Текст бизнес-книги "Религия и экономика. Труд, собственность, богатство"

Автор книги: Татьяна Коваль

Раздел: Экономика, Бизнес-книги

Татьяна Борисовна Коваль
Религия и экономика. Труд, собственность, богатство

© Коваль Т.Б., 2014

© Оформление. Издательский дом Высшей школы экономики, 2014

Введение

На первый взгляд может показаться, что религия и экономика мало соприкасаются друг с другом. Ведь экономика погружена в заботы об устроении земной жизни, ее интересует «сущее», реальное и материальное, а религия сосредоточена на небесном, божественном, трактуя о «должном», нравственных идеалах и высших духовных ценностях. Но посмотрите внимательнее и вы обнаружите теснейшую связь между этими двумя направлениями человеческой деятельности. Вам откроется, что на протяжении всей истории религия оказывала глубокое воздействие на экономическое поведение, определяла мотивацию и этику труда, отношение к социальному и имущественному неравенству, собственности и богатству. Другими словами, задавала вектор развития как духовной, так и материальной культуры, а также определяла (и во многом продолжает определять) облик различных цивилизаций.

Религиозное, философское и этическое осмысление социально-экономических проблем прослеживается в самых древних памятниках письменности Шумера и Египта, Индии и Китая, содержится в священных текстах, сочинениях античных и средневековых авторов, не говоря уже о мыслителях нового и новейшего времени. Человечество постоянно задавало себе вопрос, поставленный библейским Екклезиастом: «Что пользы человеку от всех трудов его, которыми он трудится под солнцем?» (Еккл. 1:3). Ради чего трудится человек? Только ли из-за необходимости физического выживания? И что есть сам труд – цель или средство, наказание или призвание, проклятие или благо? Пожалуй, еще более сложны вопросы, связанные с бедностью и богатством. Мудрый Платон называл их неразлучной парой нищенки Пении и изобильного Пороса[1]1
  Платон. Пир // Собр. соч. в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1993. (Философ, наследие). С. 13.


[Закрыть]. Действительно, проходят века, а разрыв в жизненном уровне не только не уменьшается, но даже растет. В Декларации тысячелетия ООН, принятой в 2000 г., отмечались небывалые масштабы социальной и имущественной дифференциации. В качестве первоочередных задач выдвигали преодоление нищеты, сокращение вдвое доли населения, имеющего доход менее 1 долл. США в день, и повышение уровня жизни наиболее отсталых стран и народов[2]2
  Декларация тысячелетия Организации Объединенных Наций. http:// www.un.org/russian/documen/declarat/summitdecl.htm


[Закрыть].

Для современной России вопросы, связанные с бедностью и богатством, приобрели особый смысл и значение. Разрыв в доходах в нашей стране значительно выше, чем в большинстве стран мира. В Аналитическом докладе «Бедность и неравенство в современной России», подготовленном Институтом социологии в 2013 г., отмечалось, что, несмотря на успехи государственной политики в области борьбы с бедностью, в результате которой за последние десять лет доля бедных сократилась вдвое (с 66 до 30 % всего населения страны), проблема остается крайне острой. «Как в 2003 г., так и в 2013 г. 20 % россиян вели образ жизни, который позволяет охарактеризовать их как бедных, хотя доходы их были выше прожиточного минимума. При этом очень опасным является то, что минимум 4 % населения, т. е. около 6 млн человек, образуют группу глубокой и застойной бедности. Кроме того, положение тех, кто остался (или стал в последнее время) бедным, в период 2003–2013 гг. относительно ухудшилось. Это касается не только отношения к ним со стороны общества, но и возможностей удовлетворения ими своих базовых потребностей»[3]3
  Российская академия наук. Институт социологии. Аналитический доклад «Бедность и неравенство в современной России. 10 лет спустя». М.: 2013. Электронная версия. http://www.poisknews.ru/phpp/files/core/contentfile/contentfile/02/84/ aO/full.pdf


[Закрыть].

