Текст бизнес-книги "Невидимая рука. Экономическая мысль вчера и сегодня"

Автор книги: Ульрих ван Зунтум

Раздел: Экономика, Бизнес-книги

Подведем краткие итоги наших предшествующих рассуждений. В благоприятных случаях теорема Коуза, возможно, приведет к тому, что добровольные соглашения дадут удовлетворительные результаты в решении проблемы внешних эффектов. Однако не следует на это полагаться. Если согласие между «вредителем» и пострадавшим не будет достигнуто, то тогда потребуется вмешательство государства. Такое вмешательство будет разумным, если государство создаст для этого соответствующие рыночные механизмы, например в виде сертификатов или налогов в пользу сохранения окружающей среды. Если же такие механизмы не сработают, то тогда, как бы этого ни хотелось, будет необходимо прибегнуть к соответствующим законодательным мерам.

Сегодня в пользу рыночных решений проблемы окружающей среды высказываются даже партии зеленых, хотя изначально они с большей симпатией относились к директивным запретам и предписаниям. Среди причин такого переосмысления также, видимо, можно назвать возможность дополнительного привлечения в бюджет значительных средств за счет экологических налогов. В той мере, в какой при этом дело идет о целевых отчислениях, эти средства будут преимущественно использованы на цели охраны окружающей среды. И напротив, налоги, даже если их введение главным образом мотивировано соображениями экологии, в соответствии с так называемым бюджетным принципом универсальности по определению не являются целевыми сборами.

Также нет оснований для того, чтобы средства, полученные за счет экологических сборов, были затем вновь использованы в интересах улучшения охраны окружающей природы. Их функция состоит в том, чтобы обеспечить расходование ограниченных природных ресурсов, таких как чистый воздух или чистая вода, в терпимых пределах. Однако эту функцию они выполняют независимо от того, как конкретно происходит их распределение. Разумеется, эти денежные поступления могут быть также потрачены, например, на создание природного парка. Но объем мероприятий несравним с объемом средств, поступающих в бюджет за счет экологических налогов. И потом, зачем ставить размер природного парка в зависимость от финансовых поступлений из какого-либо определенного источника?

При определенных условиях вполне разумной мерой было бы введение экологических налогов с одновременным снижением других налогов, чтобы не слишком увеличивать налоговое бремя на экономику и граждан. В этом случае поступления в казну вообще не увеличатся, и вопрос об их целевом использовании отпадает.

Никак не оправданным представляется использование экологических налогов для регулирования потребления в политических целях, за исключением тех случаев, когда такой подход оправдан непосредственно задачами охраны окружающей среды. Если, например, экологические соображения диктуют повышения цены на бензин, то тогда такая мера должна быть распространена на все остальные виды использования минерального топлива, а также на все остальные энергоносители в зависимости от степени их участия в загрязнении окружающей природы. Нет ни экологических, ни экономических соображений в пользу того, чтобы, например, повышать цену на бензин и одновременно дотировать цены на уголь, как это в течение длительного времени имело место в Германии. Экологические налоги только тогда выполняют свою функцию, когда они взимаются последовательно и без каких-либо политических резонов.

Помимо этого необходимо постоянно держать в уме возможные альтернативные меры. Так, было бы не очень разумно вводить налог на парниковые газы только в одной-единственной стране. В ответ на такую меру соответствующие промышленные предприятия могут перенести производство за рубеж и оттуда продолжать загрязнять атмосферу. Страна, которая в этом случае выступит в роли «застрельщика», только понесет убытки за счет сокращения рабочих мест и нисколько не приблизится к поставленной цели уменьшения нагрузки на окружающую среду.

Здесь мы в очередной раз сталкиваемся с проблемой безбилетника, но уже на международном уровне. Для каждой отдельной страны представляется более рациональным пропустить вперед другие страны в деле охраны климата. Таким образом, можно получить определенные выгоды, не участвуя при этом в расходах на соответствующие мероприятия. Эту проблему можно решить только на основе международных соглашений. В идеальном случае опять-таки можно было бы выдавать отдельным странам сертификаты на право выброса в атмосферу определенных количеств углекислого газа. Тогда в соответствии с этими сертификатами правительства должны будут ограничить вредные выбросы в своих странах.

