Текст бизнес-книги "История одного ЧЕЛОВЕКА"

Автор книги: Станислав Рублёв

Раздел: О бизнесе популярно, Бизнес-книги

Глава 3
СТАДО

Поселок у нас был маленький. Особо выбора компании с кем дружить, на тот момент я не видел. Обычная дворовая шпана, даже можно было назвать нас гопотой. Без особых угрызений совести мы отжимали у слабых телефоны. Караулили в засаде всю ночь, пока на стройплощадке не заснёт сторож, чтоб отпилить 10 метров кабеля с катушки. Потом бежали с ним по снегу, чтоб не спалиться, а на утро продавали на металл. Очень быстро колея самого низкого социального окружения, затянула меня немного не туда, да что тут говорить, совсем не туда.

Вечерами мы с пацанами в подъезде прикуривали травку, попивали пивко с водочкой. На рассвете нет-нет да выходили в поля, чтобы собрать конопли и приготовить где-нибудь на стройке смесь с молоком. Употребляя эту блевотину, можно было на месте кони двинуть. Практически все из той компании стали либо наркоманами, либо сидят в тюрьме. А кого-то вообще уже в живых нет. Факт остаётся фактом: если в подростковом возрасте ты попадаешь в такое окружение и остаешься в нем чуть подольше, то исход очевиден. Все это дополнялось тем, что мы росли в селе, где сама экосистема не давала особого выбора.

В те времена я практически ни в чем не нуждался. Мама всегда обеспечивала нас с братом всем необходимым. Еще бы, работая в нескольких местах сразу. Поэтому, по тем меркам, она неплохо получала. Самым необходимым мы всегда были обеспечены: хорошая одежда, еда. То есть занимался я теми темными делишками с пацанами не из-за нужды, а просто за компанию. Ну и плюс в тот период был предоставлен сам себе.

В день, когда получил свой первый условный срок, мне было очень стыдно перед мамой. Она много раз просила меня не общаться с той компанией. Думаю, у многих из нас в подростковом возрасте будто выключается функция слушать родителей. Мы всегда лучше них знаем, с кем нам дружить. Но только повзрослев и родив ребенка, начинаешь понимать, о чём тебе говорили.

Первая условка была за кражу. Друг моей мамы работал судьей. И на заседании я, еще несовершеннолетний, просто получил хороших звездюлей.

Нам всегда хотелось веселья. Как-то раз в голову пришла «классная» идея. В школе, где я жил, напротив нашей двери была подсобка, там складировали овощи для школьной столовой. Ночью, в составе четырех пацанов, мы пробрались туда. Причем изначально не с целью украсть! Просто из любопытства и хулиганства. Но, недолго думая, мы всё же взяли то, что нам казалось, плохо лежит, это был калорифер.

Калорифер – это тепловая пушка, круглая, здоровая, весом в 16,5 килограмм. Я хорошо запомнил эту цифру, так как позже на следственном эксперименте надо было не облажаться с моей легендой, откуда я его достал.

Сначала глубокой ночью мы эту бандуру привязали к дверям школы. Думали, что с утра директриса и учителя придут, увидят, и не смогут зайти. Вот умора будет! Понятия не имею, что было в наших головах тогда. Сам поражаюсь сегодня «гению», сидящему внутри меня. Часа через два, было уже около четырех ночи, нам пришла новая идея: «А почему бы его не продать?»

Сегодня утром, когда я писал эти строки, позвонил директору той самой школы, Подус Людмиле Владимировне. Мы не видели друг друга больше 12 лет. Она немного была ошарашена, услышав мой голос. Я предложил ей сделать социальный проект для школы – за свой счёт переоборудовать один из старых кабинетов в класс будущего. На самом деле для школьников это возможность увидеть что-то новое. А не привычные потёртые парты и школьную доску.

Этот класс будет с уклоном на предпринимательство. Чтобы дети могли вдохновляться примерами великих благотворителей и достигаторов. Например, Сергеем Галицким, построившим крупнейшую сеть Магнит, который инвестировал в свой город миллиарды рублей. Для жителей того же Краснодара он соорудил огромный стадион и современный парк. Существуют сотни успешных людей в России, которые влияют на улучшения нашей страны.

По сути, вдохновляя ребят в селах и в деревнях на те или иные свершения, ты инвестируешь и в свое будущее. Ведь те самые дети могут оказаться через пару тройку лет рядом с твоими. И мне бы очень хотелось, чтобы у них было качественное окружение.

