Текст бизнес-книги "Хилтоны. Прошлое и настоящее знаменитой американской династии"

Автор книги: Рэнди Тараборелли

Раздел: Зарубежная деловая литература, Бизнес-книги

Глава 2
Неудачное начало

Чтобы полнее представить поразительный переход Конрада Николсона Хилтона от скромного начала карьеры к вершине славы и успеха, стоит вернуться к его отцу Августу Халворсену Хилтону, или просто Гусу, родившемуся в Норвегии 21 августа 1854 года, здоровенному красивому норвежскому иммигранту. А также к его матери, Мэри Женевьеве Лауферсвейлер, которая родилась 3 декабря 1861 года, маленькой женщине с тихим голосом, истовой католичке немецкого происхождения. Они поженились в день рождения Линкольна в 1885 году в городке Форт-Додж. Конрад унаследовал от отца серьезное отношение к работе и неуемное честолюбие; от матери – нравственные принципы и крепкую веру.

Дружные и преданные друг другу супруги Хилтон были абсолютно разными и внешне, и по темпераменту. Гус был высокого роста и крупного телосложения с внешностью киногероя: глубоко посаженные темные глаза и холеные усы со слегка свисающими кончиками. Мэри носила скромную прическу с прямым пробором и узлом на затылке; уже через пару лет замужества она поседела, хотя была еще очень молода. У нее были лучистые карие глаза, точеный носик и пухлый рот на округлом лице. Он был шумным и самоуверенным; она была тихого и кроткого нрава. Оба были одинаково преданы католической вере, которая создавала надежный фундамент для их долгой совместной жизни.

Первой у них родилась дочка Фелис, а через два года снежным рождественским вечером появился на свет Конрад. Названный в честь своего деда по матери Конрада Лауферсвейлера и местного доктора Николсона, принимавшего роды, Кони был вторым из восьми детей (четырех дочерей и четырех сыновей), родившихся у них за одиннадцать лет. Почти все дети родились в глинобитной хибарке, где была и лавка Гуса, торговавшая всем подряд и гордо величавшаяся «А.Х. Хилтон». Она находилась в городке Сан-Антонио. Территория Нью-Мексико, в центре огромного нагорья и голых скал, на полпути между Альбукерке и Эль-Пасо, то есть в Техасе, недалеко от реки Рио-Гранде.

Уже в детстве в мальчике чувствовался сильный, волевой характер. На детских фотографиях это крепкий мальчуган с оттопыривающимися ушами, аккуратно причесанными темными волосами, пристальным взглядом и скупой улыбкой. Остальные члены семьи на фото всегда улыбаются, а Конрад выглядит серьезным и сосредоточенным. Как старший сын в семье, он с детства помогал отцу в лавке. Таким образом он перенимал у отца его отношение к работе, познавал правила спроса и предложения, совершенствовал чутье и ремесло предпринимателя, верно служившие ему всю жизнь. Он сам придумал заняться выращиванием овощей на маленьком участке отца, которые затем продавал, обходя дом за домом. Хотя его едва было видно над стойкой лавки, он появлялся в ней почти каждый день после занятий в школе. Там он на собственной шкуре узнал, что такое тяжелый труд и умение торговаться с покупателем.

«Во время работы отца в лавке деда у него проявилось врожденное искусство переговоров, – вспоминал сын Конрада Баррон. – Охотники приносили в магазин кожу убитых ими животных, и он торговался с ними по цене. Ведь что бы вы ни покупали – кожу или отели, ни одна сделка не обходится без серьезных переговоров».

