Текст бизнес-книги "Политическая экономия Николая Зибера. Антология"

Автор книги: Сборник

Раздел: Экономика, Бизнес-книги

Политическая экономия Николая Зибера. Антология

Под редакцией ФРАНСУА АЛЛИССОНА, ДАНИЛЫ РАСКОВА И ЛЕОНИДА ШИРОКОРАДА

РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ СЕРИИ «НОВОЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ»:

Автономов В. C. (НИУ ВШЭ), Ананьин О. И. (НИУ ВШЭ), Анашвили В. В. (РАНХиГС), Болдырев И. А. (Университет Неймегена им. св. Радбода Утрехтского), Заманьи С. (Болонский университет), Кламер А. (Университет им. Эразма Роттердамского), Кудрин А. Л. (СПбГУ), Макклоски Д. (Университет Иллинойса, Чикаго), Мау В. А. (РАНХиГС), Нуреев Р. М. (Финансовый университет при правительстве РФ), Погребняк А. А. (СПбГУ), Расков Д. Е. (СПбГУ), Широкорад Л. Д. (СПбГУ)

© Издательство Института Гайдара, 2022

Почему Зибер?

Антология (букв. «собрание цветов, цветник») как жанр идеально подходит для составления объемной и разнообразной «цветной» картины интеллектуальной биографии и научного наследия Николая Ивановича Зибера (1844–1888). Зибер быстро стал известен благодаря тому, что его диссертацию «Теория ценности и капитала Рикардо в связи с позднейшими дополнениями и разъяснениями» (Зибер, 1871) прочел Маркс и рекомендовал ее в послесловии ко второму изданию «Капитала». Заслуги Зибера состояли в популяризации Рикардо и Маркса. Не будет преувеличением сказать, что он стал марксистом задолго до появления марксизма, а в своем втором крупном сочинении «Очерки первобытной экономической культуры» (Зибер, 1873) предвосхитил многие выводы экономической антропологии. Зибер откликался на вызовы современности, сотрудничая не только с журналами, но и с газетами. Не менее интересна и биография Зибера: учился в Киевском университете, сотрудничал с газетой «Киевский телеграф», участвовал в деятельности старой Киевской громады, реализовывал проекты Юго-Западного отделения Императорского Географического общества, во время заграничной командировки был читателем Русской библиотеки в Цюрихе. В 1875 г. переехал в Швейцарию и продолжал активно работать над статьями и книгами. После смерти Зибера в 1888 г. его труды не раз переиздавались (Зибер, 1900, 1923, 1937a, 1937b, 1959).

Для настоящего издания отобраны академические, литературные и архивные материалы о личности и творчестве Зибера, которые помогут ответить на следующие вопросы: кем был Николай Зибер – Микола Зiбер – Niclaus Sieber? Считать ли Зибера русским, швейцарским или украинским экономистом? Был ли он первым, кто ввел в России экономическую теорию Маркса? Можно ли его считать первым марксистом? Был ли он первым переводчиком Давида Рикардо в России? Был ли он последним политэкономом-классиком? Сотрудничал ли с нелегальной прессой и революционерами-активистами? Был ли Зибер кабинетным ученым-одиночкой? Был ли тем, кто раньше Марселя Мосса описал экономику дарообмена? Можно ли его считать одним из родоначальников экономической антропологии? Наконец, какова была судьба его наследия и каким образом менялись акценты и оценки его взглядов в разные исторические эпохи?

Для ответов на эти вопросы собраны работы разных лет, которые призваны проблематизировать данные сюжеты. В задачу составителей входило объединение под одной обложкой лучших текстов об интеллектуальной биографии и теоретическом наследии Николая Зибера, относящихся к различным эпохам: дореволюционной императорской России, советскому времени. Значимой частью является современное прочтение наследия Зибера специалистами из России, Европы и США.

