Текст бизнес-книги "Психология и физиология. Союз или конфронтация? Исторические очерки"

Автор книги: Евгений Ильин

Раздел: Управление и подбор персонала, Бизнес-книги

Е. П. Ильин
Психология и физиология: союз или конфронтация? Исторические очерки

© Ильин В. Е., 2020

© Оформление. ООО «Реноме», 2020

* * *

Евгений Павлович Ильин (1933–2015)

О труде и личности Е. П. Ильина (штрихи к портрету)

Монография Евгения Павловича Ильина «Психология и физиология: союз или конфронтация?» первоначально была издана в 2007 г. в Челябинске как исторические очерки в двух томах. Том 1 посвящен рефлекторным теориям, том 2 – философии физиологии ВНД.

Роль этого фундаментального труда, скромно названного Е. П. Ильиным «историческими очерками», в том, что на основе сделанного автором блестящего анализа исследований по изучению человека, выполненных психологами и физиологами, анализа их достижений и ошибок показан вектор дальнейшего развития современной научной и практической психологии. Несомненно, что изучение этого труда психологами избавит их от многих теоретических и практических ошибок. В этой связи оцифровка и переиздание данного труда, выполненные по инициативе А. К. Дроздовского – ученика и соратника Е. П. Ильина, имеют очевидную пользу для студентов и аспирантов факультетов психологии, ибо издание может использоваться в качестве учебного пособия по дисциплинам: «Психофизиология», «Физиология ВНД», «История психологии», «Общая психология».

В этой книге Е. П. Ильин в доступной и понятной форме рассматривает сложные проблемы взаимодействий и рассогласований между психологией и физиологией, образующиеся на стыке между этими науками, раскрывает механизмы взаимосвязей физиологического и психического, традиционно считающиеся очень сложными при их несомненной актуальности для науки и практики. В книге проявляется умение Е. П. Ильина представлять сложные явления во внешне простых научных концепциях, в лаконичных и четких их описаниях.

Е. П. Ильину также было присуще редкое умение органично соединять научные знания и наблюдаемые жизненные проявления психического и, таким образом, умение обсуждать самые сложные аспекты поведения человека. Например, когда проблема индивидуального стиля деятельности (ИСД) стал научной модой, когда многие специалисты начали широко использовать концепцию Е. А. Климова (в которой было «позволительно» избирательно реализовывать выборы какого-либо из одного-двух свойств нервной системы или темперамента), Евгений Павлович сформулировал свою концепцию организации и проявлений типологических свойств нервной системы и стал решительно настаивать на необходимости изучения проявлений именно комплекса типологических свойств. Так же четко и решительно Евгений Павлович развел возможные варианты адаптации человека к требованиям деятельности. Вместо обычных обобщающих констатаций («с одной стороны… с другой…», «все в совокупности…», «…и … и…») он заявляет, что в формировании своего ИСД человек следует одному из вариантов: стремление к эффективности деятельности, к психологическому комфорту, к компромиссному варианту, к сочетанию двух тенденций. Также и в отношении максимы «ИСД компенсирует недостаточное развитие способностей» он категорично заявлял, что ИСД способствует проявлению способностей, но не компенсирует их недостаточное развитие.

Умение просто писать о сложнейших проблемах взаимодействий и рассогласований между психологией и физиологией основано на фундаментальных знаниях Е. П. Ильина как в области психологии, так и в области физиологии. Глубокому знанию физиологии способствовало базовое медицинское образование Евгения Павловича. Физиологические свойства он стал изучать и описывать еще в начале своего научного творчества, будучи студентом Ленинградского санитарно-гигиенического медицинского института. В 1957 году Е. П. Ильин блестяще защитил дипломную работу по физиологии и получил диплом врача. Важно подчеркнуть, что глубокие знания физиологии, биологии, анатомии, морфологии человека, полученные Е. П. Ильиным в процессе базового медицинского образования, явились основой его дальнейших психофизиологических и психологических трудов, что подчеркивал сам Евгений Павлович. Медицинское образование, увлечение в молодости спортом, занятия в группе выдающегося тренера В. И. Алексеева, устойчивый интерес к спорту на протяжении всей жизни позволяли Евгению Павловичу легко преодолевать многие иллюзии, сопровождающие ученых при изучении ими проблемы стиля деятельности. Вместе с тем он видел и изучал множество действительных проявлений типологических свойств в спортивной деятельности. Например, в спортивных играх – в большей или меньшей успешности в начале, середине, конце встречи, при успешной игре, при проигрываемой, при выполнении штрафных бросков в баскетболе; в циклических видах – в раскладе сил при прохождении дистанции; в фехтовании – в выборе оружия и т. д.

