Текст бизнес-книги "Новая экономическая теория. Русская политическая экономия как антипод Английской политической экономии"

Автор книги: Петр Мягков

Раздел: О бизнесе популярно, Бизнес-книги

Таким образом, обзор очевидных постулатов показывает насколько различен предмет исследования Русской и Английской политических экономий. При переходе к более детальному рассмотрению отдельных вопросов будет более очевидно принципиальное отличие этих экономических теорий, а точнее – то, что они являются антиподами.

Как было отмечено выше, переход к новой общественно-экономической формации, называемой Подлинный Социализм, практически предопределен и неизбежен. Но, как свидетельствует исторический опыт, подобный переход к новой формации имеет в своей основе не только вызревающую новую систему экономических отношений, но и предполагает очередной прорыв в сфере научно-технического прогресса, имеющий своим неизбежным следствием резкий рост производительности труда. Объективным результатом роста производительности труда является увеличение массы создаваемой стоимости (богатства). Почему-то экономическая теория до сих пор не уделяла, как представляется, должного внимания тому, как распределяется и присваивается эта дополнительная величина стоимости, являющаяся результатом роста производительности труда. Более того, классическая экономическая теория воспроизводства, как представляется, не уделяла достаточного внимания самому процессу роста производительности труда. Сейчас, когда человечество стоит на пороге очередного качественного изменения темпов роста экономики за счет достижений научно-технического прогресса, представляется крайне важным детально определить роль каждого участника процесса производства в последующем распределении созданной величины стоимости. В конечном итоге от принципов распределения этого прироста стоимости зависит смена общественно-экономической формации. До сих пор смена формаций происходила примерно по одной и той же схеме, которая в конечном итоге представляет собой Экономику Эксплуатации Чужого Труда, только в разных формах. Правящая элита находила новый способ соединения факторов производства, оставляя для себя каждый раз роль эксплуататора, то есть стороны, не участвующей непосредственно в процессе производства, но присваивающей основную часть вновь созданной стоимости. При этом остальной части населения страны, Народу также выделялись дополнительные доходы, но не больше той величины, при которой этот Народ готов был бы на одобрение происходящих изменений.

Современная смена общественно-экономической формации имеет принципиальное отличие от всех предшествующих. Научно-технические достижения, предполагаемые к внедрению, имеют такие характеристики, что они позволят не только обеспечить несопоставимый по масштабам с предшествующими переходами прирост вновь созданной стоимости, которого при распределении хватит на всех жителей страны «без жмотства», но и приведут к существенному снижению доли ручного труда в производстве. Последствия такого прогресса в случае доминирования Экономики Эксплуатации Чужого Труда будут катастрофическими. Это будет самая живодерская смена формаций, в результате которой безжалостно всех ненужных на производстве людей просто оставят без средств существования на вымирание. Население разделится на две непримиримые части: Нужные для производства люди (таких будет ничтожное меньшинство) и Ненужные люди. В числе Нужных окажутся высококвалифицированные специалисты, способные создавать, налаживать новую технику и управлять ею. Кроме того сохранится Правящая Элита, по-прежнему присваивающая основную часть созданного богатства и силовые структуры, призванные защищать Правящую Элиту, а также Нужных людей от Ненужных людей. Ненужные люди будут либо вымирать, либо погибать в бесполезной борьбе. Такая перспектива ожидает большинство так называемых «развитых» стран, прочно стоящих на Капиталистических рельсах развития, пропитанных Английским духом и использующих при принятии судьбоносных решений Английскую политическую экономию.

