Текст бизнес-книги "Поколение надежды. Или как я себя искал"

Автор книги: Дмитрий Ким

Раздел: О бизнесе популярно, Бизнес-книги

Глава 18. Окно возможностей

После такого болезненного расставания мне уже не хотелось ни жениться, ни делать карьеру рубщика мяса. Тем более стал налаживаться контакт с родителями. Мама уговорила отца, чтобы он, используя старые связи, помог мне получить водительские права. Отец в то время пробовал заняться бизнесом. Выкупил за символическую сумму старый кирпичный завод и впахивал там с мамой круглосуточно, пытаясь заработать.

Меня позвали в семейный бизнес водителем. Конечно же, без зарплаты. Утром и вечером я развозил рабочих на уазике-«буханке», днём выполнял поручения отца и мамы. Грело осознание того, что снова помогаю семье, хотя отношение отца ко мне не изменилось. Всё то же недоверие, всё те же «выродок» и «подонок» по любому поводу. Ненависть к нему на тот момент ушла глубоко в подсознание, внешне я просто старался не замечать оскорблений.

В один из субботних вечеров я подъехал к совхозному клубу, в котором была дискотека. У входа меня кто-то окликнул.

– Эй, Комиссаров! – В этом посёлке меня многие звали по фамилии деда, которого здесь уважали.

Я обернулся и увидел троих старшаков44
  Старшак – старший товарищ, авторитет в дворовой среде.


[Закрыть], с которыми когда-то учился в местной школе. Саня по кличке Немец, рядом с ним – Джамбулат и Руслан.

Немец был старше меня на семь лет. Гроза местной шпаны. Он только что освободился, отсидев четыре года за разбой. Джамбулат и Руслан – боксёры-средневесы, кандидаты в мастера спорта. Тоже наводили шороху в деревне, но слыли менее отмороженными, чем Немец.

– Как дела, Комиссаров? – Немец, улыбаясь, протягивал мне руку. – Помнишь меня? Как в школе в хоккей гоняли? Ты ещё дерзить мне пытался, – смеясь продолжал он.

– Помню, конечно. Не помню, чтобы дерзил, – рассмеялся я в ответ, поздоровавшись со всеми.

– Вот стоим с пацанами, – говорит Немец. – Тему им предлагаю, сигареты из Алма-Аты возить. Это твой уазик?

– Почти. Отца.

– Можешь его взять, если надо будет?

– Зачем?

– Поехали с нами в Алма-Ату, сигарет привезём. Навар поровну поделим. Но надо будет скинуться, тоже поровну.

– А сколько надо?

– Шестьдесят тысяч рублей.

На дворе стоял август 1992 года, месяц назад прошла денежная реформа, в результате которой советские рубли заменили на российские. Началась гиперинфляция.

В этот же вечер я уговорил отца дать мне машину для поездки в Алма-Ату и одолжить шестьдесят тысяч рублей. Тем более рабочих возить уже не надо было, так как завод остановили, чтобы не множить убытки. Он согласился. Дал мне необходимую сумму под драконовские проценты.

После первой поездки, вернув отцу его деньги и добавив к ним весь свой навар, я остался должен. В каждую поездку я брал у него новую сумму. Чем больше зарабатывал, тем быстрее рос долг. Так я впервые узнал, что такое сложные проценты. Денежная масса у меня и у моих новых партнёров быстро увеличивалась. После третьей поездки уазика стало мало и мы арендовали КамАЗ. Во время одного рейса меня вдруг осенило.

– Сколько можно заниматься мышиной вознёй, – сказал я приятелям. – Давайте откроем малое частное предприятие – МЧП, возьмём кредит и начнём возить товар фурами!

Пацаны ответили мне саркастическим смехом. Никто не поверил, что такое возможно. Так широко мы тогда не мыслили. Каждый просто зарабатывал себе «на жизнь». Но кто ж откажется помечтать о вагонах-миллионах, когда везёт три десятка коробок сигарет в полупустом КамАЗе, чтобы перепродать их бабушкам на рынке?

