Текст бизнес-книги "Невидимая рука. Экономическая мысль вчера и сегодня"

Автор книги: Ульрих ван Зунтум

Раздел: Экономика, Бизнес-книги

Реализация концепции чикагской школы привела бы к ликвидации всех законодательных норм, ограничивающих доступ на рынок. Например, это касалось бы частично нелепых предписаний, которые до сегодняшнего дня продолжают сдерживать конкуренцию в ремесленном производстве. Так, домовладельцу разрешено самому – после частичной либерализации в этой сфере – наклеивать грубоволокнистые обои, однако для работы с рисунчатыми обоями ему потребуется обратиться в зарегистрированную фирму с лицензией. До сих пор подобные ограничения в предоставлении услуг, для которых нет никаких разумных оснований, существуют не только применительно к водохозяйственным предприятиям, но и к нотариусам.

Кроме того, пришлось бы позаботиться о том, чтобы устранить таможенные или другие протекционистские меры, дискриминирующие зарубежных конкурентов. И разумеется, само государство также должно было бы отказаться от роли монополиста, как это долгое время было в Германии, например, в случае с почтой и железнодорожным транспортом и как это и сегодня имеет место во многих странах.

В результате теория конкуренции вновь вспомнила о многих из тех выводов, к которым в свое время пришел Адам Смит. Главные представители чикагской школы были также убежденными либералами, в первую очередь Джордж Стиглер (1911–1991), лауреат Нобелевской премии по экономике 1982 г. Действительно, есть много примеров того, как когда-то казавшиеся несокрушимыми монополии были вынуждены сдать свои позиции с приходом на рынок «новичков». Один из таких примером касается успешной конкуренции с IBM компаний Apple и Microsoft, которые поначалу размещались в помещениях размером не больше гаража на два автомобиля. Но и другие гиганты, как General Motors, AEG или Coca Cola, под давлением новых конкурентов в конечном итоге утратили свое господствующее положение на рынке, а то и вовсе были вынуждены с него уйти.

Примеры монополий, которые смогли длительное время сохранять свое влияние, найти значительно сложнее. Если же таковые и есть, то большинство из них относятся к тем случаям, когда само государство ограничивает конкурентам доступ на рынок. В качестве таковых можно назвать спичечную монополию Ивара Крейгера 1926 г. или германскую почтовую монополию, которой вначале владели князья фон Турн-и-Таксис и которая без каких-либо изменений просуществовала вплоть до 1989 г. И по сегодняшний день почта в Германии наделена единоличным правом доставки простых писем.

В отношении почты и железных дорог их монопольное положение долгое время оправдывали ссылками на то, что речь в этих случаях идет о естественных монополиях, которые в принципе не допускают разумной конкуренции. О естественной монополии говорят, когда обслуживание всего рынка с наименьшими издержками может быть обеспечено одним-единственным предприятием. Только представим себе, что на одном маршруте, скажем между Сан-Франциско и Нью-Йорком, друг с другом конкурируют несколько железнодорожных линий. Вероятнее всего, они не будут полностью загружены, что приведет к расточительному использованию избыточных производственных мощностей. В конце концов под давлением конкуренции останется только одна железнодорожная компания, в то время как остальные должны будут уйти с рынка. На основе такого рода рассуждений делали вывод о том, что государству будет более выгодно с самого начала разрешить только одному предприятию выступать в роли перевозчика. На практике в большинстве случаев это выглядело таким образом, что само государства брало на себя обязанности железнодорожного предприятия, чтобы в том числе иметь возможность получать от этой деятельности монопольные прибыли. Так, например, Государственные железные дороги Германии вплоть до начала 1930-х годов приносили государству такую большую прибыль, что за ее счет была выплачена бóльшая часть репараций по итогам Первой мировой войны.

Однако по прошествии времени выяснилось, что этот путь чрезвычайно опасен. Не в последнюю очередь опять-таки по причине технического прогресса. Так, уже достаточно скоро железнодорожному транспорту пришлось вступить в конкурентную борьбу с автомобильным, а еще позже – с авиационным транспортом. В этом случае принято говорить о так называемой замещающей конкуренции, которая может создать большие проблемы и для естественных монополий. Ведь, по сути, почти нет никакой разницы, потеряет ли государственная монополия своих клиентов в пользу конкурирующим с ней железнодорожным предприятием, эксплуатирующим параллельно пролегающую железнодорожную линию, или в результате того, что они пересядут на альтернативные виды транспорта – автомобиль или самолет.