Таким образом, видя примеры успешных людей, узнавая их философию, мы получим шанс на то, что кто-то из этих школьников вдохновится и захочет вырваться из посёлка, чтобы делать себя.

Вернемся к калориферу. Мы отвязали в итоге его от двери, спрятали за школой в кустах и пошли домой, думать, как лучше его сбыть. На утро кому-то из нас в голову пришла еще более гениальная идея! В посёлке был местный наркоман, и кто-то из наших гопников сказал ему, что у нас есть такая находка.

С утра вся молодая ОПГ: два брата-близнеца, еще два товарища, я собрались возле зеленых Жигулей. Мы взяли калорифер, аккуратно загрузили в машину, прихватили с собой еще одного наркомана и поехали. Он показал на гаражи и говорит:

– Вон туда подъезжайте.

Мы сворачиваем, и буквально через полминуты оттуда резко вылетает наряд полиции на УАЗике. Водитель нашей копейки бросает руль, убегает в поля, остальные тоже в разные стороны кто куда. И вот мы с этим наркоманом остаемся на заднем сидении. УАЗик останавливается прямо перед нами. Оттуда выпрыгивают полицейские, за шкирку вытаскивая меня из салона и лицом кладут на капот. Всех беглецов в полях также отловили, посадили в УАЗик и мы дружной компанией поехали в отделение.

Нас закрыли по разным кабинетам и начали допрашивать. «Воровали калорифер? – Нет, не воровали. Нашли». Со своей стороны я придумывал разные истории, чтобы и пацанов не сдать, и самому выбраться. В итоге нас отпустили, но в разное время, так, чтобы мы с ребятами друг друга не видели.

Примерно через два часа наряд снова приезжает за мной. Среди них была одна женщина, которая хорошо знала мою маму. Она говорит:

– Стас, если сейчас вину на себя не возьмешь, тогда вам пришьют групповое ограбление. Соответственно, может быть даже статья. – Я, несовершеннолетний, вообще тогда ничего не понимал. Но испугался сильно.

Снова захожу в отделение, уже один, без пацанов, и говорю, что да, это я украл калорифер. Меня спрашивают, кто еще был? Отвечаю, что больше никого не было. Протокол фиксируется: «Елёсин Станислав Алексеевич сам украл калорифер. Сообщников не имеется». На этом меня и отпустили. Процесс записи моих показаний длился не более 20 минут. Я реально сдавать пацанов не хотел. Тем более, что несовершеннолетний, что мне будет-то?

Иду в сторону дома. Пока шел, встретил одних пацанов, которые выкрикнули: «Эй, крыса!». Я не понял, шагаю дальше. Вижу других знакомых, которые, прячась друг за друга возле поселкового ларька, говорят: «Здорово, красный». Тут я уже стал переживать, что случилось-то? А живот прямо свело от всей этой ситуации. Смотрю еще одни ребята, которые заржали и бросили мне вслед: «Пидор!»

Что вообще происходит? Мои пацаны с района начинают на меня наезжать, что я якобы кого-то сдал. В смысле сдал? Я так-то вину на себя взял! Героически иду в сторону дома всё больше и больше не понимая, что случилось?!

Зашёл домой, и тут же огрёб по башке кастрюлей, ну понятно, от мамы соответственно, по справедливости. Мама была в диком бешенстве. Сын уважаемого учителя, вроде бы должен быть образцом, а тут меня полиция допрашивает. Что там произошло, она узнала сразу же от этой подруги. Это она порекомендовала взять вину на себя, чтобы не повесили групповое. В общем, от непоняток и изрядного стресса меня вырубило до следующего дня.

Утро. Я проснулся с вполне хорошим настроением. Хотелось побыстрее добраться до пацанов и рассказать им, как я самоотверженно не бросил их. Обычно, в фильмах такие герои любимчики.

Я вышел из дома. Поворачиваю голову и вижу на белой стене слева красуется слово «ПИДОР», написанное зеленой травой. Это то место, где учатся тысячи учеников. Место, в котором я жил со своей семьей. Учитывая, что вчера тебя прессовала полиция, и ты не сдал своих пацанов, я продолжал не понимать, что к чему.

