Текст бизнес-книги "Стратегии и «стратеги»"

Автор книги: Ислам Узалов

Раздел: О бизнесе популярно, Бизнес-книги

Возрастные ограничения: +16

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Одним лицом – отчётным она повёрнута к Дагстату, а другим – реальным к потребителю.

Если статистика фиксирует темпы роста в 15—20%, то это значит, что реальная экономика, возросшая не меньше, показала и в отчёте частицу от этого роста, поскольку слишком уж накладно будет, что-то построив или запустив, делать вид, будто объекта нет вообще.

Так вот, каким стимулом для инвестирования в программу могут служить такой экономике обещаемые льготы по налогообложению, если она итак платит налоги чисто символически?

Мало того, она при этом экономит не только на республиканских и местных, по которым предполагается льгота, но и на федеральных налогах, на которые ничего такого не распространяется.

И тут не в состоянии помочь даже дополнительные льготы на кредитование.

До тех пор пока экономика будет находиться в тени, никакие льготы её не прельстят и никакие программы, рассчитанные на привлечение местного капитала, не сработают, если они не сулят дагестанскому предпринимателю отдачу более высокую, чем в его комфортной тени.

Либо его из этой тени следует выводить.

Как? Об этом в следующей главе.

Говоря об инвестициях, нельзя обойти и тему утечки капитала.

Мы все привыкли слышать об этом в масштабе России, а вот как насчёт утечки из Дагестана?

Одно дело, когда наш предприниматель, развивая свой бизнес, инвестирует в филиалы за пределами республики. Головной офис остаётся в республике и с доходов его филиалов, почти все налоги, не считая подоходных и социальных, поступают в бюджет республики.

Очень даже неплохо.

Только вот про таких практически не слышно.

Куда более известны случаи, когда дагестанцы, выезжая за пределы, создают там самостоятельные и довольно успешные предприятия.

Естественно, этот бизнес никакой связи с бюджетом республики уже не имеет.

Ещё хуже, когда наши достаточно успешные здесь предприниматели выводят свой бизнес из республики.

Происходит это потому, что далеко не все в состоянии адаптироваться к реалиям нашей действительности, о которых написал выше, и нормальный прозрачный бизнес предпочитают пребыванию в тени.

До тех пор пока правильная, нормальная экономика в республике не станет доминирующей, такая утечка будет продолжаться.

Господин Чернышёв в своих публикациях нарисовал довольно впечатляющий портрет коррупции, проникшей во все поры дагестанского общества.

К сожалению, всё так и есть.

Вместе с тем, его пафос направлен на то, чтобы, как в «Интернационале», до основания разрушить и потом…

Для него образ дагестанской экономики – это нечто, находящееся в системном кризисе, которое «проще и дешевле сделать или купить новое, чем исправлять», то есть место которому на помойке.

То, что это далеко не так, я попытался показать выше.

В системном кризисе пребывает вовсе не экономика Дагестана.

В нём пребывает, прежде всего, наша система государственного управления всех уровней (вот тут я с ним согласен), которое в своё время, решая вовсе не государственные, а личные задачи, дало экономике карт-бланш.

Поводья были отпущены, а точнее подменены неформальными связями.

Экономика двинулась путями, регулируемыми этими связями, привыкла к ним, окрепла и вдруг обнаружилось, что государственные институты уже давно сами по себе, а экономика сама по себе.

Крепкая такая для своего возраста, мускулистая экономика. Правда, физиономия у неё уж очень плутоватая.

Вот такой вот автомобиль, где водитель вроде есть, а рулит кто-то другой.

И никакой тягач-бензовоз, в принципе, ему не нужен.

Госпожа Цапиева придерживается несколько отличной от Чернышёва точки зрения и, хотя у неё тоже много вполне разумных оценок, делает удивительное заявление: «Не следует бояться теневой экономики… в определенной степени теневая экономика – это благо и уж точно не зло.»

Ведь она создаёт рабочие места, производит что-то нужное.

Если так, надо полагать, что стратегия в разработке которой она участвует, предусматривает мирное развитие белой экономики параллельно с теневой или, на худой конец, просто не замечая её (коли она «уж точно не зло» и даже «благо», разве не глупо ополчаться против?).

Не выйдет. Теневая экономика непременно сожрёт белую.

