Книги по бизнесу и учебники по экономике. 8 000 книг, 4 000 авторов

» » Читать книгу по бизнесу Записки судмедэксперта. На основании реальных событий Петра Петровича Котельникова : онлайн чтение - страница 5

Записки судмедэксперта. На основании реальных событий

Правообладателям!

Представленный фрагмент книги размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО "ЛитРес" (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает ваши или чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?

  • Текст добавлен: 11 апреля 2018, 18:32

Текст бизнес-книги "Записки судмедэксперта. На основании реальных событий"


Автор книги: Петр Котельников


Раздел: Документальная литература, Публицистика


Возрастные ограничения: +18

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Он или она?

 
Она иль он, не праздный тут вопрос,
Как копья, в них направлены законы,
Чиновники доводят их до слез,
Бесчувственным страданья не знакомы.
 

Сегодня я сижу на приеме живых лиц. Раз в неделю мне приходится выслушивать многочисленные жалобы, с явными признаками аггравации. Сказать откровенно, принимать живых лиц утомительно, а главное, и не слишком интересно. Твое мышление ограничено сволом правил, переступить которые нельзя. И бывает, крайне неприятно, писать о легких телесных повреждениях, когда чувствуешь бессилие чувств перед законом. Меня обслуживают двое: секретарь-машинистка, печатающая акты судебно-медицинского освидетельствования в двух экземплярах, один я выдаю на руки свидетельствуемому, копия остается у меня, и медсестра, если необходимо после освидетельствования наложить свежую повязку. Рутинная работа, основным назначением которой становится определение степени тяжести причиненных телесных повреждений, от которой зависит многое, будет ли возбуждаться уголовное дело, или потерпевшему следует обращаться в суд в порядке частного обвинения. Но, вот, кажется и что-то поинтереснее. В кабинет заходит сотрудник милиции, в руках у него паспорт и направление, в котором мне предлагается определить пол подвергающегося освидетельствованию лица. Милиционер показывает паспорт того, кого я буду освидетельствовать. В паспорте видны подтирки в окончаниях фамилии, имени и отчества

Васильева Валентина Федоровна исправлены на Васильев Валентин Федорович.

«Доктор, так я его заведу?» предлагает сержант милиции.

«Да, да, пусть войдет!» – соглашаюсь я.

Милиционер выходит в коридор, а заходит тот, кого я должен осмотреть. Передо мною стоит гигант. Рост 190 см. широкоплечий, могучего телосложения. Волосы цвета спелой ржи, острижены коротко, по-мужски. Лицо овальное, кожа нежная, никаких следов растительности. Глаза голубые, смотрит настороженно. Я предлагаю раздеться. Снимает клетчатую рубашку, я вижу мужской торс, с четко контурированными мощными грудными мышцами, никаких следов молочной железы, типичные маленькие мужские соски. Огромные бицепсы и кулаки, напоминающие пудовые кувалды.

«Снимайте брюки!» – предлагаю я.

Секундное замешательство, потом он расстегивает ремень и спускает брюки.

«Полностью снимите, и трусы тоже!» – властным тоном говорю я.

Он краснеет, но повинуется. Я вижу узкий мужской таз, а растительность на лобке по женскому типу, в виде треугольника. Да, и наружные половые органы – женские.

Я предлагаю лечь в гинекологическое кресло. Он отказывается.

«Доктор! – чуть не плача говорит он, – Да, когда же все это кончится, житья нет! Лезут все, кому мы мешаем?»

«А кто мы?» – спрашиваю я.

«Ну, я и жена моя!» – почти выкрикивает он.

«А она где?» – спрашиваю я.

«Да там, в коридоре»

«Пригласите ее сюда, а сами побудьте там, в коридоре!» – говорю ему я.

Он оделся, вышел. Зашла женщина, красиво сложенная брюнетка, модно одетая.

Я предлагаю ей сесть. Она со вздохом усаживается.

«Расскажите мне немного о себе, да и о муже своем!» – предлагаю я.

Вот что мне рассказала женщина. Ей 24 года, от первого брака у нее ребенок, 3 лет. Она не работает, на иждивении второго мужа, только что вышедшего из кабинета. Ему 19 лет.