В это время семья понесла первую тяжелую утрату, смерть двухлетнего Джулиана, пятого ребенка и третьего сына. Все были безутешны, впервые в доме не было слышно детского лепета. Семья пришла в себя только с рождением Розмари, что произошло в 1898 году. Теперь, когда из колыбельки снова доносилось сладкое посапывание младенца, все почувствовали, что их дом стал прежним, настоящим семейным домом. В 1901 году семья пополнилась еще одним мальчиком, Гусом-младшим, которого дома звали Бой, а в 1906-м у них родилась четвертая дочка, Хелен. По мере прибавления семейства Гус пристраивал к дому по комнатке. Его дети не могут тесниться в одном помещении, у каждого ребенка должно быть собственное пространство, считал Гус, что было необычным для того времени. Но это вовсе не значило, что семья жила роскошно. На фотографиях можно видеть жалкое строение, грозившее рухнуть в любую минуту. «Здесь мы рассказывали друг другу о стране ковбоев, – рассказывал один из Хилтонов третьего поколения. – О ковбойских шляпах, лошадях, почтовых каретах, грязных дорогах в лунном свете, о салунах, о фортах и других укреплениях».

Конрад с удовольствием ездил на своем пони Чиките в местную школу об одной комнатке. И хотя он отлично болтал на английском и испанском, чему помогало общение с американскими и мексиканскими ребятами, когда мальчику исполнилось двенадцать лет, Мэри решила, что он получает недостаточное образование. Поэтому отправила его учиться в военное училище Госса в Нью-Мехико, что было тяжелым ударом для привязанного к дому мальчика. Ему очень не хотелось туда ехать, но ослушаться он не посмел. Там он продолжал обучение, вынужденный носить стесняющую движения кадетскую форму из серой фланели с черным кантом. Он показывал хорошие успехи только в арифметике, часто попадался после уроков в мюзик-холлах, куда учащимся запрещали ходить, – это был один из его способов проявления недовольства строгими военными порядками. Когда училище сгорело дотла, он обрадовался, что теперь сможет вернуться домой в Сан-Антонио, но радость его была преждевременна. Полковник Госс просто арендовал другое помещение, и учеба продолжилась. Однако теперь Марии показалось, что училище уделяет мало внимания религиозному образованию, поэтому забрала сына и отдала учиться в приходское училище при монастыре Святого Михаила в Санта-Фе, которое устраивало ее по двум причинам – оно было католическим и славилось своими строгими требованиями к ученикам.

На летние каникулы Конрад возвращался в Сан-Антонио и работал за пять долларов в месяц в лавке отца, который постепенно расширял свое дело. Теперь здесь располагались почтовая и телеграфная конторы, агентство по продаже «студебекеров», платная конюшня, продавались стройматериалы и подержанная мебель. Гус Хилтон был прирожденным предпринимателем. Он не только управлял магазином, но и вел товарообменные сделки с золотоискателями, снабжал их снаряжением, одеждой, провизией и деньгами в обмен на процент от их добычи. Время от времени он ездил в прерию продавать табак и еду звероловам, ставящим капканы на бобров, обменивая свои товары на их улов. Гус постоянно был занят работой, и был жестким не только в бизнесе, но и в семье; он предъявлял высокие требования ко всем детям, но особенно к Конраду. Потому что видел в нем собственные черты и мечтал, чтобы мальчик добился успеха в жизни. Оттого он постоянно давил на сына и выражал свое недовольство, хотя порой лучше было бы подбодрить мальчика похвалой.

Если Конрад надеялся, что в награду за его фермерские труды отец оставит его работать в «А.Х. Хилтон», то он ошибался. Осенью его отправили в другую школу, Военное училище Нью-Мехико в Розуэлле, на расстояние 115 миль от дома, что его снова страшно огорчило. Он говорил матери, что это будет «только напрасной тратой времени. Всему, что мне нужно знать, я учусь дома». Однако Мэри Хилтон стояла на своем, объясняя, что у него будет достаточно времени изучить бизнес отца – после учебы. А сейчас ему нужно получить серьезное образование. И довольно спорить. В итоге Конрад два года учился в училище Розуэлла, в каникулы, как и прежде, работая в магазине отца.

