Текст бизнес-книги "Политическая экономия Николая Зибера. Антология"

Автор книги: Сборник

Раздел: Экономика, Бизнес-книги

Кем был Н. И. Зибер? Контекст интеллектуальной биографии
Д. Расков[8]8
   Печатается по: Расков Д. Е. (2018). Кем был Н. И. Зибер? Контекст интеллектуальной биографии // Вопросы экономики. № 4. С. 111–128.


[Закрыть]

Интеллектуальную биографию ученого нельзя представить без контекста – исторического, социального и политического, – поскольку этот контекст наделяет смыслом вклад ученого в науку. Политическая экономия, как и любая наука, относится к пространству коллективного действия и сильно зависит от выработанного консенсуса и правил игры, которые через иерархию и конкуренцию способствуют воспроизводству научных практик. Переплетение различных контекстов, дающих возможность говорить от лица науки, завоевывать авторитет, получать признание и символический капитал, – это главный аспект, который интересует нас в разговоре об интеллектуальной биографии. В статье проблематизируется само представление о том, что значит быть профессором политической экономии, автором работ по экономической тематике в Российской империи и русской эмиграции 1870–1880-х гг.[9]9
   Различия в институционализации и функционировании политической экономии с конца XIX в. в США, Великобритании и Франции показывает социолог науки М. Фуркад (Fourcade, 2009).


[Закрыть]

Николай Иванович Зибер (1844–1888) известен как переводчик работ Давида Рикардо, русский марксист и один из последних представителей классической школы политической экономии. Жизнь и труды Зибера в разное время привлекали внимание исследователей (Ткаченко, 1928; Наумов, 1930; Резуль, 1931; Реуэль, 1956; Дубянский, 2016; Расков, 2016; Guelfat, 1970; Scazzieri, 1987; Kapeller, 1989; White, 2009, 2011; Smith, 2001; Allisson, 2015). Сочинения Зибера несколько раз переиздавались в нашей стране после его смерти – как в имперский, так и советский период (Зибер, 1900; 1937a; 1937b; 1959). Тем не менее требуется заново переосмыслить его интеллектуальную биографию с учетом более широкого круга источников.

Биография Зибера таит еще много вопросов. Почему молодой талантливый профессор покидает Киевский университет в 1875 г., едва начав в нем преподавать? Из солидарности с М. Драгомановым, которого увольняют из Киевского университета, из-за общей обстановки или из-за семейных обстоятельств, поскольку жена Зибера (Надежда Шумова), впоследствии известный ученый-химик, решает получить медицинское образование в Швейцарии? Отождествлял ли себя Зибер с радикальным движением русских марксистов? Если нет, то почему общался с выдающимися деятелями подпольных революционных организаций и боялся возвращаться в Россию? Каким было отношение Зибера к украинскому национализму? Наконец, на какие средства Зибер жил в Швейцарии?

Интеллектуальная биография заставляет нас направить свои усилия на понимание сравнительного контекста, в котором происходили становление и активная деятельность Николая (Миколы, Никлауса) Зибера (Kapeller, 1989): кем были его учителя, кого он считал авторитетом, кто окружал его, с кем он взаимодействовал? Цель статьи в том, чтобы установить и определить контекст и связи, в рамках которых становится понятнее интеллектуальная биография Зибера. Поэтому представляют интерес его обучение в университете, заграничная командировка и издательская деятельность.

В 1863–1875 гг. Зибер (с незначительным перерывом) связан с Императорским Киевским университетом Св. Владимира. В этот период он был студентом, магистром, доцентом, наконец профессором, защитил диссертацию, съездил в длительную заграничную командировку в Европу, принял участие в издании газеты «Киевский телеграф», стал членом коллектива Юго-Западного отделения Русского географического общества, где разрабатывал план переписи населения и участвовал в ее проведении. Зибер с большой вероятностью, как будет показано ниже, входил и в старую Киевскую громаду.

Поездка в заграничную научную командировку в 1872–1873 гг. с целью ознакомления с передовыми достижениями в различных университетах Европы много дает для понимания последующей деятельности и контактов Зибера. Именно в этот период он общался с С. Подолинским, А. Чупровым, И. Янжулом, В. Смирновым. Многие из тогдашнего круга общения станут его друзьями и соратниками на всю жизнь. Командировка позволила не только узнать университетскую жизнь в Западной Европе, но и участвовать в подпольных кружках, знакомиться с эмигрантской средой (Русская библиотека в Цюрихе), встретиться с будущей женой.