Живут они вместе год, друг в друге души не чая. Живут они в Падовке, небольшой станции Куйбышевской железной дороги. Муж работает в сельской кузнице молотобойцем. Зарабатывает хорошо. В селе у нас его считают мужчиной, а вот милиция житья не дает. Как начнут поверять паспортный режим, так и начинается. Помогите доктор нам!»

Я попросил ее выйти и вновь прислать мне мужа. Она вышла. Симпатии мои были на их стороне, я понимал, что имею дело с проявлениями лесбийской любви со стороны «жены».

Ей было хорошо, она не работала, в деньгах особенно не нуждается, ее ребенку тоже не плохо. Но, как будет дальше? Не найдет ли она при случае замену. С «мужем» дело обстояло намного сложнее. Здесь на лицо была четко выраженная маскулинизация, что она связана с нарушениями в гормональной сфере, а от нее и в психическом складе сексуальных отношений. Мне это было ясно. Но, как это оформить документально.

Когда в кабинет вошел Васильев, я предложил ему вместе со мной отправиться в Куйбышевский институт ОМД (охраны материнства и детства) и попросил консультации там. По счастью, сам институт находился в 200 метрах от областной судмедэкспертизы.

Осматривал я Васильева на гинекологическом кресле с участием профессора и двух ассистентов. В толще больших половых губ прощупывались овальной формы мягкой консистенции образования (яички), матка была резко инфантильна. К выполнении. деторождающей функции не способна. Я, вернувшись к себе в кабинет, с легким сердцем написал заключение о том, что свидетельствуемый является лицом мужского пола.

И сказал ему и ей: «Ну, вот и кончились ваши мытарства, обменивайте паспорт, вступайте в брак и будьте счастливы!»

Признаться откровенно, я и сам был доволен. Видеть ликование на их лицах, и знать, что ты причастен к этому – настоящее счастье

Из милосердия

Как они любили друг друга, водой не разольешь. Войну он прошел, уцелел. И она ждала его. Долго ждала, казалось, вечность прошла, но дождалась. Он вернулся в село. Имущество все помещалось в вещмешке. Вся одежда: шинель, да солдатская форма. И у нее все имущество в маленьком чемоданчике помещалось. Главное – целы оба. Ранения его ни в счет, как ни в счет и то, что у нее на ногах заметные шрамы от глубоких язв, вызванных авитаминозом.

Свадьбу сыграли вскладчину, принесли кто, что мог.

Землянку построили. Как и они сами, так и колхоз поднимался. На коровах и волах пахали. Пережили неурожайный 1946 год. Потом и солнышко глянуло на обездоленных. Фундамент дома заложили. И в поле, и дома работа, работа от зари и до зари. Темень наступала, лежали рядышком, тесно прижавшись друг к другу, ласкали заскорузлыми от работы руками, целовали соленые от трудового пота тела. Жизнь налаживалась, а вот с детьми не повезло. Как ни старались, ничего не получалась. Ходила Ирина и в село Святое, воду из целебного источника брала, пила – не помогало. Надежда еще была, все же молодые были, все еще впереди! Вот уже и дом вырос, и у них все стало, как у людей. Светлый дом, просторный, лучший на селе. У Игната Савельева руки золотые, резьбой дом покрыл, Крыльцо резное сделал. А детей все не было. Плакала Ирина, Богу молилась. Кто виноват? Может, наказание за грехи? А какие, кто ведает? К врачам не обращались. Все уже вроде есть, а жизнь не заладилась. Не слышно в доме детских голосов. Дом пуст, как пустым бывает гнездо, когда в нем не отложены и не высиживаются яйца. Он упрекал ее, она вину на него валила. Стал Игнат на других женщин поглядывать. Она ревновала его к каждой, с кем он только заговаривал. Любили прежде друг друга, что от любви той осталось? То ли от тоски, то ли от другой причины, занемогла Ирина. Тает на глазах. И к врачам ливенским обращалась, и в Орел ездила, к областным специалистам. Лекарств перепила уйму, а результата – никакого, продолжала таять. Говорили, что нарушен у нее обмен веществ, а каких веществ – не сказали. Может, и сами не знали доктора. Вот уже остались кожа, да кости. И не умирает, и не живет. Местный фельдшер почти что каждый день наведывается. Послушает, постукает, микстуру выпишет – и уходит. Ни фельдшер, ни бабки знахарки не помогли. Ирина говорила мужу: «Это землянка мои соки вытянула, здоровье высосала! Вишь, только нос, да острый подбородок остался.