К пятнадцати годам Кони почти сравнялся ростом с отцом. И хотя тот счел нужным повысить ему заработную плату до пятнадцати долларов в неделю, он не изменил своего отношения к сыну; по-прежнему был строгим и властным наставником, поручал ему все больше заданий, но при этом контролировал каждый его шаг, каждое предложение и решение.

В то лето, несмотря на постоянную занятость в магазине и усваивание необходимых практических знаний, у Конрада стало появляться ощущение, что ему чего-то недостает. Как-то он обратил внимание на лежавшую на швейном столике матери книгу «Оптимизм», написанную двадцатитрехлетней жительницей Алабамы Хелен Келлер, слепой и глухой от рождения. Он тайком забрал книжку в свою комнатушку и за ночь прочел автобиографию Хелен, вдохновившую и изменившую его. Келлер писала: «Оптимизм – это вера, которая ведет к достижениям; без веры ничего невозможно достигнуть» и «Оптимизм – это гармония между духом человека и духом Господа, когда он восклицает, что Его творения хороши». Эти установки находились в полном согласии с нравственными принципами, усвоенными Конрадом от матери. Книга придала Конраду новые силы, и он твердо заявил родителям, что больше не вернется в школу, что это решение окончательное и бесповоротное – а ведь ему было всего пятнадцать лет. К удивлению подростка, Гус спокойно выслушал его заявление и сказал: «Хорошо, теперь я буду платить тебе двадцать пять долларов в неделю за полный рабочий день». Еще больше Кони поразился тому, что мать полностью поддержала отца. «Мне кажется, родители увидели мою решимость, и это заставило их передумать, – объяснял он позднее. – Должен сказать, я действительно умел за себя постоять».

Вскоре Гус был уже состоятельным человеком благодаря не только умелому ведению дел в магазине, но и удачному вложению средств, в частности в горнодобывающую промышленность. Известный в округе как Кол Хилтон, в 1904 году он значительно увеличил свое состояние, продав угольную шахту за 135 тысяч долларов. На радостях он повез всю семью на Всемирную выставку, устроенную в Сент-Луисе в ознаменование столетия приобретения Соединенными Штатами Луизианы, а также в олимпийский городок, где должны были проводиться первые в США Олимпийские игры. Поездка подстегнула его переехать в другое место. Рассмотрев несколько городов Южной Калифорнии на Тихоокеанском побережье, он выбрал Лонг-Бич, южнее Лос-Анджелеса, за его теплый климат и более легкие условия жизни. По прибытии на новое место Мэри сразу устроила детей в школу, убедив Кони, что ему пора уже завершить свое образование. Они жили в Лонг-Бич до тех пор, пока Кони не закончил школу. Тем временем Гус ездил в Сан-Антонио присматривать за магазином, куда Кони и вся семья должны были возвратиться после окончания им учебы.

В 1907 году в стране внезапно разразился финансовый кризис, лишивший Гуса Хилтона всего состояния. Собрав семью, Гус обрисовал им мрачную ситуацию и спросил, какие имеются предложения. После долгого раздумья Конрад, которому было девятнадцать лет, вдруг поднял голову и радостно улыбнулся.

– Нужно открыть отель! – заявил он. – Возьмем пять или шесть из наших десяти комнат (дома, где они жили) и превратим их в номера гостиницы. Нашему городу нужен отель!

Затем он объяснил, что отец мог бы управлять отелем, а мать и сестры готовить еду. Сам он будет заниматься багажом гостей. Подумав, он предложил брать за место два с половиной доллара. К его изумлению, отец счел его идею толковой! Можно с уверенностью сказать, что это предложение было первой блестящей идеей Конрада Хилтона – самой первой из множества будущих плодотворных идей.

