Текст бизнес-книги "По большому счету"

Автор книги: Евгения Письменная

Раздел: Банковское дело, Бизнес-книги

Евгения Письменная
По большому счету. История Центрального банка России

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Евгения Письменная, 2019

© Оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2019

* * *

Предисловие. Банковское тайное, становящееся явным

Диалоги в книге Евгении Письменной напоминают пьесы Чехова. Но если бы речь шла только о страданиях мятущегося русского образованного класса! Русская интеллигенция в лице прогрессивных и консервативных государственных банкиров в этих диалогах присутствует, больше того, она действительно мечется. Но все это не похоже на необязательные дачные реплики – от слов государственных банкиров всякий раз зависит благосостояние десятков миллионов людей. Судьба Отечества – в самом прямом смысле слова.

По истории Банка России видно, что вся постсоветская история страны – это перманентный кризис и спорадический аврал. И постоянная необходимость – для председателей ЦБ и их замов – выбирать между плохим вариантом решения очередной проблемы и очень плохим. Иногда высшие чиновники из своих обитых дорогим деревом кабинетов на Неглинной просто вынуждены с ужасом наблюдать за тем, как разворачивается катастрофа. И могут купировать лишь часть ее последствий. А так – это весьма эффектно – созерцать, как прямо у тебя на глазах деньги уходят из страны. И надо за считаные секунды что-то с этим сделать. Или следить в режиме онлайн, как падает рубль под аккомпанемент умоляющих панических стонов зампреда: «Интервенция! Интервенция!»

Помимо выбора между плохим вариантом и очень плохим, рефрен жизни любого главы Центробанка – это борьба за независимость. Учет мнений президента, премьера, вице-премьера. Попытки найти верный дворцово-аппаратный баланс и при этом настоять на своем. История Центробанка – это и война с криминалом, иногда изысканно-издевательским, иной раз – прямолинейно-бандитским. И тогда утонченным банкирам приходится становиться чуть ли не силовиками.

Среди героев книги Евгении Письменной нет целиком положительных и целиком отрицательных героев. Они сомневаются и ошибаются. С гибельным упрямством настаивают на неоднозначных решениях. Иной раз не хотят верить в плохое. И внезапно находят блистательные выходы из самых тяжелых ситуаций. Главное, что они – живые. Рискуют жизнью, о чем и сами не вполне догадываются, как бесстрашный Андрей Козлов, которого настигла пуля подонка. И хотят как лучше – в меру своего профессионализма и жизненного опыта. Даже характера и воспитания.

Политика у них разная. Стиль управления – совсем разный. Привычки – тоже. Какова Татьяна Парамонова, железная леди, грызущая кубики льда посреди ночи, которая для нее всего лишь часть дня, дня рабочего! Георгий Матюхин, дождавшийся наконец первых поступлений золота в резервы, которому золотые слитки представляются батонами хлеба. А утопающий в сигаретном дыму долговязый молчаливый Сергей Игнатьев в старомодных очках, пропитавший никотином за свои три срока эти старые стены! А отмокающий в ванне посреди дня перед принятием решения Сергей Дубинин! А язвительный Виктор Геращенко, подкалывающий секретаршу, которая «сидела при всех» председателях. А он – раз! – и опять вернулся на Неглинную.

Зачастую они в буквальном смысле ненавидят друг друга. Разворачивают решения предшественников на 180 градусов. Но всегда убеждены в своей правоте. И ценят профессионалов. Им всем (ну, или почти всем) одинаково нужны в разное время Дмитрий Тулин, Андрей Козлов, Татьяна Парамонова, Арнольд Войлуков… А иногда профессионализм (оцениваемый как профессиональный кретинизм) замов – в силу упорства в своей позиции – наоборот, только мешает.