В то же время, по данным Форбс, Россия занимает четвертое место в мире по количеству ультрабогатых семей с состоянием свыше 100 млн долларов. Семь сотен семей контролируют более трети всего богатства страны[4]4
  См.: http://www.forbes.ru/sobytiya/82724-bcg-rossiiskie-millionery-kontroliruyut-70-bogatstva-strany.


[Закрыть].

Религиозные лидеры различных конфессий и главы церквей не остаются в стороне от этих проблем. Так, например, они активно обсуждали причины мирового экономического кризиса. По их единодушному мнению, одна из главных причин сбоя в экономике связана с ее отрывом от этики. По словам Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, из кризиса нужно выводить не столько экономику, сколько человеческие души[5]5
  Патриарх Кирилл. Речь на пасхальном приеме в МИД РФ. Интерфакс 23 апреля 2009 г. http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=29921


[Закрыть].

О собственности и богатстве как нравственных категориях говорил и глава католического мира папа Бенедикт XVI. Он уже давно высказывал мысль, что экономика и этика должны не исключать, а дополнять друг друга, не теряя при этом своей автономности[6]6
  Кардинал Й. Ратцингер. Рыночная экономика и этика. Доклад на симпозиуме «Церковь и экономика в ответственности за будущее мировой экономики» 1985 г. http://www.benediktxvi.ru/index.php?id=1850&option=com_content&task=view


[Закрыть]. Папа Франциск, избранный в марте 2013 г., развивает «богословие любви», видя в каждом бедном человеке страждущего Христа. Его идеал это «бедная церковь для бедных», а не корпорация благополучных церковных чиновников. И он деятельно перестраивает ее на основе солидарности с бедняками. Наверное, человечество только бы выиграло от одухотворения хозяйственно-экономической жизни и развития в ней нравственного измерения. Хотя мир, погруженный в добывание хлеба насущного, с трудом воспринимает подобные проповеди.

Вместе с тем очевидно, что в целом роль религии в современном обществе возрастает. Можно, видимо, согласиться с мнением С. Хантингтона о том, что в ближайшей перспективе облик мира будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций, которые «несхожи по своей истории, языку, культуре, традициям и, что самое важное, – религии»[7]7
  Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. № 1. С. 34, 40.


[Закрыть].

Поэтому, на наш взгляд, необходимо рассмотреть представления различных религий о социально-экономической деятельности. Отметим, что религиозные мыслители занимались не экономическими и не юридическими аспектами собственности, а ее «человеческим» измерением. Основное внимание было сосредоточено на личности собственника, мотивации его поведения, его мыслях и чувствах. При таком подходе собственность трактовалась предельно широко – как ныне забытое понятие «собь», которое есть в словаре В. Даля. Оно обозначает любое личное достояние, имущество, всякое добро и богатство[8]8
  Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Т. 4. М.: Изд. группа «Прогресс», Универе, 1994. С. 342.


[Закрыть].

С одной стороны, в этических системах разных религий можно найти немало общего, и нравственные принципы, касающиеся труда, собственности и богатства, во многом совпадают. Так, повсюду можно найти:

– признание труда важнейшей добродетелью;

– приоритет духовных благ над материальными;

– осуждение сребролюбия, жадности и скаредности;

– восхваление милосердия и благотворительности;

– запрет на воровство и грабеж;

– осуждение обмана и мошенничества.

Почти универсальной можно считать идею о воздаянии за праведное поведение (как бы различно оно ни представлялось) на этом и (или) на том свете.

С другой стороны, обоснование этих принципов определяется всем комплексом вероучительных постулатов, которые принципиально различаются в разных религиозных системах. В результате «внешне тождественное не всегда является таковым на глубине, по скрытой своей сути», – справедливо пишет В.Н. Топоров, замечая, что и «различное по внешности нередко вводит в заблуждение», так как при определенных условиях оказывается тождественным[9]9
  Топоров В.Н. Пространство культуры и встречи в нем // Восток – Запад. Исследования. Переводы. Публикации. М.: Наука, 1989. С. 8–9.