Наконец, еще одним важным сюжетом окажется издательская деятельность, под которой мы понимаем как участие в работе редакций газет и журналов, так и регулярную подготовку статей для конкретных изданий. Зибер выступил автором книг и множества статей, которые продолжал писать и публиковать на русском языке, уже находясь в Швейцарии. Дополнительный интерес представляет его участие в нелегальных и полулегальных изданиях («Вперед!», «Вольное слово»). В условиях того времени издательская деятельность часто означала участие в политической жизни и борьбе различных групп за признание и влияние.

С Киевским университетом связан продолжительный период жизни и творчества Зибера – период, выведший его в число ведущих политэкономов. Зибер поступает в Императорский Киевский университет Св. Владимира в 1863 г., а пишет прошение об увольнении в декабре 1875 г. В сухих отчетах университета значится, что с 1 ноября 1868 г. по 1 ноября 1871 г. Зибер был «профессорским стипендиатом» по кафедре политической экономии и статистики под руководством Г. Цехановецкого (1833–1898), который зародил в нем интерес к политической экономии и теории ценности во времена студенчества. В конце 1871 г. Зибер защищает магистерскую диссертацию «Теория ценности и капитала Д. Рикардо» и получает право на двухлетнюю командировку за границу для продолжения ученых занятий. В сентябре 1873 г. его зачисляют доцентом кафедры политической экономии и статистики, из командировки он возвращается в январе 1874 г.[10]10
   Например, см: Об увольнении от службы при университете доцента Николая Зибера (Государственный архив г. Киева (далее – ГАК). Ф. 16, оп. 314, д. 163); Личное дело Н. И. Зибера (ГАК. Ф. 16, оп. 465, д. 4759). Среди прочего также указывается, что «в исходатайствовании заграничного паспорта г. Зиберу со стороны университета препятствий не имеется» (ГАК. Ф. 16, оп. 314, д. 163, л. 20).


[Закрыть]

Какой была атмосфера в Киевском университете в этот период? Очевидно, что именно в это время сформировались основные научные интересы Зибера, его гражданская позиция. Киевский университет запомнился студентам как либеральный и открытый. Университетский устав 1863 г. был проникнут духом освободительных реформ Александра II. Должности ректора, декана, профессорские и доцентские позиции были выборными. Посещение лекций было свободным, за определенную плату их могли посещать вольнослушатели. Экономические науки преподавались на юридическом факультете. Среди 13 профессоров трое были связаны с экономикой: профессор полицейского права, профессор финансового права и, наконец, профессор политической экономии и статистики.

Полицейское право Зиберу преподавал Н. Бунге (1823–1895), будущий ректор университета и министр финансов. Бунге и Цехановецкий – два главных учителя Зибера в области политической экономии. Цехановецкий, по отзывам студентов, охотно «предлагал свои услуги для руководительства студентов при выборе авторов сочинений по политической экономии, для более полного изучения этой науки… им указывались большею частью экономисты-классики: А. Смит, Милль, Мальтус, Рикардо» (Чеважевский, 1994, с. 194). Бунге читал лекции экспромтом, «плавно, живо, с неизменной улыбкой на лице» (Чеважевский, 1994, с. 209). Он помог Зиберу получить стипендию для подготовки диссертации.

Представление об атмосфере университета дают воспоминания студентов. В 1870–1875 гг. на юридическом факультете учился В. Чеважевский. В целом он воссоздает свободную, творческую атмосферу, где у студентов было много личной свободы, внешний контроль и надзор вообще никак не ощущались, студенты много общались в кружках, которые отличала самоорганизация. Из совместных касс взаимопомощи можно было получить кредит, на принципах самоуправления работали библиотека и столовая. Главное, что происходило в столовых, – это теоретические турниры, непрестанные дебаты. Студенты радикальных взглядов формировали более закрытые общества, не любили случайных гостей, их выделяли активность, высокое самомнение, готовность обучать рабочих, вызывающий вид.