И нет здесь чистых либералов и дистиллированных дирижистов: когда нужно принимать единственно возможное, как правило, компромиссное, почти всегда – плохое решение, личные экономические пристрастия отходят на второй план, хотя известно, например, что Эльвира Набиуллина, чья эпоха в истории ЦБ еще далеко не закончена, либерал. Однако на выходе, увы, – усиление роли государства в экономике. Усиление государственного регулирования. Вроде бы вынужденное, и Евгения Письменная это внятно показывает. Однако результат от этого лучше не становится. Впрочем, как было сказано у того же Чехова в «Трех сестрах», что же остается делать: «…надо жить… надо работать, только работать!»

Каждый из председателей Российского ЦБ делал историю. А пробелы в постсоветской истории все последние годы устраняют почти исключительно журналисты – стоявшие рядом, а иной раз и «державшие свечу». Каждый из героев книги в разных ситуациях прав и не прав одновременно. Показав весь адский накал ситуаций, сама автор остается холодной и дистанцированной. Книга написана в лучших традициях журналистики факта: решать, кто прав, а кто виноват, – читателю. А его ждет захватывающее – залпом – чтение.

Андрей Колесников,

эксперт Московского центра Карнеги

Предисловие

Каждый человек, если только он не Робинзон Крузо на необитаемом острове, сталкивается с деньгами. Без них жить не получится. Эту книгу я задумала, когда стала интересоваться формированием и становлением финансовой системы в нашей стране, изучать время, когда появился конвертируемый российский рубль, возникли банки и регулятор – собственно Центральный банк. Все, что связано с финансами, крутится вокруг него. Вот я и решила написать книгу о Центробанке России.

Для того чтобы лучше его понять, я встретилась со всеми главами российского ЦБ, такими разными и непростыми: авантюрным профессором и сотрудником спецслужб Георгием Матюхиным, шутником и балагуром Виктором Геращенко, ученым с вкрадчивой улыбкой Сергеем Дубининым, Мистером Цифрой Сергеем Игнатьевым и любезной франкофилкой Эльвирой Набиуллиной. Беседы с этими людьми помогли многое понять, прийти к убеждению, что финансы – не скукота, а очень даже интересно. Некоторые сюжеты из жизни ЦБ годятся для съемок триллеров.

Центробанк – очень важный институт. Положа руку на сердце, можно признаться, что без некоторых министерств и ведомств можно было бы легко обойтись, а без ЦБ – никак. Можно отказаться от многого, но не от финансовой стабильности, которую в значительной степени обеспечивает Центральный банк. Без этого важного института не было бы ничего: ни денег, ни самого государства. ЦБ живет и растет вместе со страной. Когда Российская Федерация в 1990 году создала свой Центральный банк, власти СССР должны были в этом увидеть верную примету будущего развала империи, но в водовороте событий пропустили его рождение.

Несколько лет ушло у меня на сбор информации, работу в архивах и интервью. К сожалению, некоторые важные участники событий так и не захотели со мной встретиться, не простив главному герою – Центральному банку – своих обид. Некоторые рассказали только то, что готовы были обнародовать. И поскольку работа над книгой длилась долго, рассказы от года к году становились откровеннее. Много осталось недосказанного и неоткрытого. Уверена, что в шкатулке ЦБ историй хватит еще не на одну книгу.

Перед вами не энциклопедия финансовой жизни и не описание черных скелетов в шкафу Центробанка. Я выбирала только те истории и поворотные моменты, которые, по моему мнению, влияли на становление финансовой системы России. Повествование начинается в 1990 году: именно тогда был создан Центральный банк Российской Федерации. Закончила я описывать события 2014 годом, когда последний глава ЦБ Эльвира Набиуллина начала грандиозную чистку банковской системы и отпустила рубль в свободное плавание. Эти два больших структурных изменения определили политику Набиуллиной. По сути, до сих пор – вплоть до 2019 года – она продолжает заниматься двумя задачами: разбором завалов в банковском надзоре и контролем рубля в его свободном плавании.