В основной части антологии интеллектуальная биография Зибера представлена современными текстами Л. Д. Широкорада, А. Н. Дубянского, Ф. Аллиссона, Д. Е. Раскова, А. А. Погребняка, переводами биографического очерка А. Каппелера, специалистов по Рикардо и Марксу Р. Скацциери, Дж. Уайта. Историческая ретроспектива охватывает воспоминания профессора Киевского университета А. Романовича-Славатинского, публициста Д. Овсянико-Куликовского. К ним примыкают тексты Н. Клейнборта и Н. Ткаченко. Отдельное значение имеют извлечения из книги Д. Наумова и подробная библиография Зибера, составленная и прокомментированная в 1931 г. Я. Резулем в журнале «Каторга и ссылка». Ценными дополнениями основной части являются библиография и индекс источников, составленный по второй наиболее значительной книге Н. И. Зибера «Очерки первобытной экономической культуры» (1883).

Личный архив Зибера не сохранился. Активные разыскания в России, Украине и Швейцарии позволяют с большой степенью уверенности говорить о том, что в действующих архивах таких материалов нет. Тем большую ценность имеют собранные вместе личные дела Зибера киевского периода (из Государственного архива г. Киева и Центрального государственного исторического архива г. Киева), справка на Зибера, составленная в III отделении (из Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ)). Корпус писем охватывает период с 1872 г. – времени заграничной командировки – до писем 1884–1885 гг. из Ялты. Воедино собраны письма из ГАРФ, Санкт-Петербургского филиала архива Российской академии наук (СПбФ АРАН), Центрального государственного архива города Москвы (ЦГАМ), Международного института социальной истории (IISH) в Амстердаме. Адресатами писем были Петр Лаврович Лавров, Розалия Христофоровна Идельсон, Павел Борисович Аксельрод, Иван Иванович Янжул, Александр Иванович Чупров.

Сборник содержит также ряд менее доступных работ Зибера, включая его важную статью в защиту Маркса «Несколько замечаний по поводу статьи г. Ю. Жуковского „Карл Маркс и его книга о капитале“», а также три статьи Зибера в «Киевском телеграфе»: «О потребительных товариществах», рецензию на книгу А. И. Чупрова «Железнодорожное хозяйство» и ответ П. Б. Бунге, озаглавленный «Наука и публицистика». Дополняют картину собранные вместе некрологи и энциклопедические статьи.

Тем самым книга позволяет реконструировать важные аспекты творчества ученого второй половины XIX в. в контексте характера и атмосферы университетской жизни в Киеве, деятельности эмигрантов в Швейцарии, внутреннего устройства издательского дела, научной, просветительской и освободительной работы в Киеве, Санкт-Петербурге, Цюрихе и Берне. Составители антологии выражают надежду, что сборник сформирует базу, на основе которой новое поколение читателей будет оценивать вклад Зибера в политическую экономию, марксизм, экономическую антропологию, а также быстрее и четче реконструировать различные контексты той эпохи.

* * *

На разных этапах проект был поддержан грантами в России и Швейцарии. В 2016–2018 гг. исследования велись при поддержке гранта РФФИ № 16-2341003 «Переопределяя классическую политическую экономию: Николай Иванович Зибер, русский и швейцарский экономист и социолог». Проект был параллельно поддержан Швейцарским национальным научным фондом (SNSF) № 163856 с 2016 по 2019 г. В 2020 г. дополнительная работа по подготовке издания была поддержана внутренним грантом Санкт-Петербургского государственного университета «Марксизм до марксизма: социально-экономическое и эпистолярное наследие Н. И. Зибера» (53363115). Необходимо также отметить, что финансовую поддержку исследованиям и проведению совместных встреч творческого коллектива оказывали Институт политических наук Университета Лозанны и Школа менеджмента в Париже (ESSCA).