Простая задача:

Два одинаковых магазина (завода, ресторана…) рядом. Один платит все налоги и белую зарплату, а второй большей частью в тени.

Чем всё кончится при прочих равных?

Ответа два:

Первый – теневик в конкурентной борьбе уничтожит белого соседа, поскольку за счёт экономии на налогах и социальных отчислениях у него будет больше финансовых возможностей, чтобы откупиться от проверяющих, демпинговать и пр.

Второй вариант – белый, чтобы выжить, тоже уйдёт в тень.

Ну, и какой вариант нас устраивает?

Что касается моей оценки дагестанской экономики – это «северокавказский тигр», загримировавшийся дистрофиком.

Однако, её следует уподобить дикому, а не дрессированному тигру. Вместе с тем, в красную книгу такого не занесёшь.

Тогда что, застрелить?

Эти хищники, как известно, довольно опасны. Но с экономикой, тем более, развивающейся бешенными темпами, так поступить невозможно, да и неразумно – нельзя такую мощь и вечный двигатель пускать в распыл.

Её нужно просто очень жёстко, но умело выдрессировать.

В противном случае все стратегии и программы развития будут обречены.

Даже очень умные.

P.S. Меньше всего хотел бы, чтобы под дрессировкой понимался призыв к огосударствлению экономики, диктату государства.

Никто лучше предпринимателя не чувствует запаха прибыли и никто быстрее не получит её.

Забота же государства в том, чтобы были уплачены налоги, без которых ему невозможно полноценно осуществлять свои функции.

То есть, речь идёт всего лишь о приучении предпринимателей к необходимости, как выразился в своё время российский министр финансов Лифшиц, «делиться».

А может не надо никакого укрощения?

Считает, ведь, госпожа Цапиева, что теневая экономика это вообще-то неплохо, поскольку производит нужное, создаёт рабочие места, платит людям…. Да и я сам ранее заметил, что, благодаря такой экономике, в дополнение к государственной сложилась и своя система перераспределения национального богатства,.

Ну, сожрет, как показал на примере, теневая экономика белую и что?

Рабочие места останутся, перераспределение тоже.

Могу даже добавить, что расчёты, проведённые мною двумя разными способами, показывают одно и то же – если сейчас вывести нашу реальную экономику из тени, бюджет сразу перестаёт быть дотационным.

Республика сегодня вполне в состоянии сама себя прокормить.

Но тогда мы лишаемся подпитки из центра (!).

«И жизнь хороша, и жить хорошо… А хорошо жить ещё лучше.»

Может, лучше пребывать в комфортной тени?

Так-то оно так, но…

Что ж, придётся быть более обстоятельным раз даже доктор экономических наук столь неожиданно придерживается такого взгляда:

– Во-первых, и это самое главное, теневая экономика приучает нас к, мягко говоря, обману сначала государства, а потом… везде.

Идёт процесс морального разложения общества.

Он уже коснулся всех. Сверху до низу.

От детей до стариков.

Обман стал для нас нормой, лицемерие – правилом хорошего тона.

Но дружно удивляемся: Откуда берётся весь этот негатив во всём?

– А оттуда.

(Кто считает, что уж он-то чист, пусть успокоится, попьёт водички и не спеша подумает. Может, что вспомнит.)

– Во-вторых, именно теневая экономика является питательной средой для коррупции, ну и наоборот.

Эта «сладкая парочка» не способна прожить друг без друга.

– В третьих, невозможно сидеть на двух стульях – желать благ от такой экономики и одновременно от государства качественные медицину, образование, пенсионное обеспечение, отремонтированные дороги… безопасность, в конце концов.

Московские дотации не вечны, и их хватает лишь, извините, для поддержки штанов.

– В четвёртых, у предпринимателя далеко не всё, утаенное от выплаты в качестве налогов уходит на перераспределение, а поступи всё положенное в бюджет, перераспределение было бы более полным и, значит, честным.

Откуда уверенность, что теневое перераспределение более справедливо, чем осуществляемое государством?

– В пятых, аккумулирование средств в руках государства позволяет ему осуществлять социальные и экономические программы, необходимые для развития общества, которые бизнес, по определению, не будет осуществлять никогда.

Можно возразить: Ну, выйдет экономика из тени, наполнятся закрома родины, а чиновники их либо растащат, либо бездарно растратят. И что?