Через полтора месяца новость о новом отеле распространилась по округе и достигла даже Чикаго. «(Говорили), что если тебе нужно отдохнуть во время торговой поездки, то сделай остановку в Сан-Антонио и постарайся достать номер у Хилтонов, – рассказывал впоследствии Конрад Болтону. – У них кормят лучше всех на Западе, и есть один очень расторопный и сообразительный парень. В нашем отеле каждому предоставлялось то, в чем нуждался. Путешественники получали чистоту, комфорт и хороший стол, и все это за два с половиной доллара, хотя мы подавали три полноценных и сытных блюда. Всем нам приходилось много работать, но больше всех, конечно, маме. Я бы и за миллион долларов не научился тому, чему научился за это время, и дал бы миллион долларов за один из маминых ужинов». Конрад не только управлял всеми делами в гостинице, он стоял за стойкой регистрации, был консьержем и осуществлял множество своих выдумок, чтобы предприятие приносило доход. Отец был очень доволен, хотя, по обыкновению, не баловал сына похвалами. Однако он доказал свое доверие тем, что, когда Конраду исполнилось двадцать один год, он передал в его ведение магазин в Сан-Антонио. Теперь его фирма называлась «А.Х. Хилтон и сын».

Благодаря спасительной для всей семьи идее Конрада получил возможность оплатить учебу в Горном институте Территории Нью-Мексико, находящемся в городке Сокорро, откуда он мог приезжать в Сан-Антонио на выходные или, в случае необходимости, на ночь. Он приобрел в Сокорро неоценимые знания, так как познакомился с высшей математикой, «развившей и подготовившей его ум для любой карьеры, которую он выбрал бы впоследствии».

В 1911 году Территория Нью-Мексико была включена в состав Соединенных Штатов. Конрад, которому было двадцать четыре года, несмотря на возражения Гуса и брата Карла, который в это время уже учился в Морской академии в Аннаполисе, штат Мэриленд, занялся политикой. Вскоре Хилтон был избран членом нижней палаты первого законодательного органа нового штата, где проработал один двухлетний срок как самый молодой представитель Нью-Мексико. Он был автором восьми законопроектов, один из которых запрещал жестокие сцены в кино, а второй предлагал установить необходимые ориентировочные знаки вдоль автострад. «За что бы он ни брался, он всегда проявлял большую изобретательность и способности, – говорил его сын Баррон. – И когда он стал заниматься политикой, что для него было довольно неожиданно, люди стали понимать, что у него большие амбиции, что он способен на большее».

В это время Конрад Хилтон был красивым молодым человеком с темными волосами, разделенными правым пробором, умными зеленоватыми глазами и полными губами, отличавшимся медлительным техасским выговором. Все находили его очень воспитанным и вежливым. Обнаружив, что законотворческая работа слишком скучна, он стал реже посещать местный парламент, с досадой сознавая, что отец был прав. Впрочем, бурная светская жизнь пришлась ему по вкусу. Каждый вечер он выезжал на роскошные балы в местном Капитолии, стал членом высшего общества Санта-Фе и приобрел славу блестящего партнера по танцам.

Деятельная натура Конрада требовала выхода. Не удовлетворяясь жизнью обычного горожанина, в 1913 году в возрасте двадцати шести лет Конрад взял на себя руководство музыкальной группой, образованной из его сестры Эвы, играющей на скрипке, и двух ее подруг. Группа называлась «Трио Хилтон». Девушки выглядели очень эффектно в длинных широких юбках (с пуговицами по центру), перепоясанных широкими кушаками, в блузках с длинными рукавами и пышными оборками и в огромных живописных шляпах. Как всегда, Конрад был не только их менеджером, но также агентом и администратором. Хотя отец говорил, что дело это очень рискованное и может провалиться, Конрад был уверен, что зрители будут ломиться на выступление трио. К сожалению, он ошибся. Несмотря на все его усилия, первая попытка заняться шоу-бизнесом оказалась крайне неудачной, едва покрыв расходы за год. Провал сам по себе достаточно неприятная вещь, но еще тяжелее было сознавать, что предсказания отца оправдались.