Проект стал результатом длительной коллективной работы. На этом пути важное значение имели совместные встречи: круглые столы в Петербурге (2017 и 2018), конференция в Лозанне (2017), конференция в Париже (2019), за организацию которой отдельная благодарность Аманару Акхаббару. На ряде конференций, в частности на ежегодной конференции Европейского общества по истории экономической мысли (ESHET) в Антверпене, были организованы специальные сессии. Мы выражаем также глубокую признательность Федерико д’Онофрио и Александру Николаевичу Дубянскому за плодотворную совместную работу и их ценный вклад в общее дело.

От составителей

Интеллектуальная биография Зибера: современное прочтение

Н. И. Зибер – влиятельный ученый-одиночка
Ф. Аллиссон[1]1
   Печатается по: Аллиссон Ф. (2016). Н. И. Зибер – влиятельный ученый-одиночка // Terra economicus. Т. 14. № 4. С. 84–91.


[Закрыть]

Николай Иванович Зибер (1844–1888) как исследователь, несомненно, обладал значительным влиянием. Так, например, оценивая наследие Зибера, Резуль пишет: «Зибер был первым популяризатором и комментатором учения Маркса в России и на Украине… автор первой марксистской работы по истории первобытной экономической культуры… первый перевел на русский язык Рикардо… автор первой на русском языке марксистской работы о Родбертусе и вообще о нем на русском языке… первый ознакомил русских читателей с «Анти-Дюрингом» Энгельса и «К критике политической экономии» Маркса… первый дал марксистскую оценку идей Генри Джорджа… родоначальник скептического отношения к общине…» (Резуль, 1931, с. 142–143).

В то же время в истории экономической мысли Зибера охотно описывают как ученого-одиночку. Он отказался от должности в Киевском университете и провел почти 10 лет в Швейцарии, вдали от мест, где его тексты на русском языке могли быть прочитаны. В этой небольшой заметке мы задаемся вопросом: «Каким образом ученый-одиночка приобрел такой авторитет?», оценив степень его одиночества и влияния. В первой части мы дадим предварительную типологию экономистов, чтобы отделить Зибера от современников. Затем мы обратимся к полемике, направленной против Чичерина, в которую был вовлечен Зибер. Это позволит нам понять, как кабинетный ученый-экономист мог оказать такое влияние.

Ученым можно быть по-разному, в нашем случае речь пойдет об ученом-экономисте. С учетом концепции «символического капитала» Бурдьё и предложенной им в книге Homo Academicus (Bourdieu, 1988) идеи «пространства факультетов» (space of the faculties) можно выделить различные типы.

В качестве популярного профессора, исполненного исключительной доброжелательности, можно представить М. И. Туган-Барановского (1865–1919). Социалистические воззрения и, как следствие, непростые отношения с властями, особенно с Министерством образования, только усиливали его популярность среди студентов в беспокойные предреволюционные годы. В то же время он был не только выдающимся преподавателем: символический капитал Туган-Барановского также связан с научной составляющей его деятельности. Более того, он поддерживал связь с силами гражданского общества, в частности с представителями кооперативного движения и кадетской партии. В целом Туган-Барановского можно охарактеризовать как признанного исследователя, общественного деятеля и популярного преподавателя.

Н. Х. Бунге (1823–1895) являет собой иной тип ученого. Изначально он профессор (даже один из учителей Зибера), но большая часть его символического капитала – результат его административной и политической деятельности. Бунге занимал пост ректора Киевского университета, затем успел побывать министром финансов и даже председателем кабинета министров. Бунге явный экономист – государственный деятель.

В. И. Покровский (1838–1915) – еще один тип экономиста. Заведуя статистическими работами в Тверском земстве, он напрямую собирал материалы об экономической ситуации на селе. Неслучайно ряд экономистов более теоретического склада, склонных использовать материалы, полученные эмпирическим путем, – здесь можно назвать А. И. Чупрова и И. И. Янжула, – задействуют сведения и аналитические материалы вроде тех, что собирал Покровский. Последнего можно назвать прикладным экономистом.