Быстро продав привезённый товар, купили за несколько рублей единственную имевшуюся в книжном магазине клеёнчатую папку с обгрызенным мышами уголком. Зачем нужна папка, точно никто не знал, но как минимум это был атрибут деловых людей. Несколько дней с этой папкой мы бегали по разным учреждениям и наконец получили все необходимые документы, зарегистрировав МЧП «Союз-Партнёр». Пошли по банкам. После двух недель безуспешных попыток управляющая одного из них со словами «Ну, Дима, смотри! Не вернёшь вовремя, больше не подходи!» выдала нам чековую книжку с пятью миллионами рублей. Огромные для нас деньги. Можно было купить две новенькие «девятки». Дело тронулось. Мы продолжили возить сигареты, но инфляция быстро росла, и мы за ней уже не успевали.

Тут я обратил внимание на сахар-песок – по тем временам дефицитный товар. Многие семьи круглый год гнали самогон, в сезон крутили варенье, компоты и прочие заготовки, потребляя сахар сотнями килограммов. Мы начали закупать песок оптом у крупных компаний и развозить его по деревням, продавая в розницу с хорошей наценкой. В этот момент предпринимательство вдруг стало массовым. Казалось, будто каждый мало-мальски умеющий считать и писать открывал МЧП и получал в банках кредиты. Кредиты выдавали в основном чековыми книжками. Люди не понимали, что с этими чеками делать, и предпочитали их обналичивать. Цена за один наличный рубль доходила до двух с половиной рублей чеком. Бросив клич по знакомым, мы принялись продавать наличные. Снизив розничные цены на сахар до себестоимости, мы кратно увеличили выручку. Каждый вечер возле дома моей бабушки выстраивалась автомобильная очередь. Мажоры, бандиты, коммерсанты – всем нужна была наличка. Сахар стал продаваться сотнями тонн, наличные – коробками. Деньги потекли рекой.

Глава 19. Сбалансированная команда – основа успеха любого дела

Роли в нашем предприятии распределились так: я – генератор идей, организатор продаж и закупок. Немец – лидер и педант. Он скрупулёзно записывал в тетрадку все наши доходы и расходы. Джамбулат – подтягивал бойцов, когда требовалось продемонстрировать силу. С Русланом пришлось расстаться. Напившись, он каждый раз кидался на окружающих то с ножом, то с кулаками. Устав от такой непредсказуемости товарища, мы отправили его в свободный полёт.

Одновременно с развитием рынка в городе, как и во всей стране, махровым цветом расцвела преступность. Шайки, называвшие себя «братвой» или «бригадами», разъезжали по рынкам и офисам, отбирая у предпринимателей их кровно заработанные. Благодаря моим старшим товарищам у нас был специфический круг общения. Немец, дважды судимый, был в приятельских отношениях с криминальными авторитетами города. Джамбулат знал всех серьёзных боксёров и борцов.

Многие представители спортивной и криминальной элиты стали формировать городской бандитско-предпринимательский костяк. Быть просто «коммерсантом» означало, что рано или поздно ты станешь чьей-нибудь «дойной коровой». Немец выбрал верное для того времени позиционирование – везде представлял нас как «братву из Учхоза». «Учхоз», или Учебно-опытное хозяйство Целиноградского сельхозинститута, находился в девяти километрах от города. Сейчас это один из районов Астаны.

По криминальным понятиям каждый авторитетный пацан должен иметь погоняло. Так я стал Корейцем, Джамбулат – Джамбиком. Мне нравилось представляться Корейцем с Учхоза. Даже на тех, кто обо мне поначалу ничего не знал, прозвище производило сильное впечатление – по кличке представлялись только бандиты. Для раскрутки и поддержания имиджа «авторитетных пацанов» мы периодически выезжали на «стрелки», где порой довольно жёстко объясняли оппонентам, кто мы такие. Стали брать «под крышу» заблудших коммерсантов. Выступали посредниками в спорных ситуациях.

Благодаря мудрости Немца и обаянию Джамбика мы умудрялись не ссориться с другими влиятельными группировками, что позволяло решать сложные вопросы дипломатически. Многочисленные мелкие банды отморозков не в счёт – те понимали только силу. Наш авторитет в городе быстро рос.

Внешне отношение отца ко мне изменилось после того, как он узнал от своих друзей о моём новом имидже. Я заметил, что он перестал меня оскорблять и начал демонстрировать уважение.