Один из учителей Зибера, профессор права А. Романович-Славатинский (1832–1910), оставил воспоминания о Зибере как студенте (Романович-Славатинский, 1903).

Это была натура нервозная, глубоко впечатлительная, с которой не всегда мог справиться его уравновешенный, довольно положительный ум. Он как-то трепетно и лихорадочно относился к явлениям жизни и к вопросам науки, представлявшейся ему царственною богиней, у ног которой он готов был повергаться ниц с постом и молитвой. Чистокровный идеалист, он не способен был ни к какой сделке и компромиссу; брезгливо и нетерпимо он относился ко всему, что не подходило под его чисто пуританские требования. Своею особой он напоминал растение «не тронь меня», которое сжималось и закрывалось от всякого к нему прикосновения (Романович-Славатинский, 1903, с. 36–37).

Зибер аккуратно посещал лекции, сидя на первой парте, а потом сверял литографированные лекции с преподавателем. Бывший профессор рисует своего ученика как идеалиста и трепетного служителя науки, как пуританина и «немца» в плане дисциплины и ответственности, подмечает также его нервозность и болезненность.

Зибер достаточно быстро начал печататься и заслужил научный авторитет (Зибер, 1869). В число ведущих представителей политической экономии Зибера вывела публикация диссертации (Зибер, 1871). Он сразу стал последователем классической школы в политической экономии, прежде всего Рикардо, умело вписывая в эту традицию и учение К. Маркса.

Киевский университет сформировал Зибера как ученого. В университете он стал выступать от лица науки благодаря как учителям, так и своему строгому подходу и четкой проработке теории ценности и капитала. Его авторитет был усилен благосклонным отзывом Маркса, он быстро прошел ступени иерархии, достигнув профессорской должности. Университет занимал существенное место в науке и политике, пребывание в нем означало вовлечение на ранних этапах в кружки и самоуправляемое движение студентов, включение в атмосферу свободолюбивого студенчества. Период жизни Зибера, связанный с университетом, это и период формирования контактов, которые он пронесет через всю жизнь. В определенной степени с университетом связан и другой важный контекст формирования и развития ученого – заграничная командировка.

Активно посылать учиться за границу стали еще при Петре I, этот способ образования предшествовал школам и университетам (Владимирский-Буданов, 1874, с. 254–256). В университетах лучшим выпускникам предоставляли возможность послушать лекции в Европе и подготовить диссертацию. В 1860–1870-е гг. заграничные командировки стали главным механизмом подготовки профессорского состава (Masoero, 1995). Командировка означала прохождение определенного отбора. Она сопутствовала завершению формирования научных интересов, предполагала интенсивные контакты и встречу с западным миром, его культурой – как интеллектуальной, так и в самом широком понимании, выстраивание отношений с русским миром за рубежом.

В 1872–1873 гг. Зибер получил возможность продолжить научные изыскания за границей[11]11
   Российский государственный исторический архив (далее – РГИА). Ф. 733, оп. 141, д. 158. Дело о командировании Зибера за границу с научной целью, 1871–1873 гг.


[Закрыть]. В инструкции профессора Бунге видно, что география и тематика научных занятий предполагались широкие. Он советовал посетить Лейпциг, Берлин, Вену, Брюссель, Париж, Лондон, Копенгаген и по возможности Соединенные Штаты с целью ознакомиться с современной политической экономией, статистикой и учреждениями промышленности[12]12
   Там же. Л. 22–22 об.


[Закрыть]. В 1870-е гг. в заграничную командировку наряду с Зибером уехали Чупров, Янжул, А. Посников, позже – В. Гольцев, Н. Каблуков, И. Исаев, Н. Карышев.

Письма в адрес Министерства народного просвещения об отправке содержания Зибер пишет из Гейдельберга, Цюриха, Лейпцига, Флоренции, Парижа. Из опубликованного отчета видно, что основное время и внимание Зибер уделяет Швейцарии и Германии; первое время проводит в Гейдельберге и Цюрихе (Зибер, 1873). В командировке долгие и прочные отношения стали связывать Зибера с людьми науки – Чупровым, Подолинским, Янжулом, М. Ковалевским (1851–1916). В это же время Зибер активно участвует в работе, связанной с подпольем, борьбой, выпуском периодических изданий. У него завязываются отношения и переписка с В. Смирновым (1849–1900), Р. Идельсон (1848–1915), П. Лавровым (1823–1901), Н. Кулябко-Корецким (1846–1931).