По этой причине Государственные железные дороги Германии становились все более убыточными, а их преемница – Германская федеральная железная дорога превратилась в чисто дотационное предприятие с двузначными миллиардными ежегодными убытками. Однако даже дотации – несмотря на рост конкуренции между другими видами транспорта – не смогли создать сколько-нибудь существенные стимулы развития для федеральных железных дорог, для внедрения на них более эффективных и ориентированных на интересы клиентов методов хозяйствования. Конкуренция при существующих государственных гарантиях компенсации убытков не является реальной конкуренцией.

Когда в конце 80-х годов постепенно к оказанию почтовых услуг стали допускать частные конкурирующие предприятия, немецкие потребители наконец смогли пробрести также мобильные телефоны и другие технические инновационные продукты, которые к тому времени стали обыденным явлением в США. До того времени пределом желания был голубой кнопочный телефон c кнопкой повторного набора номера. Также с большой осторожностью делались шаги, чтобы создать конкурентный рынок в сфере таких почтовых услуг, как доставка писем и бандеролей. Теперь уже государственные монополии должны были подумать о том, как не потерять слишком много клиентов.

Несмотря на все положительные результаты, либерализация естественных монополий, прежде всего в Европе, продолжает сталкиваться с препятствиями политического характера. Необходимо признать также, что существуют некоторые частные технические и экономические проблемы, которые мы не можем рассмотреть здесь каждую в отдельности. При этом в Европе больше доверяют законам и мерам государственного контроля, чем силе конкуренции. Затронутые этими мерами предприятия даже нередко оказываются в выигрыше. Под защитой законодательно разрешенных цен живется в большинстве случаев совсем неплохо, особенно тогда, когда можно избежать неудобной конкуренции. Время от времени они даже бесцеремонно требуют предоставления дотаций, чтобы компенсировать мнимые убытки вследствие законодательного регулирования цен. Так легко образуется настоящее болото бесхозяйственности, коррупции и бюрократизма, которое можно осушить лишь с помощью радикального открытия рынка для новых участников конкурентной борьбы.

Необходимо отметить, что этот рецепт чикагской школы вызывает споры не только среди экономистов. Видимо, вряд ли будет возможно полностью ликвидировать монополии, связанные с эксплуатацией централизованных систем, так что существование соответствующих надзорных органов в сфере ценообразования может оказаться необходимым. Но как велик был бы выигрыш уже от того, если бы антимонопольные ведомства с таким же усердием противодействовали государственным ограничениям конкуренции, с каким они борются против действительных или мнимых злоупотреблений рыночной властью в частном секторе. Однако прежде всего они должны осознать границы собственной способности делать правильные выводы, когда речь идет об определении цен, соответствующих требованиям рынка. Конкурентные цены невозможно ни стимулировать, ни вычислить, в конечном счете их можно определить только в процессе конкуренции.

Глава 3
Цены, издержки и прибыль

Почему кожа стоит дорого, а пластмасса дешево? Почему квартплата постоянно растет, а цена лэптопов становится все доступнее? На что ориентируются цены на подержанные автомобили или земельные участки? Этично ли продавать картину за 2 млн долл., если ты приобрел ее всего за 10 000 долл.?

Подобного рода вопросы люди задают себе с тех пор, как существуют меновая торговля и рынки. С них начинается изучение экономической науки. Говорят, что даже из попугая можно сделать хорошего экономиста, если научить его произносить только два слова – предложение и спрос. Хотя тут же можно задать дополнительный вопрос – от чего, в свою очередь, зависят предложение и спрос. Почему, например, не строят больше квартир, хотя существует очевидная большая потребность в дополнительном жилье? Почему автомобилестроительная промышленность не производит автомобили на солнечных батареях, хотя многие люди проявляют к ним интерес? И почему, с другой стороны, например, в Европе, производят столь много масла, что его нельзя продать и излишки даже приходится уничтожать?

Многие люди полагают, что причиной всему – происки темных сил. Широко распространено, например, мнение, что цены «устанавливают» предприниматели и что от потребителей в этом отношении ничего не зависит. Иногда даже утверждают, что предприниматели сознательно придерживают более качественные и доступные по цене продукты, чтобы самим не уронить цены. А если спрос на какой-то продукт увеличивается, то они используют это только для повышения цен, вместо того чтобы еще больше нарастить производство этого продукта. Такие утверждения, возможно, даже имеют под собой определенные основания, когда речь идет об отдельных монополистах. Однако в условиях господства конкуренции эти взаимосвязи необходимо оценивать несколько иначе.