Момент триумфа наступил, когда мама в свой день рождения, 28 июля 1993 года, подошла ко мне с просьбой:

– Дима, здесь соседи в Германию уезжают. Дом продают, ты не мог бы помочь нам его купить?

– Мам, зачем помочь? Давай куплю. Сколько надо?

Отец к тому моменту попытался создать два бизнеса, оба раза не получилось. Он пошёл работать на госслужбу за мизерную зарплату. Собственного дома у родителей не было, жили у бабушки. Маме очень хотелось своего угла. Отцу тоже.

– Хочешь дом посмотреть? – спросила она меня.

– Конечно, пойдём!

Мы зашли в соседний двор к пожилой доброжелательной семье. Участок двадцать соток, добротный немецкий дом, хозяйственные постройки. Всё, что нужно для жизни на земле.

Договорившись о цене, я сбегал и принёс нужную сумму.

– Мам, оформляй, – произнёс я.

Я видел радость на её лице, меня переполняли счастье и гордость. Потребности двадцатилетнего пацана были удовлетворены. Денег стало больше, чем мог потратить. Все материальные цели достигнуты. Я стал терять интерес к процессу зарабатывания.

Временами нападала щенячья тоска. В такие моменты я шёл к Немцу. Напивался с ним, пытаясь заглушить всплывающую из глубин подсознания обиду и боль.

– Деньги – это мусор. Как мог отец ставить их выше меня?! А?!

Немец обнимал меня:

– Кореец, братишка! Пошло оно всё! Давай лучше выпьем!

Глава 20. Первая любовь

Накупив себе домов и машин, мы стали завсегдатаями целиноградских ресторанов. Кутили круглосуточно. Я приобрёл квартиру в центре города, ещё один дом недалеко от родителей. Так как я оказался единственным холостяком в нашей компании, моё жильё быстро стало общим: музыка, девчонки, алкоголь – праздник должен быть вечным.

У Немца водилась многочисленная родня в Учхозе. Его отец был из многодетной немецкой семьи, имел шестерых братьев и сестру. Братья, все простые работяги, жили в Учхозе. Сестра ещё во времена СССР удачно вышла замуж за юного коммуниста, который сделал блестящую партийную карьеру, став первым секретарём обкома партии. После краха коммунизма он только упрочил свои позиции.

Немец мне часто рассказывал о своих богатых и влиятельных родственниках. Они редко появлялись в Учхозе. Только по большим праздникам и на родительский день – посещали могилы родителей. В их семье было двое детей – старшая дочь и сын – двоюродные брат и сестра Немца.

Больше всего Немец восхищался сестрой. Рассказывал о том, какая она умница и красавица. С нескрываемой ревностью говорил, что её муж-художник старше неё на шестнадцать лет, а вышла она за него назло родителям.

Девчонка, находившаяся с рождения под родительской гиперопекой, взбунтовалась после окончания школы, требуя уважения к своим желаниям и чувствам. Не добившись нужной реакции, сделала ход конём – вышла замуж за человека, которого родители категорически отказывались принять. За такой поступок они даже прекратили с ней общаться. Но, увидев однажды, в каких условиях живёт их чадо (молодожёны ютились в частном доме у сестры мужа, где девчонка, не знавшая прежде, что такое физический труд, носила воду с колонки, топила печь и мыла деревянные полы), признали наконец выбор дочки. Купили молодожёнам квартиру и устроили зятя на работу.

Однажды Немец напросился в гости к сестре и потащил меня с собой.

На пороге нас встретил муж хозяйки Николай. Гостеприимно улыбаясь, пригласил в квартиру.

Скромная по размеру двушка в центре Целинограда. Со вкусом подобранная мебель. После пары дежурных фраз нас повели на кухню. Здесь я увидел Татьяну. «Где-то мы уже виделись», – мелькнула первая мысль в голове.

Все два часа, пока мы находились в гостях, наши с Таней взгляды постоянно пересекались. Тонкие черты лица, изящная фигура, плавные движения – всё это гипнотизировало меня. Её манера вести беседу и держаться за столом разительно отличалась от того, что я привык видеть. Она была из другого мира. Представительница элиты, живущая с детства в достатке. Она посещала с родителями приёмы у президента республики. Водила дружбу с детьми министров. Я и близко не сталкивался с такими людьми.