Еще не знаю, что эта книга даст вам, уважаемый читатель, понравится или нет. Но точно уверена, что она навсегда останется в моем сердце. Благодаря ей я не только узнала много нового. У меня появилось несколько друзей – и даже один враг; во всяком случае, именно таковым он меня считает. Я рада, что книга помогла мне встретить интересных и умных людей. Каждая встреча с ними – открытие и новая страница в прямом смысле этого слова.

Я хочу показать вам, как рос и развивался Центральный банк. Один мой новый друг, прочтя черновик, сказал: «Это какой-то Франкенштейн. Разные куски, сначала нескладные, потом они как-то склеиваются, а потом вдруг идут». Так и есть. ЦБ возник из ниоткуда, в старом советском укладе, на сломе политической системы. Создавали его в пылу политической борьбы, торопясь. Центральный банк России вытеснял главный банк СССР – Госбанк – нахально и дерзко. Он появился, когда никто не представлял, каким он должен быть. И может быть, сначала он действительно напоминал чудовище: нескладное, несуразное, но уже тогда очень сильное. Но время и люди сделали свое дело, и ЦБ превратился в профессиональный финансовый институт, без которого Россия не смогла бы быть самостоятельной и сильной.

Я буду рада, если вас заинтересует эта книга. Именно в этом и заключается главная ее цель: интересно рассказать о Центральном банке и людях, которые его создали.

Глава 1. Хаос

Появление Центрального банка России. – Экономист из КГБ Георгий Матюхин становится первым главой ЦБ. – Противостояние Госбанка СССР и Центробанка России. – Попытки обрести независимость. – Денежная реформа января 1991 года. – Свержение ГКЧП. – Недавно появившиеся банкиры отвергают регулятора. – Размен золота на свободный курс рубля. – Финансовый развод республик Советского Союза. – В поисках советского золота. – Экономические реформы Гайдара и дефицит денег. – Матюхин уходит

1990 – преобразование российской конторы Госбанка СССР в Центральный банк РФ, назначение Георгия Матюхина

1991, январь – год начинается с трудной и болезненной для населения денежной реформы, которую в народе назвали павловской в честь министра финансов Валентина Павлова

1991, август – ГКЧП организует государственный переворот

1991, декабрь – упразднен Госбанк СССР

1992 – указ о защите рубля; бывшие республики Советского Союза отказываются от него и переходят на свои валюты

1992, январь – начало экономических реформ президента и председателя правительства Бориса Ельцина и его молодого заместителя Егора Гайдара, кардинально развернувших развитие страны

1992 – либерализация цен и гиперинфляция

1992, июнь – снятие с поста первого председателя ЦБ России Георгия Матюхина

Центральный банк России возникает на сломе эпох. Империя СССР пока держится, но готова вот-вот рухнуть. Страну лихорадит. Нефть становится базовым экспортным товаром страны. Цены на нее, обвалившиеся в середине 1980-х, подточили экономическую основу советской власти. Михаил Горбачев, в то время глава страны, пытается перевести плановую экономику на более свободный режим, сняв многие старые запреты. Еще в Советском Союзе при нем появляются частные банки и совместные предприятия с иностранцами. Но эти начинания не могут кардинально и быстро поменять экономическую основу. Плановая экономика падает; денег в государственном бюджете не хватает даже на продовольствие.

При Горбачеве открываются многие архивы, и люди узнают жестокую правду о советском режиме: о миллионах смертей политзаключенных, о жесткой власти. Это меняет настрой общества. Советские люди больше не хотят жить в СССР. Они желают чего-то другого. Многие республики, входившие в Союз, отделяются. РСФСР – не исключение, ее лидером становится амбициозный руководитель с Урала Борис Ельцин. Многим кажется, что впереди новая жизнь, которая будет лучше прежней.