Решению проблемы взаимосвязей физиологического и психического уделено большое внимание в многочисленных статьях Е. П. Ильина и сотрудников созданной в 1970 году и бессменно возглавляемой им лаборатории психофизиологии физического воспитания в Ленинградском государственном педагогическом институте им. А. И. Герцена (ЛГПИ, сегодня – Российский государственный педагогический университет, РГПУ). Судя по «Библиографическому указателю» работ сотрудников этой лаборатории, опубликованному в Ереване в 1981 году, за первые десять лет деятельности лаборатории ее сотрудниками опубликовано 211 работ, 56 из которых (в том числе – 25 в соавторстве) принадлежат Е. П. Ильину. Большинство этих работ посвящено исследованиям различных аспектов взаимосвязей физиологического и психического в физической культуре и спорте.

По современным представлениям физиологическое составляет фундамент психологической структуры личности, а связующим звеном между физиологическим и психологическим являются психофизиологические свойства. Характерно, что психофизиологическим свойствам в творчестве Евгения Павловича уделено особое место. Об этом свидетельствуют его многочисленные труды, а также осуществленные под его руководством работы учеников и сотрудников. Примерами отличных работ по психофизиологии служат первые книги Е. П. Ильина: «Изучение свойств нервной системы» (1978), «Методические указания к практикуму по психофизиологии (экспресс-методы при изучении свойств нервной системы)» (1979) и др., а также многие статьи. Психофизиологическим свойствам посвящены и более поздние фундаментальные книги Е. П. Ильина: «Дифференциальная психофизиология» (2001), которую он считал одной из важнейших в своем творчестве, «Дифференциальная психофизиология мужчины и женщины» (2002), а также классические труды по психофизиологии физического воспитания и спорта – «Дифференциальная психофизиология физического воспитания и спорта» (1979), «Психофизиология физического воспитания (деятельность и состояния)» (1980), «Психофизиология физического воспитания (факторы, влияющие на эффективность спортивной деятельности)» (1983) и др. Эти книги многократно переиздавались, что свидетельствует о широком их признании и большой популярности. С подробным перечнем книг Евгения Павловича читатель может ознакомиться при прочтении статьи Ю. А. Цагарелли: «Труды Е. П. Ильина как энциклопедия современной психологии», размещенной в конце монографии. Там же читатель найдет статью А. К. Дроздовского «Инновационный потенциал двигательных методик Е. П. Ильина для измерения свойств нервной системы человека». Эти публикации предваряет вступительная статья главного редактора журнала «Психология человека в образовании» Л. А. Цветковой в выпуске, посвященном памяти Евгения Павловича Ильина.

Ярко проявляется в книге и незаурядная научная смелость Е. П. Ильина. Единственным авторитетом для него является научная истина, а не «весовая категория» того или иного ученого, пусть даже с мировым именем. Так, в 1-м томе данной книги Евгений Павлович показывает классический образец научного анализа трудов таких корифеев, как И. М. Сеченов, И. П. Павлов, В. М. Бехтерев, Л. С. Выготский, Э. Торндайк, Д. Уотсон. Он четко показывает не только их достижения, но и их ошибки и перегибы с указанием причин. При этом Е. П. Ильин мастерски раскрывает внутренние противоречия во взглядах того или иного ученого, которые нередко обусловлены эволюцией таковых. В этом отличие научного почерка Евгения Павловича от многих авторов курсовых и дипломных работ, диссертаций и публикаций, соглашающихся со всеми положениями всех цитируемых авторитетов, несмотря на имеющиеся в этих положениях очевидные противоречия.