В Лейпциге Зибер и Чупров слушают вместе лекции В. Рошера. Это начало долгой дружбы: в течение жизни они неизменно поддерживают друг друга. Зибер передает Чупрову права на ведение дел с К. Солдатенковым по изданию «Очерков первобытной экономической культуры» (Зибер, 1883). После вынужденного возвращения в Россию из-за болезни в 1884 г. их переписка продолжается. После смерти Зибера его сестра Софья советуется с Чупровым как с самым близким человеком относительно публикаций и сохранения наследия Зибера, выпуска его книг и статей. Чупров пишет короткий некролог, исполненный нежных чувств: «Жизнь этого неутомимого труженика прошла недаром. А те, кто вспомнит его глубокий аналитический ум, детски чистое сердце, идеальную доброту, безукоризненную честность не только поступков, но и сокровеннейших помышлений покойного, – те не могут не прибавить еще нескольких лишних черт к его симпатичному образу» (Чупров, 2009, с. 325).

Через Чупрова с Зибером подружился и Янжул, который в воспоминаниях писал, что познакомился и «весьма сблизился» с ним в Лейпциге, где слушал курсы Рошера и Г. Кнаппа (Янжул, 1910, с. 83)[13]13
   Упоминается встреча с сестрами Шумовыми в Гейдельберге, «одна из которых впоследствии вышла замуж за моего приятеля Зибера» (Янжул, 1910, с. 89).


[Закрыть]. Янжул написал статью о Зибере в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона.

Связь Зибера с находившимся в длительной командировке выходцем из Харьковского университета историком и социологом Ковалевским проявляется, в частности, в том, что Зибер пишет рецензию на книгу Ковалевского 1879 г., сотрудничает с журналом «Критическое обозрение», который издает Ковалевский.

В период командировки Зибер знакомится с жизнью русского зарубежья в Цюрихе и становится участником бурных событий. Он выступает на стороне Лаврова и Подолинского[14]14
   Подолинский – сын помещика, окончил физико-математический факультет Киевского университета, в 1871 г. уехал за границу, поддерживал издание «Вперед!».


[Закрыть] в истории вокруг Русской библиотеки в Цюрихе, ходит обедать с Подолинским[15]15
   Кулябко-Корецкий (1931, с. 59) рассказывает о поездке Зибера с Подолинским в Мюльгаузен в немецком Эльзасе, где на текстильной фабрике «Дольфюс» рабочим выделили дома. Зибер и Подолинский сошлись в том, что это лишь поставило рабочих в еще более зависимое положение.


[Закрыть], его пытаются вовлечь в соавторы революционного издания «Вперед!».

Примечательны воспоминания рядового участника революционного движения Кулябко-Корецкого (1931). В них он дает представление о лидере целого направления Лаврове, описывает деятельность русской эмиграции в Цюрихе в 1872–1873 гг. и работу издательства «Вперед!». Библиотека располагалась на улице Платте. Как замечает в своих воспоминаниях Кулябко-Корецкий, русских студентов можно было заранее приметить на улице «по небрежному костюму, громкой речи, оживленной обильной жестикуляции, по длинной шевелюре большинства мужчин и, напротив того, по стриженым волосам многих из молодых женщин». Пространство напоминало описание свободолюбивых студенческих кружков в Киеве: «Читать, впрочем, в этой читальне без навыка было затруднительно, так как там с утра до вечера в густом табачном дыму непрерывно толпился народ и шли громкие разговоры и ожесточенные теоретические споры по всевозможным общественным и философским вопросам» (Кулябко-Корецкий, 1931, с. 12).

Библиотека была основана сподвижником М. Бакунина М. Сажиным (псевдоним Арман Росс). По уверению многих, она была богата современными книгами, в том числе по проблемам политической экономии и социологии. По свидетельству Сажина, регулярные чаепития переросли в библиотеку, ориентированную на идеалы анархизма (Сажин, 1932). Абонементы были платные (вступительный взнос 10–15 франков и 3 франка в месяц), поэтому библиотека была самостоятельной (Сажин, 1925, с. 41–42).