Центральный банк России появляется в момент отделения Российской республики от огромного СССР. Ей нужна самостоятельность, а финансы – важная составляющая последней. В политической кутерьме депутаты Верховного Совета РСФСР захватывают подразделение главного банка огромной страны – Госбанка СССР – и назначают туда своего ставленника Георгия Матюхина. Первое время так и живут вместе: Госбанк СССР и как будто независимое от него подразделение – Банк России. Только в конце 1991 года, после развала Советского Союза, Госбанк упраздняют, и Центробанк России обретает самостоятельность и независимость.

Беспокойные времена

– Штурм? – Лидия Матюхина резко повернулась к мужу. – Ай! – От неловкого движения носик горячего утюга ужалил ее запястье.

Несмотря на травму, она застыла в недоумении. Аккуратно поставила утюг, чтобы не обжечься еще раз, и перестала гладить светло-синий костюм, ткань которого оказалась неподатливой. Ее мужа Георгия несколько дней назад назначили председателем Центрального банка России, и она думала, что он станет высокопоставленным финансовым чиновником. А он собирается идти на какой-то штурм.

Ожог на запястье превратился в красную точку и начал ныть.

– Какой штурм, Жора? Тебя ж Президиум Верховного Совета назначил.

Матюхин открыл комод, отщипнул кусочек ваты, намочил в подсолнечном масле и протянул жене.

– Приложи, чтобы не разболелось.

Сел за стол и не спеша стал доедать свой завтрак – пшенную кашу и бутерброд с сыром.

– Назначить-то назначил, а ничего нет: ни помещения, ни людей. Должность есть, а банка нет. Понимаешь?

Матюхин замолчал и, улыбаясь, добавил:

– Так что будем сегодня брать банк штурмом.

«Странное начало карьеры», – обеспокоенно подумала Лидия Сафоновна и пристально посмотрела на мужа.

– Да не бойся. – Матюхин со смехом подошел к жене, чмокнул ее в щеку, забрал недоглаженный костюм с доски. – Я не один, со мной будет целый отряд.

– Какой отряд? – Лидия Сафоновна совсем растерялась.

– Штурмовой отряд депутатов. – Матюхин отхлебнул черный кофе. – Все будет нормально. К ужину вернусь.

Махнул рукой, прихватил коричневый, порядком потертый кожаный портфель и вышел, неловко хлопнув дверью. Только несколько минут спустя Лидия Сафоновна выключила утюг, отошла от гладильной доски и со вздохом села на табуретку. «Опять начались беспокойные времена», – с тревогой подумала она. Ожог саднил, масло не помогало.

Утром 7 августа 1990 года две дюжины депутатов Верховного Совета Российской Федерации под руководством их коллеги Михаила Бочарова и назначенный главой ЦБ России Георгий Матюхин пришли в здание Российской конторы Госбанка на Октябрьской площади. Все подразделения Госбанка, которые располагались в каждой из пятнадцати республик большого Советского Союза, назывались тогда конторами. Депутаты Верховного Совета и профессор Матюхин, начавший свою карьеру в КГБ, решили брать российскую контору штурмом после того, как глава Госбанка СССР Виктор Геращенко запретил подчиненным в российском подразделении впускать нового главу Матюхина. Геращенко негодовал. Получалось, что ему без его ведома навязывали подчиненных, которые к тому же собирались от него отделяться. «Это не революция, – думал он, – а банальное самоуправство».

Геращенко считал, что решение Президиума Верховного Совета РСФСР для него не указ, ведь Госбанк СССР подчиняется только решениям органов власти великой страны – Союза Советских Социалистических Республик[1]1
  Матюхин Г. Г. Я был главным банкиром России: мемуары. М.: Высшая школа, 1993. С. 53.


[Закрыть]. У Геращенко имелись основания так считать: Россия была частью Советского Союза, поэтому формирование банковской системы не должно было происходить сепаратно.