Экономисты классической школы XIX столетия полагали, что в этом случае цена какого-либо блага в течение продолжительного времени должна всегда соответствовать издержкам на его производство, так как ее повышение вскоре привело бы к тому, что на рынке появились новые производители и цена на это благо соответственно снизилась. И напротив: при цене ниже издержек на единицу товара его длительное производство было бы нерентабельным, и потому оно было бы прекращено. При этом необходимо учитывать, что издержки на единицу товара всегда должны включать в себя определенную долю прибыли. Собственный капитал, используемый производителем, должен приносить, по крайней мере, процентный доход в размере среднего в его стране, а если помимо того предприниматель еще и сам работает на своем предприятии, то и, естественно, его вознаграждение за труд, так называемую заработную плату предпринимателя. Все иные «дополнительные прибыли», с точки зрения классиков, со временем ликвидируются в ходе конкуренции.

Спрос, согласно этой теории, в лучшем случае оказывает только краткосрочное воздействие на цены товаров. Так, например, в периоды увеличения числа погребений по причине эпидемий или войн происходил рост цен на черную ткань. То есть имеющееся предложение нельзя было соответствующим образом расширить за короткое время, что и порождало повышенный спрос. В случае длительного повышения спроса производство ткани было бы увеличено на соответствующую величину, так что цены, следуя классической точки зрения в конечном счете вновь должны были уменьшиться до размера издержек на единицу продукции.

Рис. 3.1. Классики полагали, что цена товара независимо от спроса всегда соответствует величине издержек (а). Только в отношении благ, имеющихся в ограниченном количестве, таких как земля, рост спроса также вызывает рост цены (б).

Правда, из этого правила было одно исключение, а именно блага, имеющиеся в ограниченном количестве. Самым важным примером этих так называемых редких благ является земля. Поскольку предложение земли невозможно расширить за счет дополнительного производства, растущий спрос на нее, очевидно, будет вызывать постоянное повышение цены, не увеличивая при этом предложение. Английский экономист Давид Рикардо (1772–1823), сам землевладелец и, вероятно, лучший теоретик классической политэкономии, видел в этом угрозу экономическому росту. Увеличение цены на землю, по его мнению, должно вызывать постоянное увеличение доли так называемой земельной ренты в общественном продукте, в результате чего непрерывно уменьшается размер предпринимательской прибыли и производственных инвестиций. Этот закон понижения нормы прибыли, однако, не получил подтверждения, прежде всего по той причине, что хотя земля является благом, имеющимся в ограниченном количестве, тем не менее технический прогресс позволяет постоянно увеличивать ее продуктивность. Поэтому в определенном смысле рост производительности предприятий всегда происходил более быстрыми темпами, чем увеличение земельной ренты.

Несмотря на это, и сегодня нередко можно слышать утверждения, что применительно к благам, имеющимся в ограниченном количестве, таким как земля, рынок не работает. Верно, что рост спроса на такие блага объективно приводит к непрерывному росту цен. Также и поэтому в большинстве стран арендная плата за жилые дома и квартиры растет быстрее, чем цены на большинство других товаров. Из этого факта нельзя, однако, делать вывод о провале рынка, напротив: именно рост рыночных цен предупреждает о продолжающемся сокращении земельных ресурсов, выполняя важную функцию обеспечения их наиболее производительного использования.

Такова была точка зрения большинства экономистов классической школы, которые применяли одновременно две разные теории цены: в случае обычных благ рост спроса вызывает увеличение производства товаров, при этом цена каждого из них в течение длительного времени остается неизменной и точно соответствует производственным издержкам. В случае не увеличиваемых благ, таких как земля или редкие произведения искусства, рост спроса, напротив, увеличивает только цену, поскольку предложение такого рода товаров не может быть расширено. Другие случаи, кроме этих двух крайних, классическая теория не предусматривала.

Как это часто бывает, истина и здесь находится где-то посередине, поскольку для большинства товаров издержки на единицу продукции вовсе не являются постоянной величиной, как полагали классики. Она в гораздо большей мере зависит от объема производства! А этот последний, в свою очередь, зависит от спроса на соответствующее благо. Поэтому предложение и спрос совместно участвуют в определении итоговой цены блага.

Рис. 3.2. Согласно Альфреду Маршаллу (1842–1924), предложение и спрос смыкаются подобно лезвиям ножниц и, таким образом, совместно определяют равновесные цену и объем производства.

Экономист кембриджской школы Альфред Маршалл однажды следующим образом выразил эту мысль: при образовании цены предложение и спрос смыкаются подобно двум лезвиям ножниц.

Графическое изображение теоремы «ножниц» Маршалла соответствует диаграмме цена – количество, в которой пользующееся спросом количество товара представлено в виде возрастающей функции цены, а предлагаемое количество товара – в виде убывающей функции. Точка пересечения двух кривых определяет равновесную цену. В данном случае предлагаемое количество товара равно количеству товара, на который предъявляется спрос, так что в результате все товары будут распроданы.