Конрад Хилтон возвратился в Сан-Антонио раздосадованный и решительно настроенный добиться успеха без помощи и советов отца. Поскольку в их маленьком городе не было ни одного банка, он решил стать банкиром. И снова Гус предостерегал его, объясняя, что их городок слишком мал для деятельности местного банка, что как раз недавно в соседнем Сокорро открылось несколько банков. Не вняв доводам отца, имея около 30 тысяч долларов (три тысячи были его собственные, остальные он наскреб у друзей и инвесторов), в сентябре 1916 года Конрад основал «Нью-Мексико штат банк Сан-Антонио». Хотя ему было всего двадцать девять лет, он считал, что жители его родного городка доверят свои сбережения его банку. Однако клиенты не появлялись, и к концу года банк закрылся. Еще одна неудача. Неужели отец всегда будет прав?

Казалось, Конраду ничего не оставалось, как снова заняться бизнесом отца, а поскольку к этому времени Гус передал ему часть акций, то теперь он мог стать его равноправным партнером не только по названию, но и по доходам. Но здесь вмешалась судьба и изменила направление его мыслей.

В 1915 году выпущенная с немецкой подводной лодки торпеда потопила в Атлантическом океане британский транспортный корабль «Лузитания». Поскольку Германия продолжала взрывать корабли в Северной Атлантике – в том числе и американские, – через два года, в апреле 1917 года страна, нейтралитет которой до сих пор удавалось соблюдать президенту Вудро Вильсону, присоединилась к союзникам в борьбе против Германии в Первой мировой войне. Конрад, который к этому времени окончил офицерское военное училище и получил звание второго лейтенанта, жаждал получить направление на фронт. Однако военное руководство распорядилось иначе. Учитывая деловой опыт и знания Хилтона в области мануфактурных товаров, его направили в интендантские войска, штаб-квартира которых находилась в Париже, вдали от боевых действий. Днем он выполнял несложные и довольно скучные обязанности, а по вечерам был завсегдатаем кафе и бистро на Елисейских Полях. Этот красивый парень в ладно пригнанном по фигуре офицерском мундире и с широкой победной улыбкой пользовался огромной популярностью.

Пребывание во Франции дало Конраду новое представление о мире, обогатило его опыт, позволив забыть о неудачном начале карьеры. «Раньше я чувствовал себя лягушкой в маленьком пруду, – говорил он. – А теперь (в Париже) я понял, что был всего-навсего головастиком в огромном океане». Однако вскоре после подписания перемирия его бурную светскую жизнь прервала телеграмма матери, которая сообщила о смерти отца и просила срочно приехать домой.

Хотя Конрад Хилтон торопился сдать дела, чтобы поскорее вернуться в Штаты, он приехал слишком поздно. К его приезду отца уже похоронили. Он тяжело переживал, что не успел отдать последний долг отцу, который его часто критиковал, но которого он все равно очень любил и глубоко уважал. Так случилось, что Гус оказался первым в городе владельцем автомобиля, правда, судя по фотографиям, это был всего лишь старый драндулет. В этом «мерседесе» он и разбился 1 января 1919 года, не сумев вписаться в поворот. Он стал первой в городе жертвой автомобильной аварии. Хотя Конрад знал, что отец хотел бы видеть его продолжателем семейного бизнеса, он прекрасно понимал, что период расцвета Сан-Антонио окончился. И если уж добиваться успеха, то только не здесь.