Секретарем библиотеки был Смирнов, а библиотекарем – его жена Идельсон, «молодая, красивая и очень изящная брюнетка, небольшого роста, чрезвычайно приветливая и услужливая с читателями библиотеки» (Кулябко-Корецкий, 1931, с. 15). В ГАРФ удалось обнаружить три письма Зибера Идельсон[16]16
   Государственный архив Российской Федерации (далее – ГАРФ). Ф. 1737, оп. 1, ед. хр. 80. Три письма Н. И. Зибера Р. Х. Идельсон, 22 ноября 1872 г., 3 марта 1873 г., 31 марта 1873 г.


[Закрыть].

Письма в основном посвящены книгам, которые Зибер просит выслать и сам отправляет. Из Лейпцига 22 ноября 1872 г. он сообщает об отправке работ Штейна и обещает выслать сочинения Маркса. В следующем письме от 3 марта 1873 г. из Мюнхена просит выслать ему книги:

Обращаюсь к Вам с покорнейшею просьбою выслать мне с почтою следующие три книги из Цюрихской библиотеки (в том, разумеется, случае, если сия последняя по окончании дела о захвате… вновь поступила в распоряжение тех лиц, чью законную собственность она составляет): мою диссертацию, посмертные сочинения Герцена (1-й выпуск) и Январскую книжку Отечественных Записок. Если Январская книжка на руках, то будете так добры, сделайте для меня выписку из «Литературных и журнальных заметок» Михайловского, помещенных в ней, всего, что там говорится об моей диссертации. Книги будут возвращены очень скоро, а вместе с ними я пришлю Вам и месячный взнос за право пользования ими (5 франков, кажется?)[17]17
   Там же.


[Закрыть].

Зибер 31 марта 1873 г. пишет из Мюнхена, что поручает Чупрову выслать книги и деньги, а сам переезжает во Флоренцию.

Из этой переписки становится ясно, насколько важен был обмен книгами и какую роль в этом играла Русская библиотека Цюриха в 1872–1873 гг. (Bankowski-Züllig, 1991). Внутренний конфликт между лавристами и бакунистами совпал с запретом русского правительства на пребывание студентов в Цюрихе в 1873 г., после чего многие переезжают в Париж, Берн и Женеву, и русская колония Цюриха утрачивает свое значение.

Как и кружки, журналы составляли одну из важнейших частей научной, общественной и политической жизни. Как правило, у журнала выявляются лидеры, подобные главному редактору, которые выстраивают политику, приглашают печататься, ведут экономические расчеты. В основном за публикации платят гонорары, и для многих авторов это становится существенной частью доходов. Журналы имели разную репутацию и в какой-то степени конкурировали за привлечение авторов.

В 1870–1886 гг. Зибер активно публиковался в различных журналах. Все его статьи были написаны на русском языке и выходили преимущественно в Российской империи, иногда в заграничных изданиях. Особенно активным с точки зрения публикаций был швейцарский период, когда он вместе с женой жил в Берне (1875–1884). В год появлялось в печати от 4 до 12 статей Зибера разного объема[18]18
   Достаточно полный список публикаций Зибера см. в: (Резуль, 1931).


[Закрыть].

Первые статьи Зибера появились в ежемесячном журнале Киевского университета «Университетские известия». В 1871 г. опубликованы магистерская диссертация о теории ценности и капитала Рикардо, отчет о пребывании за границей, очерк о Рикардо. В 1874–1877 гг. Зибер в петербургском журнале «Знание» опубликовал серию статей об экономической теории Маркса, «очищенной от метафизических тонкостей», в политико-экономическом разделе были напечатаны его статьи о городской экономике, рецензии на книги. Когда «Знание» было закрыто цензурой, Зибер продолжил цикл статей о теории Маркса в журнале «Слово». За 1878 г. он публикует пять статей о Марксе, посвященных теории общественной кооперации, крупной промышленности, теории машин, теории накопления капитала и теории народонаселения[19]19
   Впоследствии большая часть этого материала была включена Зибером в издание 1885 г.


[Закрыть]. Наряду с многочисленными рецензиями в 1879 г. выходит статья «Чичерин contra Маркс (Критика критики)», а также цикл статей об отношении между общественной экономией и правом.