[Закрыть]. Так единодушное осуждение воровства могло иметь под собой различные основания. Если даосы, например, считали его своего рода духовной болезнью, разрушающей личность самого вора, то для индуиста это преступление влекло за собой тяжкие последствия в будущих перерождениях. В монотеистических религиях (иудаизме, христианстве и исламе) нравственный закон, в том числе и запрет на присвоение имущества ближнего, выводится из непосредственных велений Бога.

Рассмотреть общую логику каждого вероучения и выяснить, как она влияет на то или иное отношение к труду, собственности и богатству; определить общее и особенное в подходах к социально-экономическим вопросам различных религий мира; проанализировать современные церковные документы, посвященные экономике, – в этом и заключается цель данного научно-популярного издания, которое может быть использовано в качестве учебного пособия.

* * *

В зависимости от поставленной цели каждый исследователь предлагает свою классификацию религий и определяет последовательность их рассмотрения. Для нашей темы важно, во-первых, проследить историческую преемственность и развитие религиозной социальной мысли, а во-вторых, выявить общую логику в подходах к поставленной теме. Поэтому рассмотрим сначала архаические пласты религиозного сознания и духовное наследие древнейших цивилизаций Месопотамии и Египта, затем обратимся к учениям, созданным в эпоху осевого времени (термин К. Ясперса) в Китае, Индии, Древней Греции и Древнем Риме, и перейдем к анализу монотеистических религий – иудаизма, христианства и ислама. Стремясь сохранить общую историческую канву повествования, автор данной книги была вынуждена в ряде случаев включать в него «реликты», эволюция которых оборвалась. Однако – по мере возможности – развитие духовно-религиозных учений прослеживается с момента возникновения до сегодняшнего дня.

Глава 1
Архаическое общество

Мы, современные люди, связаны с архаическим обществом и древними цивилизациями незримыми, но прочными узами преемственности. Без них «наш мир немыслим ни в одном своем звене. Человечество и сегодня черпает из этого богатейшего источника. Создавая новое, оно невольно и с необходимостью обращается к его наследию»[10]10
  Древние цивилизации / под общ. ред. Г.М. Бонгард-Левина. М: Мысль, 1989. С. 6.


[Закрыть].

Давнее и далекое не исчезло, но сохраняется по сей день, хотя и в измененном виде. Речь идет не только о жизни современных «отсталых» народов, по сей день живущих охотой и собирательством, и не только о реликтах первобытности, например, кровной мести, еще встречающейся в Южной Италии, Албании, арабских странах, на Кавказе и в других местах. Главное заключается в том, что архаические представления и инстинкты есть в каждом из нас. Они горячат кровь современных любителей сафари не в меньшей степени, чем и первобытных охотников, захватывают рыболовов и грибников, скрываются в спортивных единоборствах мужчин и прихорашиваний женщин. При этом архаика может обернуться и своим страшным ликом в разбушевавшейся толпе или агрессивно настроенной группе, жаждущей ощутить свое кровное родство и защитить «своих» путем истребления «чужих».

Изучая эту проблему, выдающийся швейцарский ученый К.Г. Юнг (1875–1961) говорил о так называемом коллективном бессознательному той глубинной основе человеческой психики, в которой коренятся архаические инстинкты, реакции и представления. Эти «останки древностей», сконцентрированный опыт многих и многих прежних поколений, наследуется, по его мнению, биологически, подобно инстинкту птиц к гнездованию[11]11
  Юнг К.Г. Человек и его символы / пер. с нем. М.: Серебряные нити, 1997. С. 66.


[Закрыть].

Сейчас в науке считается непреложным фактом, что «современный человек, сколь бы он ни отличался от человека первобытного, продолжает нести в себе архаическое наследие, и ему не дано изжить его полностью»[12]12
  Хачатурян В.М. «Вторая жизнь» архаики: архаизующие тенденции в цивилизационном процессе. М.: Academia, 2009. С. 15


[Закрыть].