Если всмотреться в особенности «интеллектуальной лаборатории» ученого, можно заметить органичную его связь с жизнью, способность видеть и понимать действительность в ее проявлениях, а не только лишь в ее изложении на бумаге – в научных статьях и книгах. Вслед за И. Ньютоном он мог бы сказать: «Теорий не измышляю!» В целом Евгения Павловича как ученого и преподавателя отличали умение конструктивно и непротиворечиво интерпретировать сложные психологические явления, органично соединять «части» в «целое», доступно и ясно излагать свою позицию в науке, легко генерировать идеи и строить научные концепции, интегрировать множества разных проявлений поведения и деятельности людей в целостные симптомокомплексы с описанием их детерминации и перспектив эволюции.

И еще важная особенность его «интеллектуальной лаборатории» – стремление все систематизировать. Он покупал и выписывал множество журналов, собирал вырезки из журналов и газет, все классифицировал и аккуратно вклеивал в отдельные альбомы. «Будучи еще аспирантом, – вспоминает В. А. Сальников, – помогал ему в переезде на новую квартиру, меня удивило большое количество хорошо упакованных коробок, сначала подумал, что это какие-то редкие книги, так как остальные были связаны без обертки. В последующем все-таки поинтересовался, Евгений Павлович сказал: “Все просто, это моё хобби молодости – я собрал более шести тысяч открыток, при этом ни разу не купил повторно отдельную открытку, встречалось это, только когда приобретал в наборе”». Все интересные факты и информацию он стремился приводить в естественное соответствие между «собой» и «окружением». Таким образом он обеспечивал себе целостное восприятие действительности, более глубокое и цельное, чем на это «уполномочивали факты», им подмечаемые.

Отличался Евгений Павлович целеустремленностью, упорством в достижении научной и практической цели. Казалось бы, на фоне недостатка методик в изучении индивидуально-психологических различий валидные и доступные методики Е. П. Ильина должны были быстро получить широкое признание и использование. Однако не тут-то было. Потребовалось время, чтобы его ученики набрали большой материал, который показал надежность, валидность и достоверность этих, можно сказать, классических методик.

При первом же знакомстве, а тем более в ходе последующего общения складывалось впечатление о Евгении Павловиче как о человеке, увлеченном своими идеями и довольно откровенно высказывающем свое отношение к той или иной идее другого автора. В то же время он отличался общительностью и доступностью. Уже в молодости Е. П. Ильин обладал очень широким кругозором. Так, заведующая библиотекой Ленинградского научно-исследовательского института физической культуры (ЛНИИФК) с восторгом рассказывала, что на викторине, посвященной творчеству художников России и мира, аспирант Ильин правильно охарактеризовал практически все выставленные картины с указанием музея, в котором хранится та или иная работа.

Профессиональная научная и педагогическая увлеченность Е. П. Ильина органично сочеталась с личностной увлеченностью. Он с увлечением болел за любимую футбольную команду – ленинградский «Зенит», с увлечением играл в шахматы и настольный теннис. При этом был явно неравнодушен к проигрышам, но никогда не переносил досаду за проигрыш на взаимоотношения.

И еще, быть может, самое важное, что отличало этого ученого – колоссальная работоспособность и преданность делу. Евгений Павлович был образцом во многих отношениях – как человек, как мужчина, как ученый, как преподаватель, как наставник молодых и начинающих свой путь в науке. Мы, его ученики, благодарны судьбе за то, что она свела нас с этим замечательным, энциклопедически образованным, увлеченным Человеком, Ученым и Учителем, которому мы во многом обязаны нашими научными достижениями.

В заключение приведем пожелание Евгения Павловича Ильина своим ученикам: «Ищите свою нишу в научном поиске и это позволит вам подняться выше!»