В 1877 г. Зибер дебютирует в петербургском учено-литературном журнале «Отечественные записки» с рецензией в защиту Маркса «Несколько замечаний по поводу статьи Ю. Г. Жуковского „Карл Маркс и его книга о капитале“». Популярность энциклопедического по охвату журнала, издаваемого в этот период А. Краевским и М. Салтыковым-Щедриным, выросла, и в 1881 г. число подписчиков достигло уже 10 тыс. (Дементьев, 1959, с. 284). В рубрике «Экономические эскизы» печатаются статьи Зибера, посвященные общине, земледелию в Англии, Голландии и Бельгии, положению рабочего класса, успехам крупного хозяйства, изложению отчетов швейцарских фабричных инспекторов, жилищному вопросу.

С 1880-х гг. он начинает сотрудничать с петербургским журналом историко-политических наук «Вестник Европы», который издавал М. Стасюлевич. В 1882 г. Зибер помещает здесь ряд своих статей о закономерностях всемирного хозяйства, о распределении поземельной собственности в Германии, о книге Г. Джорджа «Прогресс и бедность».

В 1881 г. в «Юридическом вестнике», издании либерального направления, выходит статья Зибера об экономических исследованиях К. Родбертуса-Ягецова, а годом ранее – рецензия на книгу Ковалевского об общинном землевладении. Зибер упоминается в числе постоянных сотрудников журнала. Здесь же печатаются Чупров, Янжул, Каблуков. На страницах журнала Зибер разбирает книгу Ш. Летурно по социологии и этнологии, аграрный вопрос в Ирландии, сопоставляет хозяйство и право, обсуждает взгляды А. Поста на первобытное право. Статья 1886 г. о квартирном вопросе в Берлине, Париже и Лондоне стала последней прижизненной публикацией Зибера.

Более захватывающим и драматическим образом складываются отношения Зибера с газетными изданиями. В период командировки в Цюрихе он вовлекается в конфликт двух представлений о развитии общества. В этом конфликте он занимает сторону Лаврова, который выступает за более мягкое движение, не отрицает государственности как таковой; взгляды же сподвижников анархиста Бакунина были более радикальными. Важную роль играет и то, что друг Зибера Подолинский активно помогает Лаврову как организационно, так и материально. Организаторам новой газеты приходится буквально вести охоту на авторов. В письме от 2 января 1873 г. Подолинский сообщает Лаврову из Лейпцига, что принял стратегию не добиваться обещания печататься, но что издание ждет работ без обещаний. При этом он сетует, что ему приходится выслушивать длинные и скучные беседы по обсуждению программы «Вперед!» (Лавров, 1974).

О неудачных попытках уговорить Зибера сообщает и Кулябко-Корецкий: «К сожалению, мне не удалось убедить Зибера сотрудничать в журнале „Вперед!“ – он отговаривался недостатком времени и обилием научных работ, уже начатых им и требовавших окончания» (Кулябко-Корецкий, 1931, с. 187).

Известно, что в 1875 г. Зибер стал сотрудничать с газетой «Киевский телеграф», которая существовала до 18 июня 1876 г., когда была закрыта по распоряжению правительства после выхода Эмского указа (Дементьев, 1959, с. 381).

В конце 1874 г. газета сообщала, что с 1 января Киевский телеграф

будет совершенно преобразован как по внутреннему содержанию, так и по внешнему виду. Организовавши довольно значительный состав постоянных сотрудников, мы надеемся удовлетворить давно сознаваемой потребности существования в таком городе, как Киев, частной литературно-политической газеты, которая бы, вполне отражая текущую жизнь, относилась к ней с возможной свободой критики. При постоянном участии в редакции К. И. Кибальчича, нам обещали свое сотрудничество: проф. В. Б. Антонович, проф. И. Г. Борщев, проф. Ф. К. Волков, проф. В. Г. Демченко, проф. М. П. Драгоманов, П. И. Житецкий, проф. Н. И. Зибер, А. В. Классовский, проф. И. В. Лучицкий, И. П. Новицкий, д-р К. Р. Овсяный, проф. Романович-Славатинский, А. Д. Ушинский, Е. Е. Цветковский, П. П. Чубинский и другие[20]20
   Киевский телеграф. 1874. 18 декабря.