До сегодняшнего дня для меня эта история остается основной. Я впервые так ярко познакомился с понятием стадный рефлекс. Узнал, как работает подобное мышление именно в этот период времени. Инстинкт выживания, особенно в подростковом возрасте. Я ощутил все это на своей шкуре, в огромном масштабе. А это означало лишь одно – как раньше видеть мир я уже не буду, просто не смогу. Никогда.

Что произошло в итоге? Пока я в полиции выгораживал остальных малолеток, в других комнатах отделения сидели мои «сообщники». Им сказали, что я всех сдал. Зачем? Чтобы они в итоге раскололись. Но «поддельники» стояли на своём и говорили, что ничего не воровали. Их отпустили первыми, а меня задержали для дачи показаний.

Слухи в маленьком поселке распространяются со скоростью света. Когда пацаны вышли, они собрались вчетвером, и пошли к Игорю.

Игорь – один из самых главных и опасных в той компании. С ним наши пути еще пересекутся. Это будет немаловажной историей на пути становления моего характера. Стержня, который в моей жизни решил очень многое.

Игорь был своеобразным парнем в «группировке». Своим мозгом, интеллектом и харизмой он не пользовался, ну от слова совсем. Он дрался каждый день. Всегда нокаутировал каждого, кто сходился с ним в схватке, одним ударом. Он мог уложить любого быка и, казалось, что равных в поединке ему нет. Стиль его боя был понятен, но в тоже время опасен. Имея длинные руки и природную силу, он вразмашку включал свои здоровые кулаки ровно на одну минуту. В груде хаоса его мордобития устоять было практически невозможно.

Пацану 17 лет, он в хлам нажирался и на мотоцикле по посёлку гонял 120 км/ч без шлема, не боясь разбиться. В этом был весь Игорь, и в принципе, он был мой друг. Хотя, мама всегда предупреждала меня.

– Стас, надо присмотреться. Это не твоё окружение. Это не те, кто тебе нужен, – а в ответ всегда слышала одно и то же.

– Мама, это мои друзья. Ты ничего не понимаешь.

Как, впрочем, и любой подросток, который объясняет своим родителям, что он лучше знает, с кем ему общаться.

Так вот, пацаны пришли к Игорю и просто сказали, что я всех сдал. Что полиция меня расколола, и я решил их слить. Если такое знает Игорь, то вскоре слух пройдет по всему поселку, причем с уверенностью, что это правда. Стаду всегда нужен тот, о кого можно вытереть ноги, за кого можно зацепиться, а потом «казнить». Расчленёнку обожали во все времена. Сегодня в XXI веке ее любят не меньше, чем тогда, когда людям отрубали головы реальным образом. Сейчас же стадо делает тоже самое, только в просторах интернета.

Стадо это не про большое количество людей, это в принципе не измеряется. Это про бессознательное желание за счёт какой-то новости кого-либо растерзать.

Разбираться в достоверности нет ни интереса, ни времени, ни смелости. Оно просто идет вслепую за лидером, который ведёт в грязь и темноту.

Данный инстинкт – это основа нашего самосохранения. И если нашелся один изгой, стадо должно будет встать на сторону большинства, чтобы показать, что оно часть коллектива.

Неважно, совершал человек ошибку, или это был просто слух о ней. Это как потянуть свитер за ниточку, он уже стежок за стежком перестает быть цельным. Как только в тебе нашли, за что зацепиться, это портит всю твою репутацию напрочь. Что интересно, примерно те же ощущения я испытал уже в 2020 году, спустя 15 лет, но об этом чуть позже.

Игорь знал, что на самом деле я этого не делал. Знало большинство. Но было уже поздно. Маховик запустился.

Каждое утро я выходил из дома под лозунги: Красный. Пидор. Мразь. Ребята стояли за школьной коробкой и выкрикивали.

Пережить такое, тем более в подростковом возрасте – страшнейшая трагедия. Учитывая, что совсем недавно я узнал новые факты своей жизни, касаемо моих отцов. Подвергаться огромнейшему давлению сотен людей, твоих сверстников, было невыносимо. Представь, сотни человек с утра до вечера кричат тебе в спину, что ты «красный» и сдал мусорам своих пацанов. Хотя все уже давно поняли, что на самом деле я взял вину на себя.

Глаза в пол опускали все члены того события, когда мы пересекались на улице. Ни слова, просто как маленькие барашки, понимающие, что ситуацию уже не изменить.

Дата следственного эксперимента была известна за две недели. Передо мной стояла задача – не разойтись в показаниях, и я по-прежнему отстаивал свою позицию, что был один. Геройство? Способ всем доказать? Не знаю.