Водопьянова Наталия Евгеньевна, доктор психологических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета; e-mail: [email protected]

Сальников Виктор Александрович, доктор педагогических наук, профессор, почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации; e-mail: [email protected]

Толочек Владимир Алексеевич, доктор психологических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Лаборатории психологии труда, эргономики, инженерной и организационной психологии института психологии Российской академии наук; e-mail: [email protected]

Цагарелли Юрий Алексеевич, доктор психологических наук, профессор, почетный работник науки и техники Российской Федерации, генеральный директор Международного научно-производственного объединения «Акцептор»; e-mail: [email protected]

Предисловие

Эта книга преследует цель показать причины сложных, а иногда и неприязненных взаимоотношений психологии с физиологией, несмотря на необходимость и неизбежность взаимодействия между этими науками. Молодое поколение психологов (да и, наверное, физиологов) вряд ли имеет представление о том, что происходило в той и другой науке и каковы были их взаимоотношения в 20–40-х годах и даже в 50–70-х годах минувшего столетия. Ведь публикации тех лет стали библиографической редкостью, а то, что написано в книгах по истории психологии, раскрывает вопрос о взаимоотношениях психологии с физиологией явно недостаточно и во многом в искаженном виде, вследствие идеологической политики, проводившейся в советское время.

Психология в СССР, так и не успев родиться как наука, не успев создать собственную методологическую базу, была живьем проглочена философией и «почила в Бозе». Этому мертворожденному дитяте начали навязывать политизированные мифы и сказки «психофилософов» уже нашего времени. А это в свою очередь повлияло и до сих пор влияет на нормальное становление современной научной психологии, так нужной для каждого из людей и для всего человечества в целом.

Для психологов в СССР, хотя больше для философствующих, был один общий корень их размышлений: втиснуть все многообразие поведения человека, индивида и личности, идеальное и материальное под догмы марксизма-ленинизма. И это стало еще отчетливей видно после углубления и так имевшего место кризиса советской психологии, вызванного «демократизацией» и потоком супермодных, но научно бесплодных идей и концепций с Запада…

[Аракелов, 1996, с. 80].

Мне могут сказать: зачем ворошить старое; что было, то быльем поросло. Сейчас же вроде никто не возражает против того, чтобы психология и физиология контактировали друг с другом. Так-то оно так. Но, во-первых, как быть с исторической истиной? Разве не нужно знать молодому поколению психологов и физиологов, к чему может приводить стремление науки обслуживать ту или иную идеологию или упорно защищать «честь мундира» той или иной научной школы, стремящейся захватить всю территорию изучения работы мозга и поведения человека и животных? Во-вторых, разве не нужно знать, как и почему развивалась та или иная идея, в частности о необходимости содружества психологии и физиологии? Ведь был период, когда они не имели друг с другом никаких контактов, так как физиология вышла из медицины, а психология – из философии. Да и до сих пор время от времени возникают дискуссии о взаимоотношениях психологии с физиологией, снова задается вопрос: размежевание или сотрудничество? Разве не важно выяснить причины существующего до сих пор непонимания друг друга этими науками, делающими одно общее дело?

Исследование физиологии высшей нервной деятельности чрезвычайно интересовало коммунистов, нуждавшихся в подтверждении своей идеологической основы – диалектического материализма. Материальная основа психической деятельности интересовала большевиков с точки зрения возможности манипулирования общественным сознанием. Недаром «главный идеолог партии» Н. И. Бухарин, в последние годы жизни И. П. Павлова по заданию партийного руководства вошедший в доверие к Ивану Петровичу, говорил в некрологе о нем: «Павлов наш целиком».

[И. П. Павлов: достоверность и полнота биографии. СПб.: Росток, 2005. С. 10].