Следует учитывать, что первоначальный выпуск таких международных сертификатов создаст немалые проблемы при их распределении. Если эти сертификаты будут продаваться с аукциона, то тогда, возможно, более бедные страны почувствуют себя заранее обделенными. Также нельзя организовать такое распределение исключительно в зависимости от размера населения страны, так как с таким принципом вряд ли согласятся промышленно развитые страны. Найти справедливое решение проблемы распределения квот будет не просто. Тем не менее необходимо сделать все возможное, чтобы в этом вопросе прийти к согласию на международном уровне. Даже не вполне удовлетворительное распределение сертификатов было бы в любом случае лучшим решением, чем дальнейшее загрязнение окружающей среды в международной конкурентной борьбе.

Глава 6
Справедливая заработная плата и право на труд

Вряд ли можно найти другой экономический вопрос, который вызывал бы столько споров, как вопрос о справедливой заработной плате. На протяжении столетий экономисты ломали себе голову над этой проблемой, предлагая зачастую совершенно различные ее решения. Одним из заслуживающих внимания подходов является формула «естественного уровня заработной платы» Иоганна фон Тюнена, как он сам ее назвал. До наших дней Тюнен по праву считается одним из величайших экономистов в истории политической экономии, который, в частности, внес большой вклад в развитие теории капитала и размещения производительных сил. Он так гордился своей формулой, что даже завещал выгравировать ее на своем надгробном камне. И сегодня ее можно прочитать на могиле экономиста перед церковью небольшого городка Белиц. При этом многие экономисты считали, что именно кладбище является наиболее достойным местом для ее сохранения.

Свою формулу заработной платы Тюнен открыл на основе одной интересной теоретической модели, которая сильно перекликается с более поздними идеями крупного теоретика капитала Ойгена Бём-Баверка (1851–1914). Он исходил из того, что рабочие в принципе в любое время имеют возможность сами стать капиталистами. Для этого им только необходимо образовать группу и совместно использовать свои сбережения для того, чтобы приобрети машины и материалы, использовать которые будут затем другие рабочие, которых они позднее наймут на условиях повременной оплаты.

При этом, согласно Тюнену, возникал конфликт целей, имея в виду оптимальный размер заработной платы. Высокая заработная плата, с одной стороны, привела бы к тому, что рабочие были бы в состоянии создать значительные накопления и поэтому относительно легко собрать необходимый капитал. При этом, однако, было бы также необходимо распределить будущую прибыль между относительно небольшим числом «рабочих-капиталистов». С другой стороны, высокая заработная плата обернулась бы позднее более высокими издержками при оплате труда наемных рабочих, что привело бы к постепенному уменьшению общего объема прибыли.

Тюнен попытался определить оптимальный размер заработной платы, при котором рабочий-капиталист мог бы получить максимальный процент на вложенный капитал. Его знаменитая надгробная формула гласит, что эта заработная плата должно точно соответствовать среднему геометрическому двух величин – среднему продукту на одного рабочего, с одной стороны, и минимальному прожиточному уровню – с другой. Первая величина, очевидно, выражает максимально высокую мыслимую заработную плату, вторая – максимально низкий мыслимый прожиточный уровень, что в целом придает формуле, в известной степени, интуитивный характер.

Рис. 6.1. Иоганн Генрих фон Тюнен так гордился своей формулой, что даже завещал выгравировать ее на своем надгробном камне. И сегодня ее можно прочитать на могиле экономиста перед церковью небольшого городка Белиц в Восточной Германии.

Помимо этого Тюнен показывает, что при таком уровне заработной платы наемные рабочие также не получат дополнительных выгод, поскольку норма прибыли рабочих-капиталистов будет в точности соответствовать той повсеместно действующей процентной ставке, на которую могут рассчитывать наемные рабочие, размещая свои накопления на банковских вкладах. Поэтому неудивительно, что Тюнен считал, что он открыл «естественный уровень» заработной платы.