В истории не раз случалось так, что в периоды разного рода кризисов, социальных катаклизмов и трансформаций архаика получала новый импульс, выходя на поверхность общественной жизни. Так и сегодня во многих странах наблюдается «ренессанс архаики», проявляющийся в искусстве, молодежной субкультуре, массовом сознании. Тысячи людей обращаются так же, как и их далекие предки, к знахаркам и колдунам, носят амулеты и обереги, прибегают к магическим действиям, стремясь «снять порчу» или «венец безбрачия». Древний шаманизм претендует ныне на официальное признание и в качестве альтернативной медицины, и в качестве национальной религии ряда народов, в том числе Севера России. Растет интерес к неоязычеству. Особенность современной ситуации состоит, пожалуй, в том, что «воскрешение архаического начала происходит в контексте “индустриально-компьютерной повседневности”, небывалого триумфа материалистическо-научно-технологического мировоззрения»[13]13
  Хачатурян В.М. Диалог с архаикой // Цивилизации. Вып. 7. М.: Наука, 2006. С. 230.


[Закрыть].

* * *

О жизни архаических, или, иначе, первобытных, обществ, не знавших письменности и поэтому не оставивших нам письменных источников, судить очень трудно. До сих пор не утихают споры о том, когда и как появился древнейший человек и – соответственно – первобытное общество. Согласно последним данным, первая популяция людей сформировалась на территории современных Эфиопии и Кении 2,4 млн лет назад или даже ранее[14]14
  Зубов А.А. Становление и первоначальное расселение рода Homo. СПб.: Алетейя, 2011. С. 6.


[Закрыть]. Закончилась первобытная эпоха около 5–6 тыс. лет назад, когда стали появляться первые цивилизации. (В Азии и Африке это произошло около 4 тыс. лет до н. э., в Америке – в 1 тыс. лет н. э., в других частях света еще позднее.)

Сейчас для научной реконструкции первобытности широко используются как археологические, палеоантропологические и этнологические материалы, так и данные геологии и палеографии, археозоологии и археоботаники, физики и химии, палеолингвистики и информатики. Каждая из этих дисциплин по-своему освещает жизнь наших далеких предков. И если археология, например, дает возможность реконструировать материальную культуру, то этнология проливает некоторый свет на их духовно-религиозные представления. В этом она опирается на изучение так называемых отсталых народов. Оно началось еще в середине XIX в. Изумленному взору ученых и путешественников впервые открылась жизнь аборигенов Австралии и Океании, африканских племен, индейцев Южной Америки, не знавших земледелия и скотоводства. Эти племена жили охотой и собирательством и использовали орудия труда из камня и дерева. Многие ученые, находясь под влиянием эволюционизма Ч. Дарвина и Г. Спенсера, полагали, что все общества проходят один и тот же путь развития. Значит, считали они, жизнь «отсталых народов» не просто похожа, но аналогична первобытной. «Живыми ископаемыми» называл эти народы крупнейший английский ученый-эволюционист, признанный классик этнографии Эдуард Бернетт Тайлор (1832–1917). По его словам, «первобытное состояние соответствует состоянию современных нам диких племен»[15]15
  Тайлор Э.Б. Первобытная культура / пер. с англ. М.: Политиздат, 1989. С. 31.


[Закрыть].

В XX в. наука отказалась от таких прямых аналогий. Так, видный советский этнограф С.А. Токарев подчеркивал, что «культуры современных народов, даже самых отсталых, далеки от подлинной первобытности, и это надо сказать и об их верованиях: какими бы архаичными они ни были, они уже прошли большой исторический путь развития»[16]16
  Токарев С.А. Ранние формы религии. М.: Политиздат, 1990. С. 24.


[Закрыть]. Таким образом, полностью представить себе духовно-религиозную жизнь первобытности невозможно. Если «вещный мир культуры реконструируется археологически, духовный остается до сих пор на уровне более или менее правдоподобных философских разработок»[17]17
  Алексеев В.П., Першиц А.И. История первобытного общества. М.: Астрель, 2007. С. 24. (Академик В.П. Алексеев в течение многих лет возглавлял Ин-т археологии АН СССР. – Здесь и далее примеч. авт.)


[Закрыть].

Если исследователи XIX – начала XX в. не сомневались, что древние люди занимали «среднее место между жизнью животных и цивилизованной жизнью»[18]18
  Тайлор Э.Б. Указ. соч. С. 43.