У России есть возможность показать другим странам пример иной схемы смены общественно-экономических формаций: переход к Экономике Свободного от Эксплуатации Труда в форме Подлинного Социализма, соответствующая принципам Русской политической экономии. Ее принципиальное отличие заключается в том, что распределение всей вновь созданной стоимости (включая дополнительную величину этой стоимости, создаваемую благодаря качественному скачку научно-технического прогресса) будет осуществляться между всеми участниками процесса производства в меру их трудового участия, то есть каждый Свободный Трудящийся получит эквивалент всей величине созданной его личным трудом стоимости. Это позволит пойти совсем по другому варианту дальнейшего развития, ориентируясь на сокращение количества часов или даже дней работы, обучения людей новым профессиям, расцвет творческих профессий, в которых могут преуспеть именно люди, а не роботы. При этом справедливо распределяемых общественных фондов будет достаточно для благополучного существования всего населения страны, получения качественного образования, медицинского обслуживания, социальных услуг. Этот пример России может подсказать выход из создавшегося положения для других заинтересованных государств.

Конечно, если у государств, исповедующих Английскую политическую экономию, может проснуться инстинкт самосохранения, то они могут частично использовать те же подходы, что и при Подлинном Социализме. Однако страсть к наживе все равно не даст возможности щедро поделиться с Ненужной частью населения, что неизбежно приведет эти страны к существенному отставанию в экономическом и научно-техническом развитии от России. А если они смогут поделиться щедро, то это будет уже не Английская политическая экономия, а Русская политическая экономия, не Эксплуататорская Экономика, а Свободная Экономика. Но при этом не будет резонанса Души, пропитанной Английским духом, с принципами хозяйствования, основанными на Русской политической экономии, что резко замедлит развитие экономики таких стран.

Кроме того, представляется крайне важным сейчас, в условиях нарастающих темпов роста производительности труда, оценить влияние этого процесса на динамику цен и определить основную тенденцию по росту или снижению стоимости единицы продукции с ростом производительности труда как фактор роста или снижения покупательной способности денег. До сих пор экономическая литература обходила молчанием эту тему или высказывалась крайне негативно по поводу влияния дефляции на развитие экономики. На этот аспект анализа как бы наложено негласное табу, запрет. Анализу этой проблемы будет посвящена специальная глава.

А сейчас остановимся на важнейшем событии в развитии рыночной экономики: на общественном разделении труда, в ходе которого торговля выделилась в самостоятельную отрасль хозяйствования (то есть сфера обращения отделилась от сферы производства, разорвав процесс воспроизводства и захватив при этом лидирующую, управляющую роль).

Глава 3
Отношения в сфере производства и в сфере обращения при эксплуататорской экономике и в свободной экономике

Итак, Торговля выделяется в самостоятельный обособленный вид деятельности. Производителю продукции становится выгоднее не самому тратить время на то, чтобы отвозить свою продукцию на ярмарки, продавать ранее созданные изделия и терять время, которое можно было использовать на производство новой продукции, а уступать эту функцию купцу как посреднику за умеренную плату.

Вот как описывает этот процесс А. Сегаль в «Кратком курсе политической экономии»:

«… Рост разделения труда и обмена вызвал появление торговли и класса купцов, скупающих и продающих товары. Это было, как говорит Энгельс, третье весьма важное разделение труда. Купцы, пользуясь оторванностью мелких производителей от рынка, покупали товары по низким ценам и продавали по высоким. Они эксплуатировали и производителей и потребителей. Рост товарного производства и денежного хозяйства повел к тому, что „вслед за покупкой товаров на деньги появилось авансирование денег, ссуда, а вместе с ней – процент и ростовщичество“ (Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, стр. 168.)…»4646
  А. Сегаль. Краткий курс политической экономии. ОГИЗ. СОЦЭКГИЗ., 1934 г. стр. 12.


[Закрыть].

Вот на каком этапе развития человечества происходит фундаментальное нарушение эквивалентности обмена, экономической справедливости, игнорирование основных законов простого товарного производства. Всё последующее является неизбежным следствием, результатом несправедливости и неэквивалентности отношений, что, как это ни странно, не смущает многих экономистов, которые спокойно описывают это глумление над здравым смыслом, полагая его неизбежным, поскольку так всё «исторически сложилось». Более того, под этот абсурд подводится псевдотеоретическая база, использующая различные способы передёргивания и шулерства. Хотя все понимают и не могут отрицать того, что если в своей основе отношения не эквивалентны, они не могут быть признаны законными и справедливыми. А если эти отношения несправедливы, то и в официальном законодательстве подобные нарушения должны быть отнесены к уголовно (или административно) наказуемым и по ним должны быть установлены суровые меры наказания. Тем не менее в течение столетий общество наблюдает эту вакханалию несправедливости и продолжает сохранять на законодательном уровне право осуществлять ростовщичество и спекуляцию безнаказанно.