Предпосылки для построения его модели были отобраны без их увязки с реальностью и по этой причине не были убедительными. Прежде всего, именно в эпоху Тюнена не могло не вызвать сомнения само его предположение о том, что рабочие вообще будут в состоянии создавать значительные сбережения. Тюнен также вполне понимал это. Однако он верил в то, что эту проблему можно решить с помощью мер, направленных на содействие накоплению капитала.

На своем показательном сельскохозяйственном предприятии в Мекленбурге он на самом деле ввел систему пенсионного страхования для всех рабочих, которая существовала еще долгие годы после его смерти и благодаря которой Тюнен и сегодня пользуется большим уважением, в том числе и как политик-практик в сфере социальных отношений.

Если Тюнен в ходе свих исследований мог наблюдать главным образом сельскохозяйственное производство, то Карл Маркс (1818–1883) был современником Промышленной революции. Сын адвоката из Трира, он изучал философию в Берлине и наряду с увлечением наукой активно включился в политическую деятельность. Его систематическая журналистская работа стала причиной его вынужденной эмиграции. В Брюсселе для лондонского Союза коммунистов он сформулировал основные положения знаменитого «Манифеста Коммунистической партии» 1848 г. В этом документе было выдвинуто требование отмены частной собственности на средства производства и права на наследство. В будущем предлагалось организовать централизованное управление производством, связанное с введением принудительной трудовой повинности для всех граждан.

Позднее Маркс вместе с семьей переехал на постоянное жительство в Лондон, где жил в чрезвычайно стесненных материальных условиях, зарабатывая на жизнь написанием газетных статей. В Лондоне был создан его главный научный труд «Капитал», первый из трех томов которого вышел в свет в 1867 г. Идейную, но главным образом также материальную поддержку Маркс нашел у своего друга Фридриха Энгельса (1820–1895), текстильного фабриканта из Вупперталя. Их дружба была настолько прочной, что Энгельс даже принял на себя права отцовства по отношению к внебрачному сыну Маркса – тайна, которую Энгельс раскрыл только незадолго до своей кончины.

Маркс полностью отверг капиталистическую экономическую систему. В то же время он не считал себя сторонником популярных в то время учений так называемых утопических социалистов. Его цель состояла в обосновании «научного социализма». При этом он отталкивался от идей экономистов классической школы, особенно Давида Рикардо, у которого он перенял теорию трудовой стоимости. Согласно теории трудовой стоимости все блага обмениваются в соответствии с количеством затраченного на их производства труда. Это утверждал еще Адам Смит, однако только применительно к примитивным хозяйственным формам деятельности. Так, например, по Адаму Смиту, за шкурку бобра на рынке можно было бы получить вдвое больше, чем за шкуру оленя, если для поимки бобра потребовалось бы вдвое больше времени, чем на охоту за оленем. При этом никто не стал бы охотиться на бобра, если бы потраченное на это время не было компенсировано ему соответствующим вознаграждением.

Маркс же утверждал, что теорию трудовой стоимости в принципе можно применить и к анализу такой более развитой формы хозяйственной деятельности, как капитализм. При этом он развил эту теорию дальше, создав свое ставшее знаменитым учение о прибавочной стоимости. Согласно этой теории в долгосрочной перспективе за каждое благо можно выручить только такую цену, которая соответствует издержкам на его воспроизводство. Маркс назвал эту цену меновой стоимостью блага. Этот принцип, как он полагал, также действует и в отношении такого блага, как труд. Из этого следует, что рабочие будут получать за свой труд только такую заработную плату, которая обеспечивает не более чем их прожиточный минимум! Поскольку прожиточный уровень соответствует именно тому количеству блага, которое необходимо для воспроизводства рабочей силы.