– А то, что бюджет в отличие от теневой экономики, прозрачен и поэтому может контролироваться обществом.

И не надо смеяться.

Общество, члены которого не платят налоги и общество, члены которого платят, есть два разных общества.

Первое – это, извините, стадо баранов, смотрящих в рот государству, ожидая пока оно их облагодетельствует чем-нибудь.

Ведь, государство, игнорируемое ими, в свою очередь, и им, по сути, ничего не должно.

Второе – это общество граждан, члены которого знают, что государство содержится на регулярно отчисляемые ими деньги и заинтересованно следят, как их деньги оно расходует, и очень болезненно реагируют, если они разворовываются или неумело используются.

«Налогоплательщик хочет знать!»

Хочет знать и предприниматель, и его работник.

У каждого свои налоги.

Они убеждены, и по праву, что они содержат государство и оно им должно.

Они не позволят, чтобы кто-то получал откаты из их денег, которые должны быть потрачены в их же интересах.

Общеизвестно, что наиболее благополучными, наиболее комфортными для проживания являются страны с самым низким уровнем коррупции.

Это закономерность.

Если оставить за скобками весь прочий негатив от коррупции, с экономической точки зрения самое неприятное в коррумпированной экономике не столько даже то, что она перераспределяет мимо государства, а то, что она функционирует, нарушая определённые принципы правильного рынка и это, несмотря на демонстрируемую сейчас динамику, никогда не позволит ей выйти на мировой уровень.

Экономику движут две силы – это стремление людей к получению благ и честная конкуренция.

Первая заставляет их искать возможности для обогащения и трудиться в этом направлении.

Вторая – повышать качество, производительность, снижать себестоимость.

Однако, честная конкуренция возможна только при наличии равных условий для всех.

Это тренажёр экономики, который заставляет быть в постоянной форме и поиске.

Она беспощадна, но справедлива.

Конкуренция же связёй и приоритета в получения каких-либо преференций всегда расслабляет.

Мышцы становятся дряблыми.

К тому же, прозрачный и поэтому наиболее перспективный бизнес эмигрирует.

Рано или поздно начинается загнивание.

Убеждён, если бы республика не получала изначально никаких расслабляющих дотаций, при грамотном управлении, её экономическое лицо сегодня было бы совсем иным.

Во всяком случае, никакой тени не существовало бы.

«Распиливать» нечего, а выживать надо.

Иначе, народ сметёт.

Коррупция, как правило, ассоциирует у нас с деньгами за что-то – может незаконное, а может даже и законное.

Однако, платят не только деньгами.

Платят и «борзыми щенками», и услугам.

Ты – мне, я – тебе, причём, не за свой, а государственный счёт.

Приведу пример самый безобидный и даже, на первый взгляд, пустячный:

Принял чиновник своего знакомого без очереди.

Вот вам и коррупция.

– Да ты что, брат, заболел что-ли?

Это ж мой земляк (кунак, друг детства, отец родной…)! И ничего я с него не взял, и всё сделал по закону.

– А какое право имеет чиновник красть у каждого в очереди из, например, пятнадцати человек по десять, например, минут дополнительного ожидания и, в результате, подарить за их счёт кому-то целых два с половиной часа, которые тот потратил бы, став в очередь шестнадцатым?

Я – тебе, а потом ты – мне?

Если чиновник такой добрый, пусть придёт в свой выходной и обслужит земляка-кунака за счёт своего личного, а не рабочего, оплаченного ему государством, для которого все посетители равны, времени.

По большому счёту разве не так?

Коррупция она и в Африке коррупция.

Хоть на копейку, хоть на миллиард.

Нельзя быть немного беременным.

Ну ладно, перейдём от самой коррупции, наконец, к борьбе с нею:

Глядишь в телевизор и видишь столько активных борцов с коррупцией, что невольно думаешь: А где же коррупционеры? Их же не должно быть в природе.

Им же просто не от куда взяться, потому что все – борцы.

Нет темы моднее.

Прямо таки «аль-фатиха» в джентльменском наборе любого уважающего себя человека, тем более – политика.

Идёт непрекращающееся сражение нанайских мальчиков, борющихся сами с собой.

И рецепт победы всем известен:

– Принять закон о борьбе с коррупцией!

– Всех коррупционеров снять (посадить, расстрелять), а вместо них набрать чистых и честных!!