Иллюстрируемое возрастающей кривой предложения представление о том, что с увеличением производимого количества товара издержки на единицу продукции растут, на первый взгляд может показаться странным. Ведь на самом деле при росте объема производства, как правило, его можно организовать с меньшими затратами! Разве нет впечатляющих примеров, подтверждающих эту взаимосвязь, таких как, например, внедрение Генри Фордом конвейера в автомобильной промышленности? То есть, казалось бы, кривая предложения на графике Маршалла должна была бы идти вниз, а не вверх.

Действительно, в этих часто приводимых аргументах есть доля истины. С увеличением количества производимых товаров появляется возможность использовать машины и оборудование, которые при меньшем объеме продаж были бы нерентабельными. Издержки, связанные с этим оборудованием, при росте объема продаж распределяются между бóльшим количеством единиц товара, вследствие чего издержки на единицу продукции становятся тем меньше, чем больше товаров производится. Об этом законе массового производства особенно много писал американский экономист Джо Бэйн (1912–1991).

Однако преувеличивать значение этого закона не следует, поскольку при росте объема производства начинают проявляться другие экономические закономерности, действующие в прямо противоположном направлении. К ним в первую очередь относится закон убывающей отдачи, который одним из первых экономистов описал немецкий помещик Иоганн Генрих фон Тюнен (1783–1850). Для большей наглядности он использовал пример сбора урожая картофеля. Поначалу работа идет бойко, так как в первую очередь естественно выкапывают самые крупные картофелины, которые после взрыхления почвы оказываются на поверхности. Однако чем больше картофеля хотят собрать, тем тяжелее и продолжительнее становится труд, а следовательно, тем больше возрастают издержки. Самые мелкие картофелины, которые можно было бы выкопать, только приложив немалые усилия, возможно, так и останутся в земле, поскольку затраты на их сбор впоследствии нельзя будет окупить за счет дополнительной выручки от продажи. Но это как раз и означает, что издержки на килограмм картофеля с увеличением размера урожая имеют тенденцию к возрастанию.

Эта закономерность действует и в промышленном производстве. С увеличением производства постепенно возникнет нехватка обслуживающих его квалифицированных рабочих. Также возрастут транспортные расходы, так как полуфабрикаты придется привозить из все более отдаленных мест и одновременно поставлять готовые изделия клиентам, проживающим вдалеке от основного производства, чтобы обеспечить сбыт больших объемов продукции. В какой-то момент времени придется создавать филиалы предприятия на других территориях, что в действительности сведет на нет все преимущества массового производства.

К сказанному необходимо добавить еще один важный фактор, ограничивающий преимущества крупных предприятий по сравнению с мелкими компаниями, а именно рост издержек бюрократизации. Если средние и малые предприниматели почти без чьей-либо помощи могут контролировать работу своих предприятий, крупным компаниям для этого требуются многочисленные управленческие подразделения. В результате крупные компании не только утрачивают способность гибко реагировать на постоянно меняющиеся условия рынка, но и несут непропорционально большие издержки, которые по мере роста предприятия только растут, поскольку, как показывает опыт, управленческие подразделения начинают жить своей жизнью и в конечном счете зацикливаться на управлении самими собой. Особенно наглядно эту тенденцию можно наблюдать в государственных бюрократических структурах, где подчас для получения каждого необходимого для работы карандаша приходится заполнять формуляр-требование с многочисленными вопросами. Даже в наши дни немецкий чиновник обязан, например, при использовании собственного автомобиля в служебных целях тщательно вписывать в многостраничный формуляр самые разные данные о нем, включая рабочий объем двигателя.

Английский социолог Норкот Паркинсон, иронизируя, утверждал, что, согласно математической формуле, бюрократические затраты будут продолжать расти даже тогда, когда собственно производство уже начало сокращаться или полностью остановилось. Этот закон Паркинсона, разумеется, всего лишь преувеличение. Однако он все же показывает, почему мелкие и средние предприятия имеют возможность выпускать более дешевую продукцию, чем крупные компании.

Такое ограничение преимущества крупных производителей под воздействием массового производства также важно и с точки зрения конкуренции. Так как в противном случае надо было бы опасаться, что по завершению конкурентного процесса отбора на рынке осталось бы одно-единственное предприятие-монополист в качестве единственного поставщика товаров. К счастью, подобная тенденция концентрации на большинстве рынках отсутствует.

К тому же сегодня большинство продуктов очень сильно дифференцировано с точки зрения качества и технических характеристик. Так, например, существует бесчисленное количество различных малолитражных автомобилей, которые уже только по чисто технологическим причинам невозможно произвести на одном конвейере. Еще большее разнообразие продуктов мы наблюдаем, например, в индустрии моды. Поэтому в конкуренции даже там, где преимущества массового производства носят наиболее очевидный характер, тем не менее на рынке существуют ниши и для мелких производителей.