Текст бизнес-книги "История одного ЧЕЛОВЕКА"

Автор книги: Станислав Рублёв

Раздел: О бизнесе популярно, Бизнес-книги

Глава 5
МЫ ВЕРНЕМСЯ ДОМОЙ

Январь 2008 года. Голос злого майора из окна второго этажа на пересылке: «Призывникам построиться в шеренгу. Ваш покупатель приехал.»

К этому моменту я уже был слегка пьян, поэтому особо не соображал, кто там приехал, зачем какой еще покупатель нафиг?! Это позже я узнал, что за новобранцами приезжают из частей капитаны и набирают себе ребят для службы. Их и называют покупателями.

По большому счету у меня была возможность не идти в армию, так как моя мама некоторое время успела поработать в военкомате в контрактном отделе. Но мне хотелось некоторой встряски, и я сам проявил инициативу, тогда еще не зная, куда попаду, и чем все это закончится.

Из диалога перед оглашением пункта назначения:

– Сука, – сказал я себе под нос.

– Что случилось? – Димка спросил, услышав мой голос.

– Они мне на размер меньше сапоги дали.

– Да ладно тебе. Приедешь в часть, поменяешь, – друг похлопал по плечу.

– Надеюсь, – ответил я без особой надежды.

На плац вышел капитан.

– Здравия желаю, товарищи солдаты. Вы отправляетесь нести воинскую службу в спецвойска, в спецполк в доблестном Мулинском районе в Нижегородской области. Ваши войска труб-рд-рф-р…

– Дим, что за войска? Я не расслышал, – шепотом спросил я.

– Да я сам нихера не понял.

С армейских времён прошло уже 11 лет, а мы по сей день дружим с этим лезгином. Еще тогда на призывном мы взглядом перекинулись друг с другом и поняли, что надо держаться вместе. Он был коренастым, здоровым и на вид очень сильным парнем. А я незамедлительно уже с поезда проявил свои способности стратегического мышления.

Постучал в дверь купе, где обитал наш «покупатель».

– Товарищ капитан, разрешите обратится, – стоял я по стойке смирно.

– Давай, сынок, – ответил мужчина, глядя в окно.

– Дорога длинная, вы нам пить запретили, а мы все под завязку. А поезд-то уже тронулся. Давайте я вас подогрею в пути и всё, что скажете, все будем делать. А вы нам разрешите хоть немного перед службой расслабиться.

– Ну, – капитан посмотрел на меня внимательно, – давай. Только, чтоб под твоим контролем всё было, и с тебя спрос!

– Отлично, товарищ капитан, так и сделаю!

Через три минуты у Кэпа в купе на столе не было свободного места: пиво разных сортов, рыба, еда на любой вкус.

А я, пробегая по всем плацкартным кубрикам, предупреждал пацанов: «Пожалуйста, давайте только без косяков! С меня спрос!»

Сорок человек, не знающих друг друга, потихоньку начинали раскрываться, у каждого своя судьба. Армия хорошо может показывать, кто ты уже с первых минут службы.

– Бля, кто наблевал?!

– Ну я, и че?!

– Друг, надо убрать за собой, – я развел руками.

– Возьми и сам убери, – дикий стремный ржач.

Первый удар в челюсть я запустил своему сослуживцу еще в плацкарте поезда, после чего он убрал за собой все, что вышло из него. Так сказать, для профилактики и во избежание общего наказания всех культурно сидящих в плацкартах пацанов.

В общем, сидели мы весело, знакомились, травили байки, совершенно не зная, что с нами будет завтра. Где-то на полпути мы разговорились с девочкой, которая сидела через плацкарт от нас.

– Ребят, а вы куда на службу едете? В Мулинскую 72-ю?

– Вроде, как да, – мы пожали плечами, – а что?

– Мда, – грустно поджала губу, – не завидую я вам, пацаны. У меня мама там главврачом работает. Чаще всего груз 200 оттуда уходит: то повешенные, то после учений пулю словят.