На эксперименте нужно было в первую очередь продемонстрировать, что один подросток смог протащить этот калорифер вдоль всего школьного участка. Плюс еще перекинуть его через забор высотой в 2,5 метра.

Я попросил маму, чтобы она меня будила в 6 утра. Вставал, одевался, выходил на площадку и тренировался. Бегал, отжимался, подтягивался на брусьях. Я не мог провалить этот следственный эксперимент. Вот до какой степени хотел отбелить свою репутацию.

Я тренировался каждый день все две недели. Во время эксперимента на школьной площадке собралось полсотни человек. Все пристально наблюдали за тем, как я показывал то, чего на самом деле не делал. Все уже давно всё знали, дошло уже до самых тугих, что происходит. Но страх перед Игорем и боязнь быть вне стада брала вверх.

Эксперимент был закончен. Суд. На мне условка. Но ситуация так и не поменялась. Я остался тем самым изгоем.

Спустя время после того случая, тех самых пацанов из зеленых Жигулей уже не осталось в поселке. Все разъехались с семьями по разным местам. Фактически я был один. Я просто боялся выйти на улицу. Не потому, что меня изобьют, физически в отношении меня это сделать довольно сложно. Моя комплекция не позволила кому-либо подойти ко мне. Но именно моральное давление было настолько сильное, какого я не испытывал больше никогда в жизни.

Помню, как сидел дома на полу, обхватив колени, смотрел в одну точку и покачивался как умалишенный. Я просто не понимал, что будет дальше, и как мне теперь жить с этим глобальным обманом, учитывая, что каждый день ситуация всё больше накалялась.

Когда говорю, что слухи ходили по всему поселку, то не утрирую, ровно так оно и было. Я захожу в деревенский туалет, там написано мое имя и мат. Я иду в магазин – на его стенах мое имя и мат. Это клеймо преследовало меня.

К тому моменту у меня оставалось еще два друга – Сашка и Ванька. Давление было настолько сильное, что однажды я подошел к пацанам и сказал:

– Пацаны, мне походу хана. В смысле меня по-любому морально сожрут. И, если вы будете со мной, то и с вами сделают то же самое.

– Мы с тобой до конца, брат, – сказали мне оба верных друга, – мы знаем, что ты этого не делал.

Ванька пропал с радаров уже на следующий день очень резко и красиво. Он даже вроде бы куда-то уехал на время. Понимал, что не хочет, чтобы его репутация была также очернена. Ну а Сашки хватило на неделю. Потом исчез и он.

Это было первое касание слова «дружба», которое я ощутил на себе. От меня отвернулись все: одноклассники, друзья, весь круг моего общения. Рядом были только мама и младший брат. По факту ты один, сидящий в этой маленькой школьной комнате. А все остальные по другую сторону баррикад, они все против тебя. И это очень страшно. Страшно засыпать, когда в два часа ночи в окно, под которым стоит кровать мамы и брата, залетает кирпич. Страшно просыпаться, потому что на утро ты смотришь на стёкла, а твое сердце разрывается от боли.

Меня спасло чудо. Точнее моя мама – мудрейший человек.

Она понимала, что волну не остановить и доказывать подросткам что-либо бесполезно. Она видела, как день за днем я просто морально и эмоционально погибал. В один прекрасный момент приняла решение, одно из самых ключевых в моей жизни. А в дальнейшем и в жизни всей нашей семьи.

– Дети, собирайте вещи в коробки. Мы уезжаем! – Она швырнула картонные коробки на пол и начала сгребать все свои платья в кучу.

Вспоминаю переезд из поселка Емельяново в город миллионник Красноярск. Сейчас думаю, для меня это было реальное спасение. Потому что кто его знает, чем бы эта вся история закончилась. Людям уже было не объяснить кто прав, а кто виноват. Но что интересно, тогда я понял, что психика любого человека склонна к поломке. В моменте я сам поверил, что предал ребят. У меня уже практически произошло раздвоение личности. Бывало, смотрел на себя в зеркало и спрашивал:

– Зачем ты это сделал? Ты – красный!

– Я этого не делал, – отвечал другой.

Кстати, опыт невероятного коллективного давления пригодился мне позже в армии. Там я увидел то же самое, но уже профессионально, с точки зрения анализа. Ну а в бизнесе и подавно такое есть. Но восприятие уже совсем на другом уровне.