Вот как выражает свое отношение к торговле Аристотель: « … После того как в силу необходимости обмена возникли деньги, появился другой вид искусства наживать состояние, именно торговля. Сначала она, быть может, велась совершенно просто, но затем, по мере развития опытности, стала совершенствоваться в смысле источников и способов, какими торговые обороты могли бы принести наибольшую прибыль. Вот почему и создалось представление, будто предметом искусства наживать состояния служат главным образом деньги и будто главной его задачей является исследование того источника, из которого возможно почерпнуть наибольшее их количество, ведь оно рассматривается как искусство, создающее богатство и деньги.…»4747
  Политика: [пер. с древнегреч.] / Аристотель. – М.:АСТ: АСТ МОСКВА, 2010., стр.37—38.


[Закрыть].

Если попытаться изложить эту фразу короче, то, видимо, получится следующее: торговля – это искусство наживать состояния с помощью денег. Точнее говоря и называя все своими именами, это искусство обмана торговцами производителей товаров, способ искусного воровства части богатства, созданного чужим производительным трудом.

Гений Аристотеля на этой же 38 странице дает рецепт, как преодолеть «магию искусства» торговли: «… под богатством понимают именно изобилие денег, вследствие того, что будто бы искусство наживать состояния и торговля направлены к этой цели. Иногда, впрочем, деньги кажутся людям пустым звуком и вещью вполне условной, по существу ничем, так как стоит лишь тем, кто пользуется деньгами, переменить отношение к ним, и деньги потеряют всякое достоинство, не будут иметь никакой ценности в житейском обиходе, а человек, обладающий даже большими деньгами, часто не в состоянии будет достать себе необходимую пищу; такого рода богатство может оказаться прямо-таки не имеющим никакого смысла, и человек, обладающий им в преизобилии, может умереть голодной смертью, подобно тому легендарному Мидасу, у которого вследствие ненасытности его желаний все предлагавшиеся ему яства превращались в золото». Получается, что магия возникает не из существа денег, а исключительно из-за отношения людей к деньгам. Стоит перестать фетишизировать деньги и начать относиться к ним как к инструменту, призванному выступать посредником в подлинно эквивалентном обмене товаров (продуктов труда), так сразу же и прекратится процесс обогащения торговцев за счет обворовывания производителей продукции, которой обмениваются купцы в процессе торговли.

Таким образом, если бы для справедливости и эквивалентности обмена между производителем и купцом, принимающим продукцию на реализацию, заключался договор комиссии (или агентский договор), предусматривающий пропорциональное распределение дохода (убытков) в зависимости от фактических затрат труда, то не возникало бы никакой фетишизации денег, не происходило бы воровство богатства, созданного трудом производителей, в пользу торговых работников, не было бы почвы для спекуляции. Иначе говоря, если бы торговый работник не пытался играть роль равноправного партнера с производителем товаров, а, зная свою реальную роль посредника, ограничивался бы только функцией агента или комиссионера производителя, то человечество не переживало бы современного экономического коллапса.