«Нихера себе приехал», – подумал я. Посмотрев на пацанов, прочитал в их пьяных глазах те же мысли.

После слов той девочки я подошел к окну в тамбуре и написал на запотевшем стекле: «08.09. Мы вернемся домой».

Долгая, муторная дорога из Красноярска в Нижний Новгород была в режиме сон-еда-пиво-сон-еда-пиво.

Два КАМАЗа глубокой ночью остановились прямо перед казармой. На улице было около -30°С. Мы, уставшие и пьяные, были в предвкушении сладкого сна перед службой. Но немного не оценили, как нас будут встречать наши «дедушки».

– Ну что, суки, добро пожаловать в ад! – заорал сержант.

Один за одним полупьяные тушки, ещё не принявших присягу солдатиков медленно, но уже в панике, вываливались за борт КАМАЗа. Представление только начиналось.

Гоняли нас по всей казарме без остановки до четырех ночи, не дав даже сумки кинуть, пока мы окончательно не выдохлись. После чего построили в шеренгу, раздели до трусов. Забрали всё, всё что было с собой: деньги, телефоны, сигареты. Все то, что хоть немного связывало нас с внешним миром.

Забрали всё у всех, да не у всех.

Утро первого дня.

– РОТА ПОДЬЕМ!!! – дневальный, как последняя истеричка проорал эти слова с такой силой, что вопрос был один: «Куда бежать?!».

5:55 утра. Сержант Сурженков ворвался в кулуар между кроватями и ещё истеричнее крикнул: «Стройся! Форма одежды №4, бежим 10 км. Все выходим на улицу!» – Развернулся и вышел.

– Димыч, вставай, подъем, – я в растерянности толкаю Димона, сладко похрапывающего. Он даже не слышал момента, когда в роте уже происходил полный апокалипсис.

– Угу, – потер он заспанные, красные, до сих пор слегка пьяные глаза и, поняв масштаб бедствия, пулей сорвался с кровати.

– Братан, я только одного не знаю, – посмотрел я на друга, держа в руках обувь. – У меня сапоги на размер меньше. Как же я десятку эту побегу?

Моя служба Родине началась с порванной пятки после марш-броска и с фатальной неопределенности: что нас ждет дальше?

Телефоны забрали. Но я оказался чуть осведомлённее, чем остальные. Ещё на выезде из Красноярска один из служивых сказал, что забирать будут всё. Видать, во время службы это была его больная история.

Итак, по рекомендации бывалого свой телефон я спрятал между своих булок еще в ночь нашего приезда. В шеренге сорок человек. У всех забирают личные вещи. Но среди них есть один парнишка, у которого осталась Моторола.

Чтобы выжить там, где я был, нужны были деньги. У кого-то их было много, а у кого-то не имелось совсем, типа меня. Но у меня, у единственного в роте, был телефон. Немного поразмыслив, я замутил самый что ни на есть бизнес. Я продавал минуты звонков домой тем ребятам, у кого деньги остались, но неоткуда было позвонить.

Уже в течение пяти дней вся рота смогла поговорить с родителями и любимыми девчонками. Я же на своей заднице в лесу, в замкнутом пространстве скромно зарабатывал больше ста тысяч рублей. И это было только начало.

Я наладил отношения с нашими офицерами и смог договориться с некоторыми, чтобы они организовали для меня подпольную поставку сотовых телефонов. Ставки росли. Тот самый телефон, спрятанный между булок, был продан старшему призыву с наценкой в тысячу процентов. Motorola C350 ушла с молотка за 50 тысяч рублей. Конечно же, в комплекте прилагалась бизнес-модель.

На весь вырученный капитал мной было закуплено более ста телефонов плюс допуск к сим-картам, которые у нас конфисковали. Теперь уже вся часть получала от меня бесперебойный трафик мобильных устройств, чтобы позвонить родным. Лучшая постель с видом на аквариум, лучшая еда и уважение для меня были обеспечены.