В очередное посещение, когда фельдшер пришла к Ирине, она уже обмытая, во все чистое одетая, лежала в гробу. Игнат говорил фельдшеру: «Ну, Инга Васильевна, преставилась моя Ирина, отошла в мир иной, ни словечка напоследок не молвила! Так уж голубушка мучилась. Да, Вы и сами знаете, часто бывали у нас в доме. Просьба у Ирины была, чтоб не вскрывали ее. Так что помилосердствуйте, пусть идет к Богу целехонькой!»

«Конечно, конечно, – закивала Инга Васильевна, присаживаясь к столу и выписывая свидетельство о смерти. По закону она имела на это право и правом своим в полной мере воспользовалась. Иное дело, выписывая свидетельство о смерти, ну, хотя бы осмотреть тело догадалась бы. Не осмотрела, чего уж тут говорить, милосердие проявила человеческое.

А потом в прокуратуру анонимки пошли, появился повод к производству эксгумации. Эксгумировали. Труп находился в состоянии разложения, однако это мне не помешало обнаружить в чешуе затылочной кости проникающее отверстие, правильной треугольной формы. Стержень обнаруженного при обыске дома безмена позволил мне сделать вывод, что удар был нанесен им. Игнату Савельеву было предъявлено обвинение в умышленном убийстве.

«Да, не хотел я ее убивать, – оправдывался муж покойной, – но намучился я с ней, видя ее страдания. Да и она, наверное, благословила б меня. Бог видит, я это сделал из милосердия!»