– Создать специальные органы по борьбе с коррупцией!!!

Сказано – сделано!

– Антикоррупционный закон уже на рассмотрении в Думе!

– «На Совбезе планировалось объявить о создании специализированного антикоррупционного органа»!

Это я цитирую печать.

Заголовок статьи тоже очень интересный – «Коррупция без присмотра». Сирота, понимаешь.

– Отстранили от должности пару-тройку чиновников (из миллионов по стране или десятков тысяч по республике) и даже неизвестно за что, но уже СМИ торжествуют: Ура! Началась борьба! Обновление!!

Общество буквально оболванивается этими рецептами, про которые долдонят на каждом углу.

Но давайте попытаемся мыслить рационально:

Конечно же, нет предела совершенству, но разве действующее законодательство не позволяет хоть на удовлетворительно справиться с коррупцией?

У кого есть сомнения, может почитать уголовный кодекс.

Вместо того, чтобы законы клепать, неплохо бы подумать, от чего это не работают существующие.

А создание антикоррупционных органов?

Да это же смех.

Коррупция есть противозаконное деяние. Для борьбы с нарушениями закона существуют правоохранительные органы.

Разве их мало или они слабы?

И что такого особенного даст ещё одна бюрократическая настройка?

Надо не бюрократов разводить, а подумать, от чего это столь бессильны существующие.

Не менее утопично и предложение заменять коррумпированных чиновников не коррумпированными.

Где их найти в коррумпированном насквозь обществе? С Марса что ли завезти?

А вдруг и там коррупция и мы по не знанию не тех завезём?

Но как же всё-таки быть, если всё действительно сплошной, как говорит мой сын-тинэйджер, облом?

Расскажу одну историю… Нет, даже две:

Первая про Японию, которая после поражения в войне лежала в руинах.

И не только физически.

Просто, она не существовала как государство. Оккупационная военная администрация (США) на каком-то этапе передала власть сформированной ею же местной гражданской администрации.

И тут началось такое…

Короче, тотальная коррупция, воровство, начиная с самых верхов.

По всей стране бесконечные кровавые мафиозные разборки. Делом заниматься некогда и некому.

Страна, как была в руинах, так и остаётся.

Попытки американцев вразумить новоявленных руководителей ни к чему не приводят.

Тогда они никого не расстреливают, не сажают в тюрьмы, не издают антикоррупционный закон и даже не создают антикоррупционные органы.

Они одним махом, не разбираясь, кто, в чём и насколько виноват, снимают всех высших руководителей страны до министров включительно и ставят новых.

Смотрят месяц-другой и видят – лучше не стало.

Операция повторяется.

И так, ещё несколько раз.

На каком-то этапе вдруг всё заработало и работает до сих пор. Уже без американцев.

Как работает, известно всему миру.

Что же такое произошло?

А произошло вот что:

Очередной набор высокого японского начальства понял, наконец-то, что с ним никто церемониться не собирается.

Надо либо работать, либо уходить, либо вообще не претендовать на кресло, чтобы не опозориться, выкинутый на улицу через месяц-другой.

Что очень важно, мягкую площадку для приземления отставникам никто не предлагал.

– Разве небольшая кучка людей в состоянии остановить беспредел в целой стране?

– Правильно.

Однако министр, в свою очередь, даёт знать своим заместителям и начальникам управлений, что никаких церемоний не будет и лучше он снимет их, чем снимут его.

Те, в свою очередь…

Начинается цепная реакция, которая доходит вплоть до рядового клерка в далёкой провинции.

Элементарно, Ватсон.

Главное не тюрьма и антикоррупционный комитет или закон, а требовательность и ответственность без скидок на что бы то ни было и для кого бы то ни было.

Вторая история про небольшое островное государство Сингапур.

Там не было американцев, но в этой клоаке Юго-Восточной Азии, как называли его ещё лет сорок назад и где дела шли даже похлеще, чем в поверженной Японии, откуда-то взялся странный премьер-министр.

То ли местные мафиози по ошибке пропустили, то ли он сам был «дон карлеоне», которому надоело жить в клоаке.

Короче, он повёл себя точно так, как американцы в Японии.

Результат получился точно такой же.

Спустя пару десятилетий, ещё задолго до 2000 года Сингапур стали звать уже страной двадцать первого века.