История с телефонами стала большим началом осознания, что такое предприниматель. Что на тебе ответственность, даже если ты в лесу. И даже если у тебя забрали все ресурсы, твой интеллект, харизма и креативность останутся всегда с тобой навсегда. И уже от них зависит в каком положении будешь ты и люди вокруг тебя.

Ведь, по большому счету, это обычная смешная история, в которой один парень выкрутился так, что вся часть позвонила домой матерям. Но, с другой стороны, возможно, это даже кого-то спасло. Я помню глаза пацанов полные слез. Взрослые, здоровые детины просто плачут, потому что не могут позвонить маме и услышать ее голос. И тут на помощь прихожу я с маленьким телефоном и небольшой комиссией за этот звонок. Ты спросишь: откуда у них были деньги? В основном ребята, с которыми я служил, были из Москвы и из Питера. Ну а как пронести наличку в тюбике от пасты или трусах – простейшая задача.

Два часа ночи. Из дома раздался звонок. Вспоминая эти истории, до сих пор в горле встает ком. Переживать их в тех моментах было в разы сложнее. Этот короткий разговор в корне поменял мою жизнь. Мама сказала, что их с братом выселяют из коммуналки, в которой мы жили.

Там на расстоянии любая новость, связанная с близкими, переносится невыносимо тяжело. Гораздо сложнее, чем какая бы ни было страшная ситуация, когда ты находишься рядом. В зоне, где реально что-то решить или хотя бы просто морально поддержать. Но, когда ты сидишь в лесу и совсем ничего не можешь поделать, потихоньку начинаешь сходить с ума.

Было непросто маме и брату определиться, что делать дальше, потому что я, как старший сын, рядом не находился. Разговор закончился. А с утра на моем теле появилась кровавая татуировка, набитая искусственно сделанной машинкой, каким-то из наших ребят. Ручка, внутрь нее вставляется ржавая струна, которую нужно хорошо подпалить зажигалкой. Берется гелевая черная паста и бьется татуировка.

Тогда для меня появилась единственная цель, к которой я хотел прийти: я должен подняться сам и должен поднять семью. Несмотря ни на что, бедность окружала нас со всех сторон. При всех усилиях и стараниях мы, как белки, крутились в одном и том же колесе.

В набитом знаке был зашифрован смысл – добиться цели. Я понимал, что если в этой жизни ничего не изменю, то слезы моей мамы, моя жизнь, жизнь моего брата будут моим большим провалом.

Мы все живем ради того, чтобы к чему-то идти, и каждый на своем поприще. Гитарист хочет еще лучше играть на своем инструменте. Пианист – стать великим музыкантом. Даже асфальтоукладчик, который любит свою работу, знает, что, хорошо размешивая битум, каждый раз улучшает свой навык. Так или иначе мы ставим себе цели для того, чтобы расти и развиваться. Таков наш геном. Так мы устроены.

Бывает же такое: ночью ты уснул, горя своей целью, а утром она будто бы немножко поутихла. Адреналин и энергия упали за несколько часов сна. Я решил, что лучшее место, где я могу забить татуировку станет левая грудь. Чтобы каждое утро, заходя в ванную и умываясь, я чистил зубы и видел ее. Чтобы она напоминала мне о том, что нельзя сдаваться, я должен идти вперед.

В общем, первый звонок от мамы оказался первым колокольчиком осознания себя беспомощным.

Через два дня раздался второй звонок от моей девушки. На том конце провода я услышал: «Стас, прости, но мы больше не можем быть вместе». Об этом столько анекдотов и историй рассказано, что не дождалась из армии и все в этом духе. Но пережить это состояние пацану в 18 лет тяжело настолько, что тебя разрывает изнутри. Это твоя первая любовь, единственная поддержка, не считая родителей.

Я хранил ее фотографию – маленькая карточка, которая реально спасала. Меня хорошо поймут те, кто служил или кто сидел в тюрьме. Когда ты находишься, так или иначе, взаперти и не имеешь возможности сесть в самолет или поезд и приехать. Тогда эти воспоминания были как глоток воды в пустыне.