Дело в том, что стремление торговца к обогащению безгранично, что приводит к тому, что если не ограничивать его аппетиты, цены на продукцию будут увеличиваться до тех пор, до которых готов к ее повышению потребитель (особенно опасен такой подход к ценам на товары с неэластичным спросом, таким как хлеб, сахар, соль, жизненно важные медикаменты, которые не случайно в самых «разрыночных» экономиках регулируются государством). У производителя же существуют рамки (верхняя и нижняя) желательной цены продажи. Нижняя цена должна гарантировать возмещение затрат на изготовление продукции (цена на уровне ее себестоимости), а верхняя граница определяется средней нормой рентабельности в отрасли (достижение этого уровня позволяет успешно продолжать развитие своего производства). Доминирующая роль купца на рынке неизбежно приводит к безграничному росту цен на изделия. И наоборот, если торговца контролирует производитель через агентский или комиссионный договор, то ценовую политику на рынке определяет не купец, а производитель. В этих условиях цены будут постоянно привязаны к уровню затрат на их изготовление и средний уровень рентабельности. Это две принципиально разные парадигмы развития экономики. Мир почему-то выбрал первую при всей очевидности выгоды для него второй из предложенных альтернатив.

Система государственного регулирования цен, применяемая при капитализме и при социализме, в частности, и направлена на стремление к правильному (справедливому и эквивалентному) соотношению доходов и затрат в сфере производства и в сфере обращения. Хотя, честно говоря, даже при социализме в СССР (не говоря уж о капитализме) государственное регулирование цен не обеспечивало в полной мере подлинную справедливость и эквивалентность. Так, в 1980, 1985 и в 1986 годах рентабельность всей промышленности СССР (отношение прибыли к стоимости производственных основных фондов и материальных оборотных средств; в процентах) составила соответственно 12,2%, 11,9% и 12,5%, в то время как рентабельность государственной оптовой торговли (отношение прибыли от реализации товаров к издержкам обращения) была на уровне 67,0%, 55,8% и 61,9%, а рентабельность розничной торговли – соответственно 38,1%, 32,9% и 32,9%, то есть в три-пять раз выше, чем в промышленности4848
  Народное хозяйство СССР за 70 лет: Юбилейный стат. ежегодник/Госкомстат СССР. – М.: Финансы и статистика, 1987., стр. 623 и 625.


[Закрыть]. Эти цифры сейчас, в условиях построения «дикого капитализма» в России, смотрятся как недосягаемый образец для подражания, поскольку цены в торговле увеличиваются не на десятки процентов, а в разы (а то и в десятки раз) по отношению к ценам промышленности.

Общий вывод о крайней несправедливости распределения созданной стоимости между сферой производства и сферой обращения кроется не в каком-то особом искусстве или магии, а является результатом мошенничества, обмана или заведомо невыгодной сделки. Одним словом, при соблюдении принципов справедливости и эквивалентности обмена между сферой производства и сферой обращения могут быть выстроены отношения, способствующие успешному развитию как производства, так и торговли. Основой соблюдения указанных принципов может и должно служить заключение договоров комиссии или агентских договоров между производителями и продавцами товаров, предусматривающих сохранение за производителем права собственности на продукцию, распределения между производителями и торговцами рисков пропорционально фактическим затратам на производство и на продажу товаров. Такие соглашения позволяют при благоприятной рыночной конъюнктуре получать после реализации товара дополнительный доход и не оставлять весь этот доход торговцу, а распределять пропорционально фактическим расходам на производство и реализацию товара между производителем и купцом. При получении убытков купец не будет разоряться, а аналогично убыток будет распределен между производителем и продавцом. Таким образом, помимо прочего может обеспечиваться более тесная связь производителя (через сохранение права собственности на продукцию) с непосредственным потребителем продукции и быстрее могут предприниматься меры по учету в производстве изменений рыночной конъюнктуры.

Нарушение же принципов справедливости и эквивалентности обмена неизбежно приводит к необоснованному обогащению торговцев и сдерживанию развития производства, а в совокупности – к снижению уровня благосостояния страны в целом (при одновременном баснословном обогащении торговцев). Но эти дополнительные доходы не появляются из ниоткуда, не являются плодом выдающегося труда торговца, а остаются всего на всего результатом перераспределения в сфере обращения богатства, созданного чужим трудом в сфере производства.