Глава 3
Владелец отеля

По иронии судьбы, современной технике, создавшей автомобили и лишившей жизни отца Конрада Хилтона, суждено было стать импульсом, подтолкнувшим Конрада к очередному предприятию, обратив его внимание на нефтяные промыслы Техаса. Но он хотел стать не биржевым спекулянтом, а собирался использовать стремительно развивавшуюся вспомогательную структуру, обслуживающую нефтедобывающую промышленность. «Черное золото» за одну ночь делало людей миллионерами, и Конраду захотелось участвовать в этой деятельности. Конечно, мать могла попросить его остаться дома, но она этого не сделала. Позднее он вспоминал: «В который раз моя мама продемонстрировала свою твердую веру в Бога. Скажи она, что я ей нужен, и я остался бы в Сокорро. Но она этого не сказала. Она потеряла мужа, бывшего ей верным другом на протяжении тридцати четырех лет, и нашла в себе силы отпустить только что вернувшегося домой старшего сына. Она любила нас обоих. Она знала, что такое горе. Но она не знала, что такое страх, одиночество или зависимость от поступков людей, потому что была уверена в том, что ее Покровитель никогда ее не оставит, не откажется от нее. Поэтому она твердо сказала мне: «Кони, тебе нужно найти свое поле деятельности».

Зашив 5 тысяч долларов, все свои сбережения, в подкладку пиджака, весной 1919-го Конрад Хилтон, которому было уже тридцать два года, отправился в Техас и остановился в маленьком шумном городке Сиско. Высокий техасец уже начал лысеть, но оставался по-прежнему привлекательным в своем опрятном костюме-тройке с непременным шелковым галстуком. «Я думал только о том, чтобы каким-то образом стать участником того ошеломляющего карнавала, которым был в то время Техас», – вспоминал он. Ему казалось, что здесь он сможет осуществить свою давнишнюю идею открыть собственный банк. Вскоре он услышал, что продается один банк, встретился с его владельцем, и они сошлись в цене. Но судьбе было угодно, чтобы банкир отказался от своего слова и значительно поднял уже оговоренную цену. Глубоко разочарованный, Конрад направился к ближайшей гостинице под названием «Мобли», чтобы обдумать дальнейшие шаги.

Гостиница занимала довольно мрачное двухэтажное строение из красного кирпича и обслуживала весь разнообразный и грубый люд, работавший на нефтяных промыслах. «Мне показалось, что я вполне могу в ней переночевать». Несмотря на ее жалкое состояние, Конрад с удивлением застал в холле множество клиентов, привлеченных низкой стоимостью номеров и ожидающих их освобождения. Оказалось, что владелец принимает клиентов на несколько часов, по три смены в день – это помимо дневного или недельного проживания, и все равно вынужден был им отказывать!

Несмотря на внешнюю неприглядность гостиницы, Конрад оценил ее перспективы. Мысль составить состояние на этой сорокаместной гостинице соблазняла его больше, чем поиски счастья в нефтяном бизнесе. Поэтому, узнав, что хозяин «Мобли» хочет ее продать и сам заняться нефтью, Конрад предложил ему 40 тысяч долларов. Правда, у него было всего 5 тысяч. Но его преданная мать, давно уже видевшая, что ее Кони явно пошел в Гуса, заняла деньги у друзей, взяла ссуду в банке и прислала ему недостающую сумму. Эта, уже вторая попытка заняться гостиничным делом, если учитывать крохотный отель в доме Хилтонов, определила всю жизнь Конрада. Видимо, он и сам это понимал. Оформив покупку, он отправил маме телеграмму: «Поле найдено. Вода здесь глубокая. Спускаю в Сиско свой первый корабль».

Из своего первого опыта с гостиницей Конрад усвоил два самых главных урока: необходимость продуманного использования пространства и привлекательность горячей еды. Поэтому первым делом он решил разобрать вестибюль и большую часть столовой, а из высвободившегося пространства выкроить еще несколько номеров. Затем он уменьшил регистрационную стойку, получив место для торгового киоска. Кроме того, он прикинул, что если убрать из другого конца вестибюля диван и три кресла, то можно будет втиснуть еще и киоск для газет. Приглашенные плотники развили в «Мобли» бурную деятельность, но почему-то стук их молотков клиентов не беспокоил. Напротив, они с интересом наблюдали за переделками. Сам Конрад приветливо общался со своими клиентами, объясняя и рекламируя им преимущества своего нового заведения. В результате вскоре его гости, как он их называл, уже сами восторженно рассказывали знакомым о больших порциях мяса с картофелем, об отличном обслуживании его шустрых служащих и о невысоких ценах за проживание.