К финалу посиделок наконец вспомнил, где её видел. Ну конечно! Надо же! Был в моей жизни эпизод, когда я поступил после восьмого класса в машиностроительный техникум. Меня оттуда выгнали через два с половиной месяца за тотальную неуспеваемость. Деревенскому парню, который кроме свиней, коров и тракторов ничего не видел, снесло башню от города и общажной вольницы. Друзья, вино, девчонки… Вот это жизнь! Какая может быть учёба?!

Я обитал в общаге техникума в комнате с одним парнем, Андреем. Он как-то раз позвал меня в гости к своей соседке по райцентру. Соседка жила в общежитии сельхозинститута.

Мы пришли к девчонкам в хорошо отремонтированную и обставленную комнату общаги. Нас угостили вином и тортом, мы взамен рассказали пошлые анекдоты, над которыми никто, кроме нас, не смеялся. Затем к ним в гости заявились взрослые парни. Детское время кончилось, и Андрюхина соседка пошла нас провожать. Мы о чём-то трепались по дороге. Заговорили о любви и девушках. Вдруг наша провожатая спрашивает:

– Пацаны, а вы целоваться умеете?

– Не-а.

– Хотите, научу?

– Ага.

И она поцеловала каждого из нас.

Я вспомнил, что тогда от нахлынувших ощущений у меня даже температура поднялась.

Нет сомнений. Это была она. Соседка Андрея – Татьяна. Как же я сразу не узнал.

Мы ехали домой после этого ужина. Навязчивые мысли крутились в голове. Сделав усилие, я отогнал их. Она просто сестра Немца. Она замужем. У неё ребёнок. И вообще мы с разных планет. Точка.

После той поездки учхозовская родня Татьяны не скрывала удивления: если раньше девушка бывала в Учхозе не более двух раз в год, то теперь стала появляться там каждую неделю. Под разными предлогами: одним ненужные детские вещи передать, другого с днём рождения поздравить… Всегда приглашала присоединиться Немца. И как бы невзначай спрашивала его: «А Корейца возьмёшь с собой?»

Таня стала частой гостьей наших вечеринок. Во время застолий всегда «случайно» оказывалась рядом со мной. Но я внешне никак не реагировал. Для меня она была женой Николая и сестрой Немца.

В один из таких вечеров у кого-то из родственников заболел зуб. Ночь, нужно ехать в город вырывать. Я, по обыкновению самый трезвый, вызвался отвезти страдальца к дежурному стоматологу.

– Можно я с вами? – спросила Татьяна.

– Конечно.

Родственник сел на заднее сиденье, Татьяна – рядом со мной.

Мы ехали не спеша, о чём-то болтали, из динамиков нашёптывал Леонард Коэн, за бортом валил крупными хлопьями снег. Когда машина въехала под свет городских фонарей, я посмотрел на свою спутницу.

Это был взрыв невероятной силы. Откуда-то из глубины. Невиданное, крышесносящее чувство накрыло меня. С того момента я не мог налюбоваться ею. Все мысли – только о ней. Это была Любовь и Страсть. Любовь, которая подарила нам обоим короткий период наивысшего счастья, и страсть, принёсшая несколько лет жестоких страданий.

Глава 21. Разного поля ягоды

Мы скрывали свои внезапно вспыхнувшие чувства ровно неделю.

– Тань, я не могу тебя ни с кем делить. Разводись. Я сделаю всё, чтобы ты и твой ребёнок были счастливы.

На следующий день начался длительный и болезненный для всех участников бракоразводный процесс. За пять лет жизни в браке люди прорастают друг в друга корнями, какими бы ни были их отношения. Ещё и ребёнок, который одинаково любит и маму и папу.

Тогда я об этом не думал. Я влюбился и хотел всецело обладать этой женщиной.

Николай, её супруг, пытался меня отговорить, давя на совесть, взывая к человечности. Когда не помогло, стал угрожать убийством. Поняв, что не подействовало и это, подкараулил меня в ресторане и пытался побить. Но в кулачном бою у него совсем не было шансов. Татьяна также весь месяц, пока длился развод, находилась в депрессии.