При организации равноправного и взаимовыгодного взаимодействия сферы производства и сферы обращения необходимо учитывать принципиальное (на несколько порядков) отличие уровня затрат на изготовление и на реализацию товара. То, что для производителя продукции изменение цены в пределах около 1% может расцениваться как погрешность в расчетах, для торговца составляет баснословный доход относительно вложенных в торговлю средств, увеличивающий рентабельность его работы в разы, то есть в сотни процентов. Перефразируя К. Маркса, можно сказать, что, если прибыль может быть увеличена на 300%, то нет такого преступления, на которое не пошел бы торговец ради ее получения.

Такие неравноправные несправедливые взаимоотношения складываются не только между Свободными Трудящимися и торговцами, а между всеми производителями продукции и торговцами.

А. Пезенти отмечал, что «… валовой продукт есть результат человеческого труда и его средней исторически сложившейся производительности. Это общее определение поможет понять, что если в силу процесса распределения, действующего в рамках существующих общественных отношений, одна группа общества, или один сектор хозяйства, или одна страна получают количество продукта, превышающее стоимость, которую они произвели, то это означает, что другие группы общества, другие сектора, другие страны получают меньшее количество продукта, т.е. обмен в данном случае неэквивалентен.…»4949
  Пезенти А. Очерки политической экономии капитализма (в двух томах). ТОМ 1., Издательство «ПРОГРЕСС», М.:, 1976 г., стр. 138.


[Закрыть].

Следовательно, при попустительстве со стороны производителей продукции, высокомерно взирающих на то, как купцы торгуются с ними за какие-то 0,5% или 1% от цены товара, постепенно представители сферы обращения из презренной социальной группы превратились в людей, владеющих капиталами, сопоставимыми с крупными промышленными капиталами. Купцы стали не только влиять на Правящую Элиту, но и входить в Правящую Элиту стран, то есть перешли из группы «Нетрудящиеся из Народа» в группу «Нетрудящиеся из Правящей Элиты». После такого качественного изменения своего социального статуса купечество смогло защищать свои интересы на законодательном уровне, получать поддержку у правителей стран. При этом, как свидетельствует история, советниками по экономическим вопросам правителей разных стран все меньше были представители производственного сектора экономики и все больше – сферы обращения (купцы, банкиры, финансисты). Конечный результат от экономических советов производственников, как правило, предполагал в соответствии с их менталитетом долгосрочную перспективу и прибыльность на уровне среднеотраслевой (12—15%). Советы купцов наоборот предполагали быструю отдачу и высокие барыши (200—300%). Соблазн соглашения с советами купцов был настолько велик, что гораздо чаще правители прислушивались к ним. При этом очевидно, что сиюминутное желание быстрого обогащения, как правило, не является праведным. Так называемая «выгодная рыночная конъюнктура» для одной стороны зачастую является трагедией для другой стороны, наживаться на которой по канонам многих религий является смертным грехом. При указанном выше уровне доходности купечество закрывает глаза на морально этический аспект выгодной сделки купли-продажи. То же самое в итоге делали правители государств, разрушая тем самым равноправные взаимовыгодные отношения с соседними государствами, которые складывались их предками в течение веков, провоцируя военные действия против своих государств. Это показывало не лучший пример для подражания населению страны, правителям других государств, давало повод для аналогичных действий, когда государство попадало в сложную ситуацию из-за стихийных бедствий, неурожаев. Советы купцов, руководствующихся исключительно интересами сиюминутной наживы, в основе своей являются разрушительными и для тех, кто страдает в результате сделок с неэквивалентным обменом, и для тех, кто пытается обогащаться за счет неравноправного обмена. В то же время, советы производственников, руководствующихся интересами долгосрочного развития экономики, ориентированными на среднюю отраслевую доходность, являются в основе своей созидательными, ориентированными на равноправное взаимовыгодное сотрудничество с другими государствами, укрепляющее их отношения. Очевидно, что это не аксиома, а всего лишь тенденция. Могут быть полезные советы купцов и вредоносные советы производственников. Но история свидетельствует, что основная масса войн была развязана и велась в интересах торговцев. При этом производственники тоже зарабатывали дополнительные доходы, но инициаторы, в основным, были именно торговцы.