День нашего уезда серой картиной запечатлелся в моей голове.

К дверям школьной квартирки подъехал ЗИЛ с открытым кузовом и потёртой кабиной. Мы запихнули туда все имущество: пакеты с вещами, коробки и зачем-то диван, что до сих пор остается для меня загадкой.

В кабине ЗИЛа для меня места не хватило. И я сел на этот диван, который мы загрузили в кузов. Машина тронулась, я посмотрел на всех пацанов, которые стояли возле школьной коробки. Там было человек пятьдесят. Я помню лица каждого. Среди них сидел и Игорь, опустив глаза в пол, по привычке пожевывая жвачку. Они все молчали, никто не говорил между собой. Они внимательно провожали отдаляющийся ЗИЛ, будто радуясь победе. Это был стадный успех.

История закончилась. Но самое жуткое, что несмотря на то, что мы уехали, во мне на протяжении долгих лет оставался страх. Он раздирал меня изнутри, желудок сжимался и прилипал к позвоночнику, как только я вспоминал.

Страх не просто от произошедшего, это была боязнь вернуться, случайно встретить кого-нибудь из того стада, которое с ликующим успехом изгнало меня.

Глава 4
НОВЫЙ ЛИДЕР

Машина въезжала во двор старой пятиэтажки. На детской площадке прямо под качелями лежал пьяный мужик, а в двух метрах от него мамаша с пивом в руках убаюкивала ребёнка. Я подумал: «ужас». И именно в эту секунду водитель ЗИЛа нажал на тормоз.

– Добро пожаловать в Красноярск, – с сарказмом сказала мама.

Мы заселились в общежитие. Места было ещё меньше, чем в школьной квартире. Наша комната в 20 квадратов находилась на втором этаже. Душ был общий в коридоре, зато свой туалет.

По приезду уже в первую неделю я устроился на автомойку «25 часов» на полноценный рабочий день. Это была сеть автомоечных комплексов премиум сегмента в несколько тысяч квадратов. Этажом выше бильярдный зал с современным оборудованием.

Сегодня, побывав уже на многих мойках по миру, я до сих пор считаю, что та была самая крутая.

Период работы на мойке был легендарным, о котором мне до сих пор очень нравится вспоминать. Я обожал свое дело. Даже сейчас могу сам помыть свой автомобиль, потому что делаю это профессионально и с любовью.

Взаимоотношения на работе были не просто пришел-ушел, мы строили там свой микромир. И в нем я стал лидером: устанавливал свои законы, придумывал что-то новое, мотивировал ребят.

Знаешь, что самое интересное в лидерстве? Что в одном месте ты можешь им быть, а в другом – уже ведомый. Взять, например, меня, работающего в те времена на мойке, и перебросить в Емельяново. В контексте того места я бы уже вряд ли занимал главенствующую позицию.

Многое сильно зависит от контекста, места, времени и окружения, в котором ты находишься. Здесь ты лидер, а там – никому не нужный изгой.

Там я впервые влюбился по-настоящему. Это была светлая, чистая и большая любовь. На крыше одного дома с цветами в руках я писал «С 8 марта», а она с другого смотрела на меня. Романтика, мечты о будущем, совместные рассветы.

Не знаю, почему мы сразу переехали жить к девушке. У нее были не самые хорошие отношения с родителями. Много разных картин я видел тогда. Например, как мы на последние деньги купили «Роллтон», приехали к ней, чтобы поесть, и пока мыли руки, ее пьяная мама съела нашу лапшу. Ее родители были сильно зависимы от алкоголя. Но, так или иначе, нам с девушкой было очень хорошо вместе.

В какой-то момент произошла трагедия, о которой невозможно даже было подумать. Девушка забеременела. Я понимал, что впереди меня ждет армия. В 17 лет ты не всегда осознаешь, что это вообще такое и что с этим делать. В этом возрасте я впервые узнал, что такое аборт.

Сидишь на лавочке и ждешь, когда она оправится после наркоза. Чувствуешь себя конченым мудаком, испуганным и видящим только такое решение этого вопроса. Страшное было время. Я понимал, что мы сейчас проходим самый беспонтовой этап в жизни. К сожалению или к счастью, но мы это сделали.