Советская банковская система стояла на шести столпах. Первым считался Госбанк СССР, который выполнял сразу три функции: печатал деньги (эмиссионный центр), обслуживал бюджет (считался одним из подразделений Минфина, составлял годовые отчеты по обслуживанию бюджета) и проводил платежи как коммерческий банк министерствам и госкомпаниям. Внешэкономбанк отвечал за международные расчеты. Сбербанк – сберегательная касса для населения. И были еще три профильных отраслевых банка: Промстройбанк отвечал за стройку, Жилсоцбанк – за жилье и Агропромбанк – за сельское хозяйство.

Тогда потомственный советский госбанкир Геращенко не мог даже представить, что его Госбанку осталось жить чуть больше года. Хоть Геращенко и был на три года младше Матюхина, ему казалось, что пятидесятипятилетний профессор с корнями из КГБ – выскочка, каких много. И он уж точно не мог угадать, что именно Матюхин – сын шофера из Барнаула – станет первым центробанкиром новой России.

«Пожалуйста, проходите»

Штурм оказался легким. Много молодых мужчин с депутатскими корочками подействовали на одинокого милиционера, охранявшего вход. Он без возражений пропустил «штурмовой отряд» внутрь. Республиканская контора Госбанка СССР сдалась без боя.

На восьмой этаж пришлось подниматься в несколько приемов: в один лифт все депутаты уместиться не смогли. Рыжеволосая секретарша Мария немного испугалась, когда в приемную один за другим стали входить мужчины в костюмах. Их было так много, что в комнате поместились не все. Последние остались в коридоре. В приемной быстро стало шумно и душно. Удивленным взглядом Мария молча проводила перевозбужденную, галдящую делегацию в кабинет руководителя. Чай решила не предлагать.

Руководитель российской конторы Госбанка СССР Олег Тарасов как будто их ждал. Он вежливо уступил свой кабинет. Вышел навстречу и, не дожидаясь требований освободить место, сказал: «Пожалуйста, проходите».

Тарасов прекрасно знал, что происходит. Ведь он сам участвовал в подготовке постановления Верховного Совета РСФСР «О Государственном банке РСФСР и банках на территории республики», которое приняли в июле. И ему, как и некоторым его коллегам из Госбанка СССР, предлагали возглавить самостоятельный Государственный банк РСФСР. Но Тарасов, сделавший карьеру в системе СССР, был членом команды могущественного и уважаемого главы Госбанка Виктора Геращенко. Он понимал, что противостояние с руководителем будет означать борьбу с президентом СССР Михаилом Горбачевым. Возглавить Госбанк России – дело не столько финансовое, сколько политическое. И конечно, как и остальные работники Госбанка, он отказался.

Госбанкиры в СССР – стране, где отсутствовали рыночные отношения, а производство зависело от плана, утвержденного властями, – были не банкирами, а работниками, обеспечивающими кассовое исполнение бюджета и контроль оборота наличных. Им и в голову не приходило, что нужно создать новый механизм для функционирования части государства на новых, никому не понятных принципах. И уж кто-кто, а Тарасов лучше других знал, что самостоятельно российская контора нормально функционировать не сможет. Просто потому, что она пустая. Никаких денежных резервов или золотых запасов, даже отдельного корреспондентского счета в зарубежном банке. Не надо учить основы экономики ни в Гарварде, ни в Московской финансовой академии, чтобы понимать, что с нулем в кармане тебе грош цена. Московская контора – лишь малая часть большой структуры. Сама по себе, отдельно она ничего не значила.

Когда глава Верховного Совета Руслан Хасбулатов после отказов нескольких человек от поста главы российского госбанка спросил: «А может быть, доктора Матюхина?» – все депутаты его поддержали. Им требовалось быстро назначить своего рулевого у финансов, поскольку это немаловажная часть политической борьбы за самостоятельность в громадном государстве. Все уже чувствовали, что начинается новая жизнь, но не понимали отчетливо, какая именно. Советский Союз медленно исчезал, но что именно возникнет на его месте – никто не понимал. Все так быстро менялось, у новоиспеченной российской власти не сформировалось кланов, за пост главного финансиста не было никакой борьбы. Взяли того, кто, казалось, подходит по личным качествам, кого знали лично и кто согласился. В этой финансовой рулетке банк взял профессор Матюхин. Кем он только ни побывал: и геологом, и агентом КГБ под прикрытием, и экономистом. Ему не страшно было возглавить самостоятельный банк, а даже интересно. Авантюрист по натуре, Матюхин готов был начать новое дело. Ему казалось, что он даже понимает, как и что делать.