Очевидно, что нельзя снимать с производственников ответственность за то, каким образом развивалась история человечества. Безусловно основными «пассионариями» фетишизации денег, разрушения морали и нравственности Правящей Элиты всех ведущих государств мира являются торговцы. Производители товаров всегда имели возможность (сохраняют ее и по сей день) исправить законодательство в свою пользу и заставить торговлю заключать с производителями договоры комиссии или агентские договоры, предусматривающие пропорциональное распределение рисков (соответственно и выручки или убытков от реализации продукции) на уровне затрат на изготовление и на продажу единицы товара. Это принципиально изменило бы целевые установки торговли и превратило бы ее из разрушителя экономики в созидателя. Но для этого производственники должны объединиться и получить поддержку государства. В одиночку эту систему невозможно изменить. В отличие от производственников торговцы объединены и готовы в любой момент противостоять производственникам. А покровительство государства куплено торговцами на много веков вперед.

В. Петти, рассматривая во второй главе «Трактата о налогах и сборах» причины, которые «увеличивают и делают более тягостными различные виды государственных расходов», в частности, полагал, что «… можно было бы сократить и значительную часть этих купцов; они, собственно говоря, действительно ничего не заслуживают от общества, являются лишь своего рода игроками, которые играют друг с другом за счет труда бедняков, сами же не доставляют никакого продукта, а играют лишь роль вен и артерий, распределяющих туда и назад кровь и питательные соки государственного тела, а именно продукцию сельского хозяйства и промышленности.…»5050
  Антология экономической классики. Предисловие И. А. Столярова. – М.: МП «ЭКОНОВ», «КЛЮЧ», 1993., стр. 19—20, В. Петти, «Трактат о налогах и сборах».


[Закрыть].

Интересы производственников до такой степени низведены на второстепенный уровень, что «рыночная экономика», как основа основ капитализма, описывается не категориями сферы производства, а исключительно категориями сферы обращения: спрос, предложение, цена, рыночная конъюнктура и пр. Кстати, К. Маркс, взяв за исходную точку анализа категорию «товар», как бы невзначай поставил во главу угла Английской политической экономии сферу обращения (стадии распределения и обмена), отодвинув в сторону стадию производства [несмотря на то, что он отмечал, что «… производство господствует как над самим собой во всей противоположности своих определений, так и над другими моментами. С него каждый раз начинается процесс снова…»]5151
  К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Государственное издательство политической литературы, М.: 1958 г., Том 12., стр. 725.


[Закрыть].

При этом, обращаем внимание на то, что при описании последовательности стадий воспроизводства (производство – распределение – обмен – потребление), К. Маркс настаивал на том, что после производства имеет место именно распределение, и только после него – обмен: «… Производство выступает, таким образом, исходным пунктом, потребление – конечным пунктом, распределение и обмен – серединой, которая, в свою очередь, заключает в себе два момента, так как распределение определяется как момент, исходящий от общества, а обмен – от индивидуума. В производстве объективируется личность, в личности субъективируется вещь; в распределении общество принимает на себя, в форме господствующих всеобщих определений, опосредствование между производством и потреблением, в обмене они опосредствуются случайной определенностью индивидуума.

Распределение определяет отношение (количество), в котором продукты достаются индивидуумам; обмен определяет те продукты, в которых индивидуум требует часть, доставшуюся ему при распределении.

Производство, распределение, обмен, потребление образуют, таким образом, правильный силлогизм: производство составляет в нем общность, распределение и обмен – особенность, а потребление – единичность, замыкающую собой целое….

…Результат, к которому мы пришли, заключается не в том, что производство, распределение, обмен и потребление идентичны, а в том, что все они образуют собой части целого, различия внутри единства.…»5252
  К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Государственное издательство политической литературы, М.: 1958 г., Том 12., стр. 715, 725.


[Закрыть].