Интересна и дальнейшая судьба реформатора, зовут которого, кстати, Ли Куан Ю.

После нескольких сроков своего премьерства, он сам не стал выставляться на очередной срок и ушёл в отставку.

А благодарные соотечественники придумали ему не должность или пост, а звание, что-то вроде «отца нации», и в этом качестве он здравствует по настоящее время.

На днях именно из Сингапура совершил свой первый рейс единственный пока самый крупный в мире пассажирский авиалайнер Airbus А-380.

И принадлежит он не кому-нибудь, а именно сингапурской авиакомпании Singapore Airlines.

Ближайший год ни у кого в мире такого самолёта не будет.

Вот в США или Китае его нет, а в четырёхмиллионном Сингапуре с четырьмя государственными языками и территорией меньшей, чем у некоторых районов Дагестана, есть.

Дагестан строит капитализм уже более пятнадцати лет и стартовые условия у него были несравнимо лучше сингапурских, и дотации, которых у Сингапура не было, имеются.

Что ж, подождём ещё лет пять… И ли пятнадцать?

Рассказанное не сказка и не ложь, но намёк, конечно же, имеется и он может вызвать вопрос:

– Ладно, министров легко снимать, а как народных избранников – глав администраций?

А их и не надо снимать из Махачкалы.

Если в муниципалитете будут прокурор, начальник милиции и пр. пр., знающие, что, если что не так, то их республиканские начальники лично с ними ни при каких обстоятельствах не будут церемониться, потому что и с республиканскими начальниками никто не собирается церемониться, то и они ни при каких обстоятельствах не станут ни с кем церемониться.

Даже с братом, сватом и кумом…

Местная администрация сразу же почувствует, что либо надо заниматься делом, либо уходить. Иначе будут серьёзные проблемы со своими же «санитарами леса».

Всё начнёт работать само собой.

Для прокурора, милиционера, налоговика, потребнадзора, ФСБ… даже если они все вместе очень сильно уважают и любят главу администрации, своя рубашка всегда ближе к телу.

Фактор рубашки мгновенно разрушает и клановые, и национальные, и любые иные неформальные связи.

То есть разрушает ту среду, которая держит экономику в тени, и о которой я писал в предыдущей главе.

Личный интерес, понимаешь, должен совпадать с государственным.

Такая вот стратегия, доктрина и даже, страшно подумать, национальная идея.

Дембель

I

То, что действующая власть ни к чёрту, известно всем. Об этом вам поведает и банкир лондонского Сити (если, конечно, захочет встретиться с вами), и голландский безработный (а с чего бы ему не встретиться за кружкой пива?), и даже кандидат в президенты США Барак Обама, который последние месяцы только тем и занимается, что встречается со всеми и именно для того, чтобы рассказать, как плоха их нынешняя власть.

Ну и, конечно, с этими джентльменами полностью солидарны дагестанцы, которые всегда и с удовольствием готовы пройтись по ней – дагестанской, естественно, а не американской или голландской, власти.

И правильно делают, поскольку власть всегда нужно держать в тонусе.

Правда, нередко высказывается мнение, что власть наша страшно далека от народа, её невозможно тонизировать по определению и поэтому следует «до основания, и затем…»

Под властью, как, наверное, уже догадался читатель, я сейчас имею в виду не саму возможность управлять чьими-то действиями, а аппарат управления, занимающийся этим.

В республике на всех уровнях, с завидным постоянством констатируется, что существующая система управления не удовлетворяют требованиям времени. Много разговоров про её нечувствительность, неразворотливость, некомпетентность, коррумпированность и острую необходимость ликвидации этих пороков.

К сожалению, в основном, они носят либо характер перечислений изъянов и так очевидных для всех, либо благих пожеланий весьма общего характера.

Безусловно, в недрах администрации президента и правительства не может не вестись разработка каких-то предложений на этот счёт.

Вспомним хотя бы про существование Комиссии по проведению административной реформы или работу над регламентами.

Внешние результаты этой деятельности, думаю, можно наблюдать в виде каких-то отдельных реорганизаций, однако, стороннему наблюдателю трудно, а зачастую и невозможно видеть в таких актах какую-то систему, поскольку практически никак не объясняется их мотивация.

Реформа же это не появление или упразднение какого-либо министерства, а комплекс мер, приводящих к коренным изменениям в подходах к чему-то.