Председатель Верховного Совета Борис Ельцин о Георгии Матюхине ничего не слышал, но утвердил его сразу. Как и другие советские руководители в те времена, он считал эту должность технической. Представление «сначала политика, а деньги потом» в эпоху трансформации огромного государства доминировало. Ключевой роли Центрального банка в системе государства не понимал ни президент страны Михаил Горбачев, ни его оппонент Борис Ельцин. Когда Ленин совершал революцию в Российской империи, он говорил, что нужно взять телефон, телеграф и железнодорожные станции[2]2
  Ленин В. И. Большевики должны взять власть. Марксизм и восстание. Кризис назрел. Советы постороннего. Письмо членам ЦК. М.: Издательство политической литературы, 1976.


[Закрыть], а теперь коллеги-депутаты подсказывали недавно избранному председателю Верховного Совета РСФСР Ельцину, что нужно брать в свои руки финансовую власть. Чиновники правительства СССР начали приватизировать госбанки; российские депутаты опасались, что так они лишаются возможности иметь собственность[3]3
  Кротов Н., Гришин А. Заговор банкиров // Московский комсомолец. 2007. 18 июля, 19 июля.


[Закрыть].

Так в отчаянной борьбе за самостоятельность Российской Федерации и родился Центральный банк. Родился маленьким и никчемным. Ничего не умел и не знал. И у него не было ничего, кроме страстного желания жить.

Двенадцатого июня 1990 года Ельцин подписал Декларацию о государственном суверенитете РСФСР, которая начала конституционную реформу в СССР. На следующий день он визировал постановление о госбанке, согласно которому республиканская контора Госбанка СССР, а также все госбанки на территории России, включая Сбербанк и Внешэкономбанк, объявлялись собственностью РСФСР, неподотчетной советским властям.

Так, почти между прочим, Ельцин увел у Горбачева финансы.

Президент СССР не настаивал на возвращении активов, отдал их без сопротивления. Горбачев мог подписать проект президентского указа, отменяющий постановление Верховного Совета РСФСР, который подготовил разгневанный глава Госбанка СССР Виктор Геращенко, но делать этого не стал. С совещания по вопросу возвращения российской конторы Госбанка в союзное ведение Горбачев ушел со словами: «Вы тут сами без меня решите, у нас ведь демократия».

В пылу политической борьбы у Ельцина не было времени размышлять, кто именно будет главой Госбанка. «Матюхин так Матюхин», – сказал он Хасбулатову.

Матюхин не просто имел репутацию человека, разбирающегося в финансах, – он был модным преподавателем, читал лекции в Академии Внешней торговли СССР. Он не зацикливался, как многие его коллеги, на достижениях советской экономики, а рассказывал, как работает экономика на Западе. В советское время его называли ревизионистом – человеком, подвергающим сомнению постулаты теории Карла Маркса, которая в Советском Союзе была сродни священной заповеди. Матюхин смог завоевать авторитет не только среди студентов, но и среди финансистов Госбанка, особенно после защиты докторской диссертации о проблемах кредитных денег при капитализме. Хасбулатову казалось, что именно такой глава Центробанку и нужен: современный, будто несоветский.

Матюхин и выглядел по-иностранному: холеный, всегда в хороших костюмах. Казалось, что менял галстуки каждый день. Прямо-таки советский денди финансового мира. Свободно говорил на двух языках – английском и испанском, а значит, мог договариваться о международной помощи.