Однако, согласно Марксу, рабочая сила является совершенно особым благом, поскольку она в состоянии производить большее количество благ, чем то, которое потребно для ее воспроизводства. Эту дополнительную потребительскую стоимость, созданную трудом сверх его меновой стоимости, он назвал прибавочной стоимостью. Но эту прибавочную стоимость присваивают себе капиталисты. Доля прибавочной стоимости в цене любого товара, по Марксу, одинакова, так что в конечном счете все товары обмениваются в соответствии с затраченным на их производство трудом.

Маркс попытался пояснить эту несколько сложную для восприятия идею на примере с рабочим временем. При жизни Маркса рабочий день, как правило, продолжался десять часов. Маркс в этой связи говорит о том, что из этих десяти часов только шесть часов необходимы для того, чтобы обеспечить прожиточный минимум рабочего, т. е. создать то количество благ, которое потребно для удовлетворения его минимальных жизненных потребностей. Остальные четыре часа – это прибавочное рабочее время, в течение которого образуется прибавочная стоимость. По Марксу, капиталисты постоянно стремятся к увеличению этой прибавочной стоимости. Добиться этого они могут или за счет удлинения рабочего времени (абсолютная прибавочная стоимость), или путем повышения производительности труда в пересчете на один час рабочего времени, например используя машинное оборудование (относительная прибавочная стоимость). И в том и в другом случае рабочие от этого ничего не выигрывают.

Маркс полагал, что в конце концов капиталистическая экономическая система рухнет под грузом этого противоречия между потребительской и меновой стоимостью рабочей силы. По его мнению, растущая капиталовооруженность на единицу рабочей силы при одновременном постоянном сокращении спроса на товары неизбежно должна привести к возникновению циклических кризисов перепроизводства и появлению тенденции снижения нормы прибыли, в результате чего наступит крах всей системы. Наступит день, когда пролетариат присвоит себе собственность на средства производства. В возникшей после этого коммунистической системе частная собственность на средства производства будет отменена, в результате чего прибавочная стоимость окажется в распоряжении самих рабочих, что вполне справедливо.

Вся аргументация Маркса в конечном счете сводилась к тому, чтобы отказать прибыли в праве на существование. Так как машины создаются руками рабочих, рабочие, согласно Марксу, должны получать весь произведенный доход в полном объеме. Главную теоретическую ошибку этой системы аргументации позднее вскрыл Ойген Бём-Баверк, а до него ее также увиден Тюнен: для производства машин требуется не только труд, но и временный отказ от потребления для накопления необходимого капитала. В этом положении заключается, собственно говоря, обоснование необходимости процентного дохода, который позднее получает вкладчик или капиталист. Без процентного дохода не было бы сбережений, т. е. не было бы ни капитала, ни беспрецедентного роста на его основе общественного продукта, который и создает возможность для повышения заработной платы.

Маркс и Энгельс весьма осторожно высказывались о том, как в деталях должна функционировать коммунистическая экономическая система. Так же как и утопические социалисты, они полагали, что в ее рамках будет обеспечена одинаковая высокая заработная плата для всех независимо от конкретного вклада в производство каждого отдельного работника. В этой связи, однако, сразу же возникает вопрос о том, как в этих условиях можно поддерживать высокий уровень трудовой морали. Есть и другая проблема, а именно: что будет, если, например, относительно много людей захотят работать портными, при этом достаточного спроса на их продукцию не будет? И наоборот, легко может случиться, что спрос на хлеб не будет удовлетворен по причине недостатка в желающих работать пекарями или хлеборобами.

При капитализме такие проблемы разрешила бы «невидимая рука» конкуренции Адама Смита: цены на хлеб просто бы выросли, а цены на одежду упали – если имеет место перенасыщение рынка. Такая ситуация, в свою очередь, создает стимулы, чтобы овладеть профессией пекаря, а не портного, которые действуют до тех пор, пока на рынке не произойдет выравнивания спроса и предложения. В условиях капитализма также никто не может позволить себе не работать, поскольку тогда у него не будет никакого дохода. Поэтому в этой системе, в отличие от социализма, нет необходимости в принудительном труде.