Мани, мани

Советская власть заботилась, чтоб в наших карманах не скапливались развращающие человека богатства. Все было рассчитано, и потребительская корзина, и отдых, и здоровье. К беде нашей, власть не могла прогнозировать стихийные и общественные бедствия, и к борьбе с ними, как правило, не была готова. Каждая семья, каждый человек в государстве, в миниатюре повторял, свойственные обществу особенности. При малой зарплате многого не накопишь. А потребности души и желудка властью не учитывались. Вот и приходилось жаждущему и алчущему, где-то искать необходимые «тугрики», занимать. За рубежом система кредитования отлажена до мелочей. У нас она не отработана, на стихийном уровне пребывает. Каждый дающий, рисковал. Меньше риска было у берущего. Он рисковал только репутацией. Поэтому и удивительно, что находились такие, которые ссужали деньги, пусть и небольшие, тем, у кого репутация была здорово подмочена. Вот с такой репутацией и проживал гр-н Лоскутов Эдуард на первом этаже двухэтажного дома, по улице Славы, в городе Керчи. Квартира небольшая: одна комната и кухня. Обстановка крайне спартанская, в комнате – кровать и табурет. В кухне – стол, а на столе две миски и стакан. Большего хозяину и не требовалось. Он терпеть не мог всего того, что называют работой, неоднократно привлекался к ответственности за тунеядство. Выводов не делал, и продолжал следовать своей философии. В доме он никому не мешал. Днем его застать в квартире было невозможно. Вечером, он здорово пошатываясь, возвращался домой, забирался в постель, часто не раздеваясь, и мирно засыпал. За коммунальные услуги он аккуратно платил, и у ЖЭКа не было оснований применять к нему санкции принудительного характера. И, вдруг, происшествие! Жильцы квартиры, что находилась рядом, были потревожены душной августовской ночью, непривычными звуками, исходившими из квартиры неуловимого соседа. Выводя собачку на прогулку утром, сосед увидел, что створки окна квартиры Лоскутова раскрыты и, несмотря на солнечный свет, в ней горело электричество. Такового еще не бывало. Он заглянул через окно в квартиру и увидел лежащего на кровати Эдуарда, а на одеяле и простыне виднелись пятна крови. Сосед тут же позвонил в милицию. Вместе с милицией прибыл и я. Мертвое тело Лоскутова лежало на спине. Открытые глаза тускло смотрели в потолок. Рот приоткрыт, словно в крике. Острый, давно небритый подбородок, выдавался вперед. Тело Лоскутова поражало худобой и резкой бледностью, свойственной смерти от больших кровопотерь. На передней поверхности шеи были множественные поверхностные раны, скорее их можно было бы назвать кожными насечками, они не достигали подкожной клетчатки. Такие же кожные насечки были на передних поверхностях предплечий. Создавалось впечатление, что Лоскутов решил покончить жизнь самоубийством, вскрыв себе вены, да не решался, только пробовал. По средней линии верхнего отдела живота располагалась проникающая в полость живота рана. Характер краев ее и состояние углов, позволяли сделать вывод, что она причинена ножом. У меня сложилось мнение, что тут имело место самоубийство. Своим мнением я поделился с оперативниками. Но они со мной не согласились. И для этого у них имелись основания, не было ножа. Не было его ни на кухне, не было его и в комнате, где находился труп. Конечно, можно было бы предположить, что, покончив с собой, и истекая кровью, он вышвырнул нож наружу. Но поиски и под окном не увенчались успехом. Пришлось сделать вывод, что нож унесен тем, кто это все совершил, то есть здесь имело место – убийство. Теперь, в ином свете виделись и кожные насечки. Преступник не действовал поспешно, он наносил поверхностные раны обдуманно, причиняя боль, но, зная, что они не могут привести к смерти. Их множественность позволяла сделать вывод, что между нанесением каждой поверхностной раны проходил длительный отрезок времени. Иными словами, шел допрос с пристрастием. Преступник чего то требовал от жертвы, болевыми приемами пытаясь ту убедить, и только, не получив, требуемого, он в ярости нанес удар ножом в живот. Кстати, при вскрытии тела я обнаружил повреждение крупного кровеносного сосуда, что сопровождалось обильным кровотечением. Брюшная полость была полна крови, около 2-х литров, а для мужчины опасна быстрая потеря всего пол-литра крови. Женщина может перенести и большую кровопотерю без риска для жизни, ибо привыкла ежемесячно ее терять (в количестве той же полулитры)

Так, за что же пытали или пытал Лоскутова кто-то? Чем ценным он мог владеть? Ни состояние квартиры, ни образ жизни не свидетельствовали о том, что Эдуард имел у себя что-то ценное. А может, у него требовали возвращения долга? Такое предположение имело право на существование. Удивляло одно, под что давался долг? Вся округа знала о несостоятельности Лоскутова. Единственное, чем он владел, это – квартира. Не брал ли он взаймы под квартиру у кого-то? Эту версию и стали отрабатывать. След вывел на одного из соседей по дому. Тот жаждал отселения стариков, надоевших ему. И он стал ссужать деньги пьянице под его квартиру. По-видимому не сработала мысль, что убив дебитора, должника, он не только не приближался к поставленной цели, но и рисковал собственной свободой. Что поделать, если разум не срабатывает в нужный момент!

Проделки Асмодея

Когда в человеческие взаимоотношения вмешивается Асмодей, хромой бес сладострастия, впитавший в свои черты характеристики древнегреческого бога Гимерота, возникают положения, которые, так или иначе, соприкасаются с моралью закона. А вот как квалифицировать нарушение, нашим следователям не удается. В городе Керчи было двое мужчин, страдавших неудержимым желанием обнажать свои половые органы при публике и при этом мастурбировать. Один из них предпочитал появляться днем под окнами медицинского училища, в котором учатся преимущественно девушки. Второй, напротив, использовал вечернее время, выбирая наиболее оживленные места в центре города. Такое страдание носит название эксгибиционизма. Оно, естественно, относится к разряду нарушения морали, люди страдающие им проходят лечение. У нас же, этих больных не раз арестовывали, и не имея в законодательстве соответствующей статье осуждали за мелкое хулиганство до 15 суток, с использованием на физических работах. По отбытии наказания они вновь начинали заниматься тем же.