Улыбчивый Матюхин, степенный и уверенный в себе, нравился почти всем. Мало кто знал, что нравиться окружающим – не природный дар, а натренированный в разведшколе КГБ навык. Разведчику положено быть приятным в общении и уметь очаровывать собеседника за несколько минут. Матюхин, несколько лет проработавший в Первом главном разведывательном управлении КГБ, освоил эту науку на отлично. Правда, пошпионить вдосталь ему не удалось, потому что еще в 1967 году его, как советского разведчика, выдворили из Уругвая. Впрочем, польза от той командировки все-таки была: Матюхин улучшил знание английского языка, занимаясь на курсах американских мормонов[4]4
  Матюхин Г. Г. Я был главным банкиром России: мемуары. М.: Высшая школа, 1993. С. 36.


[Закрыть].

– Ельцин согласен. Давай работать. – Хасбулатов сказал это Матюхину по телефону сухо и деловито.

– Давай. – Матюхин ответил буднично, будто в его жизни ничего не изменилось. Как дальше действовать, он не совсем понимал. Надеялся: время подскажет.

Вышло очень по-советски: создателем важнейшего финансового института страны – Центробанка России – стал профессиональный разведчик.

Холодный прием

Летний зной пробирался в актовый зал сквозь большие окна. Будто специально депутаты с Матюхиным оказались в середине большого солнечного пятна. На них смотрели сотни глаз сотрудников российской конторы Госбанка СССР, по большей части женщин.

Стихийное собрание прошло в зале, который к моменту выступления Матюхина заполнился до отказа. Собралось человек триста – триста пятьдесят. Всем хотелось знать, какими будут новые порядки, как республиканская контора может стать главной. Люди, всегда исполнявшие указания и поручения сверху, были обескуражены. Бочаров, как глава Высшего экономического совета Верховного Совета РСФСР, решил начать.

– Товарищи! – Немного запнулся, смутившись, что получилось как-то по-советски, и через пятисекундную паузу повторил: – Товарищи финансисты, согласно решению Верховного Совета, у Российской Федерации должен быть собственный государственный банк. Создан этот банк будет не на пустом месте, а на месте уже существующего банка – российской конторы Госбанка. Логично ведь, что это как раз ваш банк.

Он прервался, ожидая поддержки зала, но царила тишина. Депутату Верховного Совета, привыкшему к ежедневным дискуссиям банкиры показались равнодушными и холодными.

Бочаров повторил фразу в форме вопроса:

– Логично же, что это будет ваш банк?

Глухое молчание.

– В общем, так. Георгий Гаврилович утвержден Президиумом Верховного Совета РСФСР, он будет возглавлять Госбанк России. Прошу любить и жаловать.

Послышались редкие хлопки, но вскоре стыдливо оборвались. Бочаров был рад передать слово Матюхину: мол, пусть сам налаживает контакт с аудиторией.

Матюхин громко произнес:

– Наша российская контора больше не будет зависеть от Госбанка СССР. С этого момента вы подчиняетесь только инструкциям Госбанка РСФСР, а инструкции Госбанка СССР можете спокойно откладывать в сторону.

Сотрудники уныло переглянулись: какой-то тупик.

Матюхин понимал: это наглость по отношению к Госбанку Советского Союза, но как иначе начать новую жизнь? Только с чистого листа.

В задних рядах кто-то поднял руку и выкрикнул глухим голосом:

– А что мы будем делать?

Матюхин не стал лукавить:

– Мы сами не знаем, что нам нужно делать. Будем думать.

Он медленно обвел взглядом всех сидящих и стоящих в зале. Поддержки не нашел. Улыбнулся для смелости.

Зал даже не роптал. Работники Госбанка так и сидели в полной тишине. Будущее оптимизма не внушало. Люди, привыкшие точно и быстро исполнять инструкции, ни на каплю не заразились от захватчиков энтузиазмом к переменам.