[Закрыть], то теперь многие палеоантропологи убеждены, что наши далекие предки были значительно более интеллектуально развиты, чем современные отсталые народы. Ведь открытия древних, оставленные потомкам, были поистине великими, а технические изобретения свидетельствовали о незаурядных творческих способностях. Им приходилось новаторски осваивать мир, созидать то, чего еще никогда не было, т. е. всю материальную и духовную культуру.

С этим связан и вопрос о времени возникновения религии. Долгое время считалось, что религия возникает далеко не сразу и что в течение многих тысячелетий древние люди из-за своей якобы примитивности вообще не имели никаких религиозных представлений. Сейчас доказано, что начатки религии, представления о посмертном существовании и, возможно, бессмертии души, сложный погребальный ритуал и развитый культ предков, а также поклонение светилам и Солнцу были даже у неандертальцев, если не у более древних homo habilis и homo erectus[19]19
  Homo habilis жил примерно 2–2,5 млн лет назад, homo erectus – 1,8–2 млн лет назад; неандертальцы появились примерно 250–350 тыс. лет назад, а исчезли около 35 тыс. лет назад.


[Закрыть]. Что уж говорить о человеке современного вида – homo sapines, который, появившись примерно 40-100 тыс. лет назад, в эпоху верхнего палеолита, изобрел лук и стрелы, рыболовные сети и гарпуны, прекрасно умел охотиться и готовить на огне пищу, а также стал великим художником, о чем свидетельствуют оставленные им рисунки в пещерах Испании, Франции и других стран.

Таким образом, можно сказать, что то, что мы называем первобытностью, – не синоним убожества и примитивности. Кроме того, уровень технологических достижений не тождественен уровню духовного развития. Уже на самых ранних стадиях общественного развития обнаруживаются довольно сложные религиозные представления. В нашу задачу не входит полное исследование первобытной религиозности. Отметим лишь те ее стороны, которые имеют непосредственное отношение к хозяйственной этике.

До сих пор в научной и учебной литературе бытует унаследованное с XIX в. представление, что главными формами и элементами первобытной религии были анимизм, тотемизм, фетишизм, а также шаманизм и магия. Причем многие спорили, какая из них является самой ранней, предполагая, что из самых примитивных верований развиваются более сложные. То есть речь шла о неком первоначальном примитивном веровании, может быть, неком заблуждении, на основе которого с течением времени возникают элементы первобытной религии, а затем, развиваясь, они приводят к вере во многих богов (политеизму), которая в конце концов превращается в веру в единого Бога (монотеизм). В свою очередь вера должна исчерпать себя, и все завершится торжеством Разума и победой материалистической науки над религией. Так считалось, в частности, в советской науке, которая была призвана разоблачать религиозные заблуждения. В действительности же, как считает большинство современных отечественных и зарубежных ученых, выделять эти элементы можно лишь с долей большой условности, поскольку они тесно переплетены между собой и являются разными аспектами некого единого комплекса древнейших религиозных представлений. Тем не менее, чтобы общая картина первобытной религиозности была более ясной, кратко расскажем о каждом из них.

Анимизм (от anima, animus – душа и дух соответственно) представляет собой веру в разного рода духов – природы, гор и ветров, животных, деревьев и растений, а также умерших людей. Эти сверхъестественные сущности управляют космическими и природными процессами, определяют события, влияют на человека и в его земной жизни, и за гробом. По мнению Э.Б. Тайлора, анимизм составляет необходимый для всякой религии минимум, а в своем полном развитии включает верования в управляющие божества и подчиненных им духов, в душу и в будущую жизнь.

Другим важным элементом был тотемизм, устанавливающий связь рода или племени с «тотемом»[20]20
  Слово «тотем» было введено в научный оборот этнографами из языка одного из североамериканских племен. Это слово обозначало название животного, которому был посвящен особый культ и с которым племя считало себя связанным узами родства.


[Закрыть], чаще всего каким-либо животным и реже – с растением. Считалось, что священное животное (у каждого рода и племени свое) в прошлом соединилось с женщиной, от которой родился первопредок рода. Характерно при этом, что речь, как правило, шла не о физическом, а мистическом родстве с тотемным животным, с его особыми качествами (быстротой реакции, ловкостью, храбростью и т. д.), которыми его наделила некая сверхъестественная сущность, воплощающая в себе идею этого животного.