Н. И. Зибер представляет собой еще один тип экономиста – кабинетный экономист. Его, судя по всему, больше всего интересуют теоретические выкладки, и выводы он делает на основе вторичного эмпирического материала. Преподавал Зибер совсем недолго, а самые продуктивные годы провел в уединении в Швейцарии, что позволило ему написать массу текстов. Никаких студентов, никаких административных обязанностей, никаких политических связей и контактов с экономической реальностью. Зибера иногда описывали как изолированного кабинетного экономиста. По словам некоторых современников, Зибер – «ученый с умом обширным и глубоким», «чистый тип ученого». «Все его интересы были в его экономической науке»[2]2
   Все эти характеристики собраны Клейнбортом (1923, с. 20–21).


[Закрыть]. Впоследствии исследователям типа Струве Зибер представлялся «чистым ученым» (Struve, 1934, р. 579). Может ли абсолютно кабинетный ученый-одиночка стать тем не менее влиятельной фигурой в науке?

В 1878 г. Чичерин опубликовал в «Сборнике государственных знаний» критический анализ экономической теории, изложенной в «Капитале» Маркса. Чичерин не экономист, он главным образом юрист, историк и философ и известен в России XIX в. как истинный ученый-либерал. Находясь в России в определенного рода изоляции, Чичерин поддерживал тесные связи с Западной Европой, испытывал влияние английского либерализма, а в экономических вопросах был близок к французской либеральной школе и следовал идеям Бастиа.

Самый характерный момент полемики, хорошо описанный в литературе (Smith, 2001, p. 53–57), связан с теорией стоимости. Чичерин подчеркивает необходимость рассматривать потребительную стоимость как основу меновой стоимости: «Прежде всего, товар есть предмет, полезный человеку или служащий для потребления. Полезность дает ему потребительную стоимость» (Чичерин, 1878, с. 4). В данном контексте Чичерин горячо оспаривает то, что считает позицией Маркса: «Меновая стоимость, говорит Маркс, не заключает в себе ни единого атома потребительной стоимости» (Чичерин, 1987, с. 4). Он считает исключение потребительной стоимости бессмысленным: «Если мы спросим: что есть общего между двумя товарами, которые обмениваются? – то всякий здравомыслящий человек, наверное, ответит: то, что оба полезны; поэтому они и меняются» (Чичерин, 1987, с. 4–5). В последующих работах ученый повторяет ту же позицию[3]3
   См., например, «Собственность и государство» Чичерина (1882–1883. Кн. II. Гл. VII. Законы мены).


[Закрыть].

Еще до того, как Зибер опубликовал свою критику Чичерина в журнале «Слово» в 1879 г., Маркс уже составил мнение о Чичерине: «Некоторые из моих русских друзей уже подготовили меня к тому, что от г-на Чичерина следует ждать весьма слабого произведения, но действительность превзошла мои ожидания. Он, очевидно, не знаком с элементарными понятиями политической экономии и воображает, что тривиальности школы Бастиа, будучи напечатаны от его, Чичерина, имени, превращаются в оригинальные и непререкаемые истины»[4]4
   Письма К. Маркса к Н. Ф. Даниельсону, 28 ноября 1878.


[Закрыть].

Следует напомнить, что это уже второй выпад Маркса против Чичерина в дебатах об общине, развернувшихся в 1850-е гг. между Чичериным и Беляевым[5]5
   Письма К. Маркса к Н. Ф. Даниельсону, 28 марта 1873.


[Закрыть]. Также нельзя забывать, что в 1873 г. Маркс уже поддержал работу Зибера «Теория ценности и капитала Д. Рикардо в связи с позднейшими дополнениями и разъяснениями» (Зибер, 1871), в которой излагается экономическая теория «Капитала». Маркс писал: «Еще в 1871 году Николай Зибер, профессор политической экономии в университете Киева, в своей работе „Теория ценности и капитала Д. Рикардо“ ссылался на мою теорию стоимости, денег и капитала, по сути своей являющуюся необходимым продолжением учения Смита и Рикардо. Западноевропейского читателя поражает в этой блестящей работе уверенное и основательное понимание совершенно теоретической позиции» (Marx, [1873] 1976, p. 99).