Олег Тарасов, теперь уже бывший руководитель российской конторы СССР, ждать окончания встречи не стал. Он даже на нее не пошел. Тарасов не собирался сдавать дела, передавать активы. Пока сотрудники банка пытались понять, что происходит, сгрудившись в актовом зале и слушая Матюхина, Тарасов бросил контору. Встал из-за стола, спустился на лифте, буднично махнул милиционеру рукой и вышел из здания.

Первая заповедь

Легко сказать: мол, впредь мы станем независимыми. Но трудно такими быть, если вы бедны. Центральный банк России именно таким и стал: независимым, но бедным. В хранилищах ни золота, ни валюты – одни рубли. Права печатать деньги тоже не было. Даже написав диссертацию о кредитных деньгах при капитализме и прочтя множество лекций по экономике, Матюхин понятия не имел, как начинать строить реальный госбанк. К тому же без денег.

Он читал, что нужно открыть как можно больше коммерческих банков, чтобы обеспечить конкуренцию. Это позволит создать двухуровневую систему: Центральный банк – на первом уровне, коммерческие – на втором. Поэтому Матюхин не скупился и пачками подписывал лицензии на открытие банков. Тогда не думали ни об отмывании денег, ни о преступных платежах. Главным считалось создание кредитных учреждений. Желающих обрести собственное финансовое учреждение было множество, не требовалось никаких капиталов. Подал документы в ЦБ – и банк готов.

Создавая банки-пустышки, сам Госбанк тоже был пустышкой. Зарубежные институты не хотели иметь с ним дела, не давали кредиты под его гарантии. Зачем, если есть привычный Госбанк СССР?

Матюхин понимал: раз не дают деньги, надо перенимать зарубежный опыт; советская практика непригодна. Когда Матюхину позвонил Сергей, депутат Верховного Совета из «штурмового отряда», со словами «хочу познакомить тебя с американским банкиром», он даже обрадовался.

– Я ему сказал, что ты банк организуешь, он обещал помочь! – кричал Сергей в трубку. – Через полчаса будем.

Американский банкир оказался здоровым и улыбчивым мужиком. Сергея за его спиной даже не было видно. Матюхин подошел поздороваться, протянул руку. Он хорошо знал английский. А овладеть им, как ни парадоксально, помогли мормоны. Будучи в командировке в Уругвае, куда был послан от КГБ, он случайно близко познакомился с мормонами, которые жили в этой южноамериканской стране. И стал ходить к ним в общину на уроки английского. Вот сейчас мормонская помощь неожиданно пригодилась.

– Джеральд Корриган, – улыбаясь во весь рот, представился здоровый американец.

Корриган возглавлял тогда Федеральный резервный банк Нью-Йорка, один из важнейших среди двенадцати таких банков, которые входят в Федеральную резервную систему США. Это важная организация, она управляет всеми долларовыми счетами центробанков.

Секретарша Наташа принесла чай в стаканах с железными подстаканниками и сахар-рафинад в вазочке. Поставила на стол. «Ну и угощение», – Матюхин грустно оценил скудный стол.

– Бедный банк, но сахар еще есть, – отшутился Матюхин, приглашая коллегу к столу.

– Раз с углеводами все в порядке, значит, хватит энергии на строительство банка, – быстро включился в шутливую беседу Корриган и рассмеялся. Он сел за стол, пододвинул к себе стакан чая и с живым интересом стал рассматривать железный подстаканник с советским гербом – серпом и молотом. – Красивая штука.

Матюхину громадный американец стал симпатичен. Завязалась беседа. Глава российского Госбанка рассказал о проблемах. А что таить, если, кроме них, ничего не было. Корриган слушал внимательно, слегка наклонив голову и приложив руку к виску. Когда Матюхин замолчал, он, улыбаясь, ответил:

– Вижу, барахтаетесь. Ну, ничего. Пока я в России, давай научу вас хоть чему-нибудь.

– Отличная идея. Давай ты почитаешь лекции, – обрадовался Матюхин.

– Я могу дать несколько дельных советов, но если ты, Георгий, хочешь называть это лекциями – значит, прочитаю лекции.