В нашем случае – к структуре и процессам в системе государственного управления.

Я в последнее время не припомню, чтобы на публичное обсуждение представлялись конкретные предложения комплексного характера, направленные на оптимизацию управления республиканской исполнительной власти.

В этой связи статьи Михаила Чернышёва под общим заголовком «Мобилизация власти» не могли не обратить на себя внимание.

Нужно сказать, что в них имеется немало интересных оценок и предложений, чего, к сожалению, не скажешь о большинстве авторов, выступающих на экономическую тему, однако, общая идеология предлагаемой автором перестройки системы управления основана на сомнительных, как мне представляется, предпосылках, что, в конечном итоге, никак не может привести к повышению эффективности исполнительной власти.

Мало того, она – эффективность, которую в настоящее время вряд ли можно считать высокой, может ещё более снизиться.

Меня смущает уже само словосочетание «мобилизация власти», которое, начиная с заголовка, используется автором.

Оно несёт в себе оттенок чрезвычайности, который более уместен при форс-мажоре и подразумевает концентрацию ресурсов и усилий на их устранение в ущерб всему остальному (вспомним хотя бы Великую Отечественную войну или даже простое наводнение или пожар).

Я лично предпосылок для такого «апокалипсиса» не вижу и считаю, что в части оценки экономического положения республики автор определённо сгущает краски.

К тому же, при всех неприятностях для нас, которые таит в себе финансовый кризис, хуже, чем во времена гайдаровской реформы, когда враз исчезла административно-командная экономика и ничего взамен, а обнищавший народ, привыкший к тотальному патернализму со стороны любимого государства, выброшен на улицу, уже не будет.

И потом, даже если, согласиться, что катастрофа столь близка, то произойти она может не в отдельно взятом регионе, а в масштабах всей страны и инструменты по её предотвращению находятся в руках федеральной, а не региональной власти.

Что касается власти республиканской, то она должна не суетясь выстраиваться таким образом, чтобы была эффективной, работая по всему полю своей ответственности без исключения и не аврально, а нормально.

Работа, тем более, годами в чрезвычайном режиме недопустима.

Если же, счёт до экномической катастрофы пошел чуть ли не на месяцы, то надо думать не о том, какое министерство с каким слить (всё равно ничего не успеем), а сушить сухари и закупать соль и спички.

Что же касается сообщения автора про Минсельхоз, где «создаётся Управление по реализации Стратегии 2020», которое не только не вызывает у него протеста, но даже предлагается создать такие же управления и в других министерствах, чтобы «обеспечить увязку ведомственных целевых ориентиров с единым документом развития – Стратегией 2020», то такой подход уже удивляет.

Это что, один из путей мобилизации власти?

Мне было бы понятно создание министерствами каких-то временных структур с привлечением специалистов разных своих подразделений по принципу программно – целевого управления для разработки предложений к проекту Стратегии 2020, которые потом направлялись бы туда, где формируется единая общереспубликанская Стратегия.

Однако, я никак не могу понять, для чего в любом министерстве может понадобиться Управление по реализации Стратегии 2020.

А чем ещё министерства целиком в пределах своей компетенции должны заниматься, кроме как не реализацией Стратегии?

Что за такие особые «целевые ориентиры» должны быть у них, которым нужно «обеспечить увязку» со Стратегией?

Если она предусматривает выход республики на какие-то объёмы, например, сельскохозяйственного производства, то это и есть главный целевой ориентир, под который должна выстраиваться работа всего минсельхоза.

Иначе получается, что у министерства своя дорога, но заодно оно не должно забывать и про Стратегию.

Вот, в прошлом году была принята Программа развития сельского хозяйства республики на 2008—2012 год.

Интересно, в аппарате министерства уже действует управление по реализации этой программы, а если нет, то почему?

На ближайшие 10—12 лет Стратегия это «коран», которым должны руководствоваться органы власти любого уровня, потому что социально-экономическое развитие подразумевает абсолютно всё.

Сверх него никаких целевых ориентиров у них нет, да и не может быть по определению.

Это, кстати, касается и структур федерального подчинения, функционирующих в республике, поскольку Стратегия 2020 Дагестана должна являться органичной составляющей федеральной Стратегии 2020.