Социалистические авторы видели эти проблемы. Большинство их социальных проектов содержали попытку решить их на основе централизованного планирования производства товаров и использования трудовых ресурсов. Однако реализация такого подхода означала отказ от свободы выбора рабочего места, отказ от потребительского суверенитета. В рамках планового хозяйства потребности отдельного человека больше не определяют, что и в каких количествах должно быть произведено, – это является прерогативой государственных плановых органов. Государство отвечает также за распределение товаров или доходов (если в стране вообще еще существует денежное хозяйство).

Очевидно, что такая ситуация не могла не привести к возникновению совершенно новых проблем. Каким образом можно сохранить такую систему чиновничьего произвола, кумовства и перманентно ущербного планирования без учета действительных потребностей? Как иначе можно обеспечить образование капитала, если только не на основе принудительного накопления, правила которого определяются государственными директивами? Каким образом государство должно перераспределять капитал в целях его наиболее производительного использования в отсутствии настоящих рыночных цен, которые могли бы дать ответ на этот вопрос? Крах «реального социализма» в Восточной Европе не в последнюю очередь был обусловлен именно этими проблемами.

Небольшой, но очень наглядный пример привел автору этих строк его институтский преподаватель Ханс Бестерс. Он рассказывал о своей поездке на международную научную конференцию в Польшу в 80-е годы. Так вот, ему бросилось в глаза, что даже в здании конгресс-центра, в котором при широком участии западных ученых проходила эта конференция, не хватало обычной туалетной бумаги. В туалетной комнате пять сотрудниц центра были постоянно заняты тем, что выдавали перед туалетными кабинками каждому участнику по два ее листочка. В том числе и таким образом в стране обеспечивалась полная занятость, хотя было бы разумнее использовать труд этих женщин для производства туалетной бумаги, а не для ее рационирования.

Весьма оригинальный способ решения проблемы координации централизованно управляемой экономики предложил утопический социалист Шарль Фурье (1772–1837). Он исходил из представления о том, что людям свойственны разные склонности и способности: одни тщеславны, другие ленивы, у кого-то большие задатки стать художником, а кто-то склонен посвятить себя решению социальных вопросов. Фурье выделил 810 человеческих характеров. В рамках его утопического экономического строя всех людей предполагалось объединить в жилищных и производственных ячейках таким образом, чтобы каждый мог реализовать свои специфические способности. Как считал Фурье, при этом были бы удовлетворены все потребности. Например, дети могли бы участвовать в вывозе мусора, так как они охотно играют в грязи.

Производственные коммуны – Фурье назвал их «фаланстерами», по его расчетам, должны были состоять из 1800 человек, что позволило бы учесть все существующие склонности характера и потребности. Труд тем самым стал бы источником радости, а на место капиталистического управления производством через цены и прибыль пришел бы свободный обмен благами (включая свободную любовь). Похожую идеалистическую точку зрения отстаивал в более позднее время английский хлопковый фабрикант Роберт Оуэн (1771–1858). Его социальные реформы, который он осуществил на своей фабрике в шотландском поселке Нью-Ланарк, вначале даже обернулись предпринимательским успехом. Так, в частности, он ввел регулярные школьные занятия для детей своих рабочих, которым он платил относительно высокую заработную плату. Однако его попытка реализовать свои общественно-политические идеи с бóльшим размахом в образцовой коммуне в Америке оказалась провальной. В коммуне собрались многочисленные неудачники и бездельники, которые быстро поставили крест на проекте «Новая гармония».

Неудачи этих социальных проектов объясняют, почему даже Фридрих Энгельс кратко охарактеризовал представления утопических социалистов как «забавные фантазии». Организовать таким способом можно было бы разве что муравьиное государство, но не человеческое общество со всеми его разнообразными потребностями, привязанностями и пороками. Убедительного ответа на вопрос о том, как можно успешно обеспечить управление производством товаров и использованием трудовых ресурсов в коммунистическом обществе Маркс и Энгельс, однако, предоставить не смогли.