Несовершенство нашего законодательства в сфере половых взаимоотношений приносит немало затруднений и следователю, и суду. Я не хочу сказать, что в других странах все в этом отношении идеально. Например, в некоторых штатах США, существовали суровые пуританские законы, согласно которым женщина, родившая ребенка вне брака, подвергалась публичному осуждению, особому виду гражданской казни: ее выставляли на эшафоте, а на платье ей пришивалась огромная красная буква А., она становилась изгоем.

Во Франции прежде существовала полиция нравов, которая преследовала лесбиянок, подвергая их крупным денежным штрафам и даже тюремному заключению. В той же Франции геи, лесбиянки, эксгибиционисты могли свободно предаваться своим порокам в Бульонском лесу.

Наше законодательство преследует два вида половых преступлений: изнасилование и мужеложство, и теоретически развратные действия. Почему я выделил третью группу отдельно. В законе они оговорены особо, поскольку не являются половым актом, ни в естественной, ни в извращенной форме. Объектом их являются дети, чаще девочки. Возраст легко внушаем, поэтому к показаниям их нужно относится критично. Наличие поверхностных повреждений в области половых органов еще не может быть принято за абсолют, поскольку могут причиняться самим ребенком, скажем, при наличии остриц, вызывающих зуд и приводящим к появлению расчесов как в области ануса, так и половых органов. В Керчи я столкнулся с обвинением старика в развратных действиях по отношению к двум девочкам 8 и 10 лет. Родители детей заявили, что сосед по дому, старик, зазывает девочек к себе в квартиру, угощает их сладостями, а потом… Девочки, которых я подверг осмотру, не стесняясь, рассказывали, что дедушка их угощает конфетами и печеньем, потом… (цензура). Каких либо следов развратных действий я не обнаружил.

Дело было закрыто. Следователь выяснил, что соседи в сговоре между собой, используя детей, хотели старика посадить и воспользоваться его квартирой. Вся вина старика заключалась в том, что он среди детей нашел верных слушателей, не перебивающих его и верящих ему на слово, Взрослые не желали слушать «свихнувшегося».

Доказательства совершения противоестественного полового акта также сложны. Они должны иметь большую базу доказательств, в том числе и свидетельских.. Стоит пострадавшей стороне отказаться от своих показаний, и все уголовное дело рухнет, как карточный домик. Начну с того, что мне за многолетнюю практику не пришлось освидетельствовать лиц, обвиняемых в мужеложстве, хотя теоретически я был подготовлен к производству их. С другими вариантами обвинений в изнасилованиях в противоестественной форме мне пришлось встречаться неоднократно.

И только в трех случаях их удалось доказать. В одном случае это было групповое насилие над девчонкой не достигшей половой зрелости и были повреждения слизистой рта и надрыв уздечки языка. В другом случае девушку, идущую вечером из клуба строителей города Керчи, догнал парень. Пытался изнасиловать орально. Ему удалось это сделать после того, как он несколько раз ударил ее головой об землю. Девушка успела его укусить…

Повреждение на члене насильник не мог объяснить, и сознался. Доказательство было подтверждено исследованием мазка изо рта на наличие спермы. Был еще случай совершенного насильственного орального сексуального акта. Это случилось летом на пляже, под вечер, когда пляж обезлюдел. Совершил его сильный крупный мужчина, угрожая ножом. Естественно никаких следов на теле потерпевшей не было И ему бы удалось уйти от наказания, не соверши он глупости. Он после полового акта вытер косынкой потерпевшей свои половые органы. Преступник был осужден.

Еще несколько случаев, но в них правосудие было бессильно.

Ясный солнечный день. Шумят под ветром высокие акации. В тени под одной из них, на тротуаре, у многоэтажного дома стоит молодая красивая женщина, рядом с ней стоит детская коляска, в коляске лежит ребенок. Женщина курит сигарету, поглядывая по сторонам, словно кого-то ждет.

Внимание! Это ознакомительный фрагмент книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента ООО "ЛитРес".
Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5

Правообладателям!

Представленный фрагмент книги размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО "ЛитРес" (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает ваши или чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Топ книг за месяц
Разделы







Книги по году издания