Получается, сам Маркс назвал Зибера марксистом[6]6
   Об отношениях Маркса и Зибера см. подробнее: White (1996, p. 229–234); Eaton (1980, p. 103–105). О защите идей Маркса Зибером против Жуковского см.: White (1996, p. 235–244).


[Закрыть], и последнему оставалось только написать, что Чичерин не понял двойственную природу товара: товар не содержит ни частицы потребительной стоимости, но обладает ею исключительно с точки зрения меновой стоимости. Это не означает, будто товар, рассматриваемый только с позиций потребительной стоимости, бесполезен. Таким образом, в 1879 г. Зибер попросту заново формулирует (не без иронии) то, что уже заявлял в своей диссертации 1871 г. И никаких дальнейших рассуждений на эту тему не ведет[7]7
   Зибер уже противопоставлял Чичерина и Родбертуса (Зибер, 1878).


[Закрыть].

Условия этой полемики, шедшей в двух российских журналах, оказались из ряда вон выходящими. Оба автора уволились из университетов (Московского и Киевского), и оба были «сосланы» в родные пенаты: Чичерин – в свою усадьбу в селе Караул Тамбовской губернии, а Зибер – в швейцарский Берн. Сама полемика могла просто пройти незамеченной.

Нам неизвестно, комментировали ли этот обмен мнениями современники, однако нам известно о более поздних комментариях. Так, историк Каратаев, описывая историю развития экономической науки в Московском университете, отмечает: «Немногие профессора тогда открыто поддержали Зибера в его теоретической борьбе против крепостников и вульгарных экономистов. Но в Московском университете была продемонстрирована солидарность с позицией Н. И. Зибера, его возражения против статьи Б. Чичерина были признаны неоспоримыми, а сам Б. Чичерин прямо был назван дилетантом в экономических вопросах» (Каратаев, 1956, с. 197).

Таким образом, согласно данному источнику, Чичерин был дискредитирован в собственном университете в сравнении с Зибером – верным защитником Маркса. В. К. Дмитриев даже считал зиберовскую защиту теории стоимости Маркса поводом отрицать идеи школы предельной полезности: «Ученый авторитет Зибера освятил то полубессознательное пренебрежение к „субъективным“ или „психологическим“ теориям ценности». Дмитриев также говорит о диссертации Зибера 1871 г. как о «библиографической редкости» и ссылается уже на книгу издания 1885 г. (Дмитриев, 1908, с. 15–16).

Все вышеизложенное дает нам основания полагать, что можно быть физически изолированным, но при этом сохранять влияние благодаря наличию сети интеллектуальных связей. Личное знакомство с Марксом и Энгельсом и рекомендация самого Маркса, безусловно, помогают в марксистской среде, но это еще не все. Для того чтобы твой голос был услышан в российской научной среде и нашел отклик в политическом ландшафте, когда ты сам сидишь за письменным столом в Швейцарии, необходима какая-то поддержка. Если ты кабинетный экономист, это еще не значит, будто у тебя нет влияния. А историк должен понимать и документировать эти рычаги и средства коммуникации.

В случае с Зибером реконструкция такой интеллектуальной сети представляет ряд проблем. Живя изгнанником в Швейцарии, он оставил очень мало следов. Нам до сих пор неизвестно, установил ли он связи со своим отечеством и сумел ли интегрироваться в швейцарское общество в Берне и Цюрихе, где проживал после отъезда из России. Мы до сих пор не обнаружили никаких публикаций Зибера в швейцарской, немецкой или французской прессе или иных источниках. Проследить можно лишь его встречи с русскими изгнанниками – либералами или революционерами; последние упоминают о встречах с Зибером либо в Швейцарии, либо в библиотеках Парижа или Лондона. При отсутствии централизованных архивов, где можно было бы обнаружить сеть корреспонденции, реконструкция интеллектуальной сети Зибера происходит постепенно, методом поисков и случайных находок.