Фетишизм возник из убеждения в том, что некоторые предметы могут обрести сверхъестественные качества. Это и разного рода обереги, амулеты, талисманы, и природные объекты (например, камни, небесные светила, реки, деревья и животные), в которых пребывали духи. Фетишами бывают и орудия охоты, а также орудия земледельческого и ремесленного труда. Они как бы имеют свою вторую, скрытую сущность, от которой зависит успех или неуспех в хозяйственно-экономической деятельности. С ними нужно обращаться крайне бережно и уважительно, содержать в порядке и хранить в надлежащем месте. За оказанную помощь фетиш благодарили, но если он не помогал, то его наказывали. Иногда, чтобы побудить фетиш к действию, его устрашали. Некоторые африканские племена, обращаясь к фетишу с просьбой, вбивают в него гвозди.

У многих племен по всему земному шару существовало представление об орудиях труда как живых существах, которые как бы погружены в спячку. Тем не менее в них поддерживается своя потаенная могучая жизнь. Она способна проявляться как пассивно – своим сопротивлением, так и активно – помогать или вредить человеку. Кроме того, все открытия и изобретения, сделанные человечеством, часто обрастали мифами и наделялись сакральными символическими значениями, а все виды труда обретали духов или богов-покровителей.

Анимизм и тотемизм во многом определяли особое поведение первобытных охотников. Мирча Элиаде называет его мистической солидарностью с животными[21]21
  Элиаде М. История веры и религиозных идей: в 3 т. Т. 1. М.: Академический проект, 2009. С. 17.


[Закрыть]. Это можно считать своего рода основным принципом этики труда в охотничьих обществах.

По мнению этого выдающегося ученого, в древности бытовали такие же представления о родстве между человеком и животным, как и у современных охотничьих народов. Человек может обернуться зверем, а души умерших могут переходить в тело животных. Животных охраняет их бог – Владыка диких зверей. Он защищает и жертву, и охотника, который вынужден убить зверя, чтобы выжить самому.

Во-первых, Владыка диких зверей смотрел, чтобы охотник убивал только для пропитания и чтобы мясо не пропадало зря.

Во-вторых, охотники заботились о том, чтобы зверь смог обрести новое рождение. Они верили, что на кости и череп, специально захороненные или выставленные на высоких местах, Владыка зверей нарастит новую плоть. Иногда ему предлагались в качестве жертвоприношения куски убитого животного. По верованиям некоторых народов, душа убитого зверя отсылается в его духовный дом.

Высказывается и другое предположение, в соответствии с которым охота на огромных животных – мамонта или медведя – была связана с религиозными верованиями, а не с желанием добыть как можно больше мяса. Действительно, небольшая община в 10–15 человек не могла бы его съесть до того, как оно испортилось, да и рядом было много более доступной дичи. Такое мясо нужно было для ритуала. Эти огромные и мощные животные считались символами могущества божества. Так и современные пигмеи считают, что слон – воплощение Высшего бога, и, убивая его, извиняются, а затем с глубоким благоговением съедают мясо. Смысл в том, чтобы усвоив частицу божества, проникнуться его природой, стать ближе к нему. Может быть, так думали и древние охотники на мамонтов и медведей.

На основе веры в духов, которая присуща вообще всем религиям и верованиям, возникла особая магическая практика взаимодействия с ними.

Магия основана на представлении, что человек может заставить богов и духов служить себе. Магия и есть, собственно, система действий, направленных на подчинение себе духов. Обратим внимание на «внеморальный» характер магизма. Главное для него состояло в достижении цели, а не в выборе средств. Разграничение черной и белой магий достаточно условно, поскольку магические обряды и заговоры всегда служат своего рода средствами принуждения: невидимые силы вынуждены им подчиниться. О «гордом самодовольстве» мага, который навязывает духам свою волю, писал крупнейший английский ученый Дж. Фрезер (1854–1941), обращая внимание на «надменное обращение мага с высшими силами» и его «бесстыдное притязание на влияние, подобное их влиянию» на мир и жизнь[22]22
  Фрезер Д. Золотая ветвь / пер. с англ. М.: Политиздат, 1980. С. 77.