[Закрыть].

За время существования газеты Зибер работал вместе с группой киевских интеллектуалов, с которыми он сотрудничал в Географическом обществе и других предприятиях, поддержанных старой Киевской громадой.

Если ранее в газете печатались фельетоны, справочная информация, внутренние и иностранные известия, перепечатки из центральной прессы, то с 1875 г. новые издатели заявляли, что газета носит свободный, критический характер и является политической. Соседство в одной редакции и дружба Зибера с Драгомановым, Антоновичем, Подолинским говорили сами за себя. По-своему прав был Д. Наумов, когда вслед за М. Грушевским подчеркивал, что Зибер хоть не выступал как украинец и не писал на украинском, но стоял «дуже близько» к старой Киевской громаде: «Зибер принимал деятельное участие в газете „Киевский телеграф“, вокруг которой группировались члены „Громады“, состоял членом Юго-Западного отдела Русского географического общества, куда входили видные деятели украинофильского движения, принимал участие в организации, проведении и оформлении результатов статистических работ, предпринимавшихся „Громадой“. Зибер принимал к тому же участие – в качестве лектора политэкономии – в работе на нелегальных женских курсах, организованных деятелями „Громады“, а также в организации и работе Киевского потребительского общества, организованного „громадянами“» (Наумов, 1930, с. 17–18).

В программном заявлении о выпуске издания нового типа (декабрь 1874 г.) украинский вопрос обходился стороной, слова «украинский» или «малороссийский» ни разу не встречались. Прежде всего акцентировался высокий интеллектуальный уровень, газета понималась как голос южнорусской интеллигенции, которая без предрассудков, партийности и любой исключительности, но исходя из изучения законов жизни, направит «общественные явления сообразно выводам науки и благу общему»[21]21
   Там же.


[Закрыть]. Можно сказать, что именно в этом и состояло кредо молодого профессора Зибера, кредо, которого он придерживался и в дальнейшем, стараясь лишь научно исследовать общественные явления и руководствоваться соображениями общего блага.

Несмотря на политику газеты не принимать анонимных статей, постоянные рубрики часто шли без подписи. По затрагиваемым проблемам и характеру выводов есть основания полагать, что Зибер действительно был постоянным автором газеты. Об этом свидетельствуют, например, следующие его публикации: «О жилищах бедного населения Киева» (1875, № 8, 38), «Квартирный налог в Киеве» (1875, № 119, 122; 1876, № 14), «Наши потребительские общества» (1876, № 16), «Шестилетние итоги городских бюджетов» (1876, № 23), «Наша промышленность и спекуляция» (1876, № 29, 32) и многие другие. В № 60 Зибер публикует положительную рецензию на магистерскую диссертацию Чупрова «Железнодорожное хозяйство, его экономические особенности и его отношения к интересам страны», а в № 34 защищает публицистический стиль и выводы Чупрова в ответ на критическую заметку Бунге «Монополия железнодорожного царства» в «Вестнике Европы».

Газета создавала собственное пространство оценки происходящих событий с особым акцентом на малороссийских делах. В этом смысле она поднимала уровень Киева от простого копировщика петербургских новостей до самостоятельного центра, способного на независимую оценку происходящих событий, на собственную инициативу (скажем, в вопросах переписи). Неслучайно газета имела в подзаголовке слово «политический»: редакторы хотели, чтобы она играла политическую роль прежде всего через рост интеллектуальных запросов читающих. Участие Зибера в этой газете отражает его активную гражданскую позицию и желание послужить политическим целям.

Газета «Вольное слово», которая еженедельно издавалась в Женеве с августа 1881-го по май 1883 г., объявляла себя органом конституционно-либерального Земского союза, в действительности же была основана А. Мальшинским (предположительно по инструкциям Третьего отделения) с целью управления настроениями за границей. Издавать газету взялись Драгоманов – давний друг Зибера – и П. Аксельрод (1849–1928), который окончил Киевский университет, ходил в народ, занимался революционной деятельностью. Зибер, несмотря на свою обычную осторожность, стал деятельным сотрудником этого заграничного издания и поместил в нем ряд статей и рецензий, часто за подписью «П. С.». В № 41 за 1882 г. вышла рецензия на книгу В. В. (В. П. Воронцова) «Судьбы капитализма в России». В газете также публиковались его рецензии на книги Г. Щербачева «Настоящее положение России», Джорджа «Прогресс и бедность». В письме Аксельроду от 5 августа 1881 г. Зибер подробно разбирает свое несогласие с основными положениями Джорджа: «Автор доказывает своею новою теорией лишь то, что раз Америка открыта, ее нельзя открыть вновь даже и в самой Америке»[22]22
   Архив Международного института социальной истории в Амстердаме (International Institute of Social History). Aksel’rod. 45a. Ziber. Письмо Н. И. Зибера П. Б. Аксельроду от 5 августа 1881 г. (https://search.socialhistory.org).