Когда фото, которое так тебя спасало, превращается в десятки мелко разорванных кусочков, это наихудшее чувство. Еще по возвращении с армии я находился в состоянии брошенного. Время лечит, но очень долго. В моем случае я не мог отойти еще года два.

Это сейчас я понимаю, насколько счастливый человек, что испытал эти эмоции брошенного солдата. Это круто пережить такое прекрасное чувство. Прекрасное, но очень больное.

И вот один за одним я получал такие звонки с гражданки. Но так или иначе, они делали меня закаленнее, я формировал характер.

Опять же, моя харизма на пару с мозгом позволили мне с самых первых дней службы влиться в правильную струю. Я был очень активным молодым человеком. Так получилось, что один из капитанов назначил меня командиром отделения роты связи. Теперь я был связистом, как и мои бабушка с дедушкой. Кстати говоря, как и мой папа Леша.

Служба на самом деле протекала круто. У нас в части не было жесткого устава или дедовщины. Но «дедушки», конечно же, старались ездить по нам с особым изыском. Были истории, когда один парень ложился на кровать, а другой вставал на дужки этой кровати. Все было хорошо, ничего особенного. Только у того, кто снизу, в руках нож, и если тот, кто сверху, падает, то прямо на него. Как служили? Да нормально. Было правда весело. Без палева жарили шашлыки, пили водку, вспоминали гражданку.

Было у меня тогда две мечты. Я не знаю, насколько ты, как читатель, вообще готов принять такую информацию. Но я не могу с тобой ей не поделиться. Первая – научиться играть на гитаре. Да, сейчас я умею это делать. Вторая – переспать с девушкой. И так-то ничего необычного. Но имелся один маленький нюанс: помимо белок в лесу никого не было. Ну и баба Нюра в подсобке, но, извините, эта цель бы не засчиталась.

Как обычно бывает, если ты чего-то сильно хочешь, космос приходит тебе на помощь. Это случилось примерно на восьмом месяце службы. В каждой компании есть такой друг – шнырь, который может достать все что угодно и найти кого угодно. У нас тоже такой был – Олег.

Он подходит ко мне и говорит:

– Братан, есть тема. Девочку хочешь?

– Хочу. Реально? – Я загорелся.

– Да. Только надо килограмм апельсинов, – говорил он максимально тихо, чтоб никто не услышал.

– Девка за килограмм апельсинов?!

– Ага.

– Огонь. Я в деле, – я чуть из штанов не выпрыгнул в тот момент.

Намутил килограмм апельсинов. Часов в одиннадцать вечера уже после поверки и отправления всей роты на сон, наш прапор напился в хлам и по традиции пошел спать. У него велосипед Урал. Знаешь такой? Там большая рама, на которой можно сидеть, а еще сзади багажник.

Ближе к полуночи мы двинулись в путь. Олег взял с собой фонарь, я – килограмм апельсинов. Мы тогда уже были почти «дедушками», поэтому спокойно проехали через дневальных. Нас уже ничто не могло остановить.

До этого случая мы ни разу не ходили в «увал». Да и идти-то было некуда. До ближайшего города 200 километров.

В общем, я сел на раму, Олег – на сидушку, фонарь в зубы, апельсины у меня подмышкой. И помчали мы в ночь по тропинке через лес.

Доехали до какой-то санчасти, где вокруг стояло три двухэтажных домика.

– Готов? – спрашивает Олег.

Штаны нагладил, сапоги натер, апельсины достал, первое свидание за восемь месяцев, как никак.

– Конечно готов, – отвечаю.

Олег стучит, открывает дверь очень красивая дама за тридцать. Учитывая, что я живую женщину не видел чуть меньше года, смотрю и понимаю, что попал в рай. Но. Эту прекрасную мадмуазель мой товарищ берет под руку и уводит. А мне говорит с апельсинами пройти дальше в зал. Я иду, озираюсь по сторонам и вижу на диване лежит… Как бы так сказать, чтобы никого не обидеть… В общем, леди очень больших размеров. Больших настолько, что диван, по моим воспоминаниям, с ней сливался.