Именно тогда Хилтон понял, что успех дела во многом зависит от настроения служащих. Он начал устраивать регулярные собрания своих работников, узнавал об их нуждах и жалобах и каждому старался хоть чем-то помочь. Забота о своих служащих, в которых он видел людей со своими семьями и проблемами, а не просто подчиненных, стала главным деловым принципом Конрада Хилтона, на многие годы вперед определившим его преуспевание в качестве отельера. Вскоре он сформулировал и назвал своим служащим свои личные правила успешной работы и попросил их придерживаться. Его кодекс вполне применим и сегодня – спустя почти сто лет – как секрет преуспевания. Вот как он изложил его в свое время: «Открой свое призвание, свой талант. Будь добрым и великодушным. Будь честным. Живи не равнодушно, а с энтузиазмом. Не позволяй вещам владеть собой. Не тревожься о своих проблемах. Относись к людям с уважением, не презирай их. Не цепляйся за прошлое. Сознавай ответственность за свое дело. И наконец, не забывай все время молиться Богу».

Теперь, когда у Конрада Хилтона появилась «Мобли», которую он потом называл своей «первой любовью», «прекрасной дамой», казалось, он на верном пути к успеху в изменчивом гостиничном бизнесе. Забыв о банке, он решил полностью отдаться своей новой страсти. Это должно было обеспечить ему постоянный успех. К 1923 году Хилтону принадлежало уже несколько маленьких гостиниц Техаса, в частности «Мельба» в Форт-Уорт, в которых насчитывалось более 500 номеров. Поскольку все они находились в жалком состоянии и на грани закрытия, ему удавалось приобрести их задешево. Затем он вкладывал в них средства, переделывая на свой лад – превращал часть вестибюлей в номера, а иногда в бары, на месте чуланов или стенных шкафов ставил сувенирные киоски, и вскоре эти гостиницы начинали приносить доход. Казалось, все его предприятия увенчиваются успехом. Он почувствовал необходимость в каком-то слогане, который позволил бы отличать принадлежащие ему отели с характерными для его подхода особенностями. Поразмыслив, он придумал отличное, краткое, но емкое слово – «минимакс». Оно подразумевало минимальную цену за максимум услуг. Он начал использовать этот слоган в рекламах своей быстро растущей сети отелей.

Когда ежегодная прибыль Конрада приблизилась к 100 тысячам долларов в год, он стал мечтать о строительстве отеля, который назовет своим именем. Вскоре он смог осуществить свою мечту, создав корпорацию «Отели Хилтон Инкорпорейшн», куда привлек команду финансовых советников и кредиторов. 26 июля 1924 года он расчистил площадку под строительство отеля «Даллас-Хилтон». Ему исполнилось уже тридцать семь лет. Взяв эту землю в аренду на сто лет, он оформил под нее заем в банке в 500 тысяч долларов, неслыханную сумму по тем временам. Кроме того, он вложил в строительство свои средства в размере 100 тысяч долларов, и еще 200 тысяч дали кредиторы. Когда же этих средств оказалось недостаточно, он уговорил директора похоронного бюро, у которого арендовал землю, ссудить ему деньги на завершение строительства. Казалось, Конрад Хилтон любого мог уговорить! Этому отелю суждено было стать первым из тех, которые он откроет в Техасе за следующие десять лет, включая его отели в Далласе, Абилине, Лонгвью, Лаббоке, Эль-Пасо и Плейнвью. В 1927 году он будет назначен президентом ассоциации «Отели Техаса».