Деятельность и президента, и министра, и главы муниципального образования, и рядового служащего любой из государственных и муниципальных структур или сельских администраций, в рамках своих полномочий, должна выстраиваться исходя именно из этого и больше ничего другого, поскольку любое событие, которое происходит или будет происходить в любой точке республики и по любому поводу не может быть иным кроме как социально-экономическим.

Например, та же политика, по известному выражению опального ныне классика, есть не что иное, как концентрированное выражение экономики.

И не дай бог, если сейчас по всей вертикали власти пойдёт волна создания каких-то специальных отделов, комитетов или управлений по реализации Стратегии социально-экономического развития.

Вроде как, до обеда глава правительства или министр занимается Стратегией, а после обеда чем-то другим. Интересно чем?

Что касается уже действующих сейчас целевых программ, то их следует рассматривать как подпрограммы по реализации Стратегии и, если необходимо, корректировать под неё.

Да и каких-то принципиальных расхождений в них, если они правильно разработаны, тоже не должно быть, потому что сама Стратегия 2020 тоже должна разрабатываться с учётом уже действующих программ.

По сути, любая государственная или муниципальная структура должна быть управлением по реализации Стратегии 2020 в пределах своей компетенции и любое подразделение этого управления тоже должно быть подразделением по реализации Стратегии 2020 в пределах уже своей компетенции.

Потребует ли Стратегия каких-то изменений в структурах управления?

Наверное, да.

Но никак не в виде создания неких специализированных служб именно по её реализации, а настройки или даже, если потребуется, перестройки аппаратов управления в целом.

II

Опасной миной, заложенной в концепцию мобилизации власти, с моей точки зрения, является и предложение автора создать «механизмы государственно-частного партнёрства».

Суть её в том, что «государство не ждёт, пока бизнес проявит инициативу, а само инициирует и реализует проекты, чтобы продать контрольный пакет акций нового предприятия частному собственнику».

– А зачем продавать, если всё и так замечательно складывается?

Пусть государство, раз оно способно выступать в роли столь эффективного собственника, и продолжит хозяйствовать в своих вновь созданных и, надо полагать, эффективных предприятиях. Разве самое сложное не будет уже позади?

Только стриги купоны.

Лично я так и поступил бы.

Кто же в здравом уме избавляется от куриц, несущих золотые яйца?

Да здравствует социалистическая экономика – самая экономная экономика в мире!

Это я вполне серьёзно.

Коли, возможна столь удачная реализация государством бизнес-проекта, то «такая корова нужна самому.»

Впрочем, автор оговаривается, что ему самому не нравится «чрезмерное вмешательство государства в экономику» (от чего же не нравится, если, повторюсь, всё будет столь чудесно складываться?), но, к сожалению, «это крайнее средство, которое следует применять, если общество и бизнес не имеют достаточно стимулов к развитию».

Лично для меня заявление просто удивительно.

– Во первых, как можно считать, что общество и бизнес, из которых так и прёт энергия, ничем не стимулируемо и пребывают в спячке?

Иначе, чем тогда объяснить и ожесточённую борьбу за власть, и застраиваемые торговыми точками тротуары с палисадниками, и двузначные цифры роста экономики, и даже экстремизм и растущие изо дня в день уличные пробки?

Разве это не свидетельство, пусть и диковатого, но развития? В сонном царстве такого не бывает.

Значит, стимулы есть и очень даже сильные.

Всё бурлит, все стремятся к изменениям и что-то активно и даже сверхактивно предпринимают.

Другое дело, что эта энергия очень плохо управляема.

Не декларируемые, а реально существующие стимулы и ограничения мало способствуют совпадению векторов личного интереса с общественным и поэтому он – личный интерес чаще всего реализуется вопреки общественному и, значит, через негатив.

– Во вторых, допустим, автор прав и вокруг лишь некая пассивная масса, не видящая никаких стимулов для развития.

Тогда зачем рисковать, передавая ей какие-то, пусть даже очень хорошие, предприятия, создаваемые государством?

Чтобы их развалить?

Да и денег на покупку контрольных пакетов у неё вроде не должно быть, если бизнес действительно пребывает в ступоре из-за отсутствия стимулов.

Если мне, например, футбол до лампочки, разве покупка мяча породит стимул заниматься им?

Ладно. Возможно и породит.

Только вот с чего я буду покупать мяч, если футбол мне, всё-таки, до лампочки?