При этом оба осознавали, что просто не готовы к детям, что можем сильно испортить друг другу жизнь. Я тогда сам вырос в непонятной истории с отцом, а она – с пьющими родителями. Учитывая все это, решение было принято обоюдно. Мы не стали рассказывать об этом никому, просто молча взяли грех на душу в свои семнадцать лет. Утешая себя, что это был самый ранний срок, недели три, не больше.

Не желаю пройти этот этап никому! Если ты сейчас читаешь эти строки и в ближайшее время не планируешь обзаводиться семьей, умоляю, предохраняйся и береги любимого человека!

Сегодня моя первая любовь замужем за прекрасным мужчиной, которого я знаю. У них есть дети. У нее все очень хорошо, чему я безумно рад. Какое-то время я даже негласно следил, чтобы у нее все сложилось.

Этап мойки был на пике. Я закрепился и уже конкретно там рулил всеми процессами. Вырос по карьерной лестнице от мойщика до админа. В социальном статусе с коллективом тоже все было отлично.

В моем окружении было много пацанов азербайджанцев. На своем уровне и в своем возрасте они были значимы на нашем районе. Эти ребята работали вместе со мной. Я помог им там вырасти и стать профессионалами.

Мы очень дружили: вместе праздновали дни рождения на смене, отмечали Новый год, ставили ёлку. Реально чувствовали, что превратились в такую маленькую семью. У меня как-то получалось объединять людей общей целью и задачей, вдохновлять их на достижения не только в работе, но и за её пределами.

Это было утро самого обычного рабочего вторника. Я с отличным настроением шёл по коридору, попивая кофе. Улыбался своей любимой девушке, которую сам повысил до админа. Она, кокетничала, улыбалась в ответ.

Все было как в замедленной съемке: я отвожу взгляд и ловлю резкий ступор. Дыхание перебилось, к лицу прильнула кровь, страх окутал с ног до головы так, что ноги стали ватными. Я замер с кружкой горячего кофе, смотря в одном направлении.

За рулем тех самых зеленых Жигулей сидел один из парней, с кем мы везли украденный калорифер. Тот самый, который пустил слух, что я сдал своих пацанов. По сути, один из тех, из-за кого моя жизнь стала адом. Поначалу он озирался по сторонам. Но, спустя пару секунд, наши глаза встретились. Ненависть, желание отомстить и прямо сейчас с кулаками накинуться на него. Вся палитра эмоций бушевала во мне, но страх прошлого оказался сильнее.

С момента нашего переезда прошло больше года. В моей памяти эта история начала уже забываться. Ровно до того дня, пока я не встретил этого парня. Мы смотрели друг другу в глаза недолго, но показалось, прошла целая вечность. Мы не поздоровались, и я прошел мимо.

Где-то в скрытых участках мозга есть то, что мы не можем контролировать. Это называется реактивным умом, что забивается глубоко в подкорку. Ты не хочешь больше к этому прикасаться, но инстинкты включаются сами по себе. Вот такое чувство я тогда испытал.

Это сегодня, анализируя все произошедшее, я понимаю, что каждый из тех моментов являлся моим турбо усилением. Но тогда это был дикий страх, вгоняющий в ступор. Неужели это снова может повториться в моей жизни?! Я не хотел больше видеть никого, связанного с той историей, но увидел.

Было понимание, что эта встреча не закончится для меня просто так. Что я снова увижу того Игоря и всю его банду, с которой уже нужно будет разбираться. На этом надо было наконец ставить жирную точку: или я, или меня. Закончиться все это могло только одним – боем с непобедимым, как мне тогда казалось, противником. Выбора не было.

Единственное, что я решил делать, это готовиться к великой драке и, как следствие, к великой победе.

У меня были друзья-спортсмены, уличные бойцы и профессиональные боксёры, с которыми мы вместе работали и иногда пересекались во дворах. Вечером того же дня я пришел к ним и сказал:

– Пацаны, у меня предчувствие, что будет большая драка. Мне нужно подготовиться.

Около месяца парни меня тренировали. В ночные смены на мойке мой друг Рома ставил мне спичечный коробок между подбородком и ключицей, чтобы я, прижимая его, не пропустил в бороду.

Каждую ночь в мои смены пацаны приезжали с боксерскими перчатками и гоняли меня, каждый день тренировали и закаляли. А предчувствие битвы нарастало. Я на сто процентов был уверен, что этого не избежать. При каждом удобном случае брал в руки спортивный инвентарь и в поте лица готовился.