Процитированные в статье работы уже позволяют составить первичное представление об этой сети. Отец ученого, Иоханнес Зибер (1791–1860), швейцарский гражданин, уроженец местечка Флюнтерн (сегодня это район Цюриха), аптекарь по профессии, в 1830 г. эмигрировал в Россию в поисках работы. Отъезд квалифицированных специалистов из Швейцарии был в то время привычным делом, особенно если страной назначения была Россия. Некто по имени Йозеф Зибер, родившийся в 1790 г. и происходивший из того же местечка (Флюнтерн, кантон Цюрих), тоже аптекарь, эмигрировал в Россию в 1822 г. и, возможно, проложил путь предположительно своему брату Иоханнесу Зиберу. Что стало с Йозефом, нам пока неизвестно. Еще большая загадка – национальная принадлежность матери Н. И. Зибера, Анны Фирфорт; по свидетельству различных источников, она была либо француженкой, либо русской, либо украинкой или же соединяла в себе все эти три национальности.

Добравшись до России, Зибер сначала принялся за работу в Нижнем Новгороде, а затем перебрался в Судак, где в 1844 г. родился Н. И. Зибер. Николай учился в Симферополе, потом в Киеве. Уже в киевский период можно выделить несколько имен тех, с кем Зибер явно поддерживал контакт: это его преподаватели – Г. М. Цехановецкий, Н. Х. Бунге и А. В. Романович-Славатинский, а также коллеги и друзья – М. Драгоманов, С. Подолинский, Н. Г. Кулябко-Корецкий, Ф. Внуков, М. Русов и т. д. В ходе своих научных поездок по Европе в 1871–1873 гг. Н. И. Зибер встречался с находившимися там русскими – А. И. Чупровым, И. И. Янжулом, А. С. Посниковым и др.

Однако о его жизни в Швейцарии в период с 1875 по 1884 г. известно совсем немного: он встречался с Плехановым и Дейчем, а также с Драгомановым; почти точно известно, что Зибер общался с другими марксистами, популистами и революционерами. Текущее исследование ставит целью прояснить этот вопрос и разыскать следы Н. Зибера в Берне и Цюрихе.

С большей уверенностью можно утверждать, чем занималась, находясь в Швейцарии, жена Н. И. Зибера Надежда Олимпиевна Зибер-Шумова – сначала студентка медицинского факультета в университете Берна (с 1875 по 1877 г. – см. рис. 1), а затем научный партнер профессора М. Ненцкого в университете Берна (1877–1891); когда Ненцкий обосновался в Санкт-Петербурге в 1892 г., она последовала за ним в качестве ассистента. Доктору медицинских наук, выпускнице Бернского университета 1880 г. Н. О. Зибер-Шумовой прочили тогда блестящую карьеру ученого-биохимика.

Известно также, что Зибер выезжал из Швейцарии в другие страны, часто с целью поработать в библиотеках (Парижа, Лейпцига, Лондона), где он должен был встречаться с Марксом, Энгельсом, Ковалевским, Каблуковым, Бебелем и, возможно, многими другими.

РИС. 1. Н. О. Зибер – студентка Бернского университета

ИСТОЧНИК: Список студентов Бернского университета, зима 1875/76 г.

Участники совместного швейцарско-российского проекта, посвященного Зиберу (автор этой короткой заметки является одним из них), собирают и пополняют базу данных, чтобы объединить все источники, которые могут быть полезны для реконструкции такой сети. Это позволит нам ответить на ряд вопросов при составлении интеллектуальной биографии Зибера: действительно ли он находился в изоляции, с кем он преимущественно контактировал, чтобы публиковаться в русских и украинских журналах. И в конечном итоге понять, был ли Зибер русским, украинским, швейцарским ученым или мы можем назвать его ученым-космополитом (Kappeler, 1989).