посмотреть, как панкам делают сложные фиолетовые ирокезы. Считает ли Дуглас Адамс, что от тех, кто делал эти ирокезы, тоже нужно избавиться? Или же только от парикмахеров, чей стиль ему пришелся не по вкусу? В районах, где живет рабочий класс, люди часто собираются в парикмахерских; женщины определенного возраста и происхождения часами сидят в ближайшем салоне, и он становится точкой для обмена местными новостями и сплетнями[36]36
  В районах, где проживают мигранты, парикмахерские часто выполняют сходную функцию как для женщин, так и для мужчин. У меня есть несколько друзей, которые стали работать парикмахерами в крупном лондонском сквоте и заметили, что это начало происходить и с ними: люди, которые недавно переехали в город, заходили подстричься и спрашивали, что нового.


[Закрыть]
. Однако есть ощущение, что именно из-за этого кто-то считает труд парикмахеров образцом бесполезной работы. Они представляют себе сборище женщин средних лет, которые лениво сплетничают, сидя под металлическими шлемами, пока вокруг них суетятся работники, тщетно пытающиеся этих женщин приукрасить. Но они всё равно якобы слишком толстые, слишком старые и слишком явно принадлежат к рабочему классу, а поэтому всё равно никогда не будут привлекательными, что с ними ни делай. По сути, это просто снобизм с изрядной долей ни на чем не основанного сексизма.

По логике вещей, возражать против парикмахеров на этом основании – всё равно что называть управление боулинг-клубом или игру на волынке бредовой работой просто потому, что вам не нравится боулинг или волынка и несимпатичны люди, которым это нравится.

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая

Правообладателям!

Представленный фрагмент книги размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО "ЛитРес" (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает ваши или чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Топ книг за месяц
Разделы







Книги по году издания