[Закрыть].

Магия преследовала в первую очередь чисто практические цели. Среди разных ее видов – военной, любовной, вредоносной, предохранительной, лечебной, метеорологической – важнейшую роль играла так называемая промысловая магия. Ее точнее можно было бы назвать экономической, или хозяйственной. Она была направлена на то, чтобы с помощью духов добиться успехов в охоте, рыболовстве, для получения хорошего урожая, приумножение стад и т. д. Другими словами, главная ее задача состояла в обеспечении соплеменников необходимыми жизненными благами. Чаще всего магия применялась в тех отраслях хозяйства, которые были связаны с определенным риском, как, например, при ловле акул, а не вообще в рыболовстве. Или в тех случаях, когда не было уверенности в получении урожая определенных культур, например, при возделывании ямса и таро.

С промысловой магией у многих народов были связаны представления о духах и божествах как покровителях того или иного рода хозяйственной деятельности. Интересно, что магические приемы у различных народов часто совпадают. Так, например, охотники всех стран и народов кладут определенные предметы на след зверя, чтобы остановить его.

Издревле существовали и до сих пор встречаются особые магические техники общения с духами, которые связаны с экстатическими состояниями. Их практикуют особые люди – шаманы.

Шаманом мог стать далеко не каждый. Считалось, что духи сами определяют избранника, который призван стать связующим звеном между видимым и невидимым мирами. В главные обязанности шамана входило установление хороших отношений с добрыми духами и защита от злых духов. Шаман общался с дружественными ему духами, просил их о помощи, особенно при природных катаклизмах, засухе или наводнениях, вел с ними переговоры о здоровье, жизни и благополучии членов племени, их удаче на охоте и о других хозяйственных делах.

Для нашей темы важно отметить, что исключительные способности шамана не давали ему материальных преимуществ. «Хотя шаман и является весьма почтенным членом своего коллектива, он, как правило, не отличается от своих соплеменников ни зажиточностью, ни властными возможностями. Первые послереволюционные переписи установили, что шаманы обычно являются бедняками». Это было характерно для большинства народов Сибири и Европейского Севера России, отмечает известный отечественный историк и религиовед А.Б. Зубов. «Часто шаману вовсе ничего не дают за его “услуги”, или плата является чисто символической. Как правило, живя в бедности, в системе натурального хозяйства, соплеменники шамана не могут изыскать средства для должной компенсации. Но, помимо всего прочего, люди, кажется, убеждены, что шаман обязан их обслуживать, что шаманство не столько профессия, сколько призвание и мастерство»[23]23
  Зубов А.Б. История религии. Доисторические и внеисторические религии. М.: МГИМО-Университет, 2006. С. 367.


[Закрыть]. Поэтому часто шаманское звание принималось не с радостью, а с тяжелым чувством и ответственностью.

Соотношение магии, стремящейся к подчинению богов и духов человеческой воле, и религии, основанной на преклонении перед богами и желании угодить им, представляет собой очень сложную проблему. Многие ученые XIX – первой половины XX в. полагали, что магия предшествует религии. По мнению одного из классиков религиоведения А. Бергсона, магия изначально укоренена в человеке, являясь «лишь экстериоризацией желания, которым наполнено его сердце»[24]24
  Бергсон А. Два источника морали и религии / пер. с фр. А.Б. Гофмана. М., 1994. С. 180.


[Закрыть].

Среди религиозных философов и богословов, напротив, преобладала точка зрения, согласно которой изначально существовала вера в единое Верховное божество, которая предшествовала магизму и идолопоклонству. Однако постепенно люди теряли связь с ним и, даже зная и помня о его существовании, как бы «выносили за скобки» это знание. Это привело к торжеству магизма и поклонению идолам. Эта теория называется «прамонотеистической», т. е. предшествующей монотеизму – вере в единого Бога Творца. Ее сторонники считают, что в самых разных верованиях, в том числе современных отсталых народов, можно найти следы этой древнейшей веры в единого Бога. Действительно, этнологические исследования подтверждают это. Впрочем, эта вера нередко скрывается от посторонних, тем более чужаков. Иногда она составляла тайное учение, доступное только посвященным членам племени.