Есть и еще одно не менее важное обстоятельство, побудившее меня написать эту книгу. Прочтение научных трудов И. М. Сеченова и И. П. Павлова и оценка их вклада в изучение психической деятельности долгое время происходили, да подчас и сейчас происходят, в соответствии с идеологическими установками, заданными в советское время сверху. Высказанные этими учеными гипотезы принимались и принимаются до сих пор за уже доказанные факты, или им приписывается то (в соответствии с идеологическими установками), о чем они не думали и не говорили. Например, Павлова объявляли сторонником диалектического материализма, чему он немало удивлялся, так как имел о нем весьма слабое представление. Естественно, при этом «не замечались» и огрехи, имевшие место в рассуждениях этих ученых, слабая доказательность и спорность ряда высказанных ими положений. На фоне чрезмерного возвышения павловского учения недостаточное внимание уделялось открытиям петербургской университетской физиологической школы, их роли для объяснения психической деятельности человека. Работы же бехтеревской школы после павловской сессии 1950 года вообще замалчивались. О врожденности способностей писать было нельзя, а генетика была объявлена «проституткой империализма». Идеологизированной была и психология, которая рассматривала поведение человека в основном с позиций ленинской теории отражения и теории деятельности. Все это привело к искаженному пониманию роли физиологии для развития психологической науки.

В связи с этим появилась необходимость, освободившись от идеологических шор и давления авторитета имен наших корифеев физиологии и психологии, еще раз прочитать их труды и показать их истинное отношение к взаимодействию этих наук. Это вынудило меня прибегнуть при написании этой книги к обильному цитированию высказываний известных ученых, чтобы читатель сам мог вынести суждение о том, что они думали и писали в своих работах по поводу соотношения психологии и физиологии.

Уже по оглавлению легко заметить, что основное внимание я уделил отечественным психологии и физиологии, так как именно в нашей стране вмешавшаяся в науку идеология неоднократно создавала конфликты между этими научными дисциплинами. Поэтому всемирная острота проблемы, не угасшая до сих пор, наиболее выпукло может быть показана именно на нашей, отечественной науке.

Мое становление как ученого началось в физиологии в 50-х годах, поэтому я пережил и стадию слепой веры в учение И. П. Павлова о высшей нервной деятельности, и стадию негативного отношения к представлениям Н. А. Бернштейна и П. К. Анохина, хотя весьма смутно представлял себе, что они проповедовали. Разделял я и пренебрежительное отношение физиологов к психологии, пока волею судьбы в 1963 году я не попал в лабораторию инженерной психологии ЛГУ и не стал психологом. В силу своих физиологических корней у меня нет никакого негативного отношения к физиологической науке. Наоборот, я считаю, что без физиологии психология во многих своих разделах мертва. И когда я буду критиковать те или иные представления физиологов, прошу читателя не рассматривать это как предвзятое брюзжание психолога о физиологии. Точно так же и критику психологии и некоторых психологических представлений не нужно рассматривать как высокомерное отношение физиолога (правда, бывшего) к психологии. Для меня одинаково важны и любимы и та и другая наука.

По своему характеру эта книга ближе к историческим очеркам о взаимоотношениях психологии с физиологией. Поэтому сразу хочу предупредить читателя, взявшего в руки эту книгу, что он не найдет в ней разрешение философского вопроса о соотношении физиологического и психологического. Такой цели я не преследовал, поэтому могу полностью подписаться под тем, что сказал ученик И. П. Павлова академик Л. А. Орбели во время доклада, сделанного в 1945 году на научной конференции психологического отделения философского факультета ЛГУ: «Тема моего доклада может быть понята различно: можно вложить в нее исключительно философское содержание и после многих сотен попыток, уже сделанных другими, сделать еще одну попытку разрешить труднейшую задачу уяснения взаимоотношений психического и физического мира. Однако эта задача не входит… в мои намерения. …Как представитель экспериментальной науки я хотел бы подойти к этому вопросу с чисто практической научной стороны и показать, в каких взаимоотношениях должны сейчас стоять эти две дисциплины, для того чтобы по возможности приблизить нас к точному и полному познанию психики человека» [1964а, с. 251].