Наконец всё закончилось. Я настоял, чтобы обошлось без дележа имущества: «В нашем доме ничего не должно быть из твоей прошлой жизни». Татьяна так и поступила, собрала самое необходимое и уехала к родителям – залечивать раны, нанесённые разводом.

Я по нескольку раз в неделю ездил к ней в гости за четыреста километров. Проводил с любимой вечер, иногда ночь и возвращался обратно. Мы не могли надышаться друг другом. Я буквально летал на крыльях. Хотелось обнимать и целовать всё вокруг – так было здорово. Сумасшедшее чувство. Вновь появился стимул зарабатывать деньги. У меня как будто открылось второе дыхание: запустил сразу несколько новых направлений. Бизнес рос. «Моя семья ни в чём не будет нуждаться», – убеждённо думал я.

Придя в себя, Таня вернулась ко мне в Целиноград.

Она не захотела жить в моём доме в Учхозе, холостяцкая городская квартира была мала для семьи. Я купил в городе квартиру, которую она сама выбрала. Это был мой подарок любимой девушке. Но её родители такого жеста не оценили. После очередной поездки к ним Таня достала пачку долларов из своей сумочки:

– Это тебе.

– Что это?

– Мама сказала, чтобы я отдала тебе деньги за квартиру.

– Зачем?

– Чтобы не быть тебе обязанной.

– Я не возьму.

– Ну мне они тоже не нужны.

Это был сильный удар по моему самолюбию – едва остановившийся процесс самобичевания был запущен вновь.

Я знал, что отец Татьяны пришёл в ярость, когда ему сказали о причине развода.

– Какой ещё Кореец?! Что за урод?! Покажите мне его, я ему шею сверну! – передавали мне родственники и знакомые его «приветы». Но Танина мама с пониманием отнеслась к выбору дочки. Благодаря ей с суровым отцом избранницы я так ни разу и не встретился.

Таня организовала в новой квартире ремонт, получилось очень уютно и стильно. С её сыном мы быстро нашли общий язык. Первые месяцы совместной жизни наше гнездо было наполнено счастьем.

Из Екатеринбурга я пригнал Татьяне огненно-красный Pontiac Firebird со съёмной крышей. Мы катались на нём по городу, привлекая всеобщее внимание.

– Кореец, это твоя девушка? – спрашивали повара моего любимого ресторана, выглянув однажды в зал посмотреть, что же за красавица там танцует. Она была безумно красива. Мне даже нравились завистливые взгляды, сопровождавшие нашу пару, – все мужики мечтали обладать ею, но принадлежала она только мне.

– Да, моя. Полностью, – так любил отвечать я.

Гордость и абсолютное счастье переполняли меня в такие минуты.

В её день рождения, который мы впервые праздновали вместе, я пригласил её в ресторан – посидеть узким кругом. После ресторана повёл машину за город.

– Куда мы едем? – спросила она.

– Сейчас мне по делам нужно на пару минут в одно место заскочить, – ответил я, выруливая с трассы в сосновый бор, к дачному посёлку бывшей партийной элиты. Заехав на территорию, я посигналил, и из домов высыпала шумная толпа Таниных друзей и подруг, которых я заранее сюда пригласил. В коттеджах уже были накрыты столы, растоплена баня, жарился шашлык, играла музыка. Толпа ликовала, поздравляя именинницу, гремели фейерверки.

– Кореец, – запрыгнув мне на руки, сказала она, – неужели ты так меня любишь? – И, обхватив моё лицо ладонями, поцеловала… Рай, он здесь, на земле. Тогда я это отчётливо ощутил…

Глава 22. Знакомство с элитой

Первые месяцы нашей совместной жизни я старался каждый день превращать в праздник: вечеринки, рестораны, концерты, всевозможные подарки – всё для любимой. Постепенно её родня свыклась с тем, что рядом с Таней появился «какой-то Кореец». Некоторым родственникам стало интересно познакомиться со мной. Её младший брат Олег был женат на дочери министра внутренних дел. Он свёл меня со всей их большой семьёй, и мы с Татьяной стали регулярно ездить в Алма-Ату – гостить на министерской даче.

У министра было двое детей – старший сын Андрей и младшая дочь Елена – супруга Олега. Андрей также работал в МВД, только-только начинал карьеру оперативника. Олег и Лена были студентами.