При этом, роль распределения в процессе воспроизводства настолько велика (в соответствии с мнением К. Маркса), что, хотя оно и размещается сразу после собственно процесса производства, но распределение в значительной мере определяет систему производственных отношений. « … Если рассматривать целые общества, то представляется будто распределение еще с одной стороны предшествует производству и определяет его в качестве как бы предэкономического факта. Народ – завоеватель разделяет землю между завоевавшими и устанавливает таким образом известное распределение и форму земельной собственности, а тем самым определяет и производство. Или он обращает побежденных в рабов и делает таким образом рабский труд основой производства. Или народ путем революции разбивает крупную земельную собственность на парцеллы и, следовательно, этим новым распределением придает производству новый характер. Или законодательство увековечивает земельную собственность в руках известных семей или распределяет труд как наследственную привилегию и фиксирует его таким образом в кастовом духе. Во всех этих случаях – а все они являются историческими – кажется, что не распределение организуется и определяется производством, а, наоборот, производство организуется и определяется распределением…»5353
  К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Издание второе. Государственное издательство политической литературы, М.: 1958 г., Том 12., стр. 722.


[Закрыть].

Получается, что существующее сейчас распределение – это плод некоторого насилия над простым товарным производством (либо навязанный силой завоевателей, либо революцией, либо силой государства). То есть, товарное производство не развивалось свободно, в строгом соответствии с требованиями эквивалентности и экономической справедливости, а постоянно подвергалось насилию и противоестественному изменению. Главным источником этой силы является государство (свое или иностранное). Фактическим результатом такого насилия является уродец под названием «капиталистическая рыночная экономика», который по своим основополагающим принципам далек от простого товарного производства, не имеет с ним ничего общего, является его противоположностью, антиподом, его отрицанием. Утверждать, что «капитализм – это цивилизованный результат развития простого товарного производства», это все равно, что утверждать, что «обезьяна – это венец эволюции человечества».

Если бы к простому товарному производству не применялось насилие, то после завершения процесса производства продукции, последняя проходила бы стадию обмена в процессе купли-продажи продукта труда потребителем, вырученные средства распределялись бы между участниками производства в соответствии с ранее установленными долями трудового участия, и только после этого продукция была бы потреблена. Иными словами, простое товарное производство предполагает другую последовательность процесса воспроизводства: производство – обмен – распределение – потребление. Только в этом случае общество развивается без насилия и искажения, соблюдая требования экономической справедливости и эквивалентности обмена. Распределение не должно быть доминирующей фазой общественного воспроизводства, предопределенной независимо от результатов производства и роли каждого индивидуума в процессе производства. Распределяться должен результат производства, проданный потребителям (прошедший стадию обмена). При этом распределяется не только собственно выручка от продажи продукции (между работниками, на потребление, инвестиции и накопление и т.д.), но и сама приобретенная продукция на личное потребление, производительное потребление, запасы и пр. Это распределение в значительной мере предопределено производством. При отсутствии насилия в экономике у фазы «распределение» исчезает нагрузка «общественного предопределения». Капиталистическое распределение сохраняется только потому, что эта система жестко защищается на государственном уровне на основе специально сформированного для этого законодательства. То есть капиталистическая система, провозглашающая невмешательство государства в сферу действия свободного рынка, существует только благодаря тому, что государство не дает возможности этому рынку свободно развиваться. Если отменить на законодательном уровне обязательность использования исключительно капиталистических методов хозяйствования, то от этой системы, как экономически несправедливой, игнорирующей элементарные требования эквивалентности обмена (в соответствии с требованиями Английской политической экономии), не останется и следа в течение короткого времени.

Основной задачей любого государства, использующего принципы Свободной Экономики (в соответствии с канонами Русской политической экономии) в части рыночной экономики должна быть защита подлинно свободного развития простого товарного производства, обеспечение эквивалентности обмена и подлинной экономической справедливости в обществе. Насилия по отношению к развитию рыночной экономики не должно быть. В этом заключаются основополагающие требования Русской политической экономии.