День настал. В ту смену мы были с ребятами азербайджанцами. Ко мне подбежал парень из персонала и сказал:

– Стас, там какие-то типы пьяные приехали на жигулях. По-моему, к тебе разбираться или что-то типа того. Их человек 5 там.

Я понял, что время пришло. Сказал пацанам, чтоб они были рядом, вышел на улицу. Зелёная шестерка под палящим солнцем стояла в теньке автомойки. Из нее вывалились туши пьяных, уродливых, на это время абсолютно не изменившихся, моих бывших друзей.

– Ну что, тварь? Вот ты и попался. Долго мы тебя ловили.

В этот момент за мной стояли мои друзья.

– Буду тебя сейчас убивать, – Игорь с воплями кинулся в машину за пистолетом.

– Берите палки, пацаны, – крикнул я своим.

Сегодня для меня это как картина из фильма, тогда же это был кусок моей реальности. Сзади меня мои товарищи с камнями и палками. Передо мной человек, который тянется за пистолетом в машину. Он видит, что происходит, с ухмылкой говорит:

– Ладно, будем драться, – и начинает разминать кулаки.

Ко мне подходит один из моих пацанов и говорит на ухо:

– Стас, ты вывезешь? Он так-то крепкий.

– Не знаю, брат, – я посмотрел на него и двинулся вперед. Мой опыт и мои воспоминания подсказывали мне о том, что вывезти мне не суждено.

Мы шли с ним на место, где должна была произойти великая битва. В руках Игоря промелькнула зажигалка. Ее используют, чтобы усилить вес удара.

– Убери, не позорься, – сказал я.

Мы встали перед друг другом. Я внимательно посмотрел на Игоря, не отрывая глаз, и задал главный вопрос.

– Ты же знаешь, что я пацанов не сдавал. Зачем ты это всё сделал?

От услышанного ответа всё и решилось.

– Я знаю, брат, но обратного пути уже нет. Придется биться.

Я на секунду остолбенел. Все два предыдущих года пронеслись у меня перед глазами. Игорь все это время действительно знал. Это были уже не мои догадки. Но он понимал, что стадо пошло за ним, пути назад нет.

Драка началась. И прямо в момент, когда первым ударом его огромный кулак летел мне в лицо, произошло важное озарение в моей жизни. Я успел его осмыслить, пока костяшки противника приближались к моему лицу. Я ощутил. Уловил. Прозрел.

Нас с Игорем отличало одно: пока я готовился, тренировался и занимался, он бухал. Скорость моих ударов, восприятие ситуации превосходила его в кратные разы. Буквально через полминуты он лежал на земле, ни разу не попав по мне. А я долбил кулаком его рожу.

В миг я остановился и, тяжело дыша, смотрел на проигравшего Игоря сверху вниз. Пока он, наконец, в соплях и в крови не закричал: «Ну чего ты? Давай, добивай!»

А я понял, что все. Я уже выиграл этот бой, дальше продолжать смысла нет. Встал, отряхнулся, посмотрел на него в последний раз и просто ушел. Пара его шавок еще бросились на меня со спины. Одного я кинул через бедро. Причем еще раз почувствовав, насколько вырос физически и насколько за это время ослабли они. Это было то самое ощущение, когда ты переходишь на другую стадию, то самое, когда понимаешь – что ты стал сильнее.

Есть такая книга «Накопительный эффект», автор Даррен Харди. Очень советую ее прочесть всем. В ней говорится о том, что накапливаемый эффект дает результаты победы в любой ситуации в будущем. Наглядно это было показано в моей истории. В то время, когда все те ребята бухали, я тренировался. Именно это позволило мне победить.

Уже через два часа, когда этот товарищ с разбитым лицом уехал обратно в поселок, мне начали звонить мои друзья. Те самые, которых я когда-то предостерег от опасности.

– Брат, мы всегда в тебя верили. Мы всегда знали, что ты был прав. Мы знали, что он пиздабол, – говорили они.

Звонили мои одноклассники, друзья друзей и знакомые знакомых с того поселка. А я просто слушал, как победитель уже прошедшей истории. Я молчал, помня, что все эти люди кричали когда-то мне в спину, что я «красный» и предатель.

Но, несмотря ни на что, история была пережита с огромным выводом. Это была моя первая двухлетняя война, которую я прошел и победил.

Мы в секунду можем поменять всю жизнь. Но к этой секунде иногда готовимся не один год. Итог ты видишь в конце и, согласно накопительному эффекту, этот конец будет победным.