Возможно, более близки к истине те ученые, которые, как, например, известный отечественный религиовед А.Б. Зубов, считают, что вера в единого Бога, какие бы формы она ни принимала, существует с того момента, с какого существует само человечество. Однако эта вера не предшествовала магизму и всему связанному с ним комплексу анимистических, фетишистских и тотемистских представлений, а сосуществовала с ними. Это сосуществование было наполнено глубоким противоречием. Ведь подлинная религия, в которой всегда есть почитание Божественного, преклонение перед высшими силами, благоговейный трепет перед святыней, – все это по своим духовным устремлениям противоположно магии. Но магия на протяжении всей человеческой истории не сдавала своих позиций, то отступая на второй план, то становясь ведущей силой в обществе.

* * *

Обычно выделяются два основных этапа в истории первобытного общества, первый из которых соответствует так называемому присваивающему типу хозяйства (охота, рыболовство и собирательство), а второй – производящему типу хозяйства, связанному с земледелием и скотоводством.

На первом этапе присваивающего хозяйства, который длился много тысячелетий, все немногочисленные блага, прежде всего пища, принадлежали всей общине. Каждый член общины имел равный с другими доступ к этим благам.

Труд был простой кооперацией, хотя, видимо, существовала половозрастная специализация. Мужчина был преимущественно охотником и рыболовом, а женщина занималась собирательством и домашним хозяйством. Полная зависимость от природных условий, удачи на охоте, примитивные орудия труда – все это позволяло выживать и, может быть, иногда даже более или менее сносно жить, но не накапливать избыточные блага. Судя по научным реконструкциям, в коллективной собственности находились промысловая территория, охотничьи загоны, рыболовные запруды, лодки, жилища и огонь. Возможно, что-то было и в личной собственности, как, например, украшения, одежда, шкуры для сна, трубки, луки со стрелами и т. п. Брать их без спросу не разрешалось. Это расценивалось как кража и сурово каралось. Часто после смерти хозяина его личные вещи наследовались близкими или погребались вместе с ним. Но наличие такой собственности не противоречило эгалитаризму ранних первобытных обществ.

Первобытное равенство проявлялось прежде всего в коллективной собственности на пищу, главным образом на охотничью добычу. Впрочем, это уравнительное распределение учитывало различия в потребностях людей разного возраста и физического состояния. При этом даже самый доблестный охотник, кормивший много сородичей, не имел права на больший или лучший кусок. У ряда племен он вообще не имел права на убитую им дичь и ел только то, что добыли другие. Но, несмотря на многообразие вариантов деления, все они преследовали одну цель – обеспечить всех членов общины необходимым. Каждый мог взять столько, сколько ему было нужно для пропитания, независимо от того, участвовал ли он в охоте или нет. Как отмечает А.А. Сусоколов, «удачливый охотник, утаивший часть добычи от нуждающегося родственника, подвергался обструкции и мог быть изгнан из общины, что зачастую практически равнялось смерти»[25]25
  Сусоколов А.А. Культура и обмен. Введение в экономическую антропологию. М.: Русская панорама, 2006. С. 85.


[Закрыть]. На этой основе формировалось представление о щедрости как важнейшем качестве человека. И древнее общество строго следило за тем, чтобы эта норма соблюдалась.

Вообще все нормы и правила, в том числе разделения труда, сотрудничества, распределения благ, взаимозащиты, брачно-семейной жизни, – все это строго соблюдалось. Такие правила представляли собой одновременно и мораль, и этикет, и закон, и религиозные предписания, закрепленные в мифах.

Конечно, в экстремальных условиях община шла на жесткие меры, без которых могла бы погибнуть. И тогда те, от кого зависело выживание всей общины, получали последние куски, а иждивенцы оставались голодными, в ряде случаев практиковалось убийство детей и стариков.