Мы сразу нашли общий язык. В первые приезды жарили на даче шашлыки, выезжали в горы, по ночам болтали о вечном, глядя на алма-атинские звёзды.

Мне интересно было наблюдать, как министр общался со своими детьми. Именно так я себе представлял образцовые отношения родителей и детей. Он спокойно выслушивал их, так же спокойно и с любовью что-то советовал. Всегда тепло, с улыбкой. Я никогда не мог обратиться за советом к отцу, как это делал Андрей.

Постепенно мы все настолько привыкли друг к другу, что отпала надобность прятать своих внутренних демонов. Андрей с Олегом были большими любителями кутежей. Покурить конопли, напиться в каком-нибудь ночном клубе, снять девчонок. Всё это они не особо скрывали от своих жён. Мне такое поведение было непонятно. Траву я не курил, выпить любил, но снимать девчонок с низкой социальной ответственностью, когда меня дома ждёт настоящее сокровище, – зачем? Для меня это было нарушением здравого смысла и моральным табу. Я пару раз прокатился с ними как наблюдатель за компанию, в третий раз попытался отказаться:

– Не поеду. Лучше с Таней пойду погуляю.

– Кореец, стоять! – выкрикнул пьяный Андрей.

Я обернулся и увидел, как он нервным движением выхватывает табельный ПМ – пистолет Макарова. Андрей приехал с работы уже пьяный и, не переодеваясь, стал зазывать нас с Олегом поехать «пофестивалить».

– Стоять, я сказал! – повторил он, покачиваясь и направляя на меня ствол. – Отвечаю, если ты сейчас не сядешь с нами в машину, я выстрелю тебе в ногу!

Взглянув в его пустые, безумные глаза, я понял, что он не соображает, что делает. Решив уберечь его от непоправимой ошибки, повиновался. Андрей сел за руль, и мы поехали в город – на красный, по встречке, с превышением скорости… На наши с Олегом уговоры отдать кому-нибудь из нас руль Андрей отвечал:

– Не ссыте, ссыкуны! Всё под контролем!

Опасное вождение не осталось незамеченным. Нас остановил инспектор.

– Ваши документы, – наклонясь к окну и представившись, произнёс он. – Вы сегодня употребляли алкоголь?

Трудно было ошибиться: мутный взгляд Андрея и его заплетающаяся речь выдавали в нём пьяного.

– Выйдите из машины! – скомандовал инспектор.

– Ща я выйду! Так выйду, что мало не покажется! – бормотал Андрей, вытаскивая удостоверение оперативника. – На, смотри! – ткнул он в лицо гаишнику красную ксиву.

– Смотрю, и что?

– Фамилию читай, олень! – выкрикнул Андрей и рассмеялся.

Инспектор отошёл к своим коллегам, о чём-то пошептался, затем вернулся к нам.

– Проезжайте! – возвращая удостоверение, произнёс он.

– То-то же! – захохотал Андрей и рванул с места, чуть не зацепив стоявший у обочины автомобиль.

На следующий день на столе у генпрокурора республики лежал рапорт от инспектора, в котором тот подробно изложил суть инцидента. Конечно, рапорту не был дан ход. Но как я позже узнал, такие инциденты не остаются без последствий.

Больше всего меня поразила реакция министра. Ни одного грубого слова.

– Сынок, так нельзя. Не делай так больше, пожалуйста.

– Хорошо, пап.

И всё. Столько любви и терпения к своему ребёнку! К ребёнку, который давно уже вырос.

Я недоумевал. «Чего же Андрею не хватает? Что его так плющит?» – всё думал я после этого случая. Андрей был хорошим парнем, но с какой-то внутренней червоточиной. Что-то его глодало изнутри. «Если бы мой отец ко мне так относился! Я бы стал лучшим человеком на земле!» – думал я каждый раз, когда его вспоминал.

Министр всю жизнь трудился ради того, чтобы обеспечить семью. Чтобы его дети жили лучше, чем он сам, и ни в чём не нуждались. Но, размышляя об Андрее, я понимаю, что достаток, положение в обществе и всепрощение – видимо, не всё, что должны получить от родителей отпрыски. Нужно что-то ещё, чтобы дети росли целостными и счастливыми личностями.