[Закрыть]. Редкий случай – Зибер откликнулся на предложение публиковаться в швейцарском издании. Возможно, ему импонировала его относительная умеренность во взглядах, за которой, как оказалось впоследствии, стоял и определенный умысел тех, кто давал на него средства. Получается, что всегда осторожный Зибер участвовал в «фейковом» независимом журнале.

В швейцарский период Зибер активно публикуется, и, по всей видимости, это было его основным заработком. Мы не так много знаем о том, как складывались его отношения с издателями, но сведения на основании редких архивных находок свидетельствуют, что отношения эти требовали постоянного напряжения и напоминаний, а также были связаны с взаимным непониманием автора и издателей.

О своей книге «Очерки первобытной экономической культуры», изданной Солдатенковым в 1883 г., Зибер пишет в письме Аксельроду в декабре 1881 г.: «Печатание моей работы по неизвестной мне причине замедляется. Все шло хорошо, скоро нашел издателя, но вот уже два месяца, как ни слуху ни духу, ни даже ответа на мои запросы. На днях, впрочем, надеюсь разрешить это чисто российское недоразумение»[23]23
   Там же.


[Закрыть]. Чупров по доверенности ведет дела Зибера по изданию книги. Из договоренности с издательством мы знаем, что книга печаталась тиражом 1200 экземпляров с вознаграждением для автора 75 руб. за печатный лист[24]24
   Центральный Государственный архив г. Москвы (далее – ЦГА). Ф. 2244 (А. И. Чупров), оп. 1, д. 3070.


[Закрыть]. Всего автор получил 1350 руб.: 6 апреля 1882 г. – 300 руб., 21 октября – 200 руб., 16 ноября – 250 руб., 25 марта 1883 г. – 600 руб. Есть основания полагать, что минимальный гонорар в журналах мог начинаться с этого уровня, то есть с 75 руб., и доходить до 200–250 руб. за печатный лист[25]25
   М. Е. Салтыков-Щедрин как редактор «Отечественных записок» старался даже новым авторам платить 200 руб. за печатный лист (Кривенко, 1891).


[Закрыть].

С одной стороны, редакторы вовлекали авторов, с другой – авторы после согласия сотрудничать зависели от редакторов. Зибер не может воздержаться от сетований на то, как он беспомощен во взаимодействии с редакторами, на то, насколько их представления о нравственных понятиях различаются:

Вообще тяжело вести дела с нашими типографиями, журналами и т. д., которые отрицают за автором всякие человеческие права. Вот, например, мой Рикардо печатался три года… теперь я от чужих людей узнаю, что он уже месяца три как вышел в свет. После этого пишу Антоновичу, чтобы тот прислал мне несколько экземпляров[26]26
   ЦГА г. Москвы. Ф. 2244 (А. И. Чупров), оп. 1, д. 1551. Письмо Н. И. Зибера А. И. Чупрову от 24 января 1883 г.


[Закрыть].

Дискурс, который предлагал сам Зибер, отражал независимый, критический взгляд ученого, хорошо разбирающегося в современной экономической теории, в частности в классической политической экономии и марксизме. Он рассматривал и текущие вопросы с целью растолковать и интерпретировать их с позиций передовых для того времени подходов, и в этом смысле кроме чисто академической во многих публикациях Зибера возникали просвещенческая, полемическая и критическая функции. Это соответствовало идеалам космополитичной интеллигенции того времени. Вместе с тем реальность политизировала эту деятельность Зибера, и он сознательно или помимо своей воли оказался вовлеченным как в так называемый украинский вопрос, так и в революционную борьбу.